Текст книги "Одинокий волк. Бег в неизвестность"

Дальше вступив в прохладу и обманчивое спокойствие леса, мы повернули, и чтобы не терять зря время Дороти проверяет силки, не оставляя меня не на одну минуту, поэтому проверять сети мы не пошли, а сразу направились к яблоням которые росли глубже.

Молчали мы почему-то весь путь. Так странно и непривычно, от прошлых походов, где сестра постоянно что-то рассказывала мы в этот раз, не разговаривая, подошли к деревьям. Даже на первый взгляд здесь сами деревья были на много крупней, тех, что росли с краю. Возможно, они просто были старше, а может сорт был другой. В этом году их было мало, по сравнению с прошлым, возможно, и этот фактор повлиял на то, что они были такими крупными.

Я как всегда залез на дерево здесь и вправду яблоки были крупные и даже некоторые были румяные с одного боку, хотя мне было тяжело сравнивать их с теми, потому что я их просто не видел.

Внизу их было мало, и Дороти оставшись на земле обрывать те, которые она могла достать, а я уже карабкался к середине яблони. Я ловко цеплялся за сучки, и перескакивал с ветки на ветку. Протягивал руки, срывая очередное яблоко, скидывал их сестре, которая ловила их и складывала в корзинку. Мне нравилось ощущать себя таким ловким и подвижным, но страсть к движению едва не подвела меня на этот раз.

Я уже оборвал все, какие были яблоки на этом дереве и сбросил их вниз, когда вниманием моё завладело соседнее дерево. Его вершина казалась такой близкой, что стоило качнуться разок…

Сестра говорит, что в этом я похож на белку: моментально вскарабкиваюсь на самый тонкий сук. Дело не только в весе, но и в умении: надо знать, где браться руками, куда ставить ноги. У меня большая практика. Я взбираюсь еще на метр.

– Смотри, какое крупное и красное – крикнул я сестре, которая ловила яблоки в низу, тем самым оберегая их от падения. А значит, они могли дольше храниться.

– Будь аккуратней, – ответила сестра. – Срывай пока те, которые достаёшь.

Получив какое-то обоснование своему замыслу, я качнулся раз, другой, третий…

И услышал сначала негодующее:

– Что ты делаешь?! – потом одновременно треск и вскрик – А-а-й!

О возможных последствиях треска я не успел подумать, ибо уже раскачивался на другой яблоне, и тянулся к заветному большому яблоку. Но торжествовать мне не пришлось.

Сестра, не улыбалась совсем, и глаза ее были холодными. Судя по всему, она не одобряла моего поведения. Я ещё раньше приметил, что есть у неё такой взгляд – неожиданный и нехороший: всегда открытые, спокойные глаза ее становятся вдруг, будто изо льда, или как стекло. Наверное, в каждом человеке можно и хорошее и плохое найти, но, когда на тебя смотрят так, сам в себе одно плохое видишь. И становится не до веселья.

– Сейчас же слезай, – негромко проговорила Сестра, но от сказанного побежал холодок по коже.

– Ну, я сорву пару яблок…

– Не надо нам больше яблок! – сказала она.

И я в молчании спустился на землю.

– Я же знал, что перепрыгну… – с натянутой небрежностью попытался объяснить я.

Бросив нервно тискать косу, она сорвала толстый прутик и стала обдирать на нём листву.

– Дороти, честное слово, больше не буду, – сказал я, догадываясь, зачем сестре прут, так как уже неоднократно его применяли по назначению.

Дороти молча, закончила обдирать листву и подтянула меня к себе. Напряжение спало с ее лица, а глаза были мокрыми.

– Я же, правда, хотел большое яблоко сорвать… вон то… – я могу слышать нотки мольбы в своем голосе, но это не сработало.

После мы шли домой, я почесывал зад и прилегающую часть спины, а сестра шла сзади, изредка подталкивая меня, в руке она несла почти полную корзинку яблок. На глазах у нее были слёзы, она плакала толи от того что высекла меня, толи от того что испугалась. Думаю что последнее.

