Текст книги "Логово «ВЕПРЯ»"

«И он тоже о стране воров? – подумал Минаев. – Впрочем, чему тут удивляться, если об этом, пусть не прямо, но зато каждый день кричат практически все средства информации?»

– Ладно, выкладывай, что там приключилось? – Шатуновский устроился поудобнее и приготовился слушать.

Стараясь быть кратким и не вдаваться в несущественные детали, Куприян пересказал приключения Зотина в горах. Слушая его, отставной генерал внутренне кипел, хотя внешне сохранял безразличное выражение лица – опять напортачили, идиоты! Вечно их несет куда не надо и в самое не подходящее для этого время!

– Вот, тут негатив снимка того парня, – Минаев положил на лавку конверт.

– Из-за которого сбили наш вертолет? – уточнил Шатуновский.

– Да.

– Много материалов привез твой фотограф?

– Думаю, достаточно.

– Скупи все на корню, придумай какую-нибудь байку о богатом издателе и скупи.

– А если он не согласится? У него могут быть договоренности с другими изданиями.

– Согласится, если не станешь жадничать! – Георгий Кузьмич чуть повысил голос. – Дай столько, чтобы сразу заткнулся. И отправь его из города: пусть поедет с семьей отдохнуть. Вроде бы у него теща в Подмосковье живет? Вот пусть к ней и… Или купи им путевки, мать их!

«Боится и не хочет, чтобы случайно просочилась информация, – понял Куприян. – Но разве на чужой роток накинешь платок? Отчего-то все начинают усиленно искать именно то, что ты прячешь: это же закон подлости!»

– Пусть уедут, – продолжал отставной генерал. – А мы тут разберемся и все досконально проверим.

Он поднялся со скамьи, взял конверт и, не прощаясь, пошел по дорожке к фонтану. Минаеву хотелось остановить Шатуновского, окликнуть его или догнать и спросить: может быть, настала пора вновь обратиться к ловкому правоведу по кличке Щапа и воспользоваться услугами его дружков-приятелей для кардинального решения вопроса? Но Куприян промолчал. Он остался сидеть на лавке, ожидая, пока уйдет Георгий Кузьмич.

Конечно, жалко ни за что ни про что отваливать Игорю кучу денег, но нарываться самому на неприятности и рисковать головой, задавая ни к месту вопросы, еще хуже…

С другой стороны сквера у кромки узенького тротуара приткнулась темно-зеленая «Волга» с тонированными стеклами. Двое людей на ее заднем сиденье при помощи направленного микрофона старательно фиксировали на пленку каждое слово, произнесенное Минаевым и Шатуновским, совершенно не подозревавшими, что их может слышать кто-то еще.

Сидевший рядом с водителем мужчина приоткрыл окно, направил на лавочку фотоаппарат с телеобъективом и сделал несколько снимков. Тем временем на заднем сиденье закончили вести запись, и один из технарей поинтересовался:

– Кого будем провожать? Основного?

– Пожалуй, – убирая фотоаппарат, согласился сидевший рядом с водителем. – Номер автомобиля его знакомого зафиксировали? Тогда его потом установят, а мы потянемся за своим: вдруг, еще чего интересненькое сегодня покажет?

Когда они вырулили следом за «Волгой» Шатуновского, привычно пристроившись у него на «хвосте», за ними, как на незримой нитке, потянулась третья машина – старенький, но все еще мощный «опель». Убедившись, что темно-зеленая «Волга» идет именно за автомобилем Шатуновского, водитель «опеля» свернул в первый попавшийся переулок и остановился у будки таксофона. Сунув в щель карточку, он снял трубку, набрал номер и, не поздоровавшись, сообщил:

– Встречу засекли. По Георгию вши ползают. Что? Нет, как давно, не берусь сказать…

