Текст книги "Обольщение джентльмена"

Глава 17

– Заклинание? – удивленно поднял брови Оливер.

– Да, – подтвердила Кэтлин. Хоть она и не верила в колдовство, ей показалось, что она обязана защищать то, во что верили ее близкие.

– Не знаю, за какого идиота вы меня принимаете, но я все-таки не настолько глуп, чтобы верить в россказни о колдовстве, – возмутился граф.

– Непредвзятость, сын мой, – нравоучительно заметила графиня. – Помнишь, что я говорила?

– Давайте обсудим все спокойно, с позиции здравого смысла, – предложила Кэтлин.

– Я и так совершенно спокоен и всегда руководствуюсь здравым смыслом, – огрызнулся Оливер.

– Мне кажется, что на сегодняшний вечер достаточно обсуждений. – Леди Норкрофт встала. – Уже поздно, день был очень длинный, так что предлагаю всем отдохнуть. Продолжим завтра. Пойдемте, лорд Дамливи, я покажу вам вашу комнату.

– Нет, пусть он отправляется в гостиницу, – запротестовал Оливер.

– Почему, сын мой? В доме полно свободных гостевых комнат, к тому же лорд Дамливи – дядя Кэтлин и в этом качестве уже почти член нашей семьи.

– Я очень благодарен вам за гостеприимство, миледи, – поклонился шотландец.

– Нет, он не член нашей семьи, – сердито возразил граф. – Ни он, ни леди Кэтлин. Я не собираюсь жениться из-за какого-то глупого предания.

– Вот вам и непредвзятость, – буркнул Малькольм.

– Ты, наверное, забыл, что написано на гербе Норкрофтов, Оливер? – выразительно посмотрела на сына графиня.

– Veneratio, prosapia, officium, – с досадой ответил тот. – «Честь, семья, долг». Но я все равно на ней не женюсь.

– Никто не заставляет тебя идти под венец прямо сейчас. – Леди Норкрофт повернулась к гостье и взяла ее руки в свои. – Еще раз прошу вас простить меня за то, что я скрыла ваше имя. Тогда мне казалось, что я поступаю правильно. Признаться, я и сейчас так думаю.

– Мы все стараемся поступать наилучшим образом, – ответила Кэтлин, – хотя наши добрые намерения не всегда приводят к желаемому результату.

– Все будет хорошо, я уверена, – сказала графиня, прямо глядя ей в глаза.

– Я вижу, эта история тебя не очень расстроила, мама, – сердито заметил Оливер. – Если ты веришь в проклятие, значит, должна верить и в то, что род Норкрофтов прекратится и с нами произойдет что-то ужасное?

– Наш род прекратится, если ты не женишься на леди Макдэвид, сынок. Что до второго, то оно уже произошло, – проговорила графиня, и ее глаза погрустнели. Кэтлин подумала, что такая женщина сделает для своей семьи все, что в ее силах, независимо от того, верит она в родовое проклятие или нет. Если для кого-то долг перед родными и был превыше всего, так это для нее. – Мы все обсудим завтра. Доброй вам ночи.

Малькольм подошел к племяннице и поцеловал ее в щечку.

– Я очень рад, что ты в добром здравии, дорогая, – сказал он, понизив голос. – Не спускай глаз с Норкрофта. Сдается мне, он не такой идиот, как кажется.

– Я все слышу, – возмущенно фыркнул Оливер. – И я вовсе не идиот!

Леди Норкрофт вздохнула и повернулась к Дамливи:

– Пойдемте, милорд.

Тот кивнул и послушно последовал за ней в коридор.

– Как вы относитесь к приключениям? – донесся оттуда голос графини.

Малькольм что-то сказал в ответ и рассмеялся, но этих слов Кэтлин и Оливер уже не расслышали.

– Каков этот Дамливи… – раздраженно заметил граф.

– Осторожно, он мой дядя.

– Ему, наверное, тоже нельзя доверять.

– Как мне?

Оливер промолчал.

– Я так и думала, – сказала она и, пройдя мимо него к столику, налила себе еще виски – ей хотелось заглушить поднимавшуюся откуда-то изнутри противную дрожь. – Значит, вы больше не уверены в нашем безоблачном будущем?

– Согласитесь, то, что я сегодня услышал, весьма неожиданно.

