Текст книги "Химчистка для невидимок"

4

Делать глупости в мои планы никогда не входило. Просто так получается. Утром я вскочила всем довольная – и предусмотрительностью кошек, мигом уступившим мне дорогу, и тем, что отлично выспалась, и первыми признаками хорошего солнечного дня, и тем, что завтра приедет Димка. И само собой, как не порадоваться предстоящему событию – сегодня я скину груз этого запутанного дела, не дававшего нам с Наташкой покоя целых девять дней.

Мелодия трезвонившего мобильника совсем не насторожила. Понятно, Димка решил пожелать доброго утра. Но на экране вместо номера были непонятные звездочки. «Звездная болезнь», – пробормотала я и, нажав кнопку соединения, бодро алекнула. Ответил мне только шум проезжающих машин. Я отсоединилась. Почти сразу же раздался звонок по городскому аппарату, сняла трубку – тот же эффект. Невольно встревожилась. Но через несколько минут тревога прошла. Солнце такое живое и яркое, небо безоблачное и голубое, сегодня пятница, завтра… Впрочем, не стоит повторяться.

Из подъезда выскочили с Аленой вместе, решив пройтись до метро пешком. Душа по-прежнему пела. И эту песню грубо оборвали. Чьи-то бесцеремонные руки подхватили нас с двух сторон. Мелькнула и погасла мысль – надо бы заорать во все горло. А что этой мысли зря тлеть? От страха я немею, а дочь – истинное произведение моего искусства. Зато я тут же предприняла попытку сесть – отказали ноги. Невольно потянула дочь за собой, и она с готовностью поддалась. Воистину, яблочко не далеко от яблоньки падает. Чей то страшный голос рекомендовал не дурить, пообещал ноги переломать!», и мы послушно выпрямились. Куда же мы без ног?

– Ирина, привет! Ты что, плохо себя чувствуешь? – раздался от соседнего подъезда голос дворничихи Татьяны.

– Только пикни, что тебе плохо, организую в натуре перелом шейных позвонков, – прошипел мастер по членовредительству.

Дочь молчала. «Мне хорошо! – мысленно откликнулась я. – Просто каблук сломался. Как шейный позвонок».

– Садитесь в машину и тихо! – последовал приказ.

– В какую? – пискнула Алена. – В эту, перед которой стоим, или в ту, которая подъезжает?

– …!

Непереводимая игра слов напоминала автоматную очередь. Я вновь проявила желание присесть. Такое впечатление, что один из бандитов выполнил свое обещание и меня обезножил. Но не удалось. Ругань оборвалась внезапно, наверное, истощился запас слов. Бандитская железная хватка ослабилась. Два амбала, а за ними и третий, готовый к тому, чтобы в случае чего помочь нам лучше соображать, быстро загрузились в белый, но не шестисотый «Мерседес» и исчезли, сверкнув новенькими, наверняка поддельными номерами.

Пользуясь случаем, я тут же уселась на асфальт. На пару секунд. Ибо в следующий момент мне помогли встать два человека в камуфляжной форме и масках, выскочившие из черного «БМВ» с номерными знаками Федеральной службы безопасности. Помощь была не грубой, но навязчивой. Со стороны пятого подъезда, уронив метлу, эту сцену наблюдала онемевшая Татьяна. Мимо прошли три человека, сделав вид, что происходящее их не касается. Алена с побелевшим лицом и огромными, пронзительно синими глазами неподвижно смотрела вверх – на бабушкины окна. Вылитый ангел во плоти.

Мы не решились отвергнуть вежливое приглашение сесть в машину. Один из липовых федералов сел за руль, второй – на переднее сиденье, рядом с водителем.

– Саша, вы бы сняли свою маску, неудобно же, – как можно спокойнее сказала я, тихонько поглаживая дочь по руке. У нее была такая же железная хватка, как и у бандитов. Мое предплечье, во всяком случае, никакой разницы не ощутило. Уверена, на обеих руках синяки будут одинаковыми.

