Текст книги "Дура. История любви, или Кому нужна верность"

– Мне не надо, а у Андрея, что за дела, я не знаю. Толком вчера и не поговорили.

– Понятно. Накорми его, все в холодильнике.

– Хорошо, мама, накормлю.

– И это… – тут она прищурила глаз, что-то собираясь сказать, но видно передумала. – В общем. Если поедешь гулять с друзьями, зайди ко мне.

– Мам, если я поеду, то не раньше девяти вечера. Ты уже вернешься.

– О, вы так поздно собираетесь.

– Это они собрались отмечать как все студенты, а я программы не знаю. Не собиралась, по крайне мере, пока.

– Ну, тогда увидимся. Да, Андрей, если что, пусть остается у нас. Он все равно на пару дней, лишь зачетку забрать.

– А ты, смотрю, в курсе всех его дел.

– Виктория!

– Знаю, как ты к людям, так и они к тебе! Иди, мам. Хорошего дня. – поднялась и раньше чем она ушла, посетила ванную, надев спортивный костюм. Кажется, мама даже одобрительно обрадовалась, поцеловала меня в щеку, что делала крайне редко и ушла. Я застелила постели, стараясь не шуметь, наведалась в кухню. Еще не было и девяти, я снова побрела в свою комнату, думая, ну вот кто меня за язык тянул, так бы спала еще. Улеглась на диван, поставила магнитофон рядом, сделала совсем тихо и прикрыла глаза. Сашка пел, а я размышляла над своей жизнью. Возможно, задремала, не услышала, как дверь открылась, поэтому вздрогнула, когда кто-то погладил меня по щеке. Андрей присел на корточки у моей головы и разглядывал меня:

– Ты похожа на ангела.

– Когда сплю зубами к стенке! Ты что тут делаешь?

– Проверяю теорию.

– Что за теория? – спросила я сев и выключив запись.

– Притяжения.

– Андрей! Ты же не яблоко!

– Ты у меня такая умная.

– Первое – я не твоя!

– Это временно. Что за группа?

– Да так.

– Ой, это не твой ли рыцарь печального образа?!

– Тебе у нас надоело?

– Нет!

– Тогда не болтай лишнего.

– Понял, не буду. – он присел рядом и обнял. Я напряглась. – Расслабься. Я вчера шутил.

– По поводу?

– Ну, общего утра.

– Аааа! Так это шутка?! И тебя тут нет!

– Виктория! Ты невыносима!

– А ты пробовал? – сказала и прикусила губу. Он тут же подскочил и забросил меня на плечо, направляясь из моей комнаты. Если учесть, что у Андрея рост был под два метра, то я зависла под самым потолком. – Да поставь ты меня!

– Нет! Сама напросилась. Теперь всю жизнь буду носить тебя на руках!

– Устанешь!

– Никогда!

– И как же мы будем существовать, если руки твои будут заняты?

– Вот это интересный момент. – он стал опускать меня, но задержал на полпути: – Очень интересный вопрос. – глаза его на уровне моих, носы соприкасаются, губы обдают жаром. Мы в прихожей, у самой двери. И нет бы мне отстраниться, да его к порядку призвать, а я улыбаюсь. – Ты это чего?

– Да представила, как соседка, ухо к двери приложила, стараясь все записать.

– Сиксотничает?

– Вроде того!

– Может, разнообразим ее жизнь?

– Это как?

– Ну, изобразим взрослые игры.

– Ты все же хочешь в общаге угол искать?

– Не хочу.

– Тогда поставь меня на пол.

Но он не поставил, а принялся осторожно, ласково целовать. Сколько это длилось и во чтобы это вылилось, я не знаю, нас прервал звонок в дверь. Я тут же треснула его кулачком в плечо, а он, развернув меня к зеркалу, провел по щеке и отправил в кухню:

– Я открою, выпей холодной воды.

Едва я скрылась в кухне, как услышала Иркин голос:

– Не поняла?! А ты что тут делаешь? Это как? Это зачем?

– И тебе привет, подруга моей мечты!

– Это кто же твоя мечта? Я – стать подругой? Или Виктория, чтобы со мной дружить? И где она?

– Завтрак собирает.

– У вас все так серьезно?

– А ты думала как?

– Не, я об вас еще не думала. Мне бы с собой разобраться. Виктория! – отодвинув его, она зашла в кухню и села на излюбленное место, а именно – мамино. – Странное дело, раннее утро, а у тебя уже гости.

