Текст книги "Экзаменационные билеты по истории России. 11 класс"

Билет № 13

1. Дворцовые перевороты в России в середине XVIII в.

2. Коллективизация в СССР: причины, методы проведения, итоги

1. Смерть Петра Великого в 1725 г. привела к длительному кризису власти в Русском государстве, тем более что он сам не оставил никакого указания по вопросу, кто же должен был стать его преемником. В результате всевозможных интриг между двумя враждовавшими партиями, одна из которых была за жену Петра, Екатерину, а другая – за его внука Петра Алексеевича, в конце концов победили сторонники императрицы. После этого власть в России по существу сосредоточилась в руках узкой группы сторонников Петра, составивших Верховный тайный совет. Но и внутри его постоянно шла борьба за влияние на Екатерину I. Сначала фактическим правителем Руси стал ближайший сподвижник Петра I князь Меньшиков. Однако Екатерина сумела обуздать честолюбие Меньшикова и отказалась пожертвовать ради него остальными своими советниками.

Правление Екатерины I было по сути продолжением царствования Петра. Она не оправдала предсказаний недоброжелателей об оставлении Петербурга и флота, о переселении императорского двора вновь в Москву. Большая часть незавершенных Петром дел была приведена в исполнение: в 1725 г. открыта Академия наук, регулярно выходила первая русская газета «Ведомости», учрежден орден Александра Невского, капитан Беринг возглавил научную экспедицию на Камчатку. Анна Петровна торжественно бракосочеталась с Голштинским герцогом, с которым она была обручена еще отцом. Зато Сенат и Синод утратили свое прежнее значение, и все государственные дела теперь обсуждались в Верховном тайном совете, который состоял из Меньшикова, адмирала Апраксина, канцлера Головкина, Толстого, Дмитрия Голицына и вице-канцлера Остермана и собирался под председательством императрицы.

Умирая, Екатерина назначила своим преемником Петра Алексеевича, внука своего мужа, а за смертью его – своих дочерей Анну Голштинскую и Елизавету; регентство до совершеннолетия малолетнего императора вручалось совету из обоих царевен, Меньшикова и семи или восьми важнейших сановников империи.

Князь Меньшиков пытался не просто сохранить свое положение при новом царе, но и принимал меры, для того чтобы упрочить его. Однако вскоре Петр II стал тяготиться опекой генералиссимуса. Сказалась и «несвоевременная» болезнь Меньшикова, на время удалившая его от двора и тем самым подготовившая его падение. Когда выздоровевший князь начал по привычке противоречить воле Петра II, тот предпринял целый ряд мер, чтобы окончательно выйти из-под влияния фаворита своего деда. В конце концов в сентябре 1727 г. Меньшиков был арестован, лишен всех чинов и орденов и сослан в принадлежавший ему город Ораниенбург, а затем в Березово.

Противники Меньшикова, Долгорукие, воспользовались подготовленным ими переворотом. Но их администрация приняла характер реакции против реформ Петра Великого. Бывшие соратники Петра с грустью наблюдали, как начинает разрушаться то, на что великий император российский положил всю свою жизнь. Но Долгорукие, не учтя ошибок Меньшикова, вскоре тоже стали в тягость молодому императору, который сказал своей тетке: «Не моя вина в том, что мои приказания не исполняются, но я найду средства, чтобы разорвать свои оковы». Однако возникавший кризис разрешился неожиданно: в январе 1730 г. семнадцатилетний император простудился на обряде Богоявленского водоосвящения и умер от оспы. (Кстати, Петр умер после простуды, которую он подхватил, также присутствуя на обряде Богоявленского водоосвящения.)

Неожиданная смерть последнего потомка Петра I всех застала врасплох. В то время дворянство не одобряло идею членов Тайного совета об ограничении самодержавия, видя в последнем единственную надежду на продолжение начатых Петром Великим реформ. О едином самодержце мечтало и купечество, зависевшее от царской власти в вопросах распределения средств и людских ресурсов, направляемых на развитие промышленности.

Этой-то ситуацией и воспользовались приглашенная в 1730 г. на русский престол внучка царя Алексея Михайловича, дочь царя Ивана Алексеевича, вдовствующая герцогиня Курляндская Анна Иоановна. Лицемерно согласившись на ограничение своей царской власти, она, приехав в Москву и встретившись с представителями дворянства, просившими ее вернуться к самодержавию, разорвала прежние договоренности и низложила членов Верховного тайного совета.

В истории русского государства началась своеобразная эпоха женщин-императриц.

