Текст книги "Русский праздник. Традиции и обычаи"

Рождество Богородицы (оспожинки)

Праздник Рождества Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии отмечается 21 сентября (8 сентября по ст. ст.). Именуется он также и Малой Пречистой, в отличие от Большой Пречистой – праздника Успения Пресвятой Богородицы (28 августа (15 августа по ст. ст.). Есть и другие народные названия этого дня: аспожки, оспожин день, оспожинки, госпожинки, осенины, вторая встреча осени, аспасов день, пасекин день, день луковой слезинки. Во времена язычества в этот день отмечали праздник урожая и поклонялись богиням плодородия, любви и брака Ладе и Лели, матери и дочери. После Крещения Руси древняя традиция не забылась. Праздник Рождества Богородицы отмечался с размахом, в народном представлении он соединился с праздником урожая, который получил название оспожинки. На него встречал народ с особыми обычаями «матушку-осенину». При видимом благополучном результате жатвы оспожинки справлялись иногда в течение целой недели: чем урожайнее было лето, тем продолжительнее праздник. Приуроченное к празднествам церковного цикла и обнимающее собой период времени от Успения Пресвятой Богородицы до Покрова, это деревенское пиршество развертывалось по всем правилам хлебосольства и со всеми приемами гостеприимства по преданию и заветам старины и по возможности широко и разгульно. В прежние времена все, у кого был покрепче достаток и веселье на душе, делали приготовления к празднику заранее: варили пиво (символизировавшее щедрость природы) по числу ожидаемых гостей (от 10 до 15 корчаг), закалывали собственных овцу или барана, покупали говядины, голову и бычьи ноги для студня, доставали рыбы для кулебяки, хотя избранный день и выпадал на скоромный, и пекли пирог из домашней пшеничной муки с примесью купленной крупчатки (лучшего сорта белой пшеничной муки самого тонкого помола). Центральное место на столе снова отводилось караваям – главному обрядовому угощению на оспожинки.

За день-два до праздника бежали по селу малолетки с зовом на пиршество родственников, предпочитая тех из них, кто сам был в состоянии отплатить угощеньем на своем празднике. Исключение составляли зятья, особенно молодые: ни тесть, ни теща не обходили их приглашением, даже если сами не рассчитывали на ответное. Для обоих очень важно было, чтобы между ними и свекром со свекровью дочери существовали добрые, мирные отношения, по пословице: «Не для зятя-собаки, а для милого дитяти». Не приглашенный свекор мог не отпустить своего сына и его жену к родителям снохи. Вот почему сват и сватья у тестя и тещи их сына – главные гости, которые и за стол садились в передний угол, под самые образа. Впрочем, такие отношения продолжались до семейного раздела. Как только отец зятя отделял сына с семьей, он ни в коем случае уже не мог рассчитывать на зов к своему свату.

Крестьяне при соблюдении правил праздничного хлебосольства принимали в расчет еще и равенство семей. Если в одной семье число взрослых членов значительно превышало число таких же членов в другой семье, то последняя нередко уклонялась от хлебосольства в отношении первой. Но если между двумя семьями устанавливались хлебосольные отношения, то они уже поддерживались долгое время, до крупных изменений в семейном строе. На праздники приглашались прежде всего глава родственной семьи, его жена и старшие сыновья с женами и детьми – это из дома тестя в гости к зятю, если он уже был самостоятельным хозяином. Если же зять в своей семье был на вторых ролях – тогда приглашались только тесть с женой. Приглашение целой семьи происходило только тогда, когда обе семьи чересчур сдружились и когда они были примерно равночисленны.

Из дома свата, в первые годы после свадьбы, тесть приглашал самого свата с женой и старшего сына, если таковой был, и затем и других членов семьи, пользовавшихся в ней особенным влиянием. Дети зятьев в гости к своему деду брались все без исключения: они пользовались особенно нежным уходом и заботой со стороны своей бабушки по матери. Нередко они оставались у дедушки с бабушкой на несколько дней после праздника. Вообще, для детей это было самым приятным временем в течение всего года, а в гостях у бабушки и у деда они чувствовали себя полными хозяевами.