Я ещё раз обернулся в сторону деревьев и с сожалением заметил, что плоды ещё остались, но озвучивать свои наблюдения не стал.

В полной тишине мы дошли до дома. Разговаривать не хотелось, я прекрасно чувствовал свою вину перед сестрой. И то, что своим безрассудным поступком мог не только огорчить её, но и принести неприятности. Ведь она отвечала за меня. Ещё конечно, что немало важно не приятное жжения в задней части моего тела и хорошо, что одежда частично смягчило наказание.

Рассчитывая, что самым правильным в данной ситуации будет лишний раз не попадаться на глаза Дороти, а для этого нужно скрыться из дома, на просторах улицы. И уже попытавшись повернуть в сторону, я был пойман за шиворот, получил рукой по травмированному месту и пулей оказался в доме. Сестра жестом показала мне на нашу комнату, и я понял, что пререкаться с ней в таком состоянии себе дороже, решил как впрочем, и всегда что лучше делать то, что она скажет. Возможно, Дороти немного успокоится и больше не будет на меня обижаться. А своим правильным дальнейшим поведением, я могу поспособствовать нашему скорейшему примирению.

Как я любил время до обеда. Я был предоставлен сам себе, хотя и после можно было увильнуть из дома, когда сестра была в хорошем настроение, и когда ей нужно было, чтобы я ей не мешал. Но сейчас я уже сидел за партой и ждал, пока мне зададут, какое-нибудь задание.

Вместо задания она, позвала меня на кухню и протянула мне ножик. После показала на корзинку с яблоками, которые нужно было порезать тонкими кружочками. Для меня это было как спасательный круг. Я пристроился на скамейке возле стола, беря яблоки из рядом стоящей корзинки, стал не спеша их резать.

Кружки получались тонкими и ровными. Ведь я старался. Старался аккуратно, не торопясь. При этом постоянно ловил взгляд сестры, которая наблюдала за мной. Взгляд её уже был спокойный, что означало конец её обиды, или хотя бы постепенное утихание.

– Дороти прости меня, – попытался я ускорить примирение с Дороти.

Сестра молчала и только взгляд, оценивал скорость моей работы. Она конечно бы проделала эту работу во много раз быстрее. Да и я был бы намного скоростней, если бы после этого меня отпустили на улицу, но так как мне предстояло мучительные занятия, то я не спешил. Но и сестра в свою очередь не подгоняла меня.

Изредка я оборачивался и видел как она, глядя на меня, кивает головой и почему-то улыбается.

«Это хороший признак – подумал я. – Скорее всего она уже не злится».

Она не злилась и после того как я всё же закончил, она опять показала мне на комнату, где на парте лежала тетрадь и мне пришлось повторять те буквы которые красивой рукой вывела Дороти.

Попытавшись написать несколько, я сравнил свои каракули с её красиво написанными буквами. Я понял, что это не моё. Я-то может и понял, но озвучить не мог, а только спросил:

– Почему у тебя получается красиво, а у меня каракули?

– Потому, что я стараюсь, а ты лишь бы срок отбыть.

– Но я тоже стараюсь. Может, я рожден для чего-то другого, помимо написания букв.

– Доставлять мне неприятности, – подтвердила мою догадку Дороти.

– Дороти я же извинился.

– Вик, твои извинения, в суме с обещаниями, хватает максиму, пока заживает твоя пятая точка, а после они улетучиваются, до следующей встречи с ремнём.

Я почесал затылок, анализируя сказанное Дороти.

– Тебе самому не надоело?

– Что? – не сразу понял вопрос.

– Давать обещания и не выполнять их.

– А я думал встречаться с ремнём.

– Если ты научишься первому, то избежишь второго.

Чтобы больше не заострять на этом внимания, я просто продолжал писать. Мне тоже захотелось так красиво писать, но буквы меня не слушались и постоянно выходили кривыми.

Сестра, видя моё сосредоточенное сопение и старания, подошла сзади и взяла мою руку.

– Здесь нет ничего сложного. Смотри.

И только когда Дороти взяла мою руку и стала показывать как правильно, то тогда что-то получилось.

