Текст книги "Ее женская власть"

Джулиана все еще колебалась, и Хестер легонько стукнула ее веером.

– Вспомни «Секреты обольщения».

– Вы скажете ему, куда я ушла? – спросила Джулиана.

– Да, а теперь иди. Он будет рад тебя видеть.

Пока они шли, Джулиану не оставляло беспокойство. Все болтали, лишь она хранила молчание. Она надеялась, что визит не продлится долго. Разумеется, Хестер права, и ей не стоит выглядеть взволнованной. Но после всех испытаний и сердечных мук ей хотелось как можно больше времени проводить с ним, особенно сегодня вечером. Потому что сегодняшний день можно считать первым днем их романа.

Карутерс привел их к ложе родителей. Лорд и леди Фраммингем тепло всех поприветствовали. Джулиана стала прислушиваться к разговору. Ей очень нравились его родители. Когда мать Карутерса спросила о брате и Тессе, Джулиана рассказала о предстоящем рождении ребенка и вечере в их доме в его честь.

Начался второй акт. Подруги Джулианы решили еще немного остаться. Джулиана прикусила губу. Ей не хотелось терять время.

– Я, пожалуй, пойду, – сказала она. – Здесь чудесно, но я обещала леди Рутледж вернуться.

– Леди Джулиана, – поднялся Осгуд, – разрешите мне проводить вас.

– Я не хочу вас затруднять. Оставайтесь, я найду обратную дорогу.

– Я настаиваю, – сказал Осгуд. – Хоук будет недоволен, если узнает, что мы отпустили вас одну.

Она знала, что отказываться невежливо.

– Спасибо, Осгуд.

Когда они вышли, Джулиана тешила себя надеждой, что он не будет засиживаться в их ложе. Но ей стало стыдно из-за того, что она смогла так подумать. Осгуд хороший молодой человек, хотя временами выглядит глуповатым. Она улыбнулась, вспомнив, как он ворвался в гостиную Хестер, распространяя вокруг запах дыма.

Он посмотрел на нее:

– Вы сегодня необычайно хорошо выглядите.

– Спасибо.

– Я надеюсь, – он откашлялся, – что я не нанес вам обиды с этой книжкой.

– Конечно, нет, – успокоила она молодого человека. – А вы прочли ее?

– Да, и я поражен.

– Почему?

– Я не знал, что женщины стараются обмануть мужчин.

– Обмануть?

– Это не очень порядочно, – сказал Осгуд. – Автор советует девушкам самим купить цветы и поставить в гостиной, чтобы их поклонник думал, будто в доме побывал еще кто-то до него.

– А вы думаете, что в любви и на войне все делается честно?

– Я не думаю, что честно пытаться обвести мужчину вокруг пальца. Мужчинам тоже приходится несладко. Нам приходится набраться смелости, чтобы пригласить девушку на танец, рискуя получить отказ.

Джулиана вздрогнула. Она как-то не смотрела на это с точки зрения мужчин. Ей всегда казалось, что хозяином положения всегда остается мужчина. Осгуд открыл ей глаза, что мужчины тоже могут быть унижены каждый раз, когда приглашают даму танцевать.

– Меня так и подмывает написать нечто противоположное, вроде пособия, как мужчине обольстить возлюбленную, – признался Осгуд.

– Вы поэт, – ответила Джулиана. – Написать книжку вам будет совсем не сложно.

– Вы думаете, мне следует это сделать?

– Почему бы и нет? – Она пожала плечами. – Попытайтесь, вы же ничего не теряете.

– Клянусь Юпитером, я так и сделаю. Спасибо за поддержку, леди Джулиана.

– Спасибо вам, что рассказали о трудностях ухаживания со стороны мужчин. Если бы не вы, я бы, пожалуй, никогда об этом не узнала.

– Ну, вы-то никогда не будете жестоки с мужчинами, – заметил Осгуд.

Джулиана начала вспоминать прошедшие четыре сезона и сообразила, что обращалась с поклонниками как с игрушками, которые ради удовольствия берешь, а потом за ненадобностью бросаешь.

– Смотрите, там внизу, на лестничной площадке, Хоук! – вдруг воскликнул Осгуд.

Джулиана наклонила голову и увидела Хоука. Он стоял с двумя женщинами, одетыми в вызывающие наряды.

