Текст книги "Дышать! Воспоминания о прошлом и будущем. Семь историй на сломе эпох"

Теплицын понимающе поддакнул, а Иван Сергеевич еле сдержался, чтобы не намекнуть кандидату: довольные, они в Лондоне остались, – но, как обычно, промолчал, проиграв в голове возможную реакцию самовлюбленного юнца.

– Изобразим славные дела жителям с вашей легкой руки, – отозвался из соседней комнатки Егор. – Чтоб все поверили – вы и спаситель, и благодетель, Руслан Игоревич.

– Ну, пора бы уж мне чудеса являть, – усмехнулся Баширов и повернулся к Боголюбову: – Я тебе, Сергеич, кстати, ящик отличного бордо привез, как обещал! Давай ужинать, как прискачу сюда в среду, если не надоел еще! Только всю семью собери, ведь вроде и старшая твоя должна прибыть, да? За каждый голос лично бороться собираюсь в твоей квартире!

Когда Руслан уехал, Глава немного успокоился:

– Так, ребята, мальчик нам не самый легкий достался, но, как говорится, присланному кандидату свои мозги не вставишь. Парень-то он неплохой, но от людей простых далек, поэтому спасибо тебе, Иван Сергеевич, и общественникам твоим, но направим вам на подмогу еще бойцов. Будут теперь перед каждой сходкой накачивать народ с точки зрения государственной важности избрания Руслана этого, ну и мы маслица в огонь подольем, поиграем на проблемах города и округа. А то вот я последние замеры утром получил – стоит пока рейтинг юноши нашего без движения, как член у дрочилы, простите, дамы, за сравнение! Мы, естественно, все технологии включим на последних этапах – избиркомы выстроим, разные штучки-дрючки, чтобы умножить парню процент хилый… правда, если ноль – так его, как математика учит, на что ни умножай, все равно ноль получается!

Боголюбов с некоторым облегчением наконец-то вырвался на дачу. Надо было доделать скульптуру. Где-то с полгода назад, гуляя по только что оттаявшему весеннему лесу, он набрел на изумительной красоты корягу, которая постепенно превращалась в хрупкий девичий стан. «Ленка получается, – все время думал Иван, бережно отрезая кусочки древесины, как будто оперировал живого человека. – Вот постараюсь успеть к ее дню рождения! Сделаю подставку – и на самое видное место». Лена приезжала несколько раз и в своем духе подтрунивала над отцом: «Ну ты как Буратино – Мальвину себе нашел! Расскажу вот матери, чем ты тут занимаешься!» Но видно было, что ей нравится.

В среду для кандидата организовали первое шоу, на профессиональном языке именуемое «фонарь». Самая близкая к городу деревня и окружающие ее садоводческие товарищества с незапамятных времен страдали от отсутствия нормальной подъездной дороги. Жители непрерывно возмущались, писали письма, устраивали митинги, а недавно, доведенные до отчаяния, перекрыли на полчаса своими телами основную трассу – продержались бы и дольше, но были разогнаны доблестными полицейскими. О столь необычном для области акте неповиновения, естественно, доложили губернатору, и Теплицыну прилетел от него срочный приказ положить асфальт куда надо. Выделенные средства в этот раз попали под строгий контроль, исключавший традиционные «распилы» и «откаты», дорожники были в полной боевой готовности. Вот тут и объявился будущий народный депутат.

Ранним утром на кочковатом поле перед въездом в деревню собралось более пятисот жертв бездорожья.

Баширов вышел из измученного ямами автомобиля и сразу оказался в недружелюбно настроенном плотном кольце.

– Доброго здравия всем! Я – Баширов Руслан, кандидат от самой правильной партии в стране – партии реальных дел. Признаться, хотел вам сегодня рассказать про себя, про наше общее будущее, которое теперь неразрывно связано с этой землей, с поселками и деревнями вокруг, но вы так устали от пустых слов и обещаний политиков, что я всего лишь сообщу вам долгожданную новость о начале строительства дороги в ближайшие часы! Это мой скромный вклад… как говорится, чем могу…

Последнюю подготовленную фразу Баширов произнес с некоторым придыханием для усиления эффекта и стал ждать аплодисментов и одобрительных возгласов.