Мои мучения продолжались до самого вечера до прихода родителей, хотя в этот раз я проявлял старание и рвение сам.

За ужином, мама оценила мою тонкую работу по нарезанию яблок. А Дороти в свою очередь умолчала, о происшествие, которое могло закончиться не совсем удачно. За что я ей в свою очередь был очень благодарен.

Когда же поужинав, я подумал что отмучился хотя бы на сегодня. То был разочарован. Сестра потребовала, чтобы я читал, и не просто так, а вслух.

Дороти внимательно слушала, как я читаю ей книгу, и если бы я точно знал, что она её не читала, то по ней подумал бы, что той интересно, чем всё закончится. Мама тоже слушала, но та правда не знала сюжета и изредка поглядывала на меня, когда я останавливался, перевернуть страницу, или встречал неизвестное слово, которое с первого раза прочитать не мог. Так наши вечера превратились в вечера домашнего чтения, а как больше развлечений других не было, как альтернатива подошло и это. Отец на наши вечерние посиделки не оставался, он после ужина постоянно уходил к друзьям, с которыми вместе работал в ангаре. Чем они занимались, я не знаю, а возвращался он, когда я уже спал.

Мама как бы ей и не хотелось узнать, чем закончится повествования рассказа, глядя на часы, отправляет нас спать, при этом изрекая, что завтра обязательно хотелось бы услышать продолжение, тем самым определяя расписания завтрашнего вечера.

Воскресенье

Вскочив утром и рванув на запах, который шёл из кухни и наполнял весь дом. На ходу тру кулачками заспанные глаза, пытаясь проснуться основательно, я сталкиваюсь с кем-то. Убираю руки от ещё не проснувшихся глаз, я вижу маму. Та пристально оглядела меня и только сейчас, когда мой мозг основательно проснулся, то он подсказал мне, что сегодня воскресенье, а это единственный день в недели, когда вся семья собирается в полном составе.

Я быстро разворачиваюсь и под провожающий взгляд мамы, скрываюсь в своей комнате. Неспешно одеваюсь, при этом, не забыв надеть ремень, на котором болтаются ножны с вставленными в них клинком. И только после этого иду умываться.

Если насчёт одежды, мысленно соглашаюсь, что не пристойно перемещаться по дому в таком виде, особенно когда вся семья в сборе, то вот с умыванием я не как не могу согласиться. Ну, где я мог испачкаться за ночь?

За моими движениями пристально наблюдает мама. Я нехотя подхожу к умывальнику и беру брусок мыла. Ведь умываться да ещё обязательно с мылом. Хоть от него и исходит приятный запах, но оно постоянно попадает в глаза и начинает щипать, что мне совсем не нравится.

Я поворачиваюсь к ней и хочу спросить, зачем это нужно. Но в её глазах четко прописано, что лучше не спрашивать. Для неё все мои доводы не имеют никакого значения, и спорить просто бесполезно. Меня всё равно никто не станет слушать, а своими пререканиями или доводами, я только приближу встречу прутика со своим задним местом, а у мамы рука намного сильней, чем у сестры. Единственный кто не пользуется услугами одиноко растущего кустарника возле дома, это папа, у него есть ремень, и если маме приходится за своим инструментом выходить на улицу, то ремень отца всегда при нём. И тогда завтракать мне приходится стоя, а теперь…

Я вспомнил, что теперь кустарник может расти спокойно и его уже никто не потревожит, и то, что с моей стороны было опрометчиво, одевать на себя, подарок Дороти.

Поэтому быстро взвесив все плюсы и минусы я, и решаю, что один день в неделю, можно потерпеть, зато шесть дней полная свобода перемещения, ну по крайне мере до обеда.

Я мылю руки и подношу их к лицу, чтобы глаза не щипали, я их закрыл. Но вот как можно с закрытыми глазами теперь найти краник на умывальнике. Я ложу мыло и шарю рукой. Нахожу краник, включаю воду, пытаюсь смыть противное мыло. При этом постоянно фыркаю, так как оно лезет в нос. Маме видно надоедает мое утреннее мучение, и я уже чувствую, как её рука помогает мне смыть мыло. И хоть я не услышал не одного укора или упрека, то по её дыханию, я определённо могу понять, что такое моё поведение, не очень радует её.