– А что вы ожидали услышать?

– Что-то более реальное, приземленное…

– Заурядное?

– Да, именно заурядное – про обычную семью и про разные обстоятельства.

– Приключения не бывают заурядными. – Кэтлин подняла стакан, словно желая выпить за его здоровье.

– Знаю, знаю. Но у меня никогда не было никаких приключений, вам любой скажет. Я разумный, ответственный человек, с которым никогда не случается ничего необычного.

– Как и я. По крайней мере я была такой прежде.

– Но вы же верите в родовое проклятие, – скептически заметил Оливер.

– Я поверила не сразу, – ответила Кэтлин, осторожно подбирая слова. – Меня заставила жизнь. Я вышла замуж за Кеннета Макдэвида по любви, но наше счастье продлилось всего год. Не знаю, вышла бы я за него, если бы знала тогда о проклятии. Меня мучает мысль, что он погиб только потому, что стал моим мужем, заняв ваше место…

– Чепуха! Смерть – обычное дело. При чем здесь какое-то проклятие?

– Вы так считаете? Тогда скажите, много ли людей на вашей памяти погибли от того, что их завалило скатившимися с телеги бочками с виски, которые, казалось, были надежно привязаны веревками?

– Действительно, случай необычный, – неохотно признал граф.

– Так вот, после гибели Кеннета бабушка и рассказала мне о проклятии, но тогда я ей не поверила. Но первый же мужчина, к которому я во время своего вдовства начала питать симпатию, упал с крыши. Его снесло порывом ветра.

– Чистая случайность. С какой стати его понесло на крышу, да еще в плохую погоду?

– Погода стояла ясная и абсолютно безветренная. – Кэтлин сделала большой глоток из стакана. – Потом в другого джентльмена попала молния.

– Тоже обычное дело.

– И снова при совершенно ясном небе. А следующий джентльмен…

– Признайтесь, много их у вас было?

В голосе графа отчетливо слышалась ревность, и Кэтлин воспрянула духом – это был хороший признак.

– Я потеряла мужа девять лет назад, и все эти томительные годы была одна, – ответила она, взглянув в глаза Оливеру. – До вчерашней ночи.

Он тяжело вздохнул и попросил:

– Продолжайте, пожалуйста.

– Так вот, следующий мой поклонник утонул в ручье, поскользнувшись на камне. Причем ручей был очень мелкий. Когда эти достойные господа встретили свою безвременную кончину, они уже считались моими женихами. Боюсь, именно это и решило их судьбу. После смерти Уильяма я начала подозревать, что в мою жизнь вмешиваются какие-то высшие силы.

– Уильям – это тот, который утонул?

Кэтлин кивнула.

– Я поняла, что мое нежелание взглянуть правде в глаза приведет к новым жертвам, – продолжала она. – Единственный мужчина, который может на мне жениться, – это вы, Оливер.

– Позвольте, есть же логическое объяснение…

– Нет, никакого логического объяснения нет. Ну хорошо, вы считаете смерть четверых достойных претендентов на мою руку трагической случайностью. Но вы никогда не задумывались, почему мы с вами – единственные молодые представители наших семей? Почему за пятьсот лет наши генеалогические древа не только не разрослись, а почти засохли? И еще, мои родители и ваш отец умерли совсем молодыми.

– Увы, бывает, люди теряют своих близких.

– Но речь идет не о каких-то абстрактных людях, а о нас с вами. И в-третьих, муж моей тети тоже умер очень молодым, причем у них не было детей. Детей также не было ни у меня, ни у дяди Малькольма, который их очень хотел. Чем ближе конец отмеренного срока, тем явственнее губительное влияние проклятия. Наши семьи вымирают и скоро исчезнут с лица земли. Я не могу этого допустить.

– И вы приехали в Лондон, чтобы стать моей женой.

Кэтлин кивнула.

– И притворились, что потеряли память.

– Нет! – воскликнула она. – Можете мне не верить, можете считать совпадением, что безумный план моей тети Ханны сработал, можете назвать это колдовством…

Оливер только презрительно хмыкнул.

«Боже, дай мне терпение», – подумала Кэтлин.

