Текст книги "Точка отсчета"

Особые приметы «купцов»: высокий однорукий средних лет, моложавый мечник-парник, молодой парень лет двадцати и девица-красавица, его ровесница. И черный единорог, которого погрузили в корабль. «Любимец» отправился в Тир четыре дня назад, к сожалению, в какой именно порт – неизвестно, капитан не указал. Это выяснил уже сам районный Следящий, он получал распоряжение о странном розыске без задержания.

Старший Следящий задумался. Преступники найдены и в то же время упущены. Грабеж виллы… фантазии мальчика о золоте… рука потянулась к перу подписать отчет для отсылки в столицу, ненадолго задержалась над ним и решительно сместилась к ящику бюро. Там хранился амулет астральной связи со старым знакомым из Тира, отпускным магом-Ищущим Боргулом.

У Следящего, как у истинного ольвийца, жажда торговой деятельности бурлила. Законная, незаконная – другой вопрос. Правильный ответ – любая. На почве «любой» он и познакомился с коренным тиренцем Боргулом.

Грабеж виллы и мешки с золотом – вполне реально. Маг в случае удачи своего ольвийского знакомого не обидит, у него слишком много дел в Ольвии. Без помощи Старшего Следящего – никак.

«Четыре дня прошло, корабль только-только пришел в Тир. Захочет – найдет», – подумал чиновник и активировал амулет.

Глава 20

Боргул поверил ольвийскому компаньону. Он всегда удивлял своим нюхом на деньги. Казалось, из ничего, а на тебе – прибыль. Вовсю использует служебное положение. В Тире давно бы казнили или, по крайней мере, сослали с конфискацией, а в Месхитии, кичащейся своими порядками, – держат. Боргул, презрительно думая о «прогнившей Месхитии», всегда забывал уточнять: в Ольвии, практически отдельной стране прирожденных торговцев.

Связался с Озгулом, одним из «ночных князей» Тира. Его «спрут» раскинул щупальца на все порты. Авторитет – выше не придумаешь. Мог щелчком пальцев собрать банду в любом конце страны, а по совместительству являлся не отрекшимся от веры предков шаманом, одним из сильнейших.

– Когда найдешь, непременно вызывай меня, я приду Звездной тропой. Моя информация – я за нее отвечаю.

– Разумеется, друг, разве я тебя обманывал? Позову обязательно, обещаю, – ответил магу Озгул и покачал головой.

«Жадный он, боится, обойдут. Неприятный человечишка, но нужный… пока», – подумав о Боргуле, стряхнул с себя гадливость и отдал распоряжения.

На след приметной четверки наткнулись быстро. Озгул со своими неразлучными телохранителями, воинами-магами Рахмоном и Чингизом Звездной тропой пришел в Далор.

Рыночный «смотрящий», поедая глазами Озгула (еще бы – сам «князь» пожаловал), докладывал:

– Собирались в дальнюю дорогу, закупали всего. Две повозки, борков и по мелочам. Десяток наемников из артели Дохлого наняли.

– Когда?

– Два дня уже.

– Куда направились?

– Тавернщик знает. На рынке не распространялись. Дохлый может знать, но у нас с ним – сам понимаешь.

– Ладно, хвалю. Ты вот что, свисти своих. Не городских, а «степных волков». Всадников с оружием. Будет дело.

– Сколько собирать, Озгул? – Глаза «смотрящего» загорелись. – К тебе и сотня сбежится!

– Нет, много. Десятка два достаточно, но самых лучших! Смотри у меня.

– Как можно! Я Добрячку весточку пошлю, а он уже сам отбирать будет.

– Хорошо, – согласился Озгул, – три дня тебе на все.

– Все сделаю, ты меня знаешь!

– Потому ты здесь до сих пор и сидишь, – бросил «князь», отходя от «смотрящего». Вот и пойми, что он имел в виду!

Озгул направился в дорогую пригородную таверну, где останавливались «купцы» с двадцатью восьмью мешками золота. Это примерно сорок талантов.

