Текст книги "Улица Чехова"

Довольно интересна, хотя очень сложна и запутана, почти детективная история с публикацией романа «Воскресение». В «Новом времени», конечно, высоко оценили новое капитальное произведение Толстого. Не только Суворин, но и Буренин одним из первых отозвался о романе («Новое время», 26.03.1899 г.), но Суворин не спешил с его публикацией, скорее всего, из-за возможных конфликтов с цензурой, хотя было чрезвычайно заманчиво впервые открыть для широкого читателя новый роман. По-видимому, предприниматель и осторожный человек, не желавший лишних осложнений, на этот раз победили в Суворине, и он уступил честь первого издания А.Ф. Марксу. Впрочем, и Лев Николаевич был доволен, предпочитая «Ниву» «Новому времени». Узнав об отъезде в Ясную Поляну представителя Маркса, Суворин, выждав время, отправил Толстому письмо с пожеланием опубликовать роман в октябре 1898 г., но, как и предвидел, Толстой ответил, что уже договорился с Марксом, таким образом, приличия соблюдены и личные отношения Суворина и Толстого сохранились. Следует также учесть, что специфика деятельности Маркса и Суворина была различной: Маркс – только издатель-предприниматель, не занимавшийся литературным трудом; Суворин – писатель и журналист, притом талантливый, так что сравнивать их весьма трудно, уж очень разные люди. К тому же Суворин с его умением почти мгновенно откликаться на все события, видеть новое явление еще в зародыше вовсе не стремился выпускать, подобно Марксу, многотомные издания. Он ориентировался на более многочисленного и разнообразного читателя. Наверно, не нужно отдавать предпочтение тому или другому, и Суворин, и Маркс по-разному делали одно общее дело – просвещение русского общества, и делали это высокопрофессионально.

К сожалению, в суворинском доме не успел побывать И.С. Тургенев, но и к его светлому образу издатель обращался часто, перечитывал его письма. Вряд ли кто-нибудь дал столь же верную и емкую характеристику великого романиста, как Суворин, считавший, что целое поколение русских людей было сформировано его книгами. Сам Тургенев, не всегда разделяя взгляды Алексея Сергеевича, считал его очень яркой, интересной личностью, благодарил из Парижа «за передачу современной петербургской физиономии, которая никому так не известна и никому так не дается, как Вам». Он ценил его как писателя, посылал свои книги, дорожил его мнением (например, об А.А. Иванове), а письма Суворина справедливо считал полноценным литературным жанром.

1904 г. отодвинул на второй план все прежние интересы, все помыслы издателя в это время связаны с трагедией Русско-японской войны: «Там проливают кровь, а великие князья взятки берут! Россия – это поместье Романовых, и они наживаются всячески».[412]412
  Там же. С. 317.


[Закрыть] Кажется, что в подобных признаниях воскрес прежний молодой журналист-демократ.

Любимым детищем Алексея Сергеевича была, конечно, типография, размещавшаяся некоторое время на Малой Итальянской ул., 47. Как мы уже отмечали, в 1877 г. он приобретает двухэтажный деревянный, с каменным низом дом № 13 в Эртелевом переулке, куда позже перевели типографию. Однако суворинское предприятие росло, и, естественно, возникла потребность в новом здании, специально построенном на этом участке.[413]413
  ЦГИА СПб. Ф. 513. Оп. 102. Д. 4589. Краткий очерк издательской деятельности Алексея Сергеевича Суворина и развития принадлежащей ему типографии «Нового времени». СПб., 1900.


[Закрыть] Здание типографии «Нового времени» (1882–1883 гг.), наряду с построенной в те же годы Василеостровской пожарной частью (Большой пр., 71–73), принадлежит к числу наиболее характерных и выразительных произведений архитектора В.Г. Шаламова.

В 1885 г. типография разместилась в новом большом доме – начался самый плодотворный этап деятельности суворинского издательства, здесь было два отделения – книжное и газетное. Впервые в России у Суворина стали печатать стереотипом на цилиндрических ротаторных машинах французского производства. В 1885 г. открылись отделения – литографическое, фотографическое, цинкографии, гальванопластики, в 1890-м – словолитня, впервые появились высококачественные иллюстрации в газетах. При типографии существовала школа типографского ученичества, основанная Сувориным.

