Текст книги "Наряд, сука, – дело святое!"

Глава 11
С мечтой о небе

Утро выдалось на редкость приятным – тёплым и солнечным. Пораньше выйдя из дома, я решил пройтись до работы пешком. Времени было навалом, спешить мне было некуда, и я сколько угодно мог наслаждаться ласковыми лучами утреннего солнышка.

Стоя на перекрёстке в ожидании зелёного сигнала светофора, я сделал ошеломляющее открытие. Я понял, почему великие люди были великими. Как я это понял? Очень просто, я прочитал мемориальную доску на одном из домов: «В этом доме жил и работал…», ну и так далее. Вот в этом-то все и дело! Вот именно тут та самая собака и зарыта! Великие, они на работу не ходили, они ладили ее дома, просто сидели по своим домам и творили великие дела.

На некоторое время от великих открытий меня отвлекает забавная старуха, которая с клюкой в одной руке и тележкой для перекатывания тяжестей в другой ловко лавировала в плотном потоке транспорта и при этом грязно и совсем нелитературно материлась на водителей.

Можно подумать, будто это они нагло прут на красный свет, а не она. Вообще-то я очень люблю стариков начала третьего тысячелетия. Они совсем другие, не те, что были в пору моего детства. Ну разве можно представить себе старика конца семидесятых прошлого столетия, рыбачащего на набережной реки в майке с надписью на спине: «На вопрос „Клюёт?“ отвечаю: „Пошёл на х…!“»?

А дед, которого с приятелями мы встретили на стриптизе!

– Дед, ты здесь зачем?

– За эстетикой, милок, за ней, родимой! Вот смотрю на этих девок и понимаю, сколько я упустил в жизни! А ты о чём подумал?

В общем, на работу я пришёл в прекрасном расположении духа. Лёха сидел в кабинете и с кислой физиономией, смотрел по телевизору клип группы «ВИАгра».

– Лёха, ты чё, на лимон сел?

– Почему?

– Ну лицо у тебя какое-то кислое.

– Не! Я переживаю!

– А что такое?

– Была в «ВИАгре» деваха вот с такой нечеловеческой грудью. – Лёха растопыривает руки, демонстрируя размер груди любимой певицы. – Просто в экран не помещалась. А теперь её нет!

– Проблема!

– Ещё какая!

В принципе нечеловеческая грудь называется «вымя», но об этом я Лёхе говорить не стал, а то ещё подумает, что я подозреваю его в зоофилии.

– Тебя это, серьёзно, тревожит?

– Нет, тревожит меня другое. Если бы у счастливых людей из жопы валил дым, как бы это отразилось на экологии?

– Если тебя интересует моё мнение, то я полагаю, экология стала бы лучше.

– Вот оно как! Да ты, батенька, пессимист! Ты не веришь ни в светлое будущее, ни в простое человеческое счастье!

Звонок телефона не даёт Лёхе возможности развить вширь свою глубокую мысль.

– Прачечная, – говорит Лёха, снимая трубку. Спустя некоторое время он протягивает трубку мне: – Это тебя.

– Савранский.

– Здорово, Михалыч! Готовь бабки! – слышу я в трубке вкрадчивый голос своего человека, он же – барабан{ Барабан (жаргон) – осведомитель.}.

– За что, осмелюсь спросить?

– За адрес сожительницы Галиахметова. Записывай: Екатеринбургский проспект, дом 62, квартира 141. Квартиру она снимает, живёт с ребёнком.

– Хорошо.

– Хорошо-то оно, хорошо, только ты не спеши бросать трубку, дослушай. Галиахметов там не живёт.

– Тогда позволь уточнить, за что же тебе платить деньги?

– А вот за что! Почти каждый день примерно около двенадцати дня он приходит во двор гулять с ребёнком.

– Это точно?

– Век воли не видать!

Оснований не верить своему человеку у меня нет. Человек этот работает за деньги, сдельно, так сказать, и оплата производится по конечному результату.

– Ладно, проверим!