– Не у меня, а у мамы. – бросила я, ставя на печку чайник.

– Да, что ты говоришь?! – Ирка лыбилась, сверля мой затылок.

– Правду! – вставил Андрей, зайдя к нам. – У Викуси я не могу быть в гостях.

– Это еще почему?

– Подрастешь – поймешь.

– Так я и так ее старше.

– Я не по возрасту. Вит, чем помочь?

– Хлеб нарежь! – всунула я ему нож в руки. – Мама приказала тебя хорошо кормить, так что готовься.

– Ну, вы только посмотрите на них! – изрекла Ирка. – Прямо семейная парочка. Хотя и делают вид.

– Зачем нам? – спросил Андрей: – Да еще перед тобой. Лично я открыт для любого диалога.

– Все, хватит! Делайте что хотите.

Я поставила нарезанную колбасу и сыр, достала масло и спросила:

– Может яичницу пожарить?

– Я уже завтракала, только чаю выпью. А пирога нет?

– Нет!

– Андрей, а ты знаешь, что наша Виктория умеет пироги печь?

– Нет, не знал. Зато не сомневался, что мне сокровище досталось.

– Никому я еще не досталась и не достанусь! Я не приз.

– Это она скромничает! – жуя, ответила Ирка. – Чем будите заниматься?

– Мы тут думали… – начал Андрей, но я его перебила, так как уже поняла, на что он намекает.

– Андрей, уж не знаю как, уговорил мою маму отпустить меня на всю ночь.

– О, блин! И куда же вы?

– Мы? – удивилась я. – Так сегодня же день студента!

– Да? Ну, я еще школьница.

– Значит, с нами не приглашать? – я разлила чай и хотела присесть, но Андрей подвинул стул к себе ближе, собираясь усадить рядом, я стала отодвигать, он настаивал.

– Это вы так намекаете, что я буду лишней?

– Это Андрей в общагу хочет! Поедешь с нами?

– Поеду! Тем более что у меня сегодня свидание кое с кем. Я думала тебя взять, чтобы мать отвлечь. Но так еще лучше.

– Нет! – сказал Андрей. – Ты вляпаешься во что-то, а нам потом всю жизнь мучиться.

– Да я вас с ним познакомлю, и потом отмечаться буду, где скажите и сколько скажете.

– Уговорила! – ответила я.

– Ничего подобного! – начал Андрей.

– Тебя никто не спрашивает. Ира девочка большая.

– Но глупая!

– Это с чего ты взял?

– Вы всегда так? – вмешалась Ирка.

– Как? – спросили мы в унисон.

– Вот так! Пошли в кино.

– Я не хочу. – замотала я головой.

– У нас ночь впереди. – отозвался Андрей.

– Тем более. Пошли, а? А то скучно.

Я смотрела на Андрея, он на меня. Затем сказал:

– Тебе решать, как скажешь, так и будет.

– Сходим!

– Только не на утренний! – сразу же вставил Андрей.

– Тогда я к себе. Вы тут, ну это, не сильно. Она еще маленькая! – Ира подмигнула Андрею и пошла к двери. Мы не пошевелились, сидели и смотрели друг на друга. – Провожать не надо, захлопну! Зайдете, как…

Дверь хлопнула, замок щелкнул. Мы снова принялись целоваться. Потом готовили нормальный завтрак. Затем все же решили прогуляться. Идея была Андрея, я же не смогла его не уколоть:

– Конечно надо! А то ты сбежишь в общагу, к своей подружке.

– Прекрати! Над этим не шутят!

– Чем этим?

– Через год объясню.

– Можно подумать я не знаю.

– И откуда такие сведения?

– Откуда надо!

– Ты говори, да не заговаривайся!

– А ты по девкам не бегай.

– Вика! Это было всего раз.

– Хорошая хоть, моя замена?

– Прекрати!

– Ладно, не буду.

Снова целовались, затем я пошла одеваться, а Андрей достал свежую рубашку и сам себе ее гладил. Он одевался лучше всех в группе, фирменно. Мне же мать вещи покупала у знакомых, которые ездили в Прибалтику, так что мы были под-стать друг другу. Около часу мы звонили в дверь Ирине, предварительно наведя блеск в квартире. Когда пришли из кинотеатра, я поняла – мама наведывалась. Записка на столе и обед на плите. Пообедали, посмотрели телевизор.