А может, не золото, но разгружали его в порту сами, никому не доверили. Портовые воры и это сболтнули «смотрящему», и о таверне рассказали. Знали бы доподлинно о грузе, то не дожидались бы прибытия «князя». А так… с десятком Дохлого за неизвестный «пшик» никому связываться неохота. Да и «купцы» больше на воинов походили, а не на «денежные мешки». Оказалось – пролетели, там действительно золото или еще что-нибудь ценное, раз сам Озгул по их души приехал.

– Ты еще жив, Озгул? – вдруг услышал он насмешливый старческий голос. Дернулся, как от удара, и резко обернулся.

Перед маленьким храмом Лоос среди других нищих сидела седая старуха и смотрела на «князя» хоть и выцветшими, но полными презрения глазами. Озгул сжал скулы, раздвинул закрывших его телохранителей, знаком показывая «не вмешиваться», и, опираясь на шаманский посох, зашагал к нищенке, не отводя взгляд от старой знакомой. Когда он подошел к ней, других нищих и след простыл, исчезли, как по волшебству.

– Дождешься, мерзавец, настигнет тебя мое проклятие, жди! – уверенно проскрипела старуха. Если бы взгляд мог жечь, то от Озгула давно остались бы одни головешки.

– Столько лет не брало и дальше не возьмет, – сквозь зубы ответил «ночной князь», – я сильнее тебя.

– Меня – да, – согласилась старуха, – но не предков! Ты предал их память!

– Это чем же? – возмутился Озгул. – Они всегда стригли овец и резали баранов!

– Они ходили меч на меч, а не резали исподтишка! – горячо возразила нищенка.

– Не путай жизнь со своими сказками! Я их достаточно наслушался от тебя, еще в детстве! Ходили в набеги, брали все, что плохо лежит, и резали! И брали в рабство, и резали, и грабили.

– А после этих отступников изгоняли на Совете Старейшин!

– Какая ты наивная, Альгин! Сказками занималась, ими и живешь! До глубоких седин дожила, а все в них веришь!

Это был давний спор. Сказительница Альгин жила в одном роду с маленьким Озгулом и уже тогда была старой. Род кочевал от пастбища к пастбищу, а сказительница рассказывала детям сказки. Веселые и грустные, страшные и не очень, но в них добро всегда побеждало зло. Она искренне надеялась, что дети с ее помощью вырастут честными и справедливыми. К сожалению, жизнь не сказка, и Альгин понимала это. Умом, не сердцем. Выросшие дети неправедными поступками всегда больно ранили ее, но она их прощала. Брала вину на себя. Только Озгула прокляла. Ему передали.

Убить старуху рука не поднималась. Дело не в том, что проклятие со смертью может сработать. Может, сработает, а может, и нет. Озгул был уверен, что нет. Он, как шаман, гораздо сильнее. Духи Предков его не тронут, они любят сильных. Просто он помнил ее с пеленок. Его, рано потерявшего родителей, воспитывал род, и более всех маленький Озгул полюбил добрую бабушку Альгин с ее сказками, и она выделяла юного сорванца. Относилась как к родному внуку и вдруг как гром среди ясного неба – прокляла.

Тогда он, юный начинающий разбойник, примчался в стойбище, и состоялся их первый спор. Точно такой же, как и сейчас. Ничего не изменилось, кроме морщин у обоих и полностью побелевшей головы у глубокой старухи, в которую превратилась «бабушка Альгин».

Старая сказительница неожиданно тихо захихикала:

– Нет, Озгул, скоро сбудется мое пророчество. – Прервала смех и заговорила серьезно: – За твоей душой пришел Большой Шаман. Вы встретитесь. Скоро. Он гораздо сильнее тебя… Он вернет Души Предков, – это сказала уже не Озгулу, а самой себе, опустив голову. Устала старушка от напряжения. Потянуло в сон.

Озгул замер, пристально глядя на засыпающую нищенку. Глаза превратились в щелки, зрачки в точки. Вдруг усмехнулся и резко выпрямился, одновременно кидая в мешочек Альгин мелкую монету. Золотую или серебряную выбросит, поймет от кого.

– Чингиз, вернись к «смотрящему»… как там его? – сказал «ночной князь», подойдя к телохранителям. Воин-маг пожал плечами. – Дарки с ним, неважно. Передай от меня, пусть собирают пять десятков. Дело еще важнее, чем я думал.

