Текст книги "Обольщение джентльмена"

– Вы самый упрямый человек, какого я когда-либо встречала!

– Мама говорит, это качество досталось мне от отца, – заметил граф, тоже вставая. – Как и глаза.

– Восхитительно, – негромко, с манящими нотками в голосе проговорила Кэтлин. – Они у вас синие, как море, в них можно утонуть.

Он сглотнул подкативший к горлу ком.

– Вы снова пытаетесь меня обольстить?

– У меня получается?

О да, у нее получалось. Оливеру хотелось заключить ее в объятия и больше никогда не отпускать. Но вместо этого он лишь буркнул:

– Нет.

– Что ж, – выпрямилась Кэтлин, – пусть все идет своим чередом. Делайте, что считаете нужным, Оливер, а я буду поступать по-своему.

Она развернулась и, прежде чем он успел открыть рот, ушла. Граф почувствовал себя безумно уставшим и сел на стул.

Кейт, желанная Кейт, была так близко, что он совершенно не мог сосредоточиться на своих проблемах, совсем как Джен в присутствии мистера Беркли. Неужели он столько лет ждал любви лишь для того, чтобы ее потерять? Но разве можно доверять чувствам той, которая твердит о проклятиях, колдовстве, судьбе и прочей чуши? И почему он, так желавший жениться, теперь при одной мысли о вступлении в брак впадает в панику? Неужели он просто боится довериться любви?

Глава 19

– Холлингер, пошлите в конюшню за экипажем, я возвращаюсь в Лондон, – распорядился граф Норкрофт, направляясь по коридору в холл. Размашистая походка его сиятельства и тон свидетельствовали о скверном расположении духа. Все в доме знали: в такие дни ему лучше не перечить. За графом поспешал притихший Беркли.

Дождь прекратился только к полудню, а дорога до Лондона занимала почти целый день, поэтому Оливер решил не мешкать. Накануне он до вечера просидел в одиночестве, не желая никого видеть, и пытался убедить себя в том, что принял правильное решение. Это был единственный способ избежать давления, которого он ни за что бы не потерпел, даже если бы хотел жениться на Кейт (а в этом вопросе для него до сих пор не было ясности).

Ночью Оливер опять не сомкнул глаз – он несколько раз перечитал написанные Кейт бумаги. Как он и предполагал, почерпнутые из них сведения только подтвердили, что Кейт – идеальная пара, женщина его мечты.

Как она говорила – пара, подобранная пятьсот лет назад? Какой вздор!

– Прошу прощения, милорд, но это невозможно, – холодно доложил дворецкий.

– В чем дело? – опешил Оливер. – Почему невозможно?

– Нет экипажей, сэр.

– Но никто никуда не уезжал, – насупился граф. – У нас должно быть не меньше трех экипажей. Они на месте?

– На месте. Но у них нет колес.

– Куда же они делись?

– Их сняли, чтобы отремонтировать, пока идет дождь.

– Что ж, тогда пусть оседлают для нас с мистером Беркли лошадей, – приказал Оливер. Перспектива проделать весь путь до столицы верхом была не из приятных, но в седле ему очень хорошо думалось, и он надеялся спокойно подумать обо всем, что случилось в последние дни, благо дорога была долгой, а мистер Беркли – не особенно докучливым.

– Извините, сэр, – покачал головой Холлингер, – но лошадей подать тоже нельзя.

– Почему? – с возмущением спросил Оливер.

– Их расковали, милорд.

– Всех сразу?

– Да. Хорошая идея, сэр, – пусть отдохнут, пока идет дождь.

– И кому в голову пришла эта мысль?

– Леди Норкрофт, сэр, – поколебавшись, признался Холлингер.

– Я должен был догадаться, – проговорил Оливер, с трудом сдерживаясь, чтобы не накричать на ни в чем не повинного дворецкого. – У нее будут большие неприятности.

Холлингер лишь молча потупился.

– Достаточно было расковать лошадей, – выдавил граф. – К чему этот трюк с колесами?

– Трюк, сэр?

Оливер только махнул рукой. «Интересно, – подумал он, – дергается ли сейчас у меня на щеке мускул?»

– Наверное, придется отложить поездку? – с надеждой спросил Беркли.

– Лошади и экипаж будут в вашем распоряжении завтра, – сообщил дворецкий. – Или послезавтра.

