Текст книги "Грибники-2. Станция забытых людей"

– Не стреляй, – отреагировал на звук голос Джафара из-за двери. – Я тебе попить принёс.

– Идиот, – с облегчением выдохнул Эйзен, возвращая пистолет в тумбочку. – Почему ночью?

– Не удержался. Ты ведь любишь такую воду.

Проскользнув в дверь, Джафар поставил на тумбу пластиковую бутылку с чём-то прозрачно-призрачным внутри.

– Не понял?

Эйзен приподнялся и сел, запахивая сползающую с плеч шелковую пижаму. С чем бы ни пришёл Джафар, герцог был рад ему больше, чем мог бы предположить.

– Подвинься, – Джафар без церемоний сел на кровать и лаконично изложил всю цепь сегодняшних событий.

Остаток ночи он наблюдал, как вдохновлённый новым открытием герцог ходит взад-вперёд по комнате, задаёт уточняющие вопросы и время от времени измеряет линейкой уровень призрачной воды в поставленной на тумбу бутылочке.

Джафар честно хотел спать, но не смог отказать себе в удовольствии разбудить ночью забавного ученого и наблюдать за тем, как он присоединяет новые данные к своей картине мира.

Когда же вопросы у герцога иссякли, тот сел рядом и некоторое время молчал, обхватив руками голову.

– Сдаётся мне, я понял все, – прошептал он. – Все про этот мир внутри горы. И про сторнов снаружи… Ну, во всяком случае, у меня есть версия.

Глава 11. Разруха и лунатики

– Здравия желаю, товарищ полковник.

Голос Джафара звучал размеренно, как будто встреча делегаций из министерства была рутинным элементом его ежедневного расписания. Даже подошел он к гостю, вопреки обыкновению, не таясь, хоть и немного сбоку, потому что прямо перед полковником стояли Регина и Борис Юрьевич.

Гость обернулся на голос. Начальство уже информировало его о наличии на территории базы отставного военного с определённого рода репутацией, и он легко узнал его по описанию, несмотря на отсутствие формы, присутствие на поясе чехла с инструментами и наличие большого гаечного ключа в руке. Покинувших службу полковник презирал и вообще относился к ним настороженно.

– Товарищ старший сержант! – отозвался он. – Есть у вас жильё для временного размещения личного состава?

– Так точно, товарищ полковник, – ответил Джафар. – Два ангара, на двадцать мест каждый, пока нежилые. Койки в наличии, белье у кастелянши.

Кастеляншу в посёлке знали и любили. По слухам эта женщина некогда получила степень доктора филологических наук, но в один момент бросила исследования и уехала на вахту. Звали ее Авдотья Андреевна, но она требовала звать себя просто бабой Дуней. Образ стройной моложавой дамы с этим именем никак не сочетался, но в «Солнечном» к таким странностям давно привыкли.

– А теперь скажите, куда разместить командующего и гражданское лицо?

– Вам, товарищ полковник, а также гражданскому лицу предоставят дом номер двадцать один. Вот ключи, – сказал Джафар, вынимая из контейнера с инструментами и протягивая полковнику связку из трёх ключей, снабжённую номерным брелком.

Все ключи в «Солнечном» были золотого цвета, иногда с оттенками, и цвет этот не меняли. Говорили, что Единоверыч когда-то от нечего делать покрыл их титаном. Один только ключ от Ворот не влез в резервуар для гальванизации и остался серым.

Министерский гость, Николай Павлович Горнило выглядел лет на пятьдесят, полный, слегка обрюзгший, в идеально сшитом мундире и с очень громким голосом. Личный состав – восемь солдат-срочников, на его фоне смотрелись малохольными. А вот гражданское лицо фона не признавало и пребывало само по себе.

Сначала при упоминании этого лица незнакомые с ним поселяне – особенно Оксана – предполагали какую-нибудь даму, наверняка стерву. Однако при знакомстве выяснилось, что лицо принадлежит мужику лет сорока пяти. Худой, чуть согнутый, улыбчивый, налысо бритый и застёгнутый на все пуговицы мужик этим самым лицом и оказался. Звали его Азиль.

– Вообще-то я грек и зовусь Ахиллесом, но невозможно задолбали шутками про пятку, – доверительно признался он в первые же пять минут, смерив Джафара весёлым взглядом. – Поэтому теперь так.