На несколько мгновений воцарилась тишина, а потом вместо аплодисментов раздались крики:

– Да ты уже четвертый депутатишка за эти годы, твою мать, кто нам сказки рассказывает! Все вы там в партии вашей только языками горазды молоть да президенту зад облизывать!

– Ишь, сосунок взялся нам лапшу на уши вешать! Избираться он решил – выкуси! За коммунистов пойдем – те хоть врут красиво!

– Чего приперся сюда? Знать тебя не знаем, видеть не видели! Всю вашу Думу бестолковую в ямы бы покидать – глядишь, ровнее ехать станет!

– А мы вот не выпустим этого говоруна, пока ремонт не начнется! В Москве и без него за говнозаконы ихние проголосуют!

Взмокший от пота Руслан в панике выискивал в толпе представителей администрации. Наконец в центр круга протиснулась какая-то женщина с папкой под мышкой:

– Товарищи, успокойтесь, пожалуйста! Руслан Игоревич проделал гигантскую работу. Несмотря на нехватку средств в области, он договорился с губернатором, можно сказать, выбил деньги и специально приехал вам объявить, что все готово! Более того, грузовики со щебнем уже стоят на обочине шоссе! Кто не верит – подождите чуть-чуть. Сейчас уважаемый Руслан Игоревич даст команду, и стройка начнется!

Женщина сунула в трясущуюся руку Баширова телефон.

– Начинайте! – каким-то писклявым голосом скомандовал Руслан.

Вдалеке послышался рокот моторов, и вскоре, покачиваясь на ухабах, как бабы с коромыслами, появились груженые машины.

– Ну, это вообще звездец! – прохрипел все еще не пришедший в себя Баширов, когда его кортеж отъехал на безопасное расстояние и остановился у придорожного кафе. – Еще одна такая спецоперация – и мандат с траурной лентой вручат моим родителям! Вы тут с ума посходили со своими придумками. Чуть не растерзали меня, на хрен! Дикие какие-то и злобные. Каннибалы вылитые…

– Ну-у-у, народный гнев дошел до точки кипения в одном отдельно взятом уголке планеты! Поэтому и возникли вы, Руслан Игоревич. Возникли, можно сказать, из ниоткуда и как по мановению волшебной палочки явили народу чудо, – привычно пошутил Егор. – Что делать, накал страстей – штука неподконтрольная. Зато все митинговавшие вместе с семьями и друзьями теперь ваш ядерный электорат, все до единого, с потрохами!

Послеобеденное общение с разношерстной публикой на рынке прошло вяло и быстро. Кучковавшиеся перед палатками торговцы сначала громко взывали к справедливости на множестве диалектов бывшей великой державы, но, увидев телекамеры, мгновенно попрятались в свои теремки и уже оттуда продолжали мужественно критиковать местную власть, так досаждавшую бесконечными проверками и поборами. Баширов, все еще под впечатлением утреннего спектакля, неохотно парировал выпады ущемленных нацменьшинств, а потом и вовсе потерял интерес к происходящему, узнав, что подавляющее большинство представителей малого бизнеса всецело готовы поддержать «господина депутата», как только получат долгожданное российское гражданство.

Оживился Руслан только по пути к Боголюбову и даже ухитрился переодеть в машине взмокшую от дневных баталий рубашку на модную молодежную майку.

Вся семья была в сборе. Светлана вернулась из дружественной солнечной страны далеко не в солнечном настроении, и по количеству чемоданов, заполонивших узенький коридор, было понятно, что полны они не гостинцами, а скарбом брошенной или бросившей жены. Наталья, посвященная в тайны старшей дочери, все уши прожужжала Ивану, что сейчас не время для приема гостей, но Боголюбов настаивал, да еще и Ленка постоянно вроде бы в шутку нашептывала маме, какой симпатяга этот депутат, а сегодня так вообще расфуфырилась – напял ила на себя яркое красное платье, которое до этого надевала лишь однажды, на свадьбу соседки.