Саша стянул маску, оглянулся и, подмигнув Алене, спросил, куда нас доставить. Я удивилась: нам предоставили право выбора, значит, спасали? Быстро назвала адрес своей фирмы. Дочь, слегка запинаясь, сказала, что ей надо бы на занятия в психиатрическую больницу имени Кащенко, но она туда сегодня не поедет. Ей хочется побыть с мамой.

– А мы вас не задерживаем? Может быть, Михаил торопится? – с трудом подавляя внутреннюю дрожь, продолжила я демонстрировать осведомленность и полное отсутствие страха.

Михаил, стянувший маску следом за помощником депутата Медведева, обернулся и поздоровался. Мы дружно ответили.

– Мам, я плохо понимаю, что делается, – пробормотала Алена. – Сначала мы пошли по рукам, а теперь нас похищают, как Лидию Петровну?

– Лидию Петровну спасали, – ласково ответила я. – Мне кажется, она сейчас в Рязани стережет Тарзана с Котофеем. И чувствует себя неважно только по нескольким поводам: не знает, где скрывается Стас, и боится за то, что он может вылететь с первого курса вуза.

– Не вылетит! – достаточно бодро предрекла дочь, оттаяв и безвольно привалившись к спинке сиденья.

– Ирина Александровна, – снова обернулся ко мне Михаил, – помогите отыскать Стаса. Возможно, он придет к вам. Вот вам номера телефонов…

– Сашин не записывайте, он у меня в памяти мобильника.

Саша, не оглядываясь, укоризненно покачал головой:

– Эх, Ирина Александровна, что же вы не отзывались, а? Я ж стремился уберечь вас от неприятностей.

– Извините, на тот момент я была не совсем уверена в вашей порядочности. Боялась, что вы тот самый недобитый охранник, соучастник ограбления, осужденный мотать срок в зоне.

Саша тихонько засмеялся:

– Вы даже не представляете, насколько были близки к выводам следствия по этому поводу. Меня ведь действительно обвинили в соучастии. Только я не «тот самый охранник». Его действительно ранили, поставили на ноги и посадили за решетку в добром здравии осмысливать совершенное преступление. А я, «третье лицо», до сих пор скрываюсь от следствия, пытаясь выяснить правду и доказать ее прокурору.

– Значит, мои выводы в отношении вас правильны. Вы имели прямое отношение к фирме, владевшей тем самым обменником. Как и депутат Максимов Андрей Ильич.

– Немного ошибаетесь. Являясь непутевым сыном своего отца, я имел к фирме косвенное отношение. А вот мой отец и Андрей Ильич были ее соучредителями. И у меня с господином Максимовым свои счеты. Я еще не до конца во всем разобрался. Так получилось, что накануне нападения на обменник по моей вине произошла ссора с отцом. Мне нужна была крупная сумма денег. Он отказал. Не совсем верное решение, конечно. Этой сделкой я рассчитывал возместить и ему, и себе убыток от двух первых, «накрывшихся» в результате форсмажорных обстоятельств. Ну это вам не интересно. Свидетелей ссоры нашлось достаточно. Выводы можете делать сами. С подачи Андрея Ильича меня обвинили в организации ограбления. Отец не мучился – сразу умер от инфаркта. Я, скажем так, здорово перепугался и скрылся. Вот с тех пор и занимаюсь самостоятельным расследованием.

– Мне этот Максимов сразу показался отвратительным слизняком-мутантом. – Алена окончательно рассталась со страхом. – Как же он вас не сдал следствию?

– Он же не враг самому себе. Я заявился к нему не с пустыми руками, были кое-какие основания считать, что он незаслуженно обойден вниманием следственных органов по этому делу. Даже если Андрей Ильич был бы ни в чем не виноват, шумиха ему не нужна. А я ему ее твердо пообещал.

Саша притормозил и остановился.

– Ирина, мы приехали. Извините, что невольно втянули вас в эту историю, я хочу отдать должное вашему стремлению спасти Лиду, но она в полной безопасности. А вот вы… Эти отморозки вас в покое не оставят. Я бы хотел…

– Этим отморозкам, так же как и вам, нужны деньги, которые были похищены в ту ужасную ночь из обменника, – тихо сказала я, любуясь на свои драные колготки. Последнее время прихожу на работу исключительно в экстравагантном виде. Жаль, не освоила профессию каскадера, научилась бы ловко падать без повреждения шмоток. Все пальто в грязи. – В общем, так, ребята. Сегодня вечером ко мне заглянет на огонек очень хороший товарищ – помощник прокурора города по должности.

