Текст книги "Желанная"

– Но зато ты с годами стала значительно лучше!

Следующие два часа они провели в спорах о том, кто должен быть главным в любовных играх. Окончательный счет получился три к двум в пользу Эдуарда, именно на этом настояла Джоан. Лежа в его объятиях, светящаяся счастьем удовлетворенного желания, она неожиданно стала серьезной.

– Эдуард, пожалуйста, никому не говори о своем решении жениться на мне, пока не получим известий от Папы.

– Милая, я никому не позволю помешать мне сделать тебя своей женой!

Но Джоан хорошо знала силу монархов.

– Пожалуйста, Эдуард, ради меня!

– Я склоняюсь перед твоим желанием. Но только потому, что ты старше и, возможно, мудрее во многом, – добавил он, прижимаясь губами к виску любимой.

Возраст и безжалостная болезнь сделали свое дело – Уоррик хотя и выжил, но шатался от слабости. Он совершенно не привык к подобному состоянию, и Брайенна старалась не оставлять его. Вот и сейчас она разговаривала с ним, в то же время без устали рисуя буквы и красочные иллюстрации.

Он лежал, опираясь на валик, не сводя с невестки аквамариновых глаз.

– Я знаю, вам должно быть трудно говорить о Роберте. Мне тоже было нелегко разобраться во всем самой, но я хотела бы, чтобы вы подтвердили некоторые мои предположения.

– Зови меня Гаем. Что ты хочешь знать?

– Я долго раздумывала, и сердце подсказало, что не Кристиан убил Роберта. Это был принц Эдуард, не так ли?

Гай де Бошем кивнул.

– Роберт замышлял посадить на трон Лайонела. Кристиан и Эдуард поменялись доспехами, потому что юный Рэндел Грей подслушал, как сговариваются убить наследника в общей схватке. Но мой сын и я дали королю слово, что будем молчать. У нас с королем одна беда и одна радость – проклятие в младших сыновьях и благословение в старших.

– Я не обману вашего доверия, Гай. Даже Кристиану ничего не скажу. Стыжусь признаться, но было время, когда я считала Кристиана убийцей брата и думала, что он совершил преступление ради того, чтобы унаследовать ваш титул и замки.

– Его мать и я были мужем и женой по закону. Он был бы моим наследником, даже останься Роберт в живых. Кристиану не нужны мои замки. Недаром он носит титул принца.

– Принц Драккар, – улыбнулась Брайенна, наслаждаясь звуками этого имени. – Где и как вы встретились со своей принцессой?

Взгляд Гая стал задумчиво-отрешенным.

– Мой дед отправился с Эдуардом I в крестовый поход. У нас было много земли около Акры. Отец часто ездил туда, налаживая торговые отношения между Западом и Востоком. К тому времени, как я вырос, мы потеряли большую часть наших владений на Востоке, Орден рыцарей-тамплиеров был запрещен. Я захотел спасти хотя бы то, что осталось от наших, торговых связей и предприятий. Я встретил Шарон в летнем дворце ее отца, турецкого султана. Порт Хайфа на Средиземном море – волшебный город золоченых куполов и минаретов. В моем молодом воображении он представлялся мне Царствием Небесным, и там я увидел ангела.

Это была любовь с первого взгляда. Я увидел прекрасный, экзотический, как орхидея, к тому же с властным характером, цветок, и я навсегда отдал ей свое сердце. Я так и не узнаю, что она нашла во мне. Норманнский рыцарь не мог не остаться чужаком в Аравии. Безумная любовь лишила меня рассудка. Она не отдалась бы мне без женитьбы, и я, несчастный дурак, согласился на все ее условия. Все произошло в обстановке строжайшей секретности. Если бы о нашем браке узнали, вероятнее всего, приговорили бы обоих к смерти.

Я тайком провел ее на свой корабль и отчалил с утренним приливом. Невозможно представить, что я пережил, когда узнал, что ночью она исчезла с корабля.

Он снова упал на подушки, все еще безутешный после стольких лет. Брайенна знала: нужно сказать что-то успокоительное, облегчить его страдания. Ей пришло в голову побрить Гая, и, подойдя к нему с тазиком и бритвой, она тихо рассмеялась.