Баширов с грохотом ввалился в квартиру, по-хозяйски отпихнул ногой один из чемоданов и, смеясь, толкнул вперед охранника с ящиком вина:

– Принимайте оброк за сытный ужин. Как попробуете сей нектар, так уже и не придется к вам напрашиваться – сами будете меня ловить и силком затаскивать! Всем здрасьте, давно не виделись! А где же краса-путешественница? – Руслан немного прищурил глаза, что в сочетании с томной полуулыбкой и специальным разворотом тела, максимально демонстрировавшим достоинства спортивной фигуры, было его излюбленным приемом при знакомстве с дамами.

Светлана скромно поздоровалась. За ее спиной показалась младшая сестра, и Баширов, забыв об эффектной позе, приоткрыл рот, затем сжал Лену в объятиях и расцеловал, как старую знакомую:

– Ребенок, нельзя так хорошеть с каждым днем! Я вот чуть не погиб сегодня, общаясь с рассерженными дядями и тетями, а тут еще и от красоты неземной не хватало умереть, да на голодный желудок вдобавок! Как бы после выборов не пришлось руки просить у досточтимых родителей, чтоб грех на душу не брать!

Ленка зарделась, а Боголюбов, опешив от такой бесцеремонности, подтолкнул Баширова к комнате:

– Руслан, пойдемте к столу, еда остывает. А моей пигалице сначала школу не мешало бы нормально окончить, образование нормальное получить, а в голове пока только хиханьки и фотки в Сети дурацкие!

– Папа, ты древний и отсталый! Мама младше тебя на полтора года, а кажется, что лет на двадцать! – Лена посчитала, что достойно ответила отцу и удовлетворенно кивнула Руслану.

За столом Баширов был в ударе, в лицах изображая свои недавние злоключения. Дождавшись, когда родители отвлеклись на разговор со Светланой, он пересел поближе к младшей. Иван искоса поглядывал, как гость что-то вполголоса наговаривает Ленке, периодически прикасаясь к ее руке.

Вечер подходил к концу. Руслан, разлив вторую бутылку бордо, встал из-за стола.

– Прошу слова! Теперь вы все мои родственники… – Глотком влив в себя содержимое, он показал язык Ленке. – А некоторые даже и близкие! Поэтому мой долг поменять ваш жизненный уклад, так сказать! Чтобы вы вырвались из этой… э-э-э задницы, ну, типа, стали минимум средним классом! Всех трудоустрою – помощники всякие, ассистенты личные… – Он опять высунул синюшный от вина язык, теперь в сторону Светы, затем схватил пятерней кусок пирога и попытался запихнуть целиком в рот. – Наше время пришло!

– Мне кажется, не стоит так себя вести с этим парнем, – увещевала Наталья дочь после ухода Баширова.

Ленка делала вид, что не слышит наставлений, молча помогала убирать посуду, но когда в разговор вступили отец и старшая сестра, взвилась:

– Хватит уже меня дергать! Отстаньте, а! Ты, папа, сам привел его в дом, развлечь попросил, а теперь гундишь, как всегда. Не маленькая – разберусь, что можно и что нельзя! Бегаешь за Русланом, как собачонка, а меня еще учишь! А ты, дорогая сестренка, – повернулась она к Светлане, – вообще молчала бы в тряпочку. Сначала прыгнула в постель к дебилу нищему только потому, что паспорт у него заграничный, а теперь явилась не запылилась – жалейте все меня! Ну надо же, про меня вдруг вспомнила, воспитывать решила! Достали все!

Лена бросила на стол тряпку и, громко хлопнув дверью, скрылась в своей комнате.

Ночью Боголюбов почувствовал себя плохо, а утром поднялась температура. Застуженные легкие давали о себе знать каждую осень прилипчивой простудой. Чтобы «не распространять бациллы», как говорила жена, он собрал лекарства и отправился на дачу. Как и в далекие годы, когда градусник показывал заветные 37 плюс, можно было побездельничать. То есть раньше можно было не ходить в школу, а сейчас болезнь становилась отдушиной, давала возможность побыть наедине с собой, а уж коли он выбрался на дачу, то спокойно доделать скульптуру.

Новости, получаемые по телефону, не блистали разнообразием. Баширов ежедневно встречался с еще неохваченными избирателями и, по сведениям из штаба, даже снял номер в городской гостинице, где иногда оставался ночевать.