– Проверяй. Слушай, Михалыч, а почему Лёха в телефон отвечает «прачечная»?

– Потому что здесь мы занимаемся тем, что очищаем от скверны души всяких смрадных гадов и смываем грязь с имён невинных.

– Вот это ты сказанул!

– Сам удивлён! Ладно, пока. Завтра позвони. – Я кладу трубку.

– В следующий раз скажу «философский факультет духовной семинарии», – хмыкает Лёха.

Взглянув на часы, я решаю, что на место лучше выехать пораньше. Двор мне незнаком, надо провести рекогносцировку и выбрать место для наблюдения. Лёха со мной поехать не может, а остальные задействованы на мероприятии по профилактике квартирных краж, и где они болтаются с шести утра, одному Богу известно.

Сменив на служебной «пятёрке» номер с синего милицейского на гражданский белый, я отправляюсь в путь.

Галиахметова мы ищем давно, естественно за совершение убийства. И даже один раз его задерживали, но он обманул молодых сотрудников: назвался чужим именем, попросился сходить в туалет и смылся в неизвестном направлении. Сколько мы его после этого ни искали, успехи наши были равны нулю. Как в воду канул! Пацанов в случившемся я не виню. Виноват, в первую очередь, я, потому что плохо обучал и позволил им обвести себя вокруг пальца. Но как бы там ни было, Галиахметова мы не можем отловить уже четвёртый месяц.

Искомый двор представляет собой бетонный колодец, зажатый между пятиэтажками поры хрущёвского расселения коммуналок. Несколько чахлых деревцев по краям двора да посередине пара детских грибочков, качели, бум, беседка и песочница. Оставаться незамеченным в таком дворе более пятнадцати минут невозможно. Оглядываясь по сторонам в поисках укрытия, я заметил карапуза лет полутора или двух, копошащегося в песочнице. Маленький человечек с упорством Шлимана{ Шлиман Генрих – знаменитый немецкий археолог-самоучка, первооткрыватель и исследователь Трои.} красным пластмассовым совочком ковырял спрессованный до плотности бетона песок. Сидящая рядышком в беседке молодая тётка, болтая по сотовому телефону, старается не замечать призывных взглядов малыша. Карапуз тяжело вздыхает, понимает, что помощи ему ждать неоткуда и, скорее всего, бессмысленно, поэтому, ещё раз обречённо вздохнув, малыш продолжил своим красным совочком ковырять «песок».

Ещё раз оглядев двор, прихожу к выводу, что в данной ситуации лучше всего руководствоваться золотым правилом: чтобы оставаться незамеченным, надо быть в центре внимания. Тем более при этом мне выпадает редкая возможность сделать что-то хорошее, и грех упускать такую возможность. Порывшись в багажнике служебной машины, я среди разного нужного и ненужного хлама откопал искомое – старую сапёрную лопатку.

– Ну что, Данила-мастер? Не выходит каменный цветок? – спрашиваю я у малыша, подходя к песочнице. Малыш отрицательно качает головой, давая мне понять, что совсем не выходит.

– Не беда! Сейчас мы поправим это дело. – С этим словами я воткнул лопатку в песок. С металлическим звуком лопатка от песка отскочила. Это означает, что просто так песок сдаваться не собирается и работа предстоит мне хоть и приятная, но нелёгкая. Как мне показалось, малыш посмотрел на меня не только с интересом, но и с нескрываемым сарказмом.

Работа закипела. Минут через пятнадцать я внутренне проклинал всё на свете. По спине и лицу у меня струйками стекал пот.

– Ой, какой дядя молодец! Скажи ему спасибо!

Вокруг песочницы начали собираться женщины с детьми. Они здоровались со мной, потому что им и в голову не могло прийти, что я совершенно чужой человек, не имеющий к их двору ровным счётом никакого отношения. И что, находясь в этом дворе, я решаю совершенно иные задачи, с песочницей совсем не связанные, ну если только как способ замаскировать своё присутствие. Не скрою, то, что местные аборигены принимают меня за своего, меня вполне устраивало, значит, и Галиахметов, если он появится, примет меня за местного.

