Текст книги "Желанная"

Кристиан взглянул на нее сияющими Глазами.

– Ты прекрасна в своей страсти. Я знал, что так будет.

Эти слова оказались последней каплей. Она скользнула в его объятия, и его сладострастные упоительные поцелуи подарили ей опьяняющее блаженство.

– Поклянись, что всегда будешь любить меня, как сейчас!

Брайенна иронически улыбнулась: именно Кристиан снова требовал обетов, произнесенных распухшими от поцелуев губами.

Позже, гораздо позже, когда ее арабский рыцарь заснул, Брайенна осторожно соскользнула с кровати, побуждаемая неодолимым желанием запечатлеть его образ. Даже во сне его длинные мускулистые руки и ноги казались твердыми, как железо. Она нарисовала, как могла точнее, каждую деталь черного ятагана на внутренней стороне бедра. В пламени свечей, его торс представлял великолепный контраст света и тени, и Брайенна знала, что придется приложить все умение, чтобы воздать должное этому совершенному телу.

Закончив рисовать, она тщательно запрятала листки пергамента вместе с набросками, которые сделала с Зубастика, а потом прокралась в теплое любовное гнездышко, не в силах больше выносить разлуку. Властные руки, протянувшись, обняли ее, привлекая ближе.

И снова Кристиан ушел перед рассветом. Позже Брайенна долго гадала, было ли у него предчувствие, что граф Уоррик вот-вот появится в замке.

В зале, во дворе и на окрестных полях толпились мужчины. Граф посетил замок Уоррика, что в сорока милях к западу от Бедфорда, чтобы забрать оттуда, а также из близлежащей королевской резиденции Кенилуэрт, всех воинов, солдат и рыцарей. Он сказал Хоксбладу, что принц Эдуард уехал на восток, чтобы доставить солдат из гарнизонов замков Одингема и Колчестера, а сам король отправился на юг за рыцарями Одихема, Винчестера и Арундела.

Хоксблад нашел отца в прекрасном настроении. Они долго, широко улыбались, оглядывая собранную армию. Казалось, каждый англичанин готов сопровождать своего воинственного короля во Францию, чтобы сорвать корону с головы узурпатора и вручить законному монарху.

– Отдаю людей Уоррика под твою команду, – объявил граф.

Хоксблад понимал, что это не проверка. Уоррик уже видел сына в битве, и знал, чего он стоит. Отец ожидал, что Кристиан отточит их воинское мастерство и поведет в бой.

– Сегодня же поставлю их грузить камень. На рассвете мы отбываем в Виндзор.

Хоксблад провел целый день, знакомясь с воинами из Уоррика. То, что он стал командиром еще тысячи солдат, явилось для него приятным сюрпризом. Замок находился всего в сорока милях от Бедфорда, и Кристиан был уверен, что станет хозяином их обоих в не слишком отдаленном будущем.

Брайенну волновало, как прокормить такую орду. Но Бешеный Пес сразу разослал людей на охоту. Она облегченно вздохнула, когда никто не появился вечером в трапезной. Не было даже Хоксблада.

Брайенна и Джоан шептались, пока не пришло время идти спать, деля друг с другом тайные надежды, мечты и страхи за возлюбленных, утешая друг друга тем, что все кончится хорошо, стараясь заглушить тревожные мысли о грядущей войне.

Когда Брайенна направилась в спальню, управитель Берк вручил ей записку. Сердце девушки сжалось. Неужели Хоксблад рискует скомпрометировать ее ночным визитом?

Она поспешно пробежала глазами записку и облегченно вздохнула:

«…Драгоценная госпожа! Я не приближусь к вам, пока мы благополучно не вернемся в Виндзор, но буду помнить о ваших обетах и ждать, когда вы сдержите данную клятву».

Подписи не было. Только в углу записки нарисован кривой ятаган.

Глава 20

На обратном пути в Виндзор Хоксблад приказал Пэдди заботиться о дамах. Оруженосец был рад, что Адель решила оставить Клэнси в Бедфорде. Она была привязана к коту и именно поэтому решила, что ему лучше оставаться в привычной обстановке. Теперь у Пэдди не было соперников в борьбе за сердце Адели.