На совещание, проводимое в аппарате премьер-министра, Валерий Иванович Моторин поехал с нехорошим чувством на душе, ожидая пока еще неизвестных неприятностей. Да и как ждать хорошего, если крутом развал и полный бардак?! А некоторые пытались всю вину за это свалить на контрразведку: идет налево черная икра, так виноваты контрразведчики, разворовывают цветные металлы, опять они недоглядели, устроили криминальные группировки серьезные разборки с банкирами, вновь тяни к ответу контрразведку! Как будто она одна влияла на состояние экономики в стране, а те же властьпредержащие то и дело не одергивали его сотрудников – не лезь сюда, не суйся туда, а там без вас разберемся! Чего греха таить, как были раньше неприкасаемые люди, так они и остались. И банкиры эти чертовы – вор на воре, да вором погоняет, а как доходило до дележа и разборок между собой, то давай пенять на госбезопасность. Где же они были, когда занимались противозаконной деятельностью, приносившей им огромные барыши, отчего тогда не пошли в контрразведку и не повинились? Будто не знали, что в конце концов пуля конкурента или недовольного разделом дивидендов компаньона настигнет их. Врешь, все знали, но надеялись проскочить: мол, со всеми случается, а со мной обойдется, поскольку я хитрее и умнее. Сколько теперь таких хитрых да умных лежат на погостах?

Доклад Валерий Иванович слушал внимательно, делая краткие пометки для памяти, чтобы потом быть готовым ответить, если спросят по определенным моментам. Однако даже директора его ведомства не потянули на трибуну, и Моторин несколько повеселел: похоже, сегодня неприятности прошли стороной?

В перерыве он вышел в холл покурить и тут заметил, что его манит к себе генерал-полковник Шабалин. Михаил Иванович был человеком приметным, многие прочили ему скорый взлет карьеры, и Моторин всегда дорожил этим знакомством и установившимися между ними отличными, можно даже сказать, доверительными отношениями, которые основывались не только на личной приязни – в любом случае Моторин предпочитал держаться за руку сильного.

– Привет, Валерий Иванович, – поздоровался Шабалин и тут же, старательно сохраняя на лице приветливую улыбку, зло прошептал: – Ты что же это делаешь, а? Совсем ополоумел?

– Я не понимаю, – похолодел контрразведчик. Что еще могло такое приключиться?

– Почему твои люди суют нос куда не следует!

– Мне об этом ничего не известно, – вынужден был признаться Моторин.

– Что же тогда вообще творится в твоем хваленом ведомстве? – шипел Шабалин, не забывая приветливо кивать здоровавшимся с ним знакомым. – Ты что, решил поставить нас на край и завалить все дело?

Валерий Иванович чувствовал себя крайне неуютно, поскольку не знал, что именно произошло, а как оправдываться или принимать меры, если ты полностью не в курсе? Конечно, на месте генерал-полковника можно еще не так разъяриться: ведь многое не доверишь правительственной связи, а лучше вообще ей ничего не доверять. Уж кто-кто, а Моторин отлично знал, как она работала и, главное, на кого работала. Если Михаил Иванович дождался личной встречи и сразу взял быка за рога, дело и вправду серьезное.

– Я разберусь, – привычно заверил он, как привык заверять директора ФСБ, но тут же потребовал уточнений. – Но в чем дело, можете сказать? Я просто не в состоянии лично уследить за всем.

– Эти вопросы ты просто обязан отслеживать, – назидательно заметил Шабалин. – Иначе грош всему цена! Твои орлы, или кроты, уж не знаю, как их лучше назвать, нащупали два наших звена: одно здесь, другое в Южных Предгорьях. Поверь, для меня по меньшей мере странно, что об этом проколе сообщаю тебе я, а не наоборот.

Моторин подумал; дурные предчувствия возникли не зря, и самое противное, что они имели отвратительное свойство сбываться. Сказанное Михаилом Ивановичем посеяло в его душе большую тревогу, поскольку он понимал, чем грозили проколы, о которых сообщил генерал-полковник: в любой момент ситуация могла выйти из-под контроля или, наоборот, попасть под чужой контроль! И не знаешь, что из этих положений гораздо хуже. Впрочем, хрен редьки не слаще.

– Кто? – чуть слышно выдохнул Валерий Иванович.