Джафар пожал плечами. Азиль, так Азиль. Хотя значение имени явно мимо – мечтать об этом мужике и желать его не особо хотелось. Может, у девушек пойдёт лучше?

– Чему усмехаемся, старший сержант?

Полковник оказался въедливым и наблюдательным.

– Виноват, товарищ полковник, – сказал Джафар как можно нейтральнее. – Вспомнил, что не знаю ни одной шутки про пятку.

– Я расскажу, – снова доверительно пообещал Азиль.

– А загар у него искусственный, – прошептала Кристине Оксана.

Встречать делегацию «тестировщиков» базы вышли почти всем посёлком. Борис Юрьевич даже линию на площадке начертил, за которую не заходить, но Единоверыч ее проигнорировал со словами:

– Борь, ну ты ещё всех в каре построй, блин.

Все равно получилось почти каре, хоть и неровное. Девушки стояли в два ряда. Слева от Кристины стояла Дана, справа – Оксана. Позади шептались две подруги – продавщица Елена и Схен, а Марина вообще стояла в первом ряду, ближе всех к гостям.

– Мужик реально использовал крем для загара «Солнышко», – кивнула Кристина.

– А ещё у него скулы подколоты, – дополнила Данка.

Скулы Кристина тоже заметила.

– Это он чтоб красивее выглядеть, – хихикнула Елена. – Хотя он и так импозантный.

– И есть кому переводить с армейского на человеческий.

Тем временем полковник снова обратился к Джафару.

– Служили по контракту, старший сержант?

– Так точно, товарищ полковник.

– Сколько?

– Четыре года.

– А что ж в таком низком чине? Выше не дали?

– Так точно.

На самом деле некогда разжаловали из офицеров, но не всем обязательно это знать.

– Ну конечно! Намекаете, это не мое дело… Причина увольнения?

– Комиссован по зрению, товарищ полковник. Получил травму в воздушном бою, во время ликвидации диверсионной группы.

– Я слышал, что вы сами эту группу и проглядели, старший сержант? То есть, проблемы со зрением и до этого, видать, были?

Схен хихикнула. Наконец кто-то разделял ее неприязнь к Джафару.

– Виноват, товарищ полковник.

– Так может и этот ваш чин вам зазря присвоили, а старший сержант?

– Не могу знать, товарищ полковник.

Ведь специально травит, с тревогой подумала Кристина. Нашел человека и напал. Только зачем?

– Ну да, ну да… вот из-за таких как вы, старший сержант, наша страна и…

Внезапно полковник, видать, вспомнил, что нынче про страну совсем уж плохо говорить нельзя, и закончил:

– …вечно под угрозой. Ведь из-за вас, старший сержант?

– Так точно, – покорно согласился Джафар. – Из-за меня. И кто бы что ни говорил, вы тут совершенно ни при чем, товарищ полковник.

Аудитория тут же развеселилась, поняв, что деморализовать летчика не так-то просто.

– Иронизируете, старший сержант? – не сдавался полковник. – На службе, небось, тоже иронизировали, пока диверсанты приводили в негодность военную технику.

– Это были самолёты, товарищ полковник, – смиренно уточнил Джафар.

– Да что вы говорите! Хотите свой интеллект мне тут показать? А мне от вас не интеллект нужен…

Что именно было нужно полковнику от Джафара, так и осталось загадкой, потому что, расталкивая всех, подкатила мрачная баба Дуня с «обозом». Телегу с большой картонной коробкой катил угрюмый Димочка. В руках у кастелянши белел толстенный журнал для записи что и кому выдано, а армейская иерархия ей была глубоко безразлична. Каких бы чинов кто не нажил, а вахтёр при складе всегда главный.

– Ну че, касатики, – рявкнула она разработанным преподавательским голосом, – заселяться бум, или лясы точить? А то у меня рабочий день-то не резиновый. Ну-ка взяли раз-два, каждый по комплекту и шагом марш! А товарищу полковнику простыня с цветочками положена, – баба Дуня заглянула в свой кондуит, – видать, под цвет исподнего…

Полковник побагровел, когда вокруг него грохнуло смехом. Даже Джафар чуть прикрыл глаза и с показным смущением шевельнул плечами: мол, вот уже дело и не в таких, как я. Тут все чему-то угрожают.