Вскоре к путешественникам присоединилась небольшая армия, собранная принцем Эдуардом из рыцарей Хеднгема, Колчестера и Беркхемстеда. Принц рассказал Уоррику и Хоксбладу, что король послал гонцов к графам и баронам на север, в Уэльс и Ирландию. Было ясно без слов, что Эдуард III начнет кампанию, как только огромная армия будет готова двинуться к границам Франции. Учитывая неуемное честолюбие монарха, его неистощимую энергию и безусловную храбрость, начала войны можно ожидать уже через две недели.

Принцу Эдуарду никак не удавалось остаться наедине с Джоан, и девушке пришлось довольствоваться наспех нацарапанной запиской:

«Моя любимая!

Хотя я жажду прижать тебя к своему сердцу, судьба

распорядилась иначе. Я устрою так, чтобы тебе было

позволено навестить брата в его лондонском доме на

Фиш-стрит. Пошлю записку с юным Рэнделом Греем.

Считаю часы до нашей встречи. Э.»

Каждая миля, приближавшая Брайенну к Виндзору, приближала ее также к Роберту де Бошему. Девушка страшилась этой встречи. Как она может отказаться от помолвки, предать жениха? Чем объяснить свое внезапное решение? Сказать, что она влюблена в его незаконнорожденного брата, будет не только жестоко, но и безрассудно, все равно что подлить масла в огонь. Она Должна найти нужные слова. Брайенна обещала Кристиану, что разорвет помолвку, хотя понимала, что это будет самым трудным из всего, что ей приходилось пережить в жизни. И все же она решила исполнить клятву, данную Кристиану, как можно скорее.

Брайенна смыла дорожную пыль, выбрала скромную голубую тунику, направилась на поиски Роберта и была потрясена, узнав от слуг, что он еще не оправился от раны. Она нашла жениха в спальне; он отдыхал на диване, положив больную ногу на подушки. При виде Брайенны лицо его осветилось.

– Брайенна! Боже, как я тосковал по твоему прекрасному лицу.

Когда Роберт не поднялся ей навстречу, а только протянул руки, Брайенну охватило мучительное чувство. Она смущенно подошла к дивану, позволила поцеловать себя в щеку и; поспешно отойдя, уселась на стул подальше от жениха.

– Роберт, ты еще не выздоровел, – сочувственно заметила она.

– Выздоровел? – с горечью переспросил он. – Да я никогда не оправлюсь!

– Что ты говоришь? Неужели рана не зажила? Брайенна не могла отогнать предчувствие надвигающегося несчастья.

– Она закрылась бы давным-давно, не укуси меня это проклятое животное. Врач короля Джон Брей сказал, что кость бедра гниет и я до конца жизни останусь хромым.

– О каком животном ты говоришь? – удивилась Брайенна.

– Когда я лежал раненый на ристалище, какая-то ласка или иная мерзость взбежала по ноге и вцепилась в рану. Если я узнаю когда-нибудь, кто хозяин злобного грязного создания, клянусь, пропорю его живот мечом.

Это, должно быть, не кто иной, как Зубастик, ручной хорек Хоксблада! Только он способен на такое! Сама кличка изобличала виновного. Но девушку сейчас терзало сознание собственной вины.

– Нужно любым способом постараться найти лекарство! – отчаянно вскрикнула Брайенна. Невозможно, немыслимо, чтобы такой храбрый молодой воин, как Роберт де Бошем, остался на всю жизнь инвалидом!

– Тебе, конечно, не улыбается связать жизнь с калекой, не так ли, Брайенна? – с горечью бросил он. – Ну же, к чему медлить, говори, что разрываешь помолвку! Такая красивая женщина захочет иметь здорового мужа.

– Прекрати, Роберт! Как ты можешь так плохо думать обо мне? – взвилась она.

Брайенне с детства внушали верность долгу. Она прекрасно сознавала, что не может отвергнуть человека только из-за того, что он не так здоров и силен, как прежде. Она чувствовала, как тоска сжимает ей горло.

Роберт едва двигался, но все же умудрился дотянуться до нее и схватить за руку.

– Поклянись, что не отвергнешь меня из-за этого!

– Я… я клянусь, Роберт, – беспомощно пробормотала Брайенна.

Он обмяк, словно горечь и злоба сразу покинули его, Пальцы уже не так безжалостно впивались в ее запястье. Роберт галантно поднес ее руку к губам:

– Мы обручены, – категорично объявил он, и Брайенна поняла, что не настолько бессердечна, чтобы опровергнуть его слова.

Через несколько минут после ухода Брайенны сэр Невилл Уигс попросил разрешения поговорить с Робертом. Он намеревался искать защиты у жениха леди Бедфорд.