– Мама в котором приходит? – поинтересовался Андрей.

– Скоро будет.

– Не хочешь ее встретить?

– Андрей! Пойми меня правильно, я пока не готова с тобой собственную мать с работы встречать.

– Боишься, что Сашка узнает?

– Вот зачем ты портишь хороший день?

– Прости, не подумал.

– Так думай, хоть иногда! – я пошла на балкон, он за мной. – А вон и мама идет.

– Я помогу ей сумки донести?

– Ты у меня спрашиваешь?

– А у кого еще мне спросить?

– Конечно, спустись, доставь и ей удовольствие.

– Какой же ты ребенок!

– В таком случае целовать меня больше не смей.

– Обещаю! Часа два воздержусь.

Вечер был прекрасный. Ирку доставили к месту свидания, затем встретились со всеми, кто хотел погулять. Прошлись набережной, пошумели на площади. Молодежи было море и я, удивлялась, неужели такое проходит каждый год. Даже милиционеры не делали замечания. Андрей и тут выделился, подошел к постовому и заявил: – Прошу о помощи. Я люблю вот эту девушку, а она мне не верит!

– Значит бездоказательно любите. – усмехнулся молоденький милиционер.

– Бездоказательно? – наморщил лоб Андрей.

– Так получается.

– А что надо сделать?

– Поступка серьезного хватит. – скромно улыбнулся милиционер.

– Поступок… – повторил Андрей, глянул на меня, затем на соучеников, на постового. Прошел к клумбе, что была рядом, сорвал розу и к опешившему постовому: – Этого достаточно?!

– Вполне! – не растерялся милиционер. – Но без повторений! А то, как минимум пятнадцать суток разлуки!

– Нет, столько не выдержу. – смеясь и обнимая меня, заявил Андрей. Почтительно кивнул и мы отправились дальше.

Затем сходили в кино. Все кинотеатры были забиты, очереди неимоверные, но мы давно присмотрели маленький зал ретро фильмов. Правильнее сказать – «Кинотеатр повторного фильма». В нем показывали фильмы прошлых лет, а иногда даже зарубежные и частенько мелодрамы. Зал был небольшим, всего человек на пятнадцать, с удобными креслами. Фильм шел слезный, о слепой девушке и Андрей, держал меня за руку, потом и вовсе обнял, шепча:

– Это не взаправду.

Затем мы наведались к Ирке, убедившись, что у нее все здорово, догнали группу и поужинали в кафе. Потом все вместе отправились в парк Щербакова, и я впервые каталась на качелях, в ночных огнях. К часу ночи усталость брала свое, хотелось где-то присесть. Но скамьи, как и кафе, были заняты. Половина наших друзей разбежалась. Нас осталось человек восемь, затем еще меньше. Наконец мы нашли свободное кафе и расположились надолго.

– Андрей, можно спросить? – он кивнул. – Откуда у тебя деньги?

– Я их рисую! Только тихо!

– Шут!

– Вика, тебя не должно волновать, за что тебя балуют. Таких девушек как ты, должно волновать лишь, отчего этого не происходит.

– Я запомню.

– Правильно! И когда мы поженимся, разрешаю, мои же слова повторять.

– А мы поженимся?

– Есть сомнения?

– Не думала над этим.

К трем я засыпала и просто валилась с ног. Хорошо, что на бульварах были свободные лавочки, мы сели, Андрей надел на меня свой пиджак и рассказывал разные истории. Домой не хотелось, да и добраться можно было лишь такси, если бы смогли поймать. В четыре стало рассветать. И это впечатлило меня больше, чем закаты, которые в нашем городе были очень красивые.

– И все-таки мне клад достался!

– Ты чего это? – не поняла я.

– Просто восхищаюсь. Сразу видно, ты ночью дома спишь.

– А где еще?

– Скажи, ты и на выпускном не гуляла?

– А надо было?

– НЕТ! – засмеялся Андрей и обнял меня крепче. – Пойдем искать твою подругу.

– Да что ее искать, наверное, уже дома.

– И как же она добралась?

– Скорее всего, как и раньше.

– Она что, уже всеношнячала?

– Было. Делилась впечатлениями. Только не расспрашивай, тебе будет не интересно.

Но все же мы пошли на условное место. Ирка явилась с нами одновременно и мы, втроем, побрели в сторону дома.