Хозяин трактира рассказал, что странные купцы искали плато Шаманов, спрашивали, где его можно купить. Он объяснил им о Кагантополе, о наместнике.

– Я неправильно поступил, господин? – У тавернщика тряслись поджилки. Он не знал, кто этот человек, но высоко летает – точно. И убить ему – что муху прихлопнуть.

– Не трясись, правильно, – успокоил его Озгул. – Какой у них груз?

– Сорок талантов не знаю чего, господин! – сразу ответил хозяин. – Но обращались с ним очень осторожно. Не пожалели денег, опечатывали. После пошли слухи о золоте, – последние слова буквально прошептал.

«Князь» поморщился (ненавидел трусов!) и молча вышел.

«Смотрящий» собрал пять десятков, как и было приказано, за три дня. Озгул лично знал только двоих, атаманов двух банд.

– Мы сегодня вернулись, сопровождали тот караван до полпути в Кагантополь! – сожалел один из атаманов, Хакан. – Если бы мы знали, Озгул!

– То поступили бы точно так же, – прервал его сожаление «князь», – они вместе с десятком от Дохлого вам не по зубам.

Скомандовал:

– Вперед, не жалея единорогов, на Кагантополь!

«Надо успеть перехватить до плато Шаманов! – всплыла невероятная мысль. – Но они не туда везут деньги, это просто для официального оформления золота», – уверял сам себя и гнал навязчивые слова старухи о Большом Шамане, а они, сволочи, все лезли и лезли в голову.

Послал банду скакать своим ходом, а сам прошел Звездной тропой в окрестности Кагантополя. Рахмон хранил в памяти координаты множества мест. Ему, Ищущему, это раз плюнуть.

В городе основная тема сплетен – обманутые наместником «купцы», несомненно, с грузом золота, и повезли они его в пятно. Озгул в подтверждение слухов нашел конкретного человека, отдыхающего в городе разведчика-мага.

– Видел я их следы, – сообщил он, – тридцать миль по дороге на плато, а после сворачивают в сторону пятна. Правильно, я бы тоже так поступил. Плато Шаманов, по слухам, опасней пятна будет. Я просто так за ними поехал. Любопытно стало, куда они все-таки золото повезут.

В этом Озгул с ним мысленно согласился и немного расслабился. Шаманы-наставники с малолетства внушали: ничего опаснее, чем озлобленные души Великих Шаманов, в мире не существует. А в пятне он бывал. Можно не только выжить, но и заработать. Особенно с телохранителями из воинов-магов.

Вызвал Боргула. Тот не заставил себя ждать, пришел через несколько статеров. Вдвоем обсудили план захвата денег, точнее, свидетелей, знающих, куда их спрятали. Таковых осталось трое – однорукий лег к целителям отращивать конечность. Боргул, когда узнал об этом, досадливо плюнул:

– Десять тысяч борку под хвост! – Словно это уже его деньги. Если бы заметил, с каким выражением покосился на него Озгул, то придержал бы язык.

Подождали за городом прибытия основных сил, дали единорогам день на отдых и в ночь поскакали на перехват троицы: Боргул заметил следы на пределе видимости, в тридцати милях. Три человека, один из них Текущий. Все пять десятков разбойников-немагов выпили эликсир ночного зрения. Нападение перестало отличаться от дневного налета.

С самого начала все пошло наперекосяк. Как только передовая пара разведчиков заняла наблюдение, спящие «купцы» проснулись и попытались ускакать на одном единороге. Естественно, втроем не смогли оторваться, и тогда один соскочил со скакуна и… стрелы летели с каганской точностью. Хвала богам, их было не больше двух десятков. Но каждая нашла свою цель. Семнадцать трупов от одного лучника! Хорошо, что вторая половина отряда потеряла тех двоих беглецов. И как им удалось уйти на единственном единороге? Но скрылись в степи, свернув в сторону пустыни. Ничего, там деваться некуда, разыщут, а пока это удача для напавших. Люди вернулись вовремя, единственного противника удалось окружить. Если бы не видели ночью, как днем, то были бы в полной уверенности, что перед ними каган. Так стрелять и так двигаться могли только они.