– Яшка-то твой как держится, – прошептала Оксана. – Я б на его месте не вынесла, и сказала этому лопуху, что ему явно не интеллект нужен, а этот… искусственный загар который. Хотя у Яшки-то он естественный. И филеры ему в морде точно не нужны… Кстати, ты в курсе, что эта…

Пока Оксана оглядывалась на предмет лишних ушей, в зоне слышимости образовался Азиль, и ей пришлось замолчать.

– Вы уж извините Николай Палыча, – бархатным голосом сказало гражданское лицо. – Он поначалу всегда лютует, а как пообвыкнется – душа-человек!

– Вы – адвокат дьявола? – в лоб спросила Кристина.

Азиль улыбнулся.

– За этим сюда и командирован.

*

Встреча закончилась, гости ушли заселяться, подгоняемые эскортом из Димы и тачки. Девушки одолели уже половину пути до дома, когда Марина внезапно остановилась.

– Подождите… Что-то мне плохо как-то….

– В каком смысле плохо?

– Тошнит.

Закрыв рукой рот Марина осматривалась, а потом резко побежала к кустам.

– Ты, случаем, не беременна? – спрашивала заботливая Данка, пока бледно-зелёная Марина вытирала салфеткой рот.

Марина помотала головой.

– Не должна… Просто как-то… в голове…

Ее снова скрутило.

Отдышавшись, она проговорила:

– Как будто все это в моей голове… я хочу от него избавиться…

Ее снова вырвало.

А в следующий момент из-за освоенных Мариной кустов торопливо выскочили двое: незнакомые парень и девушка в дорожной экипировке и с рюкзаками. Было видно, что им потребовались некоторые усилия, чтобы увернуться.

– Здравствуйте, – пробормотали они дуэтом.

– Привет. Вы кто? – тут же спросила подозрительная Данка.

– Мы это… ваши новые рейдеры, – улыбнулся парень, опасливо оглядываясь на позеленевшую Марину. – Светлана и Никита.

– Очень приятно, – автоматически отозвались Кристина с Даной. Марина промолчала, потому что из ее состояния слишком явно следовало, что приятно ей не было.

– Госпожа Гастаева Регина Власьевна у себя? – спросила Светлана.

– Должна быть. По крайней мере на встрече она была.

– На встрече? – переспросил Никита.

– Встречали полковника, – пояснила Дана. – С адьютантом его превосходительства и солдатами. Они будут здесь со следующего года вместо нас.

Рейдеры переглянулись.

– А мы рассчитывали ещё и в следующем году приехать, – жалобно сказала Светлана.

– Поздно, – сказала Дана. – Лавочка закрывается. Возможно, бизнес перенесут на ту сторону горы, но там придётся платить аренду, так что зарплаты уменьшатся.

– А как же инфраструктура? – спросил Никита.

– Что не вывезем, отойдёт министерству. Владельцу выплатят компенсацию по кадастровой стоимости.

Рейдеры опять переглянулись.

– А мы тут это… приехали вам показатели повышать. По этим… по крипам.

Крипы, подумала Кристина, это буквально «страшные мистические грибы». Меткое слово из жаргона прошлых лет.

– Регина анонсировала ваш приезд, – кивнула Данка. – Она злесь, ищите и обрящете.

– Спасибо.

Распрощавшись, девушки двинулись дальше, придерживая бледную Марину.

А Кристина вдруг неожиданно для себя спросила у Данки:

– А как ты думаешь, эти Света и Никита – они друг другу кто?

Данка понимающе усмехнулась.

– Да, симпатичный чел… Регина говорила, что фамилия у них одна: Левашовы, вроде.

– Понятней не стало, – развеселилась Кристина.

– Ну, согласно бухгалтерии, им выделили две разных комнаты в соседних домах. Так что дерзай, но дай мальчику собрать хотя бы пару кило тридерисов, прежде чем Джафар его прирежет.

– Вот вечно ты, – обиделась Кристина. – Я просто спросила. Потому что когда я не интересуюсь сплетнями, вы считаете меня не от мира сего, а стоит что-то такое высказать – всех собак спускаете.