– Я сэр Невилл Уигс, законный кастелян Бедфорда. Ваш брат почему-то невзлюбил меня и отнял должность. Думаю, он превысил свои полномочия. Поскольку именно вы обручены с леди Бедфорд, моя обязанность служить вам, если, конечно, меня восстановят в правах.

Уигс с его мелко завитыми каштановыми волосами и бородой напоминал эрдельтерьера. Очень обозленного эрдельтерьера.

– В чем мой брат обвинил тебя? – спросил Роберт, чувствуя, что приобретает сильного союзника.

– Заявил, что счета не сходятся, но ведь это сэр Джеймс Берк вел книги, – беззастенчиво солгал Уигс.

Ледяные глаза Роберта внимательно изучал! собеседника, пока наконец его рот не скривила довольная улыбка.

– Думаю, мы понимаем друг друга. Мой ублюдок-братец пусть лучше поостережется! Как бы ему не получить стрелу в спину, когда начнутся сражения! Постарайтесь быть мне полезным, и я вновь сделаю вас кастеляном, как только женюсь на леди Бедфорд.

Брайенна чувствовала себя между молотом и наковальней. Она послушалась сердца, и это глупое сердце ввергло ее в разврат и неверность. Брайенна влюбилась в Кристиана Хоксблада, не имея на это права. Его брат первым предложил ей выйти за него замуж. Если она отвергнет Роберта, будет ужасный скандал, особенно из-за его хромоты. Из них двоих Кристиан сильнее. Он легче перенесет потерю. А Роберта будут жалеть до конца дней, может быть, даже и осыпать насмешками и обливать презрением.

Брайенна понимала, что выхода нет. Судьба все решила за нее. Она запуталась в сотканной ею же самой паутине. Когда она все расскажет Хоксбладу, его ярость будет безграничной. Против такого человека не устоишь, его нельзя отвергнуть! Он может устроить такую сцену, что скандала опять же не миновать.

Но тут другая мысль обожгла Брайенну. Кристиан, несмотря на уверения в обратном, обладает силой, достаточной для того, чтобы подчинить ее своей воле. Он не похож на других мужчин. Лучше всего избегать столкновений. И, хотя это похоже на трусость, Брайенна решила написать ему письмо, где будет ясно сказано, что она связана с Робертом де Бошемом обетом чести и клятвой верности.

Первые три листка пергамента были безжалостно изорваны. Брайенна, сама того не замечая, изливала сердце в жалобах на несправедливость судьбы, что, конечно, побудило бы каждого благородного рыцаря броситься на помощь к попавшей в беду даме.

В конце концов Брайенне удалось изложить все спокойно, бесстрастно и даже сухо. Написав, что решение ее окончательное, девушка запечатала письмо и поскорее, боясь передумать, передала его юному Рэнделу Грею.

Через несколько минут в ее спальню ворвался Кристиан, уже успевший прочитать послание. По всему было видно, что он ни в грош не ставит приличия, когда речь шла о его и ее судьбе.

– Ты клялась, что разорвешь помолвку с Робертом. Не позволю нарушить обет!

Смуглое лицо было таким свирепым, что Брайенна невольно отступила.

– Кристиан, он искалечен! Не могу я быть такой жестокой и бессердечной! Все изменилось из-за его болезни. Пожалуйста, выслушай меня, Кристиан! Я люблю тебя всем сердцем, но помолвлена с твоим братом и у меня просто не хватает совести предать его!

– Ты разрушишь наши жизни из-за ложно понятого чувства жалости?!

Его ярость, как приливная волна, сметала все на своем пути. Он одним прыжком перекрыл разделяющее их расстояние и, сжав мощными руками девичью талию, поднял ее, пока их глаза не оказались на одном уровне.

– И ты веришь, что я позволю тебе уйти к другому?!

– Кристиан, прошу, пойми, образумься, – умоляла Брайенна. – Король желает этого брака, и твой отец тоже. Ты ничего не сможешь сделать.

Это был искренний крик души, полный надежды на то, что Хоксблад смирится. Но лицо его словно окаменело. Сверкающие глаза, казалось, проникали в самую душу, подчиняя девушку неведомой власти, покоряя ее чужой воле. Наконец он поставил Брайенну на пол и отнял руки.

– Ты увидишь, что я смогу и чего не смогу сделать, Брайенна.

