Текст книги "Желанная"

Роберт, сжав руку девушки, притянул ее к себе.

– Это даст нам возможность узнать друг друга поближе.

Щеки Брайенны мгновенно вспыхнули, и она подняла глаза, желая увериться, что ей нечего бояться этого добродушного белокурого великана, но он застал девушку врасплох и прижался губами к ее губам. Брайенна сначала не нашла в себе сил отстраниться, но поцелуй становился все крепче, он был почти оскорбительно грубым, язык рыцаря бесцеремонно ворвался во влажные глубины ее рта.

– Роберт, – вскрикнула она, вырываясь, – вы слишком нетерпеливы!

В этот момент из-за угла вышла Элизабет Грей и едва не столкнулась с ними. Выражение ужаса промелькнуло на лице Элизабет, руки взлетели к побагровевшим щекам. Девушка повернулась и бросилась бежать, словно за ней гнался сам дьявол.

– О Боже, если она проболтается, дама Марджори накажет меня, а узнай обо всем королева, то не разрешит поехать с вами в Бедфорд.

– Элизабет Грей не посмеет рта раскрыть. Кому-кому, но не ей сплетничать о поведении других.

Брайенна недоуменно уставилась на жениха. Почему он очернил сначала Джоан, а потом Элизабет? Конечно, Джоан любит пококетничать с мужчинами, но Элизабет ведет себя по-другому, о ней этого не скажешь. Может, Роберт вспомнил, как нервно хихикала леди Грей, когда принц Лайонел удостоил ее своим вниманием, отпуская грубые комплименты и давая волю рукам!

Заметив бегущую навстречу Адель, Брайенна облегченно вздохнула. Она гораздо лучше чувствовала себя, когда не оставалась с Робертом наедине.

И короля и Уоррика одолевали дурные предчувствия. Когда флагманское судно подошло к побережью Фландрии, они не увидели ни одного корабля. Только приблизившись к величественной гавани Слейса, заметили лес мачт.

– Клянусь Святым Причастием, – воскликнул Уоррик, – мой сын был во всем прав!

Он подал знак лучникам сбить генуэзцев с башенок, и в воздухе запели стрелы. Нужно было очистить палубы вражеских кораблей, чтобы английские воины могли высадиться.

Кристиан Хоксблад пробормотал себе под нос арабское ругательство. Стоило поджечь несколько кораблей противника, и весь флот был бы уничтожен, но эти тщеславные, гоняющиеся за славой дураки, предпочли схватку на суше гибели трех захваченных в плен английских судов.

Абордажные крючья были переброшены за борт вражеских кораблей, и воины короля Эдуарда, вооруженные мечами, начали перепрыгивать на их палубы. Хоксблад и два его оруженосца дрались с мечом в одной руке и кинжалом в другой, оставляя на своем пути, в два раза больше жертв, чем другие воины. Хоксблад заметил, как король и Уоррик брали в плен командиров, и снова выругался, уверенный, что те предпочтут скорее умереть, чем заплатить выкуп и вступить в бой на следующий день.

Увидев принца Эдуарда, Кристиан проложил к нему дорогу и встал рядом. Они широко улыбнулись друг другу, не в силах говорить – все равно ничего нельзя было расслышать в оглушительном шуме. Следующие два часа они сражались вместе, плечом к плечу и спина к спине с оруженосцами, причем успели вовремя прийти на помощь Эдмунду Кенту. Когда битва была почти выиграна, Хоксблад долго зачарованно наблюдал, как отец приказал привязать канаты к реям и повесить на них французских командиров. Только сейчас Кристиан понял, почему Уоррика прозвали Бешеным Псом.

Когда безоружные плененные суда были освобождены от цепей, раздался дружный приветственный клич англичан. Адмирал Морли и доверенный рыцарь королевы сэр Уолтер Мэнни вывели корабли из гавани, а король, поднявшись на борт «Эдуарда», встал на баке, чтобы приветствовать победителей.

Уоррик, мельком заметив сына, отсалютовал ему мечом. Чувства Кристиана Хоксблада к отцу постепенно менялись. Уоррик целиком доверился ему и разрешил показать дорогу к французскому флоту. Доверился только потому, что он был его сыном. Кристиан видел графа в бою: тот командовал более чем шестью тысячами воинов, одновременно успевая наблюдать за четырьмя тысячами матросов. Теперь Хоксблад испытал глубочайшее уважение к мужеству и воинскому искусству Уоррика, однако пока воздерживался судить о нем как об отце и муже.

