Текст книги "Мистер Кольт. Серия «Аранский и Ко». Книга 2"

24

Руководить операцией было поручено Аранскому. Несмотря на то, что последний случай из опыта его работы по освобождению заложника назвать удачным можно было с натяжкой – тогда благодаря своей находчивости и смекалке преступник, сымитировав захват заложника, попытался скрыться на полицейской машине, правда, неудачно – все же остановились на кандидатуре Аранского. Предложить другую кандидатуру никто не решился, хотя бы потому, что уже давно он вел это дело, что, пожалуй, и было основным аргументом для этого решения, ему, как говорится, и карты в руки.

Со временем начала операции определились просто: нужно было дождаться, когда все члены преступной группы соберутся в своем офисе, и только тогда выводить оцепление. Предположительно, по результатам наблюдений, это могло быть после обеда, когда «мерседес» «коробочка» возвращался на офис, примерно начиная с трех часов дня и ближе к пяти.

Наружное наблюдение в этот день выставили раньше обычного, с семи утра, все передвижения у детсада и на его территории отслеживали, а информацию передавали Аранскому.

Подъехал Кордыбака к условленному месту после обеда, так было велено. Машину припарковал у маленького и невзрачного на первый взгляд кафе. Почему Аранский назначил именно сюда, голову не ломал. Осмотрелся. Солнце не то что грело, – жарило, тем более в машине, поэтому спрятался от испепеляющих все живое лучей в кафе, там был кондиционер и кофе. Заказал американо, сел за столик и положил перед собой телефон.

Кафе было маленькое и тесное, переоборудованное из ранее жилой квартиры на первом этаже шестиэтажного дома. Внутри заведения помещалась небольшая барная стойка, три столика и стулья, втиснувшиеся между ними уже с трудом, еще один столик стоял на улице, на тротуаре под небольшим полосатым зонтом от солнца.

Окинув взглядом помещение, сквозь тонированное стекло окна посмотрел на улицу. О том, что где-то здесь, рядом, в самое ближайшее время должна была начаться крупная полицейская операция, пока никак не ощущалось. За окном было все тихо и спокойно, а редкие прохожие, неожиданно появляющиеся на тротуаре, незаметно исчезали, словно растворялись в послеобеденной, белесой дымке зноя.

Аранский позвонил примерно через час, поинтересовался, на месте ли Валентин, сказал, что минут через десять подкатит.

Свою «сонату» он припарковал рядом с «сузуки» Валентина и тоже вошел в кафе. Настроение у него было хорошее, это сразу бросилось в глаза, не поздоровавшись, с ходу попытался сострить:

– Вижу потеешь.

– Ну да.

– А ты не волнуйся.

Валентин не сообразил сразу, что ответить. Во-первых, было жарко, кондиционер работал так себе, и потом, волнение тоже было. Шутка ли, не в кафе посидеть приехал. Приподнятое настроение Аранского его немного удивляло, скорее всего, тоже нервничал, может, от этого.

– Шутите, Сергей Викторович. Да, переживаю, не погулять собрались. И жарко тоже.

– Не спорю, жарковато, а будет еще жарче. Обедал?

– Еще нет.

Аранский проявил инициативу, подошел к стойке, к его удивлению, кроме кофе, можно было заказать еще пиццу и блинчики ни с чем. Остановился на пицце на двоих и большой бутылке пепси.

– Предлагаю прохладительное.

Валентин пил уже вторую чашку кофе, периодически добавляя в него сахар, но кофе по-прежнему казался несладким, то ли сахар был такой, то ли таким образом сказывалось волнение, от пепси не отказался, от пиццы тоже. Нервозность усиливала аппетит.

– Новостей никаких?

Аранский посмотрел по сторонам, вернулся к стойке, взял два пластиковых стакана для напитка:

– Новости? Какие новости. Ждем. Сейчас бандюки в кучу соберутся, и начнем. Сам ведь знаешь.

Валентин поморщился:

– Вы так говорите, словно каждый день подобные операции проводите.

– Не каждый, конечно, но доводилось.

Кордыбака отпил пепси и отодвинул от себя чашку с недопитым кофе:

– Не сладкий.

