Текст книги "Наряд, сука, – дело святое!"

А тем временем зампрокурора со следователем что-то увлечённо измеряют рулеткой между рельсовым полотном и красным флажком, видимо обозначающим место обнаружения мешка с обрубком трупа.

– Осмелюсь спросить: а чем вы тут так увлечённо заняты? – спрашиваю я.

– Полагаю, тебе не надо объяснять, что такое полоса отчуждения? – задаёт мне встречный вопрос зампрокурора. При этом вид он имеет такой гордый, что орлы в зоопарке просто отдыхают.

Уточню, что зампрокурора он у нас совсем недавно, а до этого он служил старшим следователем в месте, где о железной дороге знают только из кинофильма братьев Люмьер «Прибытие поезда» и из учебника «Экономическая география» за 7-й класс. Но то ли кино в клуб не повезли вовремя, то ли уроки географии он пропускал, поэтому, с каким гордым лицом он сейчас занимается глупостью, он даже не имеет представления.

– Может быть, я вас разочарую, но о полосе отчуждения я слабое, но представление имею. Больше того, я возьму на себя смелость огорчить вас до невозможности. Все рельсовые пути на территории завода принадлежат заводу и к железной дороге ровным счётом никакого отношения не имеют.

– Ты в этом уверен? – недоверчиво спрашивает зампрокурора, пытаясь увернуться, чтобы не ударить в грязь лицом.

– Практически процентов на двести, ну, в крайнем случае, процентов на двести пятьдесят. Но если вы мне не верите, вон стоят два паренька, оба из линейного отдела. Они вам с радостью подтвердят правильность моих слов.

– А что они тут делают?

– Бдительно следят, чтобы ни у кого не возникло умысла втюхать им эту мёртвую задницу.

– И что теперь делать? – уже без былой уверенности бормочет зампрокурора.

– Да ничего особенного. Найдём людей, которые выбросили мешок из вагона, медик даст заключение, что труп раздавлен брёвнами, установим, откуда пришёл вагон, и впарим мы «линейщикам» это дело за милую душу, даже несмотря на то что они этого не хотят.

– Так что ж вы стоите? Идите работайте! – с былой уверенностью, расправляя плечи, заявил зампрокурора.

И это вместо спасибо. Хотя с обращения на «ты» он перешел на «вы». Несомненно, это прогресс. Больше мне здесь делать нечего, и я отправляюсь обратно в контору, питая слабую надежду на то, что кто-нибудь из тех, кого я вчера вызвал по нераскрытому убийству Колежина, дождутся меня в отделе. У дежурной части меня останавливает Петров, опер из нашей «уголовки».

– Михалыч! Ты на этаж осторожней поднимайся, – предостерегает он меня.

– А что такое? Кто-то заминировал лестничную клетку?

– Нет. Там эта шиза с плакатом опять пришла.

– Это хорошо!

– А что в этом хорошего?

– Значит, скоро конец зиме. Примета такая появилась: «ласточка шизанутая» с плакатом на груди – вскорости жди прихода весны. А вообще, спасибо, что предупредил. В принципе она неопасна, она просто ловит кайф от сопричастности к великому делу поиска справедливости на земле. А кстати, знаешь, кем она работает в обычное время, когда не ищет справедливость, шатаясь по этажам нашей конторы?

– Нет.

– Она работает «живой» рекламой. Как олицетворение примера полезности использования контрацептивов, с плакатом на спине и пузе она таскается у аптеки № 5, не только надписью на плакате, но и всем своим видом демонстрируя последствия незащищённого секса.

– Анекдот!

– Вот тебе и анекдот.

История эта давняя. Лет ей, может быть, семь или восемь, точно уже не помню. Был это самый конец зимы, в тот день я дежурил, обратилась ко мне женщина с заявлением о пропаже мужа. Дескать, как в воду канул, и концов никаких, помогите, люди добрые, отыскать мою любовь! И так она была убедительна, что прям разжалобила меня. Вошёл я в её положение и спустя час или два отыскал потерянное ею «счастье».

Только «счастье» закочевряжилось и возвращаться к любимой наотрез отказалось, мотивируя это тем, что сил у него больше нет жить с этой дурой. В конце концов, не имел я права насильственно его осчастливить, да и на принудительное возвращение его в лоно семейного счастья государство мне прав не давало. Взяв от него объяснения, я вернулся в РУВД. Как мог, старался объяснить безутешной «соломенной вдове», что «счастье» её живо и здорово, но возвращаться оно к ней категорически отказывается.