Конечно, его маневр по возвращению кораблей достоин восхищения. Да и как приятно натянуть нос французам!

Кристиан склонил голову перед отцом в знак искреннего почтения к заслугам командующего боем.

Когда потери были подсчитаны, выяснилось, что убито более двадцати тысяч французов, а с английской стороны погибло около трех тысяч солдат[34]34
  Речь идет о морской битве при Слайсе ( 1340 г .). – Прим. ред.


[Закрыть].

Весь обратный путь в Англию Хоксблад и Али без устали помогали раненым, перевязывали и зашивали их раны. Кристиан знал, что ранения, полученные на море, редко воспаляются и заживают быстрее. Возможно, причиной этому был соленый воздух.

По всему берегу выстроились англичане, встречавшие победителей. Было решено отвести возвращенные суда вверх по Темзе, прямо в Лондонский порт, и пришвартовать их у пристани Тауэра. Новости о великой победе быстро распространились в Англии, и оба берега широкой реки кишели людьми – казалось, здесь собралось все население страны.

Король Эдуард был весьма удовлетворен успехами морского сражения. Это даст ему время собрать армию для вторжения во Францию. После битвы король Филипп прислал посланника с предложением о перемирии на год, но король Эдуард в ответ потребовал сначала освободить своего друга Уильяма де Монтекьюта. Эдуард не собирался ждать целый год, чтобы идти войной на Францию, но был не прочь поводить за нос Филиппа, пока Уильям не вернется домой к Кэтрин живым и здоровым.

Король радовался, что принц Уэльский вышел из битвы невредимым. Теперь Эдуард уверился, что за принца можно не беспокоиться: сын последует по стопам отца и станет великим королем-воином. Он крепко обнял принца.

– Ты воистину мой сын во всем, Эдуард. Я горжусь тобой больше, чем всеми своими подвигами!

– Ты подаешь мне столь великолепный пример, отец! Клянусь, что никогда не уроню твою честь в битве. Да, кстати, Кристиан де Бошем сражался одновременно мечом и кинжалом. Думаю, стоит попросить, чтобы он научил этому приему наших людей.

– Уоррик и я – мы оба благословенны в детях наших. Я поговорю с графом. По-моему, корнуольцы искусны в обращении с кинжалами. Не беспокойся, мы дадим воинов под начало Хоксблада – пусть обучает их.

Когда корабли встали на якорь у пристани Тауэра, двор и все жители Лондона вышли навстречу героям. Королева Филиппа, принцессы Изабелла, Джоанна и их фрейлины в праздничных нарядах выстроились на пирсе. Принц Лайонел и его придворные, по совету Роберта де Бошема, надели доспехи и шлемы с перьями в знак уважения к победителям. Оба понимали, что не должны выказывать неприязнь к королю, наследнику и Уоррику.

Король Эдуард поцеловал королеву и принцесс, но принц Джон Гентский, считая себя слишком взрослым для поцелуев, отсалютовал мечом отцу и брату и тут же засыпал принца Эдуарда бесчисленными вопросами о сражении.

Королева привезла детей из Виндзора на королевской барже, захватив с собой даже новорожденную, так что горожане охрипли от приветственных криков. Принцесса Изабел и ее фрейлины последовали примеру королевы и награждали благородных рыцарей поцелуями. Изабел приложилась губками к щекам своего брата принца Уэльского, его оруженосца, сэра Чандоса, уже посвященного в рыцари, и пошла вдоль строя, не в силах дождаться встречи с Эдмундом, графом Кентом. Джоан же начала с брата. Поцеловав его, она осторожно коснулась раны на лбу.

– Ничего, Эдмунд, по-моему, раньше ты был слишком уж красив!

Брат и сестра дружно рассмеялись.

– Вряд ли эта чертова штука достаточно глубока, чтобы оставить шрам, – заметил Эдмунд. В этот момент Джоан, подняв глаза, заметила приближавшуюся принцессу.

– Иисусе, – простонала девушка. – Будь ее воля, она съела бы тебя живьем!