За неделю болезнь отпустила. Иван Сергеевич вылежался, немного перевел дух, но главное – довел до ума то, что задумывал. Скульптура, незамысловато названная «Дочь», получилась утонченно-изящной, и Боголюбов никак не мог налюбоваться ею – переставлял с места на место, подыскивая хорошее освещение, чтобы его «Дочь» купалась в солнечных лучах.

Творческие хлопоты прервал звонок из приемной Главы. Секретарь поинтересовался здоровьем и настойчиво попросил прибыть на срочное совещание.

Через полтора часа Боголюбов, с трудом сдерживая остаточный сухой кашель, уже сидел в кабинете, где собрался весь штаб, да еще какая-то незнакомая женщина по-хозяйски расположилась в кресле в углу.

– Так, товарищи однопартийцы! – возбуждено заговорил Глава. – Мы собрались сегодня по личному указанию губернатора, потому что успехи нашего кандидата выглядят, мягко говоря, плачевно. К нам приехала Анна Ильинична – начальник Управления внутренней политики области. Анна Ильинична расскажет про текущую ситуацию.

Женщина деловито пересела в кресло Теплицына:

– Добрый вечер, если он добрый. Я только что вернулась из Администрации Президента! Там все всерьез обеспокоены статистикой – наш кандидат пока вчистую проигрывает представительнице компартии и какому-то беспартийному мальчишке. Губернатор, естественно, в курсе проблемы, и мы со своей стороны должны сделать все возможное – будем засвечивать нашего кандидата на всех областных совещаниях и мероприятиях. Есть даже договоренность поставить его в первый ряд встречающих президента в конце месяца, когда будем открывать самый крупный в стране мусоросжигательный завод. Сейчас мы согласовываем на самом верху сценарий: наш кандидат задаст президенту умный вопрос про этот мусор, и руководитель государства ответит, как надо бороться с мусором в прямом и переносном смысле. Это будет транслироваться по всем телевизионным каналам. Отдельно мы прорабатываем вариант, что президент пожмет руку кандидату, но это пока до конца не одобрено ФСО. Так что со своей стороны мы делаем все возможное, а у вас пока прогресса никакого – кандидат топчется на месте, уже несколько раз прокололся на встречах с народом, ну и ведет себя, чтобы яснее выразиться, как будто уже в Думе – сидит по вечерам в кабаках с молодыми девицами в обнимку, а конкурентам только того и надо, чтобы опорочить! Вы уж хоть с этим разберитесь, и с девицами заодно – говорят, с несовершеннолетней его несколько раз видели в ресторане, да еще и выпивали они вместе! И, конечно, готовьтесь запускать все механизмы выборные, мы здесь все свои, и не мне вас этому учить, но так, чтобы без скандалов особенных… понимаете, о чем я! И ответственным в комиссиях избирательных доходчиво объясните – кто хочет чистеньким выйти, не замаравшись, тот первым у нас под раздачу попадет, так что мало не покажется! Хотя, надеюсь, идейных в комиссиях у вас нет, коли раньше в передовиках ходили!

Когда совещание закончилось, Теплицын попросил Боголюбова задержаться:

– Сергеич, неважно выглядишь пока, но знаю, что выздоровел, слава богу! Мне тебе не очень удобно об этом говорить… Спасибо, что ввел парнишку этого в семью, как я и просил, но вот о чем баба эта говорила… э-э-э… в общем, с Ленкой твоей Руслан постоянно зависает… я ничего плохого не имею в виду, и дело не мое – сам тебя заставил козла в огород запустить, но не время сейчас… и молодая она ж совсем… а этот красавчик, я прочитал… ну, поосторожней как бы не мешало быть с ним… – Видя, что Боголюбов побледнел, он добавил: – Ты, Иван Сергеевич, не нервничай так, ничего страшного не произошло… не будь выборов, так все само собой образумилось бы… ты уж не лютуй с дочкой, а то как в «Ворошиловском стрелке» получится – помнишь фильм такой? Ну, это шучу я! Поговорите там дома по душам, но палку не перегибай – неизвестно, что Баширов потом учудить сможет, не приведи Господь!

Лена заявилась домой поздно ночью, тихо сняла туфли в передней и на цыпочках направилась в себе.

В большой комнате сидел отец, так не переодевшись после совещания.