– Твое дело разобраться, – зло отрезал Шабалин, – они уже, мать твою, топтунов успели приставить! Во до чего дошло, а ты там спишь, как сурок!

Валерий Иванович почувствовал, как у него легко, почти незаметно закружилась голова и противно засосало под ложечкой – топтуны – это непременно сводки наружного наблюдения, видеосъемка, фотографии, записи переговоров, в общем, документы оперативные, которые легко потом перевести в процессуальную форму. Значит, кто-то уже документировал тайное, собираясь не только сделать его явным, но и иметь этому веские доказательства, которые при желании можно предоставить кому угодно?! Прокуратуре, думским фракциям, средствам массовой информации…

Нет, мысли о судебном разбирательстве можно сразу же отбросить: в тех играх, которые они затеяли с Шабалиным, до суда никогда не доходят, – слишком уже это невыгодно любой из противодействующих сторон, а вот коли положат собранные доказательства на стол президента, то реакция будет непредсказуемой! Впрочем, отчего непредсказуемой? Предвидеть его решение, возможно, и не составит особого труда предугадать, как именно поступят с генералами.

Головокружение прошло, зато возникла ноющая боль в правом подреберье – в сущности, Моторин был весьма нездоровым человеком, а при сильных нервотрепках все недуги разом ополчались на него, и стоило огромного труда усмирить их. Но сейчас нельзя терять зря времени и ложиться в диспансерное отделение госпиталя, как это он обычно делал. Ситуация требовала немедленного действия, если он не желал спустя некоторое время положить голову на плаху.

– Вот, возьми, – Михаил Иванович быстро выдернул из папки серенький конвертик и сунул его в руку Моторина. – Тут удалось снять одного человека в горах. Уж не из твоего ли он ведомства?

– Я все самым срочным образом проверю и головы им поотрываю, – промокая платком выступившую на лбу испарину, заверил Валерий Иванович.

– И не думай! – сверкнул глазами Шабалин. – Завалить все хочешь?! Выясни, кто там активничает в Южных Предгорьях и кто тут нам яму начал рыть, а потом аккуратненько перекрой им кислород. Не мне тебя учить, как это делается.

Моторин вдруг подумал, что если он проделает все, как нужно и в самые сжатые сроки, то кислород свободно могут перекрыть ему: у генерал-полковника имелись возможности убрать с доски отыгранную фигуру, а становиться таковой Валерий Иванович не хотел. И еще он подумал, что сегодня Шабалин заставил его пережить унизительный страх, разговаривая с ним, как с провинившимся слугой, а не как с соратником. При случае, Моторин ему непременно это припомнит и вернет! А случай представится, не может такого быть, чтобы он не представился. Сейчас главное купировать создавшуюся опасную ситуацию, пока она не разрослась, а потом притихнуть, затаиться и выжидать.

– Мои люди тоже займутся этим вопросом, – небрежно бросил Михаил Иванович. – А твое дело быстро подсказать: кто?!

– Пусть позвонят Ашоту Аветяну, – выжав из себя улыбку, ответил Моторин. – Он будет в курсе.

– Не тяни!

Шабалин отошел и заговорил с кем-то из знакомых, а Валерий Иванович, незаметно массируя правый бок, поплелся на свое место в зал заседаний.

Прежней близости и доверию между ним и генерал-полковником теперь точно уже никогда не бывать: какая близость и доверие, если ты всего лишь на положении информационного придатка? Ты скажи кто, а мой человек займется! Поди же ты, Моторин уже, стало быть, и не хозяин больше в своем ведомстве, а всего лишь пешка в руках вояк? Хорошо же, придет и его черед!

