Текст книги "Дышать! Воспоминания о прошлом и будущем. Семь историй на сломе эпох"

– У нас нет отца, по крайней мере, мы его никогда не видели, но его тут боятся. Главное – доходчиво объяснить на понятном языке, – буднично ответила Карина. – Пошли уже гулять, защитники обиженных!

Соловей увидел на земле сигарету и, все еще трясясь от страха, поднял ее и закурил.

Романтической прогулки не получилось. Настроение было изрядно подпорчено, и нежданный противный дождик, разогнавший всех по домам, оказался как нельзя кстати.

В следующие дни Карину словно подменили. Она старательно избегала даже случайных встреч, а вскоре и вовсе перевелась на крутой факультет международных отношений. Студенты судачили, что произошло это не без помощи проректора, оказывавшего девушке всевозможные знаки внимания практически на виду у всех.

Олег сходил с ума, обрывая в безответном отчаянии телефон, но Карина ни разу не ответила.

Как-то на очередной вечеринке в его квартире Денис, отводя глаза в сторону, сообщил, что «сестра Юленьки очень просит прекратить ее преследовать». Едва начавшись, сказка подошла к концу.

После окончания института Соловей сошелся с дочкой маминой подруги, уже дважды разведенной Леной. Крепко державшая судьбу сына в руках, мама решила, что опытная молодая женщина, уставшая от неурядиц в личной жизни, станет хорошей парой Олегу, избегавшему знакомств после какой-то тщательно скрываемой любовной трагедии.

Соловей действительно замкнулся, потеряв Карину. Перебрав в мыслях все возможные варианты, он пришел к выводу, что виновата во всем его страсть к сигаретам, которую не простил рабу Божьему строгий Господь. За прошедшие два года он несколько раз завязывал с пагубной привычкой и в конце концов, оказавшись в крепких объятиях Лены, бросил окончательно.

Лена была отнюдь не дурнушкой. Адское смешение кровей одарило ее смоляными волосами, сверкающими, чуть раскосыми глазами и чувственными губами; все это в сочетании с точеной фигуркой и взрывным темпераментом делало ее вызывающе эффектной. Но, обжегшись на двух неудачных замужествах, она смирилась с кандидатурой невзрачного полнеющего парня, значительно младше ее, сочтя Олега лучшим вариантом в свои тридцать с длинным хвостиком лет.

Молодые сняли небольшую квартиру на окраине Москвы – никакую другую Соловей пока не мог себе позволить, находясь на нижней ступеньке карьерной лестницы большого министерства. Все плавно двигалось в сторону женитьбы, и даже более того – опасаясь неожиданных поворотов судьбы, Олег очень торопился со свадьбой. Развеселая институтская компания распалась, и теперь он проводил время в обществе старого школьного приятеля, считая его единственным другом. Андрей отслужил в армии, «вышку» получать не стал и перебивался случайными заработками, лабая во второсортных кабаках. Олег часто встречался с ним в подвальном помещении, переделанном под квартиру и звукозаписывающую студию; там собиралась богемная тусовка непризнанных гениев всех существующих творческих профессий. Лена тоже любила бывать там, ее захватывали малопонятные беседы, смелые стихи и необычная музыка. Олег видел, как расцветает его будущая жена, вырвавшись из тесных стен их убогой квартирки, и поэтому дико ревновал Лену к неосторожным взглядам и прикосновениям подвыпивших ухажеров. Только верный Андрей был всегда обходителен и вежлив с ней, оберегая ее от фривольных выходок своих гостей.

Заявление они подали в один из чудесных дней бабьего лета и тотчас решили отпраздновать событие. У Андрея как раз гостила рок-группа из Киргизии, которая навезла с собой восточных сладостей и тугих пакетиков с травкой. Пару встретили торжественно, под старый советский шлягер про поющую и пляшущую свадьбу. Молодых заставили непрерывно целоваться под крики «горько» и пили за их здоровье.

Вечеринка была в самом разгаре, когда по рукам пошел косячок с отборной анашой. Соловей долго отказывался, но в конце концов решил, что анаша – это не табак, и втянул в себя обжигающий дым.