– Мы с мистером Беркли пойдем на станцию и поедем поездом.

– Это будет довольно трудно сделать, милорд. Мост через речку по дороге на станцию пострадал от непогоды: несколько досок оторвались и упали в реку, отчего в нем большие дыры. Ехать или идти по нему опасно, сэр. Я распорядился насчет ремонта, но плотники смогут приступить к работе только ближе к вечеру или завтра утром.

– Или послезавтра?

Холлингер кивнул.

Оливер стиснул зубы. Его щека, наверное, просто ходила ходуном.

– Проследите, чтобы ремонт начали как можно скорее. Лодка, которую мы обычно держим привязанной у моста, на месте?

– Наверное, сэр, – неохотно ответил дворецкий.

– Отлично. Мы с Беркли на лодке переправимся на другой берег и дойдем до станции.

– Позвольте напомнить, у нас останавливается всего один поезд, сэр.

– Вот именно, поэтому надо спешить.

– Прислать вам лакея для сопровождения?

– Не надо, у нас только по одному саквояжу, с таким грузом мы прекрасно справимся сами.

– Позвольте мне нести ваш багаж, милорд, – с энтузиазмом предложил Беркли.

– Спасибо, но я пока еще в силах делать это сам, – резче, чем хотелось, ответил граф.

– Конечно, сэр, я не имел в виду ничего дурного.

– Если вы хотите проститься с леди Кэтлин, ваше сиятельство, то она в гостиной, – сообщил Холлингер.

– Думаю, это лишнее, ведь я через несколько дней вернусь, – ответил Оливер.

– Как угодно, сэр.

Граф внимательно посмотрел на старого слугу.

– Если вы подумали, что мой отъезд – бегство, Холлингер, то вы ошибаетесь, – сказал он.

– Мне бы и в голову не пришло ничего такого, милорд, – холодно возразил дворецкий. – Ваш отъезд не бегство, а стратегическое отступление с целью обдумать в спокойной обстановке, следует ли вам жениться, чтобы снять родовое проклятие, которое вы считаете вздором, или лучше послушаться зова сердца. Я правильно изложил?

– Абсолютно. Не перестаю удивляться, Холлингер, откуда вы все знаете.

– Стараюсь, сэр.

– Пойдемте, мистер Беркли, – взяв багаж, позвал Оливер. Они попрощались и вышли в услужливо распахнутую лакеем дверь.

Едва граф спустился с широкого крыльца и сделал шаг по подъездной аллее, как всего в нескольких дюймах от него с грохотом, похожим на ружейный выстрел, на дорожку обрушилась черепица.

Оливер отпрыгнул, и тут же рядом с ним, один за другим, упали еще два куска черепицы.

– Вы не ранены, сэр? – крикнул мистер Беркли.

– Черт возьми, они чуть не свалились мне на голову! – ошеломленно произнес граф и посмотрел вверх. – Ничего не понимаю, мы же всего месяц назад отремонтировали крышу!

– Наверное, нам лучше остаться, – предложил встревоженный Беркли.

– С какой стати? Очевидно, несколько плохо закрепленных кусков черепицы подмыло дождевой водой, и они упали. Подумаешь, какое дело! Пойдемте, я уверен, что остальная черепица в порядке.

– Суеверный человек решил бы, что это плохая примета, – не унимался молодой человек. – Правда, я в приметы не верю.

– И правильно делаете. Раз мы оба не суеверны, продолжим наш путь, – ответил Оливер. – Но я передумал насчет багажа. Вы хотели его нести – пожалуйста.

И он бросил саквояж спутнику.

– Буду счастлив, сэр.

Оливер отвернулся, пряча улыбку. В поведении молодого человека, жаждущего заслужить расположение родственника любимой девушки, было что-то очень располагающее, трогательное. Но, вспомнив слова Беркли о плохой примете, граф помрачнел. Само по себе происшествие с черепицей особого значения не имело, но вкупе с дождем, расковавшимися лошадьми и поврежденным мостом оно наводило на мысль, что его отъезду препятствуют силы более могущественные, чем леди Норкрофт. Однако он, Оливер, не из тех, кто идет на поводу у суеверий.