– Это потому, – благодушно объяснила Данка, – что мы сплетницы. У нас характер такой – сразу моделировать драму.

– Тошнит от вас, – угрюмо прошептала Марина.

– Это не от нас, – засмеялась Данка. – Это у тебя на Левашовых такая реакция.

– Левашовы, – пробормотала Кристина. – Правошовы… Прямошовы… Круглошовы…

Данка задумалась. Она не была сильна в биологии, но откуда-то знала, что прямошовные и круглошовные – это какие-то группы из систематики двукрылых насекомых.

– Слушай, – пихнула она Кристину кулаком в бок, – а ведь и правда эти двое на мух похожи. Как здесь все начало гнить и распадаться, так они и прилетели поживиться напоследок. Вон, даже Маринку стошнило при их приближении.

– Угу, – сказала Марина. – Гады.

*

Когда девушки удалились, Никита посмотрел на свои едва спасённые ботинки, затем на Светлану и вздохнул.

– Н-да… Не на такой приём мы рассчитывали. Слушай, ну если в следующем году базы не будет, тогда нам надо в этот набрать много. А они говорят – неурожай.

– Ништяк, наберём, – буркнула Светлана, махнув светлым, собранным на затылке хвостиком. – Мы места знаем. Крипные.

– Криповые.

*

– Кристик, у меня для тебя радостная новость.

Мама по видеосвязи действительно выглядела хорошо, аж сияла.

– Какая?

«Мне вернули мою комнату?»

– У тебя будет братик! Или сестричка. Пока неизвестно.

Кристина поперхнулась было мыслями, но тут же из последних сил укрепилась духом.

– А у меня для тебя не очень радостная новость, мама.

– Да что ты…

– Работа накрывается. Бизнес отжимают. Высоких заработков больше не будет.

– Но, – мать явно была огорчена, – как же так? А как же мы с папой? Мы на тебя так рассчитывали! И Лешка, ему же нужно платить за обучение… он делает такие успехи… неужели ничего нельзя сделать?

Откуда я знаю, подумала Кристина. Гнедич молчит, не снится. Кроме того – работать на него, это не значит получать деньги здесь. Это вообще не значит получать деньги. Это исключительно про здоровье отца.

– Не знаю, мам.

– Подожди… но Джафар… он ведь будет работать?

– Он тоже теряет работу здесь, мам.

У него наверняка есть накопления, и не маленькие. Но садиться на шею Джафару я тебе точно не позволю. Особенно с такими аппетитами. У него ещё собственных детей нет, а ты уже хочешь, чтобы он твоих кормил. Но этого не будет. Реализовывать мечту своей юности о многодетности ты можешь со мной, я потерплю, потому что вы моя семья… хотя ещё не известно, твоя ли это мечта, или мечта двух твоих кузин, с которыми ты вечно соревнуешься в количестве и качестве приплода…

– Крис, ты должна что-то придумать, – запаниковала Арина. – Ты ведь не бросишь нас? Особенно сейчас, когда ты нам так нужна…

– Я или деньги, мам?

Кристина изо всех сил сдерживала раздражение. Ее всегда учили не хотеть больше необходимого, и она знала наизусть весь подведённый под эту максиму философский базис. А теперь выяснилось, что он работает не для всех.

– Странный вопрос, Кристина, – строго сказала мать. – Мы тебя любим, ты моя дочь, но ты уже взрослая и должна понимать, что у тебя теперь есть твоя зона ответственности…

Они все сошли с ума, вяло размышляла Кристина, выслушивая слова-рычаги, от которых ее дергало. Странно, раньше она не понимала, до чего манипулятивным было ее воспитание. Да Арина, наверно, и сама не понимала. Ее воспитывали так, и она не пыталась это осмыслить, просто переняла. И Кристине всегда было жаль их обоих, родителей. И она думала, что дав им финансовое благополучие, она наконец-то получит счастливых и свободных людей. Но нет… Хорошо, дача. Это удобно и полезно. Но этот поздний ребёнок… зачем он? С другой стороны – мать имеет право… мало ли, какие у людей мечты. Кошек твоих она же кормила, и ежей, и голубей… Но одно дело ежи, а другое дело – человек, его трудно содержать, в коробочку не посадишь.