Все поплыло, словно в замедленной съемке. Олег сбился со счета, сколько раз набивал папиросу. Затягиваясь, он, проваливаясь в ватное облако, летал высоко над крышами домов, опускался под незримым парашютом на землю, где кружился в ажурном танце с невестой. Потом все стихло и он отключился.

Очнулся среди ночи. В комнатах, на кухне и даже в туалете вповалку спали люди. Лены нигде не было. «Наверное, не добудилась меня и поехала домой. Она же не притронулась к дури, а я – идиот», – ругал себя Соловей, спешно покидая студию. На лестничной площадке в углу он заметил какое-то шевеление. Крадучись, подошел поближе. Лена стояла, неестественно изогнувшись, держась обеими руками за короб мусоропровода, а сзади резкими толчками, тяжело дыша, в нее входил Андрей.

Олег не помнил, как очутился дома. Голова пульсировала так сильно, что почти разрывалась. Жить не хотелось, и надо было срочно придумать самый быстрый и безболезненный способ уйти из этого серого, опостылевшего мира. Он зашел в ванную комнату. Перерезать себе вены в теплой воде выглядело заманчиво, но лежать в ярко-красной воде с фонтанирующими кровью запястьями… Нет. Такая картинка пугала, и не факт, что он доведет задуманное до конца. Идея повеситься оказалась невыполнимой еще на технической стадии – узел-удавка никак не завязывался, а найденного в спальне снотворного Лены было явно недостаточно – с большей вероятностью самоубийство могло закончиться глубоким сном. Самым надежным решением виделся прыжок с высоты пятого этажа. Соловей открыл балконную дверь, посмотрел вниз, несколько раз зажмурившись, попробовал оттолкнулся руками от перил… Перед глазами отчетливо всплыла картина некрасивого расплющенного тела. Спешащие утром на работу люди брезгливо и с ужасом будут обходить его. Варианты суицидов исчерпались. Олег допил теплое шампанское и провалился в сон.

Утром, выйдя на злополучный балкон, Соловей жадно затянулся случайно найденной, уже совсем высохшей сигаретой. Мир вокруг, еще недавно казавшийся враждебным и жестоким, стал чуть светлее и приветливее под лучами мягкого осеннего солнца, настойчиво пробивающегося среди кирпичных многоэтажек.

Шло время, Соловей с головой окунулся в работу, чтобы заполнить часы одиночества в недавно купленной квартире в тихом районе старой Москвы.

После ночного расставания с Леной прошло более пяти лет. Он так и не обзавелся семьей, а женщины, периодически делившие с ним холостяцкую постель, вызывали лишь краткий физиологический всплеск эмоций. В душе все было сумрачно и мертво. Зато карьера стремительно шла вверх. Услужливо-исполнительного молодого человека стали замечать высокие начальники в больших кабинетах. Соловей оказался удобен всем: немногословный и не выделяющийся внешне, он не таил опасности занять чье-нибудь место, не участвовал ни в каких дрязгах и заговорах, постоянно сотрясавших громадное федеральное ведомство, – поэтому поднимался все выше и выше, обрастая необходимыми знакомствами.

Еще в первый год работы Олега пригласили в спецотдел министерства, где сидели два угрюмых серьезных человека в штатской одежде, плохо скрывающей военную выправку. Ожидаемо долгих уговоров не случилось: Солов ей сразу согласился на сотрудничество с известными органами, впоследствии скрупулезно описывая даже малейшие телодвижения коллег. Негласная работа на всесильную организацию также сыграла немаловажную роль в быстром продвижении молодого сотрудника по аппаратной лестнице.

Мама же, отчаявшись подыскать единственному сыну хоть какую-нибудь пассию, уговорила его подумать о будущем и для прояснения ситуации познакомила с дальней родственницей, вернувшейся в Россию после скитаний по свету в поисках своей судьбы. Аделаида, в полном соответствии необычному имени, успела стать достаточно известным астрологом и теперь приехала в страну, где уставшие от тягот и невзгод люди слепо верили предсказателям и хиромантам всех мастей.

