Текст книги "Логово «ВЕПРЯ»"

Тащившийся за толстяком мальчишка вошел в телефонную будку и набрал тот же номер, который набирал, когда ушел Есиновский.

– По-моему, он идет в отель, – сказал подросток, когда на том конце провода сняли трубку.

– Как настроение?

– А чего мне?

– Да не твое, образина, а клиента?

– А-а… Веселый. Высосал пару крепких коктейлей, чего-то мурлыкает под нос и пальцами прищелкивает.

– Ладно, проводи его до места и можешь быть свободен…

Войдя в вестибюль гостиницы, Рудерман бросил взгляд на стойку портье и с неудовольствием увидел, что Ахмед занят с одним из постояльцев. Поймав взгляд Феликса, портье одарил его белозубой улыбкой, явно призывая подойти, но Рудерман прошел к лифту, решив позвонить Ахмеду из номера. Опять же это позволит сэкономить время, а то турок весьма охоч до праздной болтовни и выяснения несущественных подробностей. И никто не узнает, зачем позвонили, хотя за это как раз никак нельзя ручаться.

Открыв ключом замок, Феликс распахнул дверь номера и подозрительно принюхался – работал ли кондиционер? Если нет, придется спуститься к портье и решить с ним все вопросы сразу, поскольку заниматься любовью в духоте все равно, что прыгать со скакалкой в парилке – не с его весом и сердцем устраивать подобные развлечения.

Кондиционер работал. Довольный Рудерман захлопнул дверь, прошел в номер и бросил ключи на стол. Сняв пиджак, он повесил его на спинку стула и подвинул к себе телефонный аппарат: Феликс не любил надолго откладывать реализацию принятых решений.

Набирая номер портье, он, словно по наитию, поднял глаза и поглядел в висевшее прямо перед ним зеркало. В нем мелькнула странная, какая-то ломаная тень, и Рудерман, еще не успев испугаться, хотел обернуться и поглядеть: что же это. Вечно у турок творятся разные безобразия! Но тут его шею словно обожгло сначала ледяным холодом, а затем резко сдавило нестерпимой болью.

Феликс захрипел, бросил трубку и попытался схватиться за горло, но пальцы лишь беспомощно скользнули по тонкой стальной удавке. Теряя сознание, толстяк медленно осел на колени, захрипел, конвульсивно дернулся и повалился на бок. Все было кончено.

Через пару секунд тихонько скрипнула дверь номера, и тень, которой так и не успел испугаться Рудерман, неслышно выскользнула в коридор…

– Ты должен обеспечить работу с Азимовым, – голос Голяницкого недовольно скрипел как несмазанная телега и Франк, поморщившись, чуть отстранил от уха телефонную трубку.

В конце концов он сам прекрасно знал, что нечего его постоянно тыкать носом, как щенка в дерьмо, напоминая, что он успел, а чего не успел. А если не все от него зависело? Если приходилось иметь дело с тяжелыми в общении людьми, которые во что бы то ни стало хотели соблюсти собственную выгоду? Попробуй-ка вести переговоры не с европейцами, а с хитрозадыми азиатами: они постоянно тебе улыбались, а что у них на самом деле на уме, знал только один их Аллах! Вместо того чтобы недовольно скрипеть, лучше бы сам Голяницкий пообщался с такими экземплярами!

– Я обеспечиваю, – буркнул Макс.

– Значит, этого недостаточно, если еще ни до чего не сумели договориться!

– Обеспечиваю, как могу, – Франк почувствовал: сейчас он заведется и наговорит Голяницкому целый короб грубостей. Но делать этого никак нельзя, и он заставил себя сдержаться. Ничего, все кончается не завтра и, надо надеяться, у него еще появится возможность в нужный момент подставить Голяницкому ножку. А пока придется потерпеть.

– Ладно, активизируемся, – миролюбиво продолжил он. – С Есиновского и Рудермана шкуры спущу: пусть повертятся, а то отрастили толстые зады.

Конечно, это правда только в отношении Феликса, а уж тощенького Костю назвать толстозадым никак нельзя. Ну и хрен с ними, для красного словца сойдет!

