Текст книги "Все о советской россиянке. повесть"

Глава 17

Какие бы ни были времена, жизнь идет своим чередом, никогда не останавливаясь.

Даша продолжала учебу в институте. Иногда, на праздники, она сначала заезжала к бабушке и дедушке, а потом уже ехала к нам. Это было связано с транспортом, так как до города, где жили мои родители, можно было добраться из Казани на автобусе, а от их города до нашего тоже ходил автобус, и это было быстрее, чем добираться поездом до нашей железнодорожной станции.

Мои родители жили в той самой квартире, в которую въехали когда-то большой семьей. Сейчас они остались в ней вдвоем. На их площадке было две квартиры. Рядом в двухкомнатной поменялись уже третьи соседи. У новых соседей был сын Стасик, который был ровесником Даши и учился в техникуме своего города.

Когда Даша училась на втором курсе и на майские праздники заехала к бабушке и дедушке, то и познакомилась со Стасиком, затем на летних каникулах, отдыхая вместе с Павликом у моих родителей, продолжила свою дружбу со Стасиком, а во время учебы писали друг другу письма. Ближе к Новому году Стасик пригласил Дашу встретить Новый год у них, так как его родители уходят на праздник к родственникам. Даша согласилась, но она очень скучала и по своему дому, так как в отличие от Стасика жила в общежитие, поэтому решила спланировать все так, чтобы успеть и дома побывать и до Стасика доехать.

Тогда еще в нашем городе был аэропорт, впоследствии закрыли, а тогда он принимал в течении дня один самолет из Москвы, один из Казани, а остальные из городов нашей области.

Даша купила билет на самолет, который к обеду должен был прибыть в наш город, а вечером на автобусе хотела отправиться к Стасику. Вместо этого до позднего вечера Даша просидела в Казанском аэропорту, рейс задерживался по техническим причинам.

Наконец, прилетев, Даша едва успела к домашнему праздничному столу. Дозвониться до Стасика перед Новым годом было практически невозможно, связь, как всегда, в это время перегружена. На следующий день Даша отправилась рейсовым автобусом ан свидание со Стасиком, радуясь предстоящей встрече, но радость ее была преждевременной. Даже общаться с Дашей Стасик не изъявил никакого желания. Мама моя сказала Даше, что он несколько раз заглядывал к ним перед праздником, чтобы узнать, не приехала ли Даша, а сам праздник он встречал уже с какой-то девушкой. А сразу после Нового года ему принесли повестку в армию, может поэтому он так холодно встретил Дашу

На следующий день Даша уехала в Казань. Из армии Стасик ей уже не писал, а мама Стасика иногда, по-соседски, рассказывала моей маме, как он служит, и какая замечательная девушка теперь у Стасика, с которой он регулярно переписывается. Ну а Даша продолжала учиться.

Глава 18

Настал июль 1995 года. Вишен уродилось в садах столько, что хватало на все: и на варенье, и на компоты, и на то, чтобы поделиться со знакомыми, у кого не было садов.

Как-то, уже довольно поздно вечером, Саша стал куда-то собираться.

– Ты это куда? – поинтересовалась я.

– Знаешь, мне один знакомый с завода предложил собрать у него в саду ведро вишен.

– Да мы свою не знаем куда девать.

– Ну, у нас она какая-то мелковатая, а у него крупная и сочная.

Теперь-то я знаю, каких вишен ему захотелось. Часа через два он вернулся с ведерком вишен. На мой взгляд она была ничуть не лучше нашей.

На следующий день субботним утром Саша начал жаловаться на боли в животе.

– Может вишен переел, – предположила я.

Но боль не прекращалась. Я вызвала скорую. Фельдшер на скорой осмотрела Сашу и предложила вызвать дежурного врача из поликлиники, что я и сделала, врач, как и фельдшер предположил, что это боль в почках, выписал лекарство и ушел. А к вечеру Саша начал кричать от боли, я снова вызвала скорую. Нас отвезли в больницу.

Диагноз «пиритонит», Сашу срочно отправили в операционную, а я сидела и ждала.

Хирург, который оперировал Сашу, он же и заведующий отделением, пригласил меня после операции в свой кабинет. Только я вошла, как он начал ругать меня, как мы, находясь в двадцати минутах ходьбы от медсанчасти допустили подобное.

Я объяснила ему, что вызвали и скорую и врача с поликлиники, но они не предложили нам ехать сюда.