В деревнях в этот день родственники также ходили в гости к новобрачным – «навестить молодых, посмотреть на их житье-бытье, поучить уму-разуму». Хозяин угощал родню праздничным обедом и хвастался добром, нажитым со времени женитьбы, показывал все молодое хозяйство: рухлядь всякую в доме, зерно в закромах, упряжь в сараях. Все это сопровождалось поднесением пива, причем иные краснословы приговаривали: «Аспасов день – поднесеньев день. Лей, лей, кубышка! Поливай, кубышка! Пейте, гости, пейте-хозяйского добра не жалейте!» Также считалось обязательным приглашение молодых к родителям.

В день Рождества Богородицы крестьяне обычно с утра шли в церковь на молебен, а потом отправлялись к родникам помолиться Пресвятой Деве.

Конечно, праздничное веселье усугублялось и разнообразилось там, где храмовые праздники самого дня 21 сентября сопровождались ярмарочными съездами и торжками.

Воздвижение

Приближается к концу сентябрь-листопад – приходит на святую Русь праздник Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня (27 сентября (14 сентября по ст. ст.), установленный церковью в память обретения святой царицей Еленой Креста, на котором был распят Спаситель мира – Сын Божий. В старинных летописях 27 сентября называли «ставров день» (от греческого stauros – крест). В глубокой древности в этот день было принято рисовать кресты на дверях домов, притолоках и матицах (толстое бревно-балка, врубленное поперек здания). Такие кресты ставились мелом, углем, чесноком, кровью жертвенного животного или тестом, вырезались ножом на домашней утвари. Деревянные небольшие крестики клали в ясли коровам и лошадям. Если не было крестика, то клали перекрещенные ветки рябины, которая являлась символом яркого света, отпугивающего нечисть. Таким образом крестьяне «закрещивали» самые опасные места в доме от происков нечистой силы.

Судя по некоторым народным поверьям, русские крестьяне не вполне знали, в чем состоит истинный смысл и значение церковного праздника Воздвижения. Верили, например, что в этот день все змеи, ужи и вообще все пресмыкающиеся «сдвигаются» (то есть сползаются) в одно место, под землю, к своей матери, где и проводят целую зиму, вплоть до первого весеннего грома, который служит как бы сигналом, разрешающим «гадине» выползать из чрева матери-земли и жить на воле. Вот почему на праздник Воздвижения (или, по народному выражению, Сдвиженья) мужики на весь день тщательно запирали ворота, двери и калитки, из боязни, чтобы гады, ползущие к своей матери под землю, не заползли по ошибке на двор и не спрятались там под навозом или в соломе. Крестьяне, впрочем, верили, что начиная с Воздвижения змеи не кусаются, так как каждая «гадина», ужалившая в это время человека, будет строго наказана: всю осень, до первого снега и даже по снегу, будет ползать зря, не находя себе места, пока не убьют ее морозы или не проткнут мужичьи вилы.

Наряду со змеями и лешие вместе с оборотнями и прочей нежитью считают день Воздвижения каким-то срочным для себя днем. Лешие, например, сгоняют в этот день в одно место все подвластное им зверье, как бы делая ему смотр перед наступающей зимой. Крестьяне, впрочем, никак не объясняли, с какой целью лешие устраивают такие «парады», но это не мешало им твердо верить, что в день Воздвижения ни под каким видом нельзя ходить в лес, так как оборотни и особенно лешие бывают в это время крайне бесцеремонны и в лучшем случае могут только побить, а то и просто отправить на тот свет.

Воздвижение – заключительный день бабьего лета, третья (и последняя) встреча осени. С наступлением этого дня осень вступает в свои права, заставляя сельского жителя все чаще задумываться о глядящей на его двор зиме, с ее морозами, буранами и зачастую приходящей вместе с ними бескормицей. «На дворе Воздвиженье, последняя копна с поля движется, последний воз на гумно торопится!» – говорила русская деревня. – «На Воздвиженье шуба за кафтаном тянется!», «На Воздвиженье зипун с шубой сдвинется!», «Воздвиженье кафтан сымет, шубу наденет!», «Вздвиженье – последний воз сдвинулся с поля, а птица – в отлет!»