Олег всегда скептически относился ко всякого рода оккультным наукам, и знакомство с мастером предсказаний по звездам и планетам поначалу вызвало у него довольно сильное недоверие.

Аделаида приняла его в полутемной комнатке, пропахшей прогоревшим воском и приторными благовониями. Стол, заваленный бумагами с причудливыми разноцветными пентаграммами, по углам в пыли стопки старинных книг. А по центру вставным зубом возвышался здоровенный допотопный калькулятор. Женщина долго и испытующе смотрела на Соловья немигающим взглядом. Некрасивые, почти мужские черты ее лица выражали такую сосредоточенную озабоченность, что Олег с трудом сдержал улыбку.

– Ваша мама, к сожалению, не удосужилась запомнить минуту вашего появления на свет, – наконец прервала молчание предсказательница, зажигая свечи по периметру стола, – поэтому я вынуждена детально расспросить вас, чтобы составить максимально точную астрологическую карту.

Допрос занял около двух часов, и постепенно скептицизм Олега перешел в недоумение, а затем и в растерянность. Сущность непостижимого проявлялась в том, что загадочная женщина не спрашивала, имело ли место то или иное событие, а интересовалась лишь временем случившегося. Сначала Соловей грешил на матушку, уговорившую его на эту авантюру и наверняка рассказавшую все подробности несильно наполненной событиями жизни сына, но вскоре вопросы стали совсем уж интимными – о том, что происходило, знать не мог никто. Особняком стояла тема бесчисленных сражений Олега с курением, и скрупулезное перечисление Аделаидой почти всех промежутков, свободных от пагубного пристрастия, не могло не поразить.

Сменив несколько пар очков, дама без остановки стучала на дребезжащем калькуляторе, параллельно сыпав малопонятными терминами и выражениями. Некоторые расчеты так возбуждали женщину, что глаза ее округлялись и она полушепотом произносила:

– О Всевышний! Сатурн вошел в зону Меркурия! Очень нехорошая оппозиция! А вот теперь у нас появился Марс! О main gott! – переходя на немецкий, вдруг вскрикнула она. – Как же некстати эта доминанта!

– Каковы мои шансы выйти отсюда живым? – пытался пошутить Олег, уже коря себя, что поддался искушению прочитать свое, теперь уже совсем безрадостное из-за нашествия экзальтированных планет будущее.

– На самом деле тут нет ничего смешного! – менторским тоном отчитала его изрядно уставшая предсказательница. – Но на сегодня мы действительно прервемся. Мне все пересчитать и осмыслить время нужно, а утром энергию Солнца собрать, потому что мне мощность нужна дополнительная для гороскопа вашего особенного, – почти пропела она, будто подражая русским сказаниям.

Уже в дверях, не дав Соловью прийти в себя от услышанного, Аделаида как само собой разумеющееся добавила:

– И не начинайте курить ни в коем случае, пока Венера находится в созвездии Тельца!

Через несколько дней Олег вновь очутился в квартире астролога. На столе лежал раскрашенный всеми цветами радуги многоугольник его жизни.

– На вашей карте можно увидеть очень редкое расположение планет. Мне пришлось побороться с агрессией нескольких зодиакальных антиподов, но ретроградный риск еще силен! Поэтому запаситесь терпением и записывайте все, что я вам скажу, – начала объяснять Аделаида.

За несколько часов Соловей узнал, как неведомые ему высшие материи жестко запрограммировали его существование и какими фатальными могут стать последствия, если не следовать указаниям неуклюжей геометрической фигуры, жирным пятном закрывавшей половину стола. Сама жизнь вдруг выстроилась в строгий график предупреждений и запретов. Например, в один день нельзя вечером садиться в машину, управление которой сулило высокие риски сидящему за рулем, а на следующий – после полудня нельзя прогуливаться под крышами домов, дабы избежать обрушения кровли на оберегаемую дружественными звездами голову. Практически каждый шаг Соловья теперь подчинялся движениям планетарного масштаба. Кроме ежедневно подстерегающих опасностей, карта отдельно указывала на особые периоды, грозившие страшными болезнями или даже смертью, – морщинистый палец, загадочно водивший по лабиринтам абстрактного полотна судьбы, выделял их особо.