– Вот-вот, активизируйся, – немного помягчел Голяницкий. – За это вам, друзья мои, денежки платят. Я завтра жду звонка.

Франк положил трубку и чертыхнулся: хорошо ему там, в Измире, в музейно-курортных условиях, ждать звонков, пока тут, в душном Стамбуле, негры в лице Франка, Есиновского и Рудермана таскали каштаны из огня. А потом приедет, зараза, на готовенькое и вся слава, а главное, большая часть премиальных достанется ему, хотя работали вместе.

Макс открыл бар, плеснул в стакан немного виски и одним глотком выпил – спиртное всегда помогало успокоить нервы. Все они тут, словно девки-истерички на последнем месяце беременности – работа такая. И ведь не напомнишь Голяницкому, сколько сил пришлось положить, чтобы заполучить пусть хиленького, но все же осведомителя из миссии Азимова. Кто приобрел этого осведомителя, Голяницкий? Да черта с два, опять же все сделал сам Франк, а Голяницкий только и знал, что понукал, подгонял и без конца спрашивал: как дела? Идут дела, и шли бы еще лучше, если бы он тоже работал или по крайней мере хотя бы не совал нос куда не следовало и не мешал работать другим! Впрочем, без него все равно не обойтись – товар, интересовавший Азимова и его хозяев можно получить лишь при помощи Голяницкого.

Спиртное подействовало благотворно и вскоре мир перестал казаться таким мрачным. Тем более, Франк уже не первый раз за сегодня приложился к бутылке: согласно его теории выносить стамбульскую духоту легче с помощью виски, а кондиционеры создавали лишь иллюзию настоящего комфорта и прохлады.

Бросив взгляд на часы, Макс начал переодеваться – скоро встреча с осведомителем, и опаздывать на нее нельзя. Наоборот, он придет на условное место пораньше и все внимательно осмотрит, а когда появится нужный человек, попробует поглядеть со стороны: не тянулся ли за ним хвост наружного наблюдения? В тех делах, в которые они влезли, пересекались множество разных интересов – мусульман, в частности турок и арабов, русских, иранцев, израильтян, американцев и прочих. Поэтому осторожность никогда не мешала. Вот бы еще как-нибудь исхитриться и проверить: не двурушник ли его осведомитель? Вдруг он гнал дезинформацию, заранее подготовленную Азимовым или снабжал Франка теми же сведениями, которые выгодно продавал какому-нибудь мистеру Смиту или Кемалю Абдаллаху? Но как исхитриться? Путей реализации своего замысла Макс пока не видел.

Переодевшись, Франк вышел из номера, спустился вниз, сдал портье ключ и, оказавшись на прокаленной солнцем улице, придирчиво осмотрел такси, выстроившиеся в ряд на стоянке около отеля, – стамбульские водители обожали лихачить и сломя голову носились по крутым и извилистым улочкам города. Автомобильные аварии стали тут привычным делом, поэтому Макс выбирал водителя постарше: по его мнению, возраст являлся хоть какой-то гарантией осторожности.

Усевшись на заднее сиденье подержанного «шевроле», щедро украшенного вырезанными из иллюстрированных журналов фотографиями кинозвезд и изречениями из Корана, Франк, опережая любые предложения водителя, скомандовал:

– Давай на рынок.

– Копалы-Чарши? – уточнил пожилой шофер.

– Да, туда. И не гони, я не тороплюсь.

Обычно стамбульские таксисты предлагали пассажиру довольно протяженный маршрут с осмотром достопримечательностей: старых крепостей и мечетей, обелисков и дворцов. Но Макса древние камни совершенно не волновали, тем более, он в Стамбуле уже не первый раз.

Доехали быстро. Расплатившись с водителем, Франк вошел под своды крытого рынка и примерно с полчаса без видимой цели бродил по его огромному чреву – надо провериться, не увязался ли кто за тобой? Убедившись, что все в норме, он направился в ряды торговцев коврами. Именно здесь должна состояться встреча с осведомителем.

