Текст книги "Самые нашумевшие преступления истории"

30 октября 2001 года, вторник

Сегодня новых поступлений практически не было. Несколько мешков с фрагментами – и всё. Сконцентрировали усилия на опознании. Хорошо поработали сослуживцы. Несколько человек было опознано ими весьма уверенно. Особенно хорошо получилось с родственниками Белозорова и Любушкина. К первому приехала мама – зубной техник, которой ничего не нужно было смотреть, кроме стоматологического статуса. Вдова Любушкина и её отец тоже опознали его достаточно уверенно. Так что пока мы идём без неожиданностей. Тьфу-тьфу-тьфу!

Тела постепенно уходят к местам захоронений, но этот процесс тормозит отсутствие гробов и цинков, которые оказались не в достаточном количестве. Были и тревожные звонки из Москвы по линии Тыла ВС РФ. ТАМ обеспокоены низкими темпами работ.

А финансирования всё нет и нет. Пинчук по телефону доложил, что всё не просто плохо, а очень плохо. Не хотят нам выделять деньги, ну что тут поделаешь! Неинтересно деньги платить за какие-то экспертные работы. Вот за работы по подъёму лодки – это пожалуйста, а на каких-то покойников – ни-ни!

Завтра должны появиться погибшие из 5-бис отсека. Эти тоже должны быть целыми, а потом пойдут фрагменты. Вот тогда покувыркаемся!

31 октября 2001 года, среда

День прошёл в скорбном, но необходимом труде. Осмотр, вскрытие, работа с документами, выход на конкретную личность и, наконец, работа с опознавателями. Вот по такому кругу мы ходим от заката до рассвета.

Что было интересного. Попробую изложить пунктирно – на большее нет времени.

Итак, первое. Перевернулась машина с «грузом-200». Слава Богу, все живы (за исключением «груза-200»), а дело было за маленьким. Ещё бы чуть-чуть, и работы нам могло прибавиться. С утра все были чрезвычайно возбуждены этим происшествием, потому что его подали под рубрикой «Монахов разбился», потом – «Монахов перевернулся». Только мудрый А.С. Сарибегов до конца сомневался в достоверности подобных известий по той причине, что «Монахов круглый, он не мог перевернуться».

Второе. Начали подъезжать родственники погибших. Была вдова Байбарина, вдова и отец Мурачёва. С последними случился казус – совершили ложное опознание. Ещё раз убеждаюсь, что «опознаватель – тоже человек». Нельзя вести его к трупу прямо с поезда, да ещё ночью. Ничего, утром подправим, так как есть ещё кандидаты на эту фамилию.

После обеда А.И. Цынаков воевал с журналисткой по имени Роза Цветкова. Её привёз А.А. Майоров, как бы по заданию сверху. Поскольку вопрос с пресс-службой Северного флота согласован не был, даме было отказано решительно и однозначно. Есть шанс, что появится публикация не о героическом труде экспертов, а о воинском фанатизме начальника Североморского госпиталя, который пригрозил в случае неповиновения «положить её на снег» – излюбленный прием всех караульных. Впрочем, нам не привыкать. В прошлом году мы всё это проходили.

Не перестаю хвалить себя за предусмотрительность. Если бы не Алла Тронина, сосала бы следственная группа лапу, а не проводила опознание. У неё это так артистично получается, что даже донельзя «отмороженные» следователи начинают что-то понимать в этой жизни.

Третье. Постепенно тела погибших отбывают к местам захоронений. Это сейчас самое главное. Пока нет никаких «рекламаций».

С большим трудом произошло опознание тела Безсокирного. Мать давно его не видела и долго не могла вспомнить содержание татуировки, но потом всё случилось. К сожалению, сначала он разрабатывался как Тылик, но родственники того сразу и категорически не признали как раз по татуировке.

Почти сразу узнали тело Васильева (мать и брат).

Во второй половине дня в госпиталь приезжал вице-премьер И.И. Клебанов. Пошатнулось здоровье от напряжения. Местные врачи ему помогли. Он при этом признался в любви к Санкт-Петербургу и посетовал, что не может провести в таком замечательном госпитале хотя бы несколько дней.