– Живьем брать, дарковы отродья! – повторил приказ Озгул излишне разбушевавшимся бандитам и слез с единорога.

Разбойники «крутили карусель», легкой рысью вращаясь вокруг, казалось, застывшего воина, вяло постреливая в него обычными стрелами. Болванки давно кончились, лассо обрезаны. Он так плавно уходил от стрел и так медленно перерезал летящие в него петли, что все диву давались. Стоит на месте, не шевелится, а попасть невозможно.

– Рахмон, Чингиз, ваш выход, – скомандовал Озгул, сидя на земле. Сидел по-тирски, скрестив ноги. Между ногами стоял воткнутый в землю шаманский шест, по которому нервно бегали пальцы «ночного князя». «Силен шаман, но я сильнее», – подбадривал он себя. – Действуем как против кагана. Но не забывайте, он человек. Не убейте, – предупредил командир. Телохранители кивнули и вышли на поляну, в центре которой застыл воин с двумя мечами. «Карусель» остановилась. – Готовься, – тихо сказал Озгул Боргулу, – приготовь свою «сонную сеть». Это на всякий случай, я думаю, не понадобится.

Маг удивленно посмотрел на сидящего шамана, который, больше не обращая на него внимания, выбивал пальцами ритмичную дробь по изрезанному узорами посоху, а вскоре запел через нос низкую замысловатую мелодию. Пожал плечами и тоже вошел в транс. Принялся не спеша создавать структуры «сонной сети». Излишняя, на его взгляд, трата Силы и времени. Озгулу два раза удавалось с помощью телохранителей выносить по Звездной тропе раненых каганов. И с человеком справятся. Но каков, сволочь! Не хуже каганов движется!

Два воина-мага атаковали Чика одновременно с началом быстрого приближения. Один ударил сгустком тьмы, второй сгустком жаркого пламени. Оба целили в ноги. Духи внутри Чика яростно запели, но он не стал искушать судьбу – ушел с траектории заклинаний и сам двумя внешне медленными шагами сблизился с противниками.

Разделаться поодиночке не получилось. Маги оказались слишком опытны, они быстро разошлись в стороны таким образом, что Чик всегда находился между ними. Один вооружен саблей, другой – длинным узким мечом. В паре – идеальное оружие против коротких «близнецов». Для зрителей противники размазались в тени с яркими вспышками от ударов мага-Пылающего.

«Андрею есть куда расти!» – мелькнула мысль в голове Чика, и больше отвлеченно не думал, некогда.

Духи ревели, вставляли защиты, если Чик не успевал уйти, но это давалось им сложнее, чем при бое с этруском. Куда Духам до магов! Структурированная Сила гораздо эффективней. Пока Чик держался и несколько раз резал противников мечами с активными Духами смерти, но мечи бессильно скользили по защите, а маги только имитировали атаки оружием и били, и били магией, не давая активно смещаться. И тут Чик заметил нелогичность их поведения. Понятно, не хотели убивать – он нужен живым, но главное – его держат на месте! Осознал этот факт, и у него открылось второе дыхание. На смену горячему упоению схваткой пришла холодная ярость. «Ребята, не подведите! В мечи Вода и Свет!» – мгновенное пожелание Духам, а сам резко ускорился, хотя, казалось, куда уж больше!

«Ребята» приняли огненный шар, завопили, но, кроме задымившихся, штанов ничего не произошло, а Чик поднырнул под медленно двигающуюся саблю и воткнул превратившийся в ледышку Рем в грудь мага, развернулся и, отведя Ремом меч второго, рубанул сверкающим Ромулом по горлу мага-Ищущего. Свет легко пробил защиту тьмы, и капли крови медленно вылетели из распоротой шеи.

«Победа!» – зазвенело в голове одновременно с уходом в сторону, но не успел… вдруг почувствовал внутри себя сосущую пустоту. На мгновение замер, ничего не понимая, и заметил опускающуюся сверху сотканную из тьмы сеть. Дернулся вялым телом, но сеть накрыла его. Перед потерей сознания в голове всплыли слова старшего призрака: «На мгновение парализовать твоих Духов – это вполне возможно – и в это время ударить. Хоть магией, хоть мечом»…

Рахмон и Чингиз выполнили свою задачу. Задержали воина на месте, и Озгул успел сконцентрировать призывы изгнания, успел послать их в шамана. Вот только заключительную работу телохранители сделать не смогли – рухнули как подкошенные.