В 1891 г. выяснилось, что в связи с ростом производства необходимо надстроить четвертый этаж. К сожалению, уже не было в живых Шаламова, и надстройку осуществил – в полном соответствии с архитектурным обликом дома – опытный техник-строитель А. Друкер. Обычно, убедившись в добросовестности и профессионализме человека, Суворин продолжал сотрудничать с ним, так, в 1896–1897 гг. Друкер надстроил и дворовый флигель, объединив его с главным зданием.

В начале нашего столетия отмечалось, что типография Суворина «является крупным и вполне благоустроенным художественно-промышленным предприятием». В 1895 г. на Первой Всероссийской выставке печатного дела типографии присудили самую высокую награду – большую золотую медаль, через год за участие во Всероссийской художественно-промышленной Нижегородской выставке – диплом I степени. Большим событием и признанием заслуг суворинского коллектива явилось награждение его золотой медалью на Парижской выставке 1889 г.

Рабочий день в типографии начинался в 8 часов утра, в газетном отделении работа шла всю ночь (посменно), в книжном – до 8 часов вечера, общее число работающих – 350 человек, 50 человек трудились в экспедиции.

Суворин – не только предприимчивый и энергичный хозяин-предприниматель, он был от природы добрым и заботливым человеком, и это проявилось в отношении к сотрудникам газеты и работникам типографии. Рядом с ней в 1891 г. организовали бесплатную медицинскую помощь. Рабочие за невысокую плату (при довольно высокой зарплате) получали питание, постельные принадлежности, они обеспечивались бытовыми удобствами, бесплатно пользовались библиотекой. Медицинское обслуживание осуществлялось и в самом доме Суворина, где находилась также ссудно-сберегательная касса. Сотни детей приходили на новогоднюю елку, и ни один не уходил без подарков.

Уже в конце жизни, отойдя от Суворина, Чехов с восторгом отзывался именно об этой стороне его деятельности, связанной с типографией. Не раз бывая в ее помещениях, с интересом наблюдая производственные процессы, Антон Павлович энергично защищал Суворина от нападок, его приводило в восхищение то, что именно он поднял гонорары газетных и журнальных работников, что позволило им жить только литературным трудом; и то, что он, едва ли не единственный, заботясь о сотрудниках, ввел пенсионное обеспечение, «по-человечески обставил своих типографских рабочих», и то, что пестовал способных людей. Большие денежные суммы Суворин давал, не рассчитывая на возврат, и, зная это, ему часто не отдавали долги. В 1908 г. Суворин приобретает для Товарищества «Новое время» соседний дом № 11, где разместились общежитие, мастерские, столовая и поликлиника.

Обстоятельного, объективного исследования давно уже заслуживает интригующая многих тема – Чехов и Суворин. Напомним, что знакомство Чехова с Сувориным, а также с В.П. Бурениным и Д.В. Григоровичем, состоялось в 1885 г. в Петербурге. Очевидно, Алексей Сергеевич пригласил Антона Павловича сотрудничать, прочитав его рассказ, рекомендованный известным писателем С. Агавой. Вскоре Чехов познакомился с поэтом А.Н. Плещеевым, открывшим ему путь в большую литературу. В то же время Чехов сблизился с Сувориным, и в этом не было никакого противоречия – ведь и революционный демократ Плещеев, и консерватор Суворин очень тепло относились друг к другу. Плещееву принадлежит шуточная фраза: «Суворин-отец, Суворин-сын и с ними – Святой дух – Чехов». Дружбе Чехова и Суворина не удивлялся Д.В. Григорович, он находил ее естественной. Чехов не раз советовал Суворину писать роман, имея в виду его талант и огромный жизненный опыт, но Алексей Сергеевич считал, что для этого необходимы особое владение формой и более глубокое знание жизни. По сути дела, его романом стал «Дневник» – уникальный литературный и человеческий документ (автор вел его с 1893 по 1909 г.), содержащий воспоминания о Ф.М. Достоевском, Л.Н. Толстом, Н.А. Некрасове…

А.П. Чехов. Фото 1900-х гг.

«Дневник» Суворина – одно из самых лучших его литературных произведений, в котором точные портретные и психологические характеристики отдельных лиц соседствуют с чрезвычайно своеобразными мыслями об искусстве, литературе, с воспоминаниями о важнейших событиях эпохи. Он не предназначался для публикаций, поэтому автор здесь предельно искренний, особенно в резких, порой уничтожающих оценках знатных особ. Удивительная интуиция и знание любого дела!

