Текст книги "Химчистка для невидимок"

5

Листратов позвонил спустя примерно час. Наспех поздоровавшись со мной, как с Вячеславом, поинтересовался, где его мамочка была вчера с девяти утра до девяти вечера и где она находится сейчас. «Вот оно, возмездие!» – подумала я и передала трубку дочери, постаравшись на пальцах объяснить ситуацию. Безмятежность на ее физиономии медленно сменилась недоумением. Но и последнее выражение не задержалось, перетекло в глубокую растерянность. Я вдруг узнала в дочери саму себя в юности. Точно такое же лицо было у меня, когда я во время сессии прикатила сдавать совершенно не тот экзамен, к которому готовилась. Посмотрела на себя мельком в зеркало, так как приятельница заявила, что я «сама не своя». Спасло меня только чудо – пока я в третий раз старательно пересказывала преподавателю содержание написанной им методички, он вел задушевный разговор с руководителем нашей группы. Он касался проблем взаимоотношений сотрудников кафедры в коллективе. На мое счастье, они были гораздо хуже, чем взаимоотношения содружества стран социалистического лагеря, поэтому, торопливо похвалив за отличную подготовку, экзаменатор выставил меня из аудитории в качестве образца добросовестного отношения к учебе. С оценкой «отл.».

– Виктор Васильевич, сейчас я узнаю, может ли она говорить… Мамуль, – громко обратилась Алена к вскипевшему чайнику, – тебе так плохо?! Ой! Жаром пышешь в радиусе одного метра. Тебя вполне можно использовать в качестве автономного нагревателя. Надо было выпить аспирин… Виктор Васильевич, честно говоря, просто не решаюсь передать ей трубку. Два дня – в лежку! Тридцать девять и шесть! Я из-за нее по предварительному сговору с папиком даже занятия прогуливаю. У вас определенно ошибочные сведения. Если хотите, перезвоните папику… Хорошо.

– Ничего хорошего, – обратилась она ко мне. – Вчера была предпринята попытка ограбления гражданки Волковой Елизаветы Сергеевны. Неизвестными лицами! Попытка не удалась, зато удалось похищение данной гражданки двумя почти известными лицами – особами, по описаниям схожим с тобой, мамуля, и твоей боевой соратницей Натальей Николаевной на машине марки «Таврия». Правда, никто не удосужился запомнить номера – их с верхних этажей не видно. И волосы у вас почему-то были не свои – рыжие и очень рыжие.

– Номеров даже с нижних не видно, – обрадовалась я. – У Наташки восьмерка тройкой прикидывается, а тройка – восьмеркой. Техосмотр только весной, тогда номера и обновит – вчера обещала. Листратов просто взял тебя «на испуг». Это ты правильно сказала, что я разговаривать не могу. А вот тот факт, что в Митино запомнили двух особ, схожих по описаниям со мной и Наташкой, меня порадовал. Раз о нем знает Листратов, значит, мы на правильном пути. Вопросом похищения Лидочки занялись вплотную, несмотря на то что увезли ее на машине ФСБ. Проверяют всех, кто был связан с Максимовой. Даже покойницу Волкову. Наше общество совсем не безнадежно.

– А вдруг на пепелище в Зарайске были найдены останки Таисии Андреевны?.. Нет, чепуху несу, ехала-то она уже к готовым… в смысле, на предметные похороны.

Я призадумалась. Действительно, трудно погибнуть дважды, причем основательно, да еще и с промежутком в несколько дней. Если бы не болезнь! Надо попасть в косметический салон Волковой. Бывает так, что сотрудники разбираются в личной жизни администрации лучше, чем в своей собственной. Искать дядю Елизаветы проблематично. И как это мы выпустили девушку без номера ее телефона? Впрочем, она бы его не дала. Зачем ей зарайские приживалки? Надежда только на салон. Что касается комнаты Стаса, едва ли мы там его застанем. Тем более что у него обнаружилось столько заботливых отцов. С другой стороны, должны быть соседи. Может, удастся их разговорить?

– Алена, ты так и не сказала мне адрес Стаса!