– Сеть!!! – закричал Озгул, и удивленный Боргул бросил давно настроенную сеть на ловкого человечка.

«Но какая скотина! – Удивление перешло чуть ли не в бешенство. – Ты мне за все ответишь!» За что конкретно, Боргул так и не придумал, но злость за свое удивление вперемешку с завистью к умелому воину-шаману разгоралась все сильнее и сильнее. Еще бы, сумел убить телохранителей Озгула, о чем маг и помыслить не смел, но… всегда мечтал.

– Остановись, Боргул, – послышался спокойный голос «ночного князя», и маг со стыдом осознал себя пинающим бессознательное тело. «Сволочь! Засмеют теперь!» Пнул в последний раз. – Лучше прочитай его мысли, – сказал Озгул абсолютно нейтральным тоном. – Сбылась твоя мечта, – добавил, закрывая глаза уже второму своему верному телохранителю, Чингизу.

– Какая мечта, о чем ты? – попытался отвертеться Боргул и прикусил язык. Не хватало еще и оправдываться!

Это нехарактерное для него бешенство действительно от страха. Он всегда боялся этих неразлучных. Стоило Озгулу им моргнуть, и нет мага Боргула, мастера-Ищущего. Теперь их не стало, и ликование в грязной душонке превратилось в злость на убившего их шамана. Вместо благодарности. Такой вот человечишка. Правильно его презирал «ночной князь».

Озгул прочитал про себя молитвы великим предкам, проводив таким образом души верных слуг. Неважно, что молились другим богам, мудрые предки не обидятся. Нет, не слуг. Они давно стали словно частью его. Порой незаметной, но всегда незаменимой. Они были воинами и погибли в бою от воина. С честью. Это заслуживает уважения. Все трое его заслуживают, что не меняет цели.

С любопытством осмотрел мечи. Странно, но они были копией не каганских, а альганских. Великолепнейшая сталь, идеально острые, и ни одного Знака. Это при рукоятях из бивней ягодника? Да в них хоть десяток можно вложить, а было всего два одноразовых, и как раз против Пылающего и Ищущего. Все более и более интересно. По привычке определил цену – не менее пяти тысяч за пару, но вряд ли куплены, сделаны явно на заказ. Да кто он такой, Большой Шаман, как назвала тебя выжившая из ума Альгин. Да кем бы ни был, теперь он неопасен. Ошиблась старая сказительница. На душу опустилось облегчение.

Умело спрятавшихся Духов он, сильный шаман, так и не заметил, как не заметил и спрятавшихся Духов в теле Чика. Они, вложенные самим Френомом, были парализованы, но не изгнаны, как посчитал Озгул. Быстро «очнулись» и скрылись в доступном только для них месте.

Его рассуждения прервал Боргул:

– Дарки! У него необычная защита, я не могу ее обойти!

«Ночной князь» передал мечи Хакану и повернулся к магу.

– Тогда на что ты годен? – сказал очень спокойно.

У Боргула от этого спокойствия по телу побежали мурашки. Пусть он потерял сильных телохранителей, но в окружении трех десятков преданных ему воинов… да и сам по себе шаман силен, неизвестно, чья возьмет в открытом противостоянии…

– Да он спит только благодаря моей сети! – Озгул молчал. – Да… он сейчас все расскажет! – Лицо мага просияло. – Есть у кого-нибудь бронзовая цепочка? – обратился к окружившим их разбойникам.

Они зашевелились, ощупывая собственные талисманы. В основном те висели на золотых цепях. Какой уважающий себя «степной волк» станет носить талисман на удачу или полезный амулет на иной цепочке, кроме золота? Не поймут. Один все же нашелся.

– У меня амулет от кровососов на бронзе висит. А что, на ней лучше работает! – повысил голос в ответ на насмешливый галдеж.

– Замолчите все, – прервал шум Озгул, – а ты сними амулет и передай цепь уважаемому магу.