– Вам следует знать, – пошла она в новое наступление, – что мои родные, особенно тетя, бабушка, прабабушка, все они верили в силу колдовства и пытались его использовать, но ни разу, по крайней мере до сих пор, не преуспели в этом занятии.

– Как вы сказали – до сих пор?

– Думайте что хотите, – отрезала она, глядя ему в глаза. – Я не притворялась, когда говорила, что потеряла память.

– Я верю вам, – неожиданно сказал Оливер, смущенно ероша рукой волосы. – Сам не знаю почему. Может быть, я действительно идиот. Но у вас был такой потерянный взгляд – его-то уж никак нельзя подделать.

– Спасибо, – с облегчением поблагодарила Кэтлин. Кажется, еще не все потеряно.

– И этот взгляд пропал несколько дней назад, – продолжал граф. – Думаю, именно тогда вы все вспомнили.

Он задумался и вдруг сообразил:

– Значит, это произошло до того, как вы меня соблазнили?

– Мне кажется, вы тоже не бездействовали.

– Но не я явился к вам в спальню среди ночи, а вы ко мне. Если вы думаете, что из-за этого я на вас женюсь…

– Что вы, у меня и в мыслях нет. Я ведь вполне зрелая женщина, способная самостоятельно принимать решения, и легла с вами в постель потому, что сама этого хотела. Мне никогда и в голову бы не пришло обольстить мужчину, чтоб женить его на себе, даже вас!

– Раньше – может быть, но не теперь.

– По-вашему, честно соблазнять женщину, которая не помнит даже своего имени? Любой джентльмен обязательно бы женился, чтобы загладить свою вину.

– Но вы-то уже вспомнили, как вас зовут!

– Да, однако вы этого не знали!

– Я вас не соблазнял.

Кэтлин стиснула зубы.

– Признаю, это я взяла на себя роль соблазнительницы, – подтвердила она. – Я не могла полагаться в этом на вас.

Оливер чуть не задохнулся от возмущения.

– Я думал о вас как о будущей жене и старался вести себя как подобает! – воскликнул он.

– Что не помешало вам предаваться похотливым желаниям и внушать мне, что мы можем быть вместе.

– Подумаешь, минутная слабость. С каждым может случиться.

– Помнится, далеко не минутная.

– Послушайте, Кейт…

– Кэтлин, – поправила она машинально. – Кейт меня называли в детстве родные, а потом – Кеннет, покойный муж, когда хотел меня подразнить. Удивительно, что леди Норкрофт выбрала для меня именно это имя, хотя мне больше нравится Кэтлин. Из Кейт я выросла, как из детского платья. Это имя мне больше не подходит.

– Нет, на мой взгляд, подходит, – неожиданно возразил граф и, помолчав несколько мгновений, добавил: – Завтра я возвращаюсь в Лондон.

У Кэтлин сердце ушло в пятки.

– Спасаетесь бегством? – спросила она. – Приступ малодушия с вашей стороны.

– Я бы сказал, благоразумия, – спокойно ответил он. – В свете последних событий мне надо многое обдумать, а здесь, с вами, мамой, вашим дядей и кузинами, это невозможно, поэтому мне лучше уехать.

Меньше всего на свете Кэтлин хотела, чтобы он уехал.

– Имейте в виду, что у нас не так много времени, – попыталась она переубедить возлюбленного. – Чтобы снять проклятие, мы должны пожениться до дня осеннего равноденствия, до которого осталось всего три недели.

– Я все-таки рискну.

– А как насчет мистера Беркли? Не боитесь оставить его без присмотра?

– Пожалуй, я заберу его с собой, – подумав, решил Оливер. – Если у него серьезные намерения относительно Джен, то он, несомненно, обрадуется возможности завоевать мое расположение.

– Вы не можете уехать. – Кэтлин была непреклонна.

– Почему? Мы в безвыходном положении: вы хотите выйти за меня из-за дурацкого старинного поверья, а я не желаю жениться по столь надуманному поводу.

– Я должна исполнить свой долг.

– То есть вы собираетесь выйти за меня замуж из чувства долга? Куда как романтично.

– Сарказм вам совсем не к лицу.

– Что ж, пойду-ка я со своим неподобающим сарказмом спать, – решил граф, и, коротко поклонившись, направился к дверям.

– Оливер, вы когда-нибудь любили? – остановила его Кэтлин.