…А вот с Мурачёвыми завтра придётся продолжить работу. Попробую показать им записную книжку одного из «неизвестных». Может быть, почерк наведёт их на нужные мысли. Завтра – первый день последнего месяца осени 2001 года.

1 ноября 2001 года, четверг

Работа, работа и ещё раз работа… Ничего к этому не прибавить и не убавить. Начали приезжать родственники. Это и хорошо и плохо одновременно. Хорошо, потому что среди них, как правило, мы находим самых достоверных опознавателей, а плохо, потому что иногда они не видят очевидного из-за своего эмоционального настроя.

Так случилось и с Мурачёвыми. Вечером им всё нравилось, а утром появились сомнения. Пришлось показать им записную книжку, извлечённую из кармана одежды другого тела. Почерк им показался знакомым и в конце концов они изменили своё «опознавательское» решение и признали того, кого нужно.

А вот мать Пшеничникова почти не сомневалась, и это опознание я смело могу записать в свой личный актив.

Не было особых проблем и с Васильевым. Точнее, они не появились наутро.

Кроме всего прочего, сегодня случилось то, чего я ещё в этой жизни не видел, а именно: вдова Байгарина подарила Алле Анатольевне букет цветов. Это признание – иначе не скажешь.

Кабинет Цынакова – настоящий «штаб революции». Кого здесь только нет! И следователи, и опознаватели, и представители воинских частей, и родственники погибших, и мы – эксперты. Каждому нужно уделить внимание или хотя бы выделить место. Как Александр Иванович ещё умудряется госпиталем руководить, остаётся только удивляться.

Сегодня нас покинули Ген. прокурор В.В. Устинов и 1-й зам. Главного военного прокурора Ю.П. Яковлев. Это означает, что напряжение, не связанное с нашей основной деятельностью, несколько уменьшится.

На прощанье сфотографировались с Яковлевым.

Плотно работаю с бывшим старпомом «Курска» Михаилом Юрьевичем Коцегубом. Его помощь неоценима.

2 ноября 2001 года, пятница – 4 ноября 2001 года, воскресенье

Наша деятельность постепенно приобрела стабильный характер. Опознанные «уходят» довольно быстро, однако намечается некоторый спад. Семь тел вот-вот «зависнут». Самое обидное, что среди них есть и визуально опознаваемые, и те, кто при жизни очень предметно занимался своими зубами. Первое столкновение с недостатком информации.

Начинаем рассылать отдельные поручения по регионам, собирать информацию от родственников по телефону. Несколько дней будет идти накопление базы данных, а потом снова ожидается «прорыв». А пока за три дня можем похвастаться только прикомандированным А.Ю. Борисовым.

В воскресенье вообще наступило затишье: никого не установили, никого не привезли и никого не отправили. Выходной день в полный рост.

5 ноября 2001 года, понедельник

Лёд тронулся! Сегодня «посыпалось как из мешка»! Сначала достоверно вычислили Анненкова, а потом (наконец-то!) разобрались с № 20, который уже все мозги нам «вывихнул» своими необычными коронками и другими стоматологическими прибамбасами. Оказался – доктор А.Б. Станкевич. А ведь его извлекли давным-давно. Вот что значит неправильная информация по зубной формуле. Тем более обидно, что наш патологоанатом С.Ю. Шпанов учился с ним вместе 7 лет! А про зубы новостей не имел – помнил, что должен быть скол коронок, но то, что на их месте уже больше года стоит фарфор, не знал.

Завтра будем отрабатывать мичмана Самоварова и матроса Коломийцева. Эти должны «уйти» точно. Есть кандидаты и на другие тела.

Начались парадоксы опознания. Сегодня мать и сестра хотели опознать матроса Витченко при том, что предложенный для опознания труп был короче на 12 см. Пришлось вмешаться и «поставить шлагбаум» – то есть прервать процедуру опознания по причине неадекватного поведения опознавателей…

Вечером в течение получаса отметили день рождения Шамиля Шамшутдинова. Быстренько так, по-походному. Серьёзно, может быть, отметим по окончании всего мероприятия.