– Может, это и не сахар вовсе? – Аранский посмотрел на бумажную горку от разорванных сахарных пакетиков.

Валентин промолчал.

– Пепси-то хоть сладкий?

– Сладкий. А что? – после короткой, настороженной паузы ответил Кордыбака.

– Переживать уже начал, – Аранский откусил почти половину от треугольного куска пиццы и запил напитком. – Случается, от чрезмерных треволнений вкусовые качества некоторые теряют, а потом…

Зазвонил его телефон, посмотрел на экран, отложил на салфетку оставшуюся пиццу:

– Вот и новости.

Говорил недолго, в основном слушал, машинально поглядывая то на Кордыбаку, то на остаток пиццы. Положил телефон на стол, салфеткой старательно вытер руки:

– Ну, что, Валя, все в сборе. Начинаем?

– Как скажете, – момент был тот, которого ждали, волнительный, ответственный, тревожный.

– Давай-ка ты.

– Что я?

– Отмашку дай. На удачу.

– Думаете?

– Может, рука у тебя легкая.

Валентин выпрямился весь, промокнул салфеткой пот на лбу, посмотрел сквозь окно на улицу, потом на Аранского, тот натянуто улыбнулся и кивнул.

– Начинаем.

Майор взял телефон, набрал номер:

– Прилив.

Это был условный сигнал, операция началась.

Аранский наполнил стаканчики, поднял свой:

– Ну, что, за удачу. Сегодня нам она не помешает. Как считаешь?

Кордыбака поднял свой:

– Согласен.

Выпили. Аранский доел пиццу, опять старательно вытер салфеткой пальцы рук, посмотрел на часы:

– Думаю, уже пора. Пойдем.

Они вышли из кафе, обогнули здание, прошли через небольшой, небрежно поросший нестриженной травой сквер и оказались на открытой местности перед пересечением двух асфальтовых дорожек и метрах в ста от начинавшейся и обнесенной старым, давно не крашеным сетчатым забором территории бывшего детсада.

Спецназ сработал быстро, по всему периметру офиса конвертцентра уже успешно было выставлено оцепление, кроме поощрительной похвалы по этому поводу, можно было еще как-то одобрительно высказаться, но Аранский воздержался. Целенаправленно и сразу подошли к автомобилю «фольксваген» белого цвета и полицейского раскраса, с мигалками на крыше. Увидев приближающееся начальство, из машины навстречу им бодро выскользнул, несмотря на свои значительные габариты, командир спецподразделения капитан Тимохин, поздоровался с Аранским, кивнул Кордыбаке:

– Мы готовы, Сергей Викторович.

– Вижу. Где Григорьев и Мовчан?

– На местах. Григорьев со своими на противоположной стороне, Мовчан справа от нас расположился. Позвать, они на связи?

– Пока не надо. Как думаешь, оцепление уже заметили?

– Да, мы ведь не прячемся.

– Согласен. Тополев не приехал?

И хотя Аранский что-то говорил, спрашивал, отдавал указания, в мыслях он уже отсутствовал, причем кардинально, с ним такое бывало, особенно в ответственные и особо важные моменты, словно нажимал на кнопочку автоуправления, и все катилось и двигалось само по себе, только наблюдал со стороны и удовлетворенно соглашался, почему бы и нет, если получалось. Зачем-то обошел машину сначала справа, потом слева, приподнялся на носках, вытянув по-орлиному шею и прищурив глаза:

– Движения во дворе не вижу. Бинокль есть?

Капитан открыл заднюю дверь машины и воткнулся в салон, вынырнул уже с биноклем:

– Движение не наблюдается. Минут тридцать назад «мерседес» во двор заехал, и пока все.

Аранский покрутил настройку резкости в окулярах бинокля, опустил прибор посмотрел на объект без него, потер кулаком левый глаз, поднял бинокль, опять подстроил резкость. Его левый глаз страдал близорукостью еще с детства, а так как резкость в бинокле регулировалась одним колесиком сразу в двух окулярах, достичь нужного результата не удалось:

– Во дворе «прадо» Беккера и «мерседес». Машины Стреляного не вижу.

