Текст книги "Рай под колпаком"

– Артём, что вы делаете?! – закричал Бескровный, но я на крик не отреагировал. В несколько шагов преодолел расстояние до парапета и изо всей силы швырнул псевдопса с обрыва в реку.

– Убирайся к себе, и чтобы духу твоего здесь не было! – проорал вслед.

Описав широкую дугу, Сэр Лис с шумом и тучей брызг врезался в воду.

– Вы убили его… – запыхавшись, сдавленным голосом прошептал рядом со мной Бескровный, глядя на расходящиеся по воде круги. – Тут метров двадцать высоты… Зачем?

– Собаке – собачья смерть! – процедил я.

Но не угадал. Не успели круги разойтись, как на поверхности показалась рыжая пёсья голова. Повезло собаке – швырни его слабее, и он непременно бы разбился о появившийся за ночь причал со стоявшим возле него катером.

Не посмотрев в нашу сторону, Сэр Лис развернулся и по-собачьи поплыл к противоположному берегу. Плыл медленно, течение сносило его, и, вполне возможно, что выбраться на берег он сможет только у моста. Если деструктуризация носителя не ускорится, чего я искренне пожелал.

«Надо было в мешок засунуть», – зло подумал я, но вслух ничего не сказал.

– Напрасно вы так, – пожурил Валентин Сергеевич. – У меня было ещё столько вопросов…

– И вы уверены, что получили бы на них честные ответы? – процедил я. – Не смешите меня. Честно он объяснил только одно – пользоваться машиной в пьяном виде, но это, как понимаю, вам до лампочки.

– Какой смех?! – неожиданно взорвался Валентин Сергеевич. – Чем это я вас рассмешил?! Неужели не хотите знать, зачем вас проверяли на определителе имени, для чего вообще нужен этот прибор? Почему веснушчатый парень умер от одного только слова? Что за погоню вы наблюдали? Почему, кроме нас, дети также не подвергаются переделке сознания? Даже лживые ответы на эти вопросы дают пищу для ума, а если нет никакой информации, остаётся лишь гадать на кофейной гуще! Чему вас только в спецшколе учили…

Я похолодел. Затем медленно повернулся к Бескровному и посмотрел ему в глаза.

– Откуда вы знаете о спецшколе?

– А! – остывая, махнул рукой Валентин Сергеевич. – Сэр Лис рассказал, пока вы спали. Вы думаете, мы всё утро молча коньяк пили? Беседовали… Кстати, почему-то о вас он знает гораздо больше, чем обо мне. Детство, юность, такие подробности, которые можете знать только вы. А обо мне не знает даже того, что жена умерла, хотя в моём творчестве ориентируется хорошо. К чему бы это?

Я отвернулся. Действительно, к чему бы это?

– Здесь и гадать нечего, – буркнул в сторону. – Извлекли досье из архивов ФСБ и узнали всю подноготную.

Сказал, но сам в это не верил.

– Тогда понятно… – согласился Бескровный. – Будь времена СССР, на меня тоже в КГБ пухлая папочка была бы. Тогда на всех писателей досье заводили, как лояльных, так и не очень.

Странно, но в словах писателя мне почудилась горечь. Жалел, что ли, что на него в ФСБ «дело» не завели? Жажда славы у писателей, похоже, в крови. Не получается литературной, пусть будет скандальная. Почти как в анекдоте: «Хоть самогон, хоть пулемёт, – лишь бы с ног валило…»

– Гори оно всё пропадом – слава, почести… – словно услышав мои мысли, сказал Валентин Сергеевич. – Пойдёмте-ка, выпьем, – предложил он и панибратски положил мне ладонь на плечо. – Живём один раз, и если тошно, так лучше от водки, чем от жизни.

– Что вы всё «выпьем», «выпьем»! – возмутился я и сбросил его ладонь с плеча. – Как алкоголик! Другого занятия у вас нет?

– Нет, – честно признался он. – Уже нет… Может быть, вы что-то предложите?

Я запнулся. Предложить было нечего.

– Есть хочу, – буркнул недовольно. – Пить натощак вредно.