Не поверила мне безутешная «соломенная вдова», и уже на следующий день она бродила по коридорам РУВД с плакатом, обклеенным фотографиями, иллюстрирующими её утраченное семейное счастье. Особенно всем нравился один снимок, где она, ещё молодая, на пляже и в бикини делает гимнастический «мостик», с подписью на плакате «Позор сотруднику милиции Савранскому В. М.!!! Я молила его о помощи, а он мне отказал!»

Ну, как водится в таких случаях, за первые две недели я написал около полусотни разных рапортов и объяснительных начальникам всех уровней, клянясь в своей невиновности и объясняя, что нарушений учётно-регистрационной дисциплины я не допускал.

Но вдова как привидение всё бродила и бродила по этажам со своим плакатом, пока всем это порядком не надоело и её не сдали в психушку, где и выяснилось, что она постоянный клиент этого заведения. А на следующий день наступила весна. С тех пор так и повелось: её появление означает смену сезонов – с зимнего на летний, с летнего на зимний. Вот такая народная примета.

– Привет, Степанова! – поднявшись на свой этаж, приветствую я женщину с плакатом. – Раз ты здесь, значит, скоро весна! Что-то ты в этом году припозднилась, я уж волноваться начал, что зима никогда не кончится.

У кабинета меня никто не ждал, и в этом нет ничего удивительного. Вызывал я людей на половину одиннадцатого утра, а сейчас уже половина пятого вечера. Надо будет позвонить людям, извиниться и договориться о встрече в удобное для них время. Дурацкий день! Ничего из задуманного не получилось. Мои размышления прерывает звонок телефона.

– Алло! Михалыч, это я Валентин. Нашли мы мужиков, которые выкинули мешок из вагона! Они и номер вагона записали.

– Хорошо. Передай номер Лёхе, пусть устанавливает, откуда он прибыл. Мужиков никуда не отпускай, хорошенько поговори с ними, и, пока следователь на месте, проведите проверку показаний на месте. И смотри, чтобы они показали, что мешок они нашли прямо под брёвнами после разгрузки вагонов, дабы не оставлять вариантов, что мешок могли подкинуть по дороге. Понял меня?

– Понял.

– Вот и хорошо, работай. Как закончите, отзвонишься. Следователя ни на шаг от себя не отпускай. Если что сделаете не так, спрошу с тебя.

– Не сомневаюсь.

– И это правильно.

Вот и хорошо. Раскрыть не раскрыли, ну хоть удачно спихнём труп «линейщикам». На часах без четверти пять. Кажется, этот сумасшедший день близится к концу. А ведь во всём виновата старуха Петрыкина, так некстати нарушившая мой ночной покой. Наверное, потому что встал я ни свет ни заря, день мне кажется бесконечно длинным. Из-под вороха бумаг на столе снова зазвонил телефон. Звонит он нудно и долго. Мне почему-то трубку брать совсем не хочется.

– Да! – всё-таки отвечаю я.

– Михалыч, ты? Это Саня Нечаев. А где Лёха?

– Ты разве не знаешь? У нас расчлененный труп.

– Да знаю. Я думал, может быть, он вернулся. Понимаешь, такое дело, мне завтра дело по убийству Каливежина сдавать, а протокол осмотра банально просрали, нет его нигде.

– А при чём здесь Лёха?

– Дело-то не у меня раньше было, на место я не выезжал. А Лёха на место выезжал, обстановку помнит. Я и хотел попросить со мной на повторный осмотр сгонять. Это недолго, максимум на час.

– Саш, нет его. А до завтра осмотр подождать не может?

– Мне завтра дело вести в областную прокуратуру. И так всю ночь буду писать и шить.

– А в квартире-то есть кто-нибудь?

– Да, я договорился с сестрой терпилы{ Терпила (жаргон) – потерпевший.}, она сейчас в квартире ждёт.

– Ну что с тобой поделаешь, поехали. Я ведь тоже на месте был и обстановку хорошо помню.

Ехать на осмотр мне совершенно, ну просто жуть как не хочется. Но одно я знаю наверняка: если я не поеду, следователь не отправит дело в суд, а крайним окажусь именно я, и уже завтра мою любимую задницу натянут на турецкий барабан и будут в неё долбить все кому не лень.