– Гай де Бошем, вы и представления не имеете, как я боялась вас всего год назад!

Де Бошем недоуменно поднял глаза.

– Помните, когда вы пришли ко мне просить моей руки для вашего сына?

Уоррик кивнул. Тогда красота золотоволосой девушки потрясла его.

– Я подумала сначала, что вы просите меня стать вашей женой.

Бешеный Пес коротко рассмеялся. Улыбка медленно расплылась по обветренному лицу, аквамариновые глаза сверкнули, как драгоценные камни.

– И что бы ты ответила?

– Конечно, согласилась бы!

Глаза Брайенны лукаво сверкнули. Она ни за что не омрачит его радость, сказав, что не могла бы отказать ему из сострадания.

Глава 42

Король, члены Военного Совета и принц Эдуард приняли решение посоветоваться с Уорриком относительно условий мирных переговоров между англичанами и французами. Поскольку гордость не позволила графу принимать столь знатных людей в постели, Уоррик попросил Брайенну и Глинис вымыть его, одеть в лучший камзол и усадить в большое резное кресло, обитое сафьяном.

Король и дворяне перечислили, какие территории они желают получить и на чем согласны сойтись с французами. Они долго спорили насчет суммы выкупа и сроках действия мирного договора. Брайенна, сидя наверху, на открытом балконе, слушала, как они решают свою судьбу и судьбы подданных.

Черный Принц был исполнен решимости стать властителем всей Южной Франции. Слушая его, Брайенна заподозрила, что он, должно быть, дал священный обет восстановить территории, принадлежавшие предкам и потерянные королем Иоанном и его сыном Генрихом III за последние сто пятьдесят лет.

Король настаивал на том, чтобы сохранить Кале. Город достался ему дорогой ценой, и гордость правителя не позволяла отдать его французам.

Уоррик был особенно озабочен суммой выкупа, увеличил ее в десять раз и не желал ничего слушать насчет того, что французы просто не смогут собрать таких денег. Брайенна знала, что Уоррик отнюдь не корыстный человек, скорее практичный. Расточительность Плантагенетов вошла в пословицу, и казна чаще всего бывала пуста, что нисколько не заботило короля. Законы рыцарства, не говоря уже о гордости Плантагенетов, требовали, чтобы король Англии ни в чем не отказывал французскому монарху, и Уоррик мудро решил, что пленники могут, по крайней мере, хоть частично возместить затраты казны.

Наконец, обсуждались сроки мирного договора, что особенно волновало Брайенну. Она была вне себя от радости, когда спорившие сошлись на семи годах. Отсутствие Хоксблада все больше тревожило ее. Сердцем она понимала, куда и зачем он поехал, но змея ревности и сомнения время от времени все же поднимала свою уродливую голову. Как глупо и смешно было считать его бессмертным! Он мужчина из плоти и крови и подвержен всем опасностям на свете: несчастному случаю, болезни, искушению.

Рука Брайенны бережно прикоснулась к животу. Что, если она действительно, как подозревает, носит ребенка Кристиана? Молиться ли ей, чтобы это было так, или на коленях просить Бога, чтобы не позволил стать матерью ребенка, у которого не будет отца? Сердце подсказывало ответ. Она безумно хотела этого ребенка, больше всего на свете. Только так Кристиан Хоксблад сможет обрести бессмертие!

Брайенна вытерла непрошеную слезу и улыбнулась. Посчитав на пальцах месяцы, она пришла к заключению, что, если и в самом деле беременна, ребенок появится на свет до ее следующего дня рождения, который приходился на пятнадцатое июня.

Брайенна целыми днями играла в шахматы и другие настольные игры с выздоравливающим свекром. Она видела, что тот прекрасно чувствует себя в ее компании, и сама, по правде говоря, с удовольствием проводила с ним время. Внешне он, казалось, был тверже камня, но сердце у Уоррика было теплым и любящим, и Брайенна понимала, что свекор страдает от одиночества. Ему явно не хотелось, чтобы Брайенна вновь перебралась к себе, но, исчерпав все доводы, он был вынужден согласиться на это, особенно теперь, когда силы вновь к нему вернулись.