Андрей и мама разговаривали на кухне, я отказалась даже от чая и сняв лишь джинсы, улеглась на диван, собираясь отдохнуть минут пять. Голоса отдалялись, я слышала, как мама смеется, затем отключилась.

Кто-то нежно целовал меня в плечо. Я поежилась, затем отмахнулась и произнесла нечто нечленораздельное, снова опускаясь в сон. Меня заботливо укрыли, нежно погладили по голове, что-то прошептали на ухо, я угукнула, даже не разобрав слов, и опять опустилась в мягкую негу.

– Викуся! – звал меня Андрей, но мне так не хотелось просыпаться. – Милая! Ангелочек!

– Пять минут, пожалуйста!

– Спи, ребенок! Я уехал.

– Ага. – и тут до меня дошел смысл его слов, я резко села, да так, что в глазах звездочки заблестели. – Как уехал?! Куда уехал?! Андрей! – его не было в комнате, я повторила, но уже тише: – Андрей! – мне уже стало казаться, что все приснилось, как он заглянул в дверь:

– Разбудил. Ты уж прости. Мне надо ехать.

– Как, куда? – видно мой вид был испуганный, поэтому он, улыбнувшись, прошел в комнату.

– Мне надо съездить в техникум, забрать документы.

– Не надо забирать документы! Пожалуйста, пожалуйста! Не бросай.

Он присел на пол, склонив голову чуть набок. Тут до меня дошло, что у меня за вид, и я засуетилась:

– Представляю, как я выгляжу! Выйди, пожалуйста, я оденусь.

– Ты прекрасно выглядишь, мило и по-детски наивно. Мне нравится. Ты лучше ляг, поспи еще. Вечером увидимся.

– Не хочу я больше спать. Да и тебя накормить надо. Уедешь голодным.

– Даже если ты накроешь стол и я все съем, все равно буду голодным.

– Андрей!

– Ты повторяешь, чтобы имя не спутать?

Я треснула его подушкой, он тут же уложил меня и присел на край дивана.

– Меня тетя Лора накормила. Отпусти меня, пожалуйста. Вечером приеду, прогуляемся.

– Я не держу!

– Так гони! – он взял руку, стал целовать пальцы, затем кисть. – Гони!

– Все, отправляйся, раз накормлен, обласкан и прочее. – но он не сдвинулся с места, целуя мою руку. – Андрей! – повторила я. Он притянул меня к себе, поцеловал в щеку, в висок, вздохнул.

– Я – Андрей! И я убегаю.

– Ты придешь вечером? – голос дрогнул, от этого казалось, что я испугана.

– Куда я денусь.

– Ты можешь подать мне халатик, он в шкафу, сразу как дверцу откроешь. Я хочу проводить тебя.

– Халатик это хорошо. А то я задержусь, как минимум до старости.

– Шут!

– Теперь я вижу, ты проснулась. Ой, а это что? – взяв халат, заметил школьную форму.

– Форма! – я протянула руку, но Андрей не обращал на меня внимания, он достал плечики, на которых висела рубаха с гюйсом, а из-под нее выглядывала моя юбочка.

– Я вижу, что это форма! Твоя?

– Да!

– Не понял. Так ты где училась?

– В школе.

– Странно. Вы переехали?

– В какой-то степени, да.

– Из какого города?

– Из другого района.

– Морская форма… – произнес он задумчиво. – Вы учились в одной школе. Он моряк, у тебя тоже морская форма. А это значит…

– Ничего это не значит. У меня и отец был моряком и шефом нашего класса.

– Так вот почему тебе нравятся морячки.

– И вовсе они мне не нравятся.

Андрей словно не слышал:

– Интересно на тебя глянуть в ней.

– Не влезу. – буркнула я. – Да подай же ты мне халат.

– Примеряй!

– Не сейчас! – я рассердилась, поднялась, наплевав, что в одной футболке и вырвав у него из рук халатик, надела сверху и направилась в прихожую. Андрей тут же догнал меня и, развернув, поднял мою голову.

– Скажи честно, ты его любишь?

– Мы с ним выросли.

– Не надо рассуждать. Просто скажи, да или нет?!

Я молчала.

– Любишь, раз так трепетно форму хранишь.