Приказания немедленно исполнились.

Боргул ушел в транс и стал творить рабский ошейник. Нет, не настоящий, который с ментальными лоосскими нитями, а временный, сцепленный с астральным телом. Различает ложь. Включается «вручную» с другого «привязанного» к нему амулета. Боргул для этой цели решил использовать свой амулет астральной связи. Вставил две структуры, и готово. Активировал, и по цепи пойдет слабое заклинание «темного разрыва». На здоровье практически не сказывается, но причиняет невероятную боль. Надрывает внутрителесную пустоту, которая есть везде. Если в ответ на вопрос допрашиваемый соврал, цепь поймет ложь по астральному телу – боль продолжится. Не идеально, но гораздо удобнее долгих пыток, и… для Боргула приятно.

Через полчетверти бледный усталый маг закрепил на шее воина-шамана бронзовую цепочку. Она оказалась длинной, хватило дважды обмотать. За время создания импровизированного рабского ошейника бандиты успели с честью похоронить павших товарищей, сгонять до брошенных повозок и забрать из них самое ценное. Там оказалось чуть больше двух тысяч гект месхитинской чеканки! В трех кошелях. Есть деньги у беглецов, не зря рисковали, не зря погибли друзья! Один Озгул внешне оставался бесстрастным. Но ему положено, он «ночной князь».

– Сделал, Озгул, – доложил уставший, но довольный маг, – временный рабский ошейник. К сожалению, цепь – не сплошное бронзовое кольцо, структуры продержатся дня два, но нам хватит. Если что – обновлю.

– Рабский ошейник без лоосок? – удивился Озгул.

– Привязан на астральное тело, почувствует ложь. Не волнуйся, – довольно улыбнулся, – боль такая, что любого сломает! Вспомнит, как рождался!

– Ну-ну.

– Будить?

– Буди.

Бозгул развеял сеть и похлестал воина по щекам.

Чик просыпался постепенно. Снился кошмар. Какой – не запомнил, но настроение поганое. Почему-то болели ребра. Открыл глаза и увидел ночное небо. Звезды большей частью закрыты облаками. Холодно, лежит на земле, горят щеки… над ним нагнулся незнакомый мужик, и Чик вспомнил.

Он победил. Точно! Убил двоих воинов-магов, но потом темная сеть! Странная пустота внутри. Вы где, друзья? Ответа нет. В плену, не связан, кругом бандиты… а, была не была! Чик рывком, не обращая внимания на болящие ребра, вскочил с намерением всех разметать, но вдруг дикая боль парализовала все тело, и он рухнул как подкошенный. Боль концентрировалась в шее и уже от нее расходилась дальше. Невыносимая – точное определение. Прошла так же внезапно, как началась, и сразу послышался глумливый голос:

– Что, шаман, больно? А ты шейку свою потрогай, разрешаю. Ага, почуял цепочку? Это твой рабский ошейник, чуть что, и резкая короткая боль. Сколько вытерпишь, понятия не имею, но не умрешь, это точно. Будешь молить о смерти! – Эти слова прозвучали зловеще. – Ты садись, шаман, разрешаю.

Чик медленно сел. Перед ним находился непримечательный тиренец, в котором чувствовалась Сила Ищущих. Неподалеку сидел еще один со странным резным посохом на коленях. Он тоже типичный тиренец, но с аккуратно подстриженной черной бородой. Смотрел вроде в сторону и будто не интересовался происходящим, но была в нем властность, которая не оставляла сомнений – он главный. И еще… от него и посоха шли сильные эманации Духов, хотя самих их не было. Дальше виднелись несколько костров с сидящими вокруг людьми.

«Шаман, – подумал Чик, – от той старухи похоже веяло, но гораздо слабее». Он быстро взял себя в руки. Паники, несмотря на реальный рабский ошейник, не было.

– Слушай внимательно, шаман, – продолжил говорить маг, – я задам один вопрос, и если не ответишь на него правду, то будешь вечно валяться здесь, корчась от боли. Ты меня понял?

– Да, – коротко ответил Чик.

– Куда вы спрятали деньги, – задал вопрос маг.

– Какие деньги? – переспросил Чик.

