Текст книги "Экзаменационные билеты по истории России. 11 класс"

Билет № 16

1. Культура и общественная мысль России в XVIII в.

2. СССР в конце 30-х гг.: внутреннее развитие, внешняя политика

1. Петр I стал одним из первых русских царей, который самое пристальное внимание обратил на народное просвещение. Видя ожесточенную борьбу с отжившим прошлым, он спешил открыть доступ в Россию западным идеям и наукам. Однако учебные заведения, основанные Петром I, всегда носили практический и утилитарный характер: морская академия, школа инженеров, училище пчеловодства. По его распоряжению на русский язык было переведено очень много технической литературы, а также книг по географии, истории, юриспруденции, политической экономии, мореплаванию, военному искусству, земледелию, языковедению.

Петр отверг славянский алфавит, оставив его для печатания церковных книг, и изобрел так называемую гражданскую азбуку. Он велел усовершенствовать печатные машины, вызвал рабочих из Голландии и сделал печать мощным оружием пропаганды. Открывались новые типографии в Москве, Петербурге, Чернигове, Новгороде и Новгород-Северском. При Петре Великом на Руси также вышел первый номер газеты, названной «Санкт-Петербургские ведомости».

В 1718 г. Петр I издал указ, предписывавший собирать редкие минералы, странные, попадавшиеся на полях кости, древние надписи на камнях и металле, уведомлять о рождении уродливых младенцев или животных. Так было положено начало всемирно известной впоследствии петербургской Кунсткамере. Он покровительствовал географии и в 1719 г. снарядил экспедицию для выяснения вопроса: соединяется ли Азия с Америкой? Не менее обязана ему и историческая наука: в 1722 г. Петр I велел собрать из всех монастырских архивов летописи, грамоты прежних князей и переписать их. Поликарпов написал историю России с XVI в., за что царь пожаловал ему двести рублей. Наконец в 1724 г. Петр Великий основал в Петербурге Академию наук.

Истинным произведением зодческого искусства стала новая столица Русского государства – Санкт-Петербург. Сам Петр поселился на правом берегу Невы в знаменитом деревянном домике. В те времена строительство велось в основном на северном берегу Невы и на Васильевском острове. Южный берег, где впоследствии и был выстроен город, в то время не застраивался. Но все же именно здесь было построено Адмиралтейство, украшенное впоследствии шпилем по велению Анны Иоановны, церковь св. Исаакия (тогда деревянную, ныне мраморный Исаакиевский собор), храм Александра Невского, куда Петр I повелел перенести мощи этого первого победителя шведов, дом Апраксина, замененный впоследствии Зимним дворцом, роскошные дома улицы Миллионной, а также Невский проспект, самый красивый в Европе.

Таким образом, именно Петр I заложил основы европейской культуры в новой столице России, правда, с помощью иностранных выдающихся архитекторов, скульпторов и художников.

Однако во времена царствования Анны Иоановны, получившие в истории прозвание бироновщины, культура стала подменяться бескультурьем, а европейский вкус – безвкусием. Анна Иоановна решила сполна вознаградить саму себя за серость и скуку ее предыдущей жизни. Балы, праздники, маскарады следуют один за другим. Анна подает пример безумной роскоши, заставляя и придворную знать тратить огромные суммы денег. Раньше придворные и представить себе не могли, что одно платье можно купить за такую сумму, за которую приобретались целые деревни. До этого времени вельможи и знатные дамы, воспитанные в суровой простоте жизни Петра I, нисколько не заботились о прихотях моды: новое платье шилось только тогда, когда изнашивалось старое; не стыдились носить одежду своих отцов и дедов.

Как заметил французский историк Альфред Рамбо, «в этой роскоши двора Анны, ослеплявшей Россию, замечается смесь древнего варварства и немецкого безвкусия, которая вызывала улыбку у приезжих иностранцев. На одну хорошо одетую женщину приходилось десять в смешном наряде». «У мужчин, – говорит Манштейн, – при самом богатом платье часто встречается дурно причесанный парик, прекрасная материя была испорчена неискусным портным, а если весь наряд был удовлетворителен, то оказывался плохой экипаж: человек в великолепной одежде приезжал на паре кляч, запряженных в жалкую колесницу». «Любимец Бирон, – рассказывает князь Долгорукий, – любил яркие цвета, поэтому при дворе была изгнана черная одежда, все одевались в ярко-цветные платья, всюду замечались светло-голубой, бледно-зеленый, розовый, желтый цвета. Такие старики, как князь Черкасский или вице-канцлер Остерман, приезжали во дворец в платье нежно-розового цвета. Ничего! Со временем разовьется у русских вкус, особенно когда он пройдет другую школу. Немцы подготовили путь французам. С точки зрения одежды и домашнего хозяйства бироновщина отмечает важный переворот в России», – заключает А. Рамбо.