Анне Иоановне было тогда 35 лет. Не доверяя прежней российской властной верхушке, она окружила себя немцами, приблизив Бирона, – курляндца, отвергнутого местным дворянством и ставшего потом герцогом курляндским и князем священной империи. Русские отошли на второстепенные роли в управлении русским государством. Настала эпоха немецкого владычества; появился даже термин «бироновщина». Но не были ли в этом виноваты сами русские? «Птенцы гнезда Петрова» враждовали между собою: Меньшиков искал случая погубить Толстого и Ягужинского; в свою очередь он стал жертвою Долгоруких с Голицыными, которые были свергнуты, заслужив народную ненависть. Поэтому их места заняли иностранцы, отличавшиеся большим трудолюбием, аккуратностью и точностью.

Царствование Анны Иоановны было тяжело для русских: тысячи человек высшего сословия были казнены или сосланы. Беспощадное взимание недоимок, накопившихся за последние годы, привело к нищете крестьян, у которых отнимали последние орудия труда и скот. Правда, формально роль Сената была восстановлена, а Верховный тайный совет упразднен, но фактически все дела решались Кабинетом, состоявшем из министров под председательством императрицы. Была восстановлена Тайная канцелярия.

В то же время, пытаясь компенсировать свое затворническое существование при Митавском дворе, Анна Иоановна начала вести жизнь среди безумной роскоши, невиданной раньше на Руси и разорительной для бедной страны. В этой роскоши двора Анны сочетались древнее варварство и немецкое безвкусие, вызывавшие улыбку у иностранных гостей русского (немецкого?) двора.

Однако новые немецкие хозяева сумели во многом поддержать реформы Петра Великого. Нельзя отрицать, что опека немцев, суровых наставников, имела своим последствием прогресс русской цивилизации. К примеру, по настоянию Миниха в Петербурге был основан Кадетский корпус для 300 воспитанников из дворян. Общее образование занимало здесь больше места, чем собственно военное, так как в корпусе готовили и к военной, и к гражданской службе. Обучали орфографии, стилю, риторике, юриспруденции, морали, геральдике, арифметике, фортификации, артиллерии, истории, общей и немецкой. Отличники и наиболее трудолюбивые ученики могли по выходе из корпуса прослушать курсы в Академии наук.

Однако беспощадная эксплуатация крестьян, а также опала в отношении прежних преданных слуг Петровых казались угрозой для выживания всей нации. Народ приписывал все свои беды тому, что страной правит женщина, сожалел о суровой эпохе Петра I, и народная песня звала его из могилы, чтобы наказать «Бирона, проклятого немца». Однако, несмотря на все неблагоприятные предсказания, Анна Иоановна царствовала до 1740 г. Бирон позаботился, чтобы регентство на время малолетства будущего императора Иоанна VI было поручено ему.

Однако русские негодовали на свое подчинение немцу – еретику, безнравственному и неспособному, который опирался лишь на милость императрицы. Иоанну было только три месяца к моменту кончины Анны Иоановны, и всю Россию приводила в ужас перспектива многолетнего всевластия Бирона. Многие подумывали, как возвести на престол дочь Петра I Елизавету или его внука Петра Голштинского.

Родители младенца-императора с трудом выносили Бирона, который в свою очередь высказал желание призвать на царский трон Петра Голштинского в расчете выдать за него свою дочь и женить своего сына на Елизавете. Однако и самим немцам – Остерману и Миниху – он вскоре стал в тягость и последний решил избавиться от тирана. Миних, обедая у Бирона и оставшись у него ночевать, захватил его ночью в постели. После этого все друзья Бирона были арестованы, а сам он сослан в Сибирь, в город Пелым.

Миних возвратил родителям императора свободу и власть. В награду он получил звание первого министра, а Остерман стал великим адмиралом. Однако вскоре родители Иоанна VI Антон и Анна вместе с Остерманом объединили свои интриги против первого министра, в результате чего Миних подал в отставку. Таким образом, немцы, достигнув власти, повели себя точно так же, как «птенцы гнезда Петрова», т. е. перессорились друг с другом и начали истреблять друг друга. Анна Леопольдовна оказалась никудышной правительницей, так что неизбежно назревал новый дворцовый переворот.

Елизавета, дочь Петра I, почувствовала, что настает ее время. Тем более что ее доверенные лица – Александр и Петр Шуваловы, Михаил Воронцов, Разумовский, Шварц и медик Лесток – подстрекали ее к решительным действиям. В конце концов Анна Леопольдовна, принц Антон, младенец-император, Миних, Остерман и другие сподвижники немецкой партии были арестованы, а Елизавета провозглашена самодержавною императрицей, которую тут же поддержали все знатные вельможи.

