Текст книги "Профессиональная карьера как социально-психологический феномен"

Глава 3. Сопряженная профессиональная карьера: эффекты взаимодействия субъектов совместной деятельности

Результаты проведенных эмпирических исследований отражают сложные отношения факторов пространства и времени, неоднозначности их «преломления» в карьере людей (см. главу 2). Рассматриваемые факторы пространства и времени создают или блокируют ресурсы, так или иначе актуализируемые субъектами в процессе их профессионального становления на протяжении профессиональной карьеры. Обратимся к критическому анализу опыта изучения вопросов пространства и времени в отечественной психологии.

3.1. Пространство и время взаимодействия субъектов

Вопросы о пространстве и времени как возможных ресурсах во взаимодействиях субъектов в ранее проводимых исследованиях методологически разрабатывались в контекстах разных научных проблем: активности (деятельности) отдельных субъектов (Волочков, 2007; и др.), взаимодействий партнеров в рабочих группах (Грязева-Добшанская, 2011; Городецкий, Якимович, 2012; и др.); взаимных восприятий действий коллеги и перспектив организации (Нестик, 2015; и др.); в представлениях о классификации профессий (Леньков, Рубцова, 2015; Рубцова, 2012; и др.). Эти проблемы, как правило, разрабатывались либо в их общей концептуальной постановке, либо в масштабе оптимизации деятельности отдельных организаций, отдельных субъектов. Вопросы успешности (профессиональной, учебной) в психологии традиционно рассматривались преимущественно с опорой на интрасубъектные свойства (способности, мотивацию, ценностные ориентации и пр.). Вопросы ресурсов чаще обсуждаются предельно широко, вне связи с конкретной деятельностью, с профессиональной квалификацией субъекта, с типами организационных культур.

Как уже отмечалось в наших обзорах, в последние десятилетия широко изучаемая в зарубежной и в отечественной психологии проблема ресурсов затрагивается в аспекте либо интрасубъектных, либо внесубъектных условий среды (Толочек, 2007, 2008, 2015). Процессы взаимодействия людей, вероятно, порождающие наиболее мощные ресурсы, как-то благополучно ускользают из поля зрения ученых, вероятно, вследствие недостаточной методологической разработки вопросов совместной деятельности, проблемы пространства и времени в процессах взаимодействия людей. Наиболее адекватной для решения обозначенных выше задач видится методология экологической психологии. Но ее разработка, как правило, опирается на представления о жестко фиксированных социальных позициях и ролях участников совместной деятельности (Капцов, 2011; Панов, 2004, 2014; Pawlik, 1992; Stapf, 1995; и др.).

Таким образом, вопросы порождения ресурсов вследствие реорганизаций пространства и времени взаимодействий субъектов совместной деятельности остаются недостаточно изученными. (Информационные и энергетические аспекты, дополняющие феномен «ресурсы» до целостной единицы, согласно пентабазису В. А. Ганзена (1984), мы не обсуждаем вследствие методологической и методической сложности рассмотрения составляющих в рамках академической психологии.)

На рубеже ХХ – XXI вв. внимание ученых стали привлекать обобщенные, универсальные факторы социальной успешности человека – «ресурсы», «потенциал», «потенциалы». Считается, что такие факторы могут играть важную или даже решающую роль в успешности адаптации человека к социальной среде, совладания со стрессами, устойчивости к профессиональному выгоранию и т. п. (Водопьянова, 2011; Завалишина, 2005; Леонтьев, 2011; и др.). Так, к «ресурсам» относят широкий спектр условий социальной среды, качеств человека как личности и как субъекта. Наряду с более изученными индивидуальными особенностями как интрасубъектными ресурсами, психологи выделяют внесубъектные ресурсы – институты социальной поддержки, финансовые возможности семьи, физическое здоровье человека и др. (Matheny et al., 1993; Quinn, Rohrbaugh, 1983; Thoits, 1995). В обобщающих концепциях чаще всего даются обзоры и описания разных видов ресурсов: внешних и внутренних; физических, материальных, социальных, личностных и т. п. (Водопьянова, 2011; Леонтьев, 2011; Хазова, 2011; Diener., Fujita, 1995; Matheny et al., 1993; Thoits, 1995). В континууме условий среды можно различать четыре группы ресурсов по двум основаниям их классификации («субъект-объектные» и «субъект-субъектные» отношения): 1) индивидуальные ресурсы человека; 2) ресурсы физической среды; 3) ресурсы социальной среды; 4) ресурсы взаимодействия людей (Толочек, 2008, 2015). Подобную типологию ресурсов ранее предложила С. Тейлор (Taylor, 1993).