Однако нельзя отрицать, что немцы в какой-то мере способствовали прогрессу русской цивилизации. По настоянию Миниха в Петербурге был основан Кадетский корпус для 360 воспитанников из дворян. Здесь обучали не только военным, но и гражданским наукам, а наиболее талантливые ученики могли продолжить свое обучение в Академии наук.

Ситуация изменилась с приходом к власти Елизаветы. Покровителем литературы и изящных искусств во время ее царствования стал молодой любимец императрицы граф Шувалов. Он основал Московский университет, о котором Николай Тургенев сказал, что «никогда в какой бы то ни было стране ни одно учреждение не было сравнительно полезнее и плодотворнее по своим результатам: даже теперь еще (1844 г.) редко встретится человек, пишущий правильно на своем языке, честный и образованный чиновник, неподкупный и твердый судья, который не получил бы воспитания в Московском университете». Шувалов добивался, чтобы каждый студент, несмотря на свое происхождение, носил шпагу и состоял в чине десятого класса. Каждый доктор имел чин восьмого класса. На трех факультетах – юридическом, медицинском и философском – преподавали десять профессоров. Шувалов предполагал открыть еще два университета – один в Петербурге, другой в Батурине и основать школы и гимназии во всех губерниях. Он посылал молодых людей заканчивать свое медицинское образование за границу. Шувалов основал в Петербурге Академию художеств, в которую пригласил французских учителей: живописца Лоррена, скульптора Жилле, архитектора Валуа, а впоследствии Девели и Лагрене.

В это время Петербург, где тогда было только 75 тыс. жителей, стал походить на европейскую столицу. Итальянец Растрелли построил Зимний дворец, Смольный монастырь для благородных девиц, здание Академии наук и начертил план Царского Села – русского Версаля.

Академия наук, основанная Петром I, приобрела известность в царствование Елизаветы, которая назначила ее председателем графа Кирилла Разумовского. Несмотря на бесконечные споры между Ломоносовым и иностранными профессорами, Академия издавала книги и переводы.

Ломоносов, сын рыбака из Холмогор, стал одним из величайших просветителей, деятелей науки и культуры России. Он издал грамматику, риторику и пиитику, трудился над очищением новейшего русского языка от церковнославянского, его оды стали вершиной русской литературы того времени. Сумароков начал писать драмы, комедии, сатиры и издавать первый русский журнал «Трудолюбивая пчела». Княжнин имел большой успех в комедиях, меньший – в трагических произведениях. Тредиаковский был известен более всего как преобразователь языка и неутомимый переводчик.

Елизавета, подобно Анне Иоановне, любила театр. Итальянская труппа исполняла для нее балеты и оперы-буфф. Директор французского театра получал 25 тыс. рублей в год, а сама императрица заботилась о том, чтобы зрительный зал не бывал пустым, посылая нарочных за опоздавшими и налагая на самых упорных штраф в 50 рублей. Начинался русский театр: Сумароков приводил в комнаты императрицы своих актеров, набранных из числа кадетов. В Ярославле сын купца, Волков, пользуясь покровительством воеводы Мусина-Пушкина, исполнял одновременно должности автора, актера, директора и машиниста русской труппы, которую императрица вызывала в Петербург. Директором этой труппы назначался Сумароков, который и писал для нее пьесы.

Эпоха Елизаветы знаменовалась установлением тесных отношений с Францией, виднейшим представителем европейской цивилизации. Теперь в Академии наук сидели французские ученые, в Академии художеств преподавали французские художники, на русской сцене исполняются образцовые французские пьесы в переводе Сумарокова, переводятся сочинения французских ученых. Иван Шувалов выписывал себе платья из Парижа, любил все французское и развивал такой же вкус у Елизаветы, прежней невесты Людовика XV. Вошли в моду версальские манеры. Тредиаковский и будущий президент Академии наук Кирилл Разумовский ездили для своего усовершенствования в Париж; русских студентов оказалось там так много, что приходилось строить православную церковь под покровительством русского посланника.