В 1890-е гг. Суворин оценивает С.Ю. Витте как руководителя российских финансов, связанного с западным капиталом во вред России. Как далеко это от обычных восторгов по поводу деятельности этого человека, а в 1907 г. Суворин записал: «Граф Витте давно занимается экспроприацией. Он делал конверсии, девальвацию, винную монополию». Столь же нелестны характеристики Столыпина и многих других вельмож, не говоря уже о Николае II: «вообще сер, пьет коньяк и сидит у Кшесинских по 5–6 часов». Откуда такая осведомленность даже у столь знаменитого журналиста и газетчика?

К нему в Эртелев переулок шли не только деятели культуры, о которых рассказывается в этом очерке, – сюда спешили начинающие и уже известные чиновники, общественные деятели, вельможи, министры, левые и правые, шли с поклоном либо старались пролезть бесцеремонно прямо в кабинет – его цитадель. Порой приходилось принимать и с глубокой тоской выслушивать совершенно неинтересные вещи, кого-то он не принимал, кого-то встречал с распростертыми объятиями. Результат этих встреч – факты, факты, факты… чаще самые неприглядные, о которых никто не догадывался. Свой «Дневник» он вел для себя, легко представить себе, какой скандал разразился, если бы «властители жизни» узнали о нем, хотя бы Витте, которого и сегодня многие, прочитав его мемуары, считают благодетелем страны. А разве не интересны сегодня воспоминания о событиях на Ходынке в Москве, связанных с коронацией Николая II, да и о других мрачных страницах истории! С этими страницами естественно переплетаются светлые лирические строки, например эти, написанные уже на склоне дней: «Эту зиму я встаю рано и выхожу гулять на Литейный. Попадается множество гимназистов и гимназисток: и бегут, бегут! Какие милые, здоровые, веселые лица».

Самоистязание Суворина (а он и себя не щадил!) потрясает, мало кто способен на такое, и это – не старческое брюзжание и охаивание всего и вся, это – именно скорбь о себе, окружающих, стране… Его «Дневник» пережил автора, став его романом. Здесь редкий сплав художественного, образного и публицистики. Вот, например, о Петре I: «со всего света являлась разная дрянь и накипь и владела Россией»; по его мнению, Петр наводнил страну проходимцами и шутами.

Ряд интересных мыслей высказал Суворин о предстоящей революции и о революциях вообще, о деградации правящих классов и интеллигенции: «Большая амбиция и малая амуниция бездарной русской буржуазии, вместо Пушкиных и Ломоносовых – Гессены, Винаверы, Милюковы. Забыты великие типы людей».

«Дневник» характеризует Суворина как мастера фельетона, рассказа, повести, импровизации, как публициста и драматурга. Непринужденная, свободная манера письма обнаруживает не только талантливого писателя, но и живого, непосредственного, страстного человека. А.П. Чехов, к сожалению, уже не успел прочесть «Дневник», но можно предположить, что некоторые его страницы навеяны образом Чехова, долгими и задушевными беседами с ним и даже его влиянием.

Суворин близко к сердцу принимал неудачу первой постановки «Чайки», осуществленной при его содействии на сцене Александринского театра, и ночная беседа в его доме стала большой моральной поддержкой для писателя. Он же устроил второе представление, имевшее большой успех. Алексей Сергеевич – в центре столичной жизни, общественной, культурной, политической. Будучи замечательным рассказчиком, он щедро делился с Чеховым новостями. В 1886 г. в «Новом времени» опубликованы рассказ «Панихида» и повесть «Тина», впервые в печати вместо Антоши Чехонте появился Антон Чехов. Позднее у Суворина стал печататься и брат Антона Павловича – Михаил. Чехов был удивительно откровенным в письмах Суворину, тот отмечал: «Чехов не болтлив, и он должен был очень любить человека, чтобы говорить ему о своем».[414]414
  Бунин И.А. Собр. соч.: В 9 т. М., 1967. Т. 9. С. 226.


[Закрыть] К мнению И.А. Бунина, человека острого ума, необычайно наблюдательного, порой очень резкого, стоит прислушаться: «Чехова влекли сильные и умные люди, возьмем хотя бы Суворина, ни с кем он не был так откровенен, как с ним, очень любил его общество, никому он так много и откровенно не писал!».[415]415
  Там же. С. 226.