Слова витали в воздухе еще долго после ухода Кристиана. Три дня Брайенна провела как в тумане, ошеломленная, измученная, ожидая возмездия, но ничего не произошло. За все это время ни единого раза, даже мельком, она не видела смуглого гордого лица, которое так хотела и боялась увидеть.

Поняв, в каком тяжелом состоянии находится сын, Уоррик призвал Хоксблада и его араба-оруженосца Али. Оба обучались медицине в Испании, в провинции Кордова и на Востоке, что, по глубокому убеждению Уоррика, давало гораздо более глубокие знания, чем те, которыми обладал магистр Брей.

Сначала Роберт отказался позволить своему незаконному брату осмотреть его, однако Хоксблад насмешками и уговорами заставил его сделать это.

– В конце концов, во всем виноват я, – настаивал Кристиан.

– Не будь упрямым дураком, позволь мне посмотреть ногу.

– Не смей хвастаться, что ранил меня на турнире! Твой меч даже не коснулся меня, – высокомерно бросил Роберт.

– Но именно мой хорек укусил тебя в нанесенную тобой же рану.

Это поразило Роберта.

– Ты нарочно натравил его на меня! Я прикончу эту крысу!

– На твоем месте, я бы держался от него подальше, если не хочешь остаться евнухом. Зубастик обожает делать такие вещи!

Роберт побледнел, поняв, какой опасности подвергался, и нехотя стянул лосины. Открылась воспаленная рана.

Хоксблад и Али посовещались и решили, что мазь из чистеца будет лучшим средством, чтобы остановить нагноение, потом, дня через два, когда воспаление ослабнет, сок вербейника быстро стянет края раны.

– Мы в два счета поставим тебя на ноги, – заверил Хоксблад. – Поправишься как раз к началу войны.

Про себя Кристиан не мог не гадать, уж не симулирует ли Роберт. Рана была не в таком уж плохом состоянии, как он себе представлял. Неужели его брат – трус? И уж конечно, рана не настолько тяжелая, чтобы сильный здоровый мужчина не мог подняться.

Но Кристиан тут же отказался от этой мысли. Его любовь к Брайенне не должна стать причиной неприязни к Роберту. Когда брат узнает, что люди Уоррика перешли под команду Кристиана, наверняка это сразу же заставит его покинуть постель.

Король вернулся в Виндзор с более чем двухтысячной армией. Окружающие замок луга и поля, насколько было видно глазу, усеяли шатры, и дама Марджори каждый день наставляла молодых воспитанниц, предупреждая об опасности одиноких прогулок за крепостными стенами.

Сразу в день приезда король велел строителям начать работу над новой Круглой Башней. Мысль о покорении Франции подогревала его, удесятеряла силы и энергию. Только затемно он выбрал время, чтобы прочесть гору писем, накопившихся в его отсутствие.

Принц Эдуард закрылся вместе с отцом, выступая в роли его советника, помогая решить, какие дела нужно представить на суд Совета, а какие держать в строгом секрете.

– Дьявол!

Король швырнул на пол официальное послание от короля Франции.

Эдуард поднял пергамент, с которого свисали печати, и вопросительно поднял золотистую бровь.

– Филипп предлагает освободить Уильяма де Монтекьюта в обмен на освобождение графа Море.

– Но это невозможно, отец! Пока Море наш заложник, шотландцы не осмелятся перейти границу!

– Знаю! Если хоть один шотландский варвар перейдет границу, Море вынесут смертный приговор. Я хочу быть твердо убежден, что Шотландия не вторгнется в наши пределы, пока я воюю во Франции.

– Отец, поскольку ты решил начать войну, я бы хотел, чтобы ты поклялся исполнить мою просьбу.

Король Эдуард взглянул на сына: живой портрет отца. Короли могут давать обеты и тут же нарушать их, не моргнув глазом. Но Черный Принц, несомненно, не допустит этого.

– Чего ты просишь у меня, Эдуард?

– Когда начнется сражение, выбрось из головы все мысли обо мне. Я сам позабочусь о собственной безопасности. Не приходи ко мне на помощь, если я паду в бою. Все, о чем .я прошу, – дай возможность заслужить рыцарские шпоры.

Король на секунду побелел и отшатнулся, но тут же понял, что не должен позорить сына перед его солдатами. Хотя Эдуарду всего шестнадцать, благодарение Богу, он вырос настоящим мужчиной и станет величайшим рыцарем во всем христианском мире, причем без помощи отца.