Их щеки были нарумянены. Они, вцепившись в его руки, стояли по бокам от него.

Джулиана судорожно сглотнула. Нет, только не это!

– Леди Джулиана, вам нехорошо?

– Давайте уйдем отсюда.

– Зачем?

– Пожалуйста, выполните мою просьбу.

Он повернулся, и они пошли.

– Что случилось? – спросил Осгуд.

Как можно быть таким невнимательным?

– Пожалуйста, давайте пойдем.

Осгуд замолчал, и Джулиана была ему за это благодарна. Говорить сейчас что-либо было выше ее сил. Неожиданно он остановился.

– Я болван.

– Нет, вы хороший человек. – Джулиана не смотрела на него.

– Я уверен, что вы думаете не об этом, – вежливо произнес он.

О чем же еще?

– Хотите вернуться к подругам?

– Нет. Идемте, до ложи леди Рутледж рукой подать.

Черт побери! Она застукала его с двумя бывшими любовницами.

Он двинулся за ней. Придется все ей объяснить. Они подстерегли его. Из вежливости он поприветствовал их. И в это время появилась Джулиана. Хоук содрогнулся, увидев гримасу боли на ее лице.

Осгуд и Джулиана остановились, когда до них оставалось несколько футов. Хоук заметил озабоченность на лице молодого человека. Потом Осгуд удалился. Возможно, она сама попросила его уйти. Когда она увидела его, он пошел быстрее, опасаясь, что она попытается скрыться, но она оставалась на месте, пристально глядя на него.

– Это не то, что ты думаешь, – начал Хоук.

– Когда днем вы сказали, что начнете жить заново, я поверила вам, – произнесла Джулиана, голос ее дрогнул.

– Я не буду притворяться, что не знаком с ними. – Он покачал головой. – Но я всего лишь поздоровался с ними.

– И когда назначено свидание? – резко спросила она.

– Ты же обещала верить мне, несмотря ни на что.

– Я же видела, как они буквально висли на вас.

– Я просто разговаривал с ними.

– Вы им улыбались.

– Либо ты веришь мне без всяких условий, либо не веришь, – сказал Хоук. – Если не веришь, скажи мне об этом прямо сейчас. Я многие годы жил, таща с собой груз прошлого. Да, они тоже часть моего грязного прошлого. Это, конечно, не повод для гордости, но изменить я ничего не могу. Единственное, чего я не буду делать, – это обдумывать каждое слово, потому что ты мне не доверяешь.

– Вы не поняли.

– Нет, я все понял. Вчера, когда я передал тебе слова моего отца, что такие люди, как я, никогда не меняются, ты сказала, что это не так. И я поверил тебе. Но если ты сказала это, чтобы сделать мне приятное, если считаешь для меня невозможным измениться к лучшему, скажи мне об этом прямо сейчас. Потому что у нас ничего не выйдет без взаимного доверия.

– Я боюсь.

– Чего?

– Боюсь повторить историю моей матери.

– Прощай, Джулиана.

– Вы собираетесь уйти?

– Ты говорила, что безоговорочно веришь мне, но это неправда. Я не позволю тебе судить обо мне только на основании прошлого, которое я не в состоянии изменить.

– Я тоже не могу изменить свое прошлое, и это меня пугает. Я тоже беззащитна, но хочу иметь шанс.

– Ты хочешь шанс? Хорошо, мы поговорим, но не здесь.

Он взял ее за руку и пошел. Подойдя к ложе Хестер, он попросил лакея передать своей тетке, что он и дама наймут экипаж. Затем повел ее к лестнице. Через минуту они уже шли по фойе.

– В гардеробе осталось мое пальто.

– Я пришлю за ним позже, – процедил он сквозь зубы. Затем велел швейцару нанять экипаж.

Пока они ждали, он бросил на Джулиану ледяной взгляд:

– Сегодня никаких игр. Только чистую правду.

Глава 19

Если вы с ней переспали, то обязаны жениться.

Из советов соблазнителя

Джулиана чуть подвинулась на сиденье, когда Хоук забрался в экипаж.

Он постучал тростью в потолок, и экипаж тронулся. Когда она захотела отвернуться, он схватил ее и вернул в прежнее положение.

– Боишься? – спросил он.

– Думаю, будет лучше, если вы отвезете меня домой.