К индивидуальным психическим ресурсам относят как отдельные свойства личности, ценности, цели, стратегии поведения, так и психологические механизмы саморегуляции, сложные и динамичные связи в системе «человек – мир» (Завалишина, 2005; Карпинский, 2015; Леонтьев, 2011; Thoits, 1995; и др.). Ряд специалистов понимают ресурсы как особую организацию психических свойств, как структуры их связей (Леонтьев, 2011; Моросанова, 2010; и др.). При этом ресурсы (выступающие как задатки, склонности, опыт, ценности и т. п.) могут рассматриваться как потенциальные возможности, локализованные в строго заданном функциональном контексте, например – «учитель – метод – ученик» (Кабардов, 2011), «врач – больной – выздоровление» (Решетова, 1985), «тренер-спортсмен – соперник», «вышестоящий руководитель – руководитель – нижестоящий руководитель (подчиненный)» (Толочек, 2000, 2015).

Выделим ряд «открытых вопросов» проблемы ресурсов. Количественные характеристики ресурсов (ресурсы как параметры) обсуждаются редко; внимание ученых чаще сосредоточено на самих фактах актуализации/неактуализации ресурсов, на сопоставлении их качественных признаков (как предпочтение тех или иных стратегий совладания, стилей саморегуляции и т. п.) (Крюкова, 2010; Моросанова, 2010; Хазова, Дорьева, 2012; и др.). Редко обсуждается и должная мера актуализации человеком разных ресурсов (максимальный и оптимальный уровень, диапазоны использования разных ресурсов и т. п.). Наименее изученными остаются вопросы времени действия тех или иных условий среды как ресурсов (такие эффекты проявляются всегда и постоянно, периодически, эпизодически?). Ставятся вопросы валентности условий как ресурсов (они постоянны, амбивалентны, универсальны или специфичны?). О ресурсах чаще рассуждают, когда стоит вопрос о необходимости возвращения к «норме» социального функционирования. Так, например, при изучении эффектов в специфических группах (матери-одиночки, родители детей-инвалидов, учебная успеваемость и полнота социализации студентов; профессиональное выгорание и т. п.) анализ ограничивается оценкой большей/меньшей успешности решения только данных социальных задач (Водопьянова, 2014; Капцов, 2011; Крюкова, 2010; Хазова, Дорьева, 2012; и др.). В отношении высших социальных достижений (профессиональных в том числе) высказаны лишь предположения. Открытыми остаются и принципиальные вопросы совместимости, парциальности/интегральности влияния разных условий среды на человека, тема общих и специфических социальных эффектов при актуализации ресурсов. Один из ключевых вопросов – отличия и «разделительные границы» между «условиями», «факторами», «детерминантами», по Б. Ф. Ломову (1999), т. е. условиями среды, проявляющими качественно разные свойства в их воздействии на человека и социальные группы. Такую постановку вопроса можно рассматривать как приближение к решению фундаментальной задачи психологии (С. Л. Рубинштейн): каковы психологические механизмы отражения «внешних причин» и их преобразования во «внутренних условиях»? В контексте поставленных нами задач, уменьшая «объем» предмета исследования, можно вводить уточнения: как условия среды (иначе «внешние причины») могут преобразовывать «внутренние условия» субъекта таким образом, чтобы вследствие этого теперь уже выступать в новом качестве – в качестве «ресурсов»? Как и почему условия среды, изначально предполагающие лишь их отражение и некоторое изменение поведения и деятельности человека, согласно обстоятельствам, изменяют свою «нейтральность», преобразуются, актуализируются в качестве ресурсов?

Одной из причин нерешенности этих вопросов является типичная модель исследования, в качестве которой, как правило, выступает учебная успеваемость школьников и студентов (Волочков, 2007; Капцов, 2011; Крюкова, 2010; Поваренков, 2013) или социализация молодежи (Богачева, 2012; Колесникова, 2012; Шамионов, 2010; др.) и т. п., т. е. ситуации сравнительно невысокого нормативного уровня социального функционирования человека. Ресурсы фиксируются как эффекты на основании самооценок в учебных, тренинговых, семинарских группах, как эффекты при обучении социально-психологическим технологиям (Водопьянова, 2014; Крюкова, 2010; Личностный…, 2011; Леонтьев, 2011), как результаты лабораторных экспериментов (Грезева-Добшанская, 2010). Второй причиной можно считать особенности типичных выборок испытуемых. Ими чаще выступают молодые люди (Капцов, 2011; Крюкова, 2010), представители массовых профессий с невысокой «профессиональной иерархией» (учителя) (Митина, 2014; Поваренков, 2013), лица с неопределенными профессиональным опытом и статусом, возрастом, полнотой самореализации в труде и других сферах, с невысокими профессиональными достижениями (Водопьянова, 2014; Крюкова, 2010; Хазова, Дорьева, 2012). Третья причина – типичные задачи: и в социальной психологии, и в психологии труда, и в психологии развития крайне редко обсуждаются вопросы высшего профессионализма. Четвертая – ограничения методологии и как следствие – особенности постановки научных задач.