– Ой, мам, не надрывайся. Уж очень страшно от твоего голоса. А с адресом ты сама меня перебила. Мальчик зарегистрирован на Ленинском проспекте. Будешь булочку?

– Ни за что! В ней белки, жиры, углеводы и невидимые вооруженным глазом следы холестерина. Надо же! Ленинский проспект!

– Генка был у него в гостях еще в начале августа. Они вместе экзамены сдавали и в одну двенадцатую группу зачислены. А телефонами обменялись, когда у списка зачисленных на первый курс университета столкнулись. В квартире потолки три с лишним метра. Двухкомнатные хоромы. Прекрасный вариант для размена на отдельные клетушки. Соседка – одинокая, впавшая в маразм бабуля. Но довольно шустрая, помешана на чистоте. Пока Генка у Стаса сидел, а тот по неразобранным сумкам и чемоданам лазил что-то искал, она ему ботинки помыла и почистила.

– Повезло человеку.

– Он остался недоволен. После мытья жидким мылом, сушки в духовке и чистки зубным порошком они потеряли товарный вид.

– А почему зубным порошком?

– Ей его девать некуда. Полмешка в углу стоит. Она до пенсии на фабрике работала, где этот порошок производили. За тридцать с лишним лет все мельхиоровые столовые приборы растеряла, а может, и до дыр протерла. Теперь порошок без дела простаивает. Ума не приложу, как им можно было зубы чистить? У меня тут же возникают ассоциации со всеми рекламируемыми порошкообразными чистящими средствами для кухонных плит, ванн и раковин. У Генки странное впечатление от этой поездки осталось. Комната почти пустая – без мебели. Ему показалось, что Стасу она не нравится.

– Да-да… – рассеянно отозвалась я. – Набери мне, пожалуйста, Натальин рабочий номер и попроси ее к телефону, а если занята, пусть перезвонит, когда освободится. Я просто не решаюсь спрашивать ее собственным голосом.

Наталья перезвонила только через час и на мое приглашение наведаться в косметический салон «Таисия» ответила решительным согласием. Вот только в компанию себе брала Аленку. Ужасно не хотелось отпускать их вдвоем, поэтому я попробовала постаралась навязаться сторожем «Ставриды».

– Машина «под колпаком»! – сквозь зубы промычала подруга. – Тебе Листратов не звонил?

– Звонил. Алена отмазала. Я два дня болезнью к постели прикована.

– Именно поэтому я эти два дня тебя в упор и не видела. На фига ж мне всякая зараза? А из «Ставриды» еще неделю назад хулиганы бензин слили. С той поры в баке всего около литра плещется. Зачем поощрять воровство среди молодежи? Тебе Ленуська рассказала про отцов студента Максимова?

– В отношении троих я даже догадываюсь, кто такие. Первый, высокий и красивый, – Лидочкин сосед по Зарайску и наш общий знакомый Михаил. Второй – депутат Максимов. Истинно по-депутатски пудрил нам в кафе мозги тем, что похоронил жену и сына. Интересно, с чего это он вдруг рискнул навестить чудесным образом воскресшего сына? Скорее всего из соображений собственной безопасности. В том плане, чтобы сынок случайно к папочке в гости не приехал или не вздумал искать в отцовских пенатах укрытия от неприятностей. Еще один родственник наверняка следователь. А вот четвертый, тот, который пытался адрес сыночка через друзей узнать, чтобы мобильник передать, – личность загадочная. Этот мобильник, как путеводная звезда, привел бы его к Стасу. Думаю, Генка и Алене не всю правду поведал. Потому что обещал Стасу никому и ничего о нем не рассказывать…

– Ир, извини, тут срочно телефон нужен. Дома поговорим. Быстренько дай мне Ленуську, мы с ней обговорим, где встретиться…

Следующие три часа я просто места себе не находила. Ну зачем нам всем эта поездка в косметический салон? Одно дело предпринимать хоть какие-то действия к розыску Максимовых, зная, что никто их с добрыми намерениями искать не будет, а другое – действовать напролом в этом же направлении и параллельно с ответственными людьми. Уж Листратов-то точно человек ответственный. В какой-то момент у меня даже возникло желание немедленно связаться с Виктором Васильевичем и покаяться. Но оно мгновенно растаяло сразу же после звонка самого Листратова. Он меня просто опередил. И, уверившись в том, что у аппарата именно я, а не окончательно пропившийся алкаш, покаянно попросил прощения за излишне резкий тон, которым он разговаривал с Аленой. Так давно не видел всех нас, что мы невольно начинаем мерещиться ему в самых невообразимых местах.