– Зови остальных, я пока накрою на стол, – говорит мама, заканчивая вытирать моё лицо полотенцем.

В этот день завтракать будем все вместе. Хотя я проснулся самым последним, то никто не садился за стол без меня и притом не стал будить, хотя все прекрасно знали, во сколько я встаю, ну не так впрочем, и поздно. Выбегаю во двор я первым делом встречаю отца, он пытается прибить две дощечки, которые отвалились недавно. Я передаю ему послание мамы и иду за сестрой.

Сестра всё своё свободное время, которое не занято мной проводит на своём импровизированном огороде. Раскопав камни и песок, они ёщё с отцом натаскали земли из леса, при этом огородив участок камнем, чтобы та не расползалась, и не размывалась дождём, посадили в начале зелень. Рассаду накопали в том же лесу. После посадили картофель, где взяли семена я не знаю и постоянно забываю спросить. Ну, всё равно как-нибудь узнаю. Правда огород потихоньку разрастается, в прошлом году мы с ней приносили ещё земли. Я кстати принимал тоже посильное участия, тащил землю, но правда в этот раз сестра посадили цветы немного совсем, но по мне это всё равно не правильно, ведь есть их нельзя, так простая трата столь полезной площади, но спорить по известным причинам не стал.

В этом небольшом огородике росло все необходимое для нашего хозяйства: картошка, тыква, капуста, морковь и репа, дикий лук и чеснок.

Сестра сама трудится над ним, и устраивает его по своему желанию и когда говорила о нем, то с гордостью называл его «своим садом». В её саду не было ни аллей, посыпанных песком, ни длинных клумб, выровненных по шнурочку и засаженных редкими цветами или растениями, но он был ей очень дорог, ведь всё до последнего клочка, сантиметра земли, она собственными руками прокопала, прополола, и с такой любовью лилеила. И поэтому ей было чем гордиться, и соседи стали приходить и рассматривать её огород, многие тоже стали заводить себе, ведь когда постоянно борешься с голодом, то каждая мелочь помогает тебе выжить.

Жители стали вместо отдыха таскать землю из леса. И хоть в посёлке были тачки, на которых мы получали на талоны продукты, то по песку на них далеко не уедешь. Некоторые стали выкапывать саженцы деревьев, сажая их возле своих домов, чтобы те хоть как-то защищали жилище от испепеляющего солнца, я тоже попросил сестру выкопать саженец дерева, это почему-то оказался кустарник, а моя просьба вышла мне же боком. И хоть не часто, но мне приходится жалеть об этом.

Но был один уголок в её саду, за которым я наблюдал с чувством большим, чем простое любопытство, – можно сказать, даже с некоторым волнением.

В этой части сада я посадил земляные груши. Ребята, с которыми я поменялся на кусок лезвия от ножа, которым срезал грибы, мне сказали, что они гораздо вкуснее картофеля. Не говоря ничего сестре, я посадил в её саду эти корнеплоды. Когда они пустили ростки, мне пришлось доказывать что именно те цветы, которые она сама сажала.

Так как в нём не было ни одного свободного местечка то я притулил свою посадку с краю где мне показалось есть небольшой свободный пятачок, но после оказалось что он был занят, и теперь чтобы не получить нагоняй от сестры мне приходилось лукавить и изворачиваться.

Возможно, если бы я попросил, то сестра бы отвела для меня маленький уголок. Но семена я получил поздно, да и очень хотелось сделать сюрприз даже просто по тому чтобы доказать что я тоже на что-то способен и могу приносить пользу а не просто спать, есть и ничего не делать.

В глубине души я надеялся, что когда они поспеют, и сестра поймёт что мой сюрприз намного лучше, а главное вкуснее. Возможно, она будет изумлена, может, будет даже довольна. Ведь вместо не нужных цветов, у нас будет новое, вкусное блюдо, а цветы мы посадим в следующем году, я даже принесу земли из леса. Вот тогда она меня простит ну или хотя бы не так сильно накажет, хотя лучше первое.