Третья встреча осени – «первые зазимки». Но еще не пугают они в меру зябкого мужика, знающего, что настоящую весть о зиме может принести только Покров-батюшка. Только первый снег, раньше 14 октября почти нигде на Руси не выпадавший, и кладет почин зимней стуже. По старинной примете, «Воздвиженье осень зиме навстречу двигает!», а зима, в свою очередь, на этот праздник «с бела гнезда снимается, к русскому мужику в гости собирается – семка, говорит, я, зима-зимская, на святой Руси погощу, серого мужика навещу, хлебных пирогов поем, пива поотведаю, свадьбы сыграю-отпраздную!..» Воздвижение – постный праздник. «Хоть на воскресный день придись Воздвиженье, а все на него – пятница-среда, постная еда!» – говорили в народе. «Кто не постит Вздвиженью – Кресту Христову – на того семь грехов воздвигнутся!» – замечали о строгости однодневного Воздвиженского поста. «Кто скороми на Вздвиженьев день чурается, тому семь грехов прощаются!», «У кого на столе убоина на Воздвижение, тот все свои молитвы убивает, а новой не знает, не ведает – нечем ему Бога помолить!»

На Воздвижение в старые годы во многих местах ставил православный люд часовенки и малые церковки – «по обещанию» (в честь праздника). Это считалось особенно угодным Богу. Еще ставили в этот день по деревенской Руси придорожные обетные кресты, в благодарность за избавление от напасти, морового поветрия, злого попущения. В обычае было и воздвигать, поднимать в эту пору кресты на новостроящихся храмах. В некоторых местностях каждый год в этот день совершались крестные ходы вокруг сел и деревень – по народному представлению, это ограждало их от всяческих несчастий на весь год. С иконами на Воздвиженьев день обходили поля, с молитвой о будущем урожае. Молились в этот праздник и о больных, страждущих, чтобы Господь воздвиг их с одра болезни. «С верою помолиться праведному человеку на Воздвиженьев день, так Животворящий Крест и со смертного ложа подымет!» – говорили в народе.

По старинному народному сказанию, на Воздвижение происходит битва между «честью» и «нечестью». Поднимаются в этот день, гласит сказание, воздвигаются одна на другую две силы: правда и кривда, «свято» и «несвято». Дрожит, колышется, сотрясается мать сыра земля. Но вот воздвигается из недр ее Святой Господень Крест, вся вселенная сияет, как солнце, от его нетленных, негаснущих лучей. И тает, как воск от огня, все злое, нечистое, вся кривда пред этим лучезарным Крестом и побеждает все праведное, все чистое… «И так до скончания веков», – гласит заключительное слово этого сказания, свидетельствующего о непоколебимой вере народа в торжество правды.

Праздник Воздвижения назывался также «капустницами». «Смекай, баба, про капусту – Вздвиженье пришло!», «Вздвиженье-капустницы, капусту рубить пора!», «То и рубить капусту, что с Вздвиженья!», «У доброго мужика на Вздвиженьев день и пироги с капустой!», «И плохая баба о Вздвиженьи – капустница!», «На Вздвиженье – чей-чей праздничек, а у капусты поболе всех!», «На Вздвиженье первая барыня – капуста!» – говорили на Руси. Капуста, и всегда пользующаяся большим почетом в народном обиходе, в Воздвиженьев день у всех на языке: «Щи да каша – пища наша!», «Без хлеба мужик сытым не будет, без капусты – щи не живут!», «Хлеб да капуста лихого не попустят!», «Капуста не пуста, сама летит в уста!», «Капуста лучше пуста!» О незапасливых хозяевах замечали: «Пошел бы к соседу по капусту, да на двор не пустят!», «Помяни репу, чтобы дали капусты!», «Поезжай в Крым по капусту!» Старинное поверье советует выбирать капустные семена если не на Воздвижение, то на Благовещение: «Ни Воздвиженской, ни благовещенской капусты мороз не бьет!» Также говорили, что при посеве капусты надо пересыпать семена из руки в руку, иначе вместо капусты уродится брюква. Капусту не сажали в четверг: «Посадишь – всю черви поточат!»