Придя, домой, она обнаружила, что за это время Адель успела завести крохотного котенка, пушистый комочек, которого назвала Маффи. Зубастик сразу же погнался за ним, и все весело смеялись, когда котенок повернулся и злобно зашипел на проказливого хорька. Тот быстро уселся на задние лапки, забавно качая головой.

Прошло довольно много времени с тех пор, как все четыре молодые женщины последний раз собирались вместе, поэтому Брайенна решила, что они пообедают в саду, у фонтана. Стоял сентябрь, и груши, абрикосы, сливы и гранаты лежали на блюде рядом с инжиром, финиками и орехами.

Глинис, лизнув липкий финик, пожаловалась:

– Вся армия уже давно вернулась. Не понимаю, где задерживаются лорд Кристиан и Али.

Джоан, ловко вытаскивая шпилькой красные зерна граната, заметила:

– Они должны вот-вот явиться. Авиньон не так уж далеко!

Джоан явно сгорала от нетерпения поведать им какую-то тайну, и они, в свою очередь, хотели узнать от нее, в чем дело.

– Кристиан отправился к Папе попросить разрешение на наш брак с Эдуардом. Я знаю, очень многие будут против этой женитьбы, когда все станет известно.

– Потому что вы троюродные брат и сестра? – спросила Адель.

– Нет. Королева Филиппа считала меня бесстыдной кокеткой, помолвленной одновременно с двумя мужчинами, а теперь, когда я неожиданно превратилась во вдовушку с завидным приданым, меня каждый вечер осаждают толпы поклонников. И она из-за этого думает, что я неразборчивая в знакомствах распутница. Правда, Эдуард, горя нетерпением, все же пообещал мне сохранить в секрете нашу помолвку, пока не будет получено разрешение. Я как могла уверяла его, что для ревности нет причин. Этим людям нужны лишь мои деньги.

Остальные посмеялись над ней. Каждому ясно, что в данном случае не только состояние семьи Кент служило приманкой для мужчин.

– Да, но они уже пять раз могли бы добраться до Авиньона и вернуться, – тревожилась Глинис. – Но ведь Авиньон совсем рядом с Марселем, где, по слухам, пятнадцать тысяч человек погибли от «черной смерти».

Брайенна надкусила спелую сливу, отказываясь поддаваться нарастающим волнам паники. Когда Кристиан пришел, чтобы спасти ее в самый страшный час, рассеялись темные тучи над ее судьбой. Она навсегда обрела уверенность в своем арабском принце, но теперь начинала думать, что провидение, возможно, решило наказать ее за все грехи. Жизнь есть жизнь, а не волшебная сказка. Она вышла замуж за принца, но шансов на то, что они будут долго и счастливо жить вместе, почти не остается.

Брайенна вспомнила о книге, которую еще не успела дописать, и приняла мучительное решение: в ее сказке будет счастливый конец – пусть даже Кристиан никогда не прочтет ее, зато это сделает его дитя.

– Они вернутся, Глинис, отбрось все сомнения! – сказала она вслух.

Адель надеялась, что Брайенна сама верит в то, что говорит. Как странно, что Хоксблад не возвращается и не дает о себе знать! На получение разрешения могут уйти месяцы, и обычный здравый смысл подсказывал, что проще обратиться с прошением к Папе и не ждать столько времени, пока тот вынесет вердикт. Она тоже начинала бояться, что никто и никогда не увидит больше Хоксблада и его верного оруженосца. Но, конечно, пока Брайенна ждет и верит, ни у кого не хватит духу уничтожить эту надежду.

Наконец Глинис молча, с болью в душе, распрощалась с мечтами и спрятала подвенечный наряд с глаз долой. Она сделала все, чтобы ускорить возвращение Али, – читала заклинания и заговоры, даже приносила жертвы древней языческой валлийской богине. Адель же начала усматривать связь между отсутствием Хоксблада и исчезновением Лизетт Сен-Ло. Ей казалось слишком странным то обстоятельство, что оба пропали одновременно.

От Брайенны отнюдь не ускользали полные жалости взгляды окружающих, в том числе и Джоан.