«Ребята», как по команде, обернулись и воззрились на меня. Не выдержав взглядов «в упор», я принялась увлеченно очищать от грязи полупальто. Тем, что под руку попало – Аленкиным белым халатом, торчавшим из пакета. Никто, в первую очередь сама дочь, и не подумал мешать.

– Мне пришлось дать обещание поделиться с ним знаниями. За то, что он проверит, имел ли место побег из мест заключения человека, осужденного по уголовному делу об ограблении того самого пункта обмена валюты.

Я отвлеклась от своего занятия, ужаснулась виду халата и решила хоть немного исправить положение перчатками. Никому не советую повторять эту глупость – только еще больше извозила халат.

– В чем дело? – искренне удивилась наступившему молчанию. – Хотите сообщить, что Листратов не нужен, а побег действительно был? Ну что ж… Спасибо за информацию.

Я почувствовала себя несколько неловко. Трудно говорить с онемевшими людьми. Намеренно перейдя на «ты», продолжила:

– Михаил, следствию придется поверить, что ты убил этого типа в целях необходимой обороны. Ведь тому есть свидетель – Лидочка. Надеюсь, Стас не видел этого ужаса?

Михаил перевел взгляд на испорченный медицинский халат и прохрипел так, как будто скоропостижно подцепил ангину:

– Нет… не видел. Ты… откуда ты знаешь?

– У мамы после многих лет напряженной семейной жизни нюх обострился, интуиция называется, – пролепетала дочь. – С тех пор мы живем как на вулкане. Надеюсь, вы позволите нам и дальше так мучиться? Мам, дай слово людям, что не используешь свои знания им во вред. В смысле, не выдашь Листратову всю информацию без согласия на то наших сопровождающих.

Не отвечая на просьбу дочери, я собралась с духом и спросила:

– Вам лично нужны деньги, которые похищены из обменника? Исключительно для себя.

– Нет! – хором ответили оба, а Михаил добавил:

– С самого начала – нет. Так что поделиться с вами не сможем.

– Ха! – выдала я, подпрыгнув от радости. И уже гораздо спокойнее добавила: – Ха-ха!

– Мамуля хочет сказать, что возмущена таким предположением, – услужливо перевела дочь. – И предлагает вам пойти с ним к чертовой матери.

– Извините, мне нужно на работу, – заволновалась я. – Мое предложение остается в силе. Жду вас к семи часам.

Ребята переглянулись, и Саша ответил:

– Мы заедем за вами к шести. Пока бандитская когорта не задержана, вам трудно будет спокойно добраться до дома.

– А вам с липовыми номерами?

– А нам так надежнее.

5

Максим Максимович, забежав ко мне в середине дня, был несказанно удивлен тем, как выросла Алена. А когда я, отвлеченная его восторженными ахами, потеряла бдительность, встала и вышла из-за стола, фонтан его красноречия заткнулся. Он перешел на простой язык:

– Охренеть можно! Ефимова, ты что, все деньги на дочь спускаешь? Тебе, бедной, уже и надеть, кроме этого, – он указал на мою бежевую юбку, – нечего?!

Я подняла руку в намерении пригладить волосы. Сверкнув разорванным рукавом блузки, опомнилась и постаралась скрыть грязный и тоже разорванный сбоку подол юбки. Макс озадаченно присел к столу.

– Твой бомжовский путь на работу проходил через плантацию терновника. Хорошо хоть заплатка на носу отпала. Зря я у тебя забрал назад пятьсот рублей. Лена, что случилось с твоей матерью?

– Ничего.

Дочь решила подкрепить слова безмятежным жестом, и халат, относительно чистой стороной прикрывавший ее колени, слетел на пол, явив на обозрение ободранные коленки. Колготки она предусмотрительно сняла и выкинула.