Джоан поспешно отошла и встала перед принцем Эдуардом, почти ослепленным ее прелестью. На девушке был наряд бледно-розового цвета, отороченный лебяжьим пухом, что напомнило принцу о восхитительно-нежном торте – так бы и попробовал!

После крови и ужасов морского боя сладость Джоан очистит его, а звонкий смех сотрет из памяти эхо воплей раненых и умирающих, которые он слышит до сих пор. Когда их руки соприкоснулись, Джоан ловко сунула принцу записку, и сердца обоих воспрянули от радости: они молоды, живы и влюблены!

Брайенна поцеловала принца Эдуарда в щеку, но твердо решила, что Кристиан Хоксблад не дождется подобного знака внимания. Встав перед ним, девушка опустила ресницы и протянула руку, как всем остальным рыцарям.

Он поднес ее руку к губам и явно намеренно чуть прикусил кончик пальца. Ресницы девушки взметнулись вверх. Странное чувство охватило ее, когда она встретилась взглядом с его глазами.

«Они сапфировые или бирюзовые?» – зачарованно спросила себя Брайенна, не в силах отвернуться.

– Аквамариновые, – улыбаясь, пояснил Кристиан. Брайенна сразу же заметила, что на его лице нет ни црапины. Как всегда вышел из битвы невредимым! Неодолима сила этого человека. Вот и ее против воли неудержимо тянет к нему.

Девушка поднялась на цыпочки, с презрительной гримасой на губах, словно намеревалась плюнуть ему в лицо. Но его свирепый, как у ястреба, взгляд бросал безмолвный вызов и, более того, обещал жестокое наказание, если она осмелится оскорбить его. Собрав всю силу воли, Брайенна ответила таким же яростным взглядом, не позволяя ему взять над собой верх. Он укусил ее за палец, и хотя не причинил боли, она отплатит! Брайенна молниеносно припала к Кристиану и глубоко, до крови, вонзила острые зубки в мочку его уха. Этот неожиданный поступок дал понять Хоксбладу, что девушка неравнодушна к нему. Она возбудила его страсть. Он почувствовал, как кровь пульсирует в ранке, бешено бьется в груди. Брайенна Бедфорд действовала на него так же ошеломительно, как и он на нее. Кристиан не сомневался в этом.

«Возможно, хоть сейчас шрам останется», – удовлетворенно подумала Брайенна и, круто развернувшись, затерялась в толпе. Однако на языке еще долго оставался солено-металлический вкус его крови.

Король Эдуард решил вернуться в Виндзор на барже, вместе с королевой и инфантами. Он поднял руки, призывая к вниманию.

– Мы благодарим Бога за нашу великую победу и сегодня вечером все как один придем в Виндзоре! часовню на благодарственную службу. На следующей неделе на празднике в честь дня Святого Суизина м устроим турнир. Конечно, в этом году из-за войны он не будет таким многолюдным, как обычно. Но я обещала наверстать упущенное в будущем году, когда построю мою Круглую Башню. Я желаю основать Орден Благородства и Отваги – прославленнейший во всем христианском мире, и мы отпразднуем это событие СЕ великолепным турниром, который когда-либо устраивался.

Радостный рев толпы заглушил слова короля Эдуарда, и великан-монарх не уставал приветственно махать рукой на всем речном пути от Лондона до любимого Виндзора.

Глава 11

Было уже за полночь, когда король осмелился войти в покои Кэтрин де Монтекьют. Свечи зажжены, постель разостлана, но хозяйка еще не ложилась, зная, что Эдуард обязательно появится. На Кэтрин был прозрачный пеньюар ее любимого лазурного цвета. Она расчесывала темно-золотистые волосы почти целый час, так что они начали потрескивать и легли на плечи гладкой волной.

Тревога Кэтрин утроилась, когда король Эдуард плыл к берегам Франции. Эта страна уже отняла одного мужчину, которого Кэтрин любила. Теперь она боялась за сына и за любовника, постоянно думая о будущем. Если с ее мужем, графом Солсбери, что-нибудь случится, титул перейдет к сыну. Несмотря на то что граф был другом короля, он никогда не пользовался этим. У них не было владений, кроме замка Уорк, величественной мрачной крепости у самой границы с Шотландией. И сегодня она намеревалась упросить короля найти сыну богатую наследницу-невесту. Но графиня инстинктивно понимала, что добьется от Эдуарда большего до того, как он утолит свое вожделение. Ее царственный любовник отличался великодушием и щедростью.