При русском дворе выросло молодое поколение, воспитанное на французских идеях и культуре: Екатерина II, княгиня Дашкова, Воронцов с одинаковой легкостью владели как русским, так и французским языками. В 1746 г. Вольтер изъявил желание стать членом-корреспондентом Российской академии наук; позднее он писал «Историю России в царствование Петра Великого». Таким образом, во времена царствования Елизаветы русское общество еще более приблизилось к цивилизации и культуре Европы.

Но особое развитие культура и просвещение в России получили во второй половине XVIII в., во времена правления Екатерины II. В этот период особо ощущалось влияние французского духа на русскую цивилизацию. Русские поэты переводили или подражали классикам французской поэзии XVII в. Среди высших вельмож считалось за честь переписываться с западными мыслителями и писателями. Однако французское влияние проникло только в высший класс общества, не произведя глубоких изменений в нравах и характере народа. Но все-таки оно имело определенное благотворное воздействие. Это влияние помогло русскому человеку развить и укрепить веротерпимость, нравственное достоинство, уважение к человеческой личности (даже в крепостном), а также стремление к общественной справедливости. Все это привело к смягчению нравов, разрушению старинной боярской грубости, подготовлению освобождения крестьян.

Екатерина II старалась приобрести расположение французских писателей; ее переписка с видными французскими философами в значительной мере способствовала созданию ее славы как одной из самых просвещенных личностей Европы. Она купила библиотеку Дидро и предоставила ему возможность при этом пожизненно пользоваться ею. Императрица подписалась на запрещенную в Париже «Энциклопедию», приходила в восторг от «Философских мыслей», приговоренных французским парламентом к сожжению, и от «Письма о слепцах», за которое философа посадили в Бастилию; Екатерина II пригласила Дидро в Петербург, где в течение месяца он был удостоен самого радушного гостеприимства.

Великий скульптор Фальконе к тому времени уже находился в Петербурге и работал над конной статуей Петра Великого. Русская императрица состояла в постоянной переписке с Вольтером и не только уведомляла его о своих победах, но и сообщала о реформах, законодательных трудах и колонизации России.

Однако, несмотря на свою склонность к западным наукам и искусствам, она была истинно русской женщиной и, шутя, просила своего доктора выпустить из нее всю до последней капли немецкую кровь.

Она стала достаточно известной писательницей XVIII в.: для своих внуков Александра и Константина Екатерина II написала «Бабушкину азбуку», рассказы из русской истории, а также целую «Александро-Константиновскую библиотеку», напечатанную в Германии. Введение в «Наказ», ее переписка на русском, французском, немецком языках с министрами, губернаторами, французскими и немецкими корреспондентами также доказывают незаурядные литературные способности Екатерины II. Наконец после императрицы остались весьма любопытные «Записки» о ее приезде в Россию и первых годах жизни здесь.

В 1783 г. по совету княгини Дашковой – президента Академии наук – была основана Российская академия. На нее возложили обязанности «определить правила орфографии, грамматики и просодии русского языка и поощрять изучение русской истории». Первым делом Академии стало издание словаря, который вышел в свет в шести томах в 1786–1799 гг. и заключал в себе более 43 тыс. слов. Российская Академия стала пользоваться такой славой, что с ней желали сотрудничать виднейшие литераторы и дамы высшего сословия: княгиня Дашкова, Державин, Фонвизин, граф Иван Шувалов. Сама Екатерина II редактировала «Дополнительные примечания» к первому тому словаря.

Императрица покровительствовала русским писателям: Фонвизину, Сумарокову, Княжнину. Державин за свою оду «Фелица» – сатиру на высшее общество – получил от нее золотую табакерку с червонцами; экземпляры этой оды Екатерина II разослала упомянутым в «Фелице» лицам, подчеркнув касающиеся их места. Сам же Державин, будучи поэтом, «по совместительству» исполнял и обязанности министра юстиции, так что расправиться с ним недовольным одой вельможам было просто невозможно.