В пятницу планируем разъезжаться, ибо в лодочных работах намечается пауза. Многим уже сейчас нечего делать. Соберёмся потом, когда снова пойдут тела и фрагментированные останки.

6 ноября 2001 года, вторник

Коломийцев действительно «ушёл». Приехал его отец, который растил его с младенчества без матери. Это позволило узнать останки по мелким признакам, не ведомым сослуживцам. А вот Самоваров «завис». Приехали его отец с матерью и сообщили, что у Яши должен быть рубец после аппендэктомии. Увы, на «подозреваемом» такого рубца не наблюдалось.

Зато удалось вычислить Витченко. Это и был тот самый «тридцатый», которого никто не хотел узнавать. Всё встало на свои места, когда стало ясно, почему у него длинные волосы и всякие непонятные предметы в карманах, которые коку ну никак в его деятельности не нужны. Просто мама просила его отрастить волосы перед «дембелем», а в обычной жизни он любил собирать всякие предметы.

С утра появилась вдова доктора Станкевича Марина. Узнала его сразу, показала кольца, которые им сделали на свадьбу по заказу. Это было впечатляющее зрелище: одно кольцо с пальца вдовы, другое – из пакетика с вещественными доказательствами. После целого года разлуки эти кольца тихо звякнули и вновь оказались рядом, как когда-то на руках у супругов. Такая вот встреча обручальных колец на столе у следователя.

А вечером приехала его мама и, не поверив невестке, сама отправилась на опознание, которое прошло без осложнений, однако полночи она у нас «скушала» разговорами и вопросами. Увы, такова наша профессиональная судьба, сетовать не приходится, ибо любое желание матери погибшего подводника обсуждению не подлежит.

Нервы у всех на пределе, и это понятно. Чем ближе к окончанию этапа, связанного с установлением личности относительно сохранившихся тел, тем чаще наш А.И. Цынаков вспоминает, что он начальник госпиталя, а не заместитель начальника временного судебно-медицинского комплекса. Это естественно, поэтому хочется завершить первый этап эпопеи 2001 года на мажорной ноте. Особенно печальными вернулись наши товарищи с осмотра лодки, куда их свозил вице-адмирал Ю.И. Бурцев. Я не поехал, незачем перегружать себя избыточной негативной информацией.

Сегодня нас покинул И.А. Толмачёв, который поездом выдвинулся в Питер. У него впереди ещё много оформительской работы.

Завтра уже 7 ноября, когда-то всеми любимый праздник. Теперь же это просто красная выщерблина в календаре.

7 ноября 2001 года, среда

Никаких профессиональных «побед» на сегодня не планировалось, но они всё-таки случились. Видимо, сработал закон перехода количества в качество.

С утра оставалось четверо неизвестных, и вдруг в одном из них приехавшая мать узнаёт старшего лейтенанта Панарина. Причём так уверенно, что и возразить ей нечего. Это был номер 60, который вызывал у нас определённые сомнения. Мать его звали Лидия Михайловна, она держалась очень мужественно, что всегда заставляет наворачиваться слёзы на глаза. Одна из немногих, кто сказал нам спасибо от чистого сердца. Я даже обнялся с ней, как с родным человеком.

Затем наш «пасьянс» сошёлся на 27 номере. Будем его показывать, как старшего лейтенанта Узкого. Многое свидетельствует об этом.

В середине дня вспомнили, что сегодня праздник. Поздравили друг друга – и дальше работать. После обеда предпоследний из 56 извлечённых из лодки начал «вырисовываться» как матрос Боржов. Завтра будем вызывать родственников.

«Дорогие» моему сердцу СМИ сегодня вообще о нас даже не упомянули. Зато вчера ошарашили оценочной фразой: «Извлечено 56 тел и всего лишь 48 из них опознаны». Хотел бы я на часок поиметь в подчинении этого автора, у которого родилась сентенция «всего лишь». Впрочем, что на них обижаться. Убогих у нас во всех областях жизни хватает, почему же их не должно быть в СМИ? Тем более, им за это платят.