– Кэтрин, ты прекраснее богини, – прошептал король, встав на колени в знак восхищения ее несравненной прелестью.

– Эдуард, благодарю тебя за то, что вернул мне сына живым и невредимым. Если бы он тоже попал в плен, я потеряла бы рассудок.

– Я чуть было не решил оставить его в Англии, чтобы оградить тебя от ненужных волнений, Кэтрин, но молодой воин должен получить рыцарские шпоры.

– Я знаю, Уильям уже стал взрослым, Эдуард, и должен заключить брак, приличествующий титулу графа Солсбери.

Кэтрин провела ладонью по густым волосам короля, прижала его лицо к теплой упругой груди.

Эдуард развязал ленты ее пеньюара и жадно потянулся губами к соблазнительным холмам, осыпая поцелуями роскошное тело.

– Позволь мне любить тебя, Кэтрин, – хрипло бормотал он. – Мы все решим позже. Не тревожься, я вознагражу де Монтекьютов достойной невестой.

Кэтрин заслонила груди руками, не давая губам Эдуарда впиться в розовые бутоны.

– Эдуард, я хочу побыстрее разделаться, с этим и подарить тебе свое внимание. Я хочу приветствовать тебя, как подобает встречать вернувшегося домой героя.

Вглядевшись в лицо любовницы, король поднялся во весь рост, хотя желание пламенем сжигало сердце, билось горячей кровью в висках.

– Кого ты имеешь в виду, любимая?

– Бланш де Ланкастер, – хитро предложила Кэтрин, прекрасно зная, что и девушка и ее состояние предназначены для одного из сыновей короля.

– Я не могу обещать тебе Бланш, любовь моя. Она принадлежит к королевской династии, и ее отец имеет право требовать для дочери жениха не ниже нее по происхождению. Проси кого хочешь, дорогая, только не ее.

Кэтрин тяжело вздохнула, но намеренно промолчала, пока тишина не стала невыносимо напряженной. Сердце короля сжалось от беспокойства: неужели он не сможет угодить возлюбленной?

Наконец, пожалев любовника, Кэтрин заговорила:

– Ну что ж, Уильям, кажется, увлекся Джоан Кент. Он, без сомнения, будет счастлив получить такую девушку в жены, а что еще нужно матери, кроме счастья сына?

Эдуард, схватив любовницу в объятия, понес к постели.

– Да будет так! – великодушно провозгласил он. Кэтрин обвила руками шею Эдуарда и приблизила к его губам полураскрытые, ждущие поцелуя губы.

– Спасибо, дорогой! Ты можешь объявить о помолвке на турнире.

Эдуард, вспомнив о страстной любви сына к Джоан, почувствовал угрызения совести. Но, если девушка выйдет замуж, принц скоро забудет о ней и о своем намерении жениться! Не может же такая девушка, как Джоан, и в самом деле стать женой наследника трона?!

Как только Эдуард лег рядом с Кэтрин, мысли обо всем, кроме этого соблазнительного тела, мгновенно исчезли из его сознания.

Знай он, какое глубокое чувство питают друг к другу Эдуард и Джоан, возможно, призадумался бы, прежде чем принять столь поспешное решение.

За ужином в Трапезном зале молодые люди пытались вслушиваться в то, что говорили другие, разобрать слова поэмы о геройской доблести, сочиненной Годеналом в честь победы Плантагенетов, но не могли. Каждый был поглощен предметом своего желания. Их глаза постоянно встречались. Они отводили взгляды только для того, чтобы через мгновение вновь неотрывно смотреть друг на друга.

Принц Эдуард, словно влюбленный мальчишка, не расставался с запиской Джоан, читая и перечитывая ее, пока не выучил наизусть:

«Мой принц, нельзя высказать словами, как я горда вашей победой! Мое сердце разрывается от счастья и любви к вам! Я хочу провозгласить с самой высокой башни Виндзора, что вы мой защитник и возлюбленный, вышить ваше имя на своем рукаве, чтобы видел весь мир! Вы мой идеальный благородный рыцарь! Умираю от желания вновь оказаться в ваших объятиях.

Навсегда ваша, Жанетт».