Макс переходил от одной лавки к другой, делал вид, что разглядывал ковры, а сам думал о Есиновском и Рудермане: те еще ребята-акробаты! Гораздые бездельничать, напиваться и развлекаться с проститутками, которых тут превеликое множество. Особенно из числа их соотечественниц, которых всех называли Наташами – это имя стало нарицательным для блудниц из республик бывшего Союза, разваленного на части бездарными правителями.

Придется с Костей и Феликсом серьезно поговорить: он готов понять их страсть к развлечениям. Но во всем нужно знать меру. Как это сказано в Талмуде? Страсть вначале, – как чужой, после – гость, и, наконец – хозяин дома! Воистину, мудрая книга. Так и его помощников одолела страсть, но надо же что-то делать и для получения средств к ее удовлетворению!

Между тем осведомитель не появлялся, и Франк начал испытывать легкое беспокойство. Правда, проклятые азиаты вообще не слишком обязательны, но тем не менее человек должен прийти, поскольку на каждой встрече получал деньги за принесенные сведения. А деньги любого делали обязательным. Однако тут он вспомнил своих помощников и горько усмехнулся – всех, да не каждого!

– Арабские террористы появились в Стамбуле! – кричал мальчишка – разносчик газет. – Они уже расправились с двумя израильтянами.

– Эй! – окликнул его Макс и взял у разносчика «Акшам».

Интересно, какую новую байку для привлечения читателей придумали журналисты вечерней газеты, сообщавшей о всех новостях уходящего дня? В арабских террористов, особенно действующих в Стамбуле, поверить так же трудно, как в то, что все китайцы до единого переселились на луну. Однако дыма без огня не бывает.

Быстро просматривая газету, Франк искал сообщение, о котором кричал мальчишка, а когда нашел, его прошиб холодный пот. Макс даже схватился за горло, словно ему вдруг стало нечем дышать: в заметке, напечатанной в разделе криминальной хроники, речь шла о Есиновском и Рудермане. Одного закололи в торговых рядах, а другому затянули на шее удавку прямо в номере отеля. Веселенькое дельце и как быстренько его обтяпали, подлецы! И убрали их, наверняка, никакие не арабские террористы, – это все мифы и бредни для досужих обывателей, дабы пощекотать им нервы – а конкуренты, пронюхавшие о переговорах с Азимовым. Не в этом ли причина неявки осведомителя на очередную встречу? Вдруг самого Макса умело насадили на крючок, подсунув в виде наживки человека, готового за деньги снабжать информацией. Ведь по характеру вопросов, по тому, что именно тебя интересует, можно немало узнать.

Франк смял газету и быстро направился к выходу с рынка. В людных местах, пробираясь через толпу, он невольно ежился – а не всадят ли и ему, как бедняге Есиновскому, шило под лопатку? Нет, прочь такие мысли, прочь!

Остановив такси, Макс плюхнулся на сиденье и подрагивавшими от волнения руками сунул в рот сигарету.

– Куда поедем, эфенди? – молодой черноусый водитель обернулся к пассажиру.

«А действительно, куда? – подумал Франк, – может, сразу махнуть в аэропорт Ешилькее и прыгнуть в первый самолет, улетающий подальше отсюда?»

Если убрали сразу двух его помощников, неизбежно откроют охоту и за ним, а разделять судьбу Рудермана и Есиновского нет никакого желания. Голяницкий? Да плевать на него, вместе с его связями с Моссадом: когда речь идет о собственной шкуре, более всего нужно думать о том, как ее спасти!

С другой стороны, в номере остались вещи, а в сейфе отеля хранились деньги и ценности: куда же бежать без денег? Рискнуть, заехать в гостиницу или не рисковать? Говорят, тот, кто предупрежден – уже не побежден, а его предупредили, даже через газету. И у него есть оружие. Итак, рискнем, а потом немедленно в аэропорт.

– В отель, – приказал Франк, прервав тираду таксиста, расписывавшего местные достопримечательности. Водитель обиженно примолк, досадуя, что не удалось выставить приезжего господина на кругленькую сумму. И послушно поехал по указанному адресу.

Предупредив портье, что через пару минут спустится, чтобы забрать оставленные на хранение ценности, Макс поднялся наверх, подошел к дверям номера и осторожно открыл их ключом, держа наготове оружие: он не раздумывая всадит пулю в кого угодно! Но в номере было пусто и тихо, только чуть слышно жужжал кондиционер.

