Текст книги "Несбывшаяся мечта, или…"

Потом подошла поближе и обняла меня.

– Не забыл меня, не забыл. Спасибо. Мать-то на работе. Знает ли она, что ты приехал?

– Знает, что приеду, но в какой день, не знает. Я ей посылал телеграммы, что еду.

– Проходи ко мне. Пойдём, пойдём, попьём чай. Кое-что спрошу у тебя. Но совсем немножко, когда вернётся мать, приду к вам, вот тогда ты всё нам и расскажешь. Радость какая у матери будет, да и у меня тоже.

– Тётя Агафья, а я что-то не видел собаку мою Алтая. Звал, звал его, не пришёл он, – спросил я.

– Нет твоего Алтая, – сказала она.

– Как нет, куда же он девался? Может, мама отдала его кому-то?

– Как она могла отдать твою собаку, такого Алтая, кому-то. Погиб он.

– Как это погиб? Отчего погиб?

– В тот год, как этому случится, зима была очень холодная и снежная. Для зверей в тайге были сложные времена. Да и для нас тоже. Волки совсем обнаглели, под самую деревню даже приходили. Ночами даже по деревне шарили. Охотники-то наши все в тайге. И эти волки как чувствовали, что им боятся нечего. И вот весной, когда уже совсем сошёл снег и зазеленела трава на полянах в тайге, наш пастух повёл стадо в тайгу на эту свежую траву. Пусть коровки отдохнут от морозов, да новой травки пожуют, и позвал с собой твоего Алтая. Сначала собака не хотела идти с ним, стояла и всё смотрела на твою мать. Как бы спрашивала разрешения пойти в тайгу с пастухом. Но мать-то видела, что ему хочется идти, вот она ему и сказала, чтоб он пошёл, проверил тайгу. Он и пошёл. А потом вот и случилось это. Как рассказывал нам этот дед Пастух. Выскочили на одной из полян на стадо четыре волка. У деда было с собой какое-то ружьишко, он всегда берёт его с собой. Он сразу застрелил одного волка, на этих троих бросился твой Алтай. Он говорил, образовалась куча, не поймёшь, где волки, где собака. Стрелять боюсь, убью ненароком собаку. Трудно ему было, да и мне. Коровы бросились бежать. Но вот из этой кучи вылетел один волк, он его и срезал. Потом вылетел Алтай, и он убил третьего волка. А четвёртый, хромая, ушёл. Не успел он его добить. Алтай лежал, не мог встать, сильно был изранен. Как уж деду удалось собрать и пригнать домой коров, да ещё и притащить Алтая. Вот каким оказался наш дед. Какой молодец. А мы все говорили наш дед, наш дед. А вон он какой молодец оказался. Алтая я забрала к себе. Сильно был изранен. Целый месяц лечила его, не выжил он. Вот это была собака. Если бы не он, порвали волки бы деда и коровок в придачу. Жизнь свою отдала твоя собака, а спасла других. Похоронила я его в любимой его тайге, как-нибудь сходим с тобой к нему. Пусть узнает, что ты приехал и не забыл его. Он сейчас сверху слышит и видит нас. Не удалось ему дождаться тебя. Он так скучал по тебе. Твоя мать рассказывала мне, что нашёл где-то твоею варежку и всё время была эта варежка рядом с ним. Даже спал с ней. Ждал он тебя, но не судьба – вот это была собака.

Замолчала тётя Агафья, молчал и я. Пить чай уже расхотелось. И я сказал ей:

– Пойду домой, буду ждать маму. Потом как-нибудь я приду за вами.

Она всё поняла. И я ушёл. Не поверите, до слёз было жалко. Я, здоровый уже мужик, чуть не плакал. Я даже закричал:

– Прости, Алтай, что не успел и что там не было меня.

Мама пришла поздно. Пока её не было, я нашёл кое-какие продукты, их приготовил. Не надо описывать нашу встречу. Кто когда-то прошёл встречу со своими родителями после долгой разлуки, ему и так все будет понятно. Завтра будет суббота, маме не нужно идти на работу, и мы договорились разработать планы, что нам делать в эти последующие дни. С утра мама послала меня к тётке Агафье, чтобы я её пригласил к нам прийти вечером. Тётка Агафья обрадовалась и даже рассмеялась и сказала:

– Спасибо, спасибо, я обязательно приду.