– Один раз, очень давно, – ответил он. – Во всяком случае, мне так казалось.

– У вас ничего не вышло?

– Она влюбилась в другого.

– Наверное, если бы вы тогда знали о проклятии…

– Не верю я ни в какие проклятия.

– Хорошо, забудьте об этом. Просто подумайте, сколько людей уже погибли, и скажите, готовы ли вы подвергнуть опасности жизнь еще кого-то, кто вам дорог?

– Я не верю… – начал было граф, но осекся. Кэтлин затаила дыхание. – Честно говоря, я не знаю, – признался он и направился к дверям. – Доброго вам вечера.

Кэтлин проводила его взглядом и, обессиленная, упала на диван.

Пока все шло так, как она предполагала. Оливера трудно осуждать за его скепсис, ведь она сама тоже не сразу поверила в реальность родового проклятия. Вдобавок граф считал, что она его предала, – тоже ничего удивительного. На его месте она бы думала то же самое. Главное заключалось в том, что он больше не сомневался в ее амнезии, а ведь Кэтлин даже не надеялась переубедить его так скоро.

Оливер отказывается жениться по «надуманному предлогу»? Что ж, она позаботится о других, более весомых аргументах.

Размышляя над сложившимся положением, Кэтлин вдруг ясно осознала, что обязана своим счастьем именно амнезии. «Прежде чем удавить Ханну, обязательно ее поблагодарю», – подумала она.

Оливер любит ее, несомненно, остается только помочь ему это осознать. Задача трудная, но ведь на стороне Кэтлин могучие союзники – Судьба и Любовь. Не проще ли его убедить, что колдовство существует?

Оливер рассчитывал совсем на другое окончание вечера – он был более чем уверен, что Кейт опять придет к нему в постель. Но, увы, его ждало разочарование, и теперь он маялся без сна, ходил из угла в угол, тщетно пытаясь привести в порядок свои мысли и чувства.

Его не могло не радовать, что Кейт все вспомнила, и он, конечно, не считал ее обманщицей – чтобы изобразить тот потерянный взгляд, который он не раз замечал у нее, нужно обладать недюжинным актерским талантом.

Проклятие на оба дома? Как это по-шекспировски и как нелепо! Пусть Кейт, мать и бог весть кто еще сколько угодно твердят, что верят в проклятие, но он в него не поверит никогда. В его хорошо организованной, размеренной жизни нет места подобным глупостям. Что касается Кейт, то ее трудно винить в чрезмерной доверчивости, принимая во внимание трагические события, происходившие с ее близкими. Возможно, бедняжке легче поверить в проклятие, нежели смириться с тем, что дорогие ей люди стали жертвами слепых случайностей.

Кейт спросила его, готов ли он подвергнуть опасности жизнь тех, кого любит. Но его любимая как раз та, брак с которой может спасти их семьи от родового проклятия… Чепуха, он не верит во все эти досужие вымыслы!

Но самой большой нелепостью, конечно, было предположение Кейт, будто ее амнезию вызвало колдовство. И это говорит Кейт, которую он считал такой разумной и здравомыслящей!

Граф взволнованно провел рукой по волосам. Если поверить в существование проклятия, то немудрено скатиться и до веры в колдовство. Нет, ни за что! То, что случилось с Кейт – трагическая гибель поклонников, потеря памяти, – не более чем звенья в цепи совпадений, как и дурацкий план ее тетки, неожиданно оказавшийся столь действенным.

Нет, Оливер не мог допустить, чтобы его брак зависел от вздорных суеверий. Он действительно хотел жениться и до конца своих дней жить с любимой женщиной, но на самом деле еще никогда не думал о конкретных перспективах. Сегодня вечером, когда вопрос о браке был поставлен ребром, да еще с требованием избавить семью от так называемого родового проклятия, граф впал в состояние, близкое к панике. Ему показалось, что у него на шее затягивается петля, что его жизнь, его будущее больше ему не принадлежат. Ирония судьбы заключалась в том, что он единственный из своего дружеского окружения никогда не выказывал страха перед женитьбой, и вот теперь этот страх взял его за горло.

Но он любит Кейт и до сегодняшнего вечера сам подумывал о совместной жизни с ней. Вот почему ему непременно надо уехать и спокойно разобраться в своих чувствах и желаниях.