Франк проверил санузел, заглянул в шкафы и за занавеси, потом с облегчением перевел дух – никого! Но расслабляться и терять бдительность рано. Он схватил чемодан и начал сваливать в него все, что попадалось под руку. И тут раздался телефонный звонок.

Макс невольно вздрогнул и схватился за оружие, но тут же урезонил себя: чего боится? Однако кто ему звонил? После некоторых колебаний Франк решил ответить.

– Алло?

– Эфенди Франк? – мужчина говорил на английском, но с явным восточным акцентом. Звонивший мог быть кем угодно, поскольку в Стамбуле жили армяне, греки, поляки, итальянцы, а в последние годы появилось много русских. И всегда хватало приезжих. Но голос мужчины совершенно не знаком.

– Кто это?

– Ваш искренний доброжелатель, – вкрадчиво произнесли на том конце провода. – Вы уже читали «Акшам»?

– Послушайте, я не располагаю временем для отгадывания загадок, – стараясь сохранить спокойствие, ответил Макс. Неужели с ним хотят вступить в переговоры? Тогда нужно соглашаться и как можно дольше тянуть время, чтобы успеть слинять. – Говорите прямо, что вам угодно? Или я повешу трубку.

– Это неразумно! Чтобы убедиться в чистоте моих намерений, включите телевизор: в программе новостей сейчас передают важную для вас информацию. И не кладите трубку!

Держа радиотелефон в левой руке, Франк подошел к тумбочке с телевизором и после секундного колебания – вдруг там и вправду нечто важное? – щелкнул тумблером включения. Последнее, что он увидел, была яркая вспышка, поглотившая его целиком.

Взрыв оказался настолько силен, что вышибло дверь номера и окна, поранив осколками стекол нескольких прохожих. Тут же надрывно завыли сирены полицейских, санитарных и пожарных машин…

В стоявшей на углу телефонной будке щеголевато одетый сухощавый мужчина вставил в щель автомата магнитную кредитную карту и быстро пробежал пальцами по кнопкам набора. Несколько секунд ожидания, и его соединили с номером офиса Григория Маркина в далекой Москве. Ответил сам Колчак.

– Да, я слушаю! – Казалось, он тут, рядом, а не за тысячи километров.

– Привет, – весело откликнулся худощавый. – Как погода на дальнем севере?

– Нормально, – узнав голос Васина, хозяин фирмы сразу стал приветливее.

– От жары не плавитесь?

– Ничего, терпимо. Лучше давай о своих делах.

– Я закончил, – буднично сообщил киллер. – Мечтаю поскорее убраться отсюда: уж больно тут пыльно и шумно.

– Всегда ждем, – заверил Маркин и тут же, несколько изменив тон, по деловому приказал: – Загляни к Хасану, у него кое-что есть для тебя. А потом можешь возвращаться.

– Меня слишком утомил Стамбул, – прозрачно намекнул Евгений.

– Все пройдет нормально, – настаивал на своем Колчак. – Через пару дней мы встретим тебя в аэропорту.

– Ладно, – нехотя согласился киллер и, не прощаясь, отключился от связи.

Хорошо Гришке: сидит в Москве, принимает деньги и заказы, а выполнять их должен Васин. Лететь в чертов шоп-тур, болтаться по прокаленному солнцем Стамбулу, выслеживать и убирать незнакомых евреев, затеявших тут нечто, что помешало каким-то другим состоятельным бизнесменам, которые уже привыкли и за границей решать вопросы с конкурентами также кардинально, как это с некоторых пор стало принято в России. Вот они их и заказали, а ты, будь любезен, выполни заказ. Прямо, как официант. Может еще прогнуться прикажут?

Хотя за такие деньги прогнешься, да и Колчак шутить не станет: заказ принят, деньги взяли, изволь работать! Не то ответишь головой! Свою Маркин подставлять ни за что не захочет, значит, в случае неудачи откупится от заказчиков башкой Васина. Поэтому придется навестить магазинчик Хасана, служивший явкой и опорным пунктом для действовавших здесь русских уголовников. Там станет ясно, какие еще новости ожидали Васина в древнем городе, олицетворявшем слияние Европы и Азии.