Сестра потерпевшего ждёт нас у подъезда.

– Хорошо, что вы позвонили. Я из квартиры кое-какие вещи забрать хотела, мелочь всякую на память, а одна в эту квартиру после убийства брата ходить боюсь.

Она отпирает дверь квартиры и заходит внутрь. Из-за приоткрытой двери соседней квартиры несутся вопли кухонного боя. Видимо, глава семейства вправляет мозги своей благоверной, а та при этом противно визжит. Слышен грохот падающих кастрюль и разбивающихся тарелок.

– Весёлое у вас место, – говорю нашей спутнице.

– Не обращайте внимания, у них всегда так. Вызовем милицию, она на милиционеров кидается, один раз даже водой их окатила.

– Мазохистка?

– Ну что-то вроде того.

На всякий случай, набрав в лёгкие как можно больше воздуха, я ору в приоткрытую дверь:

– Прекратите немедленно это безобразие, а то милицию вызову!

За дверью на несколько секунд всё затихает и всхлипывающий женский голос произносит:

– Пошёл на х…! Не вмешивайся в нашу личную жизнь!

После этих слов бой на кухне вспыхивает с новой силой.

– Ну что я вам говорила.

В квартире следователь быстренько набрасывает схему и очень жалостливо смотрит на меня.

– Да понял я, понял. Понятые тебе нужны, – говорю я. – Пойду, схожу за кухонными боксёрами, пора им взять тайм-аут, а то у меня от их визга уже уши заложило.

В соседней квартире бой уже стих. А может, это тайм-аут между раундами. Во всяком случае, я решил, что нет смысла бегать по подъезду в поисках понятых, когда их можно без особых забот взять в соседней квартире. Стучу в дверь соседям:

– Алё, граждане! Открывайте! Милиция!

Из-за двери не слышно ни звука. Странно! Ещё минуту назад они так оживлённо устраивали свою личную жизнь.

– Есть кто живой?

Опять тишина. Я старательно прислушиваюсь… где-то в глубине квартиры мяучит кошка, больше никаких звуков не слышно.

– Кис, кис, кис, – подзываю я кошку. Через несколько секунд в проёме приоткрытой двери квартиры появляется забавная рыжая морда. Я присаживаюсь на корточки и глажу кошку по голове. Кошка благодарно мурлычет. Не вставая с корточек, я толкаю дверь рукой. Та со скрипом раскрывается, и в это мгновение над моей головой со свистом пролетает топор, с треском врезаясь глубоко в косяк, где и застревает.

Если бы я стоял во весь рост, то половина моей головы уже бы валялась на полу и вела отдельную от меня жизнь. Не дожидаясь, пока невидимый мне визави выдернет из косяка топор и доведёт до конца задуманное, я впрыгиваю в квартиру и что есть силы наотмашь наношу удар.

К счастью, очень удачно попадаю злодею в солнечное сплетение. Охнув, он сгибается пополам, широко раскрытым ртом хватая воздух, которого ему сейчас так недостаёт. Любоваться картиной дела рук своих я не намерен, а усилить достигнутый результат вовсе даже не прочь. Потому я наношу серию ударов в различные болевые точки, чтобы окончательно деморализовать нападавшего. Затем я выдёргиваю ремень из брюк поверженного противника, быстро делаю из него самозатягивающуюся петлю-удавку и, завернув противнику руки за спину, стягиваю их этими импровизированными наручниками.

Только теперь я чувствую, как колотится моё сердце и предательски трясутся ноги. Нет, я не слабак, но перепугался капитально. Последние события меня окончательно убедили в необходимости получить пистолет у старшины. Надо было сделать это раньше, лет пять или шесть назад, и сегодня бы я имел возможность взвизгнуть: «Стой! Стрелять буду!». Или нет, лучше как грязный Гарри, поигрывая пистолетом над поверженным противником и перекидывая зубочистку из одного угла рта в другой, спросить: «Ты, наверное, думаешь, сколько я выпустил пуль: пять или шесть? Я и сам этого не знаю. Хочешь испытать судьбу?» И уж теперь-то я наверняка вспомню того козла, который «на минутку» взял мои наручники и не возвращает их третий год.