– Балда! У меня масса причин от нее не избавляться и одна из них – отец! Это его воротник, его тельняшка. Вторая – мы с Иркой, да почти всем классом, хотели поступать в мореходку. То, что Сашка туда поступил, чистая случайность, не имеющая ко мне ни малейшего отношения. И, заметь, я узнала об этом с тобой в один день!

– Верится с трудом. – проговорил Андрей, все крепче меня обнимая. Поцелуй в щеку, затем коснулся губ, тут же подарил жаркий поцелуй, долгий и отпустил: – Пойду.

– Счастливо! – сказала я и увидела себя в зеркале – глаза горят, щеки пылают, волосы растрепаны. – Офигеть! – я взялась за косу и принялась ее расплетать. – Срежу, теперь точно срежу!

– Я тебе срежу! Красота моя! – чмокнул и захлопнул дверь.

Потянулась к замку, но передумала, понеслась на балкон, споткнулась об его сумку:

– Блин! Ага, значит приедешь. – с облегчением проговорила я и помахала ему с балкона. – Блин, блин, блин! – ругалась я, идя назад. – Что же это со мной творится?! Чем я думаю? Все, надо бросить их двоих и забыть, как звали. Блин! Как же их бросить-то…

Через сутки Андрей уехал.

Первого июля я получила письмо от Сашки, нежное, теплое, с благодарностью за ответ. Напомнил, как он любит и в конце добавил, что получает огромную радость, читая то, что я ему подарила. Спокойное письмо, размеренное, без пылкой страсти, какую я чувствовала от Андрея.

Второго я уехала к бабушке и уже там, в тиши и дали от друзей, а так же от мест, где произошли последние события, я стала сравнивать и взвешивать свои отношения к парням, пытаясь понять, кого же из них я действительно люблю. Месяц пролетел быстро и, вернувшись первого августа домой, я, первым делом, заглянула в почтовый ящик, он был пуст. Дома я так же не нашла письма ни от Андрея, ни от Сашки. Снова заподозрить мать в их присвоении я не спешила.

Тянулись дни, которые я проводила с Иркой, как в прежние, школьные годы, иногда встречаясь со школьными друзьями, реже знакомясь с парнями в парке и проведя в их обществе пару часов, мы с ней забывали об их существовании. Двадцатого августа мы с Иркой планировали проехаться по вузам, чтобы она смогла выбрать, куда пойти после школы. Не поехали. Выходя из подъезда, столкнулись с Сашкой. Радость была не только у меня, но и у Ирки. Кинотеатр, карусели, кафе. Так прошел день, а вечером, лежа в кровати, я вместо сна, получила новую порцию сомнения.

Как-то так получалось, что в этот его приезд, нам ни разу не удалось остаться вдвоем. То Ирка была с нами, то мы проведывали его друзей. В один из дней мы с Ириной, были приглашены на репетицию бывшего Сашкиного ансамбля. Он решил с ними немного заработать. И вот тут мы с ней, решив повыпендриваться, стали подпевать все песни.

– Девчонки, да вы просто супер! – сказал Ванька, он играл на ударных.

– Да, мы такие! – скривилась Ирка. – А еще мы крестиком вышиваем и на пианинЕ играем!

– Да ладно! – не поверили парни.

– И почему такое недоверие? – спросила я. – Ира музыкальную школу закончила.

– Покажи! – тут же прицепились ребята.

Без стеснения, без уговоров, Ирина принялась исполнять попурри из их репертуара. Ну, а дальше, Сашка вдруг решил, что просто обязан научить нас играть на гитаре. Теперь в наш распорядок дня вошли репетиции, в которые мы погружались с большим удовольствие и не только вечером, с группой, а и днем, у Иры дома. Мы заучивали те аккорды, что нам показали накануне, затем, поочередно садились за пиано и пели, причем, не стесняясь соседей и детворы, которая стала собираться у нашего подъезда и аплодировать нам, выкрикивая просьбы. Было очень здорово, весело и насыщенно. Однако Сашка все так же не спешил познакомиться с моей мамой, ни разу не поднялся, пригласить меня в кино, как это делал тот же Лелик, а просто ждал у подъезда. Мы гуляли с ним за руку, он обнимал меня, но это было нежно, без пылкости; целовал, без страсти. Поэтому к концу лета я была душевно спокойна, уверовав себя, что ни одному из них я не изменяю, тем более что от Андрея-то, и писем не было. Сашка уехал двадцать седьмого. Двадцать девятого я наведалась в техникум, узнала расписание и первого приехала на занятия. Общий сбор и снова нашей группе продлили каникулы, отправив нас на месяц убирать поля. Андрея не было. Я взгрустнула, но тут же приказала себе не забивать голову глупостями, а учиться, учиться и еще раз учиться, как завещал великий Ленин, пока не подойду к тому заветному возрасту, который в нашей семье был традиционным для создания семьи.