[Закрыть] Напомним, что это свидетельствует писатель, лучше многих знавший и Чехова, и Суворина.

Суворин был духовно крупной личностью, а Чехов обладал душевным здоровьем и сильным характером, именно эти качества больше всего ценил Суворин в Чехове, именно этого он не находил у своих молодых современников. В молодом Чехове Суворин узнавал идеалы своей молодости, он верил в «силу просвещения», ценил не только талант писателя, но и его мужество, духовную независимость. Сегодня уже мало кто знает, сколько пошлейших дифирамбов пели Чехову, как велико было непонимание его истинного значения, и, только зная это, можно восхищаться проницательностью, чуткостью Суворина, понявшего величие Чехова.[416]416
  Чеховский юбилейный сборник… С. 204.


[Закрыть] Алексею Сергеевичу Чехов посвятил драму «Татьяна Репина» (1889 г.), под этим названием есть и пьеса Суворина.

В значительной степени образом Суворина и окружавшей его средой навеяна чеховская «Скучная история», плохо понятая современниками.

Дом Суворина – один из самых главных петербургских адресов Чехова. В первый приход сюда он напомнил Сувориным Базарова, и все его последующие приезды становились праздником для всей семьи. Всякий раз он знал, что в этом доме его ждет уютная двухкомнатная квартира с великолепным письменным столом (к сожалению, не сохранился). Заботливый хозяин делал все, чтобы Антону Павловичу здесь хорошо отдыхалось и работалось. Как корреспондент «Нового времени» Чехов в 1890 г. ездил на Сахалин и очерки об этой поездке опубликовал у Суворина. Писатель сотрудничал с газетой до 1898 г. Впоследствии Вл. И. Немирович-Данченко рассказывал: «В Петербурге, несмотря на большие связи с писательскими кружками, им овладевал Суворин».[417]417
  Исаченко В. Улица Чехова // Диалог. 1990. № 29.


[Закрыть] Недолюбливая газету, Чехов ценил редактора-издателя, «а с самим Сувориным у него были отличные отношения, и с ним, и с его домом. Суворин тоже был влюблен в талант Чехова».[418]418
  Немирович-Данченко Вл. И. Рождение театра. Воспоминания, статьи, заметки, письма. М., 1989. С. 77.


[Закрыть] Сохранились свидетельства о совместных поездках Суворина и Чехова в Западную Европу, о прогулках по Петербургу.

Суворина и Чехова сближало общее критическое отношение к формалистическим тенденциям в искусстве, к тому, что получило название «декадентство»; это вовсе не означало, что они не принимали нового. Суворин оценил новые явления в литературе и искусстве, но его возмущали чистое теоретизирование и «духовный разврат»: «Теперь бы надо лиризма, зажигательного, общественного, прославляющего русскую душу и силу».[419]419
  Дневник А.С. Суворина. С. 137.


[Закрыть] Эти слова мог бы сказать и Чехов.

Известно, что некоторые писатели осуждали Чехова за его сотрудничество с «Новым временем». Объясняя свою позицию, он признавался, что Суворин – «очень хороший человек», и даже столь сложная личность, как В.П. Буренин, может хвалить или ругать, но молчать не будет. Чехову важно было, что в «Новом времени» не было равнодушия.

Антон Павлович делился с Сувориным литературными замыслами, одно время он даже предполагал писать совместно с ним пьесу «Леший», а когда он написал пьесу «Татьяна Репина», Чехов участвовал в ее постановке в Москве.

Высказывания Чехова о Суворине неоднозначны: «Ваше мнение для меня – золото» (1892 г.), и в то же время – «умнейший циник», «искренний и хороший человек» и др. Антон Павлович испытывал сложные чувства к издателю, да они и не могли быть иными. Уважение и даже любовь к нему не исключали порой и осуждения. Несомненно другое – моральное воздействие Чехова на Суворина, и этим он мог гордиться.

В доме Суворина Чехова навещали писатели, среди них И. Ясинский, С. Атава, А.Н. Плещеев… Здесь состоялись его литературные знакомства. Сам Антон Павлович иногда просил литераторов что-нибудь написать для суворинского издания. Его любили дети Суворина, более того, Алексей Сергеевич хотел, чтобы Чехов женился на его дочери Анастасии (когда она подрастет). Отцовское отношение Суворина к Чехову отмечал и В.В. Розанов. Активный участник бурной литературной жизни 1860 – 1900-х гг., Суворин был также необходим Чехову, его портрет висел на стене в кабинете писателя ялтинского дома рядом с портретами Толстого и Левитана.