– Отныне, молодой человек, вы становитесь под защиту Стрельца в созвездии Ориона, если будете соблюдать две заповеди: очищать у меня свою карту по окончании каждого лунного дома и забыть даже запах табака, создающего негармоничный аспект в течение всего периода вашего существования, – удовлетворенно подытожила Аделаида.

Принять первую заповедь с общепринятых позиций Олегу было легче, поскольку она обозначала ежемесячные платежи гадалке, а мистическое влияние курения на ауру лишь подтверждало все прошлые догадки и предположения.

Соловей покинул оккультную обитель, унося с собой два увесистых блокнота с подробным конспектом будущего.

Звездный пленник продержался под сенью дальних миров чуть меньше полугода, свято чтя обе заповеди. Курить даже и не думалось, а санитарная обработка карты от скверны вносила элемент разнообразия в бытие, наполненное нескончаемыми табу на употребление мяса в среду и субботу после захода солнца, на отказ от любых видов сексуального удовлетворения с восьми утра вторника до полудня четверга или на невозможность выхода на работу в пятницу.

Не выдержав пытки, Соловей однажды неурочно предстал перед Аделаидой с твердым решением вернуться назад в непредсказуемую, но понятную жизнь. Параллельно он соврал про некоего экстрасенса, напророчившего ему скорую гибель, что в действительности могло стать возможным после длительного марафона жития по гороскопу. Прорицательница произвела ряд подсчетов, нарисовала причудливый иероглиф, зачем-то прикоснулась ко лбу Олега своими губами, как будто проверяя, не упокоился ли он прямо сейчас.

– Вы можете задержаться надолго на этом свете, молодой человек, но я все же буду извещать вас об особо опасных моментах, если вам тяжко идти по начертанной линии звезд. У вас осталась одна заповедь, не забудьте хотя бы про нее, – напутствовала на прощание Аделаида.

Постепенно повседневная суета свела на нет привычку часто заглядывать в обозначенный небесными светилами путь. И все же, когда что-то случалось в его не блещущей разнообразием жизни, он всякий раз удивляясь точности предсказанных событий.

Однажды глубокой ночью позвонила взволнованная Аделаида:

– Молодой человек! Простите за столь поздний звонок, но я вынуждена предупредить вас, что карта немного поменяла конфигурацию и вы находитесь в смертельной близости к Цефею!

– Вы с ума сошли? Что за срочность такая? Кто такой Цефей? Я не курю и слежу за собой! – спросонья буркнул Олег первое, что пришло в голову. – И что все это значит?

– Это значит, что вам надо бояться воды первого мая текущего года! – отозвался приглушенный голос на другом конце. – Еще раз извините за беспокойство и берегите себя.

На дворе стоял промозглый февраль, и Олег, поглощенный подготовкой к большому повышению по службе, на время забыл о таинственном предупреждении. В самом начале весны в министерстве началась серьезная реорганизация. Многочисленные отделы, оставшиеся еще с советских времен, были объединены в два департамента, один из которых и возглавил Олег Соловей. Его назначение стало самым стремительным карьерным взлетом в многолетней истории ведомства, пережившего много непредсказуемых пертурбаций.

Празднование прошло в облюбованном государственной номенклатурой ресторане. Олегу посвящались хвалебные речи и тосты. Под конец торжества он очутился в цепких руках давнишнего сослуживца Ивана Белозерова, руководителя карельского филиала, и тот пригласил Соловья провести у него майские праздники, обещая незабываемые рыбалку и охоту в обществе прекрасных северных нимф.

Белозеров имел темное и сомнительное прошлое, прошел через две войны, успел отсидеть в тюрьме, но мутные воды новой России выплеснули его на значимую государственную должность. Он давно добивался расположения перспективного чиновника из Москвы, и сейчас ему подвернулся хороший случай. Отдых действительно обещал стать интересным, даже экзотичным, и Олег, понимая, что его новый статус не позволит карельскому директору ударить в грязь лицом, согласился.