Последнее было сказано с такой интонацией, словно можно было подумать, что не видел из-за дефектного бинокля, а не потому, что ее там просто нет.

Капитан наблюдал за действиями Аранского, ему хотелось помочь шефу, но другой оптики не было, если не считать оптический прицел на винтовке, предлагать воспользоваться которым не стал:

– Стреляный сегодня вообще на работе не появился. Не мог ли кто его предупредить?

– Исключено, – Аранский машинально предал бинокль Кордыбаке. – Предупредить. Нет, ну теоретически, конечно, возможно.

С настройками Валентин справился быстро и просто, дефектами зрения он не страдал. В этот момент, отчетливо увидел, как открылась дверь, из здания вышел Мельник, сел в «мерседес»:

– Сергей Викторович, Мельник на «мерседесе» уезжать собирается.

Аранский выхватил у него оптику, приставил к глазам, энергично повращал колесико настройки, недовольно буркнув при этом:

– Успел уже резкость сбить, – и добавил через пару секунд: – Не уехал. Охранник остановил его, рукой в нашу сторону указал, ушли оба в помещение.

– Значит, оцепление заметили, – капитан посмотрел на бойцов вокруг себя, на Аранского. – Что теперь, Сергей Викторович, какие указания будут? Начинаем?

Валентин тоже вопросительно посмотрел на шефа. Нет, торопить того не следовало, давать советы тем более, надоедать вопросами, только лишний раз нарываться на грубость – просто подождать.

Аранский еще раз обошел машину, достал из кармана телефон, пролистал номера, остановился на нужном, нажал кнопку. Ждал долго, уже хотел сбросить вызов, но наконец ответили, отошел в сторону.

Говорил Аранский минут пять, затем вернулся к машине, телефон не прятал:

– Все там, – он кивнул в сторону детсада. – Десять минут взяли подумать. Как насчет в помещение незамеченными проникнуть?

Капитан приободрился, это был его хлеб, деловито почесал то место, где у нормальных людей был затылок, а у него спина сразу переходила в голову:

– Как и планировали. С торца здания ими ничего не просматривается, к окнам подхода нет, видеокамеры там тоже не установлены. Мои ребята на исходной.

– Сколько времени понадобится, чтобы вовнутрь попасть?

– Секунды, может, минута, полторы от силы.

– Хорошо. Подождем, что скажет Беккер. Хотелось бы без боя и стрельбы. Как думаешь, капитан?

– Не знаю. Я готов.

Аранский махнул рукой:

– Спросил не подумав.

– Сергей Викторович, конечно, под пули лезть никто не хочет, но, если нужно, с задачей справимся.

– Там женщины в бухгалтерии, помнишь?

– Конечно.

Аранский опять обошел капитанский «фольксваген», подошел к Кордыбаке, сказал тихо и неуверенно:

– Что-то, Валя, не спокойно мне.

– Сергей Викторович, думаю, ничего удивительного.

– Не знаю. Как-то не так. Закурил бы сейчас. Нет сигареты?

– Я ведь не курю.

– Знаю. А вдруг завалялась.

– Сергей Викторович, что Беккер? Если не секрет?

– В тюрьму не хочет, резину тянет. А может, задумал что. Все в сборе они там сейчас, – посмотрел на часы. – Может, не стоило время им на раздумья давать? Тимохин прямо землю копытом роет, руки чешутся. Может, зря я у Беккера на поводу пошел?

Валентин посмотрел на капитана, вот уж действительно не человек, гора мышечной массы, терпеливо поглядывая по сторонам и машинально легко похлопывая ладонью по открытой рукоятке пистолета на бедре, ждал команды фас. Аранский опять посмотрел на часы:

– Ну все, время вышло, – нажал на кнопку в телефоне и отошел в сторону.

На этот раз говорил и слушал недолго, посмотрел на Кордыбаку, разочарованно качнул головой, что-то, видимо, произошло или пошло не так, но разговор был закончен, затем опять, набрал на телефоне номер:

– Максим Юрьевич, – Аранский звонил Тополеву. – Произошло то, о чем я думал, и чего очень не хотелось – женщины в заложниках. Только что говорил с Беккером, сдаваться они не собираются. Остается штурм. Работаем по плану. Что скажете?