В результате переворота Иоанн VI был заключен в Шлиссельбургскую крепость, Анна с мужем и детьми отправлена в Холмогоры, где и умерла в 1746 г. Специальная судная комиссия приговорила Остермана к колесованию, Миниха – к четвертованию, а прочих – к обезглавливанию, но императрица даровала им жизнь и постановила сослать Остермана в Березов (куда до этого был сослан Меньшиков), а Миниха – в Пелым, где он жил в том самом доме, который был построен по его плану для Бирона. Кроме того, многие сосланные в предыдущее царствование были прощены, а Биронам было позволено перебраться в Ярославль.

После своего коронования в Москве Елизавета вызвала из Голштинии сына своей сестры Анны Петровны и герцога Карла Фридриха. Этот внук Петра Великого принял православие, был наречен Петром Федоровичем и объявлен наследником престола. В 1744 г. императрица женила его на принцессе Софье Ангальт-Цербтской, впоследствии ставшей Екатериной II. Таким образом, власть, временно перешедшая в Иоаннову линию династии Романовых, была вновь возвращена к потомству Петра I – дочери Елизавете и внуку Петра.

Следствием переворота 1741 г. стало не только возвращение власти от потомков Иоанна к потомкам Петра, но и торжество национальностей, русской партии над немецкой. Горожане и солдаты поднялись против немцев; произошли восстания в Петербурге и финляндской армии против иностранных офицеров, которых хотели подвергнуть той же участи, что Остермана и Миниха.

Само же царствование Елизаветы стало временем усиления влияния православия на всю русскую жизнь. В 1742 г. Синод постановил закрыть армянские церкви в обеих столицах. Была уничтожена часть мечетей с воспрещением строить новые. Евреи подвергались преследованиям как «враги Христа Спасителя и причиняющие большой вред подданным». До крайности были доведены раскольники: 53 человека в Устюжине и 172 в Томске подвергли себя самосожжению.

С другой стороны, Елизавета стремилась исправить нравы и повысить уровень образования духовенства. Монастыри должны были посылать своих учеников в Московскую духовную академию; пьянство и непокорность иноков усмиряли телесными наказаниями и цепями. Были разосланы по епархиям катехизисы и новое издание Библии.

Сенату вернули все права, данные ему Петром I. Под государственным покровительством оказалась промышленность, награждались чинами фабриканты суконных, полотняных, хлопчатобумажных и шелковых мануфактур. В 1753 г. были отменены внутренние таможни и многие подорожные пошлины. Купеческих детей начали посылать на учебу в Голландию, стали разрабатывать новые рудники, приняла широкие размеры торговля с Ближним Востоком. Продолжалось заселение Сибири; колонизировалась Южная Россия, служившая щитом от татарских набегов.

Суровые законы были во многом смягчены: смертная казнь отменена, а пытки разрешалось производить только при расследовании самых важных дел. И если свод гражданских постановлений не был закончен, то уставы судопроизводства и уголовного следствия были полностью подготовлены. Однако состояние преступности было очень тревожным. Полиция не справлялась со своими обязанностями поддерживать порядок в обществе. Москва и Петербург были похожи на леса, заполненные грабителями, а разбойники отличались особой дерзостью. Потребовались указы, запрещавшие в обеих столицах держать медведей, а в провинциальных городах – выпускать их ночью на улицы. В больших городах было запрещено содержать общие для обоего пола бани. Правительство казалось бессильным перед разбоями на больших дорогах, против грабителей, перехватывавших целые суда на Волге, – с ними порой не могли справиться даже регулярные войска.

Но в целом Елизавета продолжала следовать Петровским заветам. Она содействовала материальному благосостоянию страны, совершенствовала законодательство, создавала новые центры поселения. Императрица дала новый толчок развитию науки и национальной литературы, подготовила сближение России с Францией и избавление страны от немецкого влияния. Во внешней политике она сокрушила грозное могущество Пруссии, заключила первый франко-русский договор против военной монархии Гогенцоллернов. Так что в российской истории ей вполне заслуженно уготовано место между Петром Великим и Екатериной II.

После Елизаветы российский престол унаследовал ее племянник, внук Петра Великого, сын Анны Петровны и Карла Фридриха, герцога Гольштейн-готторпского, которому к тому времени исполнилось тридцать четыре года. Молодость его прошла в праздной жизни, он любил только военные упражнения, кроме того, не скрывал своего восторга перед Фридрихом II, его прусской политикой и тактикой.