– Даю слово, Эдуард, – поклялся король, крепко сжав плечо сына. Затем опустив руку, широко улыбнулся. – Уж лучше оставайся цел и невредим. Если с тобой что-то случится, твоя мать выпустит из меня кишки и сделает из них подвязки!

– Я Плантагенет, – просто ответил принц, как никогда похожий в эту минуту на золотокожего Бога.

Король Эдуард поклялся про себя побеседовать по секрету с Кристианом Хоксбладом. Пусть он обещал сыну не слишком опекать его, принц должен иметь за спиной непобедимый надежный меч!

Была уже полночь, когда король поднялся по темной лестнице в спальню Кэтрин де Монтекьют: к его разочарованию, леди была одета, а в комнате ярко горели свечи.

– Ты должна быть уже в постели, любимая, – нежно упрекнул он, желая в этот момент лишь одного – ощутить ее мягкое податливое тело под своим.

– Конечно, весь мир должен существовать для королевских наслаждений.

Эдуард вздохнул. Ему недостает только поссориться с любовницей! Нужно было идти сразу к Филиппе, там он нашел бы мир и покой. Но король тут же признался себе, что не хочет идти к жене. Он жаждет лишь страсти Кэтрин и сделает все, чтобы вновь и вновь испытать ее.

– Вы получили послание из Франции относительно выкупа Уильяма?

– Пойдем в постель, милая, и я открою тебе тело и душу.

– Ваше остроумие не забавляет меня, сир. Сначала дело, потом развлечения – до сих пор я слишком часто слышала лишь пустые обещания.

– Жестокая Кэтрин, – с сожалением вздохнул король, поднося к щеке прядь волос темного золота. – Откуда ты знаешь, что я получил письмо?

– Говорила с французским послом.

Ревность разбушевалась в душе короля. Тело Христово, он согласен делить ее с мужем, но мысль о том, что она может дарить свои милости в обмен на сведения об Уильяме, острым ножом ударила в сердце.

– Я честно расскажу тебе обо всем, что знаю. Доверься мне, Кэтрин.

Кэтрин умоляюще дотронулась до груди: любовника.

– Я верю тебе, Эдуард. И знаю, что обменяешь графа де Море на лучшего друга.

Эдуард застонал, сжав точеные плечи.

– Милая, пока я держу Море в плену, нам не грозит вторжение шотландцев.

Кэтрин отодвинулась от него, словно не могла больше выносить его прикосновения.

– Значит, ты отказываешь мне в единственной просьбе?

– Дорогая, но ты легко отказываешь мне в том, о чем я тебя молю.

– Я дала тебе любовь! И свое тело! Когда и в чем я тебе отказывала?

Руки короля легли на застежки платья.

– Ты отказываешь мне сейчас, – горячо прошептал он.

Кэтрин приложила его руку к своей обнаженной груди.

– Я дам тебе все… все. Я знаю, как быть великодушной!

Эдуард снова застонал и, подхватив ее на руки, понес к постели. Он считал себя обязанным проявить ответную щедрость еще до рассвета и пообещал обменять графа де Море на Уильяма, графа Солсбери.

Едва ли не ежечасно между Виндзором и побережьем, где в каждом порту готовились корабли для перевозки армии, курсировали гонцы. Кони, .оружие и порох доставлялись из каждого графства Англии. Валлийские лучники получили обмундирование, состоявшее из зеленых курток, коричневых лосин и колчанов из оленьей кожи для длинных стрел с гусиным оперением. От рыцарей требовалось приобрести доспехи и боевых лошадей для себя и оруженосцев, а солдатам раздавали шлемы, панцири из толстой кожи, щиты и мечи, сделанные из лучшей шеффилдской стали. Сотни телег повезут во Францию оружие, пушки, еду и вернутся обратно с грузом трофеев, если, конечно, война будет выиграна.

Сам воздух Виндзора, казалось, был заряжен напряженным ожиданием. Каменщики трудились от рассвета до заката, чтобы скорее завершить строительство Круглой Башни. Матери надеялись, что их дети родятся раньше, чем мужья отправятся на войну, и многим рыцарям удалось уговорить девушек пасть жертвой стрелы Купидона и их собственных «стрел», поскольку для нежных сердец невыносима сама мысль о том, что юный красавец может пасть в бою.