В тот вечер говорил почти только я. Я рассказал, что я делал в эти годы и как я учусь, когда заканчиваю институт, когда мне надо возвращаться. В общем, я рассказал им всё, что записано в этой книге. Мы так засиделись, было уже очень поздно, и мама оставила тётку Агафью у нас ночевать. Утром мы долго пили чай и опять говорили, говорили. Мама теперь уже жила одна. Брат Петр учился в Тюмени в училище, которое готовило механиков по ремонту вертолётов. После чаепития стали строить планы, что и как мы будем делать, пока я буду здесь дома. Мама сказала:

– У меня по графику на заводе через неделю будет отпуск. Но дадут только две недели, потому что сейчас летняя путина, много рыбы. Заводу трудно и целый отпуск дать не могут. Да мне и не надо целый отпуск, я предлагаю, мы сделаем так. Завтра воскресенье, мы с Володей поедем в Ханты-Мансийск к моей сестре тёте Нюре. Там дома и дядя Гоша, её муж, они тоже хотят увидеть Володю и поговорить с ним. Если мы не приедем, а потом они узнают, что он был дома, будет очень некрасиво. Это же моя старшая сестра.

А теперь вот дальше. Когда я выйду в отпуск, мы все втроём поедем в село Октябрьское к моей сестре Стеше. Она всегда в письмах просит приехать в гости хоть на два, на три дня и привезти с собой детей, которые будут в это время у меня дома. Надо обязательно ехать.

Здесь вмешалась тётка Агафья, она сказала:

– А я-то здесь причем? Я-то кто им такая? Да я и на пароходе ни разу не ездила, я не знаю, как на нём люди ездят.

Мама ответила:

– Ты моим детям была как вторая мать. Скольких ты лечила от всяких болезней. Если бы не ты, ещё неизвестно, были ли они все живы. Поэтому не спорь, поедешь, а ты и на пароходе-то не ездила ни разу, вот и узнаешь, что такое пароход и как на нём люди едят. И не спорь, в понедельник я закажу три билета, а во вторник это уже будет мой отпуск, там будет пароход вниз по Оби, мы и поедем. А эту неделю, пока я работаю, Володя займётся нашими огородами. Подправит городьбу, окучит картошку, капусту. А поедем на 7– 10 дней, как будут пароходы обратно.

Тут опять не выдержала тётка Агафья, она сказала:

– А что, Владимир приехал сюда, чтобы окучивать мой огород? Ты что, Мария, совсем обо мне не думаешь? Я что, больная или неходячая? Я и сама всё могу.

Мама послушала её, а потом сказала:

– Я знаю, что ты сама всё можешь, вот поэтому я и говорю, что он займётся огородами, а чтобы ты не ругалась, приходи сюда к нам и приготовь раз в три дня ему какую-нибудь еду. А я покажу, где какие продуты лежат. Вот ты и отработаешь за огород.

Обе женщины засмеялись. В общем, все с этим планом согласились и стали готовиться к отъезду. Значит, едем в посёлок Октябрьское (до 1957 года название был село Кондинское). Стоит село на высоких холмах, чтобы во время половодий река не подтопляла посёлок. Основано село в 1590 году, стоит на правом берегу реки Оби, в 227 километрах от Ханты-Манийска. Как и Берёзово, оно славится рыбой, сосьвинской селёдкой. Сосьвинская селёдка – это вовсе и не сельдь. Ближайшие родственники её – это омуль, нельма, ряпушка. Настоящее название рыбы – Тугун, а сосьвинской селёдкой она стала благодаря своему месту обитания в небольшом притоке реки Обь в Северной Сосьве. Это небольшая рыбка, в длину не более 20 сантиметров, похожая на кильку. Она была известна даже Петру 1. Он очень ценил её за вкус. Вкус с очень лёгким ароматом свежести, напоминающем огурец. В мясе много жира. В основном её солят. Обрабатывают её на Березовском рыбокомбинате. Неповторимый изумительный вкус. Известно, что на Ялтинской конференции Сталин угощал этой селёдкой Черчилля. И ему она так понравилась, что он коньяк закусывал этой селёдкой. А потом просил, чтобы ему регулярно присылали небольшой бочонок этой рыбки. Попробовать её можно и сегодня. В Москве на Калужском шоссе есть фирменный отдел в торговом центре «ФУД – СИТИ». Там баночка солёной рыбки в 200 грамм стоит 500 рублей.