Спустя некоторое время, скрипнув тормозами, неподалёку от места моих трудовых подвигов остановился крутой «мерседес». Из машины вышел хорошо одетый импозантный мужчина в сопровождении здоровенного водителя-охранника или охранника-водителя. Впрочем, не вижу разницы. Так вот, заметив оживление возле песочницы, мужчина решил разобраться в ситуации и направился в нашу сторону.

– Дворник, – то ли спросил, то ли назначил меня на должность мужик.

Я отрицательно покрутил головой.

– Точно не дворник?

Я кивнул.

– Вот просто так взял и перекапываешь песок для детей?

Я снова согласно кивнул.

– Молодец! – похвалил мое рвение мужик. А дальше последовал довольно неожиданный ход в стиле Марка Твена: – Дай-ка сюда лопату!

Я удивленно взглянул на мужика. Тот, поймав мой взгляд, от высказанного предложения не отказался, но слегка изменил формулировку:

– Дай покопать! – И быстро добавил: – Моему водителю. Вася, возьми инструмент.

Вася сильно удивился, но спорить поостерёгся, видимо зарплата не позволяет. Сбросив пиджак, он взял у меня лопатку, и работа закипела пуще прежнего. Спустя некоторое время к песочнице подтянулись и другие мужики, из местных. Лопатка переходила из рук в руки, общее настроение было приподнятым, шутили, посмеивались друг над другом. В конце концов не выдержал даже импозантный мужик, скинул пиджак и взял в руки лопатку.

В этой кутерьме происходили и другие, в том числе и малопонятные, события. Так, одна мамаша, обращаясь непонятно к кому, а вернее, делая вид, что разговаривает со своей дочкой, произнесла фразу:

– Дядя устал! Пригласи его к нам домой попить чаю.

Справедливо полагаю, что меньше всего в этот момент ребёнку хотелось тащиться домой, чтобы поить чаем какого-то чужого, приглянувшегося маме дядю. Совсем наоборот, ребёнок всей душой рвался в песочницу. Но маманя проявила недюжинную настойчивость. Видимо решив в доску заколебать ребенка, она, наклонившись, зло прошипела:

– Ну!

Вот не на шутку приспичило тётке! Прям спасу нет! Куда катится мир?!

Лица ребёнка мне не видно, потому что от меня его отделяет впечатляющих размеров зад этой доброй женщины – её мамы. Её круп, обтянутый брюками из тонкой полупрозрачной ткани, будоражит у меня в душе, самые тягостные эротические предчувствия. Так и хочется брякнуть что-нибудь вроде: «Избушка, избушка! Повернись ко мне передом, а к лесу задом. А ещё лучше, вали отсюда».

Однако я понимаю, что сейчас это будет неуместно и потому с трудом, но сдерживаюсь.

Увлечённый этим происшествием, я не заметил, как появился Галиахметов.

Если бы я писал крутой детектив, а не честную хронику убойного отдела, то предполагаемое развитие событий должно было бы быть таким.

Галиахметов, подходя к дому и видя образовавшуюся у песочницы толпу, кричит: «Эй вы! Искатели сокровищ! Вы ещё долго будете в ящике с песком рыться, как коты помойные? А то я сейчас сюда с ребёнком гулять приду».

Возможно, это была шутка, но присутствующим, по сюжету, она должна сильно не понравиться. Особенно Васе, он как раз в это время должен держать в руках лопатку. Взглянув на лопатку, потом посмотрев на свои натруженные руки и сложив что-то несложное в своей необремененной интеллектом голове, он, воткнув инструмент в песок, должен встать и треснуть нахала в лоб кулаком. Перевернувшись в воздухе, Галиахметов как подкошенный, обрушивается на землю.

«Кто-нибудь медицинское образование имеет?» – должен спросить Василий.