Воздвижение начинало ряд осенних веселых вечеринок, называвшихся «капустницами» и справлявшихся не только в деревнях, но и в городах. В старину в этот день девушки, нарядившись в праздничные платья, ходили из дома в дом – рубить капусту. Это делалось с веселыми песнями, гостьям подносилось пиво, ставились сладкие меды, подавались разные угощения, закуски – смотря по достатку хозяев. Молодые парни высматривали себе в это время невест-«капустниц». Вечером, когда капуста уже была срублена, всюду шло веселье, нередко приводившее к свадьбам, игравшимся на Покров день. «Капустенские вечерки» длились две недели, молодежь ожидала их как веселого праздника вроде Масленицы. Особенно ждали их заневестившиеся девушки. Знали они, что вечером сойдутся на капустную беседу-пирушку холостые парни, у каждой из них были среди ожидавшихся гостей свои, приглянувшиеся заранее женихи. Существовало поверье, что если, собираясь на Воздвиженский капустник, девушка прочитает семь раз особое заклятие, то приглянувшемуся ей молодцу приглянется и ее красота. «Крепко мое слово, как железо! Воздвигни, батюшка Воздвиженьев день, в сердце добра молодца любовь ко мне, девице красной, чтобы не было этой любви конца-веку, чтобы в огне она не горела, в воде не тонула, чтобы ее зима студеная не знобила! Крепко мое слово, как железо!» – приговаривали девицы красные, собираясь, как на веселые смотрины, на Воздвиженский капустник.

Покров-зазимье

14 октября (1 октября по ст. ст.) – день Покрова Пресвятой Богородицы. Праздник этот, установленный во времена царствования византийского императора Льва (717–741 гг.) в память чудесного явления Богоматери, распростершей над Царьградом Свой покров, как небесную защиту города от осадивших его сарацин, принял у новообращенных в христианство славян своеобразную окраску. Из целого ряда вызванных этим праздником в представлении славянина преданий особенно знаменательно в своей наивной простоте следующее. В стародавние годы, согласно этому преданию, Богородица странствовала по земле. Случилось Ей зайти в одну деревню, где жили забывшие о Боге и обо всяком милосердии люди. Стала проситься Матерь Божья на ночлег – нигде Ее не пустили, везде услыхала она один ответ: «Мы не пускаем странников!» Услышал жестокосердные слова проезжавший в это время по небесной стезе над деревней Илья-пророк и не смог снести обиды, причиненной Деве Марии, и на отказавших Божественной Страннице в ночлеге низринулись с неба громы-молнии, полетели огненные и каменные стрелы, посыпался град величиной с человеческую голову, полил ливень-дождь, грозивший затопить всю деревню. Взмолились испуганные нечестивые люди, и пожалела их Богородица. Развернула Она покров и накрыла им деревню, чем и спасла Своих обидчиков от поголовного истребления. Дошла благость неизреченная до сердец грешников, и растопился давно не таявший лед их жестокости: сделались все они с той поры добрыми и гостеприимными.

В народном представлении день Покрова являлся межевым столбом между осенью и зимой. «До Покрова – осень, за Покровом зима идет!», «Покров – первое зазимье; Покров землю покроет – где листом, а где и снежком», – говорили на Руси.

Ставя грань между ненастным и студеным временами года, первый «назимний» праздник знаменовал собой в глазах хозяйственной деревни срок работ и наймов. С незапамятных пор вошло в обычай договариваться «от Покрова» и до «Покрова». Это имело свои твердые основания, коренившиеся в самом быту народа-пахаря. К этому времени заканчивались все работы в поле и на гумне, все заботы о хлебе – выяснялись все обстоятельства на предстоящую долгую зиму, хотя народ и оговаривался: «В октябре и мужик с лаптями, и изба с дровами, а все спорины мало!»