Очень хотелось открыть полученный от Шабалина конверт и посмотреть на фото, но Валерий Иванович заставил себя потерпеть до возвращения в свой кабинет, где никто ему не помешает и ненароком не спросит: что это такое любопытное он разглядывал? Лучше, пока тут льют воду с трибуны, подумать, кто же из его подчиненных проявил удивительную проницательность? Кстати, может быть, это даже совсем не его люди нащупали тщательно сокрытое от чужих глаз? Но какое-то внутреннее чувство подсказывало: нет, это его бойцы вцепились бульдожьей хваткой. И дай Бог, чтобы они ни о чем не догадывались, а посему не поставили его в известность о начатой операции лишь по причине гипертрофированного стремления к самостоятельности и неверия в него как руководителя, готового санкционировать их действия. А отнюдь не по причине серьезных подозрений, павших и на генерала Моторина. Однако в этом случае они могли заручиться поддержкой на более высоком уровне?!

Нестерпимо захотелось плюнуть на все, встать и уйти с совещания, уехать на дачу, забиться там в тихий уголок и с головой укрыться одеялом, создав свой тесный, никому не ведомый мирок. Вот бы еще научиться никого туда не пускать! Да только возможно ли это?

И вдруг как ударило током – Чуенков! Именно его отдел вел направление по Южным Предгорьям, и туда Виктор Николаевич отправил своего любимчика. Как его, кажется, Бахреев или Бахарев? Да, точно, Юрий Бахарев. Помнится, он хорошо владел фарси и английским, имел опыт оперативной работы в горячих точках и вполне мог влезть туда, куда ему влезать совсем не следовало.

И Чуенков! Ах, этот Чуенков – скрытный, всегда предельно вежливый, осторожный, умеющий ловко обходить любые острые углы и чуявший расставленные ловушки чуть не за версту. И людей он подобрал под стать себе, таких же, как он, тихушников, в самый неожиданный момент готовых вцепиться в горло. Не эта ли «сладкая парочка» Чуенков – Бахарев и начала мутить воду: один тут, а другой там?

Ну, если это они, все еще не столь страшно, как показалось в первый момент: Бахарева можно срочно отозвать, а Чуенкова заставить долепить собранные материалы и взять их под жесткий контроль. Одновременно пусть проводит свои мероприятия Шабалин. Вот ситуация и придет в норму…

Венеция, издавна привлекавшая туристов со всех концов мира, Азимову понравилась, хотя он больше любил горы, чем море и, честно говоря, предпочел бы ждать встречи в Швейцарии, но… Сейчас инициатива не в его руках и приходилось подчиняться правилам игры, навязанным неизвестным пока партнером. Обращаться со своим делом к официально действовавшим на рынке фирмам лидеры оппозиции не рекомендовали, поскольку им хотелось одновременно и сэкономить, и соблюсти конфиденциальность, а отдуваться за все опять приходилось Мирзо – его и здесь не оставляли нравоучениями и понуканьями.

В общем, дела шли ни шатко ни валко. Тягучей патокой тянулось время ожидания, однако Азимов не торопил его: глупо торопить время, отпущенное тебе Всевышним для пребывания на прекрасной и грешной земле. Тот, кто понял сущность бытия, никогда не торопился, поскольку все в руке Аллаха, и лишь неразумный сломя голову несется вперед. Такие, кстати, чаще всего и ломают себе шеи.

Город жил своей обычной жизнью, и Мирзо попытался, насколько мог, подладиться под ее ритм, чтобы как можно меньше выделяться. Хотя, среди разноплеменной толпы туристов, заполнявших отели и площади, магазины и рестораны, нетрудно затеряться кому угодно, казалось, все стремились попасть сюда, прокатиться в гондоле по каналам, осмотреть достопримечательности, купить пару цветных буклетов на отличной глянцевой бумаге и потом с гордостью сообщать всем, что побывал в Венеции и видел эту жемчужину архитектуры.

Мирзо тоже совершил прогулку по каналам, посмотрел на мостик вздохов, на Дворец дожей, покормил голубей на площади Марка и посетил музеи. Но нигде его не оставляла мысль: когда же, когда?! Сколько еще ждать?

Как всегда это случается, день исполнения желаний пришел совершенно неожиданно. Когда Мирзо вернулся с утренней прогулки, портье соообщил, что им интересовался некий господин Фосс. Это имя Азимову совершенно ничего не говорило. Он, поблагодарив портье, поднялся к себе в номер и даже не подумал, что это может быть как-то связано с его ожиданиями.