Понятно, что я с большим вниманием следил за ростом моих земляных груш. Хоть и не часто, я приходил взглянуть на тот уголок, где они были посажены. От нетерпения мне казалось, что они никогда не вырастут. Рядом стоит большая бочка, куда Дороти запасает воду специально для поливки своего сада, не далеко под водостоком, который идет от бани точно такая же, но та используется для купания.

Хотя это не единственное, что меня сюда так влекло, мне нравится наблюдать за сестрой, с каким она азартом ухаживает за своим огородом. Как пропалывает его, рыхлит и выдергивает надоедливый сорняк. Когда она видит, как я наблюдаю, то иной раз не отказывается от моей посильной помощи, но в основном предпочитает всё делать сама. А так как огородом она занимается перед школой, то в это время я ещё сплю, и такие вот встречи в основном происходят в воскресные дни, или после школы, но редко.

Она сидит на корточках, и я сажусь рядом. Цветы, которые она посадила в этом году, выросли, но не зацвели. Я мог бы так долго сидеть, но лёгкий подзатыльник и голос мамы напоминают мне, зачем я сюда пришёл

– Я зачем тебя послала?

Мы поднимаемся, и я стараюсь не смотреть на маму. Чувствуя свою вину, быстренько исчезаю. Встречаемся мы уже за столом.

– Его только за смертью посылать, – говорит она, садясь на своё место.

Отец хмуро глядит на меня и мне почему-то становится не по себе. Я стараюсь не смотреть на него и опускаю свой взгляд к себе в тарелку. В этот день за столом мы с сестрой в основном молчим, разговаривают только родители, и если сестре хоть изредка и приходится отвечать на их вопросы, то я постоянно молчу, мне кажется, что меня просто не замечают, хоть это и происходит и в обычные дни. Если бы не сестра, то я был бы полностью отдан сам себе.

– Он что с ним спит? – отец задаёт вопрос Дороти, но он явно касается моего ножа.

– Нет. И я это точно знаю, – отвечает мама.

Меня её ответ вгоняет в краску.

– Вы сегодня пойдёте в лес? – спрашивает отец, обращаясь к сестре.

Та пожимает плечами. Понимая, что видимо что-то нужно помимо похода.

– Сегодня будут раздавать продукты, – продолжает отец.

Хотя и так можно было понять, это происходит постоянно после отгрузки грузового корабля, который и привёз их.

– Так что если собираетесь, то до обеда, и не долго. После обеда я договорился на счёт тачки, поможете.

Так как у отца плохо работала рука, и он хромал на левую ногу, то тачку приходилось везти сестре. В моей посильной помощи тоже была необходимость. Впрочем, получать продукты ходили всей семьёй.

– Если пойдете, то Крис просила немного мяса. У неё как раз есть не плохой кусок материи на обмен, – говорит мама. – Нужно уже подшить вам что-то из одежды.

Крис держала, что-то вроде харчевни и гостиницы, где в основном собирались пираты, а так как отгрузка закончена и космодром свободен, то скоро его заполнят пиратские корабли, а значит и её притон будет полон посетителей. У неё был сын, но тот был некудышним охотником, но и он умудрялся доставлять своёй матери необходимые продукты, да и пираты привезут награбленное добро, часть которого разойдётся по посёлку.

У родителей была швейная машинка, которую отец выменял или купил у одного из пиратов. Зачем она тому была нужна, это остаётся загадкой. Тот в принципе, по словам отца, расстался с ней, без сожаления. Правда та была не рабочая, но папа починил её и мама теперь может, не прибегая к услугам местной портной, шить нам одежду.

– Особенно этому чертёнку, – отец показал в мою сторону. – Мало того что растёт, так она на нём горит как на огне.

– Не чертёнку. А волчонку, – поправляю я его, и это, единственная фраза которое я произнёс за столом.