Поездка пришлась на последнюю неделю апреля. Соловья впервые в жизни встречала машина с мигалкой, а затем уже сам Белозеров повез его на небольшой лодке к пустынному острову на границе с Финляндией.

Необитаемый остров оказался вполне обитаемым, и за комфорт на нем отвечал целый отряд обслуги. Были и «нимфы» – два очаровательных создания женского полу, представленные Соловью как сотрудницы отраслевого ведомства, правда, о его названии и деятельности сами они имели весьма смутное представление. Олега и Ивана определили в отдельные домики, стоявшие на высоком берегу, откуда открывался восхитительный вид на Онежское озеро.

Первые дни прошли как в раю. Утренняя рыбалка завершалась божественной ухой из пойманной форели; уху варил на костре в различных вариациях профессиональный повар, прикидывавшийся работником филиала. После охоты на тетеревов и вальдшнепов также готовились диковинные блюда по старинным рецептам. Посиделки на природе затягивались далеко за полночь, сопровождаемые местными настойками на травах и ягодах. Для полноты ощущений «сотрудницы» ненавязчиво предлагали пахучие коричневые катышки, которые они полушепотом называли «гашиш» и лихо раскуривали на фольге от конфет. Олег стойко отказывался от дурмана, сохраняя верность заповеди, и даже в глубокой ночи, когда «сотрудницы», как бы ошибаясь, поочередно оказывались в его жилище, а потом и в постели, упрямо противился искушению. Но он с удовольствием втягивал ноздрями струйки дыма от папиросок прелестниц.

Ранним утром тридцатого апреля Соловей проснулся с необъяснимым ощущением тревоги. Дым гашиша, по всей видимости, сделал свое дело, и во сне Олегу привиделась Аделаида, грозно указывающая костлявым перстом на водную гладь озера. Уезжая на отдых, он вспомнил про первое мая – дату, указанную как роковую, – но Аделаида иногда ошибалась на день-другой, поэтому внутри загорелся огонек тревоги. «Вода – это же не только озеро», – справедливо решил Олег и для начала отказал себе в процедуре умывания. Рыбалка с последующей наваристой ухой была отменена якобы по причине сильного недомогания. Все, так или иначе связанное с водой, попало под тотальный запрет, ужесточавшийся по мере приближения к пугающей дате. Паранойя затронула даже естественные человеческие потребности: «А вдруг через жидкость меня ударит током оголенный провод?» – мысленно вопрошал Соловей, изощренным способом справляя малую нужду в девственном лесу, забыв о том, что на острове вообще-то не было электричества.

Первомай стал для Олега самым тяжелым испытанием. Непрерывно хотелось пить, но лишь изредка он позволял себе глоток теплой воды через самодельную трубочку, а глотнув, застывал на мгновение в ожидании возможного летального исхода. В середине дня пошел мелкий дождик, и Олег закрылся внутри домика, считая внезапно разверзшуюся хлябь небесную предвестницей погибели.

Белозеров сначала озадаченно, а затем и с тревогой следил за происходящим. На допрос неоднократно вызывались доблестные «сотрудницы», со слезами на глазах уверявшие шефа, что клиент во все предыдущие ночи вел себя вполне традиционно – был в меру пьян, по-юношески охоч до постельных утех, гашиш не курил, а лишь позволял себе подышать ароматными парами. Повар, приставленный смотрящим за московским гостем, доложил, что в лесу «объект» вел себя крайне необычно: снимал штаны и в таком виде залезал на деревья. Вся бригада сошлась на том, что неустойчивая психика столичного чиновника помутилась от дыма прессованной веселящей травы. Радовало лишь то, что уже завтра предстоял отъезд и в целом «Вадимыч» должен был остаться доволен отдыхом.