– Сядь, – грозно скомандовал он.

Лена послушно присела на краешек стула. От нее сильно пахло табачным дымом вперемешку со спиртным.

– Ты пила? Только без вранья!

– Да, а что? Только чуточку. Глоток вина. В чем дело?

– Ты в курсе, сколько тебе лет? – Боголюбов посмотрел на дочь. Лена спокойно и нагло глядела на него в упор, и он почувствовал, что начинает заводиться. – Ты знаешь, что полгорода говорит, как ты… с этим! Ты хоть чуть-чуть соображаешь? Ты про него, про его похождения знаешь? Ты вообще нормальная? Тебе шестнадцати еще нет, а ты по кабакам шляешься, как какая-нибудь шалава, пьяная домой приходишь! Он старше тебя в два раза! Что вы еще там делаете? В гостиницу к нему бегаешь, где проститутки одни ошиваются? Вырастил шлюху!

Лена выслушала тираду с презрительной полуулыбкой, грызя наманикюренный ноготь, а потом взорвалась:

– Что, испугался? Ты же у нас ответственный за Руслана? Не стыдно прислуживать мальчишке? Не дай боже он не изберется. Ну так он посмеется и уедет, а тебе – под зад коленом! Да он в свои годы столького добился, сколько тебе за пять жизней не успеть! Неудачник – как был всегда, так и остался! Еще смеешь меня проституткой обзывать! Вот ты сам такой и есть – ложишься под своего Теплицына жирного по первому зову!

Иван замахнулся, чтобы влепить пощечину.

Ленка инстинктивно отпрянула назад, но, зная, что отец не ударит, закричала:

– Ну бей, бей! Даже этого не можешь! Мамка тебе поэтому и рога наставляла, что размазня ты! Ненавижу!

На шум выбежали Наталья и Светлана.

– Что выскочили? Ненавижу все здесь!

На глаза Лены навернулись слезы, и она скрылась за дверью.

Когда домашние разошлись, Боголюбова охватило знакомое неподвижное состояние, и он просидел до утра, уставившись в окно. Прислушивался к тиканью часов и изредка давился кашлем.

По спущенному уже из области плану Баширов начал объезжать все крупные предприятия округа, где предварительно большинство работников, многодетные матери и ветераны труда неожиданно получили премии от руководства, маскируемые под губернаторские надбавки. Руслан говорил мало, в основном выразительно кивал, когда очередной директор выражал огромную признательность кандидату лично и всей партии за неуемную заботу о коллективе. Наиболее подкованные в законодательстве труженики пытались высказываться в духе, что такие действия – не что иное, как грубый подкуп электората, после чего их незамедлительно вызывали на «ковер», где они получали исчерпывающую информацию о своем будущем в случае продолжения подрывной деятельности.

Боголюбов вышел на работу, по которой соскучился за последнее время. Завод менял оборудование, и без консультаций одного из самых опытных специалистов было никак не обойтись. Новый главный инженер, который раньше старался не замечать Боголюбова, а между своими называл его не иначе как «ископаемое», внезапно стал учтивым и обходительным. Иван, конечно, все понимал, но осознание своей востребованности помогало восстанавливать душевное равновесие и отвлекало от мыслей о Баширове и Лене.

На середину недели была назначена встреча кандидата с активом его завода. Боголюбов опять включился в процесс, преодолевая отвращение. Приходилось увещевать коллег, говорить каким-то чужим, картонным языком и при этом не смотреть им в глаза, а если начинали задавать вопросы, он неуклюже оправдывался, разводя руками.

Руслан приехал в строгом деловом костюме, и даже парфюмом в этот раз от него несло меньше. До начала оставалось еще несколько минут, он поприветствовал Боголюбова, но, почуяв некоторое напряжение, сам начал разговор на щекотливую тему:

– Ты чего, Сергееич? Да ты вообще не напрягайся, если это из-за Лены! Мы с ней чисто друзья, а по-другому и быть не может! Слово сына офицера! У меня ж тут ближе вас никого и нет, а Ленка показывает, где и что. Штабные – они тоже не местные, а я теперь подкован, как будто родился здесь. Я с молодежью общий язык сразу нахожу – сколько в партии общался с ними, – а с пенсией, сам видел, не склеивается. Ну, это не в обиду тебе. Я, кстати, и Светку твою звал в компанию, но чего-то они цапаются с сестрой. Короче, не парься. – Баширов попытался по привычке обнять Ивана, но тот отстранился. – Да ладно тебе дергаться, Сергеич. Я вот имидж поменял по совету технологов – говорят, солидности не хватало! Заценил? Пойдем, пора твоим пролетариям веру в завтра давать.