Заведение Хасана, предлагавшее покупателям различную бытовую электротехнику, располагалось рядом с шумными торговыми рядами в Лалели, где легко затеряться в толпе, но самое главное, хозяин довольно прилично объяснялся на русском языке, что сразу снимало множество проблем.

– Добрый день, – войдя в магазин, поздоровался Евгений и слегка поморщился, услышав, как звякнул на двери колокольчик: почему-то этот звук его всегда очень раздражал.

За прилавком стоял сам хозяин: маленький, полный, с тонкими черными усиками над пухлыми алыми, как у женщины, губами, словно подкрашенными помадой. Он расцвел в улыбке и жестом пригласил гостя пройти в заднюю комнату-конторку:

– Привет, дорогой, привет! Выпьешь чаю?

– Лучше холодного пива, – попросил Васин, опускаясь в продавленное кресло.

– Пригляди за товаром, – велел Хасан болтавшемуся без дела парню и достал из холодильника несколько банок с пивом. – Угощайся, дорогой, сегодня жаркий день.

– Да, – кивнул киллер. – Что там у тебя?

– Э-э, вчера передали. Вот! – Хозяин магазинчика подал Евгению запечатанный конверт из плотной бумаги. – Тебе надо съездить в Измир.

– В Измир?

Васин вскрыл конверт. В нем оказались цветное фото мужчины средних лет и короткая, всего в несколько строк, записка, напечатанная на узкой полоске бумаги. Прочитав, киллер поднес к записке огонек зажигалки и прикурил от маленького факела сигарету.

– Дай машину, – попросил он Хасана. – И пару толковых ребят. Я совершенно не ориентируюсь в Измире.

– Конечно, – тут же согласился хозяин магазина. – Тебе там понравится, красивый город.

– Не думаю, – усмехнулся киллер. – Возьмите мне заранее билет на самолет, у меня нет желания задерживаться здесь. И приготовь такую же сумку, как вчера…

Голяницкий перевернулся на спину, не глядя протянул руку и взял со столика сигареты. Прикурив, он блаженно затянулся и выпустил струю дыма к потолку. Кажется, пока все шло нормально. Ему нравился Измир, нравился отель, нравился номер и очень нравилась девка, с которой он проводил время. Но более всего Голяницкому нравился изобретенный им способ ведения дела: помощники суетились в жарком Стамбуле, а он, словно опытный дрессировидик, подстегивал их отсюда по телефону. Однако, судя по всему, клиент скоро окончательно созреет и тогда придется оставить благословенный Измир.

Тихо гудел кондиционер, в ванной лилась вода – там плескалась подруга, которая ему так нравилась. Впереди чудный день, а вечером он опять позвонит Франку: вчера эта свинья не отвечала, видно, где-то болтался, но сегодня придется дать полный отчет об очередной встрече с осведомителем из миссии Азимова. У представителя оппозиционных кругов Южных Предгорий есть деньги, а у друзей хозяев Голяницкого есть возможность достать интересующий оппозиционеров товар. И какая разница, где они добыли на него деньги: торгуя наркотиками или ограбив банк?

В дверь номера постучали, и Голяницкий недовольно скривился – кого еще там принесло? Наверное, кто-то из обслуги: видно, эти обормоты решили, что если у него женщина, то надо предложить шампанское? Могли бы и позвонить, олухи!

В дверь снова постучали, и Ник, глухо ругаясь сквозь зубы, встал, накинул на себя халат и, подойдя к дверям, заглянул в глазок: так и есть, в коридоре стоял посыльный отеля.

– В чем дело? – Голяницкий приоткрыл дверь.

– Вам срочное письмо, эфенди! – посыльный подал ему большой конверт.

Ник взял его и осмотрел: похоже, внутри бумаги, но нет ни адреса, ни фамилии адресата, а уж об отправителе и говорить нечего. Что бы это значило?

– Вы получили его по почте? – на всякий случай спросил он.