Собираясь в совхоз, я долго перебирала вещи и Ирка, глядя на меня, бросала милые шутки, одной из которых была:

– Закажи контейнер и, не мучаясь, бери весь шкаф!

– Спасибо, дорогая, я давно знаю, что ты меня любишь.

Рано утром мама отвезла меня на машине, чтобы я через весь город не тащила неимоверных размеров чемодан. Студенты собрались у входа, разбившись на группы, и пели песни. Я без труда нашла наших, мама со всеми поздоровалась и, пожелав хорошего времяпрепровождения, умчалась на работу. Андрея не было, я поглядывала на его друзей по комнате, но спросить не решалась.

– Все будет здорово! – зачем-то сказал мне Виктор, обняв.

– Я знаю!

Пришли автобусы, мы стали рассаживаться. Затем по очереди выезжали из двора. На повороте наш автобус притормозил и, явление царя народу! Андрей впрыгнул практически на ходу.

– Приветствую всех! Что, не ждали?!

– Не успели понять. – смеялись девчонки. – Зная, как ты любишь держать фасон, ждали нечто феерическое.

– Ну, это вы загнули! Хотя. – он, как всегда, широко улыбаясь, оглядел всех, затем, снял рюкзак с плеча, подошел к нам с Ольгой и умоляюще на нее глянув, добавил: – Обещаю, будет вам феерия, на нашей свадьбе!

– Это с кем же? – закричали все.

– Меня в расчет не берите! – засмеялась Оля и пересела на соседнее сидение.

Андрей тут же обнял меня, поцеловал в щеку и тогда только ответил:

– Сколько можно повторять?! У меня одна невеста!

Посыпались шуточки, но в скором времени нас оставили в покое.

– Как ты без меня поживала?

– Отлично!

– А по подробней?

– Начнем с тебя. Ты-то даже не написал, как добрался.

– А что писать? Час и я в столице. Еще час и я дома. Ну, а дальше…. Да серо как-то, без тебя.

– Считай, я поверила.

– Ревность! Это уже хорошо. Так как ты провела лето?

– С чувством, с толком, с расстановкой!

– С какой же точки зрения я должен рассматривать иллюзию вашего ответа?

– С точки зрения банальной эрудиции! Ведь не каждый индивидуум, критически метафизирующий абстракции, способен опровергнуть тенденции парадоксальных эмоций. – ответила я, как частенько говорила, когда не хотела отвечать на его вопросы.

– Увы! Все с той же точки зрения банальной эрудиции, не каждый индивидуум способен игнорировать точку зрения банальной тенденции, которая уничтожает точку зрения банальной эрудиции. – парировал мне Андрей.

Я приподняла бровь, держа небольшую паузу, давая ему ложное чувство превосходства надомной и заявила:

– Следя за вашей мыслью, хочу заметить, что с точки зрения все той же банальной эрудиции, не всякий локально селектированный индивидуум способен игнорировать тенденции потенциальных эмоций и паритетно аллоцировать амбивалентные кванты логистики, экстрагируемой с учетом антропоморфности эвристического генезиса. – выдала я, совершенно недавно услышанную фразу, даже не помня где именно.

– С точки зрения банальной эрудиции, – усмехаясь, повышая голос, отвечал мне Андрей: – каждый индивидуум, критически метафизирующий абстракцию, не может игнорировать критерии транссинентальности, зиждущиеся на основе парадоксальных субъективизмов.

– Позволю не согласиться! – перебивая его я, заявила: – С точки зрения той же банальной эрудиции, каждый локально-мыслящий индивидуум не должен вторгаться в тенденции парадоксальных иллюзий!

– А знали ли вы, – войдя в азарт, продолжал Андрей: – что, основываясь на физику, всё Вами вышеописанное возможно лишь при квазиконсолированной инкорпоризации донорно-акцепторного базиса модулизации диффузора, скомпилированного под гипер-инфрорекуррентную n-мерную регенерацию торсионных полей, эмулированных эмиссией корреляционого квантиля экстрарезонансной мантиссы комбинированной чётности.