Теплым солнечным утром следующего дня Соловей и обе наяды погрузились в лодку к Белозерову. Стояла чудесная погода. Зеркальная поверхность озера казалась застывшей в отсутствие даже малейшего ветерка. Олег, умиротворенный профессиональными ласками подруг, чувствовал себя немного спокойней, но внутренняя дрожь ушла не до конца, хотя предсказанный Первомай остался позади.

Иван завел мотор, и компания тронулась в путь.

– Как прогноз? Цунами, случайно, не ожидается? – Олег пытался выяснить обстановку как можно более безразличным тоном.

– Тут всегда в это время штиль. Это ж озеро как-никак, – отрапортовал Белозеров. – В старину говаривали: в наших местах озеро бело! Не зря у меня такая фамилия чистая, – рассмеялся он, в сотый раз повторяя заученную фразу.

Девушки одобрительно закивали, не отрываясь от экранов смартфонов.

Первый час лодка шла на большой скорости, рассекая прозрачную гладь. Соловей, растянувшись во весь рост, даже позволил себе окунуть руку в ледяную толщу озера, забыв про осторожность. Ничего не случилось, и он тихо замурлыкал, закрыв глаза, когда нежные девичьи пальчики начали массировать ему голову.

– Вадимыч, а что с тобой стряслось? – панибратски поинтересовался Иван, уверенно поворачивая штурвал рукой, на которой остались следы плохо сведенных татуировок.

– Да так, ерунда. Расскажу в поезде – посмеешься, – лениво ответил Олег, в принципе уже почти созревший, чтобы поведать коллеге смешную историю своих фобий.

Постепенно погода начала портиться, поднялся ветер, вода пошла мелкими барашками. Соловей привстал, напряженно огляделся и, не успев задать вопрос, увидел, как сбоку надвигается громадная сизая туча, почти полностью разделившая пространство на свет и тьму.

Белозеров достал бинокль, внимательно посмотрел по сторонам, после чего максимально ускорил ход, приказав всем крепко держаться за борта.

Буквально через несколько минут налетел свистящий ветер, с неба хлынула стена дождя, переходящего в град, а по озеру поползли большие и хлесткие волны. Летевшую на огромной скорости лодку стало бросать из стороны в сторону, как маленькую щепку. Девицы истошно завизжали, вжавшись в дно.

– Хватайте спасательные жилеты и надевайте плащи, – пытался перекричать стихию Иван, с трудом балансируя на корме.

Троица судорожно бросилась копаться в вещах, но обнаружилось, что все нужное осталось на острове. В следующее мгновение суденышко резко подбросило вверх на высокой волне и почти все, что в нем было, включая сумки и телефоны, вылетело за борт. Девицы уже не голосили, а выли и крестились.

Соловей впал в ступор, представляя, как Аделаида рассказывает заплаканной матери про предостережение и оставляет ей на память помятую астрологическую карту.

Ливень сменился небольшим дождем, но тут засверкали молнии, загремел гром, гулко отдаваясь внутри лодки. Неравная борьба с силами природы, казалось, длится целую вечность, и Олег, потеряв счет времени, лишь молил Бога о безболезненном конце.

– Все будет нормально, – хрипел Иван, с огромным трудом маневрируя между накатывающих волн. – Это не шторм – это ветерок, – сплевывая летящую в лицо воду, пытался он обнадежить пассажиров надрывным голосом.

Накренившись, суденышко лишь чудом не перевернулось, и Соловей всем телом ощутил свинцовый холод озера.

Все прекратилось так же быстро, как и началось. Через полчаса ветер стих, лишь крупные капли дождя с небольшими интервалами продолжали падать вниз, словно кто-то из последних сил выжимал влагу из облаков.

Лодка медленно подходила к берегу. Соловей, свернувшись клубочком, лежал в мокрой жиже и дрожал всем телом. Сзади, обнявшись, тихо плакали девушки.

– Хватит выть, шлюхи. – Белозеров наконец-то озвучил их основную профессию. – Ладно он, приезжий, – Иван кивнул на скрюченное тело, – но вы-то местные и должны понимать, что опасности не было и в помине. Я же сказал, что все будет отлично. Такие лодки никогда не переворачиваются. Только гостя пытались напугать. А он – герой! Вот, лежит как ни в чем не бывало.