– Ну, этот может и вообще без неё обходится, – говорит мама, припоминая моё сегодняшнее появление на кухне.

Меня это почему-то ещё сильнее смущает, и я пытаюсь уже не смотреть на маму, хотя ощущаю её взгляд на себе.

– Это до первых холодов, – говорит отец. – Как он, хоть на что-нибудь годится? – спрашивает он уже у сестры про мои походы с ней в лес.

Это меня немного ущемляет. Та в ответ кивает головой. При этом умалчивает о вчерашнем происшествии. Теперь я уже более осознано понимаю не обдуманность своего поступка. Ведь я мог спокойно переломать себе всё что угодно. Начиная от ног, кончая тем, что просто свернуть себе шею. И ещё неизвестно, что лучше делая акцент на жизнь в этом «райском месте». Лекарь здесь один и берёт за свои услуги дорого, как бы ставя своёй целью не лечить, а содрать последнее, что есть у людей, причём меньше всего заботясь выздоравит ли человек после его лечения.

Всё же сестра решает пойти в лес, нужно проверить сети которые мы вчера пропустили, да и возможность поменяться на кусок ткани, это очень большой повод. Чтобы идти.

С этой новостью Дороти находит меня во дворе, где я рассматриваю вчерашнее творение рук своих. Тоненькие кружочки яблок, которые стали коричневые под воздействием солнечных лучей, и зимой мама или сестра буду варить компот.

– Пошли, – коротко говорит сестра.

– Может, нарвём ещё яблок. Я обещаю, что буду вести себя хорошо, и что больше этого не повторится.

Дороти подозрительно смотрит на меня, и я вспоминаю, сколько раз я произносил это и сколько раз сдерживал своё обещание.

– Я, правда, уже не заслуживаю доверия?

Этот вопрос сестра явно не ожидала и это легко читается по её лицу.

– Сходим, но завтра. Хорошо?

Я быстро соглашаюсь, чувствуя, что Дороти несмотря не на что, не обижается на меня.

Мы вышли на улицу, и поспешили в сторону леса сегодня поход, нужно закончить быстрее, так как дома нужна была наша помощь.

Несчастный случай.

Бредя по песку, мы разговариваем о книге, которую я не так давно читал, я всё пытаюсь выяснить, где могут быть такие места. Я прекрасно знаю, что они есть, но где? Дороти почему-то постоянно уклоняется от ответа, но ей просто не удается, потому что мои мысли только этим и заполнены.

Может мне бы удалось её расспросить её о том, что меня так взволновало, но мы входим в лес, и я закрываю свой рот. Здесь нужно соблюдать тишину. Дороти удалось увиливать от моих расспросов, но будет дорога домой, где я уже точно не отстану от неё.

Проверяем силки, только один кролик, но и неудивительно мы только вчера их проверяли, но есть ещё озеро. Подходим к нему, и только сейчас я понимаю, что при мне Дороти не полезет в воду.

– Куда мне уйти? – интересуюсь я, и озабочено смотрю, жду когда она возможно меня отведёт и оставит до своего возвращения, но она почему-то молчит и в меня пробирается страх.

– Я могу просто отвернуться. Я не буду подсматривать. Ты мне веришь?

Она кивает головой и нежно улыбается, что означает, что Дороти доверяет мне, а по-другому просто не может и быть. Если я и от чертей на время, как выражается, Дороти, и за каждым углом меня ждут неприятности, то здесь именно тот случай, когда я сдерживаю своё слово, и мне можно доверять полностью. Но вместо слов означавших доверия, и как мне поступить, Дороти подтягивает меня к себе и прижимает плотнее, при этом делает замер.

– Раздевайся. Там не глубоко, как раз ты справишься, и сможешь немного поплескаться. Только чуть-чуть.

Я правильно понял её, она хочет, чтобы я проверил сети. Я не заставляю уговаривать себя дважды. Быстро скинув одежду, я вхожу в прохладную воду. Дороти внимательно следит с берега и голосом приказывает, куда мне идти. Я следую по её указке, и чувствую, как вода подходит плавно к груди и потихоньку подбирается к подбородку.