Тут он, предполагая, что последняя фраза останется за ним, так как знал, что с физикой я дружу исключительно через него, задрал нос, поглядывая на меня свысока, как я, расплывшись в улыбке и прищурив один глаз, заявила:

– При этом трансцендентная дискретизация контрамоции не должна аннигилировать с ка-гамма-плазмоином в мю-дельта-ионопластовой среде, оптимизированной под интеграцию транспонированно-адьюнгированной комплексной нейро-матрицы нуклеидного подпорядка, органической основы, физоэпидермис которой не превышает центр массы эпициклоидной турбулентности циссоидно-диаклического эвольвента.

– Да успокойтесь вы! – закричали наши друзья, добавляя хором: – С точки зрения банальной эрудиции, каждый локально-мыслящий индивидуум не должен вторгаться в тенденции парадоксальных иллюзий другого!

Подобный стеб в общении был достаточно част в нашей группе, мы все старались выискать нечто новенькое, умудренное, ввинтить в разговор, когда та или иная тема подходила к тупику.

После этого всплеска «умудренности», достали гитары и все дружно затянули:

Ой, кто-то с горочки спустился….

Андрей придвинулся ближе и, поцеловав меня в щеку, спросил, тихо, нежно:

– Так как прошли твои дни без меня?

– По-разному. Проведала бабушку, провела у нее, прекрасный месяц, объедалась малиной, клубникой и вишней. Пару раз, с соседским пареньком, погоняли на мотоцикле.

– С этого места подробней, пожалуйста! Что за паренек? Сколько лет? Куда ездили?

– Андрюша, прекрати! Не в курсе я, сколько ему лет! Всю свою жизнь его знаю. Старше меня, но на сколько, не интересовалась.

– Ах уж эта твоя беспечность! Возраст она не знает, но кататься поехала!

– А чего бы и нет, если мы с ним начали с трехколесных соревнования устраивать.

– Теперь же ты на двухколесном носишься?!

– Увы! Не удерживаю. Он меня носит.

– Паренек?! И как его зовут?

– Игорь. Только ему не дано меня носить, сосед он, понимаешь?!

– Это меняет дело.

– Будешь ёрничать, ничего говорить не стану.

– Прости! Продолжай. Июль, значит у бабушки, а потом?

– Хиляли с Иркой в основном.

– Виктория! Где ваши манеры?

– Ой, а то вы так не говорите, сир!

– Так еще моя мама говорила. Но ведь ты, ты же у нас дочь училок.

– И что с того?

– И как вы же с Ирен, по-тихому прогуливались?

– Да ничО особого. В киношку ходили, в ПКиО наведывались, со школьными друзьями стрелковались.

– Все, хватит! Твой язык меня доконает! Ты за лето просто отбилась от рук! – и он еще крепче обнял меня, а я, положа ему голову на плечо, задремала.

Макстрой – самый богатый совхоз Волновахского района нашей области. В трудовой лагерь я попала впервые, хотя многие из моих друзей ездили еще в школе. Будучи девочкой городской, да еще не имеющей родственников ни в селе, ни в деревне, я с большим интересов, оглядывалась по сторонам. Нас привезли в студенческий городок и стали расселять по корпусам, в центре которых была небольшая площадь и непонятное для меня сооружение, покрашенное белой известкой. К нему потянулись очереди и я, с замиранием сердца поняла – это и есть удобства.

– Мамочки! – проскулила я и как истукан стояла на месте.

– Что, королевична, ужас парализовал? – взяв у меня из рук мой чемодан, засмеялся Андрей.

– Нет, пока только паника.

– НичО, привыкнешь. И через такое надо пройти.

– Там же, скорее всего, воняет.

– Сходить проверить?

– Да иди ты! – треснула я Андрея кулаком.

– За что?!

– За все!

– Так! – подлетела к нам Наташка. – Разбегайтесь! Поселяться надо. Виктория! Не спи. Лучшие комнаты займут.

– А тут есть лучшие?

– Для меня второй этаж. – сказала Наташка.

– О, нет! – замотала я головой. – Уж лучше на первом.

– И чем же? – в один голос спросили Наташка с Андреем.

– Если это удобства, то лучше иметь к ним прямой подход, чем поглядывать с высока, когда же очередь подойдет.