Воспользоваться мостом и впрямь не представлялось возможным. Это старинное сооружение давно пережило лучшие времена. Первоначально построенное целиком из камня, оно рухнуло еще при деде Оливера, когда его отец был совсем мальчишкой. Тогда мост отремонтировали, покрыв каменное основание деревянным настилом, которое время от времени приходилось чинить. Так что в нынешнем плачевном состоянии моста граф не видел ничего необычного.

Река, большую часть года мелкая и спокойная, скорее похожая на широкий ручей, после недавних дождей сделалась гораздо более полноводной. Однако Оливер решил, что проплыть каких-нибудь пятнадцать футов до другого берега будет не так уж трудно.

Найдя лодку на привычном месте, он принялся ее отвязывать, крикнув Беркли, чтобы тот садился в лодку.

– Но там вода, сэр, – возразил юноша.

– Разумеется, ведь прошел дождь, – фыркнул граф, пытаясь развязать хитрый узел на лодочной веревке.

– Боюсь, это небезопасно.

– Ерунда, нам ничто не угрожает, – пробормотал Оливер. – Мы переправимся в считанные минуты.

К счастью, узел поддался, граф справился с веревкой и бросил ее в лодку.

– Вот так, – сказал он с удовлетворением. Наконец у него хоть что-то получилось. – Полезайте в лодку, Беркли.

– Да, сэр, – согласился юноша, но без былого энтузиазма. Бросив в лодку саквояжи, он уселся на корме.

Оливер прикинул расстояние до другого берега и запрыгнул в лодку. Ноги тотчас намокли – уровень воды на дне был не меньше дюйма. Ничего удивительного, ведь прошли дожди.

– Грести буду я, – сообщил он спутнику, усаживаясь на сырое от дождя сиденье. Теперь промокли и брюки. Что ж, ладно, брюки и сапоги высохнут по дороге на станцию, если, конечно, опять не пойдет дождь.

Взяв весла, Оливер оттолкнулся от моста.

– Сэр, вода прибывает, – встревожился Беркли.

– Вам показалось, – успокоил его граф, борясь с набравшим силу течением. – Вода в этой реке никогда не поднимается выше пояса. Кстати, вы умеете плавать?

– Да, но предпочел бы, чтобы это умение мне сейчас не пригодилось. Сэр, я имел в виду, что вода прибывает не в реке, а в лодке.

Оливер, до того поглощенный греблей, взглянул себе под ноги и ахнул: вода доходила ему уже до лодыжек и продолжала стремительно прибывать. Лодка, по-видимому, находилась не в лучшем состоянии, чем мост, что усугубилось двойной нагрузкой. Они уже приближались к середине реки, но до берега им было уже не дотянуть. Граф от души чертыхнулся.

Беркли вскочил на ноги и высоко поднял саквояжи, не давая воде до них добраться.

– Нам лучше покинуть лодку, сэр! – воскликнул он.

– Будьте осторожны, – предупредил Оливер, вставая и принимая из его рук свой саквояж, – постарайтесь не упасть.

Едва он произнес эти слова, как лодка наполнилась водой до краев. Еще минута – и они смогут шагнуть через борт на речное дно. Наверное, любой, кто в это время оказался бы на берегу, мог бы вволю повеселиться, глядя на двух медленно погружающихся в воду джентльменов с саквояжами. Но самим джентльменам при этом было не до смеха.

– Придется прыгать, – посмотрел на спутника Оливер.

– После вас, – мрачно отозвался тот.

– Только одновременно, иначе лодка перевернется и накроет нас. Тогда мы неизбежно утонем. Итак, на счет три!

Они благополучно выпрыгнули из лодки. Вода доходила им почти до груди, но оба, к счастью, сумели удержаться на ногах. Борясь с быстрым течением, они побрели к берегу.

– Хорошо, что вы умеете плавать, – заметил граф, крепко держа Беркли за руку.

– Это не плавание, а ходьба.

– Я не могу позволить вам утонуть, кузина Джен мне этого не простит.

– Забавно, сэр, я подумал то же самое о вас.

Добравшись до берега, они швырнули в траву саквояжи, промокшие до нитки, вылезли из воды и совершенно без сил рухнули на землю. Сверху на них равнодушно смотрело пасмурное небо.

«Вот тебе и поездка в Лондон», – подумал Оливер и спросил:

– Ну, что мне теперь делать?

– Предлагаю вернуться в поместье.

– Я не об этом.

– Тогда о леди Кэтлин?

– Да, и о ней тоже.