Книгоиздатель Новиков всеми силами стремился «провести культуру в массы», для чего поднял тираж «Московских ведомостей» до неслыханной в те времена цифры – 4 тыс. экземпляров. Он также усовершенствовал русскую типографию, основал новые русские книжные лавки, издал ряд обозрений и книг для семейного чтения, юношества, почти безграмотных рабочих («Оса», «Живописец», «Курьер российских древностей») и др.

Кроме того, во времена Екатерины II была издана первая русская история Татищева и «Ядро российской истории» Манкиева. Голиков же, пожалованный императрицей по поводу открытия памятника Петру Великому и вдохновленный высочайшей милостью, написал «Деяния Петра Великого» в двенадцати томах.

Таким образом, царствование Екатерины Великой стало временем наивысшего расцвета культуры и общественной мысли в России в послепетровскую эпоху.

2. Сталинскому государству необходимо было и сталинское общество. В годы нэпа социальная структура представляла собой смесь старых полуразрушенных слоев с нарождающимся послереволюционным обществом. Во время первой пятилетки нэпманское общество подвергалось коррозии, и из его остатков Сталин начал конструировать «социальную систему социализма».

Для реализации сталинских планов индустриализации необходимо было неимоверное количество рабочей силы. Недостаток квалифицированных рабочих рук компенсировался их количеством. Для выполнения пятилетнего плана были задействованы миллионы бывших крестьян, не умевших обращаться с инструментами, станками, не привыкшие к дисциплине на производстве.

Активный рост городского населения привел к катастрофическому ухудшению жилищного положения, нехватке продовольствия. В апреле 1929 г. была введена карточная система на хлеб. К концу года карточки распространились на все продовольственные товары, а потом и на промышленные. В 1929 г. рабочему полагалось: 600 г хлеба в день (членам семьи – по 300 г), жиров – от 200 г до 1 л растительного масла в месяц, 1 кг сахара в месяц, 30–36 м ситца в год. Большая часть рабочих питалась в заводских столовых, качество пищи в которых оставляло желать лучшего.

Рост цен намного опережал рост заработной платы, а производительность труда повышалась крайне медленно. Ее пытались интенсифицировать, для чего были введены социалистические соревнования, движения ударников и др. Рабочие были недовольны, но бастовать, как при царизме, уже не решались. Над каждым из них тяготела угроза увольнения, что означало лишение карточек, выселение из заводских общежитий и даже арест. Профсоюзы пели с голоса администрации. Газеты наперебой убеждали рабочих, что советская власть и есть власть самих рабочих, а во всех трудностях виноваты «вредители». Многочисленные судебные процессы над рабочими только подтверждали этот тезис. Но наряду с политикой «кнута» использовалась и политика «пряника».

В 1935 г. по утверждению партийного высшего руководства произошел «поворот к человеку», а Сталин провозгласил, что «человек – самый ценный капитал», что «кадры решают все». Вновь были реанимированы маленькие радости, раньше именовавшиеся мелкобуржуазными, – цветы, танцы, джаз, открыты парки культуры и отдыха. В Москве состоялся грандиозный карнавал. На Красной площади в первомайский праздник было проведено колоссальное зрелище – парад физкультурников. С 1 января 1935 г. были отменены продовольственные карточки, а достижения второй пятилетки возрождали надежду на улучшение жизни.

30 августа 1935 г. беспартийный шахтер Алексей Стаханов вырубил за смену 102 тонны угля вместо 7 тонн по норме. «Почин» Стаханова подхватили другие горняки, и он распространился во многих отраслях промышленности. В конце года ЦК ВКП (б) «одобрил инициативу трудящихся», вследствие чего нормы выработки в промышленности были повышены на 15–20 %.

Отмена карточной системы никак не отразилась на благосостоянии рабочих. Были уничтожены коммерческие и введены единые цены, которые значительно превышали «нормированные», когда рабочие платили за продукты по карточкам. Среднемесячная зарплата рабочего равнялась 150–200 рублям, а пенсия – 25–50 рублям. Рабочие обязаны были подписываться на государственный заем в размере 2—4-недельного заработка. Плата за жилье была очень низкой, но низкими были и жилищные условия, поскольку население городов увеличилось с 28 млн в 1929 г. до 40 млн в 1932 г. Рабочие теснились, как правило, в коммунальных квартирах практически без удобств.