Глава семнадцатая

Когда мы зашли на кухню, я понял, что имела в виду Верунчик, говоря об автоматических кафе и ресторанах. Одну стену занимал большой секционный холодильник с надписями: «Мясо», «Овощи», «Фрукты» и тому подобное, а вторая стена представляла собой панель кухонного агрегата. Этакого автоматического повара. Слева на панели имелось окошко «Загрузка продуктов», справа – «Выдача готовых блюд», а посередине находился дисплей с несколькими кнопками. Минут пятнадцать мы разбирались, что к чему и, в конце концов, выяснили, что таким агрегатом сможет пользоваться и ребёнок. На дисплее загорался обширный перечень блюд, и стоило отметить некоторые из них, как агрегат тут же начинал готовить. Если каких-то ингредиентов не хватало, на дисплее загоралась надпись, каких именно, и их необходимо было загрузить в приёмное окошко. Впрочем, ничего загружать не пришлось – кто-то уже позаботился. Я заказал омлет, какао, тосты, сыр, зато Валентин Сергеевич разошёлся: экзотические салатики, грибное суфле, осьминоги в маринаде, сельдь пряного посола…

Я скептически покосился на него.

– Вы всё это съедите?

– А вы коньяк собираетесь омлетом закусывать и запивать какао? – в свою очередь поддел меня Бескровный. – Я заказал в расчёте и на вас. Если есть возможность хорошо пожрать, надо сибаритствовать.

Он принялся выставлять готовые блюда на столик на колёсиках.

– Давайте пообедаем на террасе, – предложил он. – На свежем воздухе коньяк лучше усваивается.

При упоминании о спиртном я поморщился, но возражать не стал. Какая, собственно, разница, где обедать? То есть «жрать, сибаритствуя»? Других дел у нас не было – после разговора с Сэром Лисом я окончательно убедился, что в этом мире мы изгои. Причём изгои привилегированные, чей удел есть, пить, спать и… И всё. До скончания жизни. Не нашлось нам иного дела в розовом мире.

Валентин Сергеевич выкатил передвижной столик на террасу и принялся сервировать обеденный стол.

– Одного не понимаю, – сказал он, – откуда взялся такой агрегат? Если верить Сэру Лису, то пришельцы не только не похожи на нас, но и нематериальны. Откуда у них такое знание нашей кухни?

– Быть может, давно наблюдают за нами? – равнодушно высказал я предположение. Не интересовала меня проблема, откуда взялся автоматический повар равно в той степени, как и откуда в обычном магазине берутся продукты. Несущественно это. – А потом, возможно, мы не первые на их пути воспитательно-гуманитарной экспансии.

– Да? – Валентин Сергеевич удивлённо вскинул брови и на мгновение застыл, не донеся очередное блюдо до стола. – Это мысль, и она стоит того, чтобы её обдумать…

– А чего думать? – фыркнул я. – Пить надо.

Хотел сказать насмешливо, но получилось неожиданно искренне. Иного занятия, кроме беспробудного пьянства, нам не оставили.

– Трезвая мысль, – согласился Бескровный и продолжил сервировку. – Питиё скрашивает бытиё.

Как посмотрю, афоризмов, оправдывающих потребление алкоголя, у него в голове скопилось на целую библиотеку. Наверняка часами мог цитировать. Куда денешься – писатель, неординарная личность… И пьёт, как и положено интеллигенту – что лошадь.

– Приступим? – Валентин Сергеевич жестом предложил садиться.

Я сел, положил в тарелку маринованных осьминогов.

– Что же вы омлет не берёте? – съязвил он, разливая по рюмкам коньяк.

Не став с ним пикироваться, я поднял рюмку.

– С вами я превращусь в алкоголика.

– Тоже профессия, – невозмутимо согласился он и закончил в тон моим мыслям: – Другой нам здесь не предоставят.

– За приятное… – начал, было, говорить тост Валентин Сергеевич, но тут в кармане моей куртки запиликал сотовый телефон. – Тьфу, чёрт, опять под руку!

Я полез в карман, недоумевая, кто мог звонить. Бывшие друзья вряд ли – ничего общего с ними не осталось. Скорее всего, Сэр Лис решил попрощаться.