– Мам, – прервала она поток материнских причитаний, – а если родится девочка, как ты ее назовёшь?

– Ой, ну не знаю, – тут же переключилась Арина. – Отец хочет назвать в честь своей двоюродной бабки… Алевтиной. Будет Алечка.

Кристина из последних сил гнала от себя что-то тревожное, неосознанное.

– Э… А если мальчик?

– А мальчика я думаю назвать Ярослав.

Задохнувшись, Кристина отбросила от себя телефонную трубку на диван, словно та была раскалённой. Потом, закусив губу и укрепившись морально, осторожно подобрала гаджет с дивана и продолжила разговор.

– Что случилось? – тут же встревожилась проницательная Арина. – Тебе не нравится имя?

– Ну почему же, – сказала Кристина со всей возможной беспечностью, хотя ее начинало трясти. – Хорошее имя, – проговорила она, стараясь не сорваться. – Ещё хорошие имена Аллан, Яков или, например, Виджен… Владислав тоже ничего.

– Я чувствую в твоих словах сарказм, но не понимаю, с чем он связан, – строго заметила Арина. – В любом случае называть кого-либо ещё рано. Надо сначала дожить. Ты ведь понимаешь, у меня уже не твой возраст.

– Да, мама. Понимаю.

Кристина ощущала себя точно как в тех историях, которые дети друг другу рассказывали в лагере: когда ты убежал от зубастого чудовища, приходишь домой, а там все с чудовищными зубами.

*

– Я б сразу послала с такими заявочками, – лениво пробормотала Данка, переворачиваясь на пляжной подстилке.

– Не могу я их послать, – вздохнула Кристина. – Они мои родители. И раньше они были – или казались – вполне адекватными. А тут… что-то не то.

– Ну, – чопорно сказала Марина, – в любом случае два года стажировки мы получили. Можешь пойти работать обратно в клинику к Владу.

– А если он не захочет тебя брать, – весело добавила Данка, – пригрозим засунуть его обратно в Анфису!

На берегу водоема помимо них было ещё двое – Рэнни и Аня. Увидев, что они делят один топчан, Марина прошептала: «ну наконец-то», а Данка сразу поделилась сплетней:

– Ксюха бает, что Анька побежала к его величеству после того, как насмотрелась на твоего мускулистого Яшеньку, когда он фильтр в ее пруду чинил. Он там в неглиже работал, ну наша сирена и возбудилась. Только Яшка ей не особо подходит, слишком мужик, а вот Рэнни – милая лапочка…

Кристина засмеялась. Джафар и правда действовал на неокрепшие души именно так, через «земные» интересы, и самое забавное заключалось в том, что именно Кристину его внешность, как фактор, привлекла в последнюю очередь. Раньше подействовало что-то другое. Может быть, его странная отзывчивость – такое не сыграешь – а может, отсвет ещё одной личности, иногда вспыхивающий на едва затянувшихся надломах его собственной.

– Рэнни на морду красивее, – продолжала взвешивать активы Данка. – Но дохловатый.

– Для Анюты в самый раз, – вынесла вердикт Марина. – Сирены ведь всегда любят музыкантов. Ну, в сказках так.

Марина хотела ещё что-то сказать, но тут ее взгляд остановился, и она замерла, как загипнотизированная.

– Эй, – пихнула ее в бок Данка, – не зависай. Тебе ещё худеть и худеть! Вон, ляхи какие! Вставай, пробегись…

– Отстань, – весело огрызнулась тонкая, как тростинка, Марина, выходя из спонтанного транса. – Не хочу я бегать. Я хочу…

Марина снова замолчала, уставившись в одну точку.

– Да что с тобой?

– Ничего, – вдруг с несвойственным ей кокетством произнесла Марина.

И в тот день больше не «зависала».

*

Была середина августа, все ждали урожая тридерисов, однако в лесу грибные «гнезда» по-прежнему встречались довольно редко. Вблизи, перед мостом, на размеченных участках так и вовсе ничего ценного не росло. И только Света с Никитой за каждый свой выход приносили по каждый по десятку плодовых тел «висельников», а то и по два десятка. Где они их брали, оставалось загадкой.