Суеверный человек на месте Оливера наверняка бы посчитал цепь сегодняшних происшествий результатом заговора с целью не допустить его отъезда в Лондон. Вместе с тем все можно легко объяснить волей случая, совпадением: черепицу плохо закрепили кровельщики, мост уже давно требовал ремонта, лодка стала совсем ветхой и нуждалась в ремонте.

Граф сел.

– Как вы думаете, это колдовство? – спросил он.

– Мой отец как-то сказал, что существует магия любви, милорд, – не понял его Беркли.

– Я не об этом. Впрочем, пустяки, не берите в голову.

Он встал на ноги и помог подняться юноше, потом спросил:

– Вы хотите жениться на Джен?

– Думаю, вы ожидали, что я попрошу ее руки, – последовал осторожный ответ.

– Жизнь подчас складывается совсем не так, как мы ожидаем, мистер Беркли. Вам следует быть к этому готовым, – задумчиво заметил граф, думая о своем.

Жаль, что сам он в нужный момент оказался не готов, не понял, сколько радости и приключений сулят неожиданности, ведь встреча с Кейт была именно такой неожиданностью, чудесным, незабываемым приключением.

– Конечно, сэр, я буду очень стараться, – радостно кивнул Беркли. – Признаться, я без ума от Джен. Мечтаю прожить с ней всю жизнь, вырастить детей, увидеть внуков, а когда придет смерть, пусть Джен закроет мне глаза.

– Да вы прямо поэт.

– Думаете, Джен понравится, если я ей это скажу? – смущенно улыбнулся Беркли.

– Я как раз боялся, что в один прекрасный день дело дойдет до признания, – усмехнулся граф. – Не слишком ли вы оба молоды для брака?

– Что вы, сэр, когда мужчина находит свою половинку, все остальное уже не имеет никакого значения, – ответил Беркли, подобрал свой саквояж и двинулся в сторону Норкрофт-Мэнора.

Граф несколько мгновений ошеломленно смотрел ему вслед – парень-то оказался с головой на плечах, поумнее, чем был он в его годы, может быть, даже поумнее его нынешнего, – а затем поспешил за ним.

– Поймите меня правильно. Как глава семьи я не имею морального права сразу дать согласие на ваш брак, – пустился он в объяснения, поравнявшись с юношей. – Сначала я должен навести справки о вас и вашей семье – о доходах, видах на будущее и так далее.

– Конечно, конечно, – кивнул Беркли и вытащил из кармана мокрый, слипшийся листок бумаги. – Вот, возьмите, я здесь все перечислил: мои достоинства, недостатки, планы на будущее.

– Да вы с Дженевьевой два сапога пара, – заключил граф, принимая бумагу. – Но здесь ничего невозможно прочесть!

– Буду рад изложить все устно, сэр.

– Признайтесь, не составили ли вы список достоинств и недостатков моей кузины?

– Как можно! – возмутился Беркли.

– Ладно, поговорим потом. Пока скажу одно: я не вижу причин вам отказать.

– О, спасибо, сэр! – обрадовался Беркли.

– За Джен, конечно, остается право выбора, – счел необходимым уточнить граф. – Как вы сказали? Когда мужчина находит свою половинку…

Он вдруг осекся – ну конечно, мальчишка прав: все остальное не имеет никакого значения, если ты нашел свою единственную… Как он был слеп, не понимая, что Кейт, Кэтлин, и есть его половинка! Каким образом она вошла в его жизнь, не имеет никакого значения. Какая разница, что он не верит в предание, а другие верят? Разве он не хочет прожить с Кейт всю жизнь, вырастить с ней детей, увидеть внуков, и чтобы она закрыла ему глаза на смертном одре? Разве может он представить себе свою жизнь без нее?

– Сэр! Лорд Норкрофт! Вы меня слышите? – вывел его из задумчивости голос Беркли.

– Нет, я себе этого не представляю, – пробормотал граф.

– Прошу прощения, я не понял, что именно.

– Не важно, Беркли. Спасибо вам, вы мне сегодня очень помогли.

– Еще бы, сэр, я же не дал вам утонуть.

– И это тоже, – рассмеялся Оливер.

Когда они подошли к дому, с крыши опять один за другим сорвалось несколько кусков черепицы и со страшным грохотом рухнуло у ног графа.

Он замер.

– Вас не задело, милорд? – забеспокоился юноша.