– Слушаю, – сказал я.

В трубке молчали.

– Я слушаю!

– Наблюдал, как ты Аутоике в реку бросил, – сказал из трубки знакомый голос. – Экспрессии в тебе много, в следующий раз будь с ними поаккуратнее. Хотя мне понравилось.

– Кто это?!

– Аутоике? Некто, похожий на рыжего пса.

– Я спрашиваю, кто звонит?

– Неважно. У нас мало времени – разговор могут засечь. Тебя интересует связь с внешним миром?

– Я слушаю, – сказал я после небольшой заминки. Говорить напрямую «да» не хотелось.

– Молодец, начинаешь понимать, что такое осторожность. А теперь слушай внимательно: шагах в двух к востоку от старой вишни на глубине полуметра проложен старый телефонный кабель, уходящий за пределы купола. Подсоедини к нему антенну телевизора. Остальное – мои проблемы. Понятно?

– Понятно. Кто говорит?

Вместо ответа раздались частые гудки. Я выключил телефон и спрятал в карман.

– Кто это? – заинтригованно спросил Валентин Сергеевич.

– Не знаю, – пожал я плечами, но сказал лишь половину правды. Кто это, действительно не знал – в глаза не видел. Но голос узнал сразу. Звонил таинственный «налётчик», в своё время угостивший меня разрядом электрошокера в салоне «Жигулей».

– Что хотели?

Я промолчал, отодвинул тарелку с маринованным осьминогом, а придвинул омлет и ещё тёплый стакан с какао.

– Не по-онял?! – оскорблённо протянул Валентин Сергеевич, наблюдая за моими манипуляциями.

– Пьянка отменяется, – твёрдо сказал я. – Придётся физически поработать. Лопаты есть?

– Не знаю… – растерялся он. – Должны быть. Раньше были… А зачем?

– Траншею копать будем.

С минуту Валентин Сергеевич внимательно смотрел, как я поглощаю омлет, затем вздохнул, выпил рюмку и стал закусывать салатом.

– Оборонительные редуты будем возводить, или как? – попробовал он пошутить.

Но я шутку не принял, а объяснять ничего не собирался. Прав был таинственный «налётчик», осторожнее надо быть, и его слова воскресили в памяти всё, чему меня успели научить в спецшколе. Будто и не было нескольких лет праздной жизни. Бескровному я сейчас не доверял – первая встреча у пивного ларька, а затем спонтанное знакомство на кладбище могли оказаться случайностью, но могли и нет. А сегодняшняя обмолвка, когда выяснилось, что он знает о моей учёбе в спецшколе, ещё более настораживала. Слишком много случайностей… Когда случайностей больше одной, это уже закономерность.

– Не советую налегать на спиртное, придётся попотеть, – заверил я, когда увидел, что Валентин Сергеевич снова наливает себе коньяк.

– Сколько той жизни… – пренебрежительно отмахнулся он, но, натолкнувшись на мой непримиримый взгляд, осёкся. Однако рюмку выпил.

Быстро закончив с омлетом, я запил его какао и встал из-за стола. Валентин Сергеевич вяло ковырял вилкой в тарелке и кисло поглядывал на меня. Я не стал его торопить.

– Где лопаты?

– Раньше были в сарайчике, а сейчас не знаю, есть ли вообще, – пожал он плечами. – Посмотрите в гараже.

– А гараж где?

– Вы что, не видели? Под домом. Вход либо с кухни, либо со стороны реки.

Обогнув особняк, я увидел пандус, ведущий под дом. Металлические двери отрылись при моём приближении, и я ступил в подземный гараж, в котором, кроме стоявших там «Жигулей», могли разместиться ещё, как минимум, с пяток машин. Обследовав подсобные помещения, я обнаружил две мастерские – слесарную и столярную, а затем, наконец, каморку с садовым инвентарём. Лопаты, грабли, тяпки, вёдра – всё было новеньким, ни разу не использованным. И здесь пришельцы проявили заботу о подопечных «кроликах», чтобы они не страдали гиподинамией.