Однако спустя примерно полчаса раздался телефонный звонок, и, когда Мирзо снял трубку, он услышал незнакомый баритон.

– Синьор, Азимов?

– Да. С кем имею честь?

– Беспокоит Пауль Фосс по поручению вашего знакомого.

– О каком знакомом идет речь? – осторожно уточнил Мирзо.

– Он назначил вам встречу в этом городе. Припоминаете?

– И когда она должна состояться? – ответил вопросом на вопрос Азимов.

– Если не возражаете, сегодня.

– Не возражаю. Когда и где?

– Через час я буду ждать вас на площади Святого Марка, у колонны со львом. Меня узнать легко: я высокий брюнет в сером костюме.

– А мой знакомый?

– Все будет так, как должно быть, – заверял Пауль. – Итак, до встречи.

Мирзо пригласил к себе Абдулло-бобо и пересказал ему суть разговора с Фоссом. Помощник заверил, что он немедленно пошлет на площадь одного из своих людей, а на свидание направится сам вместе с Азимовым под прикрытием еще двух боевиков.

– Ты просто планируешь настоящую боевую операцию, – бледно улыбнулся Мирзо, – хотя на самом деле будет одна болтология и ожесточенный торг.

– Никогда не знаешь, кто выстрелит первый, – мрачно ответил Абдулло. – Вдруг это игры американцев?

В ответ Азимов лишь слабо отмахнулся и начал собираться. Помощник обиженно набычился и вышел из номера…

Через час Мирзо подходил к колонне на площади Святого Марка. Светило яркое ласковое солнце, дети кормили голубей, туристы щелкали затворами фотоаппаратов и жужжали видеокамерами, в лицо дул легкий ветерок, несущий пряные запахи моря, уже много столетий спорившего с сушей за обладание этим городом.

Фосса он увидел сразу. Тот действительно оказался высоким брюнетом в модном сером костюме. Приветливо помахав Азимову рукой, он первым подошел к нему и поздоровался:

– Я рад, что вы откликнулись на мое предложение.

«Ты такой же Фосс, как я шахиншах Ирана, – слушая его английский, подумал бывший дипломат. – Но не станем нарушать правила игры. Если ему удобно представляться Фоссом, то пусть им и остается».

– Честно говоря, мне более всего хотелось бы увидеть своего знакомого, – сразу же заявил Мирзо.

– Конечно, за этим мы и встретились, – широко улыбнулся Пауль. – Не желаете совершить небольшую прогулку на гондоле?

Он фамильярно взял Азимова под руку и потянул к причалам, где на легкой волне покачивались венецианские лодки с высоко поднятыми носом и кормой. Краем глаза Мирзо заметил, как ближе к ним пробрались боевики Абдулло, и незаметно сделал успокаивающий жест: вряд ли его собирались похищать.

– Это входит в программу? – спросил он у Пауля.

– Как непременная ее часть.

Фосс подвел Азимова к причалу и показал на одну из лодок. Из-под навеса выглянул и приветливо улыбнулся Мирзо его старый знакомый, генерал Шатуновский.

– Садись, – он поманил азиата к себе. – Прокатимся до жемчужины лагуны острова Лидо. Заодно пообедаем и поговорим.

– Все нормально, – подозвав Абдулло, сказал Азимов. – Я отправляюсь на переговоры с известным мне человеком. Можете следовать за нами в отдалении, но не мозольте глаза.

Помощник пожал широкими плечами и натянуто улыбнулся: он очень не любил, когда с ним разговаривали подобным тоном. Но с другой стороны, первой покатится с плеч голова высокомерного Мирзо, а в случае успеха, всегда найдется возможность не остаться в стороне при раздаче наград.

– Возьми катер, быстро! – приказал Абдулло одному из боевиков. – Мы отправляемся за ними.

Тем временем Азимов сел в гондолу к Шатуновскому. Пожал ему руку и сердечно буркнул:

– Я ждал тебя раньше.