Однако первые распоряжения Петра III всех приятно удивили. В феврале 1762 г. он издал манифест, освобождавший дворянство от возложенной на него Петром II строгой и безусловной обязанности служить государству. Русское дворянство в порыве эмоциональной признательности за этот манифест хотело даже воздвигнуть Петру III золотую статую, но император скромно отвечал, что лучшим монументом государю может быть память о нем в народе. Другой реформой была ликвидирована Тайная канцелярия, которая, по выражению английского посланника, была «самым отвратительным во всех отношениях трибуналом, худшим даже, чем испанская инквизиция». Петр III покровительствовал также раскольникам, подвергавшимся при предыдущих царствованиях жесточайшим гонениям. Он велел успокоить их и призвать в Россию, обещая наделить землями в Сибири.

Но, к несчастью, личный образ действий императора не соответствовал мудрости его законов. Он лишал духовенство и не скрывал своего нерасположения к православию, принятому им по приезде в Россию. Войска ненавидели новые мундиры, введенные им, бесконечную муштру и завидовали гольштинским батальонам, состав которых император хотел довести до 10 тыс. человек и которые он ставил в пример всем русским войскам.

Двор же был недоволен нововведениями в этикете, когда дамы при встрече с императором обязаны были делать немецкий книксен. Он распустил придворную труппу французских актеров. Высший свет не мог, да и не хотел привыкать к грубому немецкому этикету и нравам, насаждавшимся при Петре III.

Но особое неудовольствие у русского высшего общества вызывало его почитание Фридриха II и сближение с ним. Можно себе представить, с какой радостью и надеждой приветствовал Фридрих воцарение на Руси своего поклонника. Петр дошел до того, что в своем перстне носил портрет Фридриха II. Русский император вернул «старому другу» все завоевания русских и заключил наступательный и оборонительный союз.

Негодование русских вызывало и его обращение со своей супругой, ум и преданность православию которой как раз вызывали уважение у высшего общества. Он даже собирался развестись с Екатериной и жениться на Елизавете Воронцовой и, по слухам, назначить своим наследником не сына Павла, а Иоанна VI. Екатерина же до поры до времени терпела все это, но тайно готовила переворот, который состоялся в июне 1762 г.

Петр III даже не подозревал о нависшей над ним угрозе и не замечал, что в Сенате, во дворце, в армии умножается число сторонников Екатерины. Группа, пользовавшаяся безграничным доверием жены императора, состояла из молодых офицеров: Григория и Алексея Орловых, еще троих Орловых, молодого графа Потемкина и Пассека. Эти люди и привели Екатерину к власти. Петр III отрекся от престола и был отправлен в Ропшу, уединенное место, где он вскоре и умер. Как говорилось в ноте, направленной русским кабинетом английскому посланнику: «Императорско-русское министерство считает своим долгом уведомить иностранных министров, что бывший император скончался вчера от жестокой колики, припадки которой случались с ним часто».

Сын Анны Леопольдовны и принца Антона, внук царя Иоанна V, был по воле Петра III перевезен в Петербург. Но он оказался лишенным рассудка, и Екатерина II снова отправила его в Шлиссельбург. Он не был опасен сам по себе, но было опасно его имя. Через два года после восшествия Екатерины на престол гвардейский подпоручик Мирович задумал освободить Иоанна VI из темницы. Но караул, не видя другого средства воспрепятствовать Мировичу, убил Иоанна в ту самую минуту, когда Мирович проник в его комнату, и заговорщик нашел только труп несчастного несостоявшегося императора. Сам заговорщик был казнен.

Так закончилась эпоха дворцовых переворотов на Руси.

2. Реализация грандиозной программы индустриализации потребовала коренной перестройки аграрного сектора. На западе аграрная революция, т. е. система совершенствования сельскохозяйственного производства, предшествовала революции промышленной, а поэтому городское население практически не испытывало затруднений с продуктами. В СССР же оба эти процесса пришлось проводить одновременно. При этом деревня виделась не только как производитель продовольствия, но и как важнейший канал пополнения финансовых ресурсов для нужд индустриализации.

7 ноября 1929 г. в газете «Правда» была опубликована статья Сталина «Год великого перелома», где говорилось о «коренном переломе в развитии нашего земледелия от мелкого и отсталого индивидуального хозяйства к крупному и передовому коллективному земледелию». В конце 1929 г. Сталин возвестил о конце нэпа и переходе к политике «ликвидации кулачества как класса».

В тот момент в деревне протекали два взаимосвязанных насильственных процесса: создание колхозов и раскулачивание. Ликвидация кулацких хозяйств прежде всего велась с целью обеспечения коллективных хозяйств материальной базой. С конца 1929 г. до середины 1930 г. было раскулачено более 320 тыс. кулацких хозяйств. Их имущество стоимостью свыше 175 млн рублей перешло во владение колхозов.