Следователи в глубокой депрессии, хотя работать стали объективно лучше. Наш судебный психолог говорит, что им потребуется серьёзная психологическая реабилитация. Но это всё потом. А сейчас на лодке идёт подготовка к дальнейшему продвижению. Убирают завалы, в том числе и взрывчатые вещества. Возможно, через неделю появится новая работа.

После обеда решил немного поспать и проспал до вечера.

8 ноября 2001 года, четверг

С утра приехали родственники тех, чьи тела вряд ли будут обнаружены. В лучшем случае – в виде мелких фрагментов. Это были мать Тылика Надежда Павловна, матери мичманов Рузлёва и Козырева. Принесли много ценной медико-криминалистической информации и фотографий. Если бы следственная группа всё это собрала сразу, работать было бы в тысячу раз легче, но не приучены наши следователи работать там, где можно не работать.

Успешно прошло опознание старшего лейтенанта С.В. Узкого. Его опознавал отец Василий Леонидович. Он долго сомневался, просил повернуть труп, искал рубцы там, где их заведомо не было видно, но в результате признал в обезображенном подводнике своего сына.

Остались два тела – матрос Боржов, которого завтра можно будет показывать сослуживцам, и полуразрушенное тело (предположительно, старший лейтенант Коробков), по поводу которого нам назначена идентификационная экспертиза.

Завтра начинаем разъезжаться. Утром нас покидают питерские товарищи: Капустин и Иваненко, а также В.А. Ляненко, которому надо оказаться в Москве в первой половине дня. А вечером снимутся с мест и все остальные. Единым вечерним рейсом полетим в столицу белокаменную. Местные доктора от нас немного отдохнут. Немного, потому что, когда появятся фрагментированные останки из 2-3-го отсеков, наша встреча состоится снова.

Наш судебно-медицинский комплекс пока разбирать не будем – мало ли, как сложится, глядишь и понадобится.

Весь день командование Северного флота просило у А.И. Цынакова гроб взаймы. Дело в том, что у них умер офицер, и его нужно было срочно отправлять к месту захоронения за пределы флота, а гробов и цинков срочно найти не удалось. Однако Александр Иванович проявил принципиальность и твёрдо стоял на позиции, что гроб – это не объект для торгов и что он ему самому нужен. Так, по-моему, ничем это дело и не кончилось. Не дал он своему командованию гроб взаймы.

Михаил Юрьевич Коцегуб подарил мне две памятные фотографии. Одна из них – фото «КУРСКА», идущего в надводном положении. На ней он сделал надпись «Спасибо! И низкий Вам поклон…» Убежден, что он имел в виду всех судебно-медицинских экспертов, принимавших участие в этих событиях. Повешу эти фото на стену в кабинете, как самую дорогую награду.

9 ноября 2001 года, пятница

Сегодня уезжаем домой. Остался неопознанным только один целый труп, предположительно – матрос Боржов. Если всё пойдёт удачно, с ним справятся и без нас. А голову одного из фрагментированных мы забираем с собой в Москву. Надо же хоть одну идентификационную экспертизу сделать.

Все прощались с нами очень тепло и по несколько раз. А.И. Цынаков подарил всем по вымпелу своего госпиталя и праздничному буклету.

А.С. Сарибегов очень волновался, что с нами в коробке едет чья-то отрезанная голова. К тому же её не очень хорошо упаковали, и запах выдавал свойство багажа. Все его успокаивали, что подобные вещи случались и раньше, и в конце концов успокоили.

Монахов под конец решил всех повеселить и для поездки в аэропорт выделил «Уазик»-буханку с табличкой «ГРУЗ-200». Слабонервные в ней ехать отказались.

Время до рейса скоротали в уже знакомом кафе. Евгений Вячеславович Монахов говорил красивые тосты, светился гостеприимством и звал всех на следующий год приехать собирать грибы.

Первый раз пришлось лететь из Мурманска в ТУ-134. Разницы вроде бы никакой, но полёт выдался нервным. Сначала начало сильно болтать, нас даже предупредили, чтобы мы не волновались, – всё по плану. А потом какая-то сумасшедшая начала бегать по рядам и требовать, чтобы никто не закрывал глаза. Одному закрывшему тут же на плешь была вылита минеральная вода. Стюардессы проявили олимпийское спокойствие и никаких радикальных мер к скандалистке не приняли. По этой причине она ещё несколько раз убегала со своего места и пыталась привлечь всеобщее внимание. В конце концов всё окончилось очень даже благополучно, и мы коснулись шасси взлётной полосы аэропорта «Шереметьево-1».

