Текст книги "Дура. История любви, или Кому нужна верность"

Апрель был теплым и мы, все кто прошел отбор, заканчивали занятия на час раньше, уходили на бульвар и часами репетировали. Андрей усмехался, считая это ребячеством, сидел в сторонке на скамье и мотал головой, не понимая, что я нахожу во всем этом. Наконец пришло первое число. Приехав в техникум, я надела форму и любовалась собой в большое зеркало холла.

– Хоть сейчас в ряды драгунов. – входя крикнул Андрей.

– Где мои шары?! – вместо приветствия спросила я.

– Я сказал – будут, значит будут.

– Сказал он. А вдруг…

– Так, принцесса, не капризничай. С шарами тебя в строй не пустят. Пройдешь мимо трибуны, обаяешь своей красотой мужиков из сливок общества, и получишь свои шарики.

– И флажок!

– Будет тебе и флажок. Вик, скажи, неужели и правда хочется всего этого?

– Ага! – улыбалась я, сияя как новый пятак. – И УРА громче всех кричать буду.

– Ребенок!

– Спасибо, что больной не назвал.

Мы расстались и встретились уже в парке отдыха. Шары были великолепные, десятка два, если не больше. Так что с ними, практически, таскался Андрей, я же размахивая флажком, шла рядом с ним, наслаждаясь праздником, качалась на всех качелях и ела огромное количество мороженного. Ирка впервые была не со мной, но мы с ней условились провести вечер вместе. Вечерело. Друзья решили выпить немного, но не в кафе, а сидя на берегу реки. Пили все, кроме меня, я не приветствовала это дело вне дома, как и не курила, хотя было модно. Так вот, выпили они по стаканчику, как увидели патруль. Стали суетится, думая, куда прятать бутылки. Я же спокойно сидела и наспор поедала второй десяток фруктового мороженного. А милиция, проверив несколько групп отдыхающих, приближалась к нам. Представились и старший спросил:

– Спиртное распиваем? – все молчат, а меня, словно прорвало:

– С праздником, товарищи! – говорю, улыбаясь. – Угощайтесь! – и протягиваю стаканчик мороженного.

– Так, вы тут, нам здесь, не это! А то вот как попросим дыхнуть!

– Так мы завсегда, пожалуйста. – я поднялась и подошла к старшему патруля. – Доставайте! Начнем с меня.

– Вы мне тут не это, не бузите. Задержать могу!

– Товарищ милиционер! – вмешался Андрей. – Мы вроде как ничего не нарушили. Катались на качелях, вот посидим немного и по домам.

– Документики! – рассвирепел милиционер.

– Ой, а мы не брали. – загомонили все и только Андрей достал паспорт. Я же, нет, чтобы промолчать, вперед лезу:

– Ты, Андрей, не перебивай нашу милую беседу. Мой любимый праздник испорчен. С утра все кричат: МИР, ТРУД, МАЙ! МИР – главное. А что получается? Дядички нарушают мой мирный отдых, после трудового года. И не смотрите на меня так. Идемте, я буду дышать, куда надо. И если ничего нужного вам не надышу, вы, – тут я пальчиком потыкала, в немалого размера живот милиционера. – Вы извинитесь!

Естественно, милиционер после этого сразу же взял меня под локоть и повел к машине, Андрей поплелся за нами, решая как замять. Зато все остальные, в суматохе, избавились от спиртного и спокойно шли сзади. Патрульные, ошарашенные моим поведением, даже не заметили этого. Естественно я подышала в трубочку и спокойно смотрела на дяденьку. Тот попросил повторить. Результат был тот же.

– Да не пьем мы! – говорю я. – Просто веселые! Праздник же.

– Товарищ милиционер. – снова вмешался Андрей. – Мы студенты, с демонстрации, в вашем прекрасном городе первый раз майовки. Можно мы пойдем?

– Что, все москвичи?

– Практически. Но не местные, это точно.

– Ладно, идите. Только не буйствуйте.

– До свидания, дяденьки!

– Лучше прощайте. – хихикнул кто-то из патрульных.

– Ты что это чудишь?! – набросился на меня Андрей, как только отошли от машины.

– Я чудю?! Да я ваши задницы спасаю. Если бы вашу поклажу увидели? И где мои шары?