Ликвидация кулаков не только лишала деревню наиболее предприимчивых, наиболее независимых крестьян, но и уничтожала дух сопротивления. Предполагалось, что участь раскулаченных должна была стать наглядным примером для остальных, тех, кто не желал добровольно вступать в колхоз. Кулаков изгоняли с их земель целыми семьями, вместе с грудными детьми и стариками. В холодных, необорудованных вагонах с минимумом домашнего скарба и одежды, без всяких орудий производства, хотя бы лопат и мотыг, тысячи и тысячи людей загоняли в самые отдаленные районы Урала, Сибири, Казахстана, высаживали в голой степи или посреди непроходимой тайги. Самых активных «антисоветчиков» отправляли в концлагеря.

Однако власти не позаботились дать точное определение кулака. В общепринятом смысле кулаком считался каждый, кто использовал наемный труд, но вместе с тем в кулаки могли зачислить и тех, кто имел 2 коровы, или 2 лошади, или хороший дом. Все районы получили план коллективизации и раскулачивания. Норма коллективизации везде была одна – 100 %. Норма раскулаченных колебалась в среднем от 5 до 7 % от числа крестьянских дворов, но местные власти, помня о лозунгах первой пятилетки, стремились ее перевыполнить. Поэтому часто в разряд кулаков попадали середняки и даже чем-то насолившие властям бедняки. Для оправдания такого явления был придуман зловещий термин «подкулачник». В некоторых районах количество раскулаченных достигло 15–20 %. Для усиления местных властей в их борьбе с кулаками и подкулачниками в деревню было направлено 25 тыс. городских коммунистов (двадцатипятитысячники).

Несмотря на это, во многих районах, особенно на Украине, Кавказе и в Средней Азии, крестьянство яростно сопротивлялось массовому раскулачиванию. Для подавления крестьянских выступлений были привлечены регулярные части Красной армии. Но чаще всего крестьяне использовали пассивные формы протеста: отказывались от вступления в колхозы, резали скот, уничтожали сельскохозяйственный инвентарь. Совершались и диверсии против двадцатипятитысячников и местных колхозных активистов.

Уничтожение скота, разорение деревни непрерывным раскулачиванием, полная дезорганизация деятельности колхозов привели в 1932–1933 гг. к небывалому голоду, охватившему примерно 25–30 млн человек. В известной степени он был спровоцирован политикой властей. Правительство страны, пытаясь скрыть масштабы катастрофы, наложило запрет на даже малейшее упоминание о голоде в любых средствах массовой информации. В то же время, когда часть страны голодала, за границу было вывезено 18 млн центнеров зерна для получения валюты на удовлетворение нужд индустриализации.

К весне 1930 г. Сталин понял, что просчитался: насильственная гонка в колхозы, начатая по его призыву, грозит обернуться еще большей, чем голод, катастрофой. Недовольство политикой коллективизации стало проникать даже в армию. И Сталин снова делает хорошо продуманный тактический шаг. Второго марта в той же «Правде» появляется его статья «Головокружение от успехов», в которой всю вину за сложившуюся ситуацию он свалил на исполнителей, местных работников, лицемерно заявив, что «нельзя насаждать колхозы силой». Статья произвела нужный эффект: большевики начали смотреть на Сталина, как на народного заступника.

Но отступление на этом фронте было лишь маневром, для того чтобы тут же предпринять новое наступление. В сентябре 1931 г. в коллективные крестьянские хозяйства были включены уже 60 % крестьянских дворов, а в 1934 г. – 75 %.

Политика сплошной коллективизации имела катастрофические последствия: за 1929–1934 гг. валовое производство зерна сократилось на 10 %, поголовье крупного рогатого скота и лошадей за 1929–1932 гг. уменьшилось на треть, свиней – в 2 раза, овец – в 2,5 раза. Но Сталин был доволен: несмотря на сокращение производства зерна, его государственные поставки увеличились в 2 раза. Но самое главное – насильственно проведенная коллективизация создала самые благоприятные условия для осуществления планов индустриализационного скачка. Она предоставляла городу громадную массу рабочей силы, одновременно уничтожив и аграрное перенаселение, позволила при значительном уменьшении числа занятых поддерживать производство сельскохозяйственной продукции на уровне, не допускавшем длительного голода, обеспечила промышленность необходимым сырьем.

Коллективизация не только создала возможность беспрепятственной перекачки средств из деревни в город на нужды индустриализации, но и выполнила важную политико-идеологическую задачу, уничтожив последний очаг рыночной экономики – частнособственническое крестьянское хозяйство.