Представляется возможным изучение количественных характеристик условий внешней среды в их потенции становиться ресурсами человека как путь приближения к пониманию феномена «ресурсы» и механизмов их преобразования. Целесообразно «фокусирование» научных задач, позволяющее продвигаться в понимании феномена, например, в контексте проблемы профессионального становления субъекта (ПСС). Целесообразна ориентация задач исследования на познание факторов профессиональной успешности че ловека в широком смыс ле – как социа льной успешности (т. е. на полноту самореализации в разных сферах жизнедеятельности, на психофизиологическую «цену» карьеры, результативности труда и т. п.). Целесообразно формулирование проблемы в ее реальном масштабе и пространстве – как части проблемы совместной деятельности людей, вариантов связи разных поколений, формирования социальной среды, более или менее способствующей развитию человека. Подобное «ресурсное» видение проблемы ПСС может предоставить возможность для открытия новых закономерностей интеграции человека с новыми обстоятельствами труда и жизни, закономерностей использования им интра– и внесубъектных условий как ресурсов, а также их роли в развитии человека как субъекта и как личности.

Развитие концептуальных схем и расширение научных задач: ресурсы как эффекты актуализации внесубъектных условий. Методологическая и прагматическая рефлексия учеными требований социального заказа в начале и в середине ХХ в. вынужденно осуществлялась с опорой и в рамках социотехнической и сигнономической модели деятельности субъекта. Но очевидно, что в науке необходима периодическая рефлексия как содержание социального заказа, эволюции социальных объектов и становления их новых свойств, эволюции отношений субъектов, так и методологических и методических средств решения ставших актуальными научных и практических задач. С учетом новых реалий в качестве дополняющей исторически первые может рассматриваться социономическая модель, ориентированная на социономические профессии, акцентирующая внимание не только на предметной деятельности, но и на мета-деятельности – взаимодействиях и отношениях субъектов совместной деятельности.

Возможные подходы к изучению пространства и эффектов взаимодействий субъектов. Методологическая разработка вопросов отношений субъектов совместной деятельности предполагает выделение следующих приоритетов: 1) совместной профессиональной деятельности людей, а не индивидуальной (абстрагированной, вычлененной из общего); 2) целостных социальных единиц (социальных групп), а не отдельных субъектов; 3) активности всех взаимодействующих партнеров (как исходной для объяснения индивидуальных явлений); 4) динамичности отношений субъектов (как ориентации на изучение процессов, а не на констатацию отдельных фактов); 5) эволюции социальных объектов – индивидов и групп (т. е. признания неизбежных изменений, завершенности и цикличности таких процессов); 6) вариативность условий и задач (как атрибутов каждой сложной профессиональной деятельности); 7) динамичности условий среды (как отражение реальности, а не множества абстрагирований); 8) динамичности изменений пространства деятельности (социального, социально-психологического, психологического) взаимодействующих людей (Толочек, 2007, 2009, 2015, 2016).

Обратимся к философскому осмыслению обсуждаемых реалий. «Пространство и время – основные формы существования материи… Пространство выражает порядок расположения одновременно существующих объектов, время же – последовательность существования сменяющих друг друга явлений. Время необратимо, т. е. всякий материальный процесс развивается в одном направлении – от прошлого к будущему. ‹…› Материя, движение, пространство и время неотделимы друг от друга… Время и пространство существуют не сами по себе, в отрыве от материи, а находятся в такой универсальной взаимосвязи, в которой они теряют самостоятельность и выступают как стороны единого и многообразного целого» (Философский…, 1980, с. 58–59).

В наших исследованиях в первом приближении мы будем понимать под пространством деятельности формируемую субъектами систему условий их взаимодействий, систему связей и отношений объектов и людей в процессах их совместной деятельности; время рассматривается нами через динамику изменений состояния среды, субъектов и их взаимодействий. Соответственно, своеобразными «срезами» и «единицами» времени в наших исследованиях выступают темпоральные характеристики карьеры, деятельности и взаимодействий субъектов. В преломлении отдельной профессиональной карьеры субъекта можно выделить темпоральные характеристики, разнящиеся по продолжительности фаз карьеры, числу ее циклов, их полноты и завершенности и др. (эти вопросы будут рассматриваться в главе 3). Отметим также, что темпоральные параметры среды (окружения) – вторая большая группа потенциальных ресурсов субъекта деятельности, к слову, наименее изученная (Наумова, 1997; Нестик, 2011; Шляпентох, 1977; Futoran, Kelly, McGrath, 1989; McGrath, Kelly, 1989; The Social…, 1989).

