Текст книги "Планета супербарона Кетсинга"

Глава 14. Берсерк и разговоры

Берсерк взгромоздился на коня, осмотрел свое странное вооружение, поехал шагом и, судя по всему, заснул. Примерно через час нехотя спросил:

– Деньги выкупиться есть?

Так этот толстяк только притворялся жрецом войны, да еще и попом в придачу! Обычный разбойник, промышляющий похищением добрых граждан. Раздобыл где-то невероятный многолезвийный прибор и притворялся. Впрочем, пользовался прибором он умело, просто-таки опасно пользовался, надо понимать, давно уже раздобыл, успел натренироваться. Вок взорвался:

– Какой тебе выкуп! Ты же лошадь несчастную в два пакета расфасовал, вместе с седлом, сумками и золотыми. Иди сам их ищи.

В бесполезности поисков можно было не сомневаться, Маркс и его подчиненные наверняка позаботились о хозяйском имуществе. И плату за службу получили, и премиальные, несмотря на желание графа де ла Коста оставить их ни с чем.

– Родственники за тебя заплатят? – не обиделся похититель.

Похоже, он плохо разбирался в географии. Или просто не понял, что пленник прибыл с юга, в смысле – из-за океана. Не стоило его разочаровывать, и Вок кивнул – конечно, заплатят. Сам же стал размышлять о двух вещах. Во-первых, удастся ли выдать осьминога за родственника, во-вторых, не посчитает ли тот сделку опасной для всей шпионской деятельности? От спрута разного можно ожидать, откажется платить, да еще и выскажется на тему «нет, Вова, я вас очень уважаю, но такой бизнес оставит меня без последней рубашки. Я таки вас учил, а вы не слушали. И что в результате? В результате вы таки решили не торговаться, а теперь приходите к бедному пришельцу просить денег». Золото, конечно, для него ерунда, но сказать такое спрут мог запросто.

До конца дня ехали не останавливаясь, необычное седло изрядно набило и спину, и все, что ниже. Оно и обычное набило бы – не наездник. К вечеру оставалось только громко возмутиться отсутствием привалов, еды и питья. Берсерк испуганно оглянулся, будто и не знал, что к его лошади сзади привязана другая с пленником наверху. Схватился за сердце, отдышался и спросил:

– Ты еще здесь?

– И куда я таки могу, по-твоему, деться? – в осьминожьем стиле ответил Вок.

– Не знаю, никуда не денешься. Но без тебя было бы лучше.

– Чем лучше? Кормить не надо?

– Кормить все равно не надо, я на тебя не рассчитывал и запасов не брал.

Вок взглянул на тяжелую богатырскую тушу – сам-то он чем питается? По виду так не постился с самого рождения, даром что поп.

– А сам как? На голодного ты не похож.

– Ну, я…

Берсерк поднял правую руку вверх, ладонью к небу. Жест этот то ли означал, что Бог накормит, то ли что птицы небесные. Кстати, насчет птиц – может, разобрался там спрут с происходящим и пришлет на помощь хоть один дрон? Хотелось бы верить, хотя надо попробовать самому выпутаться, не все же на головоногих рассчитывать.

Выпутываться, сидя в антивыпутывательном седле, было нереально, решил, что придется предаваться созерцанию окрестностей. Ошибся – окрестности из сумеречных превратились в ночные, из-за темноты непригодные даже для минимального созерцания. Примерно после полуночи придремавший Вок проснулся – лошадь стояла. В черноте возникла красная полоса, открылась дверь, за которой коптило что-то слабо светящееся. Из помещения вышел берсерк, уже нарядившийся в домашний халат и тапочки. Вытащил пленного из седла, поставил на землю, подтолкнул к дому. Невидимый в темноте слуга увел лошадь.

Ноги затекли, не слушались, Вок чуть не растянулся прямо на пороге. Берсерк хмыкнул, но подгонять не стал, дождался, пока арестант доберется сначала до прихожей, а потом вниз по лестнице до подвала, где продолжит спать в уютной камере.

* * *

Утром Вок даже удивился, насколько устал прошедшим днем. Его привезли, практически связанного, в какую-то тюрьму, а он спать завалился и дрых без задних ног. Идиома про задние ноги напомнила разрубленную лошадь, и стало несколько грустно. Вок поднялся с кровати, именно с кровати, а не с нар, посмотрел на маленькие окошки-щели у самого потолка, из которых лился утренний свет. Не убежишь, добраться до окошка можно, всего сделать – спальное место на попа поставить, но вот протиснуться никак не получится. Другое придумывать надо.