Бутылки спиртного, конечно же, достали, с парка ушли, и я домой засобиралась. Дошли до остановки, я Андрея к друзьям отправлять стала, чтобы он, как следует, отпраздновал, а не со мной нянчился. Но он упрямо со мной в трамвай сел и тут коробочку отдал. Он и раньше делал мне подарочки, то бусики рябиновые подарит, то косыночку, то еще какую безделушку. А тут маленькая такая шкатулочка, кругленькая, хохломой расписанная.

– Только давай ты дома раскрывать будешь. – попросил он.

– Хорошо, дома, так дома.

– Вик, ну хоть в щечку бы поцеловала. Я же весь день был твоим оруженосцем.

– Это ты о моих шариках так?! Обойдешься! – заявила я на его кивок. Естественно, прощаясь, мы целовались.

Приехав домой, сидя на лавочке с Иркой и друзьями, привязав шары к спинке, под смех друзей, что я никак не повзрослею, открыла я шкатулку и тут же закрыла, встала и заявила:

– Гуляйте, мне пора!

– Вита, ты чего?! – закричали подружки: – И так редко видимся.

– День был длинный. И, между прочим, меня чуть в кутузку не увезли.

– За что это?

– За распив спиртного в общественном месте!

– Да не гони! Ты с нами даже пиво на улице не пьешь! – не поверили мальчишки.

– Я пиво вообще не пью, оно мне не нравится. А вино дома выпить могу. Все, пока!

Пошла. Ирка за мной:

– Что ты там увидела такое, что заспешила смыться?

– Где там?

– Я видела, ты коробочку открыла. Что там?

– Ничего! Просто коробочка.

– Не верю! Покажи!

– Ира!

– Я сто лет Ира, покажи, говорю.

– Ну, ты и пиявка. На!

Она открыла:

– Офигеть! Колечко. Это кто же?

– А у меня их много?

– Андрей… Во дает! И что, он так серьезен?

– Более чем. Даже свидетельство о браке сварганил.

– Это как?

– Молча. Ладно, смотри. – я достала из потайного кармана сумки свой клад, теперь их было два – письма Сашки и Андрюхино художество.

– А это что? – заметила Ирка листики. – Неужто Сашкино письмо?

– Оно.

– Дела! И что ты, ему так и не написала?

– Писала, но не послала.

– Вит, он же рано или поздно приедет.

– И что?

– Как что?! Он же к тебе придет, а тут Андрей.

– Не придет. Да и Андрей… Ну, не знаю я, что с ними делать!

– Ты что, все по Сашке сохнешь?

– Ни по ком я не сохну! Просто нет во мне веры. Ладно, Ир, пойду, мне еще завтра кольцо отвозить.

– Зачем?!

– Затем! И не повторяйся вопросом, не найду слов.

Не поехала второго, почему-то была уверена, Андрей приедет сам. Но он не явился, видно хорошо отметили первомай. Третьего начинались лабораторки и недельная практика перед сессией, поэтому я выспалась и, приготовив речь для Андрея, собралась в техникум к десяти. Уж не знаю, что меня отправило в сторону от собственной остановки и даже не к ближайшему троллейбусу на Октябрьский, а сразу, выйдя из подъезда, я пошла пешком в сторону Ж/Д. Погода прекрасная, солнечно и еще достаточно свежо, молодая листва на деревьях, цветущие сады у частников, одуванчики. И вдруг, вдали, навстречу мне, маячит мужчина, в форме. Екнуло в сердце, ноги стали ватными. Кое как доплелась до ближайшей остановки и уселась на скамью, в самый угол забившись, думая: «Ну и дура же ты, Виктория! Мало ли кто там идет, да еще в форме. Парней в районе не счесть, солдатик на побывку или дембель.» А сердце не слушается, выпрыгивает, да и душа замирает. Сижу и боюсь смотреть вперед, мечтая об автобусе. Не срослось. Шаг чеканный совсем рядом. Замер… И, я не поднимая головы, вижу черные брюки клеш. Пару секунд постоял передо мной и присел рядом:

– Привет, моя курносая!

– Сашка! – прошептала я, поднимая голову. Даже моргать не пыталась, чтобы отогнать накатившиеся слезы.

– Я! – кивнул он и придвинулся еще ближе.

– Приехал…

– Ага!

– В отпуск?

– Так точно! – пауза, я смотрю на него, перед глазами все расплывается, слезы скопились и висят озерами в глазах. А он рассматривает меня, не спеша ни обнять, ни уйти. Вдруг говорит: – Да уж, не такой я нашу встречу представлял.