Взяв лопату, я вернулся в сад. Пока отсутствовал, Валентин Сергеевич принял не менее пары рюмок и теперь благодушествовал. При моём появлении его лицо вновь приняло постное выражение, и он угрюмо заковырял вилкой в тарелке, делая вид, что продолжает обедать.

Не говоря ни слова, я прошёл мимо, обогнул бассейн и подошёл к старой раскидистой вишне. Толстые ветви расходились в стороны в полуметре от ствола, и подойти к ней вплотную не было никакой возможности. На глазок прикинув два шага от неё к востоку, я воткнул лопату в землю, не без злорадства отметив, что попал точно в кустик ночной фиалки. Сон в руку – не зря ночью мечтал о том, как выкорчую в саду все кустики зловредного растения.

Чтобы наверняка наткнуться на кабель, я стал копать траншею длиной в два метра параллельно стене купола. Минут через пятнадцать ко мне, наконец, соизволил подойти Бескровный.

– Клад ищем? – поинтересовался он.

– Что-то вроде того, – уклончиво ответил я, вылез из траншеи, которую углубил уже сантиметров на тридцать, и протянул ему лопату.

– Смена караула.

Валентин Сергеевич скривился, взял лопату, повертел в руках.

– Может, не надо?

– Надо.

С тяжелейшим вздохом писатель забрался в неглубокую траншею и принялся копать. Возился он минут пять, не больше, прокопал всего ничего, но рубашка при этом взмокла от пота, капли градом катились по лицу, капали с бороды. Наконец он выпрямился и опёрся ладонями о черенок лопаты.

– Караул устал! – заявил он.

– Пить меньше надо.

– Дык ежели токмо поелику, лепоте не бысть… – завернул он.

– По фене, писатель, ботаете?

– Темнота! Российской словесности не знаешь! – пристыдил он.

– Вылезайте, – смилостивился я. – Землекоп из вас не получится.

– Знамо дело, барин, – повеселел Валентин Сергеевич, выбираясь из канавы. – Не приучены с малолетства к столь искусному ремеслу, токмо к богопротивному бумагомаранию.

Разило от Бескровного, как из бочки, не удивительно, что на старорусском языке начал изъясняться. Ещё пару рюмок примет и на междометия перейдёт.

– А вы современный язык ещё не забыли?

– Обижаете, гражданин начальник! – Писатель встал в патетическую позу. – Я знаю два языка: русский и матерный! Первый – со словарём, второй – в совершенстве!

– Как для писателя – очень неплохо, – оценил я. – Просто здорово.

– Благодарствую, – поклонился он и чуть не свалился в канаву, едва удержавшись на ногах. Когда начинал копать, опьянение почти не замечалось, сейчас же, после физической работы, Валентина Сергеевича развезло.

– Ладно, – махнул я рукой, – сам справлюсь. А к вам просьба: найдите в доме моток какого-нибудь провода – телефонного, электрического, антенного. Но не менее тридцати метров.

– Чичас, – кивнул Валентин Сергеевич. – Перекурю только… – Он зашарил по карманам в поисках сигарет, но, наткнувшись на мой взгляд, замахал ладонями. – Ухожу, ухожу…

Я продолжил работу. Нормальный у нас тандем получился, со стороны посмотреть – ухохочешься. Сразу вспомнились американские кинобоевики, где вожаками Сопротивления инопланетному вторжению, как правило, оказывались бывшие уголовники. Цвет нации, или, точнее, человеческой расы, её лучшие, самые яркие представители. Наша парочка была не хуже – алкоголик и мошенник. Профессии писателя и недоучившегося спецназовца не в счёт – они в прошлом.

Когда траншея углубилась ещё сантиметров на тридцать, я наткнулся на керамическую трубу. Пару минут недоумённо рассматривал её, затем вспомнил, что телефонный кабель, в отличие от электрического, прокладывают именно в трубах, чтобы удобнее было менять.

Начав обкапывать трубу, я глянул на часы – Бескровный отсутствовал более получаса. Уснул, наверное, «с устатку», придётся провод самому искать.

Но в данном случае я в Валентине Сергеевиче ошибся, всё-таки остатки совести у него сохранились. Только о нём подумал, как он подошёл. Держался на ногах твёрже, но мне почему-то подумалось, что здоровье он поправил всё тем же лекарством.