Я не имела никакого права подменять процесс его покаяния собственным. И тут же сочла своим долгом простить помощника прокурора. А как иначе? Ну испортила бы хорошему человеку настроение и себе дальнейшую жизнь. В конце концов, ничего интересного мы с Наташкой в Митино не узнали. Или узнали?

Отложив в сторону надоевший градусник, развлекавший меня на протяжении последнего часа трижды одними и теми же показаниями – тридцать семь и восемь, я прогулялась на кухню и, усевшись за стол, с отвращением отобедала таблеткой аспирина, запив ее соком. Кошачья компания, в полном составе сидевшая рядом, надеялась на то, что у меня проснется совесть и я с барской руки оделю всех колбасой из холодильника. Но совесть у меня только-только заснула после разговора с Листратовым, и будить ее мне совершенно не хотелось.

Кстати, Елизавета Сергеевна Волкова внешне тоже похожа на кошечку. И совершенно не похожа на убитую горем дочь. Очевидно, отношения между ней и матерью оставляли желать лучшего. Понятно, что дети вырастают и уходят. Полностью наши они только в раннем детстве, потом же остаются такими только в нашем сознании, поскольку ничего дороже в жизни нет и не может быть. Не считая внуков. А в жизни надо постепенно привыкать к тому, что твой неповторимый ребенок растет для другого неповторимого ребенка, а если даже и остается в гордом одиночестве, то все равно у него своя дорога, на которой, если получится, ты обязана незаметно отбросить в сторону посильные для тебя камни, дабы не споткнулся. Не упрекая его за то, что всю жизнь ему отдала и вправе рассчитывать на ответную благодарность. Тебя об этом никто не просил, просто по иному невозможно.

Трудно убиваться в том случае, если для горя нет причины. Вот «воскресла» Лидия Петровна, почему бы со временем не «воскреснуть» Таисии Андреевне? Елизавета вполне может знать положительный ответ на этот вопрос. Просто обе подруги детства таким образом бегают от преследователей. А преследователи бегают за деньгами! Теми самыми, которые покоятся на личных счетах Максимовой в сберегательных банках. Не исключено, что после того как догонят подруг, вопрос с их «воскрешением» окончательно разрешится, но не в пользу обеих. А с преследователями полная незадача. Кто они? Объединенная группировка ФСБ с бандитами или каждая организация сама по себе, преследует свои собственные интересы. Странно одно: почему все бегают мимо нас? Нет, оно, конечно, просто замечательно, что мы им не нужны, но плохо верится, что все они сбежали из сумасшедшего дома. Ведь не могут господа игнорировать тот факт, что мы с Наташкой находились в теплой компании с Лидией Петровной прямо накануне ее похищения. Ее нашли чем припугнуть, и она наверняка сообщила, что сумку с документами оставила в квартире. И назвала, где именно. А в указанном месте ее не обнаружили. Значит, должны были спросить с нас?

Я поморгала глазами, пытаясь освободиться от представленной картины, и тут меня очередной раз осенило:

– Да не должны они были спрашивать сумку с нас! После их отъезда приезжала оперативная группа во главе со следователем. Пропажу сумки господа списали на результат изъятия ее оперативниками! Отсюда вывод: какие они, на фиг, фээсбэшники, если по своим каналам не могут установить детали следствия? С другой стороны, эти акающие номера…

– И этот дурацкий фарш!

Я помахала окоченевшей рукой. Надо же так наглухо застрять в морозилке!