– Нет, эфенди, его принес в отель какой-то господин. Просил срочно передать вам.

– Господин был местный?

– Да, эфенди.

– Хорошо, иди!

Голяницкий захлопнул дверь, даже не подумав дать посыльному чаевые: сейчас его более всего занимал загадочный конверт. Надо вскрыть его, пока подружка в ванной – это самая лучшая гарантия, что она не сунет нос туда, куда не следовало.

Разорвав конверт, Голяницкий увидел две сложенные газетные странички и прикрепленный к ним скрепкой листок бумаги, на котором толстым черным фломастером крупно было написано: «фак ин аут!» Английский смягчил резкую откровенность и лаконичную грубость русского мата, недвусмысленно предлагавшего ему немедленно убираться. И на том спасибо, но кто этот резвый шутник, приславший подобное предложение?

Ник небрежно бросил записку на стол, закурил новую сигарету и развернул газетные листы. И сразу тошно засосало под ложечкой: он понял, отчего Франк не отвечал вчера вечером – Макс больше вообще никогда и никому не ответит. И Рудерман с Есиновским тоже кончили не самым лучшим образам…

Кто их убрал? Явно те, кто заинтересован в срыве намечавшейся сделки с представителями оппозиции Южных Предгорий, но кто дьявол их раздери, эти люди? Кто с такой жестокостью мог расправиться с его помощниками – агенты ЦРУ, китайцы, гонконгские триады, сейчас перебазировавшиеся на Макао и Тайвань и располагавшие опорными пунктами в Западной Европе и Америке, или русские? Могли «приложить ручку» и представители панисламистских движений.

Что делать? Уматывать, как ему недвусмысленно уже не советуют, а приказывают? Однако какую реакцию вызовет его отъезд в Тель-Авиве? Им не приходится рисковать здесь задницей, поэтому они наверняка проявят крайнее неудовольствие. Может быть, чтобы не рвать все нити и не сжигать окончательно мосты, позвонить сейчас Азимову и попросить тайм-аут в переговорах? Ну, хотя бы на недельку или две, а там посмотрим?

Нет, вряд ли это выгорит: проклятый азиат постоянно торопил и отчаянно торговался за каждый цент. Его тоже можно понять – наверняка понукали свои, да и речь шла об очень значительной сумме. И все же, наверное, стоило попытаться договориться о тайм-ауте. Чем черт не шутит, вдруг Азимов согласится?

Голяницкий хотел снять телефонную трубку, и в этот момент аппарат зазвонил, словно кто-то неведомым образом прочел мысли Ника и, чтобы не дать ему связаться с представителем оппозиции Южных Предгорий, сам выдал звонок. Поэтому Голяницкий снял трубку, не ожидая услышать ничего приятного. И не ошибся.

– Э-э, эфенди Голяницки? – говорил незнакомый мужчина. Его дурной английский еще более искажал сильный восточный акцент.

– Да, это я. Кто вы?

Ник немного отстранил трубку от уха и с замиранием сердца подумал, что тот же Моссад неоднократно уничтожал противников, взрывая телефон во время разговора. Впрочем, он почти сутки не покидал номера и вряд ли ему могли всадить в аппарат заряд пластиковой взрывчатки. Хотя, кто знает? А, с другой стороны, если тебя непременно хотят кончить, то все равно рано или поздно укокошат, даже если ты спрячешься в невообразимом захолустье. Так чего уж?

– Ваш искренний друг, – ответил незнакомец.

– Можно конкретнее, – Голяницкий движением руки отстранил подругу, которая вышла из ванной и попыталась заигрывать с ним. Сейчас не до любовных развлечений, и он буркнул: – Сядь, не мешай!

– Э-э, эфенди? – немедленно отозвался мужчина.

– Это я не вам, – поспешил успокоить его Ник. – Вы можете конкретно ответить: кто и чего хотите?

– Куда уж конкретнее? – засмеялся незнакомец. – Ты пакет получил?

– Да. Это ваша работа?

– Ну, зачем так? Скажи лучше, эфенди, заметки читал или нет? Ах, читал! Тогда должен понимать: твои услуги больше не нужны.