– А ведь моя красавишна права! – хихикнул Андрюха. – Так, идите, выбирайте апартаменты, я багаж помогу донести. – и подхватив мой чемодан, процитировал: – Дама сдавала в багаж: диван, чемодан, саквояж. Вика, а где же картонка и маленькая собачонка?

– Моя собачонка, за время пути, смогла подрасти! – буркнула я и пошла в здание.

Я поселилась в одной комнате с Олей, Наташей и Ларисой, с окнами на заброшенный сад, окружающий городок. Комнатка была небольшой, с двумя шкафами, кроватями вдоль стен, между ними узкий проход и стол у окна с четырьмя табуретками.

– Так, девчонки! – сказал Андрей. – Мне тоже надо найти уголок. Так что, разбирайте свои сумки, а я побежал. – поставив у входа все что принес, прошелся по комнате к окну, выглянул в него и задвинул зановесочки. – Чтобы местные не подглядывали. – чмокнул меня в макушку и скрылся.

Мы как по команде бухнулись на кровати и минуту молчали.

– А, в общем, комнатка даже ничего! – подала голос Лариса. – Светленькая.

– Зато удобства… – начала я. – Ой, а в туалет-то как хочется…

– Пойдем! – Ольга поднялась с кровати и протянула мне руку. – Как раз осмотримся и проверим, что да как.

И мы пошли. Этот некий «комплекс» был странным до безобразия. Белая невысокая стена имела четыре прореза, без дверей. За ней ряды умывальников, а в самом центре этого «санузла» обычный туалет, с надписями «М» и «Ж».

– Это что же и умываться здесь? – ужаснулась я.

– Пока не знаю. Не дрефь, разберемся. Скорее всего, это рукомойники, ну, ты же понимаешь, руки мыть.

– Начинаю догадываться. – вымыла руки, Ольга смотрела на меня с удивлением. – Воду проверила. – пояснила я.

– А! Ты надеялась с подогревом?

– Не совсем же я глупая.

Сходили в уборную. На удивления я не получила ароматизированного шока, зато услышала, о чем говорят парни и это меня рассмешило. Так что в комнату я вернулась, слегка придя в себя. Не успели мы вещи разложить, как к нам постучали и мы услышали незнакомы женский голос, созывающий всех.

Женщина непонятного возраста, загорелая и властная, представилась комендантом лагеря и стала зачитывать нам правила поведения. Затем махнула рукой и пошла впереди нашей процессии в противоположный от нашей комнаты конец здания.

– Тут, – открыв дверь, сказала она – ваша, так сказать ванная комната. Это печи, их будут топить, а вы будите нагревать себе воду. Поэтому сразу установите поочередное дежурство, чтобы и убраться здесь и воды натаскать. Колодец за домом. Ведра и тазы возьмите для каждой комнаты и потом мне сдадите. Тряпки и веники всегда здесь.

Я крутила головой, разглядывая помещение. В центре деревянный стол, несколько лавок у стен. Тазики, ведра, навалены кучками. Пока девчонки слушали комендантшу, я увидела новенький тазик и сразу его прихватила, подумав, что умыться по утрам уж лучше в комнате, чем тут толпиться или на улице. Тут же заметили и немного побитый, железный кувшин. Его так же прихватила. Комендантша повела всех на улицу, а я метнулась в комнату.

– Не отставай! – крикнула Ольга.

– Да я быстренько. – занесла все к нам и за группой.

– Что нашла?

– Приборы быта! – улыбнулась я.

Все студенты уже собрались на площади. Заиграла музыка и директор нашего техникума поздравил всех с началом сезона. Затем выступили: комсорг и какой-то мужик, я догадалась, что это председатель совхоза. Он высказал надежду, что наша смена не посрамит звание вуза и будет так же трудиться на благо отечества. Выступающие менялись, речи лились, а я уже скучала. Андрей не изменял себе и возник у меня за спиной неожиданно.

– И как, прониклась духом трудовым?

– Пока нет. – он обнял меня за талию, придвигая к себе. – Товарищ, не срамите звание комсомольца, непристойным поведением! Руки уберите!

– Размечтайся! – хихикнул он.

Снова заиграла музыка, вынесли знамя и директор оповестил, что знамя переходящее, будет вручаться той группе, кто выполнит план. А так же победителям причитается денежная премия.

Именно она и оживила интерес всех студентов. Загомонили, полились вопросы, а мы уже не слушали, мы думали, как будем увеселять свой досуг.