От окончательного обморожения меня спас телефонный звонок. Звонила Наташка. Делано бодрым голосом сообщила, что они с Мариночкой очень довольны. Этот салон просто открытие…

«Кошелька! Скорее всего моего, а посему принудительное», – догадалась я.

– Цены вполне приемлемые. Мелирование, тонирование, окрашивание и прическа – всего тысячу восемьсот рублей. Да еще включая лечение!

– Санаторно-курортное? Или в психоневрологическом диспансере?

– Мариночка делает модную стрижку – всего за полторы тысячи. Я запишу тебя на наращивание ногтей по технологии гель плюс акрил и френч на типсах…

– Что это такое?

– А хрен его знает. – Подруга убавила громкость. – Ирка, если у тебя есть какие-нибудь дополнительные вопросы, давай их сейчас. Мне тут жутко не нравится.

– Есть. Узнай, давно ли Волкова разбогатела и были ли у нее в последнее время финансовые проблемы?

– Ну, ты даешь! – Голос подруги вновь исходил энтузиазмом. – Демакияж – всего семьдесят рублей, дешевле только самой умыться, фитопилинг стоит триста пятьдесят. Не хочешь наращивать ногти, могу записать на моделирование контуров тела.

– Я к своим контурам привыкла.

– Правильно, но в данный момент они не подходят к твоему мужественному голосу. Ладно, пока у нас все в порядке, конец связи.

«У Наташки всегда все в порядке, – подумала я. – Это у меня вечный бардак. Не зря Наташкин муж считает ее образцово-показательной женой. Усиленная забота о любимых людях – просто смысл жизни подруги. Правда, в общее количество любимых людей она, не колеблясь, включает и себя, но не всегда в первом ряду. Голову теряет только от мороженого. С ней надежно – не предаст, не продаст и всегда рядом. В том числе с практическими советами, которые иногда встречаются в штыки, поскольку носят характер неукоснительных указаний».

Так о чем я рассуждала до звонка? О фарше. Ну и шут с ним. Его теперь из морозилки только ледорубом вырубишь. А еще о роли ФСБ в деле Максимовых. Да не было у чекистов в этом деле никакой роли… кроме виртуальной. Надо просто хорошо подумать на эту тему. Так же хорошо, как на тему ужина. В конце концов, не совсем же мне плохо. Ключом к пониманию причины вчерашнего резкого скачка температуры являются нервозные события. Кстати о ключах! В записке Елизаветы, пославшей нас с Наташкой в пустующую квартиру обокраденной гражданки Ивляковой, синей пастой по слегка желтоватому фону бумаги записано, что ключи под ковриком. Как это может быть? И откуда это ей известно?

Я еще раз достала записку из кармана и перечитала. Все правильно. И даже то, что красть в квартире больше нечего. Не долго думая, нарядилась в старое пальто, напялила на голову парик, спустив его как можно ниже на лоб. Нос, распухший от насморка, все равно не скроешь, но можно аккуратненько прикрыть платочком. До соседнего дома неслась, стараясь смотреть исключительно себе под ноги. Мне казалось, что если я узнаю кого-то из знакомых, они, в свою очередь, непременно узнают меня. И поздороваются. Долг вежливости. А собирать такие долги сейчас не время. Долетела в рекордно-короткий срок, беспрепятственно проникла в подъезд, поднялась на последний этаж и вышла из лифта с полной уверенностью, что за мной следят в глазок соседней двери. Это меня не остановило. Я уверенно шагнула к двери Ивляковой, подняла коврик, достала ключи, подержала их в руках и… не выдержала. Открыла дверь, шагнула в пустую квартиру. Было очень жутко. Ругая себя за неосмотрительность, все-таки продвинулась по коридору и робко кашлянула. Этот звук гулко отозвался во всей квартире и отбил желание идти дальше. Из коридора просматривалась часть большой комнаты, и я с удивлением отметила, что исчезла Лидочкина раскладушка. Невольно сделала еще пару шагов и заглянула в комнату. Раскладушки и там не было. А с вешалки в прихожей исчезла вся верхняя одежда. Где-то хлопнула дверь, и я опрометью вылетела обратно, трясущимися руками закрыла квартиру, сунула ключ под коврик и понеслась вниз по лестнице – лифт успели угнать. Выйдя на улицу, почувствовала невероятное облегчение.