– Кто так решил?

– Слушай, Аарон! – Незнакомец назвал Голяницкого его настоящим именем, и это повергло Ника в панический ужас: о нем знали слишком многое!

Конечно, имя не государственная тайна, но всем и всюду Голяницкий был известен только под псевдонимом. Значит, эти ребята сумели глубоко копнуть? Вдруг это работа собственных хозяев, ведь они тоже могут перестать нуждаться в твоих услугах, как и в услугах связанных с тобой мелких подельников, вроде Франка, Есиновского и Рудермана.

– Слушай, Аарон! – продолжал незнакомец. – Ты все прекрасно понимаешь. У тебя есть час и не вздумай вертеть задом или висеть на телефоне. Понял? Больше предупреждать не станем!

В трубке раздались короткие гудки. Голяницкий медленно положил ее и тяжело вздохнул: ситуация прямо скажем не из лучших. Нужно отваливать, причем немедленно!

– Иди ко мне, – позвала подружка. Она развалилась на широкой кровати и распахнула халат, показывая высокую грудь. Однако Ник остался равнодушен к ее прелестям.

– Я уезжаю, – доставая из шкафа сумку, сообщил он.

– Сейчас? – она недоуменно округлила глаза. – А завтракать?

– Да сейчас! У меня важное дело!

– Ты скоро вернешься? Мне подождать тебя здесь?

– Как хочешь, – буркнул Голяницкий. Не объяснять же этой дуре, что на самом деле происходит? Не поймет, а если до нее все-таки дойдет, то начнется истерика!

Он подхватил со стола записку и вырезки из газет и спрятал их во внутренний карман пиджака. В сумке самое необходимое, а все остальное гори ясным пламенем. Внизу он даст портье деньги еще за сутки вперед: пусть эта дура здесь ждет его, пока не посинеет. Не таскать же ее за собой: к чему лишняя обуза?

– Все, пока! Жди!

Ник подошел к постели и чмокнул подругу в щеку – зачем вызывать у нее лишние подозрения? Потом быстро вышел из номера, вызвал лифт и посмотрел на часы: с того момента, как он закончил разговор с незнакомцем, прошло восемь минут. Ничего, еще максимум полчаса – и Измир останется позади. Куда ехать? Конечно, в ближайший аэропорт и немедленно улететь из Турции в любую другую страну, благо, у него есть голландский паспорт, а в Европе пограничные формальности сведены к минимуму.

Расчеты с портье заняли еще минут десять, и вот Голяницкий уже сунул в руку одному из швейцаров купюру и ключи от автомобиля:

– Подгоните сюда машину: я тороплюсь!

– Да, эфенди, – посмотрев на купюру, швейцар расплылся в улыбке. – Сию минуту, эфенди!

Ник направился к телефонной будке в углу вестибюля, снял трубку и сделал вид, что звонит, но сам пристально следил за секундной стрелкой часов и напряженно прислушивался – не ухнет ли на улице взрыв? Его машину могли заминировать, а если взлетит на воздух вместе с ней чучело в ливрее, туда ему и дорога!

Голяницкий прекрасно понимал: те, кто прислал ему конверт и позвонил по телефону, совершенно не расположены шутить и прихлопнут его в два счета, как уже прихлопнули Есиновского с Рудерманом и вечно осторожничавшего, опытного Франка. А уж на что тот привык беречь свою драгоценную задницу! Сейчас от пули снайпера, удавки, ножа или бомбы не спасет никакой Моссад и что толку, если потом израильтяне отыщут и накажут тех, кто уничтожил их людей и помешал переговорам с представителями оппозиции Южных Предгорий? Это как посмертная реабилитация в России – тому, кого реабилитировали, от этого ни жарко ни холодно, лучше бы его в свое время не репрессировали. По большому счету любой разведке и контрразведке насрать на своих агентов, поэтому нужно выбираться из дерьма самому.

На улице было по-прежнему тихо, и Ник украдкой облегченно перевел дух – в окно он видел, как у подъезда швейцар припарковал его «тойоту». Конечно, можно плюнуть на машину и взять такси, но как раз именно в такси тебя совершенно свободно могут прирезать, застрелить и удавить.