Наверное, Кейт права, и он просто струсил. Но как он может принять какое-то разумное решение, если всякий раз, глянув в ее зеленые глаза, теряет разум? Уж не колдовство ли это, в самом деле? Или такова настоящая любовь, и его мучает страх перед ней, а не перед будущим?

Хуже всего было то, что Оливер не мог понять, кого же он все-таки полюбил.

Глава 18

– Не может быть, чтобы сегодня ты вдруг серьезно намеревался вернуться в Лондон, – напустилась на сына графиня, едва войдя в библиотеку на следующее утро.

– Я уеду, как только прекратится дождь, – спокойно ответил Оливер, не отрывая невидящего взгляда от разложенных на столе писем. Он уже давно сидел над ними, но так и не прочел ни одного письма, не написал ни одной строчки и не принял никакого решения.

День выдался пасмурный, сырой, и зарядивший с рассвета дождь не думал прекращаться.

– Ты бежишь, как трусливый заяц.

– Если бы я трусил, мама, то меня бы уже давно здесь не было, – посмотрев на мать, улыбнулся Оливер. – Я не бегу, а временно отступаю из стратегических соображений, как хороший военачальник, который перед лицом превосходящего по численности противника обнаруживает, что из всего арсенала у него остался только здравый смысл.

– Вздор. Мы с леди Кэтлин и лордом Малькольмом тоже вполне разумные люди, – парировала графиня, усаживаясь в кресло возле стола.

– С вашими-то разговорами о проклятиях и колдовстве? – хмыкнул Оливер. – Извини, мама, но у меня другое мнение.

– Ирония тебе не к лицу, – укоризненно покачала головой леди Норкрофт. – Почему ты не пришел завтракать?

– Я и обедать не буду.

– А ужинать?

– К ужину меня уже здесь не будет, – не желал сдаваться Оливер. Не может же он вечно избегать Кейт? Отъезд – вот выход из положения.

– Даже если дождь не прекратится? Путешествовать в такую погоду опасно, мой дорогой. Вот лорд Карлтон поехал как-то в дождь, карета опрокинулась, и он убился насмерть.

– Насколько я помню, лорд Карлтон умер от крупозного воспаления легких, – усмехнулся граф.

– Да, но это было прямое следствие происшествия на дороге – он вымок и простудился, когда карета опрокинулась.

– Он умер три месяца спустя, мама.

– Болезнь была мучительно долгой. Бедняга, умереть в самом расцвете сил!

– Ему шел восемьдесят третий год.

– Но он мог бы еще прожить немало лет, если бы не поехал в дождь. Что ж, если тебе это так необходимо, поезжай. – Графиня вынула кружевной платочек и промокнула глаза. – Подвергай свою жизнь опасности, заставляй мать сходить с ума от беспокойства. Ничего, я справлюсь, ведь твой покойный отец завещал мне быть мужественной несмотря ни на что…

Оливер не верил своим глазам – ему и в голову не приходило, что его мать, Эдвина Лейтон, графиня Норкрофт, могла так убедительно изображать горе. Похоже, в ней умерла замечательная актриса.

– Что за глупости ты говоришь, мама! – рассмеялся он.

– Ты ничего не понимаешь, – слабым голосом возразила графиня. – Я старею, дают о себе знать мои многочисленные хвори, в том числе и больное сердце. – Она сделала драматическую паузу. – Оно может не выдержать и разорваться…

– Довольно, мама! – снова рассмеялся Оливер. – Я обещаю тебе в дождь сидеть дома. Ты довольна?

Графиня тут же воспрянула духом.

– Я буду довольна, если ты останешься здесь и решишь свои проблемы с Кэтлин, – с прежней энергией потребовала она.

– Тут и решать нечего. Я не собираюсь жениться в угоду вздорным россказням.

– Но ты же ее любишь.

– С чего ты взяла?

– Разве я ошибаюсь?

– Вот почему мне надо уехать, – вздохнул Оливер. – В этом доме все хотят, чтобы я принес свою свободу в жертву суеверию. Я не могу даже спокойно подумать.

– Ты очень упрямый человек, – нахмурилась графиня. – Весь в отца.

– Спасибо, мама.

– Это не комплимент.