– Стой, – слышу я её голос. – Аккуратно задержи дыхание и погрузись под воду. Там должна быть ловушка.

Я задерживаю дыхание и погружаюсь. Глаза я не закрываю и в зелёной, чуть мутной воде я разглядываю ловушку, которая возле самого дна придерживая двумя палками. Я вытаскиваю их, предварительно запомнив, как они стоят. Поднимаюсь над поверхностью.

– Иди назад, ловушку тяни в воде не поднимай, так легче.

После как сестра вынула три рыбины, я возвращаю её назад, после проделываю то же самое с другой ловушкой, есть ещё одна, но Дороти говорит, что там глубоко.

У нас и так получилась пять рыб и один кролик, возможно, этого хватит, но, а если нет, то договоримся, что недостающее принесём в другой раз.

Я вылезаю из воды и одеваюсь. Хоть Дороти и разрешила мне ещё немного поплескаться, то я решаю, что лучше в другой раз, когда у нас будет больше времени. Ведь в обычный день, даже возможно завтра ничто не сможет мне помешать купаться до посинения, ну а сегодня нужно помочь родителям. Она дождалась, пока я оденусь, провела своёй рукой по моим мокрым волосам, и мы отправились домой.

Стараясь ступать след в след за Дороти, как она меня учила, я осознаю почему у меня это не получается. Ведь её шаг больше, я обязательно ей это скажу когда мы выйдем из леса, после я уже гляжу на верхушки деревьев, и чуть не сталкиваюсь с сестрой которая замедлила шаг.

– Вик, ты научишься смотреть себе под ноги? – спрашивает Дороти. – Что там такое интересное ты увидел?

– Да ничего, – пожимая плечами, ответил я.

Без каких либо происшествий мы выходим на опушку леса. Выйдя из леса, и пройдя немного в сторону дома, я дёрнул за руку Дороти, чем привлёк её внимание, и показал в сторону левой кромки леса. Сестра повернулась в мою сторону, и взгляд пробежал по опушке леса, а точнее по двум Выродкам которые шли в нашу сторону. Они не обращали практически никакого внимания на двух детей. Ведь у нас не было ничего, что запрещено законом.

– Интересно им жарко в их нем снаряжение?

Дороти пожала плечами. Судя по её молчанию, ей было просто всё равно.

Собираясь продолжить свой путь и пройдя ещё около десяти метров. Сестра вскрикнула, и я невольно отшатнулся с право от нас стоял волк. Вот тогда я впервые увидел живого волка. Он был на приличном расстоянии и может мы бы смогли убежать хоть не до деревни, то хоть до Выродков, которые вместо того чтобы помочь нам, остановились. Но как оказалось, сестра вскрикнула не от того что увидела зверя. Её укусила змея-песочница.

Маленькая змейка, которая днём прячется в песке не далеко от леса, а ночью отправляется на охоту. Основной её добычей служат мыши, из-за них они даже появлялись в посёлке, но с каждым днём жизнь людей становилась всё тяжелей, и мыши вошли в рацион, а после и сами змеи. Так они и перевелись. Перевелись в посёлке, но здесь же они преспокойно жили. На людей они не наподдали, но видно сестра сама того не заметила как наступила на её временное прибежище, и той ничего не оставалось как защищаться.

Я стою ни живой, ни мертвый. Взгляд прикован к животному, которое начинает своё движение в нашу сторону.

– Вик! – слышу я голос Дороти. – Яд. Его нужно отсосать.

Только теперь я обращаю внимание на сестру, она медленно опускается на песок, у яда странное действие он вначале начинает порализовывать мышцы, судя по Дороти, это уже происходит.

Я падаю на колени и выхватываю нож, делаю быстрый надрез и прижимаюсь губами. Я много раз слышал, как это надо делать, но вот никогда не приходилось применять услышанное на практике, я сплёвываю. И опять прислоняюсь, так несколько раз.

– Вик. Уходи. Уходи я прошу тебя.