Тогда хирург сменил гнев на милость и начал объяснять, что аппендицит коварен и часто провоцирует заболевание других органов, особенно у женщин, которые лечатся «по-женски», а на самом деле это симптомы аппендицита.

Затем хирург неожиданно спросил меня:

– А ваш муж алкоголик?

– Да вы что, он вообще практически непьющий человек.

– Но печень-то у него алкоголика, я сделал все, что мог, теперь он в реанимации, но я не уверен, что организм его справится, поэтому не исключен и летальный исход.

Я слушала хирурга стоя возле стола, и вдруг после последних его слов почувствовала, как стол начал медленно отодвигаться от меня. Я быстро ухватилась за его край, чтобы удержаться на ногах.

По-моему, я на мгновение потеряла сознание и перестала слышать хирурга, а он мне говорил следующее:

– А вы должны найти доноров, так как ему сейчас необходимо перелить большое количество крови. Затем он написал направление в станцию переливания и вручил мне, я взяла направление и отправилась домой, совершенно убитая услышанным. Конечно, я сердилась на врачей, но с другой стороны, теперь-то мне кажется, что Саша и сам терпел до последнего, потому что думал, что боль вот-вот отпустит, а он вечером под каким-нибудь предлогом встретится со своей Зиной.

– Ну, а почему печень-то алкоголика?

Похоже бесконечные корпоративные вечеринки на работе с техническим спиртом со светокопии делали свое дело.

В понедельник утром я позвонила в Сашин отдел, объяснила ситуацию, а во вторник, с утра, направилась на станцию переливания крови. К моему удивлению, пришло всего три человека. Вернувшись домой, я вновь позвонила в отдел, на следующее утро не пришел никто.

Тогда я попросила разрешения позвонить со станции переливания по служебному телефону в заводскую приемную и сумела как-то убедить секретаршу директора соединить меня с ним. Как раз у него проходило так называемое «селекторское совещание», где были все главные специалисты завода, и мое отчаяние не оставило директора равнодушным, и он приказал всем службам завода срочно организовать доноров и выделили заводской автобус, чтобы подвезти их на станцию переливания.

Где-то через час автобус подъехал, с десяток заводчан вышло из него, и проблема со сдачей крови для Саши была решена.

А сосед по саду, с которым вроде бы когда-то Саша ходил на вечернюю рыбалку, и который находился на совещании у директора, когда я позвонила по поводу Саши, встретив меня в саду, восхитился моей храбростью:

– Даже я, -сказал он, -с робостью вхожу в кабинет директора. Смелая однако ты женщина.

А смелой меня сделал страх за жизнь Саши. Теперь он продолжал еще находиться в реанимации, а я потеряла покой, особенно ночью я боялась заснуть:

– А вдруг я усну, а он в это время умрет.

Я пошла в нашу городскую церковь, которая еще продолжала строиться, а службы проходили пока в ее подвале. Я поставила свечку перед иконой Николая Чудотворца, пыталась молиться о выздоровлении мужа, но в голову почему-то лезли мысли о чудовищной несправедливости: – Господи, – думала я, – сколько особенно сейчас, недостойных людей живут и процветают, за что же такая напасть на моего честнейшего мужа?

Да, как часто мы забываем слова:

– Не ропщи на Бога.

Все было, наверное, неспроста. Может Саше необходимо было уже задуматься, не слишком ли он далеко зашел в своем обмане. Как бы там ни было, но Саша начал поправляться. Его перевели в палату, вставать ему не разрешали, и я, естественно, ухаживала за ним, не испытывая при этом никакой брезгливости.

Саша пошел на поправку, но температура продолжала держаться. Тогда лечащий врач предложил приобрести довольно дорогостоящее лекарство, причем в первый этап лечения в очень большом количестве, а затем этот курс лечения проводить два раза в год и уже в меньших дозах.

– И сколько лет это делать? – спросила я.

– До конца его жизни, ответил врач.

Денег таких на первый этап лечения у нас, конечно же, не было. Я пошла на завод, там мне смогли выдать только одну его зарплату за один месяц. Этого было недостаточно.

Но мне сказали:

– Денег на заводе нет.

Опять пришли на помощь мои родители, а еще родители Игоря, тоже пенсионеры.

А сама я в новый учебный год взяла еще больше часов, так как не только лекарства, но и питание Саши должно было быть соответствующим. Сашу из больницы выписали, но он еще не работал, а сидел дома на больничном. Он так ослаб после операции, что едва передвигался по квартире, естественно, никуда не выходил. Очень часто сидел на диване, уставившись в одну точку и молчал. Я думала, что это последствия его болезни, а это была тоска по Зине, с которой он не мог встречаться. Нам нужны были деньги, так как Даша еще продолжала учиться.