Валентин не знал, что ответил ему Тополев, по выражению лица Аранского это нельзя было понять.

– Есть, – Аранский положил телефон в карман, посмотрел на Тимохина, тот казалось, понял его и без слов.

– Штурм?

– Да. Но не торопись, капитан. Давай бойцов запускай с торца здания, через чердак проникнут, на месте сориентируются, на себя внимание отвлекут, тогда и на штурм.

– Как по нотам зробымо, – Тимохин взял из машины рацию, подмигнул Аранскому, всем своим видом давая понять – теперь все дело за ним, а уж он не подкачает.

Кордыбака первым заметил движение во дворе детсада. Он не успел взять бинокль у капитана, поэтому не определил, кто именно вышел во двор и скрылся за густо тонированным стеклом двери «мерседеса», что понял точно – это были мужчина и женщина, толкнул Аранского в плечо и указал рукой в сторону «коробочки»:

– Уходят, Сергей Викторович. Мужчина с женщиной в машину сели.

– Этого нам только и не хватало.

Аранский извлек из кармана телефон, набрал номер, ответили почти сразу:

– Господин Беккер. Как это понимать?

И опять разговор оказался коротким и малоприятным для Аранского, связь оборвалась, он хотел набрать еще раз, но не стал. «Мерседес», набирая скорость, ударил хромированной дугой кенгурятника в шлагбаум, свернув его набок, выехал за ворота и, насколько возможно ускоряясь среди деревьев и некошеной травы, уверенно приближался к бойцам оцепления в районе расположения группы Мовчана.

Тимохин вопросительно смотрел то на Аранского, то на «мерседес».

– Не стрелять, капитан. Пропустить. Да, уходит, но не один, заложница с ним. Остаешься за старшего капитан, отрабатывай здание детсада, там остальные, а мы за Беккером, похоже, это он, нельзя отпускать.

Девушка вела себя смирно, предусмотрительно пристегнулась ремнем безопасности, машинальным движением руки поправила мнимый ремешок сумки, которой при ней не было, Борис не позволил ей взять с собой сумочку, с интересом смотрела перед собой на дорогу и даже посоветовала во время движения взять немного левее, там, где явно образовывалась прореха в оцеплении. Когда они шли к машине, она никак не выразила свое отношение к тому положению, в котором оказалась, не сопротивлялась, не кричала, не ругалась, сама села в «мерседес», захлопнула дверь. Борис не стал ее связывать, вела себя она послушно, не паниковала, ему даже показалось, с пониманием и к обстановке, и к своей роли, на всякий случай только заблокировал двери автомобиля.

– Вероника? – поинтересовался он.

Она промолчала.

Проскочили оцепление, Борис круто взял влево, спрыгнули с бордюра, не вписавшись в радиус поворота, правым передним колесом машина ударилась в противоположный бордюр, автомобиль подпрыгнул так, что они стукнулись головами в потолок, девушка схватилась рукой за ручку вверху дверного проема и от неожиданности вскрикнула.

– Виноват, – ничего не оставалось, как пошутить, Борис мельком глянул на заложницу. – Но это только начало. Вероника?

На этот раз девушка ответила. Посмотрела в окно на промелькнувших мимо бойцов спецподразделения, затем на Бориса:

– А вы что, не знаете? Вы же директор. Да, Вероника.

– Был директором. Костюм да туфли только и остались.

Что делать дальше, куда ехать, как выкручиваться из этой ситуации, Борис не знал. Пока просто ехал. Пересек один двор, затем другой, выскочил на какой-то проспект, повернул направо, поддал газку. Сзади пристроился белый «хендай». Не отставал, но и вперед не прорывался, пока осторожничал, сел на хвост и прилип. Телефон звонил беспрерывно, Борис знал, донимал все тот же мент, отвечать не хотел, слушать его не имело смысла, выбор он сделал, заложница в салоне, а так как вела себя хорошо, была надежда, что проблем не доставит. Борис посмотрел на девушку, зачем-то заметил:

– Менты на хвосте. Как думаешь, оторвемся?