Полковник Николай Иванович Горнило, приехавший осваивать базу, уже за пару дней неплохо продвинулся в рекогносцировке. Таская за собой Регину, он постоянно вопрошал: «а это у вас что?», «а куда дели это?» и возмущался «да что же у вас все не как у людей». Регина держалась четыре дня, потом подписала на миссию мальчика для битья Сашу Эстерхази. У Саши была своя тактика: он отвёл полковника в столовую, где у Кати были припасены соления, а у Оксаны – запрещённый коньяк. После такого начала освоение продолжалось в более благодушной атмосфере, и даже попавшийся им на пути механик, обычно вызывавший у Николая Ивановича приступ вязкой агрессии, не получил своей порции придирок и чувствовал себя неуютно – привык к ним за шесть дней, а тут вдруг кончились.

Дошло даже до того, что спал плохо.

*

Марина в эту ночь, напротив, спала хорошо, и ей снилось, что базы не существует. Будто на всей территории остался только их дом, башня Шпынек, где грибы принимают, и два ангара, из которых с приездом солдат сделали казармы. Ангары назывались незамысловато: Разруха-1 и Разруха-2.

Первую расчистили и заселили, а во вторую Марина зачем-то отправилась во сне. Она точно знала, что там ее ждут. Кто-то очень страшный и очень важный, единственный, кто остался на базе. В этом сне у неё не было ни родных, ни подруг, ни Юрика, а была лишь она одна и тот, кто ее ждал.

И вот ей снится, как она встаёт с кровати, пробирается знакомым маршрутом, а вокруг все черно-белое и неявное.

Дойдя до двери – обычно эта дверь закрывалась на замок, но теперь болталась открытая – Марина отворила ее, вошла и оказалась в темном сыром коридоре, который, в свою очередь, привёл ее в знакомый огромный зал, некогда заваленный старым оборудованием. Теперь зал пустовал, а в центре его сидел человек, ожидающий Марину. От человека исходило сияние, а лицо так просто являло собой однородное светлое пятно, целиком состоящее из благости.

– Ты пришла, – сказал он. Его шёпот был похож на звон воскресных колоколов, собирающих к заутрене.

Марина остановилась.

– Ты должна преобразиться, – сказал он. – Повернись.

Марина повернулась. Она ощутила холод и что-то тонкое, что впилось ей между лопаток. Дёрнувшись, она проснулась.

Ситуация была ужасна. Марина действительно стояла посреди тёмного, заброшенного помещения Разрухи-2, только старое оборудование было на месте, а вокруг не было никого. Ни одного человека.

Марина стояла совершенно голая и мёрзла. Пижама, в которой она пришла, была аккуратно повешена на ближайшую штангу, являвшуюся частью скрытого в темноте неизвестного ей механизма. Скорее всего, повешена ею самой, Мариной. Марина всегда складывала свою одежду именно таким образом – вдоль, а потом вешала.

Пока она осознавала весь кошмар происходящего, скрипнула внешняя дверь; судя по сквозняку, она была открыта.

Затем Марина различила тихие, на грани слышимости, шаги, приближавшиеся к ней. Надо было одеться и бежать, но пошевелиться она не могла, и стояла, как парализованная. Хотелось закричать, и Марина открыла было рот, но тут же закрыла, начав задыхаться.

Убежать не получалось.

От ужаса и безысходности Марина заплакала.

Вот шаги приблизились; кто-то секунду постоял за дверью, затем отворил ее и вошёл.

Дрожащая Марина сначала зажмурилась, подождала, и когда ничего не произошло, осторожно открыла глаза.

*

Освещённый через окно лунным светом, перед ней стоял человек. Знакомый. Она точно раньше видела этот ломаный изгиб скул в сочетании с темными, жёсткими волосами уроженца Ближнего Востока. Окинув ее взглядом, знакомый человек сказал:

– Так.

Память подсказала, что его зовут Джафар.

Осветив помещение ярким фонарем, он остановил луч на сложённой пижаме, сдёрнул ее оттуда и подал Марине.

– Ты вообще в сознании? – спросил он. Его голос, хоть и полный тревоги, успокаивал Марину, выводя из страшного паралитического транса.

Марина смогла взять пижаму. Потом силы кончились, Так и стояла, притиснув к себе одежду, дрожа и не вытирая текущие по лицу слёзы.