– А какой, Сашенька, какой?!

– Как ты меня назвала? Сашенька! Забавно. Викусь…

– Прости, мне на занятия надо. Может вечером?

– Можно и вечером. Только…

– Я, видно, не дождусь автобуса. Пойду.

– Ты словно убегаешь. – он взял за руку, едва я поднялась, и усадил на место, а я еще больше похолодела. Эта остановка как раз возле детского сада, где мать заведует. Вот непременно же кто-то увидит, а мне, ох, так не хотелось, что бы она узнала об его приезде. А он не отпускает руку, более того, вторую взял и к себе меня придвинул. Сидит, смотрит и ждет неизвестно чего.

– Не убегаю я, незачем. – я выдавила улыбку. – Занятия. Да и.., ты уж прости! – тут у меня защитная реакция сработала. – Мы почти год не виделись, не слышались! Как я должна реагировать на неожиданную встречу.

– Вика! Я приезжал, писал…

– Саша! Я знаю. Вернее нет, не знаю, наслышана. Прости, нет времени выяснять отношения, да и незачем. Я ни в чем пред тобой не виновата, ты же мне ничего не обещал.

– Обещал! – произнес он твердо и поднялся. – И обещания держу! Викуся моя… – обнял. – Как же я скучал! Как торопил время. – его губы касались моих волос, руки крепко обнимали, а я, я уже ничего не хотела, ни занятий, ни разговора с Андреем, ни чего другого. Так бы и стояла, а еще лучше, шла бы за ним, куда бы он ни позвал. Прикрыла глаза, и всплыло в голове лицо матери. Это привело меня в чувства.

– Саш, мне, правда, надо. Давай вечером.

– Конечно! И вечером, и дорогой. Я тебя, теперь, не отпущу. Проведу, затем встречу.

– Саш, ну прекрати. – улыбнулась, придя немного в себя.

– А чего это ты не хочешь?! Боишься, что поклонники меня увидят?

– Ты чего это?! Знаешь что!

– Да шучу я, шучу! Неужели поклонников нет? НЕ верю! Они обязаны быть.

– Это ревность или не знаешь что сказать?

– Ревность. – признался он честно. – Но только вешаться не буду, стреляться тоже. Бороться – да! Не разлюбил. Однако если встретила кого более достойного, пожелаю счастья и уйду. Друзьями не останемся, говорю сразу.

– Налетел, накричал, требования выдвинул! Видно хорошо вас обучают. – говорю, а сама думаю, как же ему идет морская форма, каким же он красавцем стал за этот год, как возмужал!

– Вот и ладненько! Значит, я проведу.

– Если хочешь, если не спешишь.

– Очень хочу. А спешил я лишь к тебе.

– Ну конечно! Прямо с вокзала.

– Викусь, я ночью приехал. Перед окнами появлялся, но у тебя было темно, да и поздно, потому не поднялся. А утром, в военкомате побывал, я же теперь, человек подневольный, ну в какой-то степени.

– Автобус! – голос прозвучал, словно я обрадовалась транспорту. И мы зашли. Сели на свободные места, всю дорогу молчали. Я злилась на себя, чувствуя, как краснеют щеки, потому что Сашка глаз с меня не сводил. Приехали к вокзалу, надо делать пересадку. Обычно на трамвай бегу, там же друзья подсаживаются. Но тут я опешила, что будет, если компания увидит его? А если Андрей, как частенько бывало, придет меня встречать? Что сделает Сашка, как отреагирует? Если уйдет, как сказал, а мы с ним даже поговорить толком не успели. В общем, мысли неслись с бешенной скорость, а он взял меня под локоток и к троллейбусу ведет. Обрадовалась и все же, не хотелось мне с ним к техникуму приезжать. По отношению к Андрею выходило не честно.

– Саш! Пойми правильно. Я очень рада, что мы, наконец встретились и сможем, даже не знаю, как правильно сказать… Поговорить или…

– Возобновить отношения.

– Ну да. Только… Ну, не могу я в транспорте разговаривать.

– Понял! В котором освобождаешься?

– У меня две пары. Это четыре часа занятий. Плюс дорога.

– Отлично. Я тебя встречу!

– Здорово! Значит на остановке в три.