Вероника, склонив голову, посмотрела в боковое зеркало, затем на Бориса:

– Может, и оторвемся, – и, немного подумав, добавила: – Но не от дяди моего.

Борис не понял о каком дяде шла речь, сообразил только через некоторое время:

– Дядя это кто? Студебеккер, что ли?

– С огнем играешь. Директор.

Последнее слово прозвучало презрительно насмешливо Борису это не понравилось:

– Так ты племянница, значит. Ай да Студебеккер, везде своих людей рассадил. Стреляный тоже родственник?

– Тебе какое дело. Что могу сказать с уверенностью, положение твое, парень незавидное, причем со всех сторон.

– Я бы такие громкие заявления не делал, пока по одной дорожке мы с тобой катим, и чем закончится она, не могу сказать.

– Зато я могу.

Борис опять посмотрел на девушку ее активность и самоуверенность его немного настораживала. То, что оказалась племянницей Студебеккера – было неожиданно, но и ничего уже не значило. Ее дядя был мертв, она этого пока не знала, потому так и держала себя.

– Не ту в заложницы ты взял. Имей в виду, каждый упавший волос с моей голову только в копилку твою предсмертную и ложится.

Борис незаметно улыбнулся, притормозил перед выездом на более оживленную дорогу, посмотрел в боковое зеркало: «хендай» последовал его маневру, вперед не вырывался, еще две полицейские машины с мигалками на крыше пристроились сразу за ним:

– Так, может, вернемся, поменяю на другую, не племянницу? Или такой нет, одна родня?

– Тебя, директор уже ничего не спасет. Пока дров не наломал, тормози, выходи из машины, руки за голову и на асфальт ложись.

– А ты, часом, в полиции не служила? Со знанием излагаешь.

Девушка на это промолчала.

Сдаваться он не собирался, причем ни властям, ни соратникам Студебеккера, а значит, нужно было отрываться, во дворах этого сделать не мог, теперь на дороге, это было возможно:

– Тогда держись.

«Мерседес» резко ускорился, взвизгнув резиной и оставив на время позади своих преследователей. Девушка опять ухватилась рукой за ручку, она понимала, плевать он хотел на ее высказывания, попала, что называется. Исход этого неожиданного приключения был пока неясен, от нее ничего не зависело, как-то повлиять на ход событий не могла, оставалось только взять себя в руки, запастись терпением и ждать.

Обгоняя попутные автомобили, Борис неожиданно из левого ряда повернул вправо на улицу Симиренко, затем по кольцу и в сторону Кольцевой.

По Кольцевой сплошным потоком автомобили двигались в сторону Одесской трассы. Без проблем уступили «коробочке» место, втиснулся и, не уходя из крайнего левого ряда, стал понемногу теснить впереди идущих. Борис видел, как слева от него к Кольцевой подъехал «хендай» и полицейские «приусы». У него была фора. Пока они доедут до разворота, затем вольются в поток, было время, хотя не столько время, сколько запас по расстоянию, протиснуться в таком потоке не так-то просто, будут тянуться как все. Метров четыреста в общей сложности у него было, да, но если менты воспользуются своим преимуществом, включат сирены и мигалки, тогда смогут и добраться, опять же не сразу, все же была фора.

Где-то позади завыли полицейские сирены. Борис стал легонько напирать в бампер движущего впереди него автомобиля. Почувствовав толчок, водитель удивленно посмотрел назад, в боковое зеркало, на давивший на него «мерседес», хотел остановиться, выйти и устроить разборку по поводу образовавшейся вмятины и царапины на бампере его автомобиля, но «мерседес» стал напирать еще сильнее, понимая, что остановиться не получится, водитель опустил стекло и, выставив руку, стал требовать непонятно чего, Борис опустил стекло в своем окне и рукой посоветовал водителю принять правее.

Ничего не оставалось, как надавить в задний бампер сильнее. Несмотря на то что водитель пытался тормозить, «мерседес» был значительно мощнее, автомобиль уткнулся передним бампером в впереди идущий и, наконец был вынужден взять правее, зацепив при этом соседнюю машину. Борис рванул в образовавшуюся расщелину, оттолкнув по сторонам автомобили, как справа, так и слева дружно загудели клаксоны, некоторые машины остановились. Не обращая на это внимания, Борис принялся за следующий впереди него автомобиль, опять получилось. Разогнаться, к сожалению, он не мог, каждый автомобиль был препятствием, но других вариантов не было.