Я предложила Саше продать машину, но он эту идею тут же отверг, сказав, что директор завода обещал ему в счет невыбранных зарплат новую машину, а когда он ее получит, то эту, мы продадим.

– Представляешь, – воодушевился Саша, – сейчас уже выпускают машины новой модификации, – нажмешь на тормоз, а оказывается это газ.

Похоже Саша уже давно предвкушал, как он будет разъезжать со своей Зиной на новой машине. Меня же эти новые модификации совершенно не вдохновляли, так как нужны были деньги сейчас, чтобы отправить Дашу на учебу. Я собрала все свои ювелирные украшения, несколько хрустальных вазочек и еще кое-что, что казалось более или менее ценным и понесла в ломбард, заранее зная, что ничего из этого я никогда не выкуплю. Получила за все за это деньги и отправила Дашу продолжать учебу в институте.

Перед отъездом Даша сказала:

– Может я переведусь на заочное отделение?

– Пока живы твои родители, будешь учиться очно, – ответила я ей.

Наконец, в начале зимы, Саша вышел на работу, и в первый же вечер он основательно задержался, объяснив это тем, что за период его отсутствия накопилась масса бумаг, в которых надо было срочно разобраться.

– В финансово-экономическом институте, где училась Даша, было четырехлетнее обучение, и нам казалось, что к лету Даша должна закончить институт и получить диплом, но не тут-то было. Неожиданно появилось нововведение. После четвертого курса выдавался теперь только диплом бакалавра. Что такое бакалавр, толком никто не знал, но диплом с присвоением специальности выдавался теперь только после введенного пятого курса, но условия обучения на этом курсе были совсем не простые. Если студент по итогам учебы за четыре года набрал достаточное количество баллов, то мог учиться на пятом курсе бесплатно, если не набрал, то тоже мог учиться, но уже платно, а если не было денег на учебу, то уходишь из института с дипломом бакалавра. Даша, естественно, нужное количество баллов набрала, но тут выдвигались и другие условия: стипендию пятикурсникам платить не будут, а место в общежитии надо будет освободить. Поэтому многие ее однокурсники, которые были не из Казани, даже набрав нужное количество баллов, решили уйти после четвертого курса, так как оплачивать съемное жилье, не получая при этом стипендии, тоже не всем это было по карману.

Даше же я опять сказала:

– Пока живы твои родители, будешь учиться на пятом курсе.

Через год Даша получила полноценный диплом со специальностью, правда, к счастью, из общежития пятикурсников не выселили, а стипендию не отменили.

Глава 19

Наступил апрель 1997 года. На пасху у нас была традиция приезжать к родителям, так как мама умела куличи печь и основательно накануне накрыть пасхальный стол. Вот и на этот раз утром мы сели за праздничный стол. Неожиданно зашла соседка, мама Стасика, и пригласила нас в гости к ним. Мы пошли. Стол у них тоже был накрыт, за столом сидел Стасик, недавно вернувшийся из армии. Та девушка, с которой он переписывался, вышла замуж, не дождавшись его, и теперь, похоже, используя нас, он хотел восстановить отношения с Дашей. Стасик умел играть на гитаре и петь довольно неплохо, что он и продемонстрировал.

Когда мы вернулись от них, то мама как-то не очень одобрительно начала отзываться о Стасике:

– Да, ладно, мам, молодой еще, чего уж так строго спрашивать с него, – встала я на его защиту.

Летом этого же года, Даша, защитив диплом на «отлично», приехала домой. Теперь никаких распределений после окончания института не было, ищи работу сам, где хочешь.

Конечно, на завод, где продолжал работать Саша и где и по сей день зарплату не платили, устроиться было можно, но бесплатно Даше работать не хотелось.

Мама предложила ей поискать работу в их городе. Даша поехала и выяснила что нужны были специалисты в городскую налоговую инспекцию, но директор была в отпуске, и Даше предложили придти через месяц. Стасик же возобновил свои ухаживания за Дашей, он еще тоже был пока безработным, и когда мы, весной, на пасху были в гостях у его родителей, то мама его очень радовалась что за два года службы он не похудел и не поправился, поскольку денег на покупку новой одежды у них не было, в семье, кроме Стасика, подрастала еще и его сестренка, и теперь было очень кстати, что доармейская его одежда была ему впору.