– Надо думать, к понедельнику вы по миру пойдете.

В голосе Макса сквозила полная обреченность. Я решила, что надо что-то соврать. Меня опередила Алена:

– Да вы не волнуйтесь, Максим Максимович. Просто мы с мамой специально вышли из дома пораньше – нас папа с машиной временно бросил, и попали в метро в час «пик». Пиковая ситуация как началась на эскалаторе, так и продолжилась внизу. Теперь же к нашей ветке и Бутово подсоединилось. Мы с ним пока трудно уживаемся. Вот и вся причина. Пять поездов штурмом брали, влезли только в шестой. Да и то потому, что оказались прямо у раскрывшихся дверей. Нас в вагон и занесли. Вместе с теми, кто рассчитывал выйти. А к понедельнику ситуация благополучно разрешится – либо папа вернется, либо выйдем из дома в шесть утра.

– Езжайте домой, несчастные, фирму позорите. – Макс посмотрел на часы. – Ирина Александровна, на этой неделе ты плохо дружила с работой, но, как ни странно, ухитрилась ничего не выпустить из-под контроля. И спасибо тебе от моей жены и меня лично. Но последнее, как понимаешь, к работе не относится. Сейчас подъедет Виктор и отвезет вас.

– Ни за что! – воскликнула я. – К шести за нами приедут.

Предоставив нам свободу в плане «воля ваша, творите, что хотите», Макс выскочил на зов секретарши, а я позвонила Наташке и коротким приглашением на вечерние посиделки ввергла ее в пучину тяжких раздумий. Но не рассказывать же ей обо всем по телефону! Хватит и того, что подруге придется приготовить ужин на шестерых. А что делать? Она вернется с работы на час раньше меня. Потом сочтемся.

Ребята оказались точны. Но удивило совсем не это, а тот факт, что мой шеф решил отследить, с кем это я и куда собралась «намылиться» в отсутствие мужа. Воистину – каждый судит в меру своей испорченности. Не иначе как хотел предостеречь от необдуманных поступков, которых в своей личной жизни совершил достаточно. Да и еще совершит. Увиденное настолько поразило его воображение, что он вышел из своей машины и поздоровался со мной в тот момент, когда я собралась загрузиться на заднее сиденье вслед за Аленой. Фээсбэшные номера очередной раз сделали свое дело. С ответным приветствием я не задержалась – времени маловато, поэтому мое «здрассте» тут же перетекло в «и до свидания».

Не могу сказать, что нам уважительно уступали дорогу. Мало того, наверное, еще и посылали куда подальше. Слишком много развелось в столице машин со спецномерами. Во всяком случае, я себя чувствовала далеко не так уверенно, как в родной «Ниве» или Наташкиных иномарках. Особенно «Таврии».

Поднявшись с гостями на свой тринадцатый этаж, сразу позвонила в квартиру Натальи. Даже через коридорную дверь доносились умопомрачительные запахи. Подруга зря времени не теряла. Не стала его терять и распахнув перед нашей компанией дверь – с перекошенным от страха лицом, тут же ее и закрыла. На замок. Мало того, через рифленое стекло двери было видно, что подруга полна решимости оторвать дверную ручку с внутренней стороны. Забыв, что дверь на замке и вообще открывается наружу, упорно тянула ее на себя, использовав в качестве стопора собственную ногу. Нога, как весомое дополнение к дверному замку, позволяла надеяться, что ручка долго не продержится.

– Отпустите женщин, или я сейчас позову собаку, а она сама за себя не ручается! – крикнула Наташка, надеясь, что Саша с Михаилом тут же ретируются.

– Прости ее, Господи! – возведя глаза к потолку, громко выдала я. – Ибо, не ведает, что творит. Отпусти ручку! – И мысленно обругала себя. Следовало хотя бы назвать подруге имена ожидаемых гостей.