Зато несравненными привилегиями пользовались стахановцы, заработки которых в 1935 г. составляли от 700 до 2 000 рублей в месяц. Им в первую очередь выделяли путевки в дома отдыха, в санатории, на курорты, награждали орденами, что означало принадлежность стахановцев к элите советского общества. Шло социальное расслоение рабочего класса.

Значительная часть рабочих, особенно из недавних крестьян, не питали любви к стахановским экспериментам, которые в конечном итоге вели к увеличению норм выработки, продолжительности рабочего дня, существенной разнице в заработной плате. Свое недовольство они выражали в частной смене места работы, низким уровнем трудовой и производственной дисциплины, ростом асоциального поведения (хулиганство, пьянство и др.).

На это правительство усилило репрессивные меры в области трудового законодательства. В декабре 1938 г. приняли постановление о введении трудовых книжек, необходимых при переходе на другую работу. Для упорядочения миграции населения еще в 1932–1933 гг. в городах и рабочих поселках была введена паспортная система. В соответствии с Законом, опубликованным в июле 1931 г., объем социальных благ ставился в прямую зависимость от непрерывности стажа на производстве. Прогул сурово карался по Закону от 15 ноября 1931 г., предусматривавшему немедленное увольнение, лишение продовольственных карточек и выселение с занимаемой жилплощади. Впоследствии эти меры были значительно ужесточены.

Положение населения в деревне было гораздо сложнее, чем в городе. Деревня считалась прежде всего поставщиком дешевого зерна и источником дешевой рабочей силы. Государство периодически взвинчивало норму хлебозаготовок, изымая у колхозов почти половину собранного урожая. Расчет за поставки зерна производился по твердым ценам, которые на протяжении 30-х гг. оставались почти неизменными, тогда как цены на промышленные товары возросли почти в 10 раз. Оплата труда колхозников регулировалась трудоднями. Ее размер определялся в соответствии с доходами колхоза, т. е. той доли урожая, которая оставалась после расчета с государством и машинно-тракторными станциями (МТС предоставляли колхозам сельскохозяйственную технику). Этот остаток никоим образом не обеспечивал прожиточного минимума. За трудодни колхозники получали оплату зерном или какой-либо другой производимой продукцией. Денег крестьяне почти не видели.

В феврале 1935 г. крестьянам было разрешено обзавестись приусадебным участком, 1 коровой, 2 телятами, свиньей с поросятами и 10 овцами. Индивидуальные хозяйства стали сбывать свою продукцию на рынке. Жизнь немного улучшилась, что дало Сталину повод возвестить стране: «Жить стало лучше, жить стало веселее».

Но, несмотря на это, крестьяне оставались самой бесправной категорией населения. Паспорта им не полагались, и этот факт не только возвел стену между городом и деревней, но и практически прикрепил крестьянина к месту своего рождения, отнял у него возможность свободного передвижения, выбора занятий, как при крепостном праве. Самым убедительным результатом коллективизации было безразличие колхозников к обобществленному имуществу и результатам собственного труда.

В советском обществе 30-х гг. существовали две очень важные социальные группы, о которых не было сказано в Конституции СССР. На дне этого общества находились заключенные, число которых постоянно росло. Круг арестованных был весьма обширен: от лидеров партии и государства до рядовых колхозников и рабочих. Власть получила не только политический результат репрессий – страх, удерживающий народ от проявления активного недовольства, но и экономический – у нее в распоряжении оказалась бесплатная рабочая сила. В 1929 г. все лагеря были переданы в ведение ОГПУ, которое стало одновременно и крупнейшей строительной организацией. Большее количество объектов первой пятилетки было возведено руками заключенных, в том числе и знаменитый Беломорканал, соединивший Белое и Балтийское моря. На базе ОГПУ также возник новый тип производства – так называемые «шарашки», где инженеры, ученые, исследователи работали по своей специальности, но находились в заключении.

Другой значимой социальной группой советской системы была номенклатура или класс управляющих. Латинское слово «номенклатура» буквально означает «перечень имен или наименований». В СССР это слово приобрело смысл политический. Номенклатура по-советски – это перечень руководящих должностей, замещение которых производит не начальник данного ведомства, а вышестоящий партийный или государственный орган.