Какая мука иметь возможность протанцевать с ней лишь один танец! Но даже и за это короткое время Эдуард ухитрился передать Джоан любовное послание. Однако то, что на людях они всего-навсего пожали друг другу руки, терзало обоих неудовлетворенностью желания. Сердце Джоан разрывалось от боли, любовный голод приносил Эдуарду страдания, подобные тем, что испытывает затерявшийся в пустыне путник.

Едва дождавшись, чтобы оказаться в своей комнате, Джоан развернула письмо:

«Моя крошка Жанетт, благодарю от всего сердца за твою милую записку. С этого момента я буду писать тебе каждый день. Так больше продолжаться не может! Мы должны остаться наедине! Я намереваюсь купить дом в Лондоне, как это сделал твой брат. Я во всем доверюсь Кристиану Хоксбладу. Он будет передавать мои послания тебе, а твои – мне. Я сгораю от любви к тебе, но прошу: наберись терпения, пока наш уголок не будет готов. Я целую твои губы и твою душу, но остальные поцелуи, которыми хочу обжечь твое тело, приберегу, пока ты наконец не окажешься в моих объятиях.

Джоан коснулась губами записки и спрятала ее под подушку.

– Глинис, я хочу, чтобы ты заговорила меня. Прочти заклинания, умоляю!

Темноволосая валлийка подошла ближе:

– Какое заклинание, миледи?

Интуиция, доставшаяся ей от древних предков язычников, позволила ей угадать, что хозяйка влюблена. Но не сам этот факт, а предмет ее влюбленности тревожил Глинис. Она предвидела, что жизненный путь девушки не будет гладким – дорога к ее цели длинна и терниста. Глинис вздохнула. Ее подопечная так молода и прекрасна и так наивна, считая, что любое желание должно исполняться, стоит лишь захотеть. Бедная, она и не представляет, что иногда исполнение желания становится проклятьем.

– Любовный заговор, – призналась Джоан. – Я влюблена, Глинис, и хочу, чтобы меня тоже любили. Прочти заклинание, которое сделает меня неотразимой!

– Сними одежду. Нагота прибавляет силы колдовству, и тогда ничто не сможет противостоять заговору. Подожди, я подскажу, как вызвать духов.

Валлийка принесла зеленые свечи и курильницу, зажгла их, оставив алоэ и благовония медленно тлеть.

– Повторяй за мной, – велела валлийка, и Джоан начала монотонно твердить заклинание:

– Я во власти жгучей любви.

Пусть этот мужнина тоскует по мне, томится по мне.

Пусть желание опалит его.

Пусть моя любовь перейдет из моего сердца, моей души в его сердце, в его душу!

Пусть я буду неотразима и он желает меня, как никого не желал раньше!

Наполни его любовью ко мне!

На следующий день Джоан непрестанно осаждали молодые люди с просьбами подарить сувенир, который они могли бы носить на ристалище. Она раздавала рыцарям шарфы – Джону Холланду, Майклу де ла Полу, Роджеру де Чейену и Уильяму де Монтекьюту. Но последний отказался.

– Леди Кент… Джоан… умоляю, дайте мне что-нибудь, действительно принадлежащее вам. Прошу другой сувенир, который мог бы послужить залогом.

– Залогом? – с веселым удивлением переспросила Девушка.

– Залогом любви. Дайте мне ваш чулок, Джоан, или что-нибудь такое, что вы носили на теле.

Неожиданно девушке стало не до веселья.

– Уильям, вы просто возмущаете меня! Как можно говорить такое! – упрекнула она.

Но Уильям продолжал настаивать:

– Надеюсь, скоро я получу это право, Джоан, я просто не в силах устоять перед вами. Вы неотразимы!

О да, именно это слово прозвучало в любовном заклинании. Она ведь не назвала имя любимого! Нужно было говорить точнее!

– Сожалею, Уильям, но вам придется либо взять шарф, либо обратиться к другой даме.

Рыцарь вынужден был смириться. Он прижал к губам шарф, вдохнул его аромат и сунул в вырез дублета.

Для принца Эдуарда Джоан приготовила рукав от своего платья, вышила его изнутри их переплетенными инициалами и сунула за вырез корсажа на случай неожиданной встречи. Заметив Брайенну, выходившую из башни королевы, она окликнула подругу. Брайенна остановилась. Сегодня на ней было ярко-желтое платье, в котором девушка выглядела окутанной солнечным сиянием.