Наташка меня сразу послушалась. Несколько неожиданное для нее поведение. Я ждала в ответ каких-нибудь предварительных слов. Подруга просто обязана была огрызнуться. А она отпустила ручку, одновременно открыв замок. Учитывая, что я тянула дверь на себя и этому в значительной мере помогала Наташкина ступня, проход в коридор стал доступен мгновенно. Уложившись в долю секунды, сообразила, что мой многострадальный лоб не выдержит такого удара, и машинально закрыла глаза… От верного сотрясения мозга меня спасла сильная рука Михаила. Она не дала двери распоясаться. Нетвердой походкой я пропетляла мимо Наташки прямо к ее квартире (скорее всего на запах), вспомнила, что живу в другом месте, развернулась и пригласила всех не стесняться, а следовать за мной. Прокурор Листратов Виктор Васильевич как раз успел к еще открытым дверям. Обстановка была достаточно нервозной для того, чтобы мирно отужинать в общей компании. Словно в армии, при перекличке отзывался каждый, но затем отказывался усаживаться за стол. Я решила не настаивать и радушно пригласила всех занять посадочные места в большой комнате. От меня не укрылось, что Листратов с непроницаемым лицом сел на табуретке поближе к выходу. Ребята это отметили, переглянулись и принялись старательно считать кошек, время от времени подбегавших поглазеть на удивительное зрелище. Я переплюнула всех, демонстративно прихватив еще одну табуретку и усевшись в дверном проеме. Листратов не преминул предложить мне занять более удобное место, на диване, рядом с Натальей и Аленой, но я добродушно послала туда его самого. Александр и Михаил сидели почти рядом в креслах.

– Извини, Виктор Васильевич, ни с кем не познакомила, – посетовала я. – Так получилось. Экспромт! Зато сразу все и узнаешь. Вернее, все сразу узнают… Вот. – Я помедлила, не зная с чего начинать, и решила все-таки первым делом представить «федералов». – Михаил Кудряшов!

Начало прозвучало, как объявление концертного номера. Михаил покорно кивнул головой. Александр…

– Завьялов, – представился Саша, привстав с места.

– Александр – сын…

– Завьялова Павла Константиновича, – опять привстал с места Саша.

– Можешь больше не вскакивать, дальше я сама, – благодарно улыбнувшись ему, заявила я. И удостоилась внимательного взгляда Листратова. – Да, Виктор Васильевич! Александр – сын того самого Завьялова, соучредителя фирмы, которой принадлежал обменный пункт валюты. Только не делай вид, что ты не знаешь, о чем идет речь.

– А разве я что-то делал? – пожал плечами Листратов.

– Вот и не делай! Вторым учредителем являлся некий господин Максимов Андрей Ильич. Не удивлюсь, если он и сейчас значится ее фактическим хозяином. Ну а Михаил работал одним из охранников упомянутого обменника. Полтора года назад на этот пункт было совершено нападение, в результате которого похищена крупная денежная сумма. Михаила очень тяжело ранили, и фирма постаралась о нем благополучно забыть. В совершенном преступлении обвинили второго охранника, тоже раненного и тоже оставшегося в живых. «Почетная» роль организатора преступления выпала на долю сына господина Завьялова. Молодой человек накануне преступления неосмотрительно организовал крупную ссору с отцом на почве денежных интересов. Да так, что она стала достоянием многих посторонних ушей. Нормальный организатор преступления такого бы себе не позволил. Назвать Александра ненормальным нельзя. Вывод делайте сами. В налете участвовал еще один человек – тоже охранник фирмы по имени Сергей, по фамилии Волков. Миш, почему ты не стал выдавать его следствию? Боялся, что заодно обвинят и тебя? Ведь он наверняка был твоим другом.

Михаил кусал губы и молчал. Я уже хотела сама ответить, но он наконец заговорил:

– Серега действительно был моим другом. Вместе служили в Чечне. До сих пор не могу понять, почему он пошел на это дело. В ту ночь мы с Вершковым дежурили. Тем самым, который загремел на скамью подсудимых. Началось все неожиданно. Я сидел в коридоре на стуле и читал журнал – кто-то из девчонок оставил. Не положено, конечно, но… Первым выстрелом Вершков убил кассиршу, второй достался мне. Со стула на пол свалился, но сознание не потерял. Повезло. Еще бы полтора сантиметра – и в сердце. Как вошел Сергей, не видел, только слышал отдельные слова – «все готово», «завязывай». Его голос я ни с одним другим не спутаю. – Михаил чуть помедлил и, облокотившись на колени, опустил лицо в ладони. Голос стал звучать глухо. – Затем он прошел в коридор, и я услышал, как он заорал: «Ты что наделал, придурок?! Такого уговора не было! За что ты их?!.» – Он все пытался перевернуть меня на спину, звал по имени… Вершков мешал. Говорил, что свидетели им не нужны. Надо брать деньги и немедленно сваливать в Зарайск. Скоро будет инкассаторская машина. Сын Завьялова – прекрасная подстава. Главное – выиграть время. А парень выкрутится. Папаша отмажет. И все отталкивал Вершкова от меня. До тех пор, пока Серега со словами «ах ты сволочь!» не выстрелил в него. Поняв, что тот жив, добивать не стал. Бросил ему: «Выживешь – твое счастье, приползешь. Тебя как пострадавшего не арестуют». Последнее, что я помню, – хлопнула дверь и хрип Вершкова – живи, мол, пока… с большими деньгами. Еще встретимся… А когда меня уже на носилках выносили, я опять пришел в сознание. Слышал, как Вершков отвечал операм, что ограбление один организовал. По просьбе сына Завьялова, который в него и выстрелил. Он и деньги унес. После этого, не успев даже удивиться добровольному признанию этого гада, я сразу и отрубился. Потом уже понял, что отпираться Вершков не мог – на оружии, из которого он стрелял, только его отпечатки пальцев были. Загадка – почему про Сергея умолчал.

– Да какая же тут загадка? – вмешалась я и, поняв неуместность своего снисходительного тона, обратилась за поддержкой к Листратову: – Правда, Виктор Васильевич?

Он вежливо кивнул, и я пояснила:

– Волков прихватил с собой деньги. А этому подонку Вершкову они были важнее всего. Вот и решил: отсижу, как надо, и вернусь. За деньгами! Сергей не осмелился бы их «спустить». Ты же смолчал по одной простой причине: не мог понять роль своего друга в этой операции. В ту страшную ночь Волков тайком уехал из Зарайска и так же тихо вернулся назад. Утром ему позвонили с работы, и он понял, что ты остался жив. Вот и рванул очертя голову оправдываться перед тобой. Мне хочется на это надеяться. Потому что другой вариант страшный. Добить старого друга – для этого надо быть полным… Даже слова не подберу! О том, что Сергей погиб, ты, Миша, узнал позднее, когда окончательно пришел в себя. И… смолчал. Оправдание весомое – после выстрела сразу потерял сознание. С Сергея уже ничего не спросишь, так почему должна страдать его семья? Им, не виноватым ни в чем, и так досталось.

Судя по тому, что Таисия и ее дочь в течение полугода после гибели Сергея не разбогатели и она даже собралась продавать дом в Зарайске, ты сделал вывод, что принял правильное решение. Тая ничего не знала ни о роли мужа в ограблении, ни о деньгах. Тем более что твердо заявила: с вечера Сергей никуда не уезжал, а ночью спокойно спал с ней рядом. Вплоть до того момента, когда прозвучал тот страшный звонок… И ты задался целью вернуть деньги по назначению, так, чтобы Таисия по-прежнему оставалась в неведении.

– Ну и дурак! – спокойно отметила Наташка, и все невольно уставились на нее. – А что вы на меня смотрите? – удивленно пожала она плечами. – Я знаю, что говорю. Ранение было тяжелое, не один месяц в больнице провалялся. Кто-нибудь из фирмы о нем вспомнил? Нет! Надо было компенсировать себе моральный и материальный вред. Подранок наш, сколько ж ты провалялся в больнице?