Отерев пот со лба, я пытаюсь закурить. Сигареты как взбесившиеся клоуны носятся по пачке и не хотят даваться в руки. Зажигалка так просто ума лишилась – скачет, словно Царевна-лягушка в первую брачную ночь.

Но, в конце концов прикурив и выпустив первые клубы дыма, я начинаю соображать: «А зачем этот чёрт вообще на меня кинулся»? Вопрос не риторический, ведь должно же быть хоть какое-то логическое объяснение его идиотскому стремлению лишить меня жизни. В поисках ответа на неудовлетворенное любопытство я отправляюсь на экскурсию по квартире. Кошка в качестве провожатого отправляется вместе со мной.

Ответ я нахожу быстро. С окровавленной головой за кухонным столом сидит женщина, уткнувшись лицом в тарелку с квашеной капустой. Кровь стекает с головы в тарелку, создавая живописный натюрморт в стиле Босха. Странно, труп – и сидит! Чего только в жизни не бывает! Я склоняюсь над убитой женщиной. Неожиданно труп открывает глаза. От такого поворота событий я даже икнул, ну или почти икнул, по крайней мере звук был такой же, только чуть продолжительнее.

– Не уберегла я своего счастья, – молвит хранительница этого странного семейного очага.

– Это точно, – вынужден согласиться я с ней.

– Михалыч, ты где?! – Слышу я голос следователя из коридора.

– Вызывай скорую и опергруппу из РУВД.

– А что стряслось, и почему тут топор в косяке торчит?

– Сто пятая через тридцатую{ 105-я через 30-ю (имеются в виду статьи УК РФ) – покушение на убийство.}. Злодей в коридоре.

– А почему через тридцатую?

– Наверное, потому, что я ещё жив.

Пока следователь вызванивает «Скорую» и связывается с дежурным по РУВД, я возвращаюсь к нашему герою.

– Ну что, голубь, очухался?

– Развяжи!

– В принципе мысль здравая, но несвоевременная. Погодим пока.

– Всё равно я её, суку, убью!

– Не думаю, что у тебя скоро представится такая возможность. Хотя не теряй надежды. Надеждой жив человек.

– Да за неё много не дадут.

– За неё, может, и не дадут, а за меня дадут.

– А за тебя почему? Ты же живой.

– Дело случая. Кому-то из нас должно было повезти.

– Это точно. Повезло тебе, что у меня руки связаны.

– Да-да, знаю. Стая разъяренных хомячков способна растерзать льва. Именно поэтому их держат в стеклянных банках или, как в случае с тобой, связывают руки, чтобы они не могли сбиться в стаи.

Я беру трущуюся о мои ноги кошку на руки. С момента нашего знакомства она, как привязанная, всюду бродит за мной. Как ни крути, а моя любовь к этим мелким тварям, а конкретно именно эта кошка спасла мне сегодня жизнь.

– Ну что, Моська? Наверное, я должен сказать тебе спасибо? – спрашиваю я ее, почесывая кошку за ушком. Кошка начинает мурлыкать и закрывает глаза.

– Забери её. Всё равно пропадёт. Меня в тюрьму, Нинку в больницу. С голоду сдохнет или на улице замерзнет.

– Серет небось, где попало.

– Не замечал. Хотя кто знает. Её же покормить надо, чтобы она срать начала.

– «Гринписа» на вас нет. Ну что, Моська, пойдёшь ко мне жить? – Кошка начинает лизать мне руку. – Значит, согласна. Ну значит, быть посему.

Не знаю, что следователь наговорил дежурному, но минут через пятнадцать в квартиру влетают Яровлев, Макс, Лёха, Петька и Валентин. Все в один голос орут:

– Жив?!

– Не понял! Вас это радует или огорчает? Если вы насчёт халявского киселя, то я вас огорчу, вы опять явно поторопились.

– Слушай, Михалыч, тебя даже за молоком одного отпускать нельзя! За каким чёртом ты сюда один потащился? – негодует Яровлев.

– Да ладно вам. Всякое в жизни случается, – оправдываюсь я.

– Одного не пойму, почему это всякое с тобой случается чаще, чем с другими? – спрашивает Макс.

– Не знаю, – пожимаю я плечами.

– Всё, на сегодня приключений хватит. Иди домой, мы без тебя справимся, – говорит Яровлев.