В воскресение мы с мамой приехали в Ханты-Мансийск и пришли к её старшей сестре, моей тёте Нюре. Конечно, наш приезд был неожиданным. Встретили нас хорошо, и конечно, мне опять надо было рассказывать, что я уже рассказывал моей маме и тётке Агафье. Но я это делал с удовольствием, в общем-то не для них. А для моей мамы. Я видел, как она радовалась, что и её Володя заканчивает авиационный институт. Сын тёти Нюры, Валентин, уже закончил этот институт и уже работал в Ижевске. Мама, поглядывая на всех, очень гордилась этим, она как бы хотела сказать, и мой сын не хуже вашего. Правда, они были намного богаче мамы. Ночевать не остались, потому что маме завтра с утра надо идти на работу, а если честно, мне даже почему-то и не хотелось, они оставляли, но мы уехали. Я уже был для них не Вовка. Я был уже самостоятельный студент Владимир Фролов, меня в этих городских джунглях уже многие знали и уважали. Ушло детство, когда я у них что-то делал по их просьбе.

В понедельник мама купила билеты на пароход по маршруту Ханты-Мансийск – село Октябрьское. Отъезд намечен на вторник той недели, когда мама будет уже в отпуске. В субботу мы все, мама, тётка Агафья и я начали собираться. Тётка Агафья опять ворчала, что её старую куда-то везут против её воли. Мама уже даже начала сердится и сказала:

– Теперь ты уже не отвертишься, билеты на пароход уже купены. Живешь у реки и не разу не ездила на пароходе "Дремучая Тайга". На пароходе она боится ехать, а в тайгу одна не боится ходить. Хватит ныть, сейчас будем пировать, будем отмечать наш отъезд.

И обе рассмеялись. Эта тётка Агафья и мама так подружились за годы нашей жизни здесь, что они друг другу стали как родные сёстры. Ещё не все родные сёстры так заботятся друг о друге, как моя мама и тётка Агафья. Тётка Агафья уже давно живёт одна. Муж и два сына погибли на войне. Мама тоже с 1941 года живет без мужа. Мой отец погиб в 1941 году. А сейчас, когда мы у мамы разъехались, она тоже осталась одна. Трудно им без сыновей и без мужей, вот они иногда и храбрятся. Мама отправила телеграмму в Октябрьское тёте Стеше, когда приезжаем и на каком пароходе. Это и правильно, а то свалимся (как у на говорят) как снег на голову в июле. Все эти дни были посвящены сборам. Только мне ничего не надо было собирать. Я с чем приехал к маме, с тем же еду и к тёте Стеше. В субботу истопили баню у тётки Агафьи. Все намылись, напарились, напились квасу, и опять говорили и говорили.

Во вторник сели на пароход. Погода была хорошая, тёплая, ветра не было, на реке было тихо. Доехали без приключений. На пристани села Октябрьское нас встречала вся семья тёти Стеши. Мамина сестра, две её дочери и муж тёти Стеши Прокопий, дядя Прокопий. Две сестрички были симпатичные девушки, даже красивые. Они каждая по очереди назвали свои имена, и каждая сделала маленький книксен и обе заулыбались, как будто хотели сказать, что хоть мы и живём в тайге, но не глупее городских. Вот это да. Здесь в тайге и знают про книксен. Вот язвы, надо с ними держать ухо востро, а то ещё вляпаешься во что-нибудь, засмеют потом. Имена у них были странные, но такое было время. Одну звали Сталина, вторую Октябрина. Поднялись от пристани в село. Дом у тёти Стеши был большой. Двор был большой, даже огромный. На дворе стояла баня и несколько сараев. В одном конце двора был коровник, курятник, были слышны куры. Весь двор был обнесён хорошим забором. Это был не забор, а заплот, как будто стена у крепости. Я думаю, была и лошадь, сбруя висела в тенёчке под навесом одного сарая. В доме было три печи. Одна большая русская печь на кухне, сама кухня-то была метров 30 квадратных. А может, и больше. Все стены были увешаны всякими приспособлениями для кухни, у нас в деревне не было ни у кого такого большого дома, ну а уж такого тем более. Две другие печи стояли в разных комнатах, конечно, такой большой дом и отапливать нужно. В нашем доме у мамы была всего одна печь, которая стояла на кухне. Но печь тоже была большая русская.