Через месяц Даша начала работать в налоговой инспекции, где пусть была и небольшая зарплата, но выплачивалась ежемесячно. Директор налоговой была довольно требовательной женщиной и все сотрудницы должны были ходить на работу в строгих деловых костюмах, что все и делали, включая Дашу.

Мне же в то лето казалось, что все плохое и трудное в нашей семье мы уже пережили, а теперь снова, как когда-то, в восьмидесятые, стояли на пороге нового «светлого будущего». Как хорошо, что человек не знает, что его ждет впереди, если бы он знал заранее, то просто иногда не хватило бы сил все это пережить.

Даша работала, а Стасик пока еще нет. Даша возвращалась с работы уставшая, в своем строгом деловом костюме, а Стасик со своей гитарой с друзьями– сверстниками и их подружками отдыхал.

Как-то, когда Даша была на работе, к маме зашла мама Стасика и сказала:

– Знаешь, Таня, Стасик говорит, что Даша какая-то совсем не расфуфыренная, ведь такого парня, как мой Стасик, добиваться надо.

– Кого добиваться? Дебила твоего. А расфуфыренные стоят на трассах, пусть они и добиваются твоего Стасика.

Мама Стасика была оскорблена до глубины души. Стасик отношения с Дашей прервал. Даша же, поскольку два года тому назад подобное уже пережила, то в этот раз все это было не так болезненно для нее.

К тому же тут началась целая цепь непредвиденных событий, которые очень сильно изменили жизнь нашей семьи. Лето закончилось для нас трагично.

Тридцатого августа неожиданно от сердечного приступа умерла мама, не дожив полгода до своего семидесятилетия.

В начале недели она плохо себя почувствовала, ее положили в больницу. Даша позвонила нам, а мы в выходные решили поехать навестить ее. К концу недели состояние мамы улучшилось, и когда в пятницу в обеденный перерыв Даша пришла к ней в больницу, то мама сказала ей:

– Скажи, деду, пусть сегодня вечером не приходит, мне стало совсем хорошо. Но папа, конечно же, пришел и, пообщавшись с ней, хотел уже уйти, но неожиданно мама начала терять сознание. Прибежавшие врачи тут же начали оказывать ей помощь, но все было напрасно.

Поздно вечером позвонила Даша и сообщила, что бабушка умерла, а мы наутро, отпросившись с работы, поехали хоронить маму.

На похороны с Севера прилетел и мой брат Славик, который уже год как был на инвалидности после перенесенного инфаркта, но пить он не перестал. На Севере он жил со своей сожительницей в ее однокомнатной квартире. Заниматься похоронами он не хотел, объяснив, что тяжести поднимать ему врачи не рекомендуют. Так что все организовать нам пришлось без него.

Поздно вечером, когда все было сделано к завтрашнему погребению, мы, уставшие за день, ушли в другую комнату, чтобы немного отдохнуть, а возле гроба с покойницей остались папа и Славик.

Читальщица читала молитвы над усопшей, но ее слышно не было, так как чтение молитв перекрывалось громким голосом подвыпившего Славика, который выводил папу из себя, объясняя уже не в первый раз, как ему жить после смерти мамы. Даша будет заботиться о нем, а впоследствие унаследует их квартиру, Славик же ни на какое наследство не претендует. Папа же все его доводы отвергал и говорил:

– Никто мне не нужен, жить я буду один, ухаживать за собой я еще сам в состоянии и баланду варить умею.

Уже поздно ночью я проводила читальщицу, а затем прилегла. Проснулась от невыносимого храпа, я зашла в комнату, где стоял гроб. На столе догорала свечка, а на диване вальтом спали папа и брат и храпели.

Маму похоронили, помянули, все чужие разошлись. А у папы началась истерика:

– Убирайтесь все, я хочу остаться один.

Славик, помянувший маму от души, спал, развалившись на диване и ничего не слышал.

Меня все это разозлило не на шутку:

– Завтра уедем, а сейчас пойди и проспись.

Утром я, Саша и Павлик уехали, а папа, Славик и Даша, которой с утра надо было идти на работу, остались. Затем мы приехали на девятидневные поминки, Славик не уехал, похоже и не собирался уезжать. Ежедневно напивался, да еще начал приводить с собой в квартиру каких-то знакомых собутыльников. Когда папа делал ему замечание, он отвечал:

– Имею я право расслабиться.

Папа был в растерянности и не знал, как заставить Славика уехать. Мы тоже начали его убеждать, что пора бы уж и домой возвращаться.