Привлечение в номенклатуру старых специалистов исключалось категорически, и на заманчивые должности ринулись новые люди. Критерием для оценки их способностей были не профессиональные навыки, «политические признаки»: пролетарское происхождение (на крайний случай – крестьянское, но обязательно из бедноты) и членство в партии. В качестве революционных заслуг засчитывалось пребывание в годы Гражданской войны под знаменами Красной армии, куда были мобилизованы миллионы людей. В результате такого отбора на многих постах оказались люди невежественные и некомпетентные. Но и этот факт имел свои преимущества, которые первым осознал все тот же Сталин. Некомпетентный человек особенно остро чувствует, что занимает свое теплое место лишь по милости руководства, которого он может лишиться в любой момент. Отсюда и знаменитый сталинский постулат: «У нас незаменимых людей нет». Этот принцип кадровой политики вызывал у нижестоящих чинов не просто покорность воле вышестоящего начальства, но и бешеное стремление выслужиться, быть замеченным, чтобы получить более высокий пост.

Самым безотказным стимулом в стремлении выслужиться в номенклатурной иерархии была созданная Сталиным система привилегий, которые градировались в зависимости от поста. Вождь еще в начале 20-х гг. понял, что после тягот и лишений Гражданской войны люди начинали испытывать потребность в материальных благах, жизненных удобствах и комфорте. Он ловко использовал это, поставив чиновника в материальную зависимость от получаемой им зарплаты, от тех льгот и привилегий, которые прилагались к каждой должности: закрытые распределители, специальные столовые, квартиры, дачи, путевки в спец санатории и другие фактически бесплатные блага, которые были недоступны большинству населения.

Идеологической подоплекой этой политики стало объявление «распределения по труду» основным принципом социализма. В условиях государственного регулирования заработной платы этот принцип позволял обеспечить повышенную оплату работников, оказавшихся более полезными режиму. Итогом «распределения по труду» стала огромная пропасть между условиями жизни советской элиты и остального народа, которому пришлось безропотно тащить бремя экономических трудностей, переживаемых страной.

В 1933 г. после новой расстановки сил в Европе, связанной прежде всего с приходом к власти в Германии фашизма, в советской внешней политике произошел значительный поворот. Выражался он в отходе от восприятия всех «империалистических» государств как потенциальных врагов, готовых в любую минуту напасть на СССР. В конце этого года Народный комиссариат иностранных дел по поручению ЦК ВКП (б) разработал развернутый план создания системы коллективной безопасности в Европе. С этого момента до 1939 г. советская внешняя политика занимает явную антигерманскую позицию. А ее главным приоритетом становится стремление к заключению союза с демократическими странами с целью изоляции Германии и Японии. Этот курс во многом был связан с тем, что новым наркомом иностранных дел в СССР стал М. М. Литвинов.

Первыми шагами в реализации новых внешнеполитических планов СССР стало установление в ноябре 1933 г. дипломатических отношений с США и принятие Советского Союза в Лигу Наций, где он сразу стал постоянным членом ее Совета. Это означало формальное признание СССР в мировом сообществе как великой державы. Принципиально важно то обстоятельство, что принятие Советского Союза в Лигу Наций состоялось на его собственных условиях: все разногласия, прежде всего по поводу царских долгов, были решены в его пользу. В мае 1935 г. СССР и Франция заключили договор о взаимопомощи в случае нападения любого агрессора. Но принятые взаимные обязательства не имели большой силы, так как договор не сопровождался какими-либо военными соглашениями. Вслед за этим такой же договор был подписан с Чехословакией.

В 1933 г. вместе с изменением советского внешнеполитического курса меняются и основные установки Коминтерна. Автором новой стратегической линии становится Георгий Димитров – герой и победитель затеянного фашистами Лейпцигского процесса против коммунистов. Состоявшийся летом 1935 г. в Москве VII конгресс Коминтерна утвердил новую тактику. Главная задача коммунистов состояла в создании единого антифашистского фронта для предотвращения мировой войны. Таким образом, коммунисты должны были налаживать сотрудничество со всеми силами от социал-демократов до либералов.