Ранее на этом месте стоял городок Кондинск. Он уже был до прихода русских казаков. На этом месте было вогульское (мансийское) Полымское княжество. Из него выделилось княжество Кондинское, населённое в основном остяками (хантами), но управляющееся вогулами. Ханты всегда ссорились вогулами. Этим воспользовались пришедшие сюда русские и в 1594 году свергли вогулов и разделили княжество на две волости.

Кондинск стоит на правом берегу реки Обь в 227 километрах о города Ханты-Мансийска. В 1957 село Кондинское переименовали в село Октябрьское. Когда я был в этом селе, а это был 1964 год, это было обычное сибирское село с застройкой, где каждый строил свой дом где хотел. Конечно, там сейчас наверно всё по-новому, по-современному. У меня нет здесь цели описывать село. Просто я случайно попал сюда. Приехал на несколько дней к своим родственникам. Для меня здесь ничего нового не было, я жил в таком же селе, да, по-моему, по всей сибирской тайге стояли такие сёла. На несколько дней дядя Прокопий, я и две сестрички уехали на покосы, заготавливали траву для сена. Старшая девчонка закончила 9 класс, младшая 7 класс. В первый день они решили показать, какие они девушки тайги и какие они косари. В первый день я не косил. Готовил дрова, в протоке поставил сеть, подправил шалаши, точил топор, осматривал косы (литовки), в общем, занимался хозяйством. Да в первый же день к нашим шалашам пришли ханты, трое, это были знакомые дяди Прокопия. Они, несколько семей, стояли на озере, что было в километре от протоки. А наши девушки ходили с косами и всё посматривали в мою сторону, смотри, ты, наверное, и косить то не умеешь, студент городской. Меня это забавляло. Посмотрим, язвы, что вы скажете завтра. Вечером дядя Прокопий проводил хантов. Подарил им чай в пачках, табак и бутылку водки, все были довольны, а мы ужинали, и дядя Прокопий всё расспрашивал меня, чему я учусь в институте, и особенно почему-то его интересовало, где я служил в армии, что я там делал. Он сам был на войне и хромал; это всё от всяких ранений, так он говорил. Наши девушки чуть присмирели после моих рассказов. А я подумал, то ли ещё будет, когда вы станете со мной в рядок (в прокос). Как бы я вам пяточки не подрезал.

Пришёл день. Пришла работа на покосе и девушки присмирели. Отец-то их выкрутасы все видел. А в конце дня, когда все посмотрели, как я справляюсь с топором, как колю дрова, как управляюсь с косой, он им сказал:

– Ну что, козы, присмирели, это вам не ваши школьные сопляки. Вот настоящий парень, вот старший сержант. Видели, как надо работать? Вот посмеётся мать, когда я ей расскажу, как вы здесь хотели ему экзамены устроить и что из этого вышло.

И все засмеялись, вот теперь после его слов всем как-то стало легко и спокойно.

Здесь вверху помещена фотография пристани Октябрьского, когда я там был, этого не было. Просто стоял дебаркадер, к которому и приставали все речные суда.

Дни проходили быстро. Мы той же компанией ездили два раза на рыбалку. Сети ставили в той протоке, на берегу которой косили траву. Второй раз запустили ночью плавную сеть. Богатая река Обь рыбой, богатая. Однажды всем семейством тёти Стеши и мамой, тёткой Агафьей ездили на пароходе на экскурсию в село Берёзово.

Вот я запишу здесь несколько строчек про это знаменитое в нашей истории село.