Славик расплакался объясняя нам, как трудно жить на Севере, что воздух там на столько разряжен, что ему, больному, дышать им очень сложно, на что папа сказал:

– Чай не каторжанин, чего так ухватился за этот Север.

Я же, глядя на плачущего Славика испытывала одновременно и неприязнь к нему и в то же время и жалость. Славику уже за сорок, а у него ни кола ни двора, ни детей, ни плетей.

Девять дней пришлись на пятницу, а на субботу и воскресенье мы предложили Даше поехать с нами, пусть папа сам разбирается со своим сыном. Услышав об этом, папа побелел от страха:

– Что же я тут один со Славиком делать буду?

Славик же, в ответ на слова папы вспылил, спешно начал собирать свои вещи и отправился на вокзал, чтобы добраться до аэропорта, а мы тоже уехали. Когда Даша после выходных вернулась, то папа был искренне рад ее возвращению и уже больше не капризничал.

Глава 20

Наступил 1998 год. В школе, в которой я работала, коллектив, как впрочем и во всех школах города, состоял практически из женщин всех возрастов, а мужчин было всего четверо: директор, который преподавал физику и астрономию, еще учитель труда, а также учитель физкультуры. Всем им было от пятидесяти до шестидесяти лет и только четвертый, учитель химии, был мужчиной сорока лет. Звали его Николай Викторович.

В новогодние каникулы вся школа отмечала пятидесятилетие директора Никиты Валентиновича, который после юбилея покидал нашу школу, так как ему предложили место заведующего городским отделом образования. Все поздравляли Никиту Валентиновича и с юбилеем и с новой должностью. Многие подходили и к Софье Климовне и тихонько поздравляли и ее, как самую неоспоримую кандидатуру на пост директора школы. А я почему-то подошла к Николаю Дмитриевичу и поздравила его с новой должностью директора: Он опешил и растерялся:

– С чего вы это решили?

– А и действительно, с чего? А с ничего, просто вид мужчины-неудачника всегда во мне вызывал какое-то мучительное сострадание и желание поддержать и ободрить.

Прошла неделя после юбилея Никиты Валентиновича. Теперь он в качестве заведующего отделом образования представлял нам нового директора школы. Это был Николай Дмитриевич, что явилось неожиданностью для всех и для меня тоже.

Хотя Николай Дмитриевич, подходя ко мне сказал:

– Ну вы и Кассандра предсказательница!

– Бывает, – ответила я.

Но это было случайным совпадением. Никаким даром ясновидящей не обладала никогда, что и подтвердило увиденное мною на автобусной остановке в конце февраля этого же года.

Глава 21

Наташа изредка звонила из Штатов. К этому времени они уже были легальными эмигрантами, но гражданами Штатов они еще не стали, поэтому пока приезжать в Россию не могли. Но год тому назад по гостевой визе к ним ездила мама Игоря, пробыла там месяц и навезла всем родственникам разных подарков, которыми загрузили ее Игорь и Наташа.

Сегодня полгода, как умерла мама, Наташа мне позвонила, и я ей рассказала, что вчера от нас ушел Саша, что у него на протяжении восьми лет была другая семья, о чем мы даже не догадывались.

А Наташа в свою очередь сообщила мне, что у нее обнаружили раковые клетки.

Вот так вот. Всего полгода как мы, две взрослые женщины, остались без мамы и вот результат: от меня ушел муж, а у Наташи подозрение на неизлечимую болезнь. Права пословица «При солнце тепло, а при матери добро».

После своего ухода из семьи совсем к нам не приходить Саша не мог по той простой причине, что все выращенное в саду и заготовленное на зиму находилось в погребе гаража: варенье, соленья, картошка, морковь, свекла, капуста, и если время от времени не приносить этих припасов, то, нам с Павликом, практически не из чего будет готовить еду.

Конечно, можно было бы и нам самим ходить в гараж, но, во-первых, ключи от него Саша забрал с собой, а во-вторых, это была его вотчина, я и с замками не знаю, как бы справилась, так как нам Саша никогда этого делать не предлагал.

Поэтому когда Саша в очередной раз завез нам припасы из гаража, я попросила его до лета, пока Павлик не закончит девятый класс, не подавать на развод и не афишировать свой уход из семьи. Я, в отличии от Саши, работая в школе, знала, что иногда происходит с подростками, когда отец уходит из семьи. Порой отличник на глазах превращается в неуправляемого ученика, совершенно теряющего интерес к учебе.