Без сомнения, преждевременная смерть Антона Павловича была тяжелейшей потерей для Суворина и его семьи, от этой утраты он уже не смог оправиться. Его друг и единомышленник издатель И.Д. Сытин вспоминал о совместном посещении могилы Чехова в Новодевичьем монастыре: «По старому седобородому лицу Суворина видно было, какое место занимал в его сердце Чехов».[420]420
  Сытин И.Д. Встречи // Книга. Исследования и материалы. Сборник 61. М., 1990. С. 141, 142.


[Закрыть]

Дружеские отношения связывали Чехова с женой редактора Анной Ивановной (1858–1936), яркой личностью, ученицей Баттистини, с литературным и артистическим дарованием, острым умом. Она дружила с Достоевским, посвятила ему воспоминания; хорошо знала творчество Толстого. К сожалению, в дни революции 1917 г. погибли переписка Чехова и Суворина и ее архив. Суворин чрезвычайно высоко ценил супругу, всегда советуясь с ней и считаясь с ее мнением.

Антон Павлович дружил также с любимцем Суворина – его сыном, историком, филологом Алексеем, человеком чутким и инициативным, который вместе с отцом возглавлял редакцию «Нового времени» в 1900-е гг. В 1898 г. он создал сберкассу сотрудников газеты.

Алексей Алексеевич Суворин (1862–1937) издавал газету «Русь», которая выходила тиражом в 110 тысяч экземпляров, «Маленькую газету», был владельцем издательства «Новый человек». Для него в 1905 г. гражданский инженер и теоретик архитектуры модерна П.М. Макаров построил трехэтажное здание в стиле модерн, в котором разместилась типография (Волынский пер., 4).[421]421
  ЦГИА СПб. Ф. 513. Оп. 102. Д. 3376.


[Закрыть] После смерти отца в 1912 г. в Царском Селе Алексей Алексеевич продолжал жить в Эртелевом переулке, здесь жила и дочь А.С. Суворина – Анастасия, актриса Суворинского театра. В Русском музее сохранился ее портрет работы Б.М. Кустодиева.

Михаил Алексеевич (1860–1936), сын А.С. Суворина от первого брака, также избрал профессию журналиста. Литературную деятельность начал в «Новом времени», «Стрекозе», «Осколках». Его рассказы печатали под псевдонимом «Кое-кто» (есть отдельное издание юмористических рассказов под таким заглавием).

С декабря 1904 г. он фактически становится редактором «Нового времени». В суворинском Малом театре были поставлены его пьесы «Пятиженец» и «Вранье», а также инсценированные для этого театра «Бесы» Ф.М. Достоевского. М.А. Суворин состоял членом театральной дирекции Литературно-художественного общества, с 1903 г. – директор-казначей. Михаил Алексеевич ведал книжными киосками по продаже книг издательства А.С. Суворина на железнодорожных станциях. В 1916 г. становится товарищем председателя Всероссийского общества редакторов газет в Петрограде.[422]422
  Незабытые могилы. Российское зарубежье: некрологи 1917–2001. Т. 6. Кн. 2. С. 241. См. также Иванов Георгий. Из петербургских воспоминаний. Эртелев переулок // Огонек. 1989. № 37. С. 10, 11. Прозаик, поэт и критик Г. Иванов весьма колоритно, хотя не без некоторой зависти, изобразил царившую в доме атмосферу, где картины и скульптура, швейцары (в феврале 1917 г. – с красным бантом) и лакеи, роскошные обеда и чаепития, посетители – С. Городецкий, М. Кузмин, Ф. Сологуб… «обворожительный» хозяин, заигрывания редакции «Лукоморья» с молодежью и, наконец, передовые статьи в «Новом времени» и «Лукоморье» против самодержавия – все это характеризовало обстановку в доме уже после смерти А.С. Суворина.