– Давай прогуляем занятия и отправимся на ристалище посмотреть, как тренируются рыцари, – предложила она.

– Мы, конечно, не должны этого делать, но я не могу устоять, – согласилась Брайенна.

– Ммм… кажется, никто сегодня не может мне противиться.

– Ты уже наградила подарком какого-нибудь рыцаря?

– Раздала четыре одинаковых шарфа, – хихикнула Джоан.

– Любой участник турнира, достаточно смелый, чтобы повязать розовый шарф, будет сражен любовью, – рассмеялась Брайенна.

– Но для своего единственного рыцаря я приготовила кое-что другое, – призналась Джоан, поглаживая себя по корсажу.

– И кто же этот единственный? – поинтересовалась Брайенна.

– Я еще не решила, – небрежно бросила Джоан. – А ты отдала Роберту свой сувенир?

– Нет еще, – покачала головой Брайенна, – но он просил, и я обещала.

В поле за ристалищем воздвигались шатры участников турнира. Там хранились оружие, доспехи, одежда, деревянные лохани для мытья, целебные травы и зелья, седла, сбруя, стояли табуреты и топчаны. У каждого участника были собственные оруженосцы и пажи, в чьи обязанности входило помочь рыцарю надеть доспехи, заменить ему сломанные копья, утолить жажду рыцаря, перевязать раны, ободрить и утешить побежденного. Иногда рыцари даже ночевали в шатрах, если в замке не хватало места. Однако этот турнир был сравнительно скромным, поскольку в нем показывали свое умение только участники из ближайших графств. Но, так или иначе, любое событие подобного рода привлекало торговцев, разносчиков, жонглеров, бардов, а также всякого рода мошенников и пройдох, слетавшихся отовсюду, словно мухи на мед.

На прилегавшем к арене лугу торговцы устанавливали лотки и прилавки, на которых раскладывали товары, привезенные из замка и из соседних городов, так что к дню турнира в Виндзоре постепенно воцарилась празднично-ярмарочная атмосфера.

Кони, гобелены, сирийские шелка, персидские ковры, венецианское стекло, домашнее пиво, вино и эль – все выставлялось на продажу.

Брайенну терзали угрызения совести за побег с занятий, но она забыла о них, как только заметила принцессу Изабел с фрейлинами. Девушки с интересом наблюдали за тренирующимся жонглером. Собственно говоря, почти все женское население Виндзора – от судомойки до графини – собралось здесь. Те, кто работал на кухне, знали, что сегодняшний день – единственная возможность немного развлечься, потому что, начиная с завтрашнего, все будут трудиться по шестнадцать часов в сутки, готовя праздничную еду.

Несколько человек воздвигали навес над ложами, где должны были сидеть королева и благородные дамы.

Жонглер верхом на лошади подбрасывал и ловил меч за рукоять.

Сэр Джон Чандос раскинул шатер Эдуарда рядом с шатром Кристиана Хоксблада. Джоан и Брайенна сразу распознали эти шатры: один красный с фиолетовым, увенчанный золотым минаретом[35]35
  Минарет – круглая (квадратная или многогранная) башня для призыва мусульман на молитву. В данном случае, в форме минарета. – Прим. ред.


[Закрыть], другой – из черного шелка с грозным драконом Уэльса на штандарте[36]36
  Штандарт – 1) воинское знамя с квадратным или треугольным полотнищем; 2) флаг главы государства, поднимается в месте его пребывания. – Прим. ред.


[Закрыть].

Брайенна не поверила глазам, заметив Адель и Глинис, выходивших из шатра Хоксблада. За ними следовали Пэдди и Али. Увидев Брайенну, Адель поспешно, не дожидаясь вопросов, объяснила причину столь необычного поведения:

– Мы с Пэдди земляки – из одного графства в Ирландии.

– Мы только хотели взглянуть на шатер Драккара, – добавила Глинис.

– Драккара? – непонимающе переспросила Брайенна.

Али низко поклонился девушке.

– Драккар – арабское имя лорда Кристиана, миледи.

– Лорда Кристиана? – осведомилась Брайенна, насмешливо подняв брови.

– Собственно говоря, он принц, – оскорбившись, уточнил Пэдди. – Принц Драккар.