Подергал кованое кольцо на двери, потянул сильнее. Не шевелится. Толкнул – легко открылась. Пошел обследовать здание. В его распоряжении оказался целый этаж, подвальный, надо понимать. Коридор, четыре большущие камеры, пара комнат непонятного назначения, без дверей и какой-либо мебели, две лестницы. Метров полтораста квадратных, не меньше. Оба выхода на верхний этаж оказались заперты, что нисколько не удивило. Вок вернулся в исходную точку, лег на кровать и стал ждать.

– Сэр берсерк предлагает пленному позавтракать.

От неожиданности Вок подскочил и оказался в положении «на полу на корточках». В раскрытой двери камеры стоял то ли дворецкий, то ли лакей, то ли стражник. В общем, довольно нелепо наряженный субъект в модном, по местным понятиям, камзоле, напяленном поверх стальной кирасы. Голод тут же заверещал внутри: «Жрать-жрать-жрать!» – и Вок, не задумываясь, последовал за посланцем.

Как ни странно, но завтракать его проводили в зал, где уже сидел вчерашний богатырь. Гостя он не дождался, энергично уплетал что-то аппетитное, запивая из большой деревянной кружки. Пахло горячим дешевым пойлом, видимо, хозяин предпочитал глинтвейн в его местном варианте.

– Садись туда, – ткнул он пальцем на кресло чуть пониже своего. – Деньги выкупиться есть?

– Ты вчера лошадь мою прикончил. Вместе с деньгами.

– Родственники за тебя заплатят? – Хозяин определенно шел по стандартной схеме.

Звуковая дорожка, зациклившаяся в голове у самопровозглашенного берсерка, начала надоедать. К тому же хотелось есть – в смысле не мешало бы позавтракать, а потом уже и к бизнесу переходить. Сам-то берсерк, даже спрашивая, продолжал набивать свое внушительное пузо.

– Заплатят, я тебе вчера говорил. – Вок ткнул пальцем в пустой стол перед собой и добавил: – Согласно предписанию я сюда завтракать прибыл.

– Говорил? – Хозяин нисколько не удивился. – Так, значит, слуги, которые с тобой ехали, родственникам сообщат? Или письмо отправлять будешь? Я человека пошлю, путь твои с ним после рассчитаются.

– Сам справлюсь, – захотелось окоротить предусмотрительного киднеппера.

– Как это? – удивился тот. – Без выкупа не отпущу, на слово не поверю. Нет такого обычая.

Упоминание обычая вновь напомнило о существовании русских народных сказок. И подтвердило вчерашнюю догадку – что-то здесь завязано на традиции, пусть иностранцу и неизвестные.

– Ну, я же маг, без твоего человека сообщение отправлю. – Не рассказывать же про дроны каждому встречному берсерку.

– Маг? – Хозяин даже перестал жевать, долго пялился на Вока. – Не может быть. Кстати, тебя как зовут?

Точно, забывчивостью страдает, хмыкнул про себя граф де ла Коста и повторно представился.

– Вот видишь, – нравоучительно поднял вверх указательный палец берсерк. – Граф. Ты не маг, а великий воин.

– Какой же великий? – чуть не поперхнулся Вок. – Сижу здесь арестованный.

– Раз живой, значит, великий, – сказано было тоном, тут же напомнившим анекдот про «ну як диты».

М-да. По мнению этого дремучего персонажа – или маг, или воин, и никакого совместительства. Кстати, принц, помнится, тоже говорил, что впервые такое встречает.

– Значит, так, воины магами не бывают? Не бывают. А магами-авгурами?

Слова «авгур» берсерк не знал, что и требовалось для внезапно придуманного плана.

– Птиц заклинаю. – Ради пущей убедительности Вок покрутил указательным пальцем над головой. – На крышу полезу и сообщение с птицей Мастраастра передам. А если твоя крыша имеет негативный потенциал, в окрестностях эту птицу найду.

О как завернул! Сам не понял, что сказал! Но ключевые пункты вроде правильные – сначала наружу дрона встречать, а не прилетит – в кусты и деру. Добавил для страховки:

– Мастраастра – птица редкая, подождать придется.

Берсерк задержкой не огорчился, даже наоборот – заявил:

– Живи сколько тебе угодно, пожалуйста. Сумма выкупа увеличивается за каждый полный или неполный день сверх двух недель. Дни считаются от начала, то есть от рассвета. Ты золотыми платишь? – И, не дождавшись положительного ответа, одобрил: – Правильно, так и плати. Половину золотого в день, если с питанием. Да, не забудь, за одежду, оружие, сапоги там – отдельный выкуп. И аренда лошади – не пешком ведь домой пойдешь.