– Ага! – улыбнулся он и, чмокнув в щеку, помог войти в подъехавший троллейбус. Я стояла на задней площадке, смотрела, как он отдаляется, а самой хотелось реветь, уж от счастья ли, или от осознания, что я, как не крути, для одного из них – предатель. Вот уже и шпиль вокзала не виден. Развернулась лицом к салону и поняла, за проезд не оплатила. Кондуктор сидит и улыбается.

– Простите! – протягиваю ей пятачок.

– Понимаю! – говорит женщина. – Сама бы с таким красавцем обо всем забыла. Что, в отпуск?

– Ага! Только приехал. – поделилась я и смутившись села.

– Счастливая! – решила женщина.

– Счастливая. – повторила я, думая, если бы ты только знала, каково оно, мое счастье.

Нас поделили на группы и поведали план работ. То, что я окажусь в одном составе с Андреем, было предначертано, хотя бы потому, что фамилии наши располагались друг за другом. Я знала, что с ним будет легко на практике, что он поможет сделать все задания и разобраться во всех сложностях техники, которая, несмотря на то, что я проучилась уже год, мне не давалась и в моменты просветления от личных проблем, я ругала себя за опрометчивый выбор вуза. Сегодня же я до последнего надеялась, что произойдет чудо, и нас разделят. Увы, мы были вместе, а еще Ольга и Наташка. С ними двоими я настолько подружилась, что их родители считали меня своей, особенно Олины. Конечно, Ирку я не забывала, но виделись мы с ней очень редко. Шло время, Андрей заметил мои витания в облаках.

– И что в прекрасной голове за думы?

– Ой! – вздрогнула я от неожиданности. – Андруюша!

– Как, как ты меня назвала?

– Прости, Андрей! Вырвалось. Больше не буду.

– Наоборот, мне понравилось. Близостью запахло.

– Ага! Именно об этом я и хотела поговорить.

– Милая, можно после занятий? И вообще, я бы подождал до пятого.

– Шут! – я полезла в сумку и достала его подарок. – Возьми. Я не могу это принять.

– Это почему же? – он сомкнул брови.

– По нескольким причинам.

– Ну конечно! Как же я так. Надо было тебе надеть колечко при всех! Так еще не все потеряно. Хотя. Признаюсь честно. Это не обручальное. Оно мне приглянулось, вот и приобрел его для тебя. Подошло хоть?

– Не знаю, не мерила.

– Как так? Мы это сейчас исправим!

– Эй, задние ряды, можно тише! – повысил голос классный, что-то там усердно поясняя группе.

Андрей выпрямился, но тут же взял коробочку, достал перстенек и надел мне его на пальчик.

– Замечательно!

– Андрей, я серьезна как никогда. Прости, но я не могу его принять. Это обязывает.

– Да ни к чему это не обязывает! Ты свободна, пока я не попрошу руки у твоей матери.

– И у меня не спросишь?

– Спрошу, для приличия. Нет, правда, колечко прелестно. И на твоем пальчике оно еще краше. Не кривляйся. Вкус у меня есть, иначе бы мы не были вместе.

– Мы еще не вместе.

– Распутница! Как целоваться, так со мной! Как задачки решать, так тоже я. И вдруг – мы не вместе! Ты капризна.

– Пусть так, только ты давишь на меня, своими действиями, поступками, подарками.

Андрей внимательно посмотрел на меня, прищурив глаз, и переключился на преподавателя, сказав лишь:

– Кольцо твое! И не морочь себе голову. Я сегодня не тащу тебя в постель.

– Грубиян!

– Да, я такой и тебе это нравится.

Звонка мы не услышали, да и группа не расходилась, разбивая часы лабораторок. Олька подсела к нам:

– Вы чего такие сумные? Ну да ладно, для вас ссоры вместо сладкого. Андрей, мы какое время берем, с восьми или после двенадцати?

– Уточни у принцессы, мне безразлично.

– И вовсе я не принцесса! – подала я голос.

– А губки надула! – ответил Андрей и засмеялся, обнимая меня. – Все хорошо, не хмурься только. Я же всегда подчиняюсь твоим желаниям. И только твоим! – уточнил он, глядя на Ольгу. – Оля, давай вторую смену, Вика хоть выспится.

– Я тоже! – напомнила Ольга, она жила за городом и мы с ней на дорогу тратили одно время.