С Покрова начинали по деревням играть свадьбы. Так как свадьба в крестьянском быту требовала значительных расходов, то в деревнях девушек выдавали замуж обыкновенно тогда, когда заканчивались полевые работы и вполне определялся итог урожая. Таким временем повсюду считался день Покрова Пресвятой Богородицы. Поэтому и праздник Покрова считался покровителем свадеб. Существовала даже примета, что если в день Покрова будет очень ветрено, то это предвещает большой спрос на невест. А так как о свадьбах и женихах больше всех толкуют девушки, то и сам праздник Покрова приобретал до некоторой степени значение девичьего праздника. Для них 14 октября – заветный день, которого они ждут не дождутся в течение целого года. «Батюшка-Покров, покрой ты мать сыру землю и меня, молоду! – причитали они, выходя поутру на крыльцо. – Бел снег землю покрывает: не меня ль, молоду, замуж снаряжает? Батюшка-Покров, покрой землю снежком, а меня женишком!» Так же причитали они и отходя ко сну: «Покров-праздничек, покрой землю снежком, а мою голову венцом!»

В этот день любая девушка-невеста считала своим долгом побывать в церкви и поставить свечку перед образом Покрова Богородицы. При этом верили, что девушка, первая поставившая свечу, раньше всех выйдет замуж. На Покров ходили сваты. По примете, та девушка, которая отказала сватам в этот день, еще года три не будет никем просватана.

Нередко под Покров гадали. Гадающая девушка должна была накануне праздника испечь небольшой ржаной хлеб и «обделить» (то есть измять и отрепать) пучок льна. Вечером хлеб и лен относился гадающей в овин и ставился на колосники (положенные горизонтально жерди, на которые ставили для просушки снопы хлеба) со словами: «Мой суженый, мой милый, приходи сегодня в ригу на работу, насмотрися, из окошка покажися!» Потом девушка должна дождаться появления суженого, стоя посредине гумна. Он должен показаться в окне, в которое бросали снопы в овин; говорить с ним было нельзя. Когда ударят к утрене, то хлеб и лен нужно было взять обратно домой и хранить. Обычно гадающие девушки трусили оставаться ночью в пустом овине и, положив хлеб и лен на колосники, уходили домой спать; когда же раздастся благовест к утрене, приходили и уносили хлеб и лен. Такие хлеб и лен имели чудодейственную силу привораживать сердца. Если девушка хотела приворожить парня, она должна была дать ему съесть кусочек хлеба и положить в карман нитку от вороженного льна, но так, чтобы парень ни о чем не подозревал, иначе ворожба не действовала.

В праздник Покрова девушки не работали, а, собравшись в одном доме, танцевали и пели песни:

 
Покров-праздничек приходит,
Что-то он нам приготовит?
С другом милым ли венчанье,
С нелюбимым ли страданье?
Иль велит в девках остаться,
Замуж больше не сбираться…
 

На беседе, бывающей в этот день, замечали, кто за кем ухаживает. Считалось счастливым знаком получить девушке от парня в этот день какой-нибудь подарок, кроме ножниц и иголки:

 
Если миленький колечко
Подарит в Покров, любя,
Должно знать мое сердечко,
Полюбилась ему я, —
 

так поется в одной народной песне.

Снег, запорошивший землю в этот праздник, предвещал, по народной примете, много свадеб и в то же время дружную зиму. Верили, что если во время покрывающей землю снегом пороши происходит на Покров венчание, то молодоженов ожидает счастье. «Не покрыл девке голову Покров, – говорили в народе, – не покроет и Рождество!» «Ты, Покров-Богородица, покрой меня, девушку, пеленой своей – идти на чужую сторону! – причитала заскучавшая в девичестве красавица и продолжала: „Введенье-Мать-Богородица, введи меня на чужую сторонушку! Сретенье-Мать-Богородица, встреть меня на чужой сторонушке!“»

В некоторых местах, например, в Вологодской губернии, к Покрову дню крестьянские девушки, задумывающиеся о женихах, ткали так называемую «обыденную пелену». Собравшись вместе, они с особыми, подходящими к случаю песнями, теребили, пряли и ткали лен, стараясь непременно окончить всю работу в один день, «обыденкой». Приготовленную таким образом пелену (холстину) перед обедней на Покров несли в церковь к иконе Покрова Пресвятой Богородицы. Шепотом причитали они при этом: «Матушка Богородица! Покрой меня поскорее, пошли женишка поумнее! Покрой ты, батюшка-Покров, мою победную голову жемчужным кокошником, золотым назатыльником!»