Маг злорадно улыбнулся и коснулся рукой висящего на золотой цепочке камня неизвестной породы.

Боль мгновенно парализовала Чика, заставив завалиться лицом в холодную траву.

Непереносимость боли – понятие относительное. Ему, прошедшему рабское страдание и «шутку» Френома с огненным мечом, нынешняя боль – так себе. Но то было когда-то и прошло, а больно сейчас. Чик активно ломал и ломал «спички», желая избавиться от страданий, но… он верил в действенность магических амулетов. Родные Духи куда-то пропали, ждать помощи неоткуда, поэтому… стала нарастать паника.

«Да как же я ему отвечу, если парализован к чертям собачьим! – И сразу обратил внимание – дышит и даже воет от боли. Говорить может. – Э, нет, козлы! – Как ни парадоксально, но, когда понял, что может говорить, паника пропала. – От Верховной избавился, бог мне ни хрена не сделал, неужели я вам, падлам, расскажу о нашем золоте? Да плевать на него, но сам принцип! Это столько трудов, и отдать? А друзья? – И внезапно, несмотря на путанные от боли мысли, четко осознал: да, теперь у него есть друзья, которых не было со времен юности. Настоящие, за которых готов на все. Даже глупенькая любопытная восторженная Грация, баба – друг. От удивления и боль отступила, но, сволочь, как только обратил на это внимание, навалилась с новой силой. – Падлы!!! Хрен вы у меня дождетесь! Особенно ты, козел Ищущий! Ты будешь землю жрать! – Думал, конечно, в более нецензурных выражениях. – Но как же «спички»? Всегда работали! – Внезапно досада сменилась догадкой. – У-у-у, какой я дурак, пятно!!! Рядом альганско-каганский мир, и он мне благоволит! Да я там всех порву! – Мгновенно с огромным облегчением в этом убедился и сразу решил: – Я в меру тупой этруск, Рус Четвертый, тот же, что в Горгоне на приеме у лооски». – И мысленно сломал «спичку» в полной уверенности, что теперь подействует.

– В пятне, – прохрипел он, и боль отступила. Амулет среагировал на отраженную в астральном теле правду. Точнее, веру в собственные слова.

– А ты, борк, долго держался, – прошипел Боргул и ухмыльнулся, – ешь траву, раз ты борк! – Ему хотелось сломать воина окончательно, унизить в отместку за собственный страх.

– В смысле?! – не понял Рус.

Маг потянулся к амулету связи, удлиненному ограненному овалу из черной яшмы, куда привязал импровизированную «рабскую цепь», но его остановил бородатый шаман.

– Оставь, Боргул, а ты… воин, подойди ко мне, – хотел сказать «шаман», но не чувствовалось в нем эманаций Духов. Ошиблась Альгин или говорила о другом? Нет, в нем сидели Духи, и не из слабых!

Рус, со злостью зыркнув на Боргула, подошел к несомненному начальнику и сел напротив него. Озгул немного удивился. Нагловатое поведение для сломленного воина. Иль все же шамана? Была какая-то странность…

– Ты убил двоих воинов-магов. Такое не каждому кагану под силу. Кто ты такой?

– Я – этруск, Рус Четвертый! – гордо заявил Рус.

– Боргул! – «Ночной князь» обратился к магу, и тот с готовностью включил «цепь боли». Воин, упав в траву, завыл. – Я только хотел спросить, правду ли он говорит, – укоризненно сказал Озгул.

– Правду, – подтвердил маг, – я специально наблюдаю за его астральным телом.

– А зачем ошейник активировал, разве я просил?

– Я думал, так сговорчивей будет, – пожал плечами и выключил цепь.

В принципе Озгул был с ним согласен, но Боргула тоже необходимо держать в узде, иначе запросит слишком много. И вообще неприятный тип. «Ночной князь» относился к пыткам, как к необходимой составляющей своей профессии, без удовольствия. Боргулу издевательство явно нравилось, но конкретно этот воин такого не заслужил.

«Жаль, что все-таки сломался, а то неплохо было привлечь такого бойца. Или не сломался? Ничего с ним не ясно», – оставались стойкие сомнения.