– Только никуда больше не заходи, сразу домой. Я через полчаса тебе позвоню, проверю, – даёт мне напутствие Лёха.

Я засовываю кошку за пазуху и выхожу на улицу. Жизнь прекрасна! Но некоторым, чтобы это понять, надо сначала всё испортить.

В зоомагазине продавец, критически оглядев моё приобретение, спросил:

– Где вы нашли такую уродливую кошку?

– Это моя кошка. Значит, она и может быть такой.

– А вы знаете теорию, что животные со временем начинают походить на своих хозяев, а хозяева на своих животных?

– Да, хорошая теория. А вот вы, например, знаете, что я вам сейчас в морду дам? А кстати, у вас у самого какое животное в доме водится?

– У меня кот, русский голубой, между прочим.

– Я почему-то был уверен, что именно голубой, – съязвил я на прощание.

Дома, отмыв кошку с шампунем и высушив её феном, я с наслаждением любовался на полученный результат в виде симпатичного косматого трёхцветного шарика с голубыми глазами. Стремясь окончательно завоевать моё доверие, Моська, побродив по моим однокомнатным хоромам, пошла в туалет, где навалила огромную кучу в только что приобретенный в зоомагазине кошачий туалет, чем, собственно, окончательно убедила меня в правильности решения взять её к себе жить.

Так, собственно, и закончился этот день Шизофреника. Ночью старуха Петрыкина мне больше не снилась, может быть, потому что кошка Моська улеглась спать на подушку возле меня и бдительно охраняла мой сон.

Глава 5
Безумный день – и никакой женитьбы Фигаро

– Налево поворачивай! Налево! Налево, я тебе говорю!

– Не учи ученого!

– Да налево, балбес!!!

«Game over» – высветилось на экране сотового телефона.

– Я же тебе говорил, налево!

– Савранский! Карбитов! Чем вы занимаетесь? Я для кого приказ министра читаю? Для себя, что ли? Да на хер он мне нужен! Если вам неинтересно, идите отсюда, не мешайте конспектировать тем, кому это нужно.

– Пошли?

– Пошли!

Следом за нами поднимаются ещё пять или шесть человек, видимо, из числа тех, кому не очень интересно слушать этот бред.

– Куда?! Куда, я говорю! Сидеть! – заорал замначальника ОУР Семечкин. Но поздно, мы с Егором уже выскочили в коридор.

– Чё-то он сегодня пуще обычного лютует, – говорит Егор, имея в виду Семечкина.

– Начальник, имеет право! – пожимаю я плечами.

– Это точно, какого попало дурака в нашей системе, начальником не поставят, это надо заслужить. Кстати, у тебя кофе есть? – спрашивает Егор.

– Кофе у меня есть, но вот ты мне скажи, ты ведь и сам старший опер, а значит, какой-никакой, но всё равно начальник.

– Я к этому отношусь философски, как к персту судьбы и возможности прибавить к жалованию малую толику рублей. Кстати! Ведь ты тоже старший опер, а как ты к этому относишься?

– В отличие от тебя, я к этому отношусь серьёзно. Я бы даже сказал, что меня это по-настоящему мучает, порой ночами спать не могу! Если немного перефразировать Филатова, я бы сказал: «И икра не лезет в горло, и коньяк не льётся в рот!»

– Страшнее картины, чем ты нарисовал, представить себе не могу! А ты сегодня необычайно образно выражаешься. Это не к добру! – качает головой Егор.

– Ладно, философ, пошли пить кофе. Кстати, ничего личного, но ответь мне на один вопрос: а ты не пробовал сам покупать кофе?

– Ну если ничего личного – пробовал. Мне не понравилось!

– Что не понравилось? – не понял я.

– Покупать не понравилось.

– А пить, значит, нравится?

– Тебе что, кофе жалко? Мне даже представить страшно, как ты один сидишь и давишься кофе, а в это время тебя терзают угрызения совести, что ты товарищу своему боевому кофе пожадничал!

– Нет, «жаба» меня не задушит. Она у меня дрессированная, и кофе мне не жалко, но заметь – оно убывает.