Прошло еще немного времени, мы посетили буфет на большой перемене, но мне есть не хотелось, от этого я обошлась бы только соком, но Андрей решил по другому, купил мне и Ольге румяные пирожки с повидлом и всунул в руку.

Вернулись в свой корпус, уселись на подоконник, в ожидании дальнейших указаний классного. Девчонки из соседней группы были чем-то возбуждены и все бегали к окнам напротив. Пришли и наши, общаговские, и с порога загомонили:

– Вы видели?! Там такой симпампуля, стоит у центрального входа. В форме, да еще с цветами. Викуля, это, случайно, не твой ли появился?

– Что? – не поняла я, вернее слушала их в пол-уха.

– Морячок неприкаянный под технарем. Девиц смущает, парней раздражает. – пояснил Виктор, лучший друг Андрея. – Вот нам всем интересно, это не твой ли призрачный мичман явился?

Я ничего не ответила, схватила сумку и понеслась вниз. У меня даже не было сомнения, что это кто-то другой, я чувствовала Сашку на расстоянии и уже несколько минут мурашки бегали по телу. Бежала, расталкивая всех, забыв об Андрее и занятиях. Собственно занятия закончились, был внеклассный час, и мне на нем надо было бы присутствовать. У входной двери я замерла. Они были стеклянные, двор был как на ладони. Сашка стоял с цветами, не обращая внимания на косые взгляды.

– Это он? – прогремело над головой и эхом понеслось по пустому холлу. – Значит существует.

Я не оглянулась и не пошла к Сашке. Стояла, как вкопанная.

– И когда приехал?

– Сегодня.

– Так иди, чего парню позорится.

– Он привычный.

– К чему? Стоять олухом на виду у всех?

– Ждать меня.

– Иди!

– У меня классный час.

– Я прикрою. Иди. Негоже служивому ждать.

– Нет! – пошла назад.

– Виктория!

– Что вам всем от меня надо?! – крикнула я.

– Да мне, собственно, ничего, кроме тебя и твоей любви.

– Но ведь ты знал!

– Знал! Поэтому и говорю – иди! Иди, пообщайся, узнай, как он смог тебя бросить на столь долгое время. Как жил все эти месяцы, чем дышал. И, пожалуйста, пойми, наконец, кто тебе дороже, я или он. Думаю ночи хватит. – взял за плечи, вывел на улицу и ушел.

Сашка увидел меня и пошел навстречу, под улюлюкание девушек, и свист парней.

– Ты решил меня убить, морально, – начала я, – или другие мотивы были, к появлению здесь?

– Я скучал и не смог себя сдержать.

– Нет! – замотала я головой. – Ты решил мне отомстить, за этот год. Вот только я не виновата, что твои письма не доходили.

– Даже не думал. Месть это не мое. Вика! Что не так?!

– Все так!

– Может, хоть цветы возьмешь?

– Спасибо, они прекрасны. – я забрала букетик тюльпанов и пошла вперед: – Между прочим, занятия у меня не закончились. Я ушла.

– Пожалела…

– Саша! – я остановилась и обернулась. Хотя мы и отошли от техникума, и за деревьями я не видела окон, но знала – Андрей наблюдает. – Саша! Ты что, инвалид или уродивый, что бы мне жалеть тебя?!

– А ты изменилась. – сказал Сашка.

– Все меняются и за более короткое время. – ответила я и пошла вперед. Сашка за мной. Помолчал немного и сменил тему, принялся рассказывать о городе, где провел этот год, об учебе, друзьях и соседях по комнате. О том, как они пытались у него мой адрес узнать и засыпать письмами.

– И что? – усмехнулась я. – Дал или побоялся?

– Зачем мне давать им твой адрес? Нет, конечно, не давал. Однако волнение были. Причем долгое время, что ты ответишь им, все так же игнорируя меня.

– Как я отвечу, если ты им адрес не давал.

– Ты еще все тот же ребенок! – улыбнулся он. – Разве трудно узнать то, что хочется?

– По твоим словам – ты знаешь все.

– Что мне надобно.

– Значит, знал, отчего я не пишу тебе в ответ.

– Сначала предполагал, а затем и убедился.

– Интересно. И в чем ты удостоверился?

– В том, что ни одно мое письмо к тебе не попало.

– Ирка сообщила.

– Она подтвердила.

– Тогда расскажи, как ты понял.

– Не стоит.

– Отчего же? Я хочу знать, верны ли твои догадки. Совпадают ли они с моим подозрением.