Эдуард получил послание от Хоксблада, в котором тот сообщал, что подал Папе прошение и теперь должен срочно уехать на некоторое время по неотложному делу. Эдуард рассказал обо всем Джоан, но та ни за что не осмелилась бы расстроить подругу. В конце концов, что может быть важнее для Кристиана де Бошема, чем возвращение к собственной жене?

Брайенна тоже получила письмо, из которого узнала, что муж некоторое время будет отсутствовать. И, хотя записка была короткой и Кристиан ничего не объяснил подробно, Брайенна была счастлива и спокойна, потому что прочла в конце три слова: «Всегда верь мне».

Мирный договор наконец был составлен и подписан. Король Эдуард отказывался от претензий на трон Франции и возвратил северные территории, которые раньше захватил, в обмен на подтверждение права владения Ангулемом, Бигарром, Гасконью, Жьеном, Гизом, Лиможем, Пуату, Пуатье, Руергом, Сентонжем и Кантоном, объединенными отныне под общим названием Аквитания. Без всяких оговорок Эдуард получил и Кале. Кроме того, французы согласились выплатить три миллиона золотых крон шестью частями в течение года в счет выкупа за короля, дофина и дворян.

Король Англии решил отдать Аквитанию принцу Эдуарду, наделив его властью над всеми французскими владениями английской короны. Когда принц сообщил Джоан радостную весть, оказалось, ей тоже есть, чем поделиться с возлюбленным. Они резвились в бассейне дома у Брайенны, подальше от любопытных глаз придворных, но Джоан решила подождать до тех пор, пока они не будут в постели, чтобы разделить драгоценную тайну с Эдуардом.

Поцелуи его становились все требовательнее, но Джоан накрыла руку, сжимавшую ее грудь, осторожно передвинула себе на живот и, приложив губы к его уху, прошептала:

– Дорогой, ты снова собираешься стать отцом, но на этот раз – я чувствую – будет мальчик.

Эдуард, застонав, спустил ноги на пол. Джоан в тревоге, зажала рот рукой. Зачем только она сказала ему? Кажется, принц не слишком рад.

– Одевайся, – пробормотал он.

– Ты сердишься? – тоненьким голоском спросила Джоан.

– Сержусь? – недоуменно переспросил принц.

– Похоже, что ты расстроен!

– Дорогая моя крошка Жанетт, если я и раздражен, то только потому, что ты выбрала самое неподходящее время! Я сгораю от страсти, но твоя новость не дает мне спокойно заняться любовью.

– Но почему? – тихо шепнула она.

– Потому что должен повести тебя к священнику, чтобы тот поженил нас.

– Но… разрешение Папы…

– Черт с ним, с разрешением!

– Эдуард, ты уверен?

Принц подхватил ее огромными руками и поставил на кровать, так, что глаза их оказались на одном уровне.

– Милая, я еще никогда ни в чем не был так уверен! Если ты права и в самом деле носишь моего сына, он может стать королем, только если происхождение его не будет подвергаться сомнению. И я не хочу, чтобы хоть кто-то задавал ненужные вопросы. Получим разрешение и можем пожениться еще раз. В Вестминстере! Я настаиваю на этом! В присутствии королевской семьи! И вся английская знать будет воздавать почести новой принцессе Уэльской! Но сегодня мы соединим наши судьбы по закону!

– А что мне надеть? – выдохнула Джоан. Эдуард невольно рассмеялся.

– Уже далеко за полночь, и нас увидит только дряхлый старичок-священник.

– Это не важно! На своей свадьбе я хочу быть самой красивой!

Эдуард чуть прикусил мочку ее уха.

– Надень то, что можно легко сбросить, а поверх накинь мой плащ. Я намереваюсь потом отнести тебя сюда и завершить то, что мы начали.

Он нежно потерся набухшим фаллосом о мягкое бедро Джоан, но ее воображение уже разыгралось.

– Можно мне надеть алый бархатный плащ с золотыми леопардами на спине?

Эдуард снова застонал:

– Да… наверное, но это означает, что мне придется вернуться во дворец и отыскать его!

– Бедный Эдуард! Я такое тяжкое бремя для тебя!

Но принц поцеловал кончик хорошенького носика, не в силах ей ни в чем отказать.