– За что?! – завопил этруск так искренно, с такой детской обидой, что Озгулу в кои веки стало неудобно. Виду, разумеется, не подал. – Истинная правда! Ну и что, что маленький! Дома смеялись, и вы попрекать начали?

– Ты так и не ответил, кто ты. – Озгул прервал его вопли совершенно спокойным тоном.

– Этруск! Архей из рода Нодаш. Мой наставник нашел у меня склонность к Духам нашего бога Френома, хвала тебе, Повелитель Духов! Слышал о нашем боге? Его храмов в остальном мире нет, но он любого вашего за пояс заткнет!

«Точно! Вот в чем странность. Это склонность не к Силе, а к способности заклинать. Только не Духов Предков с их Силами, а конкретных, от Френома. Слышал о таком Повелителе Духов. По слухам, так себе божок и Духи у него странные, поэтому и нет обычных эманаций. Простите, предки, если ненароком оскорбил вас!» – с облегчением подумал Озгул. Не любил непонятки.

– Семья у меня большая, влиятельная, но я… не прижился. А что, люблю путешествия, новые страны, эти… впечатления разные…

Озгул поднял руку, останавливая Боргула, и перебил этруска:

– Как заклинаешь Духов, где научился драться, откуда мечи?

– Хм. Наставник учил, кто ж еще? Это про Духов. А чего их заклинать, он подсадил в меня штук десять, только успевай приказывать – направлять. Правда, – Рус замялся, – они только для защиты и иногда шалили. Поначалу в голове путалось, вопили разными голосами, чуть с ума не сошел. Потом привык. Своенравные они…

Озгул покосился на Боргула. Маг кивнул – в этом не врет. Мог и сам различать ложь, но не одновременно с внимательным допросом, и Силы тратилось больше, чем у магов. Здесь Божественные Силы опережали Силы Духов. Они во многом опережали, не зря народ так легко стал поклоняться «новым богам».

«Да он одержимым был! Ошиблась старуха, – удовлетворенно подумал Озгул, – правильно, склонности к Силе нет. Совсем с ума посходили эти почитатели Френома! Хотя… результат есть», – признал с легкой завистью к рискованным шаманам под патронажем одного бога.

– Драться и мечи, – напомнил этруску.

– Каган учил. Раб, конечно. Ну и тупой же он, я тебе скажу!

– Откуда? – Озгул с Боргулом выкрикнули одновременно, едва не вскочив от удивления.

– Да, – Рус легкомысленно махнул рукой, – отец с анектинскими лоосками договорился, дали в аренду. Сколько себя помню, у нас жил. Он им в ответ тоже что-то, я не вникал. Семья большая, и я с некоторыми, э-э-э… вопросами незнаком. Да на фиг мне это надо! Потом послал их всех! – Боргул, нахмурившись, медленно потянулся к амулету. – Ну они меня! Какая разница!

– Дарки с каганом, почему мечи как альганские! Что в них за Знаки! – На миг Озгул сорвался, но, устыдившись, быстро успокоился. Что ни сведение, то необычное. Любопытная страна, а ведь слышал только краем уха.

– Понятия не имею! Слышал, для людей лучше подходят. Действительно, удобней, я несколько мгновений держал каганские. Дольше нельзя – испортятся. А ковали лично для меня! – Рус переполнился гордостью. – А Знаки я сам попросил вложить нашего семейного Призывающего. Перед уходом уже. Он говорил, универсальные, на любые защиты и на всю жизнь, сказал, хватит. Заметил, там рукояти из бивней ягодника? Не обманул! А где мои мечи? Нет, я понимаю, ваш трофей, но хоть одним глазком взглянуть!

– Взглянешь, успеешь, – усмехнувшись, сказал Озгул. Слышал об универсальных Знаках, ненадежные они. Маг этого непутевого сына надул. Жаль, на верных телохранителей хватило.

От обилия новых сведений голова начала пухнуть. Пора закругляться:

– Где взяли деньги и сколько?

– На вилле какой-то под Месхитополем, – с готовностью ответил Рус, – Леон, он в Кагантополе остался, и Андрей, маг-Текущий, предложили, я согласился. А чего, никого не убили, а тот архей еще наживет. Сорок талантов взяли, еле вывезли! Это целая история…