Таким образом, в понятии деревенской молодежи, все впечатления этого праздника объединялись с представлением о свадьбе. Деревенские свадьбы являлись живым олицетворением народной мечты. На этом празднике трудовой жизни пахаря раздолье не только пиву хмельному с вином зеленым, но еще более того – песням, разливавшимся из конца в конец деревни свободными широкими волнами. В этих песнях – вся жизнь русской женщины-работницы, «отдаваемой на чужую сторонушку дальнюю, за чужого доброго молодца», в них все ее недолгие радости. Вся деревня провожала, «про-певала и пропивала» свою девушку, которой посчастливится «на Покров покрыть победную голову». Но как ни гадала, как ни думала красна девица о замужестве, как ни вымаливала себе жениха-суженого, а все-таки страшно было ей покидать родительский дом. Потому-то и просила она со слезами в поющейся на свадебном веселом сговоре песне:

 
Ты, родимый мой батюшка,
Ты пой, напой гостей допьяна,
Чтобы гости-то позапили,
Меня, младу-младешеньку, позабыли!
Ты, родимый, милый брат,
Поди-ка на широкий двор,
Оседлай коня ворона,
Поезжай в темный лес,
Сруби белую березоньку,
Завали путь-дороженьку,
Чтоб нельзя было проехати!
 
 
Ты, родная моя матушка,
Ты дари, моя матушка,
Ты дари гостей по ряду!
Не дари только двух гостей,
Что первого гостя не дари
Друженьку-разлученьку,
А другого гостя не дари,
По правую который сидит по рученьку!
Подарен добрый молодец
Моей буйной головушкой!
 

Но чем ближе время подходило к свадьбе, тем все более свыкалась сговоренная девушка со своим замужеством, собиралась вслед за последними перелетными пташками из родного дома.

Собирались с Покрова на отлет не только девушки красные, на Покров улетают, по старой примете, и последние журавли. Если улетят раньше – быть холодной зиме.

Что касается прочего населения, день Покрова считался «первым зазимьем» (началом зимы). В этот день начинали топить в жилых горницах печи, причем хозяйки приговаривали: «Батюшка-Покров, натопи нашу хату без дров!» С Покрова же крестьяне начинали конопатить свои избы (опять-таки с приговором: «Батюшка-Покров, покрой избу тесом, а хозяев добром»), приваливали заваленки и «закармливали» на зиму скот. Последний обычай обставлялся довольно торжественно, так как скотине скармливали особый сноп овса – «пожинальник», последний сноп с последней полосы, вязавшийся из тех колосьев, которые оставлялись «Илье на бороду». (Делалось это с целью умилостивить грозного Илью-пророка: «Вот тебе, Илья, борода, а нам хлеба вороха».) Эту «бороду Ильи» дожинали непременно всей семьей, храня во время работы гробовое молчание. Из «бороды» вязали отдельный сноп, который ставился на лавку в переднем углу, где и стоял до Покрова. На Покров же его торжественно выносили на двор и скармливали скотине, с целью предохранить ее от всех бед и напастей, связанных с самым суровым и тяжелым временем года – зимой.

С покровских вечеров крестьяне начинали загадывать о зимних работах: «Зазимье за собой засидки ведет, засидки – заработки. Зимой не поработаешь – весна тебе, лежебоке, брюхо с голоду подведет!»

Накануне Покрова молодые деревенские женщины сжигали в овине свои старые соломенные постели. Этим, по примете, они предохранялись от «недоброго глаза». Старухи сжигали в это же самое время свои старые изношенные лапти, думая исполнением этого обряда «прибавить себе ходу на зиму». Ребятишек обливали перед Покровом водой сквозь решето, на пороге дома. Это делалось, по старинной примете, для предохранения от зимней простуды.

В народе говорили, что с Покрова перестают бродить и колобродить по лесам лесные хозяева – лешие. Расставаясь со своей полной волей, они ломают деревья, вырывают с корнями кусты, разгоняют зверье по норам, а затем сами проваливаются сквозь землю до самой весны. В канун Покрова целый день они воют, стараясь перекричать ветер, и ни мужик, ни баба, ни ребята малые не подойдут в этот день к лесу – из боязни, чтобы лесной хозяин не натешился над ними напоследок. «Леший – не свой брат, переломает косточки не хуже медведя!» – говорили в деревнях.