Когда знакомство с кандидатом завершилось, к Боголюбову подошел совсем молодой парнишка:

– Иван Сергеевич, вы меня, наверное, не помните? Я Осадчий Артем, работал в механическом цехе, а потом с ребятами гараж ваш в порядок приводил. Вы нам еще вместе с деньгами вкуснейшую клубнику со своего огорода подарили за хорошую работу! Я тоже на выборы иду – самовыдвиженцем! Не хочу ни к какой из партий примыкать, хоть и звали меня! Все фальшивые и нечестные, особенно этот, сегодняшний. У меня просьба к вам – можете отказать, конечно. Я все понимаю, не обижусь.

Боголюбов помнил этого парня с тех пор, как тот, будучи студентом, подрабатывал в вечернюю смену и как-то пришел к нему с вопросом, почему за одинаковые часы со штатниками молодняк получает меньше. Вот тогда-то он и позвал ребят подлатать гараж. Нужности в этом деянии не было никакой, потому что свою машину он держал около подъезда, но это был способ заплатить мальчишкам деньги и восстановить попранную справедливость.

– Да, Артем, как тебя забыть! Тогда уже, видимо, политиком решил стать, как нервы все вымотал начальнику своему и мне! – Иван добродушно улыбнулся. – Чем помочь? Только в гараже уже нечего реставрировать.

– Иван Сергеевич, вы будете смеяться, но я действительно снова про гараж. Он всегда вроде пустой у вас? И пристройка там к нему была… Мне очень неудобно, вы же партийный и этого хлыща должны поддерживать. Но у меня такое дело – мы напечатали листовки предвыборные и газеты. Это все, что у меня есть! Выступать особо все равно не дают, плакаты развешивать не разрешают, да и денег у меня на это нет, и, так сказать, агитационный листок – мое единственное оружие. А складировать некуда, да и опасно просить кого попало. Мало ли что… По рейтингу я, кстати, второй после коммунистки пока, а ваш подопечный вообще последний, поэтому всякое случиться может. Ну как, можно? Или совсем наглость у вас об этом просить? Я, естественно, не бесплатно – заплачу, сколько скажете.

– Платить будешь, когда победишь! С живого тебя не слезу, чтобы выполнил полностью, что понаписано в газете твоей. А пока кладите там, но только потом заберите все – я за вас макулатуру сдавать не пойду! Ключ там же, под козырьком, лежит, если что.

Артем долго тряс Боголюбову руку, а как только исчез, подошел Руслан, прервав интервью местному телеканалу:

– Иван Сергеевич, чего этот с тобой трется-то? Чего хотел? Он же враг наш – по всем соцсетям дерьмом меня поливает, тварь! В рыло бы ему въехать, да развоняется еще больше! Тебе, поди, тоже на меня баллоны катил, гнида?

– Нет, он работал когда-то у нас. Сейчас листовки свои просит в гараже сложить.

Боголюбов понял, что сказал лишнее, но было уже поздно.

– Ну-ну, Сергеич! Ты прям мать Тереза с мужским концом! Еще коммуняке сучьей флаги красные пошей, если попросит! – Баширов покрутил пальцем у виска и вернулся к телекамере.

Позже в цехе, где монтировали новое оборудование, Боголюбова нашел начальник штаба:

– Иван Сергеевич, я вас отпросил у начальства. Надо бы с нами в одну семью поехать. Кривцовы – ваши соседи по даче вроде. Они там фермеры начинающие, если знаете. Сыры, масло, типа, делают. Аренду не успели заплатить, и по договору их изгнать должны были. В принципе, уже изгнали. Они писали и плакались по всем инстанциям – без толку, естественно. А я «фонарь» очередной искал и нарыл в администрации поселка бумажки с отказами. Начальнику местному объяснил, что время надо б повернуть вспять, а иначе по попе ему надают больно. Короче, появился наш чудесный кандидат, вгрызся в проблему и возвратил фермерам право на землю, а заодно и весь их малый бизнес! И сегодня сырномасляная семья ждет своего благодетеля дома, где собирается угощать знатного гостя собственноручно сделанной продукцией да поклоны отвешивать под стрекотание объективов, – в своей манере язвил Егор.