– Расскажи, как ты сюда попала, – мягко попросил Джафар. – Да ещё в таком виде. Что случилось? На тебя напали?

Говори, мысленно умоляла Марина. Говори ещё, пожалуйста. Я знаю твой голос, он, словно поводырь, выводит меня из заморозки в реальность. Но его нужно больше, иначе я проваливаюсь обратно.

Не услышав ответа, Джафар больше не спрашивал и решил исследовать ситуацию самостоятельно. Обойдя Марину сзади, он оглядел помещение.

– Здесь был ещё один человек, – сказал он. – Довольно крупный. Вот следы, Так что же случилось?

Марина наконец-то смогла открыть рот и издать невнятный звук.

– Я… н-не помню. Я все это время спала. Я пришла сюда во сне. Как лунатик. Кто-то… он звал меня. Я шла во сне, потом проснулась.

Подойдя сзади, Джафар придержал ее за плечи.

– Он что-то сделал?

– Не знаю… там… на спине…

Она слышала, как Джафар поднял фонарик и действительно осмотрел ее спину.

– Я вижу только царапины, – сообщил он, потрогав рядом. – Больно?

– Не очень. Было больно во сне.

– А теперь скажи мне: он что-то ещё делал, этот человек?

– Что?

Джафар обошёл ее и теперь был спереди.

– Давай, покажи руки… убери это… что-нибудь болит, кроме спины?

– Н-нет…

– Точно?

– Да… вроде бы.

Марина снова всхлипнула. Джафар явно не верил, что обошлось видимыми повреждениями.

– В больницу пойдём? – предложил он. – Там тебя нормально осмотрят.

– Нет, – замотала головой Марина. – Я… правда, нормально все… больше ничего не было. Спина только. Как будто иголкой прошили.

Джафар пожал плечами.

– Повреждения на спине выглядят неглубокими и не требуют ничего серьезнее обработки антисептиком. Но я бы ещё советовал профилактику столбняка… И оденься уже, пожалуйста. А то ситуация становится все более неловкой.

Деликатно отвернувшись, Джафар начал изучать взломанный дверной замок.

Марина, все ещё всхлипывая, натянула пижаму и попыталась заколоть волосы, но тут из их массы выскользнуло что-то металлическое и зазвенело по бетонному полу.

Она даже не успела заметить что это, только оценить размеры по звуку, как предмет оказался в руке у Джафара. Годы мирной жизни быстроту его реакций совсем не испортили.

– Твоя? – спросил он, посветив фонариком на яркую золотую заколку с изображением пустого внутри, кольцеобразного солнца.

– Впервые вижу, – ответила девушка, покрутив в пальцах. – Не, не моя точно.

Джафар опустил заколку в карман.

– Идем домой.

Он снял свою чёрную куртку, набросил Марине на плечи, но когда они вышли, она все равно почувствовала холод.

– И как я пришла-то сюда, не проснувшись, – пробормотала она, дрожа. – В тапочках…

– Того, кто мог бы нам это объяснить, я спугнул, – покаялся Джафар. Его голос вернулся к былым, спокойным интонациям.

– Ты его видел?

– Да. Но толком не рассмотрел. Он поспешно выскочил из двери, когда я оказался за окном, за которым висит фонарь. Полагаю, моя тень перечеркнула его намерения, какими бы они не были. А для тебя он как выглядел?

– Ну, во сне я… относилась к нему хорошо. Даже восторженно как-то. Его голос был похож на церковные колокола, а лицо… прямо состояло из светящейся благости.

Джафар хмыкнул.

– Нимба не наблюдалось?

– Н-не смешно, – обиделась Марина, – если б ты не пришёл… я даже подумать боюсь, что бы со мной было… А ты часто по ночам гуляешь?

Джафар улыбнулся.

– По легенде Ламия вообще не должна спать.

Ему не хотелось говорить о том, что тревожные сны иногда нельзя победить ничем, кроме бессонницы.

*

Утренний допрос Марины толком ничего не дал.

– Я никогда не лунатила, – возмущалась она. – Даже когда бабушка умерла и звала меня с собой. Я нормальная!

– Я б на твоём месте ещё антибиотиков выпил, – советовал Юрик. – Мало ли что.