Сегодня мой напарник по кабинету Петька дежурит. И значит, весь день в кабинете будут отираться разные обиженные преступностью люди. Вот и сейчас в кабинете у Петьки посетительница. И, скажу я вам, такая посетительница! Платиновая блондинка, крашеная, правда, но всё равно блондинка. Пока мне неведомо, какая беда привела её в нашу контору, но кручинится она вполне искренне. Элегантно закинув ногу на ногу, откинувшись на спинку стула и подняв глаза к потолку, она тщательно подбирает слова, отвечая на Петькины вопросы.

Чтобы руки ей не мешали, она постоянно находит им занятие: левой рукой она теребит застежку босоножки закинутой на колено правой ноги, а правой рукой оттягивает лямку бюстгальтера, отчего Петькино лицо покрывается мелкими капельками пота и у него начинают слегка вибрировать руки.

Видимо, поэтому его ручка падает на пол. Он, не торопясь, пытается нащупать ручку под столом, внимательно слушая посетительницу и взирая на неё снизу вверх. Открывшийся ракурс ему явно нравится. За этим занятием я и застаю Петьку, войдя в кабинет. Петька ничуть не смущен. Взглянув на меня, он оттопыривает нижнюю губу и показывает большой палец, что должно мне дать понять, что видом посетительницы снизу он остался доволен.

Блондинка же настолько поглощена своими невзгодами, что на Петькины акробатические этюды не обращает ровно никакого внимания. Воодушевленный таким поворотом событий, Петя позволяет себе из столь выгодного ракурса ещё и сделать несколько снимков на свой сотовый телефон, ну чтобы никто не считал его эгоистом, отказавшимся поделиться радостью от увиденного с товарищами. Извращенец!

– Молодой человек, ну что вы всё под столом лазаете? Что вы там нашли? – в конце концов не выдерживает даже блондинка.

Не думаю, что Петька поделится с ней истинной причиной, мешающей ему выбраться из-под стола.

– Ручку уронил, закатилась куда-то, стерва, никак найти не мог, – беззастенчиво врет Петька, вылезая из-под стола. – Итак, давайте подведём итог, что мы имеем. Во-первых, мы имеем номер его сотового телефона, который в настоящее время не отвечает. Во-вторых, мы имеем, что его автомашина с момента исчезновения на стоянке отсутствует. В-третьих, мы имеем два адреса и данные его наиболее близких друзей, которые с вами разговаривать отказываются. В-четвертых, мы имеем адрес его родителей. В-пятых, мы имеем адрес его бывшей жены, которая на ваши телефонные звонки не отвечает. В-шестых, мы имеем адрес его работы. Но он работает фотокорреспондентом и постоянно в редакции не находится. В-седьмых, мы имеем, что в квартире вы не нашли его вещей, документов. В-восьмых, мы имеем записку от вашего сожителя: «Не ищи меня, оставь меня в покое. Прощай». И в-девятых, мы имеем вас, эффектнейшую женщину, которую здравомыслящий человек бросить ну просто не может. Но скажите мне на милость, что при таком раскладе вы ко мне имеете?

– Я ничего особенного не хочу, просто найдите его и скажите, что он козёл. А за «эффектнейшую женщину», молодой человек, вам отдельное, большое человеческое спасибо. Значит, не перевелись ещё мужчины, имеющие представление о прекрасном.

– Прошу прощения, что прерываю вашу содержательную беседу. И всё же Петя, если тебя это не затруднит, постарайся глагол «имеем» заменить, на что-то более приемлемое. Например, на глагол «располагаем», а то создаётся неправильное впечатление о направлении твоих мыслей.

– Каких мыслей? – не сразу понял Петька.

– Кого и куда ты собрался иметь.

Взяв банку кофе, я иду в кабинет к Егору. Но неторопливо выпить кофе у нас не получилось. Не успел я залить в чайник воды, на столе начал звонить телефон. Этот звонок впоследствии превратил весь день в сплошной кошмар, но тогда мы об этом ещё не знали.

– Кто это? – раздаётся в трубке, когда я снимаю её с телефона.

– Кто-кто! Папа римский. Исповедоваться желаете?

– Михалыч, это ты? – спрашивает дежурный по РУВД. – Собирайся, поехали, у нас труп, скорее всего криминальный, и, я тебя умоляю, Михалыч, пошевелись, руководство уже кипежует.

– А что за спешка? Всех уже убили до нас. Ты, главное, обеспечь охрану места преступления, а то опять всё затопчут, и успокой начальство – мы сейчас подтянемся, – ответив дежурному, я кладу трубку.