– Мешали некоторые обстоятельства, – отставной генерал снял шляпу и начал обмахиваться ею, как веером: день выдался довольно душный. – Но вы тоже хороши! Несмотря на предварительные договоренности, завели интрижку с евреями.

– Судя по тому, что творится в вашей стране, можно подумать, что иметь дело с ними, все равно, что с вами, – с самым невозмутимым видом съязвил Мирзо. – Кстати, зачем вы их убрали?

– Кто вам сказал такую глупость? – фыркнул Георгий Кузьмич. – Насколько мне известно, им свернули шеи наследники известного торговца оружием из Саудовской Аравии Аднана Хашоги.

– Да? – фальшиво удивился Азимов. – А я полагал, что это работа ваших спецслужб.

– Все равно вам не стоит связываться с арабами, – упорно делая вид, что он не замечал колкостей собеседника, лениво цедил Шатуновский, в душе уже не раз помянувший крепким матерным словцом вышестоящих «товарищей», из-за глупостей которых он сейчас вынужден глотать оскорбления азиатской мартышки. Но деньги, деньги!

– Арабские торговцы все равно подсунут вам нашу тухлятину, так же, как израильтяне дали бы тухлятину американскую. Зато мы предложим самый свежачок!

– М-да? – скептически хмыкнул Мирзо. – Он у вас есть?

– Не сомневайтесь, – твердо ответил бывший генерал. – Как и полномочия на ведение переговоров и заключение сделки.

В том, что у Жоры есть полномочия, Азимов нисколько не сомневался, но вот его россказням про израильтян не верил, но решил, что в этой ситуации лучше не раздражать партнера и просто промолчать, а уж он пусть истолковывает его молчание, как ему заблагорассудится.

Лодка причалила прямо к спускавшимся к воде ступенькам лестницы, ведущей на веранду ресторана, и Шатуновский пригласил спутника отобедать. Чуть вдалеке, стараясь не слишком приближаться, болталась моторная лодка с людьми Абдулло. По всей вероятности, вести их в ресторан он не решится, а отправится туда сам или пошлет кого-нибудь из боевиков, чтобы и глаза не мозолить и ни на секунду не выпускать из поля зрения порученного его заботам Азимова.

– Выпьем по бокалу вина, обсудим наши проблемы и постараемся лучше понять друг друга, – усаживаясь за стол, с улыбкой предложил Георгий Кузьмич.

– Омар Хайям сказал: «Мы по жизни не станем ни лучше ни хуже, мы такие, какими создал Бог», – ответил Мирзо.

Шатуновский бросил на него быстрый испытующий взгляд, как бы пытаясь проникнуть в истинный, скрытый смысл изречения восточного поэта и понять, отчего именно эти его слова сейчас пришли на ум Азимову? Уж не решил ли коварный азиат свернуть переговоры и перекинуться на другую сторону?

На этот случай он заготовил свой вариант ответа – жесткий, но, по мнению стоявших за Георгием Кузьмичем людей, единственно возможный в этой ситуации: при отказе Азимов должен умереть, а его место пусть займет более гибкий и сговорчивый представитель оппозиционеров. Им об этом не то чтобы намекнут, а прямо скажут. И никакие дружеские благорасположения здесь ни при чем – слишком большие деньги и множество чужих жизней поставлены на карту. Впрочем, на чужие наплевать, важнее всего своя!

Пока официант ставил на стол свежеиспеченный местный хлеб и специи – соль, перец и оливковое масло с уксусом, – беседа ненадолго прервалась, и в эти минуты генерал решил не обращать внимания на всякие азиатские штучки: пусть себе. Важно посмотреть, каков результат, а потом уже принимать решения.

– Знаете, говорят раньше в Венеции наследник выбирал между домом на Гранд-канале и старинным рецептом закваски уксуса, – прикурив сигарету, с улыбкой сообщил Георгий Кузьмич.

– Уксус? – удивленно поднял брови Мирзо.