«Ветеринарное», – как честный человек обязан признаться я…

Но ничего подобного не происходит. Галиахметов спокойно подходит и просит лопатку. Ему её подают, и он начинает, как и все, перекапывать песок. Я иду к машине и из бардачка достаю наручники. Вернувшись к песочнице, я прошу у Галиахметова лопатку. Он протягивает её мне, а я на его протянутую руку с невозмутимым видом накидываю наручник и, резко заведя ему руку за спину, защёлкиваю второе кольцо на другой руке:

– Пошли.

Вот и всё.

Присутствующие, с увлечением продолжая рыться в песочнице, так и не успевают сообразить, что произошло. Только тётка с толстой попой с печалью смотрит нам вслед, из чего я делаю вывод, что на чай должен был попасть именно я. Наверное, надо будет сказать Галиахметову спасибо. Потом как-нибудь.

Во дворе РУВД меня ждёт неприятный сюрприз. Два ушлых паренька на эвакуаторе грузят мою старенькую «девяточку», которая вторую неделю со сломанным сцеплением отдыхает во дворе нашей конторы. Причина, по которой моя «девятка» впала в немилость, проста и незатейлива: нашего старшину в этот день посетила тяга к прекрасному – приспичило ему побелить бордюр во дворе РУВД. И надо же такому случиться, что непреодолимым препятствием на пути реализации его благих намерений встала моя поломанная машина, о чём он незамедлительно донёс начальнику РУВД. Последний, не мудрствуя лукаво, распорядился вызвать эвакуатор и ликвидировать «эту рухлядь с территории двора, к чёртовой матери».

Не могу сказать, что столь пренебрежительное отношение к моей, пусть и поломанной, но всё равно моей собственности, к тому же немало сделавшей для обуздания преступности в этом районе, меня глубоко задело. Порывшись за пазухой, я извлекаю на свет божий железный аргумент, мой табельный пистолет Макарова. Умело оперируя добрым словом и имеющимся у меня «аргументом», консенсус с ребятами с эвакуатора я нахожу довольно быстро. Расстаемся мы почти друзьями, предварительно перетащив мою машину в безопасное место. Безопасным это место остаётся, по крайней мере до тех пор, пока нашего старшину неожиданно не осенит светлая мысль вырыть во дворе нашего РУВД бассейн и запустить в него золотых рыбок.

Сдав Галиахметова в дежурную часть, я поднимаюсь в свой кабинет и обнаруживаю, что там царит необыкновенное веселье. Ну примерно, как на картине «Запорожские казаки пишут письмо турецкому султану».

– Осмелюсь спросить, чем вызвано такое веселье?

– А, Михалыч! Ты как раз вовремя! Письмо пишем, решили Макса отправить в полёт, – с этими словами Лёха протягивает мне пачку сигарет.

Прищурившись, читаю на пачке: «Прими участие в конкурсе и выиграй полёт на МиГ-29».

Понятно! Всем хорошо известна страсть Макса к небу. Он и с парашютом прыгает, и в планерную секцию записался. А тут такой случай!

– Так, а в чём проблема?

– Проблема в том, что надо написать письмо, почему именно Макс достоин выиграть полёт на МиГ-29.

– И всё?

– И всё!

– Садись, пиши!

Труд коллективного творчества сотрудников убойного отдела Вятского РУВД по воплощению идеи запуска Макса в полет.

Сочинение на тему: «Почему именно я достоин совершить полёт на сверхзвуковом самолёте МиГ-29»

Курю я давно, можно сказать с самого детства! А детство моё закончилось лет в семь, но это я отвлёкся, так вот, дым, выпускаемый из ноздрей, напоминает мне кучевые облака. Из-за этого меня не приняли в лётное училище, вернее, не из-за этого, а из-за дырок в лёгких, образовавшихся от моей любви к курению. Но это не перечеркнуло моей любви к небу и, продолжая ползать по земле, я не теряю надежду и живу мечтой о небе, потому что, когда у человека есть мечта, у него появляются крылья.