Молодой Уильям де Монтекьют пользовался любой возможностью, чтобы отлынивать от непрерывных учений и хотя бы мимолетно встречаться с Джоан. Та всеми силами старалась избегать его, поскольку Уильям настаивал на официальной помолвке еще перед тем, как войска отправятся во Францию. Но каждый вечер, сидя с женихом в зале под неусыпным оком его матери, графини Солсбери, девушка с тоской думала о своем белокуром принце и молилась о том, чтобы поскорее пришло приглашение от брата.

Наконец настал день, когда она, вне себя от волнения, поспешила в комнату Брайенны:

– Наконец-то прибыл посланец! Брат просит меня приехать в Лондон в его дом на Фиш-стрит! Уильям и его мамаша просто поймали меня в капкан! Требуют, чтобы церемония помолвки состоялась перед его отплытием во Францию, и даже составили брачные контракты!

– Роберт тоже постоянно твердит об этом. Я, наконец, согласилась подчиниться любому решению короля. Уоррик уже давно подписал наши контракты, – безнадежно вздохнула Брайенна.

– Поедем со мной! По крайней мере, хоть ненадолго от них избавимся!

– Когда ты отправляешься?

– Сейчас и немедленно! Дай мне время переодеться в любимое платье Эдуарда, потом приходи в мою комнату, мы потихоньку спустимся к реке и доберемся на барке до Лондона.

После ухода Джоан Адель рассудительно заметила:

– Тебе лучше бы захватить щетки для волос и ночную сорочку.

– Думаешь, Джоан захочет провести там ночь? – спросила Брайенна, натягивая фиолетовую тунику поверх бледно-лилового нижнего платья.

– Мой ягненочек, неужели не понимаешь? Едва Эдуард заполучит ее, двери спальни до утра не откроются!

Брайенна вспыхнула.

– А я не подумала, – пробормотала она.

Войдя в комнату Джоан, Брайенна, к своему удивлению, застала там леди Элизабет Грей. Она пришла к Глинис, которая занималась тем, что продавала любовные и приворотные зелья.

Когда Брайенна вошла в комнату, остальные сразу же смолкли. Она заметила, что Элизабет плачет, охваченная паническим страхом.

– Что случилось? – встревожилась Брайенна.

– Я… я беременна, – выпалила Элизабет. – И прошу Глинис дать мне что-нибудь, чтобы избавиться от ребенка.

– О, Элизабет, этого не может быть!

Сердце Брайенны разрывалось от жалости к ней.

– У меня есть средство, но очень опасное. Я знала девушку, которая умерла от него, – призналась Глинис.

– Мне все равно, все равно! Лучше умереть, чем быть навеки опозоренной! Если принцесса Изабел узнает, она разнесет это по всему Виндзору!

Брайенна, кажется, начинала догадываться, кто был виновником несчастья Элизабет. Если ее догадка верна, о замужестве не может быть и речи.

– Это принц Лайонел?

Элизабет, побагровев от смущения, молча с несчастным выражением кивнула. Добросердечная Джоан мгновенно преисполнилась сочувствием.

– Не стыдись, Лиззи, мы все здесь не девственницы, – призналась она, думая немного утешить Элизабет, но та вновь разразилась слезами.

– О, Глинис, пожалуйста, помоги ей, – умоляюще попросила Джоан.

Глинис, оглядев девушек, решила:

– Вы двое, уходите поскорее. Я позабочусь о леди Грей. Это останется между нами, да и вы не болтайте обо всем, что видели и слышали сегодня.

После ухода дам, Глинис вынула из сундучка с травами сушеные лавровишни, растолкла и смешала с инжирным сиропом.

– Вам лучше остаться со мной, леди Грей. В следующие несколько часов у вас будут ужасные боли.

– Спасибо, Глинис, – благодарно шепнула девушка и быстро проглотив довольно приятную на вкус смесь, уселась, нервно теребя звенья серебряного пояса.

– Принц Лайонел не отец ребенка! – неожиданно выпалила она.

– В таком случае, миледи, может, попытаться убедить джентльмена жениться на вас?

Элизабет покачала головой.

– Он обручен с леди Бедфорд. Я беременна от Роберта де Бошема.

– Господи, никогда ни словом не обмолвитесь Брайенне об этом. Иначе жизнь ее будет погублена!

Элизабет не смогла ответить, потому что в этот момент сильнейшая судорога скрутила ее, едва не опрокинув на пол.