– Вот. – Он протянул моток красного шнура. – Всё, что нашёл, другого нет.

К электротехнике шнур не имел никакого отношения – это был тонкий, покрытый пластиком, металлический трос для хозяйственных нужд. Но в качестве антенной проводки мог подойти. За неимением лучшего.

– Спасибо, – поблагодарил я. – А теперь принесите кувалду. Надеюсь, её найдёте быстрее.

– Кувалду? Зачем?

В этот раз я не выдержал.

– Мамонта раскапываю! – гаркнул. – А кувалда нужна, чтобы по башке врезать, если оживать надумает!

Брякнул без задней мысли, и только когда слова вылетели изо рта, вспомнил, что такую же фамилию имел покойник, чья могила появилась на месте захоронения моих родителей. К чему бы взяться такой аналогии?

Валентин Сергеевич обиделся по-настоящему.

– Зачем вы так, Артём… – сказал он. – Двое нас, обычных людей, осталось… Не надо нам цапаться.

Он развернулся и ушёл. Вернулся минуты через три, неся в охапке какие-то инструменты.

– Вот, как просили, – сказал он, вываливая их на холмик выброшенной из траншеи земли.

Я посмотрел. Топор, клещи, деревянная киянка, пару напильников, ножовка.

– Кувалды не было, – оправдываясь, сказал Валентин Сергеевич, – надеюсь, топор подойдёт. Мамонта им, вроде бы, сподручнее будет.

Обида на меня у него прошла, и он пытался обернуть всё в шутку.

– А остальное зачем?

– Чтобы второй раз не ходить. Вдруг пригодится?

Я бросил на него быстрый взгляд, но назад относить не заставил. Чего нам, действительно, цапаться?

Топор оказался лучше кувалды, так как, разбив обухом керамическую трубу, я наткнулся на толстый полихлорвиниловый кабель. И клещи неожиданно пригодились – перерубив кабель топором, я клещами освободил от пластиковой оплётки многочисленные жилы. И опять у меня закралось подозрение, что Бескровный знал, что я собираюсь делать.

Проводов в кабеле оказалось не менее двух сотен, но я не стал гадать, какие из них будут служить антенной, а зачистил наобум пару десятков и скрутил их с металлическим тросом. Хорошо бы пропаять скрутку, но я не был уверен, что удастся найти паяльник. В принципе, для антенны и так сойдёт. Обмотав тросом конец кабеля, чтобы скрутка не разорвалась при натяжении, я начал разматывать моток.

– Где у нас ближайший телевизор находится? – спросил у Бескровного.

– В каждой комнате имеется, – пожал он плечами. – Ближайший, наверное, в холле.

Телевизор в холле был обыкновенным, земным, и это обстоятельство порадовало. Если бы оказался сверхплоским чудом, как в комнате на втором этаже, пришлось бы повозиться – ломать стену, чтобы добраться до антенного гнезда.

– Так вот зачем всё это! – понял, наконец, Валентин Сергеевич, когда я начал возиться с антенным гнездом, пытаясь вставить в него конец металлического троса. Не знаю, играл он или нет, но возглас прозвучал вполне натурально. – Вы надеетесь подобным образом поймать телевизионный сигнал из-за купола? Не уверен, что у вас получится. Ни один телефонный кабель, выходящий за пределы купола, не функционирует. Я полдня потратил, пытаясь дозвониться по междугородней связи.

Мне, наконец, удалось воткнуть трос в антенное гнездо.

– Чем разглагольствовать, может, лучше попробовать? – предложил я. – Найдите пульт дистанционного управления.

Валентин Сергеевич сел на диван.

– Чего его искать? Вот он.

Он протянул руку и взял с журнального столика пульт.

– Тогда включайте.

Глава восемнадцатая

Ничего у нас не получилось. Телевизор включился, но по всем каналам показывал шипящую рябь. Дважды перебрав сотню каналов, Валентин Сергеевич махнул рукой и ушёл пить коньяк. Я же остался доводить начатое до ума – зачем «налётчику» меня обманывать, какой смысл?