Вторая фаза нашей эпопеи завершилась…

Перелистываю страницы своего старого дневника, и сердце немного щемит и сбивается с привычного ритма. Вот уж действительно, «как молоды мы были!..» Сколько потом пришлось всего испытать, сколько пережить! Враги перестали быть врагами, друзья – друзьями. Те, с кем делил радости и горести, – предали. За сделанное для конкретных людей добро последовала стандартная расплата – чёрная неблагодарность, порождённая завистью и клеветой.

Увы, правильно говорят, что прожитые годы делают нас мудрее, но эта мудрость не радует, ибо взамен мы теряем что-то очень для нас дорогое, неповторимое и важное.

Каждый из героев моего дневника потом пошёл своей профессиональной и жизненной дорогой. Не каждому из них я теперь подам руку при встрече…

…Трагически сложилась и судьба Михаила Юрьевича Коцегуба. На его долю выпали ещё не одни испытания, связанные со службой на флоте, но это уже совсем другая история – слава Богу, что он сейчас жив и здоров.

И всё же, вспоминая те непростые дни, понимаешь одно – в тяжёлый, можно сказать, критический момент для нашей службы никто не думал о себе или своём благополучии, здоровье, карьере. Все были единым сплочённым коллективом, перед которым не могло быть никаких препятствий в достижении поставленных целей.

И за это я готов еще и еще раз повторить: «Спасибо! И низкий Вам поклон…»

Цветная вкладка

С.М. Киров

Фуражка С. М. Кирова (вид слева). Видны участки пропитывания ткани кровью и помарки крови

Фуражка С. М. Кирова (вид справа)

Фуражка С. М. Кирова (вид внутри). Следы крови в виде пропитывания и помарок

Фуражка С. М. Кирова (вид сзади)

Входное пулевое огнестрельного повреждения на наружной поверхности левой части заднего отдела околыша фуражки С. М. Кирова

Направление пулевого канала в околыше фуражки С. М. Кирова (сверху книзу под углом 45°) в вертикальной плоскости

Фрагмент изнаночной поверхности нижнего белья С. М. Кирова (кальсон) при исследовании в фильтрованных ультрафиолетовых лучах. Характерная для пятен спермы яркая голубая люминесценция

Микрофото. Препарат из пятна на белье С. М. Кирова. В поле зрения видны целые сперматозоиды

Мильда Драуле и Леонид Николаев

Яков Джугашвили

Царская семья

Я. М. Юровский – комендант Дома Ипатьевых

Репродукция типографского издания фотоснимка восточной стены комнаты II нижнего этажа дома инженера Н. Н. Ипатьева, располагавшегося по Вознесенскому проспекту Екатеринбурга. Фотоснимок комнаты был выполнен судебным следователем по особо важным делам при Омском окружном суде Николаем Алексеевичем Соколовым в апреле 1919 года

Репродукция типографского издания фотоснимков южной и западной стен комнаты II нижнего этажа дома инженера Н. Н. Ипатьева

Дом Ипатьева. 1928 год. Первые два окна слева и два окна с торца – комната царя, царицы и наследника. Второе окно с торца – комната великих княжон. Внизу под ней – окно подвала, где были расстреляны Романовы

Подвал дома Ипатьевых

Схематическое изображение локализации огнестрельных повреждений в комнате II нижнего этажа дома инженера Н. Н. Ипатьева (вид на восточную стену)

Экспертная реконструкция обстоятельств расстрела членов императорской семьи и её окружения в ночь с 16 на 17 июля (нового стиля) 1918 года в комнате II нижнего этажа дома инженера Н. Н. Ипатьева (версия Я. М. Юровского) – вид сверху.