– Лучше снотворного, – говорила Данка. – Помогает не ходить по ночам. Как ты дверь-то отперла во сне, мне интересно. Придётся теперь по вечерам ключ прятать.

– Куда? – тут же спросила Марина.

– Прятать, Марин, – со значением посмотрела на неё Данка. – И тебе не говорить, куда.

– Я же во сне все равно не вспомню!

– Ага. А как до Разрухи дойти, ты вспомнила…

– Меня звал этот… сияющий.

– Люцифер? – угрюмо предположила Кристина.,

– Какой только нечисти тут нет, – сокрушался Юрик Мирный.

– Хорошо, что Яшка не спал, – заметила Данка. – Кстати, где он?

– Думаю, что теперь он как раз спит, – понадеялась Кристина.

Она очень хотела, чтобы этот человек, заваленный обязанностями, наконец-то выспался.

*

После истории с ангаром, которую Джафар с облегчением передал на расследование Орлову, в сутках механика действительно случились примерно три часа сна – перед рассветом. А потом его разбудила собственная тревога – прошла уже неделя, как он не получал весточки от Эйзена. Даже на встречу полковника с делегацией тот не явился, и по опыту Джафар знал, что это очень плохой признак. Эйзен всегда предпочитал лично смотреть на влиятельных людей, чтобы знать, с кем имеет дело. Если это перестало его интересовать, значит, он опустил руки и смирился с судьбой.

Джафара это не устраивало, поэтому в девять утра он собрался и отправился наверх – в так называемый Белый Дом.

Теперь дорога до него стала ровнее и шире – ходили чаще. Идти было легко, и добрался он часа за полтора.

Эйзен встретил Джафара сам – в атласном зелёном халате, с прижатой к носу салфеткой. Десяток ещё таких же, скомканных и испачканных кровью, валялись по всей гостиной.

– Я один, – трагическим тоном сказал Эйзен. – Прислугу отпустил на два дня.

Опустившись в кресло, он кивнул Джафару на диван.

– Вчера, – пояснил он, отнимая салфетку от носа, – долбануло. В начале ночи. Здесь это редко бывает… но хорошо, что так, а не инсульт. С тех пор кровь, зараза, не останавливается.

– А препараты? – удивился Джафар.

– Да кончились препараты, – с досадой сказал Эйзен. – Завтра Полина с ее матерью приедут, привезут. Хотя препараты могут и не понадобиться, потому что Галина Сергеевна и без них хорошо умеет сворачивать людям кровь.

Эйзен откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Так и сидел, время от времени облизывая верхнюю губу, на которую подтекало.

– Как прошла встреча с захватчиками? – спросил он через некоторое время.

Значит, интерес остался, заключил Джафар.

– Полковник Горнило Николай Иванович, – доложил он подробно, – явился с восемью солдатами для подсобных работ и с гражданским лицом по имени Азиль. Последний нужен для того, чтобы смягчать недовольство полковника. Он каждый раз извиняется после его ругани.

– Понятно, – пробормотал Эйзен. – Все, наверно, ждут, что сейчас явится герцог и придумает что-нибудь гениальное, чтобы отжать нашу вотчину обратно. Но герцог не явится, ему не с чем. У герцога нет идей. Более того – я уверен, что со следующего года те деньги, которые тут планирует поднять министерство, оно сможет получить только из бюджета. Хотя им, в принципе, все равно…

– Кто-то все-таки должен был умереть в лесу? – не удержался Джафар от вопроса.

– Не просто кто-то, – признал Эйзен. – Не просто… здесь сложная система… я сам ещё не все понял… осталось выяснить всего одну деталь. Но я знаю, что умереть в лесу – недостаточно для урожая. Мы нужны сторнам не только как протеин.

– Ясно, – смиренно вздохнул Джафар. – Тогда можешь присоединить к своим базам данных ещё одну историю, требующую разъяснения. Марину прямо во время ее сна, этой ночью, вызвали в пустой ангар, и попытались на ней что-то нацарапать, как на стене. В этот момент она проснулась, и я ее нашел, спугнув вызывателя. Видимо, пока у герцога нет идей, кто-то из недобитков пытается вернуть вотчину тёмным ритуалом. Или светлым – мы там нашли заколку-солнышко.