Домой добралась дворами, но так же быстро. На мое счастье Листратов оказался на месте, ответил на звонок сразу же. На несчастье – насторожился вопросом, который ему задала: как дела с уголовным делом, возбужденным по факту кражи из квартиры личного имущества гражданки Ивляковой?

– Ты давно температуру меряла?

Листратов предпочитал идти в обход прямым ответам.

– Давно. Просто заснула, а во сне мне дважды явилась незнакомая личность, представилась гражданкой Ивляковой и потребовала найти десять картин известных художников в золоченых рамах. Я рассудила, что это знак свыше. Раз человек просит, надо найти.

– Спи спокойно, а если еще раз заявится, напомни ей, что по ее личному заявлению дело производством прекращено. Все имущество, включая две картины, находится в загородной резиденции ее родителей.

Я удовлетворенно улыбнулась. Одна часть головоломки успешно сложилась.

6

Не могу сказать, что не узнала непривычно тихую дочь с новой стрижкой. Скорее, в этой стрижке не смогла разглядеть свои полторы тысячи рублей, которые мне пришлось вернуть Наташке. На мой взгляд, парикмахер, или, как теперь принято говорить, стилист, махнул ножницами над волосами дочери не более десяти раз. И каждый мах обошелся мне в сто пятьдесят рублей.

– Ты ничего не понимаешь, – с облегчением убирая деньги в кошелек, заявила подруга. – Видишь, с правой стороны у Ленусика Потемкинскую лестницу? А слева – лестницу в Эрмитаже? Не видишь, – огорченно перевела она мое отрицательное покачивание головой. – Ну и что с того? Я тоже не вижу, но надо включить воображение. Ведь не зря целый час стригли. Скажи спасибо, что мы отказались от «Хвоста колибри». Боялись, не довезем в общественном транспорте. Кстати, за такое безобразие, которое у тебя сейчас на голове… Не трогай руками!

Наташка легонько шлепнула меня по руке, машинально потянувшейся к волосам.

– Хорошо известная в нешироких кругах певица заплатила три тысячи, а еще две тысячи за лифтинг. Это подтяжка кожи лица таким приборчиком, «Лифт-6» называется. А как тебе химическая завивка ресниц за восемьсот рэ? Не говоря уже об искусственном загаре и художественной росписи ногтей. Эх, Ирка, отстали мы с тобой от жизни! Из лифтов вообще освоили только два – один грузовой, второй пассажирский… Ну, ты героиня!

Сунувшись в кастрюлю на плите, подруга с удовольствием втянула в себя запах.

– Картошечки отварила! После косметического салона да с селедочкой – самое оно! Вообще-то зря геройствуешь, иди ложись, минут за пятнадцать мы сами управимся. А то будешь стоять над душой, кусок в горло не полезет.

– Фига себе! Была охота валяться в кровати, мучаясь от зависти! Я лучше с вами посижу. Моя высокая температура – результат вчерашнего психологического стресса. Не каждый день отбиваемся от бандитов огурцами!

– Хорошо, только сиди спокойно и не перебивай!

Рассказывала Наташка с удовольствием. Косметический салон на Кутузовском проспекте когда-то был салоном красоты и сплетен. Большая коммунальная кухня – парикмахерская. Основная часть издавна работающих там женщин уже перешагнула сорокалетний рубеж и ничего хорошего от жизни не ждала. Практически все были разведены, но имели сожителей, все в свое время обзавелись детьми, что было основной темой для хвастовства и жалоб. Всех мучила профессиональная болезнь ног, поэтому передвигались мастера по салону, словно пенсионерки на лыжах. До своей внешности и волос редко у кого доходили руки. На клиентов внимания не обращали – стандартные стрижки, стандартные укладки, главное, чтобы очередность на «химию» не перехватили да не воровали приобретенные на личные трудовые «левые» инвентарь и косметику. Некоторые клиенты парикмахерской робели до такой степени, что по плечи вжимались в кресло. Их сурово одергивали, они послушно выпрямлялись. А мастера по ходу работы вели между собой нескончаемые разговоры обо всем на свете, в том числе и о молодых выскочках, систематически опаздывающих на работу и без конца виснущих на телефоне.