1 – Алозий Егорович Трупп; 2 – Иван Михайлович Харитонов; 3 – Евгений Сергеевич Боткин; 4 – Алексей Николаевич Романов; 5 – Николай Александрович Романов; 6 – Анна Степановна Демидова; 7 – Ольга Николаевна Романова; 8 – Мария Николаевна Романова; 9 – Татьяна Николаевна Романова; 10 – Анаставия Николаевна Романова; 11 – Александра Федоровна Романова

Экспертная реконструкция обстоятельств расстрела членов императорской семьи и её окружения в ночь с 16 на 17 июля (нового стиля) 1918 года в комнате II нижнего этажа дома инженера Н. Н. Ипатьева (версия П. С. Медведева) – вид сверху.

1 – Алозий Егорович Трупп; 2 – Иван Михайлович Харитонов; 3 – Евгений Сергеевич Боткин; 4 – Алексей Николаевич Романов; 5 – Николай Александрович Романов; 6 – Анна Степановна Демидова; 7 – Ольга Николаевна Романова; 8 – Мария Николаевна Романова; 9 – Татьяна Николаевна Романова; 10 – Анаставия Николаевна Романова; 11 – Александра Федоровна Романова

Экспертная реконструкция обстоятельств расстрела членов императорской семьи и её окружения в ночь с 16 на 17 июля (нового стиля) 1918 года в комнате II нижнего этажа дома инженера Н. Н. Ипатьева (версия Г. П. Никулина) – вид сверху.

1 – Алозий Егорович Трупп; 2 – Иван Михайлович Харитонов; 3 – Евгений Сергеевич Боткин; 4 – Алексей Николаевич Романов; 5 – Николай Александрович Романов; 6 – Анна Степановна Демидова; 7 – Ольга Николаевна Романова; 8 – Мария Николаевна Романова; 9 – Татьяна Николаевна Романова; 10 – Анаставия Николаевна Романова; 11 – Александра Федоровна Романова

Экспертная реконструкция обстоятельств расстрела членов императорской семьи и её окружения в ночь с 16 на 17 июля (нового стиля) 1918 года в комнате II нижнего этажа дома инженера Н. Н. Ипатьева [версия М. А. Медведева (Кудрина)] – вид сверху.

1 – Алозий Егорович Трупп; 2 – Иван Михайлович Харитонов; 3 – Евгений Сергеевич Боткин; 4 – Алексей Николаевич Романов; 5 – Николай Александрович Романов; 6 – Анна Степановна Демидова; 7 – Ольга Николаевна Романова; 8 – Мария Николаевна Романова; 9 – Татьяна Николаевна Романова; 10 – Анаставия Николаевна Романова; 11 – Александра Федоровна Романова

Экспертная реконструкция обстоятельств расстрела членов императорской семьи и её окружения в ночь с 16 на 17 июля (нового стиля) 1918 года в комнате II нижнего этажа дома инженера Н. Н. Ипатьева (версия А. А. Якимова) – вид сверху.

1 – Алозий Егорович Трупп; 2 – Иван Михайлович Харитонов; 3 – Евгений Сергеевич Боткин; 4 – Алексей Николаевич Романов; 5 – Николай Александрович Романов; 6 – Анна Степановна Демидова; 7 – Ольга Николаевна Романова; 8 – Мария Николаевна Романова; 9 – Татьяна Николаевна Романова; 10 – Анаставия Николаевна Романова; 11 – Александра Федоровна Романова

Экспертная реконструкция обстоятельств расстрела членов императорской семьи и её окружения в ночь с 16 на 17 июля (нового стиля) 1918 года в комнате II нижнего этажа дома инженера Н. Н. Ипатьева, основанная на результатах исследований, выполненных в рамках настоящей комиссионной ситуационной судебно-медицинской экспертизы (вид сверху).

1 – Алозий Егорович Трупп; 2 – Иван Михайлович Харитонов; 3 – Евгений Сергеевич Боткин; 4 – Алексей Николаевич Романов; 5 – Николай Александрович Романов; 6 – Анна Степановна Демидова; 7 – Ольга Николаевна Романова; 8 – Мария Николаевна Романова; 9 – Татьяна Николаевна Романова; 10 – Анаставия Николаевна Романова; 11 – Александра Федоровна Романова