Берсерк совсем уже не походил на былинного Илью Муромца, скорее на бухгалтера или, чтобы не уходить слишком далеко от сказочного контекста, на изрядно раздобревшего Кощея Бессмертного, чахнущего над ожидающимся златом.

– Один сапог с дыркой, змея головой прокусила, – хмыкнул Вок.

Кощей неодобрительно пожевал губами – поаккуратнее надо с имуществом, засунул в рот кусок размером в баранью ногу и начал энергично жевать. Даже с оглядкой на размеры живота такой аппетит вызывал восхищенное удивление.

Прикончив конечность немаленького животного, обернулся к Воку и спросил:

– Деньги выкупиться есть?

О господи! Обжора опять все забыл. Вок протараторил:

– Родственники пришлют, с птицами сообщение передам.

– Про птиц ты уже говорил, – пробурчал берсерк. – Зачем мне два раза повторять?

Пощупал себя слева, задрал рубаху и предъявил гладкий белый бок, на котором виднелись две царапины и синяк размером с полтинник.

– Смотри, что ты вчера натворил!

С учетом того, во что он собирался превратить Вока с помощью своей напоминающей кактус палицы, расплата была более чем скромной. Вок отмахнулся:

– Так я ж великий воин. Странно, что синяк всего один.

– За это мне полагается компенсация, – опять начал клянчить деньги берсерк. – Значительная.

Смысла в отдельном торге по каждому повреждению не наблюдалось, так как граф де ла Коста понятия не имел, сколько за какого размера синяки полагается платить. Поднялся из-за стола и пошагал вниз, предварительно заявив, что идет к себе в камеру, где и готов получить информацию об общей сумме выкупа, и лучше в письменном виде.

Ветер завывал самым непростительным образом, одежда – давно уже не волшебная «от осьминога», а модная от местных кутюрье – защищала слабо. Не придумали здесь пока ни молний, ни липучек, а между завязками и в игривые разрезы ветер проникал без проблем. Отсюда, с макушки берсеркова дома, видны были горы. Когда ехал на лошади, казалось, что не заснул ни на минуту, а получалось – проспал всю дорогу и, куда забрались, разобрался, только впервые попав на крышу.

Горы, горы, с лесом и без, Вок даже немного полюбил их за две недели ожидания осьминогова дрона. Дрон не прилетал, картинка вокруг оставалась статичной, менялся разве что цвет. Рано утром на темном, чаще беззвездном, фоне проступал контур. Черным по черному. Это за вершинами вставало солнце. Оно еще не показалось, но уже можно было угадать форму самых высоких пиков. Неожиданно появлялся край светила. Одновременно в трех местах, в трех просветах между далекими скальными утесами. Больше ничего не было видно – три яркие точки, и все. Еще несколько минут, и ландшафт купался в желтом утреннем свете. Днем было три цвета – черный, голубой и зеленый. Черный – вертикальный, горы, подпирающие голубое небо. Зеленый – горизонтальный, полосы леса в узких долинах. И вечером, вечером солнце садилось и все на мгновение окрашивалось красно-оранжевым. Один цвет на все, но детали не терялись, казалось, за полсотни километров можно разглядеть камень на склоне.

Но это если погода хорошая. А если плохая, ветер, то смотреть ни на что не хотелось, хотелось спуститься в замок, и лучше всего к камину. Но приходилось торчать на крыше, назвался авгуром – жди птицу Мастраастра. Ежедневно. В такую погоду приходили мысли о том, как бы перейти ко второй части плана – отправиться по окрестностям искать птицу, да и «заблудиться». Препятствий на этом пути имелось два. Первое – берсерк, он же, как быстро удалось разобраться, бывший барон Коляхн-Банобер, забывчивостью страдал невероятной. Продвигаемую легенду о говорящей птице-почтальоне он каким-то образом усвоил, а вот самого автора этой великолепной выдумки запомнить никак не мог, то и дело заново знакомился с графом де ла Коста. Поэтому и не получалось втолковать, что Вок живет здесь уже две недели, ловит птицу на крыше каждый божий день и пора уже переходить к следующей фазе. Вторым препятствием было полное отсутствие идей, куда податься за пределами замка. Находился бы он на равнине – понятно. Иди на юг, к берегу, а там – на восток, и доберешься до той же самой реки с паромом. Или на рыбаков наткнешься. Повезет – не убьют, а, наоборот, в город проводят. Но бродить по горам Вок, проведший всю жизнь в равнинном Воронеже, не умел, максимум – лестницы покорять при неработающих лифтах…

Холод местных гор жителю планеты Земля никак не подходил, а вот камин подходил вполне. Вок плюнул на всех птиц, включая инопланетных дронов, и, не проторчав на крыше и получаса, спустился вниз ждать очередного приема пищи.