– Нет, – ответил Оливер, потом посмотрел в небо и крикнул: – Достаточно, я уже поверил!

– В проклятие, сэр?

– Нет, Беркли, в любовь.

Глава 20

– Холлингер! – позвал граф, войдя в дом, и отдал саквояж лакею.

– Да, милорд? – отозвался появившийся как по мановению волшебной палочки дворецкий. Он как будто не отходил от дверей, поджидая возвращения хозяина.

– Леди Кэтлин все еще в гостиной?

– Да, сэр.

– А леди Норкрофт?

– Она вместе с лордом Дамливи в оранжерее.

– Очень хорошо. Сообщите им, что я жду их в гостиной для важного разговора.

– Сию минуту, сэр. Вы в курсе, что на вас мокрая одежда, с которой капает на ковер?

– Да, конечно, но сейчас мне не до переодевания, – ответил Оливер. – Да, еще найдите мисс Дженевьеву Фэрчайлд и скажите, что ее хочет видеть мистер Беркли. Удачи вам, Беркли, – обратился он к юноше и направился в гостиную.

– И вам, сэр, – откликнулся тот.

Уверенный, что нужные слова сами придут на ум, когда это потребуется, Оливер открыл дверь и вошел в гостиную. Кейт стояла у окна, глядя в сад. Графу показалось, что у нее удрученно опущены плечи, словно она смирилась с поражением. Нет, не может быть, это просто игра света. Разве есть на свете сила, способная заставить его любимую признать поражение?

– Кейт, – шагнул он к ней.

– Вы вернулись, – обернувшись, удивилась она. – Почему?

– Не смог уехать – не было лошадей, мост через реку поврежден, лодка затонула, и в довершение меня чуть не убило свалившейся с крыши черепицей.

– Понимаю, – ответила Кейт, и улыбка, появившаяся было на ее лице, исчезла.

– Нет, вы не понимаете. – Он с нежностью обнял ее. – Я осознал, что не могу вас покинуть.

– Ой, да вы насквозь промокли!

– Простите. – Он поспешно поцеловал ее и опустил руки.

– Ничего. – Она сама прижалась к нему и поцеловала так крепко, что у него на несколько мгновений перехватило дыхание.

– Надо понимать, ты больше никуда не едешь, сын мой? – спросила графиня, входя в гостиную.

– Будем надеяться, – хмыкнул сопровождавший ее Дамливи.

– Ты сделала все, чтобы я остался, мама, – ответил Оливер, отстраняясь от Кейт.

– Долг матери – помогать детям. Ты должен быть мне благодарен, – ответила графиня, усаживаясь на диван.

Дамливи расположился возле нее. Похоже, желая поженить своих молодых родственников, они образовали своего рода альянс – не преминул отметить Оливер. Или их уже связывало что-то другое?

– Благодарен за что? – удивился он. При других обстоятельствах вмешательство матери, несомненно, вывело бы его из себя, но сейчас ее выходка даже казалась ему забавной. – За то, что по твоему приказу расковали лошадей и сняли колеса с экипажей?

– Хорошо я придумала, правда?

– Надеюсь, к поломке моста и дырявой лодке ты отношения не имеешь? Мы с мистером Беркли чуть не утонули.

Графиня с Дамливи переглянулись.

– Чепуха! – махнула она рукой. – Глубина в нашей реке пустяковая, вдобавок ты отличный пловец.

– Мама!

– Может быть, графиня еще и дождь вызвала? – проворчал шотландец.

– Успокойся, сынок, мост и лодка не моих рук дело, – заметила ее сиятельство, – и дождя я не вызывала, но чем я горжусь, так это попадавшей черепицей.

– Неужели? – уставился на нее Оливер. – Ты что, лазила на крышу?

– Это было бы верхом глупости. Я просматривала на чердаке старые бумаги, касающиеся родового проклятия, те самые, которые ты должен был давным-давно разобрать, и из них мне стало известно, что колдовством занималась не только семья Кейт.

– Час от часу не легче, – пробормотал Оливер. Ситуация уже совсем не казалась ему забавной.

– Нужно было тебя как-то остановить, вот я и решила попробовать что-нибудь из семейного магического опыта.

– О Боже… – простонал Оливер.

– Должна сказать, лорд Дамливи мне очень помог, дорогая Кейт, – продолжала хозяйка дома. – Он весьма сведущ в колдовстве.