Водитель «мицубиси аутлендера» оказался достаточно упертым и строптивым малым, сопротивлялся как мог, дорогу не уступал, да и понятно, сделать это можно было, только примяв бок соседнего автомобиля, ну и своего тоже. После третьего, уже достаточно ощутимого удара в его задний бампер и безуспешных попыток притормозить или остановиться, похоже, в безнадеге, резко повел руль вправо, машину развернуло, отрезав Борису путь к движению вперед. По инерции надавил на «аутлендер», заднее крыло у того с хлопком, а затем скрежетом смялось, машина под давлением «мерседеса» наклонилась, и казалось, при дальнейшем напоре перевернется на бок, а затем на крышу. Борис чертыхнулся, нажал на педаль тормоза и остановился, не катить же «аутлендер» впереди себя. «Вот и все, – досадливо подумал он, – не стоило выезжать на Кольцевую». Борис теперь это понял, но, к сожалению, поздно. Пешком ему не уйти, не вариант – не догонят, так подстрелят, посмотрел на девушку, та молчала, опустив глаза, получилось по ее, теперь боялась, мало ли что на уме у этого парня, обвинит, что накаркала, да злость свою на нее выплеснет.

Водитель «аутлендера» ко всему прочему оказался еще и со слабыми, неуравновешенными нервами, а в дополнение к своему грузному, крупному телу и несколько самоуверенным, из машины вышел, под стать сложению, неторопливо, но уверенно, посмотрел на помятый бок своего внедорожника и соседнего справа автомобиля, водитель которого, изумленно вращая глазами, тщетно пытался открыть ободранную и заклинившую дверь, затем осмотрел задок своей машины, безобразно скошенный слева, попытался открыть заднюю дверь, она не поддалась, приложил силу, но опять никак, ударил снизу по ней, как кувалдой, тяжелым кулаком, не поддалась, затем еще раз, после чего его, видимо, взорвало, он на удивление достаточно резво отпрыгнул чуть назад и с размаху ударил по ней, словно средневековым тараном, ногой, потом еще два раза, уже в приступе легкого бешенства, затем опять рванул дверь, и она вдруг пошла, нехотя, с трудом и скрипом поднялась вверх. Здоровяк выхватил из багажника монтировку и, не снижая уровня своего исступления набросился на «мерседес». Два раза ударил монтировкой по лобовому стеклу, но, толстое, пуленепробиваемое, оно только слегка выщербилось и оцарапалось. Не получив подсознательно должного удовлетворения, здоровяк переключился на капот, фары, боковые зеркала, здесь, его разрушающие действия оказались более продуктивными, а поскольку увлеченность процессом могла затянуться и иметь в результате нехорошие последствия для «мерседеса», Борис тяжело вздохнул, посмотрел на девушку, отстегнул свой ремень безопасности и со словами «С этим надо что-то делать» вышел из машины.

Увидев перед собой виновника всего этого безобразия, здоровяк, в надежде справедливого удовлетворения, отвел для замаха монтировку, но получив в тот же момент два сногсшибательных удара в челюсть, оказался в горизонтальном положении раньше, чем металлический прут несколько раз со звоном подпрыгнув на асфальте, успокоился под колесами соседнего автомобиля.