На тесной кухоньке в квартире сыроделов, в окружении прожекторов, камер и софитов, непонятно как удалось разместиться самим хозяевам, сыну-дошкольнику, съежившемуся на узком диванчике, Баширову, балансировавшему на хлипкой табуретке, тому самому местному начальнику и Боголюбову, зажатому между холодильником и оператором. Испуганная фермерша пролепетала что-то про светлого человека, посланного их семье Богом, и, перепутав заступника, закивала на главу поселка. Это эпизод пришлось переснять, указав женщине на истинного «героя», после чего отец семейства, зорко вглядываясь в бумагу, которую держал оператор, четко и без запинки прочел речь о необходимости голосовать за кандидата и правящую партию, которая, без сомнения, является партией дела. Баширов, морщась, с трудом засовывал в себя хлеб с самодельным маслом и проглатывал с чаем, как лекарство.

После продекламированного мальчиком стихотворения кандидат рассказал о своих крестьянских корнях:

– Так уж получилось, что мои предки, как по линии отца, так и по матери, пахали землю. Вы не поверите, но у нас дома хранятся старинные фотографии моего прадеда, идущего за плугом. Я прямо сразу почувствовал родственную кровь, когда переступил порог вашего дома, – обрадованно закончил Баширов, увидев, что тарелка с безвкусным сыром не пополняется.

– Вообще-то мы профессиональные музыканты… Муж мой – виолончелист, а я скрипачка, – несмело пролепетала жена фермера. – Но как прокормиться на это? Вот и занялись таким делом, а концерты домашние иногда играем для души, хотя после коз пальцы уже и не очень слушаются.

– Сергеич, тебе опять минус сегодня, – обиженно попенял Ивану во дворе Баширов. – Нельзя было меня предупредить, что мы в гости к «Виртоузам Москвы» идем? Я бы про музыкальные гены ввернул! Ну, не суть уже, главное – теперь не сдохнуть от съеденного. На, кстати, возьми их «вкусности» – я в русскую рулетку не играю с животом. До завтра всем!

Руслан протянул Боголюбову подаренный фермерами пакет и исчез в чреве автомобиля.

Дома Иван наконец-то смог обстоятельно поговорить со старшей дочерью. Светлана нежданно разоткровенничалась про свое неудачное замужество, отсутствие денег и измены супруга. Но вообще-то про все эти житейские дела Иван слушал вполуха, пытаясь выведать у старшей, чего такого она знает про Ленку, но ничего нового, к своему сожалению, не узнал. Позже к семейной беседе подключилась Наталья, вернувшаяся с каких-то посиделок с подругами. От нее тоже толку было мало.

Когда женщины уже ушли спать, пришла Лена. Боголюбов смотрел новости по телевизору, где в пятый раз показывали эпизод задержания бывшего федерального депутата за совершенные им махинации, и внутренне наслаждался, представляя, как Баширова с отцом выводят в наручниках спецназовцы в масках.

Лена вдруг сама подошла к отцу и обвила его сзади руками:

– Папа, привет! Вот принюхайся – не пила и не собираюсь больше! Ни-ни! Прости, плиз, гадостей тебе наговорила тогда. Ты только не обижайся, мама сказала, что ты здесь будешь, поэтому позвала Руслана на дачу! Хотела похвастаться твоими художествами! Это ж не страшно? Он реально в восторге был – фоткал постоянно, особенно мою скульптуру! Это же я? Там так написано! Это мне на день рождения готовилось? Очень шикарно! Ты зря так на Русланчика – он классный и умный! И только как старший брат мне! Может, когда и его вырежешь, если бревнышко подходящее найдешь. Честно, у нас все нормально и по-дружески! Не будешь же больше кипятиться?

Ленка чмокнула отца в щеку и, не дождавшись ответа, ушла к себе, мурлыча какую-то песенку.