– Как, и ты тоже, дядя? – испуганно посмотрела на родственника Кэтлин.

– Решил пойти по стопам матери и сестры, – ухмыльнулся шотландец, – но только в целях защиты от злых чар.

– У них же никогда ничего не получалось!

– У меня тоже, – блеснул глазами Малькольм. – Видно, было еще не время.

– Вы все просто безумцы! – рассердился Оливер. – Неужели вы не видите, Кейт, как дурно повлияло общение с лордом Дамливи на мою мать?

– Не говорите глупостей, – вспылила Кэтлин. – Малькольм всего лишь научил ее одному фокусу.

– Этот фокус чуть не стоил мне жизни! Черепица дважды пролетела всего в нескольких дюймах от моей головы.

– Вы же остались живы, значит, леди Норкрофт и дядя все сделали правильно.

– Прости меня за это испытание, сынок, – проговорила графиня. – Я хотела, чтобы ты остался здесь и осознал, какую ошибку можешь совершить.

– Я осознал это только тогда, когда выбрался из тонущей лодки.

– К лодке я отношения не имею, – повторила графиня. – Ни о чем таком я даже не помышляла!

– Имей в виду, я не верю в твои чары. Все странные события этого дня можно объяснить вполне обыденными причинами, даже падение черепицы, – бодро ответил Оливер, хотя количество странностей превзошло все разумные пределы. Впрочем, Бог с ними, сейчас главное – Кейт. Если бы все пошло, как задумал Оливер, то она уже должна была быть в его объятиях.

– Вы прибегали к колдовству, чтобы меня приворожить? – повернулся он к Кэтлин.

– Нет, – решительно ответила она.

– А ты, мама?

– Нет, хотя идея замечательная, – вздохнула она. – Но на моей совести только несколько черепиц.

– Ты дважды читала заклинание?

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что черепица упала дважды – когда я уходил и когда вернулся. Второй раз, кстати, был уже не нужен, потому что я уже принял решение.

Графиня и Дамливи переглянулись.

– Второго раза не было, Оливер, – пояснила ее сиятельство.

– Сдается мне, что вы просто не знаете, какой силой обладаете, – пробормотал шотландец.

Оливер повернулся к Кэтлин.

– Простите за столь прозаическую обстановку, – начал он, беря ее руки в свои. – Я должен был встать на одно колено, но, увы, для этого я слишком замерз и устал. Я по-прежнему не верю в родовое проклятие, но счастлив, что это предание привело вас в мой дом и в мою жизнь. Единственное колдовство, которое я признаю, – это колдовство ваших дивных глаз. Вы выйдете за меня замуж, Кейт?

Она посмотрела на него долгим печальным взглядом и отстранилась, отрицательно покачав головой.

– Я не могу, Оливер.

– Что? – Он не поверил своим ушам.

– Вы действительно не имеете отношения к поврежденному мосту, дырявой лодке и упавшей во второй раз черепице? – повернулась к его матери Кэтлин.

– Нет.

– А ты, дядя?

– Нет.

Кэтлин перевела полные ужаса глаза на Оливера.

– Вы могли свалиться с моста, утонуть, вас могло убить черепицей! – воскликнула она.

– Но я жив…

– Вы можете заболеть пневмонией и умереть! О, я должна была сама догадаться, что будет, когда я вас полюблю…

– А вы меня любите? – улыбнулся Оливер.

– О чем ты должна была догадаться, милая? – вмешался Дамливи.

– Это действие проклятия, дядя! Неужели ты не понимаешь? Оно не прекратится, если я выйду за Оливера.

– Но почему? Разве мы не соблюли все условия? – удивилась графиня. – Кэтлин – последняя в роду Дамливи, Оливер – последний из Норкрофтов. С их браком наши семьи объединятся.

– Жених и невеста, которые должны были объединить оба рода пятьсот лет назад, – напомнила Кэтлин, – не любили друг друга. Идя под венец, они приносили себя в жертву долгу.

– Ну, у нас совсем другой случай, – заметил Оливер.

– В том-то и дело, – сказала Кэтлин. – Похоже, чтобы снять проклятие, надо вступить в брак не по любви, а из чувства долга.

– Но я не верю ни в какие проклятия!