Борис посмотрел вокруг. Если впереди автомобили медленно, но как-то двигалось, то сзади, благодаря ему, замерли основательно, образовалась пробка. Менты, завывая сиренами и моргая маячками, все же умудрялись продвигаться, но медленно. Только справа, выезжая на обочину можно было хоть как-то двигаться вперед, некоторые, так и делали, вот туда Борису и нужно было, но мешал «аутлендер». Он сел за руль чужого автомобиля, включил передачу и, надавив на газ, впечатал внедорожник в металлическое ограждение разделения трассы, теперь путь для «мерседеса» был свободен. Водитель «аутлендера» очнулся и, поднявшись на колени, принялся разыскивать утерянную монтировку. Недолго думая Борис извлек из-за пояса кольт, ударил неугомонного здоровяка рукояткой по темечку, тот, рухнув, окончательно потерял сознание, затем передернул затвор и выстрелил в воздух. Клаксоны стихли, те из водителей, кто пострадал и проявлял активность недовольства, быстро сникли, Борис опять окинул вокруг взглядом, неожиданно навскидку выстрелил нескольким автомобилям по колесам, не пряча пистолет, достаточно громко крикнул:

– Заткнулись все и дорогу дали мне к обочине.

Несмотря на вечер, жара на улице не спадала, в салоне автомобиля это не ощущалось, кондиционер свою функцию выполнял исправно и добросовестно. Борис сел за руль «мерседеса», посмотрел вправо рядом с собой, девушки Вероники на пассажирском сиденье не было. Закрыл глаза, затем открыл, посмотрел на заднее сиденье, там тоже никого, вернее ничего, опять закрыл глаза глубоко вдохнул воздух и медленно сдерживая крик отчаяния и безысходности с тяжелым хриплым стоном выдохнул. В машине не было ни девушки, ни сумки с деньгами.

Нет, не могла она далеко уйти, где-то рядом, вот же сучка. Борис выскочил из салона, всматриваясь в пространства между машинами и поверх крыш, оббежал вокруг «мерседеса», нигде, как в воду канула, и вдруг увидел, она уходила уже за Кольцевой, через полоску зеленой зоны в сторону жилого массива, то шагом, то легкими перебежками, удалялась, с сумкой, для нее большой и тяжелой, изредка поглядывая назад. Бежать за ней, но куда, менты увидят. Стрелять? Нет, не достанет, не попадет, для пистолета расстояние большое, метров триста – четыреста. Как же он так, не привязал, не предусмотрел. Все, значит, ушла, вот стерва студебеккерская. Уходить, прорываться, шкуру, спасать свою шкуру, это все, что осталось.

К обочине пропустили, попробовали бы нет, минут через пятнадцать добрался до развязки, ушел вправо, на восьмерку и в сторону города.

На Воздухофлотской движение тоже было плотным, но не в сравнении с Кольцевой. Ехал максимально быстро. Правильно ли сделал, что возвращался в город? До Одесской трассы не дотянул бы, менты настигли бы, в Вишневом делать нечего, там не спрячешься, значит, обратно в город, там надежда была. Хорошо, Студебеккер машину добротную для него выделил, другая не выдержала бы той толкотни и боданий в пробке. Посмотрел назад в боковое зеркало, вот и нарисовались, однако не заставили долго ждать, уже не две полицейские машины, завывая, неслись по Воздухофлотской, больше, не считал, «хендай» впереди, остальные за ним.

Справа, слева складские помещения, ангары, заборы, уйти бы в переулок какой, но знать надо, может быть тупиковым, один железнодорожный переезд, второй, поворот вправо, поворот влево, Борис гнал, насколько мог, если попутные не торопились уступать дорогу, толкал в сторону, нагло и жестко, в ответ возмущенно сигналили, тормозили, останавливались, плевать, «мерседес» почти что танк.

И все же, какой выход, как, куда? И вдруг шибануло, молния, вспышка, как там еще бывает – Жуляны, через несколько сот метров, аэропорт. Значит, и приехали. Самолет. Другого варианта просто и не найти, и не придумать, захватывать самолет, будут пассажиры, еще лучше, брать в заложники. Оружие у него было, под сиденьем пистолеты Стэпа, Виктора и ПМ его, а главное, кольт при нем, и патронов достаточно. Значит, Жуляны.

Не сбавляя скорости, «мерседес» ушел вправо, еще сто метров, и полосатый пластиковый шлагбаум разлетелся на куски, Борис вдавил педаль газа до пола, мотор взревел, отдавая лошадиные силы до последней. Услышав шум непонятного происхождения, встречающие прилетающих на парковке обратили свои удивленные взоры к автоматическому въездному шлагбауму, остатки которого разлетелись и рассыпались в мусор от удара о кенгурятник ворвавшегося на территорию аэропорта черного бронированного «мерседеса».