– Ты моя Прекрасная Дама, а я твой Верный Рыцарь. И для тебя готов совершить этот подвиг

Джоан хихикнула.

– Я сумею вознаградить тебя, Эдуард Плантагенет!

Король Франции, его четверо сыновей и дворяне, взятые в плен при Пуатье, наслаждались в Бордо щедрым, не знавшим границ гостеприимством короля и королевы. Они хотели бы остаться в Южной Франции до тех пор, пока выкуп не будет заплачен, но Плантагенеты были достаточно практичны, чтобы сообразить: искушение сбежать в этом случае будет слишком велико.

В конце октября корабли были готовы перевезти высокопоставленных пленников через Ла-Манш, и король Эдуард в приступе великодушия подарил французскому королю только что выстроенный на берегу Темзы дворец, названный Савойским, в честь временного пребывания Иоанна на английской земле. В качестве прощального жеста доброй воли король решил устроить пышную охоту, которая должна была закончиться празднеством и шумным пиром, прежде чем гости Плантагенетов отправятся в Англию.

Брайенна и Джоан с нетерпением ждали охоты. Стоял прекрасный осенний день. Угнетающая жара наконец уступила место ласковому теплу и освежающему морскому ветру.

Брайенна только откинула простыню, чтобы встать, но покачнулась от нахлынувшей волны тошноты. Она надеялась, что все скоро пройдет, но доносившиеся из кухни аппетитные ароматы сделали свое черное дело. Брайенна едва успела добежать до умывального таза, как ее вывернуло наизнанку. Тут она почувствовала, как нахлынула еще одна волна, на этот раз – жалости к себе, залившая душу. Мысли об охоте доставляли теперь примерно столько же удовольствия, как перспектива быть похороненной заживо. Поэтому Брайенна упросила Джоан ехать без нее. Новобрачная сияла здоровьем и красотой и выглядела поистине неотразимой в новом камзоле для верховой езды из абрикосового бархата.

Брайенна медленно потащилась к фонтану смыть омерзительный запах рвоты, потом осторожно поднялась в спальню, боясь вновь растревожить мятежный желудок. Чтобы хоть немного развеселиться, она выбрала лучшее платье переливчато-синего цвета, оставив волосы распущенными, чтобы они подсохли на солнце, и вышла на балкон посмотреть, как охотники выезжают из дворца вверху это походило на оживший многоцветный гобелен.

Глазом художника Брайенна фиксировала яркие наряды, начищенную до блеска конскую сбрую, рвущихся с поводков охотничьих собак и гордых соколов. И тут она охнула, не веря увиденному: во главе кавалькады ехала Лизетт Сен-Ло, бесстыдно флиртуя с королем Франции. Вспышка гнева лучше всякого лекарства прогнала все слезы «утреннего недомогания». Чертова баронесса считалась пленницей, и поглядите только! Роскошно одета, и оба короля стараются завладеть ее вниманием!

Жизнь показалась Брайенне отвратительно несправедливой!

Вернувшись к себе, она бросилась, в постель, искренне желая, чтобы мир, со всем, что в нем есть, провалился в ад.

Кристиан Хоксблад и Али сошли с корабля, только что бросившего якорь в оживленной гавани Бордо. Оба были в арабских одеяниях, а между ними шла женщина под густой вуалью. Они помогли ей сесть в седло великолепного белого арабского скакуна, сами вскочили на коней и поехали вдоль берега Гаронны дорогой, неторопливо вьющейся между зелеными лугами, к величественному аббатству Сент-Андре.

Все трое спешились у белого каменного дворца Уоррика, и Али взял коней под уздцы. Потом принц Драккар протянул матери руку и повел в дом.

Уоррик в это время чистил двуручный меч, намереваясь получше наточить его и снять ржавчину. Пусть, скорее всего, он уже никогда не сможет поднять меч на врага – оружие нужно всегда содержать в порядке.

Но, услышав приближающие шаги, Гай де Бошем насторожился, устремив взгляд на дверь.