– Это, конечно можно устроить, дорогая. Но не сегодня. До Гейтвик-Парка слишком далеко.

– Я имела в виду дом вашей тети.

– О нет, мы отправимся бросить взгляд на мое прошлое.

– Не делайте этого, Хоук. Вы пожалеете.

– Нет, я покончил с сожалениями.

– Вам не надо мне ничего доказывать. Я только хотела, чтобы вы поняли.

– Я понял. – Он повернулся к ней. – Еще сегодня днем ты собиралась доверять мне, но когда столкнулась с фактами из моего прошлого, то не смогла с ними смириться.

– Я увидела тех женщин и предположила самое худшее. Я ошиблась.

– Потому что не хочешь повторить историю своей матери, – с горечью произнес он.

– Я просто разозлилась.

– Ты сказала то, что на самом деле думала. Так происходит в стрессовых ситуациях. Так же, как мой отец тогда сказал, что такие люди, как я, не меняются. Он сказал то, что думал. Перед ним был пример моего дяди и мой. Дядя был отъявленным вольнодумцем. Ты об этом не знала? Отец раз за разом выручал его из неприятных ситуаций. Но дядя не мог или не хотел изменить свою натуру. Так что, когда я попал в беду, отец решил, что я сделан из того же теста, что и дядя. Отец был искренен – его брат дал ему для этого основания.

– Он был не прав.

– По-своему он был прав. Кстати, ты находилась в таком же положении. Твой отец был распутником. Он постоянно унижал твою мать, и это происходило на твоих глазах. Поэтому ты больше всего боишься выйти замуж за человека, который будет тебе изменять. Разве не так?

– Да, но это не значит, что я останусь такой на всю жизнь. Это не значит, что мы не сможем вместе преодолеть наши комплексы и стать лучше.

– Интересная точка зрения. Но есть одна закавыка. Ты всегда будешь оценивать мое поведение на основании своего прошлого опыта, предполагать худшее, увидев, как я разговариваю с другой женщиной. Потом ты будешь извиняться, я буду тебя прощать, но в душе будут оставаться зарубины, поскольку это будет происходить раз за разом. Но если однажды случится то, что ты назвала самым худшим, ты никогда не простишь меня. Потому что по своему прошлому опыту решишь, что это будет повторяться снова и снова.

– Вы рассуждаете как фаталист. Но все это можно изменить. Я сегодня несправедливо обвинила вас, но это не значит, что я буду всегда так поступать.

– Это всего лишь слова, и ты сама не знаешь, как будешь поступать на самом деле. Сегодня мы все проверим. Я хочу показать тебе правду о моем прошлом. Если ты не выдержишь испытания, я буду знать и ты будешь знать, что ты не сможешь принять меня без всяких условий, мое грязное прошлое и все остальное.

– Куда мы едем? – Сердце ее стучало так, что отдавало в уши.

– Ты не догадалась? Я помню, ты однажды проявила интерес к этому месту. Во время разговора о женских комнатах отдыха.

Он собирался отвезти ее в свое любовное гнездышко. Ее охватил страх. Она знала, что он покажет ей постель, в которой проводил время с бесчисленным количеством женщин. Он поставит ее лицом к лицу со своим уродливым прошлым – и со всеми женщинами, которых она ненавидела уже потому, что он делил с ними постель.

– Я отвезу тебя к тетке, если ты не сможешь всего этого вынести.

– Я дочь своей матери! – бросила она, вздернув подбородок. – В мире нет ничего, на что бы я не могла посмотреть с высоко поднятой головой.

– Ну, поглядим.

Когда он перед входом возился с ключом, он на минуту заколебался. Более добрый человек извинился бы и подарил ей прощение. Но в экипаже он говорил правду. Пока она лично не увидит доказательств его прошлого, она не сможет принять его без всяких условий.

Он потянул дверь, и она со скрипом отворилась. Он взял со столика в холле трутницу и зажег свечи. Высоко подняв канделябр, он сказал:

– Ну, погляди на любовное гнездышко. Боюсь, оно пустует. – Он улыбнулся ей. – Я распустил штат после того, как твой брат настоял на том, чтобы я прекратил распутничать до конца сезона. Ему не хотелось, чтобы ты была разочарована, узнав, что я известный волокита.