– Что там? – спросил Егор.

– Да кто ж его знает, поехали, на месте разберемся.

На месте происшествия кругами носится весь в мыле Овечкин, замначальника РУВД по тылу. Сегодня он ответственный по РУВД, это одно из извращений системы МВД – назначать ответственным кого-нибудь из руководителей РУВД, вроде как он самый опытный и знает, как надо руководить и что надо делать на месте преступления. А он не знает, мечется, сердешный, не зная, за что хвататься, это тебе не списанным шифером крышу райотдела крыть, это преступление, здесь думать надо.

Наблюдать за его метаниями приятно, это малая плата за те унижения, которые мы ежедневно испытываем, выклянчивая у него пару лишних литров бензина, необходимых нам для работы.

– Ребята, вы, что так долго?! Я прям, не знаю, за что хвататься! – подбегая к нам, жалуется Овечкин.

– А хвататься как раз ни за что и не надо. Нам только следов твоих копытцев на месте преступления не хватало! – назидательно произносит Егор.

– Нет, я не в том смысле. Что мне в город докладывать? Я ведь ответственный сегодня, – жалобно скулит он.

– Ну ты попал! – Егор с деланым сожалением похлопывает его по плечу. – А кто сегодня в городе ответственный?

– «Сам»! – обречённо бормочет завхоз.

– Ого! Что и говорить, тебе не позавидуешь, ладно, отойди в сторону, и, не теряя времени, начинай молиться на нас. Петя! – кричу я. – Перечисли ему все наши имена и должности и проследи, чтобы, когда завхоз начнёт молиться, никого из нас не позабыл.

Поясню, «Сам» – это начальник УВД города, человек крутой и скорый на расправу, но не лишенный романтизма, в том смысле что он мечтает стать генералом. Одним словом, страшный сон для любого завхоза в погонах.

Шутки шутками, но надо работать.

– Овечкин, что и где всё произошло? – спрашивает Егор.

– Мужчину, всего порезанного, нашли на пятом этаже, на лестнице у лифта.

– Так, понятно. Петя – сверху вниз, Леша – снизу вверх, шуруйте на поквартирный обход. Вопросы обычные: кто что слышал, знают ли потерпевшего, были ли у него с кем-то ссоры и конфликты, как характеризуется – в общем, всё что можно, по обычной схеме. Встретимся на пятом этаже. Всё понятно? Тогда чего вы ждёте? Вперёд! – отдает распоряжения Егор. – Овечкин! Потерпевший в этом доме жил? Какой номер квартиры?

– Вроде бы пятьдесят третья, – не очень уверенно бормочет Овечкин.

– Что значит «вроде»? А ты на кой хрен тут болтался? Нас ждал? – И уже обращаясь ко мне: – Пошли. Всё равно от него толку ноль.

Квартира 53 расположена на шестом этаже. Но в квартиру мы сразу не идём, а поднимаемся на пятый этаж. Впечатляющее место побоища. Кровью залито всё, как в хорошем фильме ужасов. Подошвы ботинок прилипают к полу и противно трещат, когда их отрываешь от пола. Но самое главное – трупа нет.

– А где труп? – растерянно спрашивает Егор.

– Хороший вопрос! Я тебя хотел об этом спросить, но ты меня опередил.

– Овечкин!!! Где труп?! – Эмоции перехлестывают, и мы орём в один голос.

– А трупа нет. Потерпевшего увезли в больницу, – сообщает Овечкин. При этом его рожа имеет такое ангельское выражение, что просто сил нет, как хочется по ней треснуть. А может, она и не имеет ангельского выражения, просто она очень глупо выглядит на фоне наших перекошенных злостью морд.

– Овечкин, товарищ штабс-капитан! Да что вы себе позволяете! Вы, совершенно необоснованно исказив факты, ввели в заблуждение не только дежурную часть органа, в котором вам посчастливилось нести службу, но вы ввели в заблуждение «Самого»! А этого вам никто не простит. – Я назидательно поднимаю указующий перст вверх и в благоговейном экстазе закатываю глаза к небу. – Но это всё херня! Вы, не соображая своим спинным мозгом, сорвали с места целое убойное отделение, а вот это уже серьёзно! Овечкин, вам стоит задуматься о своём сумрачном будущем.