– В общей сложности почти полгода. То одно, то другое. После операции появилось осложнение, пришлось удалить часть легкого. – Михаил улыбнулся Наташке: – Спасибо за заботу. А в больнице у меня гостей хватало – дважды господин Максимов навещал. И что интересно, его вопросы дублировали следовательские. Я им одно и то же отвечал – ничего не видел, ничего не слышал, очнулся в реанимации. Часто Таисия навещала. В то время только мы с ней друг друга и поддерживали. Я уговорил ее не торопиться с продажей дома, поскольку сам решил его купить. Еще не хватало преподнести чужим людям денежный сюрприз, во много раз превышающий стоимость дома с участком. Был уверен, что Серега прячет деньги где-то там. А еще появилась задумка найти Сашу, – Михаил кивнул в сторону Завьялова. – Вместе с ним продумать все варианты. Но Саша как в воду канул, а Тамара Васильевна, его мама, ничем помочь не могла. Как бы это сказать…

– Умом тронулась! – ахнула Наташка.

– Будем считать, что так. Извини, Саша. Второй раз вышла замуж и о сыне ни с кем не разговаривала, уверяя, что у нее нет больше сына. Замечательная женщина!

– Да уж… – невольно вырвалось у Алены.

Наташка скривилась и заявила, что не нам судить.

– Для того чтобы купить дом в Зарайске, – продолжил Михаил, – мне пришлось продать свою квартиру. На оставшиеся деньги я приобрел жилье в Рязани…

– Сбрендил! Я же говорю – дурак! Променять московскую прописку, то бишь регистрацию, на рязанскую! Неужели занять было не у кого? Нашел бы деньги и вернул долг. Уж эту сумму вполне можно было считать командировочными расходами. Или представительскими. А с другой стороны… ты же их так и не нашел!

– Ну, положим, квартира у меня была не в Москве, а в Подмосковье, и о ней не жалею. Я теперь на инвалидности, свежий воздух нужен. А деньги мне действительно найти не удалось. Ни в самом доме, ни на участке. Я тогда решил, что Серега в ту свою последнюю в жизни дорогу взял их с собой, решив явиться в милицию с повинной. Ну а те, кто потом вынимал его мертвого из машины, деньгами и поживились. Ошибся!

– Тебя отыскал Саша? – спросила я и с грохотом навернулась с табуретки. И почему мне втемяшилось в голову, что сзади меня закрытая дверь? Надо же было так неудачно откинуться на нее спиной! Никто ничего не понял, но все дружно ахнули. Заскулила только я. Еще хорошо, что в холле толстый ковер, легко отделалась – ушибленными локтями и задом.

– Бандитская пуля! – отчаянно крикнула Наташка. – Из снайперской винтовки! Всем на пол!

– Угу! – спокойно согласился Листратов. – И без визирования могу прикинуть, что палил кот Гоша. С дивана, из-под хвостового оперения. Ирина Александровна, разрешите подать вам руку помощи.

– Только без рук! Я на свои опираюсь, пытаясь привстать.

Мне не хотелось показываться всему коллективу на глаза с очень красной от смущения физиономией.

– Это табуретка…

– Ясненько. Ее подбили.

Листратов со всем соглашался, примериваясь, с какого бока оказать мне посильную помощь. Подлетевшая Наташка посоветовала меня не кантовать – вдруг что-нибудь сломано? Еще отвалится.

– А и отвалится, не велика беда, – крякнул Виктор Васильевич, подхватывая меня сзади. – Значит, лишнее.

Отвалилась только табуретка, и то под воздействием Наташкиной ноги. Напуганный повторным грохотом, Гоша потерял самообладание и в один прыжок одолел расстояние от дивана до верха книжного шкафа, скинув оттуда запасы бумажных пакетов для пылесоса, которые мы три года безуспешно пытались отыскать. Я им несказанно обрадовалась.

После телесного и душевного (благодаря пакетам) подъема меня торжественно усадили на диван. Гошка вовремя освободил место, надо думать, не скоро вернется. Все старательно прятали улыбки, а я – глаза.

– Так что там насчет продолжения? – спросила достаточно миролюбиво.

– Продолжения не будет, – хихикнула дочь. – Табуретку теперь Виктор Васильевич занимает, а у него за спиной стена.

– Лена! Прекрати издеваться над матерью. Очень плохо, когда женщине не на кого и не на что опереться. Вырастешь окончательно – поймешь! – подавила Наталья искру разгоравшегося веселья.