Она еще раз вздернула подбородок и вошла в холл. Он шел за ней, освещая интерьер.

– Обрати внимание: здесь нет ни мраморного пола, ни ковра на лестнице, ни пасторальных картинок на стенах. Вполне спартанская обстановка, не так ли? Но мне так удобнее. Обстановка моих апартаментов в Олбани так же скромна.

– Вы выбрали столь суровую обстановку, чтобы показать, что у вас нет ни к кому привязанности?

– Интересная мысль, мне она в голову не приходила. Пойдем, я хочу показать тебе гостиную. Она сразу за лестницей.

Хоук ожидал, что она будет просить отвезти ее домой, но Джулиана последовала за ним и открыла дверь. Он зашел в комнату.

– Боюсь, камин не разожжен. Я не ждал сегодня гостей, хотя ты предполагала обратное.

– Если вы хотите разозлить меня, то зря тратите силы.

– Нет, это я оставил напоследок. Посмотри, какая здесь безобразная и разностильная мебель. Она осталась от старых хозяев. И у меня нет желания ее менять. – Он снова улыбнулся. – В любовном гнездышке мы также не готовим чай и пирожки.

– Вы никогда ничего не покупали? Вам претит все постоянное?

– Это любовное гнездышко. Здесь и не может быть ничего постоянного. Я приводил сюда женщин, а когда уставал от их все время растущих требований, предлагал им паковать вещи. Меня вполне устраивали временные любовницы. Я менял их, как устаревшую одежду. – Он знал, что своими словами оскорбляет Джулиану, но ее равнодушие словно подстегивало его.

– Вы прогоняли их, потому что не хотели узнать поближе.

– Нет, я знаю их… в библейском смысле.

– Вы просто не хотите думать о том, что вынуждает их принять ваше предложение. Ведь они нуждаются в деньгах, и вам это не нравится.

Ее проницательность нервировала Хоука, но будь он проклят, если признает ее правоту.

– Они пополняют свои нестабильные доходы, действуя как бандиты, а потом находят себе более богатого покровителя.

– Я процитирую свою подругу Эми. Это, должно быть, очень страшно, а я добавлю – унизительно продавать свое тело, чтобы не умереть с голоду.

– Ты считаешь их трагическими фигурами, но уверяю тебя, они одеваются у самых дорогих модисток, как и ты. Их драгоценности изготовлены фирмой «Ранделл и Бридж». Я знаю, поскольку оплачивал их счета. – Он подошел к ней поближе. – Что же касается унижения, ты ошибаешься. Они лицедейки, но если им улыбнется удача, они найдут покровителя, который знает, как доставить им удовольствие.

– Вы говорите, они лицедейки, – не сдавалась Джулиана. – Я полагаю, хорошая актриса смогла бы убедить любого мужчину, что он отличный любовник – разумеется, за хорошие деньги.

– Твоя невинность, Джулиана, впечатляет, – усмехнулся Хоук, – но давай продолжим экскурсию по сцене, на которой игрались эти спектакли. Ты можешь в любой момент отказаться. Я, разумеется, пойму, что подобная перспектива может оскорбить твои лучшие чувства.

– Но вы же хотите завершить спектакль, который сейчас играете, не правда ли? Ведь вам хочется шокировать меня. И вы не удивитесь, если вам это удастся?

– Я знаю, что удастся.

– Ну так докажите.

Он недооценил ее. Она была сестрой его лучшего друга, и он, пожалуй, зашел слишком далеко. Если он поведет ее в спальню, то выставит себя последним негодяем.

– Раздумали? – Она подняла брови. – Дайте мне подсвечник, и я сама найду туда дорогу.

И ведь она пойдет. Он знал, что в ней заговорила гордость, но если он ей уступит, в их отношениях навеки появится трещина. Он протянул ей руку.

– Ну, если ты настаиваешь, – сказал он, подразумевая, что это она сделала выбор.

Но когда он повел ее по лестнице, ведущей из убогой прихожей в спальню, его беспощадно грызла совесть. Они прошли короткий коридор, и, подойдя к двери, он остановился.

– Хватит! – бросил он.

– Нет уж, заканчивайте то, что начали.

– Нет, – он покачал головой, – я отвезу тебя к тетке.

Она обошла его и открыла дверь.