На берегу Соловья уже ждала делегация в костюмах и при галстуках. С виновато-скорбными лицами ему протянули пакет с сухой одеждой. Олег сдержанно поблагодарил за заботу, еще не придя в себя от пережитого.

Стол в вагоне СВ ломился от карельских деликатесов. Белозеров по простоте душевной нахваливал здешнюю водку, произведенную на воде, добытой со дна Онежского озера. Услышав это, Олег поперхнулся лососиной.

– Я вот что тебе скажу, дорогой друг, – звонко чокаясь, начал Иван. – Наше сегодняшнее приключение, может, и выглядело мрачновато, но было абсолютно безопасным. Я тебя уверяю, потому что тысячи раз попадал в такие передряги.

Осушив рюмку, он начал методично и убедительно перечислять достоинства непотопляемой лодки, а заодно свое мастерство кормчего. Рисовал на салфетке стрелки, указывающие, как дул ветер и как двигалось суденышко, и, по его словам, даже малейшая возможность катастрофы была исключена.

Спонтанно сменив тему, мужчины стали рассортировывать чудом уцелевшие фотографии, сделанные полароидом, уничтожая компрометирующие снимки и понимающе подмигивая друг другу. Бутылка подходила к концу, алкоголь теплым маслом разлился по телу, и Соловей, все больше освобождаясь от своих страхов, уже открыл было рот, желая поделиться своей нелепой тайной, но Иван, плеснув остатки водки в рюмку и залпом выпив, жестом попросил его помолчать.

– Вадимыч! А давай начистоту. Мы ж свои люди! – слегка заплетающимся языком проговорил карельский директор. – Ты чутка слышал про мою жизнь, но я уж еще добавлю. Я солдатом попал в плен к моджахедам, несколько раз бежал, но неудачно – поймали меня. Однажды провел неделю в яме с крысами, без еды и почти без воды, потом топтал зону по бандитской статье, где урки пытались перерезать мне горло. В общем, много раз висел на волоске от смерти, но ни разу не был ближе к ней, чем сегодня. Прости, дружище, я просто успокаивал тебя. А ты родился в рубашке, – пьяно потрепав Олега по щеке, Белозеров повалился на полку.

Соловей, очумело вращая глазами, застыл.

– Бог меня отвел, что не курил твоего гашиша, а то бы не сидели здесь, – наконец еле слышно промолвил он.

– Что-что? Я не понял, Вадимыч.

– Спи, это я о своем. – Олег в задумчивости повертел в руках пустую бутылку из-под водки, вслушиваясь в методичный перестук колес…

Воспоминания прервал дурацкий телефонный звонок спивающегося Андрея. Недослушав очередную просьбу, Соловей бросил трубку на середине разговора, привстал с дивана, скрипевшего кожей каких-то редких полярных тюленей, и неторопливо прошелся по просторному кабинету своего загородного имения.

Пятнадцать лет после знаменательного карельского путешествия пролетели метеором. Олег практически дошел до последней ступеньки карьерной лестницы, став первым заместителем министра важнейшего отраслевого ведомства страны. Действующий руководитель давно уже был фигурой номинальной, и Соловей единолично управлял огромной бюрократической махиной. Справедливо опасаясь испортить ауру скорого повышения, он находился в очередной табачной «завязке». Первое кресло – вопрос ближайшего времени, и Олег расслабленно наслаждался одиночеством в огромном каменном дворце, подаренном ему благодарными предпринимателями в обмен на небольшие услуги по распределению госзаказов. Жена и трое детей инкогнито проживали на итальянских просторах, куда они были выселены, дабы не усложнять жизнь ответственному государственному деятелю.

Но все это было вчера, а сегодня ровно в полшестого утра Олег Вадимович проснулся от холодного прикосновения металла к голове.

– Медленно вставай, сука! Руки за голову, и без глупостей! – послышался сдавленный голос.

Не успев отойти ото сна, Соловей все же понял, что происходит нечто кошмарное, потому что охраны рядом не было. Животный страх сковал одни части тела и расслабил другие – теплая жидкость предательски потекла по ногам.