И тут заговорил Завьялов:

– Моя мать действительно замечательная женщина. Так получилось, что она всю жизнь любила одного человека, а вышла замуж за другого – моего отца. Это отдельная история, и я о ней рассказывать не буду. Просто не хотел, чтобы вы думали о матери плохо. Она ни минуты не сомневалась в том, что я не принимал участия в ограблении. Благодаря ей мне удалось скрыться. Но ведь всю жизнь в «подполье» не просидишь. Мать выяснила кое-какие обстоятельства, позволившие установить личность заказчика ограбления…

– Депутат Максимов! – шлепнула себя по коленям Наташка. – Я знала, что человек с такой рожей и фигурой не может быть порядочным!

– Наталья, помолчи! – оборвал ее Листратов. – Ломброзо был не прав. Не следует повторять его заблуждения.

– При чем тут какой-то Ломброзо? Я что, не имею права на собственные? – огрызнулась Наташка и, наклонившись ко мне, тихо спросила: – Кого это Виктор навязывает мне в соавторы?

Листратов устроил небольшую рекламную паузу, посвященную благотворному влиянию кошек на нервную систему. Цель – сбагрить кому-нибудь Шустрика, сиганувшего к нему на колени. Кот настойчиво нырял головой под его руку в попытке заставить себя погладить. Я наклонилась к Наташке и попросила ее воздержаться от соавторства. Ломброзо давным-давно ее обскакал в своих высказываниях. Если коротко, смысл их как раз в том, что преступников определяет сама природа, наделяя их соответствующей рожей и фигурой.

– Ну и что ж тут неверного? – во весь голос удивилась Наташка. – Да если внимательно приглядеться, преступная сущность кое-кого из наших политиков, а также финансовых магнатов полностью соответствует физическим данным. Природу не обманешь!

Я перетащила Шустрика к себе и прервала Натальин монолог. В результате мы немного поспорили, уговаривая друг друга не мешать ходу общего разговора.

Завьялов дождался конца перепалки и продолжил:

– Вначале я думал, что вину Андрея Ильича едва ли можно доказать. Те факты, что у отца с ним наметились серьезные разногласия в работе, что Вершкова привел на работу именно Максимов, а также то, что Волков был в какой-то степени его родственником, сейчас уже ничего не значат, но Андрей Ильич серьезно струхнул. Не в его интересах было сдавать меня органам. Более того, следовало беречь как зеницу ока. Он долго уверял, что никогда не верил в серьезность моего обвинения и готов сам все силы приложить, чтобы это доказать. Тем не менее попытался увильнуть от попытки разыскать бывшего охранника обменника Михаила Кудряшова. О том, что парень мной интересовался, рассказала мне мать. Она вынуждена была осторожничать и предпочитала ни с кем разговоры обо мне не вести. Путь в фирму для меня был закрыт, тогда я попытался уточнить адрес Кудряшова непосредственно в обменнике. Там давно сменился кадровый состав. Я даже оставил номер своего мобильного телефона и пообещал хорошо заплатить, если удастся добыть эти сведения. А нашел адрес в больнице, в которой Михаил находился на лечении. Опять с помощью матери. Дальше с удивлением узнал, что Кудряшов продал квартиру. Выяснить, куда он выбыл, сложности не представляло – новая владелица квартиры с удовольствием передала мне как «армейскому другу Миши» пару писем для него и попросила заодно помочь завести ее машину. Дальше, думаю, понятно – мы с ним встретились.

– А когда вы поняли, что деньги у Таисии Волковой? – наконец «проснулся» Листратов. До этого момента был просто рядовым слушателем. Я сразу сделала вывод: он знает гораздо больше, чем, по наивности, думала.

– Вы понимаете, какая ситуация сложилась… После продажи дома Таисия стала заниматься организацией косметического салона. Это меня насторожило, но вскоре я выяснил, что тут были задействованы легальные деньги – вырученные от продажи зарайского дома и ссуда в банке под залог собственной квартиры. Единственное сомнение возникло в отношение десяти тысяч долларов, одолженных ей Андреем Ильичем под процент от прибыли. Таисия говорила о них очень неохотно и сквозь зубы.