Хоксблад остановился на пороге, почти касаясь тюрбаном притолоки. Взгляды аквамариновых глаз встретились, застыли и сверкнули радостью встречи. Хотя Уоррик не признавался Брайенне, тревога за сына терзала его день и ночь. Теперь, облегченно улыбнувшись, он заметил, как блеснули в ответной улыбке белоснежные зубы на темном лице.

Но тут Хоксблад отступил в сторону. За его спиной оказалась маленькая женская закутанная с головы до ног фигурка. Когда женщина подняла украшенную кольцами руку, чтобы отодвинуть вуаль, Кристиан впервые заметил на лице сурового воина детски-беззащитное выражение и понял, что, должно быть, сам выглядит точно так же, стоит ему увидеть Брайенну.

Неожиданно поняв, что такие мгновения предназначены только для любящих, лишь для них одних, и ничьи глаза не должны видеть эту душераздирающую нежность, Кристиан молча отступил и исчез, уверенный, что сейчас родителям никто не нужен.

Брайенна, погруженная в невеселые мысли, подпрыгнула от неожиданности: через спальню сломя голову мчался котенок, преследуемый по пятам Зубастиком, норовившим вцепиться ему в хвост. Несчастный Маффи добрался до балкона и одним взмахом взлетел на крышу, в надежде избавиться от преследователя.

Брайенна, выведенная из себя, вскочила и вышла на балкон.

– Это последняя капля, – раздраженно пробормотала она.

Котенок скорчился на крыше, а Зубастик тем временем явно раздумывал, броситься ли за ним, рискуя получить трепку, или посидеть с покаянным видом, пока гнев Брайенны не уймется.

– Дьяволенок паршивый! Вот отрежу тебе усы, – пригрозила она, и, судя по выражению мордочки, черно-лапый хорек явно устрашился. Окончательно раздосадованная, Брайенна попыталась позвать котенка:

– Сюда, Маффи[60]60
  Муфточка (англ.)


[Закрыть]… Кис-кис… Вот какой нехороший мальчик – убежал… ну же, Маффи… Черт возьми, Адель, нужно же было тебе дать ему такое дурацкое имя! Я чувствую себя последней идиоткой, выкрикивая его во всеуслышание! – обратилась Брайенна к пустой комнате.

Вскоре стало ясно, что котенок не собирался добровольно спускаться. Кто-то должен взобраться на крышу и снять его.

Брайенна подобрала юбки и, держась за решетку, ограждавшую балкон, поднялась на крышу, а потом, встав на четвереньки, добралась до угла, где съежился котенок.

– Какого черта ты там делаешь? – окликнул снизу низкий мужской голос.

Сердце Брайенны радостно встрепенулось.

– Кристиан, – охнула она, вставая, чтобы получше рассмотреть мужа.

Вся злость мгновенно улетучилась, словно унесенная ветром.

Брайенна рассмеялась.

– Я вскарабкалась на крышу, объявить миру, что я люблю тебя!

И, сложив рупором руки у губ, откинула голову и крикнула:

– Я люблю Кристиана де Бошема!

– А я женился на сумасшедшей! Немедленно спустись! – рассердился он.

– Лови меня! – откликнулась Брайенна.

– Брайенна, во имя любви к Аллаху, не прыгай, здесь слишком высоко! – встревожился Кристиан.

– Не желаю слушать ни о каком Аллахе! Я делаю это во имя любви к Кристиану!

Сердце трепыхалось, словно пойманная птица, переполненное счастьем, голова кружилась от безмерной радости!

– Я поднимусь и помогу тебе спуститься. Не пытайся прыгать, это опасно.

– В твоих объятиях я всегда в безопасности, любимый! Лови меня!

Брайенна подхватила котенка, легко пробежав по черепичным плиткам к краю крыши, ринулась в широко расставленные руки Хоксблада. Оба покатились по траве, в путанице плаща, юбок и золотистых волос. Котенок ринулся прочь, а за ним покатился тюрбан Хоксблада.

Лицо его пылало свирепой яростью, но смех Брайенны был настолько заразителен, что гнев Кристиана мгновенно сменился весельем.

– Зачем тебе понадобилось совершать такое безрассудство?

Она снова рассмеялась и пристально взглянула в аквамариновые глаза.

– Я прислушалась к своему сердцу.