– Ваши взгляды не имеют значения, как вы не понимаете? То, что сегодня вы несколько раз подвергались смертельной опасности, это предупреждение.

– Все равно не верю.

– Я не выйду за вас, потому что боюсь погубить.

– Что за вздор! Никакого проклятия не существует!

– Четверо мужчин уже поплатились жизнью за это заблуждение.

– Ну хорошо, попробуем подойти к делу с другой стороны, – не сдавался Оливер. – Допустим, проклятие существует. Значит, если мы не поженимся, оно останется в силе?

– А если поженимся, – продолжила Кэтлин, и в ее глазах блеснули слезы, – то вы станете жертвой несчастного случая. Это замкнутый круг, Оливер, из которого нет выхода.

У графа сжалось сердце – он не мог видеть ее слез.

– Но если мы не поженимся, произойдет ужасное несчастье, так? – спросил он, силясь найти хоть какое-нибудь решение.

– Оно уже произошло, мой дорогой Оливер, – сдерживая слезы, перебила его Кэтлин. – Мы с дядей должны как можно скорее покинуть ваш дом.

– На это может потребоваться несколько дней, – предупредила леди Норкрофт.

– До отъезда я побуду у себя в комнате, – сказала Кэтлин и направилась к дверям.

– Дорогая, не уходите, – остановил ее Оливер. Он подошел, положил руки ей на плечи, заглянул в глаза. О, как ему хотелось прижать ее к себе, сказать, что все будет хорошо! – Я не верю, что моя жизнь в опасности, Кейт, но даже если это так, то мне все равно. Лучше прожить короткую жизнь рядом с вами, чем долгую без вас.

– А я не хочу вас потерять и потом до конца своих дней винить себя в вашей смерти! – Она стряхнула с плеч его руки и вышла.

В комнате повисло тягостное молчание.

– Позвольте пригласить вашу матушку поехать с нами, лорд Норкрофт, – выдержав паузу, обратился к Оливеру Дамливи.

– О, я с радостью съезжу в Шотландию, – встрепенулась графиня. – Я там еще ни разу не была. Это будет чудесное приключение!

– Но не с визитом, а в качестве моей жены, – уточнил шотландец.

– Нет, – без колебаний отказал Оливер.

– Господи, хоть кто-нибудь в этом доме знает, как делают предложение руки и сердца? – всплеснула руками леди Норкрофт.

Усмехнувшись, Дамливи встал на одно колено и взял руки графини в свои.

– Дорогая Эдвина, – произнес он с пафосом, – вы затронули потаенные струны моей души, которые, казалось, уже умолкли навсегда. Я хотел бы провести остаток своих дней с вами, наслаждаясь жизнью и приключениями.

– Я против, – сердито посмотрел на него Оливер. – Вы же едва знакомы!

– Лорд Дамливи делает предложение мне, а не тебе, сын мой, – осадила его графиня.

– Я обещал отцу заботиться о тебе!

– А я обещала твоему отцу позаботиться о тебе. Мы оба наилучшим образом выполнили свое обещание, и теперь пришло время мне самой решать свою судьбу. Может быть, мое желание эгоистично – прости, если так.

Граф смотрел на мать и не понимал, как он мог не заметить происшедшую с ней перемену – с появлением шотландца она стала просто светиться от счастья. Раньше такого не было, хотя она никогда не выглядела удрученной. Занятый своими переживаниями, Оливер проглядел очень важное событие в жизни матери.

– Что ты, мама, нисколько не эгоистично, – улыбнулся он, радуясь за мать. – Я одобряю ваше решение, Дамливи.

– Не припоминаю, чтобы просил вас об этом, молодой человек, – сказал Дамливи. – Эдвина, вы не ответили на мой вопрос.

– Разве? А мне казалось, что ответила, – сияя счастливой улыбкой, заметила леди Норкрофт. – Я с радостью принимаю ваше предложение, чтобы разделить с вами все – и жизнь, и приключения, и магические ритуалы.

– Теперь я могу подняться? – спросил он, улыбаясь.

– Конечно, дражайший Малькольм! – со смехом разрешила графиня.

– Один вопрос решен. – Шотландец встал с колена и посмотрел на Оливера. – Что вы решили насчет Кэтлин?

У графа сжалось сердце.

– Пока ничего. Но я не сдамся без боя, – ответил он. – По-видимому, ее бесполезно убеждать, что проклятия не существует.