Обстановка в салоне несколько оживилась после перехода предприятия в руки коллектива. Избавились от нескольких пенсионерок, уборщиц и просто стерв, но через пару месяцев стало понятно, что доходы резко упали. Салон взял уверенный курс на банкротство. Таисия Волкова, поэтапно прошедшая путь от «молодой выскочки» до мастера-профессионала, отличалась от других своей жизнерадостностью. Ничего удивительного – у нее был прекрасный муж, никогда не злоупотреблявший спиртными напитками, не ругавшийся матом, и хорошенькая дочь. Муж работал охранником в обменном пункте – где-то в районе Покровских ворот. Обменник пользовался популярностью, поскольку располагался рядом с большими магазинами. Волков Сергей получал неплохие деньги. Общего заработка вполне хватало на нормальную жизнь. Все кончилось полтора года назад, внезапно. Однажды Тая не вышла на работу в свою смену. Как и положено, ей «перемыли кости» за то, что не удосужилась даже позвонить. Наверняка не хотела тащиться с дачи на смену. Вот и прогуливает. Кто-то вспомнил, что во вторник ее мужу Сергею заступать на смену, ну девушка и решила провести лишний денек, с семьей на природе. Это был понедельник.

На работе Тая появилась только в четверг. Гневные обвинения в прогулах застыли на губах особо рьяных борцов за справедливость, когда, переодевшись в рабочий халатик, из подсобного помещения в зал вместо улыбчивой молодой женщины с аккуратным макияжем молча вышла старуха. Шаркающей походкой она прошла к своему рабочему столику, уселась в кресло и уставилась в зеркало, не отрывая отрешенного взгляда от своего лица.

Жалость и доброта – отличительные черты российских женщин. А Таисию в полной мере можно было пожалеть. Случившееся с Сергеем явилось очередным доказательством того, что от судьбы не уйдешь.

Вечером прошлой пятницы семья Волковых на стареньких, но казавшихся вполне надежными «Жигулях» отправилась в Зарайск. Следующая смена Сергея приходилась на понедельник, Таисии – тоже, но ей нужно было выходить во вторую смену, и Сергей намеренно поменялся дежурством с коллегой, намереваясь отдежурить за него во вторник. Таким образом, можно было не торопиться с отъездом в воскресенье. Зарайские уикэнды на даче были настоящими праздниками для семьи. В четыре утра понедельника раздался звонок на мобильный телефон Сергея. Он и перевернул всю жизнь Волковых. Поздно вечером в воскресенье на обменный пункт, где работал Сергей, было совершено нападение. Убит кассир, тяжело ранен охранник, врачи сказали, что жив, но едва ли выживет. Похищены крупные суммы в валюте и рублях. Задержан один из преступников, раненный охранником, после операции будет направлен в тюремную больницу. Не дожидаясь, пока жена соберет в дорогу ребенка и соберется сама, Сергей завел машину и укатил в Москву, бросив напоследок: «Я скоро вернусь!» На сороковом километре от Москвы машина Сергея, потеряв управление, врезалась во встречный «КамАЗ». Предполагали, что Сергей заснул за рулем. С тех пор Таисия Андреевна Волкова перестала отличаться от своих старших коллег по работе. Но только на протяжении полугода. Следом началось лихорадочное возрождение прежней Таечки. Помог двоюродный брат. В основном советами и небольшими деньгами. Дом в Зарайске был продан удачно подвернувшемуся покупателю. После трагедии с мужем поездки в Зарайск давались с трудом. И сам дом, и участок раздражали Таисию своей неизменностью и прямой связью со счастливым прошлым, вспоминать о котором она себе не позволяла.