Чего я только ни делал: щёлкал каналами, подстраивал их вручную, несколько раз перевтыкал металлический тросик в антенное гнездо, – но результат был тот же. Тогда я взял на кухне острый нож, вернулся к кабелю и принялся скрупулёзно зачищать все жилы, чтобы срастить их с тросиком. Если и это не поможет, брошу попытки.

– Не тратьте зря силы, идите лучше коньяк пить, – позвал от стола Валентин Сергеевич. – Тяжело в одиночку.

Но я не отступился.

Пацан, вопреки утверждению Бескровного, что будет два дня сидеть под кроватью, уже пришёл в себя и принялся осваивать территорию. Взобравшись на вишню, кот долго шуршал ветками у меня над головой, осыпая лепестки, затем спрыгнул на землю и степенной походкой спустился в траншею. Обнюхав кабель, он фыркнул, покосился на меня, пренебрежительно тряхнул лапой и, гордо задрав хвост, удалился. Ни он, ни его хозяин не верили в моё предприятие. Я тоже.

Зачистив все жилы, я как можно плотнее срастил их с тросиком, сдавил скрутку со всех сторон клещами и вернулся в холл. Не успел сесть в кресло, как появился Валентин Сергеевич, держа под мышкой несколько бутылок, а в руках – ведёрко со льдом и два больших бокала. Расставив всё на журнальном столике, он шумно плюхнулся на диван. Скучно ему было пить в одиночку.

– Артём, – пробормотал он заплетающимся языком, – а вы не пробовали пить коньяк с тоником? Прекрасная штука получается… Только коньяк нужно брать ординарный, жёсткий, и обязательно со льдом.

Он налил в бокалы тоника, разбавил коньяком, бросил лёд.

– Рекомендую…

На экране телевизора по всем каналам по-прежнему сыпался шипящий чёрно-белый снег, и я махнул рукой.

– Давайте, попробую…

Напиток, действительно, получился оригинальный, чем-то напоминающий шампанское.

Валентин Сергеевич залпом осушил свой бокал, налил ещё.

– Прекр-р-раснейшее зелье! – объявил он.

Машинально я продолжал переключать каналы, и вдруг мне показалось, что на экране мелькнуло туманное изображение. «Прекраснейшее зелье» мгновенно утратило для меня интерес, я лихорадочно защёлкал каналами, затем бросился к телевизору, подёргал импровизированную антенну, проверяя контакт. Заняло это минуты две, не больше, но когда вернулся к креслу, Валентин Сергеевич уже похрапывал, откинувшись на спинку дивана и свесив голову на грудь. Усиливающиеся рулады храпа напоминали далёкие раскаты приближающейся летней грозы, и чувствовалось, что, когда «гроза» накатит, стеклянная посуда начнёт резонировать, и всем будет тошно.

Будить писателя не имело смысла, и я снова защёлкал пультом, проверяя каналы между тридцатым и сороковым, где, как показалось, мелькнуло изображение. Тридцать четвёртый канал оказался тем, что нужно. Чёрно-белый снег на экране сменился мелкой рябью, шипение уменьшилось, и я начал подстраивать изображение. Нормальной картинки добиться не удалось, но всё же на экране проявилось туманное чёрно-белое изображение, и прорезался с трудом различимый из-за помех голос.

Минут пять я сидел, вглядываясь в экран и пытаясь разобраться, что мне удалось поймать – действительно ли канал из-за купола, или «местный»? Показывали видовой фильм о пустыне – барханы, песок, змеи, скорпионы… Неразборчиво, перекрываемый раскатистым храпом писателя, бубнил голос диктора, но меня сопроводительный текст не интересовал – по нему невозможно определить, откуда идёт передача. Ждал окончания фильма. Но не дождался. Где-то посередине фильм перебили рекламой женских гигиенических прокладок, я досадливо поморщился – достала-таки телевизионная реклама – и вдруг вспомнил, что по «местным» каналам рекламы нет!

Никогда не мог подумать, что буду так радоваться дебильной пропаганде причиндалов для гениталий!

– Есть! – заорал я и ткнул локтем в бок сидящего на диване Бескровного. – Валентин Сергеевич, удалось!