– Как романтично! – воскликнула Джоан, делая вид, что верит каждому слову.

Брайенна потащила подругу дальше, чтобы слуги не увидели, как она расхохоталась. Девушки смеялись до слез:

– Эти оруженосцы просто шуты гороховые!

– Особенно Пэдди, – ехидно пробормотала Брайенна. – В жизни не видела такого беспардонного враля!

И девушки снова разразились смехом.

Хоксблад был на ногах с четырех часов утра, обучая корнуольских воинов драться кинжалами. Он хотел, чтобы те умели нападать под покровом темноты, подкрадываться к врагу тихо и незаметно, а для этого нужно было много тренироваться.

Позже он велел оруженосцам раскинуть шатер рядом с шатром принца Эдуарда. Кристиан обещал передать письмо принца Джоан Кент и сказал, что поможет его оруженосцу, сэру Джону Чандосу, выбрать доспехи и копья для турнира, с тем, чтобы у Эдуарда осталось время отправиться в Лондон на поиски подходящего дома. Сегодня Кристиан решил, что уделит час Зубастику и приучит зверька повиноваться его приказам.

Хоксблад набрал на кухне мясных огрызков и, посадив хорька на плечо, направился к ристалищу.

Юный Рэндел Грей издали заметил зверька и, сгорая от любопытства, подбежал к рыцарю.

– Это ручной хорек?

– Полудикий, – ответил Кристиан.

– А можно, я его подержу? – не отставал Рэндел.

– Смотри, он кусается, – предупредил Хоксблад.

– Я не боюсь, – отозвался рыжий дьяволенок. Кристиан с трудом скрыл улыбку.

– Возьми кусочек мяса, протяни ему и подожди, пока он спустится к тебе. Положи мясо на ладонь и не двигайся.

Когда хорек съел мясо и начал тыкаться носом в руку в поисках нового кусочка, Рэндел был вне себя от восторга.

– Можно я заберу его себе? – умоляюще попросил он.

– Нет. Маленький Зубастик – мое секретное оружие.

– А почему ты зовешь его Зубастиком?

– Сейчас увидишь.

Показав на ничего не подозревающего Пэдди, Кристиан скомандовал:

– Взять!

Черноногий хорек молнией метнулся по траве, взобрался по ноге Пэдди и непременно вонзил бы зубы в его мужскую гордость, не помешай кожаный чехол, весьма кстати надетый ирландцем. Однако неожиданное нападение застало Пэдди врасплох, и он растерялся. Глядя на выражение его лица, Рэндел катался по земле, держась за живот от смеха.

Зубастик вернулся к хозяину, и тот почесал его за ухом.

– А у тебя нет никакого зверька?

Рэндел покачал головой, печально глядя куда-то вдаль.

– Отец однажды подарил мне щенка, но мать заставила меня избавиться от него. Я скучаю по нему. Он умер.

Кристиан понял, что мальчик имел в виду не собаку, а отца, и ощутил как свою ту боль, которую пришлось перенести ребенку, лишившемуся любящего отца в таком раннем возрасте.

– Хочешь ухаживать за Зубастиком во время турнира? Мы держим его в шатре, ты сможешь приносить ему еду и воду. Если мне понадобится секретное оружие, я позову тебя.

– Спасибо, сэр Кристиан.

Рэндел улыбнулся так широко, что рот, казалось, растянулся до ушей.

– Кто-нибудь уже говорил тебе, что пора начинать готовиться к обязанностям оруженосца?

Рэндел с несчастным видом потряс копной медных кудрей.

– Я надеялся, что принц Эдуард… Тоненький голосок оборвался и замер.

Хоксблад пристально, суженными глазами разглядывал маленькую фигурку.

– Я поговорю с ним… – обещал он.

Рэнделу показалось, что он сейчас умрет от счастья.

Принц Лайонел и его придворные тренировались с копьями с самого рассвета. Роберт де Бошем ловко играл на тщеславии принца, постоянно подбадривал того льстивыми похвалами:

– Я бы хотел именно вас видеть победителем в этом году, ваше высочество. По-моему, вы сумеете во всем превзойти принца Эдуарда.

Лайонел вытер пот с мокрого лба.

– Отец, брат и я в прошлом году сражались вместе, и вышли победителями.