– Вот черт! – процедил Хоук сквозь зубы, когда она вошла в комнату. – Джулиана, уходим, – сказал он, входя следом.

Она огляделась вокруг, затем посмотрела на кровать с алым балдахином и таким же покрывалом.

– Признаться, я разочарована, – сказала она. – Я ожидала чего-то более красочного. – Она взглянула на Хоука. – Вы думали, я упаду в обморок, когда представлю себе, что вы вытворяете на этой кровати?

Он поставил подсвечник на прикроватный столик.

– Ты представить не можешь, сколько женщин перебывало в этой постели, – сказал он. – Всех их не сосчитать. Их было столько, что всех я не помню.

Она подошла к изголовью и провела по спинке.

– Как? Вы не делали зарубок?

Он восхищался ею. Она даже не повысила голоса. Но у него был для нее еще один сюрприз.

– А ты не подумала о средствах предохранения?

Она с опаской посмотрела на него, и он понял, что она не имеет ни малейшего представления, о чем он говорит. Он подошел к кровати и похлопал по матрасу.

– Спектакли, которые здесь разыгрывались, могли иметь последствия. Понимаешь, что я имею в виду?

– Да, – ответила Джулиана, судорожно сглотнув.

– Не желаешь ли узнать, как их избежать?

Она промолчала, а он, подойдя к стоявшей у кровати тумбочке, выдвинул ящик.

– Ими пользуются не только чтобы не забеременеть, но и чтобы не заболеть.

Она не отвела глаз.

– Я теперь поняла, но сомневаюсь, понимаете ли вы. Мне кажется, в глубине души вы хотели, чтобы я увидела тех накрашенных женщин. Вы искали повод для ссоры, поскольку хотите избавиться от меня.

– Это твои фантазии, – покачал он головой.

– Не думаю. Это началось еще на балу у Бересфордов.

Он закрыл ящик и сложил руки на груди.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Вы дразнили, а потом отступили, потому что не хотите никого подпускать близко, чтобы не показывать своих шрамов. Вы отталкиваете всех, когда считаете, что вам могут причинить боль. Вот почему вы предпочитаете жить в съемных комнатах, а не у себя в семье. Вот почему вы тогда на балу объявили, что я практически ваша сестра.

– Я сделал это потому, – нахмурился он, – что я твой опекун. А гости могли подумать, что тот вальс значил больше, чем это было на самом деле.

Ее глаза наполнились слезами.

– Что за черт?

Ее губы задрожали, и она бросилась к двери. Он поймал ее и прижал ее запястья к двери.

– Что я такого сказал?

Из ее груди вырвалось рыдание. Он повернул ее, чтобы было видно лицо.

– Джулиана, в чем дело?

Она попыталась высвободиться. Он крепко прижал ее руки к телу.

– Не трать напрасно силы.

– Отвезите м-меня домой, – вздернув подбородок, заявила Джулиана.

– Не понимаю, что особенного я сказал. Может, объяснишь?

– Нет! Сколько можно унижаться?

– Я не отпущу тебя, пока ты все не объяснишь.

Она пристально посмотрела на Хоука. В глазах ее стояли слезы.

– Вальс? – догадался он, все еще ничего не понимая.

Она отвернулась.

Он вспоминал ее хрипловатый голос, он звучал так сладко, словно ему пела сирена. Он продолжал стоять с ней, и это длилось слишком долго. Так долго, что раздалась буря аплодисментов. Хоук тогда думал лишь о том, чтобы избежать слухов, будто грядет их помолвка.

Затем он повздорил с Рамзи, а Джулиана побледнела. Он вспомнил резкие выражения, которыми обменялся с Рамзи, и почувствовал себя так, словно открыл портьеры навстречу слепящему солнцу. Хоук погладил ее по волосам.

– Все случилось потому, что я сказал, будто ты мне все равно как сестра?

Джулиана промолчала, и Хоук понял, что так оно и есть.

– Джулиана, я сказал это только для того, чтобы прекратить досужие разговоры о нас в свете.

– Сейчас же отвезите меня домой. – Она уперлась ему в грудь.

– Думаю, нам следует поговорить.

– Нет, отпустите меня.

Хоук еще крепче держал ее.

– И поэтому ты сбежала в комнату отдыха тогда, на балу?

– Я собиралась напиться с подругами, – сказала она, и голос ее дрогнул.