Кристиан внимательно вглядывался в прекрасное лицо: тени под глазами исчезли, а вместе с ними не осталось и следа от натянутой ласки, с которой ему так часто приходилось сталкиваться раньше.

С шутливой серьезностью он напомнил ей:

– Помнишь, выходя замуж, ты давала обет: «Я отдаюсь в твою власть душой и телом, мой муж и господин».

– А ты ответил: «Своим телом я буду поклоняться тебе»… но только, надеюсь, не на лужайке, где все нас видят, – шепнула она, ощущая прикосновение твердого, как сталь, мужского естества к животу.

– Неужели ты больше ни о чем думать не можешь? – потрясенно охнул Кристиан.

– О, иногда я уношусь мыслями к самым незначительным вещам, но всегда возвращаюсь к сути дела, piece de resistance, creme de la cr?me[61]61
  Суть дела {франц.).


[Закрыть].

– Вижу, что твой французский значительно улучшился.

– Но мне еще необходимы уроки: практика – самое главное в изучении языка!

Кристиан больше не мог сдерживаться. Ему страстно хотелось отведать вкус губ прелестной пленницы, покорно лежавшей под ним на траве, придавленной весом огромного тела. И, впившись поцелуем в эти розовые губки, Кристиан был ошеломлен ответной страстью. Неужели ему кажется, или Брайенна действительно приглашает его к любовным играм?

Решив не рисковать, Кристиан скользнул губами по шее к тому соблазнительному местечку, где в квадратном вырезе виднелась вздымавшаяся нежная грудь. Брайенна немедленно выгнулась, как кошка, которая хочет, чтобы ее погладили.

Глаза Кристиана весело загорелись. Если Брайенна желает, чтобы ее гладили, он будет рад услужить.

Кристиан взял жену за руку и потянул в дом. Он стремился лишь к одной цели – добраться до спальни, но, не успев сделать и двух шагов в этом направлении, они столкнулись с Аделью, которая не меньше Брайенны обрадовалась при виде вернувшегося хозяина. Неизменно вежливый Кристиан, не желая выказать нетерпение, подробно отвечал на вопросы камеристки.

Тут же появился счастливый Пэдди, и Джоан сбежала по ступенькам, чтобы сообщить новость о том, что она и Эдуард тайно обвенчались. Кристиан и Брайенна беспомощно переглянулись и обменялись улыбками.

Через пять минут прибыли Али и Эдуард. Черный

Перед тем как отправиться в Трапезный зал, принц Драккар повел жену знакомиться с матерью. Брайенна ужасно нервничала и трижды меняла наряды, пока наконец не осталась довольна собственной внешностью. Она выбрала платье с широкой юбкой из черных с золотом кружев, поверх которого надела облегающий рубиново-красный камзол, оттеняющий яркое золото волос. Кристиан настоял, чтобы она не закрывала ослепительную красоту своих локонов, и Брайенна подобрала их под простую золотую сеточку, лишь бы они не падали на лоб.

Когда супруги пришли в дом Уоррика, тот объяснил, что принцесса Шарон слишком застенчива, чтобы присутствовать на пиршестве, и они предпочитают провести вечер вдвоем. Кристиан почему-то позавидовал родительской любви, сохранявшейся столь долгие годы. Принцесса Шарон захотела поговорить с невесткой наедине.

Брайенна нерешительно прошла в соседнюю комнату, не зная, чего ожидать от предстоящего разговора.

Она никогда еще не встречала женщины красивее чем эта смуглая темноволосая принцесса. Кровь великих предков питала ее царственную гордость, но в то же время Шарон казалась такой хрупкой и женственной. Теперь Брайенна поняла, почему Уоррик полюбил ее с первого взгляда. Такая изящная красота, должно быть, возбудила в молодом норманне желание защитить и охранять ее. До сих пор в закаленном воине иногда пробуждался тот, юный, и сильный полубог. А любовь… любовь осталась прежней.

Невестка и свекровь смущенно подошли друг к другу. Поскольку Шарон была принцессой, Брайенна почтительно выжидала, пока та заговорит первой.

Наконец Шарон спросила по-английски со странным экзотическим акцентом:

– Ты любишь моего сына?

– Всем сердцем, – заверила Брайенна.