– Да, венецианцы его обожают, и тот, кто выбирал старинный рецепт, ни в коей мере не проигрывал: потом он мог приобрести несколько домов на Гранд-канале. Давайте выпьем знаменитого Кьянти, или как его еще здесь называют «Крови Юпитера», чтобы мы оба были столь же удачливы и дальновидны, как обладатели старинных рецептов!

Азимов ответил легким кивком головы, пригубил бокал, и занялся закусками: ассорти из колбас, свежим овечьим сыром моцарелла с базиликом и помидорами с грушей.

– Отведайте еще пармской ветчины с дыней: удивительная гармония вкуса, – посоветовал Шатуновский.

За закусками пришел черед минестроне из овощей, а следом за ним официант принес огромные тарелки, наполненные жареным на решетке мясом и домашними колбасками. Тут же появились сладкие баклажаны и помидоры, фаршированные сухариками. Наконец, подали десертное вино и «Омлет Сюрприз», представлявший собой торт безе с прослойкой из разных сортов мороженого, заменявшего крем.

– Итак, – Георгий Кузьмич подцепил ложечкой кусочек безе с мороженым, отправил его в рот, запил глотком вина и блаженно прищурился. – Вы хотите обрести еще большую силу?

– Да, – Азимов посмотрел ему прямо в глаза. – Быстро и без лишних формальностей. Как говорил классик: деньги – товар!

– Дорогой мой, – смакуя десерт, назидательно произнес отставной генерал. – Сила оружия всегда используется как аргумент лишь в увязке с соответствующим идеологическим «обеспечением». Согласитесь, друг мой, что потом в глазах общественного мнения будет крайне трудно, а то и невозможно оправдать применение смертоносной стали против беззащитной человеческой плоти, предварительно не объявив ее носительницей опасной для народа и общества идеи. Причем настолько опасной, что даже обычная броня и разрывные пули не всегда способны защитить от нее. Вы понимаете?

Представитель оппозиции отставил пустой бокал и горько усмехнулся: к чему словесные кружева, разве они и без того плохо понимали друг друга? Везде и во все времена палачу всегда предшествовал инквизитор, а топор, плаха или виселица осенялись догматами «веры». И здесь ни его соплеменники, ни соплеменники Шатуновского отнюдь не исключение.

– Мне кажется, подобные вопросы должны волновать вас меньше всего, – заметил Мирзо. – За идеологией дело не встанет, она уже есть, как и деньги на приобретение суперсовременных систем залпового огня.

– А «тополь» или «сатану» вам не надо? – саркастически ухмыляясь, осведомился генерал, старательно скрывая охватившее его замешательство.

Да, на предварительных консультациях речь шла о закупке оппозиционерами крупных партий вооружений, но кто предполагал, что кроме обычного набора стрелкового оружия и артсистем, используемых в горной местности, у азиатов столь разыграются аппетиты? Так недолго породить у себя под боком кровожадного монстра, которого потом и не найдешь чем умиротворить или усмирить.

Неужели те, кто посылал его сюда, не знали о запросах оппозиционеров из Южных Предгорий? Наверняка знали и сознательно пошли на переговоры ради получения огромной прибыли: деньги, господа, деньги! Причем не просто деньги, а огромные, немыслимые деньги! И мало кого волновало, как они получены: наркобизнесом, торговлей оружием, проституцией или работорговлей – главное, есть возможность получить их, и за это многие, не задумываясь, прозакладывают душу дьяволу!

На секунду Шатуновскому стало страшно и даже легко закружилась голова, словно он внезапно оказался на краю бездонной пропасти, и еще шаг… Впрочем, отчего он должен поддаваться эмоциям: есть те, на ком лежала ответственность за принятие решений, а он лишь исполнитель.

– Ядерный зонтик нам ни к чему, – откинувшись на спинку кресла, улыбнулся Мирзо. – Все эти неуловимости для радарных систем, разделяющиеся головки, заход на цель с другой стороны земного шара нас в настоящее время не волнуют. Нужны залповые системы и вакуумные бомбы! Тот, кто поможет нам сейчас, в будущем сможет иметь возможность поставить свои лазерные противоспутниковые и противоракетные системы на наших горах, а они, как известно, ближе всех к Аллаху. А он непременно примет сторону сильного!