Мои товарищи сокрушенно кивают головами, рисуя чёрными красками воображаемое безрадостное будущее товарища штабс-капитана Овечкина. Петя, так тот просто не по-детски негодует, ему даже не сразу удаётся подобрать нужные слова, чтобы выразить переполняющие его чувства:

– Так это…! Как…! Это чё…! В натуре! Оба-на!

Но всё быстро прекращается, когда открывается дверь лифта, и вокруг меня в одно мгновение образуется пугающий вакуум. За своей спиной я слышу хриплое сопение дикого кабана, какое он обычно издаёт в период гона, а бледнеющий и заваливающийся на бок Овечкин лишает меня всяких иллюзий по поводу того, кто стоит позади меня. Стараясь не делать резких движений, я поворачиваюсь на каблуках.

– Товарищ полковник, старший опер…

Маленькие налитые кровью глазки смотрят куда-то сквозь меня.

– Ты ответственный?

– Нет, – честно признаюсь я.

– А кто? – выпуская пар из ноздрей, интересуется «Сам».

– Я, – пугаясь своего голоса, блеет Овечкин.

«Сам» оглядывает Овечкина снизу вверх и спрашивает:

– Завхоз?

– Замначальника РУВД по тылу.

– Ну тогда ты и докладывай, завхоз по тылу.

– А может, лучше Савранский доложит, а? – предпринимает последнюю попытку перевести стрелки на меня Овечкин.

Решительно неправильный шаг. И до того налитые кровью глазки «Самого» просто чернеют от переполняющей их крови, создаётся впечатление что «Сам» вот-вот заплачет. Кровавыми слезами, конечно.

– На моё место метишь, маленький жирный тыловой грызун!

– Я?! Да вы что! Я! Да ни за что! Да чтобы я! В мыслях не было! – испуганно лепечет завхоз.

– Тогда почему ты позволяешь себе корректировать мои приказы? Ты очень уверенно себя чувствуешь? А?!

Глядя на Овечкина, я бы так не сказал. Он весь трясётся, что называется, мелким бесом и готов растаять, испариться, провалиться сквозь землю, но из всего возможного ему доступно только одно – обоссаться, к чему он, к слову сказать, очень близок. Мне даже становится его жалко.

– Товарищ полковник, разрешите доложить? – пытаюсь я спасти ситуацию.

– Докладывай, – разрешает «Сам», не сводя глаз с Овечкина.

– В половине десятого жилец из квартиры 61 вышел прогулять свою собаку. На площадке пятого этажа он, как ему показалось без признаков жизни, обнаружил тело жильца из квартиры 53. Поднявшись к себе в квартиру, он вызвал милицию и «Скорую помощь». Первыми на место происшествия прибыли сотрудники милиции, возглавляемые майором Овечкиным. Убедившись, что пострадавший жив, оказали ему первую помощь и вызвали следственно-оперативную группу РУВД.

«Сам» переводит свой тяжёлый взгляд с Овечкина на меня.

– Он тебе должен? – спрашивает у меня «Сам».

– Пока нет, – опять честно признаюсь я. Что-то для прожженного лгуна сегодня я слишком много совершаю честных поступков.

– Тогда, может быть, зря ты пытаешься его выгородить, майор? Ладно, докладывай без лирики и по существу.

– Пострадавший в результате острой кровопотери находился в бессознательном состоянии. Поэтому, о том что с ним случилось, пояснить работникам милиции ничего не мог. Бригадой «Скорой помощи» пострадавший доставлен в городскую больницу № 3. Поквартирный обход ничего не дал. Никто не слышал ни шума борьбы, ни драки. Соседка из квартиры 50 слышала около девяти утра звон разбивающегося стекла, но в подъезд не выходила. Установлено, что в данной квартире пострадавший не зарегистрирован. Квартира съемная. В настоящее время один из моих оперуполномоченных поехал к нему в горбольницу № 3, чтобы установить бригаду, доставившую пострадавшего в больницу, и побеседовать с врачом приёмного отделения, может быть, им он что-то успел сказать. В квартире 53, где проживает пострадавший, сейчас находится его сожительница, с ней беседует старший оперуполномоченный Карбитов. О результатах беседы мне пока ничего не известно. В настоящее время мы с экспертом-криминалистом осматриваем место происшествия с целью отыскания орудия преступления и…