– Тогда у нас много общего. Только когда у тебя будет собственный ребенок, поймешь, чего мне стоило отдать его.

– Любовь к ребенку должна быть беззаветной. Я понимаю это.

– Значит, вы станете хорошей матерью, леди де Бошем.

– Как приятно! – радостно воскликнула Брайенна. – С самого венчания никто не называл меня так!

– Тогда я надеюсь, вы вернете комплимент, потому что и меня еще никто не называл по имени мужа.

Брайенна улыбнулась.

– Добро пожаловать в Бордо, леди де Бошем.

– Я слышала, Бордо прекрасен, но мечтаю увидеть Англию, – улыбнулась в ответ Шарон.

Мне тоже не терпится попасть домой, – призналась Брайенна.

– Позвольте поблагодарить вас за то, что спасли жизнь моему мужу.

Шарон взяла со столика филигранную золотую шкатулку.

– Пожалуйста, примите в знак моей признательности… и любви.

Брайенна открыла крышку и ахнула: в глаза брызнуло кровавое пламя рубинов.

– О, я не могу…

– Вздор. Кристиан! – позвала она сына. – Я хочу, чтобы именно ты украсил жену рубинами, которые я привезла для нее!

Отец и сын вошли в комнату, и Уоррик вдел рубиновые серьги в уши Брайенны и застегнул ожерелье у нее яа шее.

– Великолепно! Только женщина, способная затмить своим блеском драгоценности, должна их носить! – объявила принцесса Шарон и повернулась к мужчинам.

– Итак, мы с Брайенной желаем вернуться в Англию. Что вы намереваетесь предпринять?

Уоррик подмигнул сыну.

– Я подумаю насчет этого, но мы не будем жить при королевском дворе, в Виндзоре. Я намереваюсь поселиться в Уоррике, в своем замке

– Тогда мы будем близкими соседями, поскольку я собираюсь отвезти Брайенну домой, в Бедфорд.

После пиршества, когда столы убрали и начались танцы, красивый молодой гасконец, сэр Бернар де Броне, подошел к принцу Эдуарду.

– Ваше высочество, умоляю об одолжении, буду вечно обязан вам, если представите меня вашей очаровательной кузине графине Кент.

Эдуард мрачно уставился на него, готовый вот-вот взорваться. Но вместо этого легендарный Черный Принц пришел к окончательному решению. Он устремился в зал, не обращая ни на кого внимания, пока не остановился прямо перед Джоан и, схватив ее. в объятия, повел, не прекращая танца, на возвышение. Только потом принц поднял руки, призывая к тишине. Постепенно смех, болтовня и шепот прекратились, и все присутствующие обернулись к принцу Уэльскому.

– Ваши Величества, леди и джентльмены, я желаю объявить, что по возвращении в Англию я и Джоан, графиня Кент, собираемся обвенчаться в Вестминстере. Все вы приглашены на свадьбу!

Король и королева ошеломленно застыли, но, услыхав приветственные крики придворных, предпочли смириться с решением сына.

Кристиан наклонил темноволосую голову к уху жены.

– Если у Эдуарда хватило мужества поступить, как ему хочется, значит, и мне стоит последовать его примеру!

– А чего вы желаете, милорд?

– Желаю оказаться с тобой в постели.

Он подхватил ее на руки и оторвал от пола, не обращая внимания на собравшихся. Брайенна обвила руками шею мужа и прижалась к нему, почти растаяв в нежных объятиях. Кристиан широкими шагами устремился из зала под негодующие возгласы придворных.

– Старый арабский обычай, – высокомерно, как истинный принц крови, пробормотал он.

Все остальные веселились на празднике, поэтому в доме не было ни души. Они могли резвиться обнаженными в бассейне, в своем маленьком раю, но слишком нуждались в близости и любви, чтобы тратить драгоценные минуты на игру в воде.

Кристиан снова поднял ее и понес наверх. Поставив жену на пол, он завладел ее губами и, не отрываясь от живительного источника, начал раздевать. Волшебство словно переливалось из его пальцев в Брайенну, когда Кристиан на ощупь, не отрываясь от ее рта, уверенно сбрасывал с нее одежду.