Он икнул, пошамкал губами, но не проснулся, а выдал такую руладу храпа, что пустые бокалы на журнальном столике задрожали и начали приплясывать.

– Да проснитесь же вы, Валентин Сергеевич!

Я затряс его за плечо. Богатырский храп, наконец, оборвался, Бескровный приподнял голову с груди, разлепил веки и посмотрел на меня мутным взглядом.

– Што? – пробормотал он, и голова его снова начала клониться на грудь.

– Проснитесь, говорю, – продолжал я трясти его за плечо. – Мне удалось наладить приём российского телеканала!

Бескровный тупо уставился на меня, затем, очевидно, до него дошли мои слова, но смысл – вряд ли. Он перевёл взгляд на экран телевизора, несколько секунд смотрел на него, и вдруг спросил заплетающимся языком:

– Не пому, шот-то, Аттём, это у мене в газах абит, или телевисор расфокус-с-с-сивован? Он шипит, или в холове швенит?

– И то, и другое, – констатировал я. Радужное настроение схлынуло так же стремительно, как и накатилось. Послал бог соратника…

– Щас попавим… – кивнул он, с третей попытки захватил со стола бутылку коньяка, плеснул в бокал, разбавил тоником и начал, обливаясь, жадно пить. Выпив, поставил бокал на столик, тяжело выдохнул, пару секунд посидел, вроде бы приходя в себя, но затем, как подкошенный, рухнул на диван.

И я понял, что теперь Бескровного не разбудить. Да и надо ли?

Уложив поудобнее, я повернул его на бок, как рекомендуют, чтобы спящий не храпел, и он действительно перестал, зато начал сильно сопеть. И на том, как говорится, спасибо.

Не став больше экспериментировать с каналами, я более часа смотрел передачу о жизни пустыни Калахари, затем ещё полчаса японский мультфильм о каких-то непонятных тварях, живущих у детей в карманах и вытворяющих разные пакости. Или умильные шалости. Точнее из-за мутного изображения определить не смог, уловил лишь, что, по идее режиссёра, японским детям такое должно нравиться. Я не знаток японского менталитета, но если режиссёр прав, то странные у японцев дети. Восток – дело тонкое…

Наконец я дождался выпуска новостей. Честное слово, после томительного полуторачасового ожидания думал, что программа «Вести» начнётся, как всегда, с криминальных событий (чтобы знали, значит, кто в стране хозяин), затем последуют новости из правительства, Думы и только где-то в конце, походя, как о чём-то незначительном, сообщат о вторжении пришельцев. Но нет, не все ещё в Москве с ума сошли, как стало мерещиться после долгого ожидания. Специальный выпуск программы «Вести» был целиком и полностью посвящён событиям вокруг Холмовска. Начался спецвыпуск с пресс-конференции министра вооружённых сил.

«…В средствах массовой информации сейчас усиленно муссируются слухи о вторжении на Землю инопланетян, – начал он. – Со всей ответственностью заявляю, что мы, пока, таких данных не имеем. Поэтому данный объект, возникший на месте российского города Холмовска, квалифицируется нами как необычное природное явление. Появившиеся на Западе высказывания о том, что якобы Россия в Холмовске испытывает новый вид ядерного щита, разрабатываемый в качестве альтернативного ответа американской программе противоракетной обороны, также не имеют под собой почвы. В этом направлении мы разработок не ведём. Сведений о том, что к появлению этого феномена имеют отношение международные террористические организации, таким нетривиальным образом захватившие российский город, мы также не имеем. Теперь о самом феномене. Он представляет собой идеальную полусферу из неизвестного высокопрочного материала с радиусом около пятидесяти километров, которая накрывает город Холмовск и прилегающие окрестности. У земли полусфера непрозрачна и имеет матово-розовый цвет, но выше двухсот метров вещество, из которого состоит полусфера, прозрачно. Материалы аэрокосмической фото– и видеосъёмки сейчас обрабатываются и расшифровываются, поскольку дисперсия света внутри купола не позволяет получить чётких снимков. Вместе с тем хочу успокоить российских граждан и в особенности тех, у которых в Холмовске остались родственники и знакомые, что опасаться за жизнь жителей города нет оснований. Насколько можно судить по снимкам, разрушений в городе нет, по ночам в окнах зданий горит свет, мало того, в окрестностях города зафиксировано расширение площади вспаханной земли, что свидетельствует о ведении весенне-полевых работ. То есть, жизнь там продолжается в нормальном русле. Вместе с тем хочу предупредить граждан, что приближаться к сфере не рекомендуется, поскольку её природа не выяснена и последствия непосредственного контакта с веществом сферы непредсказуемы. С целью предотвращения нежелательных последствий в настоящее время проводится оцепление сферы силами внутренних войск, непосредственно у объекта работает подразделение радиационного контроля, а также бригада МЧС, которая на месте занимается анализом ситуации. Просьба ко всем журналистам быть корректными в своих высказываниях о происшедшем – не забывайте, что очень много наших граждан имеют в Холмовске родственников и знакомых. Не нагнетайте обстановку досужими вымыслами о глобальной катастрофе и гибели людей. Повторюсь, для этого нет оснований. Всю информацию о проведении исследований объекта и анализе ситуации вы будете получать из нашего пресс-центра. Теперь я готов ответить на ваши вопросы.