За три месяца Таисия выкупила у коллектива салон, заплатив акционерам приличные суммы, и стала единственной его хозяйкой. В рекордно-короткие сроки были произведены переоборудование и ремонт помещений, закуплено новое оборудование, Таечка оказалась в долгах как в шелках, но на гребне жизненной волны. Менее чем через год салон обрел популярность, а вскоре и стабильный доход, что позволяло своевременно расплачиваться с банком за ссуду и получать неплохие доходы. Коллектив сменился почти полностью. Из прежних сотрудников в салоне остались только бухгалтер и Ксения Ивановна, одна из уборщиц, с которой Наташка нашла общий язык.

Волкова оказалась прижимистой и расчетливой хозяйкой, сама не шиковала и свое благополучие напоказ не выставляла. Единственным слабым местом Таисии Андреевны была всепоглощающая любовь к дочери. Считая себя косвенной виновницей гибели Сергея, поскольку не поехала вместе с ним, она одновременно благодарила судьбу, что та сберегла ей Елизавету. Девица выросла совершеннейшей потребительницей, но доброй и ласковой. Не зная ни в чем отказа, не имела претензий к мамочке. По настоянию матери освоила профессию стилиста и… устала. Таисия не возражала. Пусть девочка отдохнет, успеет наработаться. Уборщица Ксения Ивановна с умилением вспоминала, как в подсобном помещении салона красоты, пока мама работала, иногда спала совсем маленькая Лизонька. Волковы не рискнули отдать девочку в детский садик. У Сергея после дежурства выдавались свободные три дня, да и сама Тая работала посменно. Иногда выручала свекровь. На свою мать она не рассчитывала. Та давно жила вместе с семьей младшего сына на Урале и возвращаться не собиралась. Ксения Ивановна была своеобразной «жилеткой», в которую время от времени плакалась Таисия. Одинокая женщина, давно похоронившая мужа, а следом и непутевого, окончательно спившегося сына, относилась к ней, как к дочери.

Разногласия между Таисией Андреевной и Елизаветой начались не так давно. Лизоньке захотелось полной самостоятельности. К тому моменту у нее появился друг, которого совершенно не устраивало проживание с любимой в одной квартире с ее матерью. У него был очень свободный рабочий график, неплохой, хоть и незаконный заработок, жизненный принцип «деньги не пахнут» и очень привлекательная внешность. Он ужасно нравился Елизавете, но не нравился ее маме. Девушка попросила маму купить ей отдельную квартиру, совершенно не предполагая отказа. И получив его, онемела от неожиданности. Не очень длинная речь мамы сводилась к тому, что Таисия Андреевна не намерена вручать свою дочь вместе с квартирой и содержанием смазливому прыщу, не имеющему никакой цели в жизни, живущему одним днем, да и то исключительно для себя. Очень жаль, что для дочери ее собственный погибший отец не стал образцом настоящего мужчины.

Елизавета молча и очень медленно собирала свои вещи, надеясь, что мать опомнится. Она действительно опомнилась и со слезами на глазах попросила дочь не делать необдуманных поступков. Пусть этот мальчик поживет с ними еще. Лизонька и сама разберется в его никчемности. Это была своего рода уступка со стороны матери, но Лизе не хотелось идти у нее на поводу. Тем не менее она позволила себе взять у мамы тысячу долларов на первое время. Намеревалась устроиться на работу. Назло. А вскоре случилось несчастье с Таисией Андреевной. Она сама повторила судьбу мужа, разбившись на машине, только по пути из Москвы в Зарайск. Как и другие сотрудники косметического салона, Ксения Ивановна узнала о трагедии от бухгалтера. Именно к ней вместе с агентом по организации похорон приезжала Елизавета.

Дальнейшая судьба салона была неизвестна. Работа шла своим чередом, но сотрудники испытывали определенную нервозность. Ходили слухи, что дочь Таисии Андреевны не собирается продолжать дело матери. Заместитель Волковой, напуганная участившимися визитами каких-то бандитских личностей, интересующихся салоном и дочерью Волковой, собралась увольняться. Сама полноправная наследница в салоне больше не показывалась, на звонки отвечала односложно – нет возможности приехать.