Саша вроде бы согласился, но без особого энтузиазма. Нехотя дал Павлику номер своего теперешнего домашнего телефона и сказал, что по субботам будет заходить, правда, к себе в гости Павлика не приглашал.

Итак, в субботу, спустя час или два после того, как мы с Павликом возвращались из школы, приезжал Саша, выгружал из машины то, что привез из гаражного погреба, заносил все это к нам домой, а затем общался с Павликом. Чувствовалось, что делал он это с большой неохотой. Я уходила в это время в другую комнату, теперь уже не вмешиваясь в процесс общения отца и сына, которым, кстати, и говорить-то практически не о чем.

Как-то, минут через десять, Саша стал собираться уходить.

– Пап, ты уже уходишь? – спросил Павлик

– Да, я сегодня с моими мальчиками еду в деревню к родственникам, – ответил Саша, выходя за дверь.

– «Отцы– это псы», – вспомнила я мамину пословицу. Когда-то она мне совсем не нравилась, казалась очень грубой, а теперь почему-то ничего грубого я в ней не обнаружила.

Спустя неделю я вернулась из школы домой довольно поздно. На столе лежала записка от Павлика: «Мы с папой поехали в город». Через какое-то время раздался звонок в дверь, я открыла, мимо меня быстро проскочил Павлик, закрылся у себя в комнате и довольно долго не выходил.

– Что случилось? – спросила я, когда он вышел.

– Ничего, просто папа– старый козел. Заехал к себе домой, оставил меня в машине, вышел вместе со своим старшеньким сынком, посадил его рядом с собой и всю дорогу с ним болтал и шутил. Когда же папа довез своего сынка до места, я тоже вышел из машины, обозвал папу «козлом» и доехал до дома на автобусе.

– Мам, может мне договориться с друзьями и набуцкать папу где-нибудь в подворотне?

– Тогда тебе придется объяснить друзьям, что папа ушел от нас, а ты же сам пока не хочешь, чтобы другие об этом знали, значит, терпи.

Павлик терпел, но у меня у самой иногда сдавали нервы.

Однажды, вернувшись после поездки в город с папой, Павлик сказал, что на завтра они тоже спланировали поездку в город. Наступило воскресенье, время было уже послеобеденное, но Саша не приезжал и не звонил.

– Мам, что делать? – спросил Павлик.

– Позвони ему сам, может, что случилось.

Павлик набрал номер, попросил пригласить к телефону отца

– Пап, я тебя жду.

Что ответил Саша, я не знаю, но Павлик продолжал:

– Но ты же обещал.

И тут даже я услышала:

– А ты там не командуй мной!

Мне стало так противно, что я быстро оделась, сказала Павлику, что иду за хлебом, и выскочила из дома. Я не стала заходить в рядом стоящий магазин, а пошла в дальний, чтобы отдышаться, придти в себя.

Когда же я возвращалась, купив хлеб, то увидела, как наша машина выезжает со двора, я облегченно вздохнула и отправилась домой. Спустя какое-то время пришел Павлик, в общем-то уже довольный жизнью.

– Ты дома? – спросил он.

– А что?

– Да, папа, когда приехал за мной поинтересовался, а где мама?

– Надо было сказать ему что пошла искать для тебя папу-алкаша.

Мы с Павликом рассмеялись, потому что в один из своих приходов Саша сказал Павлику:

– Посмотрим, еще какого отца-алкаша мать найдет для тебя.

Время шло, я все-таки решила сходить в суд и узнать, как надо начинать бракоразводный процесс. В канцелярии суда мне объяснили, что поскольку у нас несовершеннолетний сын, то сначала я должна сходить к адвокату в адвокатскую контору, которая находилась на другом краю города. Я вышла из здания суда и подумала:

– Почему я беру на себя проблему с разводом? На все эти походы по инстанциям у меня нет ни времени, ни желания. И кому нужен этот развод? Разве мне. Это же у Саши другая женщина, другая семья, вот пусть через три оговоренных нами месяца сам и подает на развод и женится на своей Зине.

Проблему с разводом я для себя решила, но зная, что еще предстоит и раздел имущества, я стала просматривать в местной газете объявления о размене квартир, откладывая те, которые мне казались стоящими внимания.

Когда Саша жил с нами, то очень часто с работы звонили ему и просили пригласить к телефону. Теперь он ушел, на работе не знали, что он не живет в семье, но почему-то никто ему не звонил, и я поняла, а звонили-то его «сынки» и приглашали его для разговоров с Зиной.