Берёзово расположено на Северной Сосьве чутьвыше устья, где к ней подходит Вайсова протока Оби. Берёзовский острог (или крепость Берёзов) построил в 1593 году воевода Никита Траханиотов, боярин из древнего византийского рода и казацкий атаман Иван Мокринский. Далее ниже по тексту помещена фотография макета Берёзовского острога. Царское правительство использовало эти отдалённые места Сибири для ссылки сюда неугодных для него людей. Так, здесь отбывал ссылку Меньшиков Александр Данилович, он прибыл сюда в сентябре 1727 года. Умер здесь в 1729 году. Ниже по тексту помещена фотография картины Сурикова, семейство Меньшикова в Берёзове. Там же помещена фотография памятника Меньшикову в Берёзове. Известно, что не только Меньшиков сюда был сослан, были и другие русские люди. Я не пишу здесь об этом. Эта информация не историческое исследование. Это просто воспоминание того, о чём нам рассказывала экскурсовод, когда мы были там на экскурсии. Мы отгостили у тёти Стеши 10 дней и пароходом вернулись домой.

В гостях хорошо, а дома всегда все же лучше.

Я стал часто уходить в тайгу. Забирал обычно своё ружьё, припасы к нему. Теперь без собаки я уже не ночевал в тайге, к вечеру всегда был дома, да и мама просила так делать. Ей так спокойней. За время почти десяти днеймне удалось найти двух глухарей, десята четыре рябчиков, четыре утки и одного гуся Нормально, без собаки даже отлично. Все были довольны, потому что моя мама часть добычи отдавала тётке Агафье. Правда, всегда её приходилось убеждать, чтобы она взяла то, что приносил ей я. Ходил за грибами. В этом году грибов было в тайге маловато. Но всё равно мама достаточно насушила и насолила на запас для зимы. В один из дней выпросил лодку у нашего деда Прокопия и сплавал и поставил сети. Они у меня сохранились ещё со времён, когда я ещё жил здесь. Рыбы было, как и в те годы много, мы с мамой всё засолили, хватит ей на всю зиму. Жаль, до отъезда не поспела шишка. Не запас ей орех. Но ничего, когда шишка созреет и пойдёт падалица, они с тёткой Агафьей наберут для себя. На зиму хватит. На продажу, как мы собирали раньше, уже не получится. Последние дни до отъезда работал в огороде, даже в начале августа я уже выкопал часть картошки. Высушил её и засыпал в погреб. Остальное уберёт мама, была бы только погода.

Начал готовиться к отъезду. Хочу ещё успеть попробовать поработать у моего Татарина в ватаге на разгрузке барж. Нужны деньги, снова стану Бичом. Полечу в Тюмень самолётом, самолёты здесь летают АНТ 2, вмещают 10 человек. При огромных трудностях и через знакомых мамы достали билет на самолёт. Не буду писать, как мама провожала меня. Нам обоим было трудно. Мне то что, я здоровый парень. Я еду в институт. Мама уже довольно старенькая остаётся одна в доме, жаль, что собака погибла. Хорошо, что у неё есть тётка Агафья, если что-то не так, то они помогут друг другу. Попрощался с тёткой Агафьей, она провожала меня как своего сына. Просила меня писать матери чаще, хоть несколько слов, но чаще:

– Ей твои письма лучше всех лекарств, иногда дети не понимают этого. Тебя здесь все помнят. Тебя помнит деревня, помнит тайга, река. Твоё ружьё, твои сети. Здесь прошло твоё детство. Не забывай об этом и тогда все здесь будут помнить тебя.

На том и расстались.

После приезда сюда к маме примерно через неделю я пошёл к Кольке в Самарово. Хотел повидаться с ним, да и с его родителями. Когда я пришёл к их дому, то на мой стук в воротные двери дома открыла незнакомая женщина, это была не мама Кольки. Эта женщина спросила меня:

– Вам кого, молодой человек?

Я сказал, что я пришёл к своему товарищу и назвал имя Николая (уже не Кольки), а Николая. Женщина спросила меня:

– А кто вы? Откуда вы знаете, что здесь живёт Николай?

– Я Владимир Фролов. Николай мой товарищ, даже друг. Мы учились в школе в одном классе. Я знаю его родителей, и они знают меня.

Тогда женщина заулыбалась, открыла пошире дверь и сказала:

– Я слышала о вас, Владимир. Ваше имя часто в этой семье вспоминали. Да вы проходите. Может быть, зайдёте в дом?

– Нет. Вы здесь мне расскажите, где теперь семья Николая живёт.

Она опять улыбнулась и сказала:

– Да как жили здесь они, так и живут здесь. Только они сейчас в отъезде, в Тюмени они. Гостят у Татьяны, дочери своей. Вы помните их дочь Татьяну?