– Смотри, не обосрись еще! – ухмыльнулся кто-то в дальнем углу.

Олег оглянулся. В спальне находились пять человек в камуфляжной форме, все в масках и с автоматами, а в проеме двери лицом вниз лежали два его охранника. – Забирайте, что хотите, только не трогайте меня, пожалуйста, – как можно спокойнее проговорил Олег. В мозгу молниеносно всплыли киношные сцены избиений и пыток во время ограбления. Насколько он помнил, жертва не должна паниковать и кричать, если хочет остаться в живых. – Здесь, в тумбочке, ключ от сейфа.

Один из автоматчиков резким движением схватил Олега за запястья и защелкнул наручники, а другой повернулся спиной, и Соловей успел разглядеть нашивку «ФСБ».

Уже долгие годы его министерство и страшная организация находились в дружественных отношениях, но кадровая чехарда последнего времени могла дать сбой в слаженном механизме взаимодействия, что могло повлечь за собой последствия похуже самого ужасного и разнузданного разбоя.

– Кто еще дома? – металлическим голосом спросил фээсбэшник и больно ткнул Олега автоматом в бок.

– Никого, я живу один.

– Врешь, рыло! Где жена и дети?

Олег уже приготовился диктовать европейский адрес семьи, решив начать, как положено, с индекса, но тут на плече стоящего рядом фээсбэшника громко затрещала рация.

– Протон, я Радий! Прием! Мы взяли его. Сбор на объекте номер один! Своего там расстегни.

– Прием! Понял! Отбой, – ответил автоматчик, и Соловей увидел, как в прорезях маски округлись глаза. – А ты… простите, вы кто? – каким-то вкрадчивым голосом поинтересовался вояка.

– Я первый заместитель министра промышленности Российской Федерации, Соловей Олег Вадимович, – как можно официальнее попытался произнести Олег, но губы не слушались.

– Майор Аверов, четвертый спецбатальон первого полка ФСБ! – отрапортовал офицер.

– Д-д-дай закурить, Аверов херов, – заикаясь, попросил Олег, и майор, точь-в-точь как хулиган в далеком детстве, сунул ему в рот сигарету, в растерянности забыв снять наручники.

Через мгновение другой офицер освободил запястья, но Олег еще несколько минут продолжал неподвижно сидеть на растерзанной кровати с незажженной сигаретой.

Позже автоматчики и Соловей вышли на улицу, где на земле лежала вся обслуга. Рядом валялись кастрюли, тарелки, перевернутые газонокосилки и ружья охраны, а вокруг толпилось с десяток бравых воинов в камуфляже.

– Всем отбой, – гаркнул Аверов. – Приносим свои извинения за причиненные неудобства и беспорядок. – Он снял маску, и его совсем молодое, мокрое от пота лицо выражало искреннее раскаяние. – За испорченное имущество и телесные повреждения вы имеете право требовать компенсацию в соответствии с законом. Еще раз, пожалуйста, простите, – закончил он, обращаясь уже к Соловью, – виноваты мы…

Досадное недоразумение, чуть не стоившее Олегу жизни, объяснилось просто. По соседству с ним проживала тихая женщина с двумя детьми, оказавшаяся женой известного в определенных кругах воровского авторитета, не так давно отбывшего срок в испанской тюрьме. Выйдя на свободу и вернувшись на родину, бандит, не успев толком пожить в своем доме, накуролесил: устроил стрельбу на разборке, не ведая, что коммерческие споры в России давно уже решаются без применения оружия. Батальон ФСБ, начав спецоперацию по его захвату, решил обойти бандитские хоромы с тыла и не заметил забора между владениями. Открывшийся взору дворец Соловья выглядел гораздо круче, чем тот, который следовало штурмовать, и наблюдавшее за захватом по видеосвязи начальство решило, что именно здесь и должен проживать вернувшийся на родину авторитет. Операция шла успешно, но тут в особняке поскромнее арестовали мужчину, как две капли воды похожего на фотографию с ориентировки.