– «Известия». Почему вы категорически отвергаете версию об инопланетном вторжении? У вас есть веские основания?

– Я не знаток правил контактов с инопланетянами. Поэтому в своих выводах мы пользуемся принятым на Земле международным правом. Если бы какая-та страна, частные лица или те же инопланетяне воздвигли вокруг города эту полусферу, они бы заявили о своих намерениях. Поскольку таких заявлений нет, мы склонны рассматривать данное образование как природный феномен.

– «Евроньюс». Предполагается ли участие в исследовании феномена иностранных специалистов?

– Запросы на участие в исследованиях феномена нами уже получены из многих стран, и они рассматриваются в установленном порядке.

– «Московские новости». Почему отсутствует телефонная связь с городом? Не противоречит ли это вашему утверждению, что люди в городе живы?

– Я уже просил не нагнетать страсти вокруг феномена, и не представлять его как катастрофу с жертвами. Приведенные мною данные ни о чём подобном не говорят. Что касается отсутствия связи, то таково свойство материала полусферы, экранирующего не только радиоволны, но и не проводящего электричество. В частности, вам известно, что прекратилась подача электроэнергии с Холмовской ТЭЦ в близлежащие города, хотя высоковольтная линия не повреждена. В настоящее время электроэнергия подаётся в города с других источников. То же самое обстоит и с телефонными кабелями.

– «Амэрикэн Экспресс». Почему феномен окружается войсками? Вы предполагаете, что от него может исходить военная угроза?

– Нет. Это превентивная мера безопасности, поскольку природные феномены могут вести себя по-разному. Например, шаровые молнии зачастую возникают и исчезают бесшумно, но иногда взрываются. Мы надеемся, что данный феномен через некоторое время исчезнет без каких-либо эффектов, как и возник, но всё же подстраховываемся…

И в это мгновение в холле раздался взрыв. От ослепительной вспышки я рефлекторно зажмурился и почувствовал, как в грудь упёрлось что-то металлическое.

– Сидеть! Не двигаться! – жёстко приказал кто-то.

Медленно приходя в себя после оглушительного взрыва, я открыл глаза и поначалу ничего не увидел. Белесый туман. Но постепенно зрение начало восстанавливаться, прорезались очертания холла. Я ожидал увидеть полную разруху – выбитые стёкла, бреши в стенах, – ничего подобного. Создавалось впечатление, что шоковая граната взорвалась не в холле, а в моей голове, оглушив шумовым эффектом барабанные перепонки и вспышкой выключив глазной нерв. В ушах звенело, в глазах рябило, и я никого перед собой не видел, хотя по-прежнему чувствовал – что-то твёрдое, как ствол пистолета, упирается в грудь. И только немного позже различил перед собой прозрачный, как вода, силуэт.

– Что происходит? – спросил я и затряс головой.

– Сидеть! – вновь гаркнул прозрачный человек, и его голос мне показался знакомым.

Скосив глаза, я увидел, что у дверей стоит второй «водянистый» силуэт.