– Конечно, помню, ещё, как помню. Эту задиру. Как мальчишка. И всегда она во всех наших с Николаем походах по тайге, на рыбалке, всегда была с нами. Николай даже иногда злился. Он говорил, что ты всегда увязываешься с нами. Иди играй со своими подружками. А она всегда отвечала одно и тоже. Не пойду я к ним, они дуры.

Тогда это не звучало как обида от неё, сейчас бы так не надо говорить. Эта женщина сказала:

– Теперь я поверила, что это вы тот Володя Фролов, что жил в Самарских горах в тайге. Я многое о вас знаю, вас часто здесь вспоминали.

Кода вы закончили школу и уехали поступать в институт, Николай не поехал никуда. Он пошёл работать слесарем на рыбокомбинат. Потом через год его послали в Тюмень в какое-то училище, где учат на механиков такого оборудования, что стоит на нашем заводе, на рыбзаводе. Он там отучился, вернулся домой и сейчас работает здесь механиком. Потом закончила школу Татьяна и вот здесь мы очень за неё переживали. Никуда не хотела уезжать из Самарово. Сперва почему-то часто плакала. Ни её мама, ни её отец не могли ничего понять. Стали уже подозревать, что её обидел какой-то парень и она не может об этом сказать. Потом призналась маме, что она не хочет уезжать потому, что ждала вас. Может быть, Володя приедет, и я попрошу его, чтобы он взял меня замуж, и мы вместе уедем. И часто плакала, что вы не приезжаете. Просила Николая узнать, где вы и можно ли туда к вам приехать. Николай ходил к вашей маме и узнал, что вы служите в армии. Немножко успокоилась девушка. Родители её поддерживали, особенно её мама. Она ей говорила, что надо ехать в Тюмень, поступать учиться, Татьяна хотела быть доктором, вот там будет легче найти вас, да и легче приехать к вам. Согласилась девушка. Как уж мать-то переживала за неё, плакала не меньше её и всегда защищала её перед отцом. Отец то иногда ругал её, говоря, что всё это детская блажь, ну, когда она согласилась ехать, то в Тюмень поехал с ней. Николай и жил там рядом с ней, пока она не поступила учиться то ли в техникум, то ли в институт. В общем, туда, где учат на врачей. Её мама говорила мне, что полюбила вас её дочь, да так, как редко бывает, недаром она всё своё детство провела возле вас и своего брата. Но старые люди говорят, что время лечит, правда говорят они и по-другому, время и калечит. А сейчас они уехали к ней в гости. Год назад она вышла замуж. Родители ездили на свадьбу, говорили, что парень хороший. Какой-то инженер нефтяник. А сейчас они уехали к ней, у неё родился малыш мальчик, вот они там ей помогают.

Потом она замолчала надолго, молчал и я. Я тогда подумал, что пора уходить, я всё узнал, жаль, что не увиделся с Николаем. Я сказал ей до свидания и пошёл, но она становила меня и сказала:

– Я вам сейчас что-то скажу. Скажу, как уже старая женщина. Я тоже когда-то была девушкой и тоже хотела выйти и вышла за любимого парня. Это счастье – жить с любимым человеком, огромное счастье. Но и счастье полюбить человека так, как вас полюбила Татьяна. Я прошу вас, не встречайтесь с ней, не ездите к ней, иначе она может умереть от встречи с вами или разрушит всю свою жизнь. Пусть будет как произошло, так решил её Ангел, он тоже сейчас страдает, что когда-то не смог помочь ей, не помог ей встретиться с вами. Не ищите её и не ездите к ней. Время поможет ей. А я как взрослая женщина скажу, о вас она будет помнить всю жизнь. Это не унижает таких женщин, это их прекрасная чистая тайна. И вам я скажу спасибо, что вы своей жизней рядом с ней пробудили в ней это замечательное чувство. Говорят, у таких женщин первенец всегда бывает мальчик. Вот так всё и произошло. Теперь она всю любовь к вам перенесёт на своего сына. Она будет воспитывать его под вас.