– Я бы хотел видеть, как Дом Кларенса вызовет на поединок Дом Уэльса. Вы очень повзрослели за последнее время, стали выше, раздались в плечах, а руки – длиннее, чем у любого рыцаря в Виндзоре. Я и сам не карлик, но куда мне до вас!

– Думаешь, мы сможем сделать это? – лукаво спросил Лайонел.

– Рыцарь королевы Филиппы сэр Уолтер Мэнни тоже здесь. Почему бы вам не попросить его присоединиться к нам? Он закаленный в боях воин и будет третьим в нашем союзе.

– Черт возьми, я придумал кое-что получше! Уговорю мать попросить его.

Взглянув в сторону деревянного частокола, окружавшего ристалище, принц довольно улыбнулся, явно наслаждаясь вниманием дам, собравшихся посмотреть, как тренируются рыцари.

Он сказал Роберту:

Не оглядывайся! Твой ублюдок братец наблюдает за нами.

– Что ж, придется устроить ему небольшой спектакль! – ухмыльнулся Роберт.

Лайонел ответил ему широкой улыбкой и крикнул:

– Хью! Ричард! Пусть дамы посмотрят, как мы действуем копьями!

Молодые люди, проскакав по ристалищу сотню ярдов, остановились.

– Кого выбираешь? – спросил Хью, обращаясь к Ричарду.

– Какая, к дьяволу, разница? Все равно оба будем жрать грязь! Почему бы этим проклятым гигантам не схватиться друг с другом?!

– Де Бошем слишком горд, чтобы дать швырнуть себя на землю, и слишком умен, чтобы попытаться выбить из седла принца Лайонела, – проницательно усмехнулся Хью. – Я выбираю Быка.

Именно таким прозвищем наградили придворные принца за толстую безмозглую башку.

Хоксблад наметанным глазом следил за происходящим на арене.

Для человека такого огромного роста, Лайонел, достаточно ловко держа копье наперевес, ринулся в атаку. Но, когда потребовалось нанести удар и выбить противника из седла, понадеялся скорее на свой вес, чем на умение. Оба копья разлетелись при столкновении в щепки, но при этом Хью полетел на землю.

Прибежавшие оруженосцы убрали обломки копий, пока Роберт де Бошем и Ричард с копьями наперевес готовились к схватке. Церемониймейстер турнира опустил белый жезл, но Роберт бросился в бой за несколько мгновений до этого, что дало ему преимущество во времени и возможность лучше подготовиться. Застигнутый врасплох противник вылетел из седла. Копье Роберта с оглушительным треском расщепилось почти до рукояти, но сила столкновения была такова, что Ричард мешком свалился на землю.

Если де Бошем рассчитывал произвести впечатление на брата, то он ошибся. Хоксблад молча покачал головой.

Как они смогут выстоять в бою, если не способны по-настоящему владеть копьем?

Кристиан скорее почувствовал, чем увидел появление Брайенны и повернул темноволосую голову, наблюдая за приближавшейся девушкой. При одном взгляде на нее тело, охваченное жаром желания, напряглось. Почему в каждом новом наряде она ухитрялась выглядеть еще прекраснее? Желтый цвет обладает мистическими свойствами. Сегодня девушка выглядела, как египетская богиня Изида[37]37
  Изида (Исида) – богиня плодородия, воды и ветра, волшебства, мореплавания. Олицетворяла супружескую верность и материнство. – Прим. ред.


[Закрыть].

Вспомнив их прошлую встречу, Хоксблад про себя улыбнулся. Конечно, Брайенна не понимала того, что, укусив его за ухо, поднялась сразу на много ступенек, ведущих к близости. Девушка не подозревала, что такой укус – форма любовной игры.

Увидев рядом с Браненной Джоан, Кристиан вспомнил о письме принца. Неожиданно Джоан оставила подругу и, подбежав к нему, уже хотела спросить, где Эдуард, но в этот момент Кристиан сунул ей в руку записку. Девушка сообразила, что Эдуард написал именно потому, что не имеет возможности увидеться с ней.

Отвернувшись, она вытащила из-за корсажа сложенный вышитый рукав и незаметно передала Кристиану.

– Отдайте ему это, милорд… пожалуйста.

– Обязательно, мадемуазель, – пообещал Кристиан, прекрасно понимая, почему принц Эдуард потерял голову от этого ангелоподобного создания.