– Неужели ты действительно хочешь, чтобы я женился из-за какой-то выдумки? – помолчав, спросил он.

– Конечно, нет, мой дорогой, но ты должен наконец увидеть гораздо более весомые доводы в пользу женитьбы, которые ты упорно не хочешь замечать.

– Не знаю, что и думать, – признался сын.

– Отъезд в Лондон ничего не изменит. Более того, ты совершишь ужасную ошибку, если уедешь. – Графиня встала. – Ты никогда не делал глупостей, Оливер. Надеюсь, не сделаешь и теперь.

– Боюсь, что не могу дать никаких гарантий, мама, – ухмыльнулся он и добавил, посерьезнев: – Как бы там ни было, я не позволю суевериям влиять на мои действия. Решения принимаю я, ведь речь идет о моей жизни.

– И о твоем долге перед семьей, – со значением уточнила мать. – Ну ладно, я пойду займусь своими делами. Буду молить Бога, чтобы дождь лил как можно дольше.

– Кстати, ты выглядишь гораздо моложе своих лет, мама, – сказал Оливер, когда она была уже у дверей.

– Я знаю. – Она обернулась и, послав ему ослепительную улыбку, вышла.

Оливер задумался, барабаня пальцами по столу. Наверное, оставлять мать с ее авантюрной жилкой одну, когда в доме этот дамский угодник Дамливи, небезопасно… Но ведь она, как и он, Оливер, вправе сама распоряжаться своей судьбой.

Неужели она права и он действительно бежит, как трус? Но если в его жизнь вошла наконец настоящая любовь, не лучше ли махнуть на все рукой и сделать то, что от него ждут? Нет, определенно надо уехать, иначе он ничего не решит…

В дверь постучали, и не успел Оливер ответить, как на пороге появились взволнованные кузины.

– Неужели вы уезжаете? – воскликнула Белл. – Теперь, когда все выяснилось?

– Проходите, пожалуйста, – сухо пригласил граф.

– Проклятие, колдовство – это так романтично! – восхитилась Софи.

– Даже я нахожусь под впечатлением, – заметила Джен, – хотя я с самого начала не доверяла нашей гостье.

– А теперь доверяешь? – усмехнулась Софи.

– Ей доверяет мистер Беркли, а я доверяю ему, – высокомерно ответила старшая кузина. – Он отлично разбирается в людях.

– Почему вы решили уехать? Бежите? – с вызовом спросила Белл, скрестив на груди руки. – Мы не ожидали, что вы поведете себя как трус.

– Вообще-то это вас не касается, – буркнул граф. – Но я все-таки отвечу. Я не бегу, а возвращаюсь в Лондон, чтобы обдумать свои дальнейшие действия.

– То есть жениться или не жениться на леди Кэтлин, чтобы покончить с проклятием? – поинтересовалась Софи.

– Именно так. Я не собираюсь идти под венец из-за какого-то нелепого суеверия.

– Значит, если бы не история с проклятием, вы бы женились на леди Кэтлин? – уточнила Джен, проницательно глядя ему в глаза.

– Я бы… – Оливер осекся, эта мысль никогда не приходила ему в голову. – Я должен подумать и над этим.

– Вот как, подумать? – переспросила Джен, и все три девушки посмотрели на него как на сумасшедшего.

– Да, подумать, – твердо повторил граф. – И поскольку вас это не касается, разговор окончен. Кстати, – посмотрел он на Джен, – мистер Беркли поедет со мной.

– Неплохая идея, – чуть подумав, сказала она.

– И вы нисколько не расстроены предстоящей разлукой?

– Нисколько. Пусть уезжает.

– Я думал, он вам нравится.

– Да, он ей нравится! Очень, очень нравится! – защебетали двойняшки.

– Пожалуй, даже чересчур, – вздохнула Джен. – Я нахожу, что это неправильно, поэтому ему лучше уехать.

– Что-то не очень верится, – нахмурился Оливер.

– Вы стали таким подозрительным, кузен, – покачала головой девушка. – Просто я считаю, что в моем возрасте не стоит идти на такой серьезный шаг, как замужество, без достаточных на то оснований. У меня впереди много времени, ведь я не такая старуха, как леди Кэтлин.

– Она вовсе не старуха! – возмутился граф.