Я попросил женщину (странно, она так и не назвала своего имени), чтобы она рассказала Николаю, что я заходил сюда к нему. Она обещала рассказать Николаю обо мне. Я попрощался и ушёл. Идя домой, я всё вспоминал и вспоминал то, что рассказала мне эта женщина без имени. Почему она не назвала себя? Может быть, это и не была живая женщина, может, это было приведение? Уж очень странная и почти неправдивая эта вся история, что я услышал от неё. Нет, это было не приведение. Это было удивительное событие моей жизни. Дома я рассказал всё маме, все слово в слово. Когда я закончил, мама плакала.

– Почему ты плачешь, мама? – спросил я.

– Я плачу от радости, какое счастье выпало ей в жизни, – эта любовь. Возможно, такое случается с девушками с одной на миллион. И ты не вздумай её искать. Пусть её эта любовь останется её хорошей женской тайной. Вы, мужчины, другие в своих чувствах, чем женщины. У вас всё проще, и иногда вы не верите в такие чувства и даже не понимаете их.

Через два дня я улетел. Мы никогда больше не встречались с Николаем. Мне надо было идти в ватагу к Татарину. Меня ждали баржи, мне нужны были деньги, чтоб жить и учиться. Надо было заканчивать институт.

Из Тюмени я благополучно на поезде добрался до Казани, до института. На следующий день я уже был у Татарина.

Сейчас я запишу два стихотворение из моей первой книги «Рассказы в стихах», те, которые всегда напоминают мне о том, какая прекрасная у меня Родина.

 

Моё детство

Там, где излучина большой реки, кипит вода в водоворотах,
Срубили крепость на века казаки атамана Ермака.
Луга, в лугах трава по пояс. Тайга по берегам до горизонта.
И здесь же сладкая вода в живых ключах играет звонко.
Здесь властвовал когда-то хан Самар.
Шумят восточные базары, кругом шатры.
Купцы с поклоном подводили коней арабских табуны
и хану их дарили.
Прошли века, исчезли крепость и базары.
Не властен человек над временем.
Но люди не забыли хана и атамана Ермака.
И здесь в их честь село поставили.
Привольно сели здесь дома. У каждого забор под крышу.
Собаки как колокола, их за версту в тайге услышишь.
Живут здесь лесорубы, рыбаки, охотники,
рабочие рыбкомбината.
И шум, и гам на пристани стоит, как было всё когда-то.
Плашкоуты приходят с рыбой, идёт разгрузка осетра.
А мы уже большие пострелята,
мечтаем сразу всем уйти в солдаты.
Живу я с мамой, братом и сестрой, сажаем огород у дома.
Мужик я старший, хозяина другого нет,
и мне уже двенадцать лет.
Закаты тают за рекой. С реки народ идёт домой.
Устали за день люди, а летний день большой и труден.
Я завтра утром рано встану, корову выгоню в луга,
Чтоб вечером моя бурёнка дала ведро нам молока.
Мы все в селе друг друга знаем.
Живём без ссор, чужих людей здесь нет.
И русский, хант, татарин, манси,
здесь все друзья, врагов здесь нет.
Пока, однако, хант сказал, пойдём с тобой в тайгу,
Поспел кедровый там орех, нас ждёт удача и успех.
Кедровой шишки соберём, тайменя насолим.
Придёт огромный пароход и это всё мы продадим.
Мы купим сладкого вина, нет, это не тебе.
Тебе рубашку, брюки и тетрадь, мне так сказала твоя мать.
– Скажи, ты рыбы насолил и ягоды запас?
– Меня мой друг, тот хант, спросил.
И, получив ответ, что да, с улыбкой похвалил.
Ещё нам надо запасти с тобой побольше дров,
Чтоб эту зиму провести в тепле и без хлопот.
Бушует, сердится река, но знаем, что она страшится просто.
Она нам всем родная мать,
ей скоро подо льдом всю зиму спать.
Придёт морозная зима. Приедут гости из тайги,
Оленей приведут с собой, устроим встречу, пир большой.
Придёт к нам новая весна, растают все снега.
Мы снова будем на реке с утра и до темна.
Но лучший вечер – это тот, кода приедет к нам кино.
Деревня в зале клуба, замерев, сидит,
на простынь белую глядит.
Когда же я смотрел кино Тарзана и Чапаева,
И так хотелось мне тогда увидеть наяву большие города.
Теперь я сед и много видел стран и городов,
но в мире нет роднее места
Моей деревни у реки, где проходило моё детство.