– Вика! Все в прошлом. Я здесь, ты рядом. И надеюсь, что подобное не повториться.

– Надежда вещь непрочная.

– Это как посмотреть. Вот если ты скажешь, что расставание тяжело, что ты не хочешь больше тратить время на ожидания, что хочешь жить сегодняшним, я пойму и буду лишь изредка писать тебе, потому что уже не смогу без этого.

– Саш, а как твои друзья, неужели не советовали бросить?

– И не раз. Но чем дальше я упорствовал, там меньше они вмешивались.

– И с девчонками не знакомился? Ведь у вас же было свободное время, выходные, в конце концов.

– Были и выходные, и праздники и даже вечера, куда приходили девушки из соседнего медицинского училища.

– И ты не дрогнул! – я усмехнулась.

– Зря ты так. Общался, естественно, но поверхностно, на уровне привет – прощай.

– Саш!

– Не надо, Вита, меня обижать. Не все мужчины бабники, как и не все женщины легкомысленны. Не заверяю, что в будущем не встретится мне девушка, подобная тебе. Пока не было.

– Спасибо за правду. Так кто же мешал нашему общению в письмах?

– Вот зачем ты опять?

– Так я тоже хочу убедиться в собственных подозрениях.

– А ты как думаешь?

– Мама.

– Зачем тогда спрашиваешь?

– Интересно. А как ты понял?

– Вижу, ты не остановишься, пока не узнаешь. Я написал.

– Что написал? Ей письмо?

– Нет, конечно, письмо я адресовал тебе, а в нем задал конкретный вопрос.

– Я могу узнать какой?

– Зачем Вы это делаете?

– И она ответила?

– Да.

– Скажешь, что именно?

– Ничего предосудительного.

– И все же.

– Написала, что ты юная для отношений, что ты должна получить образование, а не загружать свою голову ерундой.

– И все?

– Все. А что она еще должна была мне написать?

– Да откуда же я знаю. Моя мама – это загадка. Она многое может.

– Я, кажется, догадался, чего ты опасалась. Что она мне написала, мол, у тебя есть более достойный.

– Я этого не опасалась, а просто хотела узнать размер ее фантазии. Как оказалось – она скромна.

И тут внутри меня похолодела, а ведь мама же могла ему писать от моего имени. Могла! И не я бы не знала, ни он бы не понял, что пишу ему не я. Порадовалась этому. И расслышала его слова:

– Вика! Даже если бы она мне написала, что у тебя появился парень, я не оставил бы попытку тебя вернуть.

– Ну, возвращать меня незачем, я не исчезала, не пряталась, не убегала. Я все там же. А друзей у меня хватает.

– Только ли друзей?

– А я настолько не интересна? Нет, конечно. Как ты любишь повторять, поклонники у меня есть.

– Но близкого сердцу никого.

– Мне все близки, с кем я дружу.

– Близки – слово настораживающее.

– Саша!

– Ревность тут ни при чем. В отношении тебя я прекрасно понимаю, о чем идет речь. Но все же, это я понимаю, многие бы не поняли.

– За многих можешь мне тоже не говорить, видели, слышали, знаем.

– Прости, не хотел напоминать. То, что произошло с тобой, горестно.

– А что собственно произошло? Ну, подумаешь, я узнала, какова она, жизнь, вокруг меня. Подумаешь, кто-то одним толчком вытолкнул из детства. Подумаешь, рядом не было того, с кем я могла бы посоветоваться, кто мог бы поддержать меня, морально. Остальное даже к лучшему, я научилась защищаться.

– Это-то меня и угнетает, уже год.

– Ладно, Саш, давай не будем возвращать убежавшую воду. – Мы прошли площадь Ленина и уже приближались к парку Щербакова, даже не заметив, как быстро это случилось. Молчание угнетало и я, боясь, что Саша решит узнать конкретней о парнях, искала, чем бы его отвлечь. Пока тема не находилась, не о погоде же говорить, вот и произнесла: – Получается все, как я и думала. Тетка Маша, почтальонша наша, письма отдавала матери.

– Получается. Поэтому я Ире и написал.

– Да, это я тоже знаю. Она мне принесла твое письмо и адрес. Только, только… Саш, ты прости, у меня словно все перекипело внутри. Я хотела, но уже не могла.