Мысли работали быстро, четко и лаконично. Впереди был прочный сетчатый забор и такие же ворота. От удара тяжелого «мерседеса» забор мог устоять. Наклониться, но устоять, а вот ворота, замок на воротах мог не выдержать сильного удара и разлететься, тогда ворота просто распахнутся, и дорога к самолетам свободна. Борис так и сделал, въехал на полной скорости в ворота, те наклонились, закачались, но не распахнулись, сбросил газ, включил заднюю передачу, отъехал метров десять назад, педаль в пол и в ворота. И опять те не поддались, еще раз сдал назад и ударил машиной по воротам, те устояли и на этот раз. Борис выскочил из машины посмотрел назад: мимо разбитого шлагбаума уже пронеся «хендай», а следом вереница завывающих «приусов». Вскочил на капот «мерса», оттуда на край ворот и спрыгнул на бетонку аэропорта. А вон и самолеты, один, чуть дальше другой, еще дальше третий. Бежать к ним, но добежит ли? Менты уже рядом. Слева, в пятидесяти метрах топливозаправщик, в него садится водитель, открыл дверь и поставил ногу на подножку. К нему. Быстрее.

Водитель бензовоза не успел закрыть дверь, как Борис уже оказался около него, схватил того за ворот и выбросил из кабины, запрыгнул на сиденье, завел машину и включил передачу.

Кордыбака оказался проворнее, на капот «мерседеса» забрался первым:

– Сергей Викторович, это Мельник, не Беккер! Будь он неладен!

– Вижу, Валя, – Аранский спрыгнул с ворот на бетонку рядом с Кордыбакой, выхватил свой любимый, пристрелянный ПМ и навел прицел на бензовоз. – Бей по колесам, пешком не догоним, не просто уйдет, улетит гад.

Валентин передернул затвор короткоствольного полицейского автомата и одиночными несколько раз выстрелил по колесам.

Бензовоз уходил, летел на своей предельной скорости в сторону самолета, Аранский выпустил всю обойму, но бензовоз уверенно мчал к воздушному лайнеру

Кордыбака опустил автомат, посмотрел вдоль забора, где-то должен был быть еще въезд на летное поле. Но пока получат команду, найдут ключи от ворот, откроют:

– А что, самолет готов к вылету?

– Да бес его знает, куда он прет.

И вдруг бензовоз завилял, затем его понесло влево и прямо на самолет, на полной скорости он снес переднее шасси лайнера, медленно наклонился, сокращая радиус поворота и вдруг, с грохотом и скрежетом завалился на бок, вращаясь на бетонке и разбрасывая вокруг себя пучки искр и стеклянную крупу разбившихся окон, протащился юзом еще метров десять, пока не зацепил шасси под левой плоскостью самолета. Нос самолета склонился вниз, крыло опустилось на бетонку, прогнулось, напряглось и с треском переломилось сразу в двух местах, из баков хлынуло топливо обильно поливая бензовоз, и летное поле.

– Только этого нам и не хватало, – Аранский выхватил из кармана рацию. – Срочно пожарные бригады на поле. Срочно.

Кордыбака не знал, что делать, смотрел то на развалившийся самолет, то на Аранского:

– Может, успеем Виктор Сергеевич, вытащим Мельника?

– А если жахнет? Думаешь, можно рискнуть, думаешь успеем?

Метров двести они не добежали, огонек возник небольшой и незаметный в поломанном крыле, затем, в один момент, сразу охватил всю поврежденную половину самолета и бензовоз. Раскаленный пожаром воздух жаром ударил в лицо, резко и плотно. Закрываясь руками, Кордыбака с Аранским попятились назад. Огромный, серый шар дыма поднялся вверх и устремился в небо. Языки пламени быстро охватили весь самолет, бензовоз скрылся в огне, легко и быстро распространявшемся вместе с растекающимся по бетонке керосином. Воздух гудел, неистово, ужасающе, в пожаре что-то трещало и свистело, разбрасывая густые снопы искр и пламени. Пожарные машины уже мчались по полю, огонь бушевал вовсю.