– После вальса ты ждала продолжения, а мои слова причинили тебе боль.

– Я хочу отсюда уйти. – Она снова попыталась освободиться.

– Успокойся!

Она сопротивлялась. Он подхватил ее на руки и положил на кровать. Джулиана пришла в бешенство, но он прижал ее к матрасу и схватил за запястья. Когда она вновь попыталась вырваться, Хоук навалился на нее всем телом.

– Я хочу услышать односложный ответ: да или нет.

– Как вы смеете?!

– Я сделал тебе больно, когда сказал, что ты мне как сестра? Да или нет?

– Отпустите меня, или я закричу.

– Здесь тебя никто не услышит. Повторяю: я сделал тебе больно, когда сказал, что ты мне как сестра? Отвечай: да или нет?

Она не проронила ни слова.

– Ответь, – попросил он.

Джулиана молчала. Хоук попытался ее поцеловать. Джулиана отвернулась, и он уткнулся ей в щеку.

– Я никогда не собирался причинить тебе боль.

Она еще раз попыталась выбраться из-под него.

– Не смейте жалеть меня. Не смейте!

– Я не жалею тебя. И не важно, что я сказал, потому что никогда не думал о тебе как о сестре.

– Пустите меня!

– Я не понимаю. Все время, что мы танцевали вальс, я пылал от страсти. Но ты была – и остаешься – для меня под запретом. Я твой опекун. Ты сестра моего лучшего друга. Но я обезумел от любви к тебе.

Она приоткрыла рот.

– Неужели ты не понимаешь? Один звук твоего голоса лишает меня рассудка.

Джулиана была потрясена.

– Помнишь о похотливых мыслях? Они постоянно преследовали меня, и их объектом была ты. Я сидел рядом с тобой в театре и был полон фантазиями о том, что сделаю, когда окажусь с тобой, обнаженной, в постели.

Ее дыхание тоже участилось. Хоук отдавал себе отчет в том, насколько опасна ситуация. Он скрипел зубами, намереваясь отвезти Джулиану домой.

Теперь она лежала под ним не двигаясь. Ее голубые глаза смотрели устало.

– Я чувствую, как вы уперлись в мой живот.

«Вставай, немедленно вставай».

– Меня тоже посещали похотливые мысли, связанные с вами, – прошептала она.

«О Боже, помоги мне!»

– Поцелуйте меня, – попросила она.

Хоук уже готов был сказать, что он не каменный, но в этот момент почувствовал, что именно таким он и был.

– Я не должен тебя целовать, но поцелую. – Он ничего не мог с собой поделать. Он отпустил ее запястья. Когда он накрыл ее рот своим, облизывал ее губы и пробовал ее в безошибочном ритме, зная, чего от нее хочет, Джулиана обвила его шею руками. Она в ответ поцеловала его, коснулась языком его языка и запустила пальцы в его волосы.

Не выпуская ее из объятий, он перевернулся на спину и на ощупь стал расстегивать пуговицы у нее на спине.

– Сядь на меня верхом, – сказал он.

Она выполнила его просьбу, хотя ноги скрылись под юбками. Он стянул ее платье и белье до талии. Затем положил ладони на груди и провел пальцами вокруг розовых сосков. Джулиана прогнулась. На покрывало посыпались шпильки, и ее волосы рассыпались по плечам. Хоук в своих мечтах так ее и представлял. Он положил руки ей на талию.

– Нагнись ко мне, – попросил он.

Она не спросила зачем, но у нее перехватило дыхание, когда он взял сосок в рот. Хоук задрал ее юбки, и его дыхание долетело до завитков темных волос.

Она провела рукой по его возбужденному члену. Хоук хотел остановить ее, но это было выше его сил.

Хоук сел. Джулиана сняла с него сюртук, галстук и рубашку. Он раздел ее догола. После того как Хоук сбросил башмаки и брюки, он откинул покрывало на кровати и поцеловал ее, прижав к матрасу.

Наклонив ее, он скользнул руками к ее лону. Затем раздвинул там мягкие складки и коснулся языком сладкого бутона, одновременно введя палец в нее. Джулиана застонала. Через считанные минуты она вскрикнула. Пальцем он чувствовал, как сокращаются мышцы плоти. Когда он лег на нее, Джулиана открыла глаза. Она обняла его за плечи, желая его и нуждаясь в нем. Он всегда был частью ее, а она была частью его. Сегодня она хотела, чтобы он занялся с ней любовью, потому что любила его сердцем и душой сильнее, чем когда-либо прежде.