Формирование антифашистского фронта и громкие антивоенные акции тесно переплетались с борьбой «за мир и безопасность Советского Союза». Конгресс заявил, что в случае нападения на СССР коммунисты призовут трудящихся «всеми средствами и любой ценой содействовать победе Красной армии над армиями империалистов». Первая проверка новой тактики Коминтерна произошла в 1936 г. в Испании. В июле 1936 года генерал Франко поднял фашистский мятеж против республиканского правительства в Испании. Италия и Германия оказывали франкистам значительную материальную и техническую помощь. Англия и Франция заняли привычную позицию «невмешательства». Эта политика вызвала возмущение левых сил. В Испанию поехали тысячи добровольцев из разных стран мира.

Советская дипломатия оказалась в весьма щекотливом положении. С одной стороны, открытая материальная и военная поддержка республиканской Испании могла вызвать новые обвинения в адрес СССР в экспорте революции, что могло сделать невозможным дальнейшее сближение с западными странами. С другой – оставить Испанию и ее добровольных защитников на произвол судьбы означало значительно ослабить влияние ВКП (б) в международном коммунистическом движении и способствовать росту симпатий к «троцкистам». На это Сталин никогда бы не пошел, поэтому 4 октября СССР открыто заявил о своей поддержке Испанской республики. В Испанию была отправлена военная техника, две тысячи советников, в числе которых были специалисты по борьбе с троцкизмом, а также большое количество добровольцев из среды военных специалистов. И все равно это было каплей в море. События в Испании наглядно доказали необходимость объединенных действий в борьбе против набиравшего силу фашизма. Но демократические государства все медлили, размышляя, какой режим опаснее для демократии – фашистский или коммунистический.

А тем временем фашистские государства завоевывали все новые территории. В середине мая 1938 г. немецкие войска сгруппировались на границе с Чехословакией. Советский Союз связывал с Чехословакией договор о взаимопомощи, но лишь в том случае, если наряду с СССР такую помощь Чехословакии окажет и Франция. Однако советское правительство готово было оказать поддержку Чехословакии и без Франции. Но сделало бы оно это только при условии, что Чехословакия сама об этом попросит. Чехословакия медлила, надеясь на помощь своих западных союзников.

В сентябре ситуация обострилась до такой степени, что руководители Англии и Франции прибыли в Мюнхен на переговоры с Германией и Италией. Ни Чехословакию, ни Советский Союз на совещание не пригласили. Мюнхенское соглашение бесповоротно укрепило курс западных держав на «умиротворение» агрессоров, удовлетворив притязания Германии на отторжение Судейской области. Несмотря на это, СССР был готов оказать помощь Чехословакии в соответствии с Уставом Лиги Наций. Необходимо было, чтобы Чехословакия обратилась в Совет Лиги Наций с такой просьбой, однако ее руководство не решилось на это.

Планы СССР относительно создания системы коллективной безопасности были окончательно похоронены после подписания в сентябре 1938 г. англо-германской, а в декабре того же года франко-германской декларации, которые по сути являлись пактами о ненападении. В этих документах стороны заявляли о своем желании «никогда более не вести войну друг против друга», а все вопросы разрешать при помощи консультаций. Для того чтобы обезопасить себя от возможности военного конфликта, СССР начали поиски новой внешнеполитической линии.

Несмотря на несомненную сложность европейского внешнеполитического курса, обстановка на западных границах Советского Союза была относительно спокойной. Чего нельзя было сказать о его дальневосточных рубежах, где бурные дипломатические и политические конфликты вливались в прямые военные столкновения, менявшие политическую карту региона. Первый военный конфликт разразился летом – осенью 1929 г. в Северной Маньчжурии. Темой его стала КВЖД, которая согласно договору 1924 г. между СССР и пекинским правительством Китая переходила под совместное советско-китайское управление. Однако к концу 20-х гг. китайская администрация была почти полностью оттеснена советскими специалистами, а сам объект и обслуживающие его подразделения перешли в собственность СССР. Советское руководство просто воспользовалось крайне нестабильной политической ситуацией о самом Китае. Но пришедшее в 1928 г. к власти правительство Чан Кайши стало проводить политику объединения всех китайских территорий. Поэтому оно попыталось силой вернуть себе утраченные позиции на железной дороге. Произошел вооруженный конфликт. Советские войска подавили выступления китайских пограничных отрядов на китайской территории.