– Решение о вступлении в брак нельзя принимать, руководствуясь только чувствами, которые могут ввести в заблуждение, – не обращая внимания на его реплику, продолжала Джен.

– Что ж, ты рассуждаешь очень разумно, – похвалил ее кузен.

– Спасибо. Поэтому я даже рада отъезду мистера Беркли – за время его отсутствия я разберусь в своих чувствах и решу, действительно ли мистер Беркли тот самый человек, который мне нужен. Я начала составлять список его хороших качеств и недостатков. Хотите взглянуть?

– Нет, спасибо. Но я тебя понимаю. Действительно, мое решение взять его с собой оказалось весьма кстати, – заключил Оливер. – А теперь, милые, я бы хотел заняться делами, которые нужно закончить до отъезда.

– Хорошо, мы уходим, но вы должны знать: ваш отъезд – ужасная ошибка, – сказала Софи и направилась к выходу.

– Женитесь на леди Кэтлин как можно скорее, – последовала за ней Белл.

– Этим вы избавите семью от проклятия, – заметила Джен, задержавшись у дверей. – Хоть мы и не родственники по крови, но как знать, может быть, оно действует и на нас?

– Прочь! – рявкнул Оливер.

– Не надо грубить, – фыркнула девушка и ретировалась.

«Как она разумно рассуждала о Беркли, – подумал граф. – Похоже, я и впрямь оказываю на кузин благотворное влияние». Он попытался сосредоточиться на письмах, но из головы не шли мысли о Кейт. Женился бы он на ней, если бы не было россказней о проклятии? Увы, ответа на этот вопрос у него не было.

В двери снова постучали.

– Войдите, – нехотя разрешил Оливер. Если уж кто-то решил высказать ему свою точку зрения, то достанет где угодно.

Дверь распахнулась, и в библиотеку влетела Кейт с кипой бумаг в руках.

– Вы что, избегаете меня? – воскликнула она.

– Для начала – добрый день.

– Он совсем не добрый. Вы не ответили на мой вопрос.

– Да, я вас избегаю.

– Почему?

В ее глазах было столько обиды, что Оливер испытал острое чувство вины. Он совсем не желал ее обидеть.

– Потому что когда вы рядом, мне трудно быть рассудительным.

– Неужели? Не ожидала, что вы так скажете. – Она села в кресло напротив графа. – Это приятно.

– Я умею быть очень приятным. – Граф уселся на свой стул и откинулся на спинку. – Скажите, а чего вы от меня ожидали?

– Обвинений, вспышек ярости…

– Утром, после спокойного ночного сна, все кажется не таким уж безнадежным.

– А вы спокойно спали ночью?

– Как младенец.

– Вы лжете, – рассмеялась она. – Вам было так же плохо, как и мне.

– А вы плохо провели ночь?

– Увы. Я ведь надеялась, что мне не придется спать одной.

– Что делать, жизнь полна неожиданностей.

– Вы все еще собираетесь в Лондон?

– Как только кончится дождь.

Она замолчала и несколько мгновений смотрела на Оливера, потом сказала:

– Я чувствую себя неловко, будто выживаю вас из собственного дома. На самом деле уехать следует мне.

– Если хотите, пожалуйста, – пробормотал он.

– И все же я останусь, потому что ваша матушка пригласила нас с дядей погостить до конца месяца, – продолжала она, и в ее глазах зажглась решимость. – Я не сдамся, Оливер. Я нашла вас и не собираюсь терять.

Граф вздрогнул: вот она, ловушка!

– Я не ваша собственность, – буркнул он.

– Но вы будете мне принадлежать. Мы предназначены друг другу судьбой пятьсот лет назад.

– Вы сумасшедшая, как и все остальные в этом доме.

– Очень может быть, – рассмеялась Кэтлин.

«О, как она прекрасна, когда смеется! Нет, она прекрасна всегда», – невольно улыбаясь в ответ, подумал Оливер.

– Я заметила, что при одном упоминании о чем-то мистическом у вас начинает биться жилка вот здесь. – Она показала рукой на левую сторону его лица. – Вчера вечером щека у вас просто ходила ходуном.

Вопреки своему желанию оставаться серьезным Оливер расхохотался, представив себе эту картину.

– Почему бы нам не поговорить обо всем спокойно, не касаясь сверхъестественных явлений? – предложила она миролюбиво.