Около камина расположился берсерк, смотрел в огонь и улыбался. Обернулся, собираясь что-то спросить, но Вок успел первым – не хотелось опять объяснять про выкуп и родственников, да и план какой-никакой созрел.

– Ну, Коляхн, расскажешь сегодня? – С земной точки зрения обращение по имени звучало как «Колян», но что уж тут поделать, раз давно на «ты» перешли. – Ты обещал объяснить, почему теперь берсерк, хотя раньше бароном был.

Берсерк вопросительно захлопал глазами, Вок продолжил:

– Опять забыл? Ты же меня пригласил, про обычай обещал рассказать, оружие показать. Я с юга, ваших традиций не знаю.

– Да-а? – протянул хозяин. – Забыл, наверное. Но про юг я помню, помню.

Первый шаг сделан, стрелка переведена, мысли берсерка покатились по новым рельсам. По идее надо было убедить его, что Вок не заложник, а гость. Еще оставались слуги, но, по наблюдениям, они хозяина боялись страшно и права слова не имели. Что хозяин вспомнит, то и правда.

Рассказывать и объяснять любят все, а уж забывчивые берсерки – особенно. Путано, конечно, малопонятно. Но целью стояло поговорить, наладить контакт, а остальное – это как получится.

– Понимаешь, друг мой, феодалов, рыцарей вокруг пруд пруди. Выясняют между собой… – Хозяин слегка пнул ногой торчавшее из камина полено и задумался над аристократическими разборками, кто кого феодальнее и рыцарнее. – Выясняют… Турнирами и поединками – хорошо, а бывает, и войной…

Говорил берсерк довольно долго. В переводе на родные для Вока современные термины получалось – все проблемы идут от отсутствия у местной рыцарской знати спортивной федерации. Ее еще не придумали. Да и в целом не спорт, зародыш спорта – там победил, здесь подрался, общей системы никакой. Выбьется кто в местечковые чемпионы, и все. Как в боксе – куча чемпионов мира. Сидит такой, никого достойным соперником не считает, а безобразия творит…

Речь хозяина лилась сложно и витиевато, Вок не мешал, именно разговорчивость и требовалась. Хотя, по совести, слушать было интересно, пусть с первого захода понять не удавалось ровно ничего. Ну, рыцари, ну, соревнуются. Какое это отношение имеет к похищению добрых граждан?

На следующее утро Вок имел в голове список вопросов, который тут же и отложил минимум еще на день. Берсерк возился со своим странным вооружением, разместил его на столе, собирался, видимо, проводить неполную разборку с сопутствующей чисткой. Не хотелось упускать возможность поглазеть, а заодно и поспрашивать.

Вблизи штука выглядела не менее внушительно, чем во время схватки. Невероятное переплетение рамок, тяг, осей и кулис двигало и поворачивало множество клинков, наконечников и небольших противовесов. Навороченный прибор, в который каждое лезвие встроено для своей цели, для своего удара.

– Можно? – Вок заинтересованно кивнул на оружейное чудо.

Получив в ответ кивок согласия, взял в руки. Точнее – попытался взять, сразу и не получилось. Несмотря на ажурность, железяка оказалась довольно тяжелой. Хотя почему вдруг? Она всегда такой была, просто богатырского сложения Коляхн-Банобер размахивал ею как пипидастром, вот и сложилось ложное впечатление. Вок приноровился к весу и задумался: что же напоминает это древко, собранное из тонких рычагов и прутьев? Точно! Старую добрую березовую дворницкую метлу! Пошевелил пальцами, прутки под ладонями спружинили, сверху выглянула волна индийского криса, а сбоку – два маленьких наконечника, напоминавшие разве что игрушечные стрелы. Вок нажал еще немного, лезвия зашевелились энергичнее, вся конструкция потеряла равновесие. Пришлось двигаться, балансировать, иначе не удержал бы, уронил бы прибор с позором. Статус-кво удалось восстановить, только описав штуковиной широкую дугу, будто демонстрируя боевой удар – медленно, но все равно опасно. Выдохнул «ух ты» и обернулся – заметил ли неуклюжесть хозяин? Того в помещении не оказалось, предусмотрительный берсерк заблаговременно покинул помещение. Вок положил оружие на прежнее место и громко крикнул:

– Можно возвращаться! Опасность миновала!