Экстренное совещание у Главы началось на два часа позже назначенного времени. Теплицына вызвал губернатор, пригласив и Баширова. До выборов оставалось чуть больше двух недель, а статистика до сих пор упрямо выбрасывала основного кандидата из числа потенциальных победителей.

Глава ворвался в свой кабинет в крайне раздраженном состоянии, а сзади уныло плелся Руслан с непривычно печальным выражением лица.

– Ну что, бесценные мои штабисты-особисты и девицы-мастерицы! Отхерачили меня сегодня по самое некуда, только что в прямом смысле не отодрали в одно место! Губернатор орал так, что в приемной со страху все поразбежались, а Анна Ильинична – сука эта драная, которую я чуть ли не в жопу ее висячую целовал, – так еще подначивала, мол, слабые показатели кандидата есть результат недостаточной компетентности главы округа, ответственного за выборы, что является несомненным свидетельством его низкого профессионализма как руководителя в целом! Вот ведь мразь! Короче, приближается у нас час икс, а уважаемый Руслан Игоревич продолжает занимать почетное пятое место, что в переводе на спортивный язык является первым от конца! – Брошенные Теплицыным бумаги с замерами веером разлетелись по столу и упали на ковер. – А вы тут полтора месяца выдумываете механизмы продвижения, электоральную, мля, привлекательность, херь заумную! Всех скоро так привлекательно отымеют, что спать на животе будете до следующих выборов!..

Штабные поочередно зароптали, но Главу было уже не успокоить:

– Теперь у нас каждое божье утро планерка здесь, а в штабе своем ночуете – и никаких отъездов по домам и к семьям! Пост строгий держим, до первой звезды, как говорится! Дрыхнем мало, жрем только то, что для мозга полезно, и вкалываем, как рабы на галерах! А мы с Русланом Игоревичем еще и подсобим своими методами! Придется, правда, замараться немного, но политика не делается в белых перчатках, как в древних писаниях еще сказано! И деваться некуда, коли ваши технологии, типа, современные не дали пока ни хрена! А ты, Иван Сергеевич, мобилизуйся опять со своими общественниками! Я знаю, что у тебя на заводе запара – вон фуры со станками вашими пробки создают какой день уже. Но нужен последний рывок. Всем задачу поставь – не меньше половины сотрудников с каждого подшефного предприятия чтобы пришли и семьи привели, даже если раненые, больные, инфицированные – всех пущай тащат, хоть на руках вносят на участки! Друзей, любовниц, соседей, чертей лысых! Хоть количеством возьмем, как всегда в наших войнах бывало. И чтоб голоса за единого кандидата от партии власти отдали, как за родного. И предупреждение каждому, что смотрим мы всевидящим оком, где они там крестики на бюллетенях ставят – если не в нужный квадратик попадут, сразу на плаху!

– Да, ребята, надо костьми лечь, – вступил в разговор все время молчавший Баширов. – Девчонки, к вам вроде нет претензий, просто надо все делать поживее – и снимать меня, и интервью чтоб покрасочней, а то я реально бронзовая статуя, а не человек из народа! Сам бы за себя не проголосовал, посмотрев на эту рожу каменную! Влад, ты вкачивай все бабло по максимуму, не жмись – я еще выбил сегодня у губера! Ему ж тоже прилетит, если не я вдруг! Ничего, вытащит из бюджета, не обеднеет. А то у них то День здоровья, то День семьи, велопробеги, фестивали, сука, кулинарные. Прям не область, а Римская империя в период рассвета! Сплошь празднества, а власть на волоске висит. И тут я еще минусуюсь до кучи! Поэтому не до экспериментов уже – покупаем тупо голоса по старинке. А тебе, Егор, вообще нельзя даже мыслить о поражении. Это капец твоей карьере навсегда, сам понимаешь. Ты – начштаба! Черная метка на лоб, и все – пойдешь на ферму с виолончелистом говно за козами подбирать, тоже, типа, профессию сменишь! А на тебя, Сергеич, всегда положиться можно, несмотря ни на что. В день выборов у Лены твоей день рождения – ты ж не испортишь ей праздник шестнадцатилетия? Наоборот, подарок преподнесем с тобой вместе в виде моей победы!