– Надеюсь, ты взяла номер телефона Елизаветы? – прервала я грустный Наташкин рассказ.

– Ксения Ивановна не знает, а найти повод заполучить его так, чтобы не вызвать подозрения у других, я не смогла. Не хотелось привлекать к себе внимания. Зато я взяла номер рабочего телефона Маргариты Антоновны – заместительницы Волковой. И не перебивай меня, пожалуйста! По твоим глазам вижу, интересуешься, знала ли уборщица о зарайской подруге Таисии. Знала. Чего мне стоило к этому разговор подвести! Я выразила сожаление, что у Таисии не было хорошей подруги, которая могла бы ее поддержать, так Ксения Ивановна обиделась. Она, мол, сама являлась ей лучшей подругой. Хотя была у нее еще одна знакомая, с детства дружили. Да что толку? В июле, когда Стас приезжал сдавать экзамены, они с Лидией Петровной почти месяц жили у Ксении Ивановны, благо ее двухкомнатная квартира позволяла. Если бы не просьба Таисии – ни за какие деньги не согласилась бы приютить Максимовых. Стас настолько замучил бедную женщину своими разносторонними знаниями, что она почувствовала истинное облегчение, когда Максимовы съехали. Недавно к ней на работу заходили знакомые Стаса, интересовались, не знает ли она, куда он пропал. Да разве ж такой пропадет? Она-то сначала испугалась – откуда узнали, что у нее жил? Может, ребята из налоговой инспекции? Вежливые такие. Потом успокоилась – раз приятели, Стас сам им и сказал, где его временно приютили. Проворчала, что раз, мол, парень поступил в институт, значит, наверняка учится. Такой дело на безделье менять не будет. А вечером он позвонил, поздравил с днем рождения. Ксения Ивановна ему и выдала про визит. Так Стас чуть не заплакал – не надо, мол, было говорить, где он учится. А теперь самое интересное. Стас у Ксении Ивановны еще несколько дней жил. Как раз после того как Лидию похитили. Сказал, что мама уехала, а он забыл ключ от квартиры. Съехал неожиданно. Вернулась из магазина, а его и след простыл. Даже спасибо не сказал. Не разбери поймешь!

– Мам, ясно, что рассказ тебе не понравился, но от того, что ты положила в чашку четыре ложки сахара, он слаще не станет.

– Надо разделить на троих, – мудро заявила Наташка, задумчиво посмотрела на чайник и вылила мой переслащенный кофе в раковину. – На троих не получается. Ленусик кофе не пьет, а ты пьешь вообще без сахара. В этих условиях мне трудно сориентироваться. Ну что? Будем звонить?

– Не думаю, что она сообщит телефон Елизаветы.

Наташка, вздохнула:

– С некоторых пор я боюсь засвечивать наши телефоны, но будем надеяться, что городской аппарат в кабинете заместителя директора салона не имеет определителя. Учитесь правильному общению с людьми!

На звонок долго не отвечали, и только подруга собралась отключиться, как трубку сняли.

– Алло! Это косметический салон? – проорала Наташка голосом базарной торговки, от чего кошки немедленно слиняли из кухни. – Кто-нибудь из начальства есть?.. Вы? А кто вы такая?.. Ах, заместительница! А я соседка Волковых с нижнего этажа. Водоплавающая! У меня всю квартиру залило, потолок на кухне обвалился! Где там у вас Елизавета? Позовите ее немедленно к телефону! Пусть сейчас же приезжает, иначе дверь будем ломать.

Наташка так вошла в роль, что ее возмущение казалось вполне искренним. Швырнув с раздражением салфетку на кухонный стол, она потребовала дать ей номер телефона Елизаветы. Маргарита Антоновна оказалась дамой сверхосторожной. Заявила, что номера не знает, он у Елизаветы Сергеевны сменился. Но она должна скоро позвонить, поэтому будет лучше, если соседка оставит свой номер телефона. Расплескивая негодование, Наташка продиктовала номер моего мобильного телефона. И напоследок не удержалась, мстительно напомнила, что ремонт квартиры обойдется Волковым в круглую сумму.