Он снова раздвинул складки между ногами и просунул туда два пальца, доводя ее до безумного желания. Затем она почувствовала, что он входит в нее. Ее пронзила такая резкая боль, что она вскрикнула.

– Господи, я сделал тебе больно. – Напряжение постепенно спадало, и он стал действовать быстрее. – Все еще больно? – прошептал он.

– Уже нет. – Ее руки заскользили по его бедрам. Он застонал, прижавшись к ее шее. Она, несмотря на тяжесть его тела, выгнулась ему навстречу.

– М-м-м…

Он продвигался дюйм за дюймом, пока не дошел до конца. Затем очень медленно начал двигаться взад и вперед. Он хотел, чтобы это длилось как можно дольше, и больше всего хотел доставить наслаждение ей. Но постепенно он перестал себя контролировать, и движения стали быстрыми и резкими. Она обвила его шею руками, а талию ногами. Он ни о чем не думал, только чувствовал необходимость довести ее до оргазма. Когда эротические ощущения одолели его, в последнюю долю секунды он успел выйти из нее.

Джулиана чувствовала удары его сердца.

Хоук лежал на ней, учащенно дыша. Она продолжала обнимать его руками и ногами. В глубине своего существа она испытывала легкое раздражение, хотя это не совсем точное слово. Ощущение их близости не закончилось, словно само ее тело обладало памятью.

Наконец его дыхание успокоилось. Джулиана с удивлением повернула голову: как он мог заснуть после занятий любовью? Он был тяжелым, но ей было приятно ощущать его на себе. Она никогда не была столь близка к нему.

Она сегодня обидела его. Ее слова разбередили его раны, и он реагировал резко, потому что она усомнилась в нем. Он решил измениться, и ее обвинения привели его в ярость. Джулиана понимала, что он наверняка чувствовал себя уязвленным и даже боялся, что не сможет измениться. Ему нужна была ее безоговорочная вера, а она не поддержала его из-за своих собственных страхов. Но сегодня он признался, как сильно желал ее во время их танца. Он сказал, что пылал от страсти.

А она пылала от страсти нынешним вечером. Он давно уже владел ее сердцем, а сегодня она решила отдать ему свое тело в завершающем акте любви.

Слабый внутренний голос шептал, что он лишил ее девственности в постели, где перебывало бесконечное число шлюх.

Она отказывалась считать грязным их занятие любовью. Отдаваясь ему сегодня, в этой постели, она навсегда изгнала отсюда женщин, которые делали это за деньги. Нельзя было сравнивать, поскольку ни одна из них не была с ним сегодня. Он бы не переспал с ней, если бы не любил.

– Я люблю тебя, – прошептала она и поцеловала его в щеку.

Хоук открыл глаза. Он выглядел изумленным, словно не мог вспомнить, где находится.

Она улыбнулась ему, ожидая трех слов, которые бы навсегда изменили их жизни.

– О… Боже мой… – хрипло сказал он. Потом перевернулся на спину и рукой прикрыл глаза.

Ее сердце ощутило укол боли, но она сделает вид, будто ничего не произошло.

«Пожалуйста, обними меня, Пожалуйста, пожалуйста, обними меня».

Ссутулившись от душевной боли, он сел на край кровати.

Джулиана с трудом сдерживала слезы. Потом дотронулась до его спины. Он встал и подошел к гардеробу, достал халат и надел. Потом вытащил оттуда женский халат. Жгучая боль пронзила ее сердце.

Нет, она его не наденет. Она схватила скомканное покрывало и натянула на себя. Изо всех доказательств своего прошлого, что он сегодня ей предоставил, он умудрился найти самое ужасное.

Горло, щеки и глаза будто огнем опалило. Но она не заплачет, нет.

Он засунул женский халат обратно в шкаф и вытащил оттуда огромную мужскую рубаху. С ней он подошел к кровати. Затем стянул с нее покрывало. Ночной холод вызвал дрожь. Он протянул ей руку и помог подняться. У нее дрожали ноги. А он с выражением муки на лице уставился на простыню с пятнами крови.