[Закрыть]

Борис Алексеевич Суворин (1879–1940) начал литературную деятельность в газете отца «Новое время» в 1895 г., помещая отчеты о спорте. В 1904 г. назначен редактором «Телефона нового времени», а в 1905 г., по желанию Витте, был прикомандирован «Новым временем» к российской делегации по заключению мира в Портсмуте. В 1909 г. сопровождает в Англию делегацию членов русских законодательных учреждений. В последующие годы Б.А. Суворин редактировал в Санкт-Петербурге издания «Вечернее время» (1911–1916 гг.), «Лаун-теннис» (1912–1914 гг.), «Журнал аэродрома» (1910 г.), «Время» (1914–1916 гг.), «Конский спорт» (1914–1916 гг.), «Новое время» (1915–1916 гг.), создатель «Русской будущности» (1915–1916 гг.). В 1916 г. он, не оставляя руководства газетой, вступил добровольцем в ряды армии.[423]423
  Незабытые могилы. С. 240, 241.


[Закрыть]

Можно по праву говорить о династии Сувориных, перенявших у отца качества журналиста, газетчика, редактора-издателя.

Для славы русского театра

Была еще одна сторона многообразной деятельности А.С. Суворина, в которой его неоспоримые заслуги признавали даже многочисленные противники. Служение театру, на протяжении долгих лет отнимавшее много душевных и физических сил, однако доставлявшее немало отрадных минут, вот та сфера деятельности Суворина, где он также в полной мере проявил свои качества организатора, делового человека, литератора, публициста, идеолога. Его высоко ценили как знатока театра драматурги и актеры. Иван Николаевич Крамской нашел немало теплых слов о Суворине – театральном критике. Сильное впечатление на художника произвела суворинская рецензия 1885 г. на творчество М.Г. Савиной. «Да и другие, весьма многочисленные статьи Суворина о театре, отличавшиеся ясностью мысли, четкостью изложения, остротой, Крамской выделял из всего того, что писали о русском театре. Подобные оценки в устах крупнейшего мастера демократического искусства России весьма знаменательны! С захватывающим интересом читаются письма Крамского Суворину – это волнующий документ эпохи, и, кроме того, они дают дополнительные штрихи к характеристике Алексея Сергеевича. Суворину он поверял свои мысли о русской и западной живописи, о тайнах живописного мастерства; очевидно, Крамской видел в нем большого знатока искусства».[424]424
  Крамской об искусстве. М., 1988.


[Закрыть] Суворин познакомил Чехова со статьями и письмами художника.

Труппа Литературно-художественного театра. 1900–1901 гг.

После смерти Крамского Суворин издал сборник «Иван Николаевич Крамской. Его жизнь, переписка и художественные статьи. 1837–1888». Статьи и рецензии Суворина, публиковавшиеся в его газете («Маленькие письма» и др.), нередко под псевдонимом «Незнакомец», пользовались вниманием читателей и оказывали влияние на театральную жизнь. Эти статьи справедливо рассматривались как определенный противовес всему изломанному, издерганному, что входило тогда в художественную жизнь. И если в своей деятельности редактора-издателя Суворин часто шел на компромиссы, не всегда проявлял принципиальность, то в театральной работе он был цельной, убежденной в своей правоте личностью.

Алексей Сергеевич гордился успехами русских актеров, огорчался их неудачами, любил их общество, защищал их от нападок, а они называли его добрым гением. В свои статьи и в само театральное дело он вкладывал много знаний, страсти, умел ободрить каждого, вовремя сказать нужное теплое слово, окрылить. Суждения Суворина о театре своеобразны и независимы, он анализировал и пьесы, и игру актеров, отдавая предпочтение произведениям Н.В. Гоголя, А.Н. Островского, А.В. Сухово-Кобылина.

Будничность, проза жизни все больше и больше тяготила его, и он надеялся в театре найти то, чего не было ни в его личной жизни, ни в газетно-журнальной деятельности.

В сентябре 1895 г. Суворин основал свой театр на наб. р. Фонтанки, 65. Здание построено в 1876–1878 гг. архитектором Л.Ф. Фонтана для Малого театра С.Ф. Апраксина.

Луиджи (Людвиг Францевич) Фонтана (1825–1894) – академик архитектуры, работал в России с 1845 г., получил большую известность постройкой и перестройкой крупных жилых зданий, но прежде всего возведением общественных сооружений общегородского масштаба. Перестроил для Всероссийской мануфактурной выставки Соляной городок на Фонтанке, 10 (1870 г.), огромный дом на Михайловской ул., 1, для Европейской гостиницы (1873–1875 гг.), возводил корпуса Мариинского рынка (Апраксин двор, 1880 – 1890-е гг.), построил одновременно в «русском стиле» Воскресенскую церковь на наб. р. Фонтанки, 59 (1884–1887 гг., не сохранилась).