«Эк, как заворачивает, подлец, – Шатуновский вытер платком вспотевшую шею. – Манят, и ведь знает, обезьяна проклятая, чем заманить в западню!»

– Не возникнет ли международных осложнений, – отставной генерал сделал еще одну довольно вялую попытку отбиться, хотя понимал, что надо не отбиваться, а начинать по-деловому обсуждать детали сделки. – У вас там, на родине, да и в оппозиционном движении довольно сильно искажены представления о демократии: все свободы в любой момент готовы выродиться в анархию, грозящую хаосом.

– С полным основанием это можно отнести и к вашей стране, уважаемый Георгий Кузьмич, – сухо парировал Азимов. – В конце концов мы вышли из одной империи, и, как ни крути, в чем-то близнецы-братья! Давайте перестанем ходить вокруг да около! И так потеряно множество времени. По-моему, все предельно ясно: нам нужно российское оружие! У нас есть подготовленные люди для его немедленного использования, поскольку они служили в вашей армии, и благодаря вам возможности для бесперебойного пополнения боезапаса, ремонта и получения новых образцов. Вы обладаете полномочиями для переговоров по этому поводу, а представляемая вами структура способна поставить нам товар, за который мы готовы заплатить.

Шатуновский аккуратно сложил носовой платок и спрятал его в карман: теперь только вперед и ни шагу в сторону или назад. Это уже будет предательством своих. Хотя, как бы разобраться по большому счету, кто ему все-таки свои?

– Когда вы хотите получить первую партию? – хрипловато спросил он, наливая себе полный бокал вина: в горле неимоверно пересохло, словно ему туда насыпали раскаленного песку. – И как будет осуществляться оплата?

– Проплатим через Швейцарию по указанным вами счетам. А первые партии желательно получить до начала мирных переговоров. К сожалению, все слишком затянулось и у нас остается мало времени. Надеюсь, вы обладаете полномочиями в полном объеме и вам не потребуется проводить новые консультации со своим руководством?

– Практически нет!

Генерал налил и Азимову. Наверное, можно выпить за успех переговоров? Оппозиционеры хотят продемонстрировать силу? Что же, этого следовало ожидать, поэтому они и торопят. Что же, как говорится, нет худа без добра – планы и чаяния оппозиционеров как нельзя лучше совпадали с намерениями тех, кто послал сюда Шатуновского…

В самолетах Бахарева всегда тянуло подремать: то ли сказывались перепады давления, то ли организм таким образом старался скинуть избыток нервного напряжения? Как бы там ни было, после того, как лайнер ложился на курс, Юрия начинал одолевать сон, словно, как в детской сказке Оле-Лукойе брызнул ему в глаза сладким молоком из маленькой спринцовочки.

Бахарев откинул кресло и подумал: еще несколько часов – и он окажется в Москве. Все-таки какое чудесное изобретение самолет, словно машина времени: р-раз, ты слегка вздремнул, и уже в другом месте, в иной эпохе, чуть ли не на другой планете!

– Вы правы, – неожиданно сказал сидевший рядом старичок с удивительно ясными голубыми глазами, ярко выделявшимися на загорелом лице. – Надо уметь получать от жизни маленькие радости. Поверьте, в моем возрасте это вам очень пригодится.

Он тоже откинул кресло и закрыл глаза. Юрий последовал его примеру и, словно по волшебству, через несколько мгновений увидел себя в старой Москве, на Поварской улице, там где училище имени Гнесиных и остановка автобуса 39 маршрута. На прогретом солнцем асфальте лежали кружевные тени от листвы старых лип, и легко ступая по ним, навстречу шла девушка его мечты – высокая, стройная, красивая, в сером костюмчике с белой блузкой и черных лаковым туфельках на высоких каблуках. Ее светло-русые волосы свободно рассыпались по плечам, большие зеленовато-карие глаза удивленно смотрели на мир, а в ушах сверкали искусно сделанные из самоцветов серьги в виде ромашек.