– Понимаю. – и он переключился, восхищаясь нашим с ним городом, мол, он вроде как и не изменился, но стал лучше. Что я все та же, вот только взгляд стал мудрее. Затем мы поели в кафе, под завистливые взгляды попадающихся девушек. Катались на качелях, ели мороженное и бродили по аллеям. И лишь когда потемнело, я опомнилась:

– Ой, мне домой надо!

– Прости, это я потерялся во времени. Соскучился!

– Я тоже. – честно призналась я и, наконец, взяла его под руку. – Пойдем скорее, а то пока доберемся троллейбусом, полночь пробьет.

– Зачем нам троллейбус? Такси возьмем. Тебе завтра, к которому в техникум?

– К двенадцати. Так что высплюсь. Но пораньше приехать надо, я же смылась с занятий, хоть узнаю, что там было.

Он остановил такси, мы сели сзади и Саша решился меня обнять. Правда, поцеловать не осмелился. Доехали быстро, я попросила остановить на углу.

– Можно и к подъезду. – сказал Сашка.

– Да не стоит. Ты поезжай, я дойду.

– Еще чего! Мне идти три шага. Неужели думаешь, я отпущу тебя одну ночью.

– А то я не ходила?

– Меня не было! – он рассчитался и мы пошли.

Чувства боролись внутри меня с удвоенной силой. С одной стороны – не хотелось с ним расставаться, а с другой – я знала, что мать у окна, значит, скандала не избежать. Мы подошли к подъезду, Сашка обнял меня, но я тут же отошла на шаг:

– До свидания?

– До завтра! – сказал он и, поцеловав меня в щеку, замер у двери.

Я поспешила домой, на часах было пятнадцать минут двенадцатого. Скандал будет. Мать сердилась, если я являлась позже десяти, а тут…

– Где ты шлялась?! – встретила она меня у порога.

– Я не шляюсь! – возразила я, снимая обувь.

– Ты на часы смотрела?! Только не говори, что занятия затянулись.

– И не собираюсь. У нас практика, затем прогулялись в парке.

– Я тут места себе не нахожу, а она гуляет!

– Мам, ну хватит, я уже не ребенок.

– Да как ты смеешь! – и она замахнулась, я остановила ее руку у своего лица:

– Не смей больше на меня орать, а тем более бить! Я уже вышла из того возраста. И вообще, я прекрасно помню, что бьют своих, чтобы чужие боялись. Сейчас чужих нет, я же, понимаю с полуслова!

– Ты смотри, как разговорилась! – она умчалась в свою комнату.

Я думала, что сейчас начнет реветь, причитая, что я ее не люблю и даже не уважаю, поэтому спокойно раздевалась, а она вернулась и с разбегу хлестнула ремнем, да так, что багровое пятно отпечаталось на руке, плече и части спины. Второй свист ремня и я увернулась, хватая ее за руку:

– Мама! Ты чего? – я вырвала ремень и тут же отдала. – На! Можешь убить, если тебе станет легче. Только запомни, я тебе этого никогда не забуду, как и те избиения, детства, когда ты срывала на мне свое плохое настроение.

– Дрянь! – бросила она и ушла из моей комнаты.

Тело горело и я, закрывшись в ванной, пыталась охладить следы ремня, радуясь, что лицо не задела. Уснуть долго не могла, поэтому слышала, как она вошла и крадучись, попыталась взглянуть на свое рукоделье. Ночь моя была бессонной. Мать моя, замечательная и к ней многие тянулись. Любила ее и я. Вот только, за ее красивой внешностью, за постоянной улыбкой, стремлением помочь всем, кто жаловался на беду, скрывалась жестокость и вспыльчивость, по отношению ко мне. Любила меня, своей любовью, но это не мешало ей наказывать меня с пеленок. Одевала как куклу, нашивая на лето дюжину платьиц, никогда не покупала вещи и обувь на вырост, даже пальто приобреталось мне на год – два. Но любая провинность, даже сама незначительная, заканчивалась наказанием, причем двойным. Сначала била, а потом ставила в угол, думать над поведением. Била, если я плакала. Затем я научилась терпеть боль и говорить, за что наказывают, четко, не гадая. Однако побоев стало не меньше, ее начало злить то, что я не плачу, что я бессовестная и бесчувственная. Плакать снова я не начала, терпела. Побои закончились, как только она сошлась с отчимом, вернее где-то через год, когда он увидел. А до этого она била меня даже за провинности Кольки, что нас с ним сблизило и он, старался меня закрывать собой. Бывали и в присутствие ее друзей, когда те засиживались. Этой ночью я поняла, что больше меня никто не прикрывает.