Здание татра А.С. Суворина на наб. р. Фонтанки, 65

Построенный для С.Ф. Апраксина театр в сентябре 1895 г. стал театром Литературно-художественного общества (1895–1917 гг.), сначала называемого литературно-артистическим кружком, председателем кружка и общества был А.С. Суворин, ставший руководителем и фактическим владельцем театра. Алексею Сергеевичу и его коллегам нравилось это здание, оценили его и горожане, и архитектурная общественность, так, главное архитектурное издание страны журнал «Зодчий» сообщал: «Здание театра проектировано с изящным, во вкусе эпохи Людовика XVI фасадом, а в прочих частях ему придан скромный вид, соответственный торговым помещениям, устроенным в здании с трех сторон внутри двора» (Театр графа Апраксина в С.-Петербурге // Зодчий. 1880. С. 93. Л. 50–52).

Театр Суворина стал первым частным театром общегородского и даже общероссийского масштаба. Его создание стало возможным благодаря указу Александра III в 1882 г. об отмене монополии императорских театров на сценические представления. Позднее, в 1900 – 1910-е гг., в Петербурге и в других городах, как грибы, стали возникать всевозможные театры и театрики, иные весьма низкого уровня, о которых сегодня вспоминают разве что историки театра. Да и некоторые даже довольно значительные театры исчезли, не оставив яркого следа, – они были, как правило, рассчитаны на коммерческий успех в «легком жанре». Конечно, и на сцене Суворинского театра порой шли посредственные пьесы русского и западного репертуара – приходилось идти «в ногу со временем», т. е. уступая обывательским вкусам, но в целом Суворин, его помощники и сами актеры успешно противостояли пошлости, стремились сохранить лучшие традиции русского национального театра.

Знаменательно, что этот театр вошел в историю как театр А.С. Суворина, в 1913 г. назван его именем (ныне – БДТ им. Г.А. Товстоногова). Суворин приобрел право в течение многих лет ставить спектакли по своему выбору (первый спектакль – по пьесе А.Н. Островского «Гроза»). С этого времени театральная жизнь надолго овладевает Алексеем Сергеевичем, так, в сентябре 1896 г. он шлет телеграмму из Феодосии, указывая, что сезон должен открыться «Женитьбой» и «Игроками» его любимого Гоголя. Режиссером в то время был опытный Е.П. Карпов.

Но годы брали свое, приходили болезни, и Суворин переживал, что «каторжный труд» газетчика, журналиста отнял бóльшую часть жизни, прожитой не так, как хотелось в молодости. Театр требовал сил, а их было уже немного, и Суворин ворчал: «Чорт меня дернул на старости лет погрузиться в эту театральную пучину».[425]425
  Дневник А.С. Суворина. С. 123.


[Закрыть] Но бросить театр он уже не мог, не мог лишиться этого праздника в суетной жизни: «Каждую минуту у меня желание отказаться от директорства и каждую минуту другое желание – остаться».[426]426
  Там же. С. 162; Алексей Сергеевич Суворин и театр // Наша старина. СПб., 1914. № 2. С. 175–185.


[Закрыть] Все чаще он испытывал угрызения совести, скуку и тоску, тоску человека, «выброшенного из жизни». Чего же стоят все хулы на Суворина при его жизни и после кончины, вплоть до наших дней, если он сам судил себя строго и беспристрастно?!

Постоянные жалобы Суворина на театр и его же признания в том, что без театра он не представляет свою жизнь, – все это поразительно напоминает скорбные и печальные мысли Салтыкова-Щедрина, обращенные к литературе.

В августе 1901 г. театр на Фонтанке сгорел, и пришлось снять временно Панаевский (Адмиралтейская наб., 4; не сохранился). В 1901–1902 гг. по проекту видного архитектора А.К. Гаммерштедта здание театра Суворина было восстановлено. Опыт восстановления театра пригодился Гаммерштедту при реконструкции Панаевского театра в 1904 г. В конце концов он сгорел в сентябре 1917 г.