Хоук помог ей влезть в рубаху и подвернул слишком длинные рукава. Потом взял подсвечник. Когда он положил руку ей на плечи, она почувствовала себя немного лучше.

– Здесь есть ванная и полотенца, но нет воды.

Она судорожно сглотнула. Это были первые слова, обращенные напрямую к ней. Он вошел внутрь и поставил подсвечник на крышку небольшого шкафчика. Когда она вошла в помещение, то под ступнями почувствовала холод мраморного пола. Она дрожала и от холода, и от осознания совершенной ошибки.

Он протянул ей полотенце.

– Ты вся дрожишь.

– Со мной в-все в п-порядке.

Его лицо исказила болезненная гримаса. Он поднял ее на руки и снова отнес в спальню. Положил ее на кровать и распахнул рубаху. Она попыталась остановить его, но он, предложив ей помолчать, обтер ее полотенцем. Потом сел на кровать, посадил ее к себе на колени и крепко обнял.

«Пожалуйста, скажи, что любишь меня».

– Клянусь, я сделаю все, чтобы тебе было хорошо, – сказал Хоук. Голос его звучал хрипло.

Она хотела от него любви, а получила лишь раскаяние.

Когда они ехали к дому Хестер, Хоук накинул на плечи Джулианы свой сюртук. Хоук мысленно назвал себя идиотом за то, что не дал ей в театре забрать пальто. Тогда единственное, что его волновало, была злость на Джулиану. Когда она сказала, что боится повторить историю своей матери, он чувствовал себя так, словно она вонзила ему в спину кинжал.

Хоук просил ее быть честной и искренней, а когда она согласилась, несостоятельным оказался он сам. Потому что ее страх перед изменой пробудил его собственные опасения, что, может быть, отец был прав по отношению к нему. С милой Джулианой он поступил как последний мерзавец. Но она не растерялась и наговорила ему слов, от которых его до сих пор трясет.

Она подняла руку и смахнула слезу со щеки. О черт! Она плачет. Хоук достал носовой платок и вытер ей слезы.

– Пожалуйста, не плачь, – шепнул он. Затем поцеловал ее в щеку, посадил к себе на колени и крепко обнял. Он причинил ей боль, физическую и нравственную. Как он мог это допустить, ведь он обожал ее, всегда относился к ней как к своей Джули…

И все же сегодня он смог доставить ей радость. Он сделал это сегодня, но между ними и раньше существовали особые узы. Он не мог бы объяснить их суть, но точно знал, что они существуют. Или, может быть, он просто испытывает угрызения совести за то, что повел себя как подонок? Он еще крепче обнял ее, потому что нуждался в ней больше, чем кто-либо другой.

Экипаж остановился. Он погладил ее по щеке.

– Я провожу тебя в дом.

– В этом нет нужды.

– Джулиана, моя тетушка обо всем догадается. – Он хотел ее предупредить, потому что ее растрепанные локоны и след от укуса на шее, оставленный в экстазе, буквально вопили о том, что с ней произошло. Он поцеловал ей руки. – Я навещу тебя завтра и обещаю: мы все начнем сначала.

Она подняла на него глаза и обняла. Он тоже обнял ее.

– Идем, я скажу тетке, что буду здесь завтра.

Он знал, что Хестер ему этого никогда не забудет, но так и должно быть. Он на самом деле заслуживает худшего, но всю оставшуюся жизнь он будет делать все, чтобы его Джули было хорошо.

Пока они шли по дорожке, он обнимал ее за плечи. Пронизывающий ветер легко проникал сквозь рукава рубашки, но Хоук понимал, что и это заслужил.

Когда он ввел Джулиану в большой холл, его тетка стояла наверху, на лестнице. Ее седые брови взметнулись вверх. Хоук незаметным кивком дал ей понять, чтобы она воздержалась от язвительных замечаний в присутствии Джулианы.

Поднявшись с Хоуком до площадки, она вернула ему сюртук. Он в ответ, не стесняясь Хестер, поцеловал ее в щеку. Какой смысл был прикидываться, будто не он привел в беспорядок внешний вид Джулианы?

Она взбежала на следующий пролет. Он стоял и смотрел на нее, жалея, что не может посидеть с ней рядом и успокоить, как это сделала она в тот вечер, когда нашла его пьяным, спящим на теткином диване.