Утро четвертого мая. До дня рождения сутки, а у меня – два парня, одна любовь, долгая, закаленная временем, вернувшаяся вдруг с новой силой, а так же, искренние, теплые и душевные чувства к Андрею и… следы от «маменькиной заботы».

Она ушла тихо, стараясь меня не будить, видно поняла, что превысила свою власть, иначе бы разбудила и моралью не ограничилась. След от воспитания так и болел. Я полежала минут пять, поднялась и разревелась. Жара, а у меня багрово-синие пятна, даже не пятна, а конкретные следы от ремня, широкие, длинные, местами с рисунком. Был порыв, зайти в ее комнату и выбросить все пояса и ремни, но не пошла. Она найдет что-то другое выплеснуть свои трудности, недовольства и прочее. Раз начала, то продолжит. Завтра мне шестнадцать, всего лишь шестнадцать, как же далеко до совершеннолетия. Чем же закончится материнское одиночество для меня? Думай не думай, вздыхай не вздыхай, а в технарь ехать надо. Накрасилась, зачем, не знаю, делала это крайне редко, а сегодня, возможно для того, чтобы скрыть выделяющееся воспитание. Рукав платья не скрывал кровоподтек, пришлось надевать сверху кофту, благо у меня была лёгонькая, ажурная. Собрала волосы, обрезанные на четверть, ибо в парикмахерской отказывались меня стричь, в хвост, думая, что и они прикроют следы и вышла намного раньше, чем надо было. Сашка сидел у подъезда, сегодня он был не в форме, но все равно красивый до заглядения.

– Привет! Ты что, тут ночевал?

– Здравствуй! – подошел, забрал сумку. – Нет, конечно. Только пришел.

– Сторожил, значит.

– Просто не знал, куда себя деть.

– Считай, я поверила. Будешь провожать ежедневно?

– До самого отъезда. Вика, разреши быть рядом, хотя бы встречая и провожая.

– Да я не гоню. Пойдем? Я раньше собралась, можем прогуляться.

И мы пошли пешком, не спеша, до Октябрьского. Там проехались в троллейбусе, прогулялись сквером, и я стала прощаться на подходе к техникуму.

– Почему ты спешишь отделаться от меня?

– И не думала, вечером увидимся.

– Тебе не жарко? – спросил он и взял за плечо, как раз в том месте, где был синяк, я поморщилась, говоря:

– Да нет. Возвращаюсь поздно, еще же не лето.

– Правильно. Ладно, беги, кажется, тебя ждут. – сказал он.

Я испугалась, оглянулась, думая, что там Андрей, но увидела девчонок из нашей группы, разглядывающих нас. Сама поцеловала его в щеку, как поцеловала бы брата, и побежала, бросив Сашке:

– До вчера!

– Ах, какой он хорошенький! – запричитали девочки. – Как же мы тебя понимаем. Но Андрей не хуже, может даже чем-то лучше, не лицом конечно. А вообще, мы-то морячка не знаем. Вика, а какой он? Расскажи. Как давно знакомы? И что теперь ты будешь делать? Может, все же Андрея выберешь, с этим же вы столько не виделись, а Андрюша всегда рядом. А он надолго приехал?

Они просто засыпали меня вопросами, так что я решила не отвечать. Радуясь, что приехала раньше, поглядывала на проход к общаге, ожидая появление Андрея. Прозвенел звонок, а его так и не было. Прошли в аудиторию, сели за столы, сразу разбившись на группки. Андрея нет. Ольга присела рядом.

– Не пришел. Хоть бы глупостей не наделал. Нет, вчера, когда ты ушла, он был спокоен. Правда, ненадолго исчезал, видно ходил глянуть на вашу встречу.

– Оль, он сам меня выпроводил.

– Да ты что?! Мы-то сомневались, твой явился или не твой, пока Андрюха не вернулся. Внешне был спокоен. Даже классному сказал, что тебе срочно надо было домой, по семейным обстоятельствам. Шутил и был в ударе, группа рыдала со смеху.

– Злился, значит.

– Так это и понятно. Я, признаюсь, боялась, что сорвется, поспешит за вами, драку устроит.