Подхватив сумку, он вышел из отеля и сел за руль. Мотор ровно урчал, и Голяницкий плавно тронул с места.

– Это он, – сообщил турок, наблюдавший в бинокль за отелем.

– Аминь! – Васин нажал на кнопку, посылая радиосигнал детонатору спрятанной в «тойоте» Голяницкого мины. Где-то далеко глухо бухнул взрыв, и через некоторое время истошно завыли сирены…

Мирзо Азимов жил в Стамбуле довольно скромно, но все же так, как приличествовало представителю оппозиции пусть небольшой, но вполне самостоятельной страны. Хвала Аллаху, везде найдутся друзья, готовые пособить в тяжких трудах и их стараниями у миссии был уютный особнячок с жилыми комнатами и офисом. Поскольку миссия носила официальный характер и не являлась дипломатическим представительством, полиция особняк не охраняла и приходилось полагаться на нескольких обстрелянных вооруженных боевиков, по очереди дежуривших в приемной и во дворе.

Вообще спокойно решать поставленные перед ним проблемы Азимову никак не удавалось, хотя он имел достаточный опыт дипломатической работы еще со времен прежнего режима. Как и следовало ожидать, более всего нервозность создавали свои – лидеры оппозиции, находившиеся за границей, в частности в Париже и Нью-Йорке. Они постоянно дергали, требуя формировать переговоры, и в то же время грозили разными карами, если Мирзо пойдет на уступки в условиях заключения сделки, получившей кодовое название «Караван».

Иногда Азимову очень хотелось послать все к чертям и ответить поучавшим его самозваным «выразителям народной воли», что они могут сами попробовать договориться с израильтянами, американцами, арабами или русскими – смотря по тому, кто им больше нравится и чьи цены лучше устраивали. Нечего дергать его чуть ли не каждый день! В конце концов он тоже не святой и не обладал неистощимым терпением: когда-нибудь ему надоест молча выслушивать назидания и оправдываться за грехи, которых не совершал. Кто-то из лидеров нарвется на грубость, что наверняка отразится и на дальнейшей судьбе Мирзо, и на судьбе переговоров. Только это и сдерживало – сам ладно, но загубить дело из-за пустяка?

Сейчас на горизонте маячил представитель израильтян, некто Голяницкий. Он делал заманчивые предложения, и стоило их как следует проработать. Но это вновь потерянное время, новые согласования с лидерами эмиграции, что непременно вызовет неудовольствие тех же лидеров. О, Аллах, отчего они так глупы?! Отчего никак не могут понять: никогда невозможно иметь все выгоды сразу?!

Мирзо отхлебнул из пиалы остывшего зеленого чая, снял трубку зазвонившего телефона и лениво процедил:

– Алло!

– Эфенди Мирзо? Салам.

– Салам, – пытаясь угадать, кто это, машинально ответил Азимов.

– Хочу вас предупредить: очередная встреча с Голяницким не состоится.

Мужчина говорил на родном языке Азимова, но с каким-то непонятным акцентом и коверкая слова, впрочем, понять его вполне возможно, но вот заслуживала ли доверия его информация? И вообще кто это звонил: номер телефона узнать не трудно, однако тот, кто звонил, знал об отношениях с Голяницким! Как далеко простиралось это знание? Вряд ли удастся получить ответ на столь важный вопрос по телефону.

– Кто говорит? – Мирзо отставил пиалу и включил подсоединенный к аппарату миниатюрный диктофон: запись разговора иметь не лишнее. Неизвестно, как еще все повернется.

– Ваш искренний доброжелатель, – заверил незнакомец.

– Допустим. Но почему не состоится встреча?

– Эфенди Голяницкий болен.

– Вот как? Это он просил вас позвонить?

– Нет, сам он уже попросить не в состоянии.

– Болезнь настолько серьезна?

– Она смертельна, – хмыкнули на том конце провода, и Азимову стало немного не по себе, словно на него неожиданно пахнуло могильным холодком. А незнакомец как ни в чем не бывало, продолжал. – Поверьте, эфенди Мирзо, вам нужен новый «караванщик»!