– Бедная девочка, она всегда отличалась здравомыслием, – вздохнул Дамливи, усаживаясь на стул. – Но после безвременной смерти мужа и троих поклонников даже самая здравомыслящая женщина на свете поверит в висящее над ее головой проклятие.

– А вы верите в наше родовое проклятие?

– Я не знаю, существует ли оно, – философски заметил Дамливи, – но у меня нет доказательств обратного.

– Мне кажется, сейчас имеет значение только то, насколько в него верит Кэтлин. Честно говоря, я бы предпочла, чтобы ты не женился на ней, если этот брак угрожает тебе гибелью, – сказала графиня, наливая и подавая мужчинам виски.

– Никакой угрозы нет, мама, – убежденно произнес Оливер. – Но единственный способ это доказать – жениться на ней и остаться в живых.

– Риск все-таки есть, – предостерег шотландец.

– Но игра стоит свеч, Дамливи, – возразил Оливер.

– Вы уже можете называть меня «отец», – улыбнулся тот.

– И не подумаю.

– Тогда Малькольм.

– Пойду посмотрю, как Кэтлин, – решила графиня. – А ты, сынок, срочно переоденься в сухое, не то, не дай Бог, простудишься и умрешь, а бедная девочка будет всю жизнь себя в этом винить.

Она перевела полный любви взгляд на Дамливи и добавила:

– Надеюсь, вы оба придумаете какой-нибудь способ покончить с этим кошмаром. Я не могу чувствовать себя счастливой, если мои родные в беде.

– Я сделаю все, чтобы вы были счастливы, дорогая. – Малькольм схватил ее руку и поцеловал. Графиня улыбнулась ему так, как улыбаются только очень близким людям, и вышла.

– Кстати, о ваших отношениях с мамой, – начал Оливер, когда за ней закрылась дверь.

– Это не твое дело, парень.

– Я уже давно не парень.

– Тогда сам должен понимать, – буркнул Дамливи и отхлебнул из стакана.

Оливер хотел ответить, но вместо этого тоже сделал изрядный глоток виски и попросил:

– Расскажите мне о проклятии.

Малькольм пожал плечами:

– Рассказывать особо нечего. Пять веков назад два враждующих семейства попытались покончить с кровавыми распрями, поженив своих отпрысков. Свадьба расстроилась, оба рода были прокляты.

– Если бы наши семьи за это время породнились, то проклятие бы исчезло?

– Наверное.

– Как узнать, что проклятие снято?

– Должно явиться знамение.

– Какое?

– Это скрыто в тумане времени, – с усмешкой заметил Дамливи и одним глотком допил оставшееся в стакане виски.

Оливер услужливо подлил ему еще.

– Мама рассказывала, что вы помогали ей с какими-то старыми бумагами на чердаке, касающимися проклятия. Вы с ней все просмотрели?

– Что ты, там целые сундуки этих бумаг, некоторые очень старые. Нам с Эдвиной удалось просмотреть только малую часть, потому что мы… часто отвлекались. Она такая очаровательная женщина…

– Мне совсем не обязательно это слышать. – Оливер тоже допил свой стакан. – Значит, мы можем найти в этих бумагах сведения о знамении?

– Полагаю, да.

– Если найдем, то попробуем сделать так, чтобы оно появилось, если, конечно, речь пойдет не о затмении или еще каких-нибудь небесных явлениях. Тогда можно будет убедить Кейт, что проклятие снято благодаря ее готовности выйти за меня. Нет, лучше так: благодаря ее жертвенному решению отказаться от меня ради моего спасения.

– Может сработать, – кивнул Малькольм, вновь прикладываясь к стакану. – А если мы ничего не найдем?

– Тогда сами придумаем какое-нибудь знамение. Я попрошу Холлингера не торопиться с ремонтом моста, и у нас будет в запасе целых три дня.

– То есть ты хочешь обмануть мою племянницу? – прищурился Дамливи.

– Именно так.

– Великолепная идея, – хихикнул Дамливи. – Даже я не смог бы придумать лучше.

– Спасибо за комплимент. – Оливер поднялся со своего места. – Значит, на чердак?

Согласно кивнув, Дамливи последовал его примеру.

– Ответь мне на один вопрос, парень, – попросил он, – ты не боишься ошибиться? Если моя племянница права, то проклятие убьет тебя в течение года.