Берсерк возвращаться не спешил, то ли не верил, что миновала, то ли нашел себе другое занятие.

Стало беспредельно тоскливо, Вок попробовал сопротивляться настроению, побродил немного по замку, повелся на сложившуюся уже привычку и поднялся на крышу. Не реноме авгура поддерживать, а так просто. Ветер не утих, труда не составило решить, что если птицы в такую погоду и летают, то их траектории надежной предсказательной силы не имеют. Напомнил себе – сам-то, как настоящие авгуры, предсказывать будущее не собирался, а наверх забрался, чтобы ждать говорящего дрона. Но тут же поменял концепцию на «если дроны в такую погоду и летают, то принесенные ими сообщения невразумительны» и отправился на тюремный этаж спать.

Тоска не отпускала, заставляла размышлять о жизни вообще и о собственной жизни в частности. Почему так складывается? Жил в гостях у супербарона Кетсинга и не переживал о своем положении. Сейчас – тоже у барона, Коляхн-Банобера, тоже человека интересного. К тому же условия лучше – и помещение просторнее, и напитки-питание разнообразнее. А называется визит пленом, комната – камерой, и все, совсем другие ощущения. Тоска, одиночество, безнадежность, и помощи ждать можно исключительно от пернатых.

Плохо засыпалось в этом мире. Почти каждая ночь начиналась с долгих, тягучих мыслей. Иногда об увиденном за день, иногда о Земле и Воронеже, иногда о девушках. Редко получалось отрубиться сразу же. При отсутствии надежды на сон Вок решил поразмышлять об интересном, а именно: в чей замок он все-таки попал? Кто такой этот Коляхн-Банобер? Разбойник-киднеппер? Конечно. Но как ко всему привязаны берсерк и обычаи? При чем здесь рыцарские турниры, сожаления о склоках и войнах? Да еще и сетования на тему язв феодального общества в целом? Не виделось в этом логики, единой картинки. Хотя и не надо, Воку уж точно ни к чему. Надо выбираться побыстрее, осьминог ждет. Раз вызвал в спешке, значит, действительно срочно. А загадки и кроссворды по теме «кто такой берсерк» можно не решать, на то они и кроссворды, чтобы быть совершенно не важным занятием.

С утра пленителя, а заодно и хозяина замка посетила муза многословия, что, собственно, и ожидалось – она его каждое утро посещала. Берсерк уже запомнил, что Вок у него в гостях и что любит слушать философские рассуждения о местной жизни. Даже и просить не пришлось, разговор завелся сам.

– Так вот что я тебе толковал весь вчерашний день. Берсерк – это поп, маг и витязь в одном лице.

Ничего подобного вчера не говорилось, но и не важно, скажет сегодня. А нет – ну и ладно, Вок вполне обошелся бы и без сказок. Главное – цель достигнута, хозяин почти позабыл, что имеет слушателем не гостя, а плененного в поединке рыцаря.

– Встречный должен с ним биться. Обязательно! – Голос звучал медленно, и крутившиеся в голове мысли не мешали следить за повествованием. – Не важно, кто победит, все прошлые заслуги такого рыцаря исчезают в сферах… В сферах… Ну, это не важно, пропадают, и все.

Рассказчик повертелся, казалось, неумение объяснить доставило ему физическое неудобство, и теперь он избавляется от дискомфорта, устраиваясь на своем сиденье получше. Устроившись, добавил, что победит, конечно, берсерк. И обязательно убьет оппонента. Логики в этом не наблюдалось, и Вок чуть было не ляпнул «А меня-то почему домой притащил?», но вовремя спохватился и спросил, что происходит с не добитыми насмерть рыцарями. Берсерк настойчиво повторил, что победит, конечно, берсерк, но убитый, в смысле живой, когда его выкупят, обретает… Что обретает, понять оказалось невозможно, слишком уж путано шли объяснения. То ли переходил рыцарь в следующую квалификационную категорию, то ли, как в компьютерной игрушке, получал доступ на следующий уровень. Обе аналогии не очень-то годились, но лучших не предлагалось, да и искать было лень. Главное понятно – все накопленные очки при этом обнулялись.

Еще берсерк рассказал, что категорий этих, или уровней, имелось неограниченное число – хоть каждый день в плен попадай да выкупайся. Что такого почетного в проигрыше, пусть и берсерку, было загадкой, но мало ли. В конце концов, в любом спорте можно нелогичные правила найти, а уж условностей – пруд пруди.