Я гляжу на Дороти, и у меня начинают течь слёзы. Она хочет, чтобы я её бросил. Я оглядываюсь назад, волк, нехотя ступая на песок, приближается к нам. После гляжу на Выродков. Те стоят безучастно и смотрят. Я опять разворачиваю свой взгляд в сторону вяло идущего зверя, он не спешит, плавно ступает по песку и хоть медленно и нехотя, но целеустремлённо идёт к нам. Хищник как бы понимает, что спешить ему не зачем, что пища никуда уже не убежит, а тогда зачем тратить силы и бежать под палящими лучами солнца.

Я смотрю опять на Дороти и отрицательно качаю головой. Вместо страха мною овладевает ледяная твердость, скорее все-таки это страх сковал меня. Мускулы напряжены, словно готовятся к схватке. Время неожиданно замедлилось, а воздух сгустился до вязкости киселя. Сердце оглушительно стучало в груди, готовое выпрыгнуть от страха и напряжения, глаза неотрывно следили за животным, а руки медленно теребили рукоять клинка. Я знаю, что мне никогда не совладеть с этим огромным животным, но я вспоминаю всё то, что слышал про «Одиноких волков» и о том, что они дорого продают свою жизнь. Вот и я собираюсь дорого продать свою жизнь. И пусть у меня нет вот этого корабля с оскалившейся пастью волка…

Выстрел турели расплавил песок, но зверь оказался проворней – увильнув в сторону, в десять длинных прыжков оказался возле опушки и растворился в густой зелени леса.

Мой рот широко открыт от потрясения. Корабля откинув свою тень, и закрыв нас от солнца, завис в воздухе. Я узнал «старого знакомого», отсутствие нижней задней турели говорили о том что он не нашёл место ремонт и где-то ожидал когда грузовой корабль покинет планету, чтобы вернуться.

Он стал опускаться и я сильно забеспокоился, что он может нас раздавить. Но корабль опять замер и выкинул трап, по которому через мгновение выскочил молодой парень в светло-голубом комбинезоне, с болтающимся возле ноги бластером.

Под обтягивающем комбинезоном легко угадывалась крепкая грудь. А украшенные вышивкой рукава обтягивали мощные бицепсы, грозя порваться при малейшем движении.

– Её укусила змея, а ещё волк, – захлёбываясь, от скорости своих слов, которые слетали с моих губ, быстро говорил я, ища помощи у этого парня.

Улыбнувшись, он подхватил Дороти на руки и спросил:

– Куда нести?

Я быстро показал в сторону дома. Парень быстрым шагом поспешил в ту сторону. Он передвигался, так как будто в его руках ничего не было. Худенькое тело сестры, которое в сильных руках парня ничего не весило, казалось куклой в руках ребёнка.

Дороти оставалась без сознания, видно я не весь яд отсосал из ранки, или может он раньше успел начать своё действие, но главное что она была жива. Главное, что её несут домой, главное, что есть ещё те, кто вот так просто согласился помочь, двум детям. Одному бы мне не справится, а оставить Дороти, даже чтобы сбегать за помощью, я не решился бы. Остальное для меня, уже не имело ни какого значения. Я бежал за парнем, которого нужно было постоянно догонять, хотя тот шел быстрым шагом, с Дороти на руках. И ещё неизвестно, кто из нас устал сильнее.

Дойдя до дома, я первый влетел, открывая все двери, парню, и только теперь перевёл дух. Под возглас матери и удивление отца в комнате появился пират и положил Дороти на кровать.

– Её укусила змея, но мальчик, судя по всему, часть яда успел нейтрализовать, правда, перестарался с надрезом.

Из ноги текла кровь. Парень достал из комбинезона платок и перевязал им ногу. После, он поведал вкратце нашим родителям, какая история с нами приключилась, постоянно глядя на запыхавшегося меня и украдкой осматривая мой нож, который болтался у меня на боку.

– Спасибо вам большое, – проговорила мама.

– Да не за что. Будем надеяться, что ничего серьезного. Ну, мне пора. А то корабль без присмотра.

Он вышел также быстро, как и вошёл, успев при этом потрепать меня по голове.