– Не понимаю, к чему вы клоните.

– Сейчас поймете. Вы ведь не против брака вообще и хотите жениться, не правда ли?

– Вам об этом мама рассказала?

– Я и так знаю, – блеснув зелеными глазами, объяснила Кэтлин. – Пожалуй, здесь не найдется ни одного человека, который бы поставил на то, что вы скоро женитесь.

– Вы слышали о пари, которое я заключил с друзьями? – изумился он. – Откуда?

– Не скажу, а то вы, не дай Бог, опять разнервничаетесь.

– Обещаю держать себя в руках, – криво усмехнулся граф.

– Вот и отлично.

Она помолчала, собираясь с мыслями, и начала рассказывать:

– Поскольку я, как и вы, считаю себя рациональным человеком, то, перед тем как отправиться в Англию ради знакомства с вами, я решила навести о вас справки. Бабушка нашла нужного человека, который в Лондоне дал мне целое досье на вас.

– Понимаю. Вот откуда вы узнали, что я не обладаю научным складом ума, – догадался он и кивнул на стопку бумаг в ее руках. – Это и есть мое досье?

– Нет, это другое. Кажется, ваша щека не дергается, значит, мое сообщение вас не очень задело. Я опасалась другой реакции.

– По правде говоря, я нахожу вашу идею неудачной, даже оскорбительной. Человеческая жизнь слишком сложна и уникальна, чтобы уместиться на нескольких листках бумаги. Тем не менее ваш благоразумный подход к делу заслуживает одобрения.

– Спасибо. Я тоже посчитала, что осторожность не помешает. Итак, – на мгновение она умолкла, видимо, подбирая слова, – вам нужна жена, а я – хорошая кандидатура на эту роль.

– Разве я давал брачное объявление?

– Нет, конечно, но вы давно хотите жениться и ищете подходящую женщину.

– Может быть, но…

– Вас даже не обрадовало выигранное пари. Почему вы при первой же возможности постарались избавиться от доставшихся вам монет?

– Вы и это знаете? – удивился граф. – Ваш соглядатай отлично поработал.

– Не имеет значения. У меня к вам предложение: поскольку я знаю практически все о вас, будет справедливо, если вы узнаете все обо мне. – Она положила на стол свои бумаги. – Это мое собственное досье, которое я составила этой ночью.

– Довольно увесистая стопка.

– Я же сказала, мне не спалось, – пожала плечами Кэтлин. – Вы уже знаете, что я получила хорошее образование и говорю по-французски. Помимо этого, мне немного знакомы итальянский и испанский. Я люблю путешествовать, хотя по этой части мой опыт невелик. Происхожу из знатного рода…

– И совершенно безумного, – пробормотал себе под нос Оливер.

– Мы же договорились не обсуждать ничего, что выходит за рамки здравого смысла, – одернула его Кэтлин. – Так вот, помимо стрельбы из лука, я увлекаюсь крокетом и гольфом, несмотря на то что гольф считался сугубо мужским спортом. И еще я отличная хозяйка, умею вести дом. Вдобавок меня с детства приучили вести здоровый образ жизни. И наконец, я обладаю немалым состоянием. Как видите, – улыбнулась она, – я действительно достойна стать новой графиней Норкрофт.

– Этого недостаточно.

– Согласна. Поэтому хочу напомнить, что вначале, когда я страдала амнезией, мы неплохо ладили.

– Когда я не донимал вас подозрениями, а вы не лупили меня по щекам?

– Не преувеличивайте, я ударила вас только однажды, да и то потому, что вы заслужили. Больше это не повторится. Во всяком случае, я надеюсь, – со смешком пообещала Кэтлин, потом посерьезнела. – Я не написала в своем досье про нашу ночь, которую можно было бы назвать волшебной, если бы вас не раздражали подобные слова. Она была просто чудесной.

– Я того же мнения.

– Значит, и в этом отношении мы подходим друг другу.

– Да… Пожалуй, я возьму ваше досье с собой в Лондон и там внимательно изучу, – с деланным равнодушием протянул руку к бумагам граф.

– Все-таки уезжаете?

– Так будет лучше, поверьте.

Она поднялась и наклонилась к Оливеру, опершись руками о стол.