Суворин – инициатор создания Литературно-художественного общества (1895–1917 гг.), которое можно было бы назвать театральным им руководили актеры Александринского театра В.П. Далматов, Ю.М. Юрьев, композитор В.В. Андреев. При этом Обществе основаны Суворинский театр и театральная школа им. А.С. Суворина, вошедшие в историю театрального искусства. Собрания Общества проходили в 1907–1917 гг. в доме № 16 на Невском проспекте.

М.Г. Савина

Именно Литературно-художественное общество впервые обратилось к всестороннему и глубокому изучению истории русского театрального искусства, начиная с допетровского времени; оно организовало первую русскую театральную выставку, которая, как и театральная школа, размещалась в доме на Адмиралтейской наб., 6. Директором школы стала «первая русская актриса» М.Г. Савина. В спектаклях и концертах участвовали Н.Н. Фигнер, балалаечник Б.С. Трояновский, пианистка Ванда Ландовска, Айседора Дункан… Как часто после концертов они направлялись в Эртелев переулок! Живой и отзывчивый, чуткий ко всему новому и национальному, А.С. Суворин был душой собраний и концертов, в которых принимали участие лучшие петербургские актеры и европейские знаменитости: оперные певцы И.В. Ершов, Н.Н. Фигнер, М. Баттистини, В.Э. Мейерхольд, великая итальянская трагическая актриса Элеонора Дузе (ее портрет работы И.Е. Репина находится в Третьяковской галерее), пианистка Ванда Ландовска. Эти вечера проходили либо в доме № 16 на Невском проспекте, залы которого имели хорошую акустику, либо в доме Суворина, где собирались наиболее близкие люди. Алексей Сергеевич радовался, видя рядом с собой знаменитую Э. Дузе, драматических актеров В.Н. Давыдова, Г.Г. Ге, Ю.М. Юрьева, самых дорогих его сердцу В.Ф. Комиссаржевскую, М.Г. Савину, П.А. Стрепетову… Всех этих людей сближала любовь к национальному репертуару, к пьесам А.Н. Островского, к русской музыке, живописи.

В Суворинском театре началась артистическая карьера В.И. Качалова (1896–1897 гг.).

В его театре в полной мере раскрылся талант трагического актера Павла Николаевича Орленева, впоследствии народного артиста республики (1869–1932). Он выступал здесь с 1895 по 1902 г., сыграл, в частности, Тихона в «Грозе», царя Федора в пьесе А.К. Толстого «Царь Федор Иоаннович» (Суворину принадлежит честь «открытия» этой пьесы через 30 лет после ее создания).

Влияние и хлопоты неутомимого Алексея Сергеевича способствовали освобождению от цензуры трагедии Толстого. После премьеры пьесы в 1898 г. Орленев, по его словам, «проснулся знаменитостью», можно сказать, что этот актер был выпестован Сувориным. В том же году К.С. Станиславский поставил ее в Москве, и она стала одной из самых популярных пьес на русской сцене.

П.Н. Орленев

Орленев, как и другие актеры, мог бросить все дела и мчаться к Суворину по его вызову, к нему шли прямо с поезда, ночью, жили в его доме неделями, репетировали, спорили, обычно принимали его советы, но нередко и он вносил в свои пьесы изменения по просьбе актеров. Все любили шутки, розыгрыши, угрюмость Суворина исчезала. Его дом был подлинным центром театрального искусства Петербурга и России.

Что касается Орленева, то он просто боготворил Алексея Сергеевича, почти не замечал его слабостей. Он отмечал, что Суворин умел ободрить каждого, вовремя сказать нужное теплое слово, окрылить. Когда в суворинском доме собирались актеры, сурового, придирчивого, а нередко и желчного редактора-издателя трудно было узнать: он заразительно смеялся, радовался шуткам, остротам, розыгрышам, не оставалось следов угрюмости и дневных забот. Актерам нравилось его уважение к жене, постоянное обращение к ней за советом – Анна Ивановна была ученицей Баттистини. Думается, что именно в эти часы (обычно ночные) появлялся прежний Суворин – молодой, страстный журналист 1860 – 1870-х гг. Орленев рассказывал, как в одну из ночей он показывал ему новую роль, в трактовку которой тут же вносились изменения. Особенно ценными были его профессиональные замечания, это был действительно живой, творческий процесс рождения образа. Жаль, что, увлеченно изучая деятельность К.С. Станиславского, В.Э. Мейерхольда и других корифеев театра, историки пренебрегают этой интересной страницей его истории.