Вот тут некоторые утверждают, что перед полётом каждому пилоту в задницу втыкают клизму. И хотя, признаться честно, такая перспектива меня не радует, я понимаю, что в полёте может случиться всякое, и от неожиданности или с непривычки новичок легко может загадить кабину боевой машины. Поэтому я принял волевое решение и хотя до окончания конкурса ещё более двух месяцев, я ежевечерне вставляю себе клизму, закаляя свою волю, и готовя себя к полёту своей мечты.

Несомненно, что при всех моих достоинствах шансы на выигрыш в конкурсе у меня ничтожно малы. Тогда включите меня в розыгрыш DVD-плеера с TFT-экраном, чтобы долгими зимними ночами я мог любоваться по нему красотой голубого неба. А если и это невозможно, тогда пришлите мне обещанную вами за пять вкладышей железную фляжку, чтобы, перелив в неё водку, я мог залить горе от своей несбывшейся мечты. Но если и фляжки закончились, то пришлите мне ручку с синими чернилами, потому что свою я всю исписал, сочиняя вам письмо. Этой авторучкой я напишу письмо на адрес другой фирмы, они разыгрывают тостер.

Я выиграю тостер, буду жрать чёрствый жареный хлеб, ставить клизмы и мечтать о небе. А вам будет стыдно, и вы умрёте в страшных муках от угрызений совести, что пожопились и не отправили меня совершить героический полёт на МиГ-29!

С мечтой о небе, Макс.

Закончив письмо, мы вложили в конверт пять вкладышей от сигарет указанной марки и, посоветовав Максу прикупить клизму, решили с устатку попить чайку.

Но сбыться нашим благим намерениям было не суждено. Звонок начальника ОУР вносит корректировки в наши планы.

– Высотная травма, – сообщает он.

– А мы тут при чём?

– Начальник РУВД приказал поднять «тяжких»{ «Тяжкие» – сотрудники отделения раскрытия особо тяжких преступлений против личности, в простонародье «убойного» отдела.}.

– Добрый человек! А ты случайно не в курсе, он это умное распоряжение отдал до того, как приказал утащить со двора мою машину, или после?

– Думаю, что после.

– И я так думаю. Так вот, пока прокуратура в данном конкретном происшествии не усмотрит признаков состава преступления, делать нам там нечего, – с этими словами я кладу трубку.

– Силён! И что теперь? – спрашивает Макс.

– Ничего.

– Я бы так не смог.

– А тебе и не надо. Помнишь как в «Собачьем сердце» вещала прорицательница в цирке? «Самое главное событие в вашей жизни у вас впереди!» А у меня, Макс, всё самое главное уже в прошлом, и терять мне нечего. Когда перед глазами маячит пенсия, перестаешь бояться чужой глупости и не боишься показаться умным.

Красиво излагаю! Видимо, я и впрямь не дурак! Однако на происшествие всё равно пришлось ехать. Позвонил зампрокурора и попросил помочь молодому следователю разобраться в ситуации. Зампрокурора – человек славный и пользуется у нас вполне заслуженным уважением, а из этого следует, что надо подниматься и ехать на происшествие.

– Поехали, бойцы! А кстати, где у нас Петька?

– А он в конкурсе принял участие, причем, несомненно, беспроигрышном: «Сожри в жару банку тушенки с просроченным сроком давности и получи койко-место в инфекционном отделении и два рулончика туалетной бумаги бесплатно!» – хихикает Макс.

На выходе из кабинета, находящегося, кстати сказать, на четвёртом этаже, я чуть не попадаю под колеса велосипеда, на котором по коридору мчится полностью поглощенный этим увлекательным занятием Дима, начальник отделения по борьбе с кражами и угонами автомототранспорта.

Резко затормозив и развернувшись, он спрашивает у меня:

– Осуждаешь?

– Нет! Потому что точно знаю, когда наступает старость.

– Когда?

– Когда в жопе перестаёт играть детство!

– Резонно! Ну тогда посторонись!

 
Я буду долго гнать велосипед!
В глухих лугах его остановлю,
Нарву цветов и подарю букет
Той девушке, которую люблю!
 

Громко и с чувством распевая песню Александра Барыкина на слова Николая Рубцова, Дима скрывается за поворотом.

До места происшествия идти недалеко, надо всего-навсего перейти улицу. Раньше нас там оказывается только участковый инспектор. И не потому, что он расторопней, чем мы, просто его опорный пункт находится в том же доме, где из окна вылетел балбес.

Труп находим прямо на скамейке у подъезда. Одна рука у него под головой, и, если бы не лужа крови под лавкой, то вполне можно было бы решить, что человек просто прилёг вздремнуть.

– Кто его сюда положил? – недовольно спрашиваю я участкового.

– Да никто. Он прям сюда и грохнулся с девятого этажа. Хорошо хоть, на лавке никто не сидел. А то жертв могло быть гораздо больше. Хотя старуха Кузьмина из сорок седьмой квартиры лучше бы сидела здесь, когда этот на лавку грохнулся.

– Здорово достаёт?

– Спасу нет!

– Ну что? Пойдем, посетим «нехорошую» квартиру?

Однако не успеваем мы войти в подъезд, как нас окликает запыхавшийся толстяк:

– Товарищи милиционеры! Я тут в доме напротив живу. Так получилось, я двор из окна снимал, фотографировать учусь. А тут такое! В общем, вот! – Толстяк протягивает пачку листов бумаги с напечатанными лазерным принтером черно-белыми фотографиями. Бегло взглянув на листы, я ору:

– Вперёд! – и первым вбегаю в подъезд.

За дверью квартиры слышны непонятные крики и возня, думать некогда, поэтому дверь с ходу вышибаем, к чертовой матери.

В квартире четыре бабы и два мужика. Все они бестолково стараются взломать дверь ванной комнаты.

– Коля, открой! – орут они в один голос.

– Посторонись!!!

Три удара Макса – и дверь слетает с петель.

Коля элегантно покачивается в петле.

– Нож! – орёт Макс.

Верёвка перерезана, и Коля, поддерживаемый Максом, мягко шлёпается на кафель пола.

– Пустите меня к нему! Он жив? – рвется к только что выуженному из плена Коле, одна из женщин.

Закашлявшись, Коля поворачивается на бок и начинает судорожно хватать ртом воздух.

– Дыши, Коля, дыши! Ты мне живой нужен, тебе ещё сидеть! – говорю я ему.

– Он ни в чём не виноват! – орёт всё та же женщина. – Гена сам. Напился, хотел смелость свою показать, забрался на перила…

– Не виноват? – предъявляю я распечатки переданных толстяком фотографий. На снимках видно, как Коля лупит по лицу будущего покойника, а затем выталкивает его с балкона.

– Это из-за меня! Из-за меня! Из-за меня! – у тетки начинается истерика.

– Вызовите ей «Скорую помощь», а на этого наденьте наручники, пока он ещё чего не набедокурил, и выводите во двор к машине, а потом тащите этих всех в контору.

– Слышь, Михалыч! Всегда бы так раскрывать преступления! – говорит Макс.

– Ага! Губу закатай, романтик!

А дальше всё просто, но долго, в том смысле, что оформляется всё процессуально долго. Так что домой я пошёл уже в начинающих сгущаться сумерках. На прощание похлопав по крылу свою поломанную автомашину, я направляюсь к выходу со двора. У выхода меня обгоняет автозак{ Автозак – машина для оперативной перевозки задержанных и заключенных.}, на нем Коля отправился в дальний путь.

Прав был поэт:

 
Одних любовь возносит к небесам,
Других о землю разбивает в хлам!
 

Странная штука жизнь. Спасли мы ему жизнь, вытащили из петли. А зачем? Чтобы посадить? А было ли у нас на это право? Он сам осудил себя и сам привёл приговор в исполнение. Диалектика, тудыть её мать!

Жара спала, и в воздухе повеяло нежной прохладой. Город собирается отдохнуть после трудового дня. На знакомом перекрёстке читаю мемориальную доску: «В этом доме жил и работал…». Ну вот, а у меня опять не осталось времени ни на что великое. Ладно, может быть завтра…