В качестве примера рассмотрим более обстоятельно содержание и историю развития отношений людей в процессе общественного производства на протяжении минувшего столетия, эффекты, обусловленные организацией пространства их взаимодействий, потенциальные ресурсы, сопряженные с эффектами их взаимодействия.

Взаимодействия людей в процессе общественного производства сопряжены с историческим возрастанием активности, роли, прав, эргономических возможностей субъекта – субъекта-деятеля, производителя товаров или услуг, первого субъекта. Взаимодействия людей в процессе общественного производства сопряжены с историческим возрастанием активности, роли, прав, возможностей воздействия на процессы труда и его продукты (товары, услуги) третьего субъекта – подчиненного, ученика, слушателя, клиента. Второй субъект – руководитель или заказчик всегда был активным началом, тогда как третий – подчиненный, учащийся, воспитанник, воспитуемый, потребитель товаров и услуг из прежнего, освященного веками состояния «объекта воздействия», быстро перерождается в новое качество со-субъекта, все более активно влияющего на формы существования самих профессий, перспективы развития профессиональной сферы и самих субъектов-деятелей.

Акцентируем этот принципиальный момент становления новых сущностных свойств социальных объектов. Активность субъекта – субъекта-деятеля, в социономических профессиях направлена уже не только на физический объект (предмет труда), но одновременно параллельно и преимущественно на другого человека – субъекта, точнее, со-субъекта. Это принципиальное условие требует от субъекта-деятеля не только построения особой дополнительной деятельности, обеспечивающей взаимодействие с другим человеком и возможности воздействия на него со стороны субъекта-деятеля (Карпов, 2015) наряду с решением основных задач деятельности. Другой человек – это всегда актуально или потенциально также активный субъект, также способный оказывать регулирующее воздействие как на процессуальные, так и на содержательные аспекты совместной деятельности де-факто.

На протяжении истории человечества этот второй, низший по иерархии «объект – субъект» понимался как пассивный, как только лишь воспринимающий, усваивающий, исполняющий воздействия руководителя, преподавателя, учителя, врача, священника. В середине ХХ в. третий участник совместной деятельности начинает осмысляться в философии как равный: «…когда человек, вступающий в контакт с другим человеком, видит в нем себе подобного и себе равного, то есть субъекта же, и рассчитывает поэтому на активную обратную связь, на обмен информацией, а не на одностороннее ее отправление или снятие ее с объекта» (Каган, 1974, с. 82); «…эффект социальности психической деятельности не равнозначен, когда человек предстает перед нами как отдельный и как бы изолированный от других индивид, или же когда он вступает во взаимодействие с другими людьми. ‹…› Мы имеет дело с дополнительным эффектом социальности» (Парыгин, 2003, с. 43); «…монологизм в пределе отрицает наличие вне себя другого равноправного и ответно-равноправного сознания, другого равноправного я (ты). При монологическом подходе… другой всецело остается только объектом сознания, а не другим сознанием… Монолог совершенно глух к чужому ответу, не ждет его и не признает за ним решающей силы. Монолог обходится без другого и потому в какой-то мере овеществляет всю действительность» (Бахтин, 179, с. 318; курсив мой. – В. Т.). В исторической эволюции характера взаимодействий субъектов совместной деятельности в управленческой иерархии на протяжении минувшего столетия можно различать семь этапов: I – традиционный (доминировавший до начала ХХ в.), основанный на жесткой иерархии: хозяин (заказчик, собственник, вышестоящий руководитель) – руководитель (управляющий) – работник, исполнитель (ВР – Р – И); II – дифференциация управленческой деятельности – становление как отдельных видов деятельности руководителей высшего, среднего и низового звена (начало ХХ в.) при активизации роли профсоюзов и других коллективных субъектов-исполнителей; III – становление обратных связей на всех уровнях управления между всеми отдельными субъектами – участниками производства товаров и услуг (вторая половина ХХ в.); IV – расширение прямых и обратных связей в управлении (1960–1990 гг., отраженных, в частности, в концепциях управления человеческими ресурсами, активного обучения и др.); V – трансформации пространства взаимодействия трех субъектов, сопряженные с усилением их взаимного влияния как со-субъектов, личностей, индивидуальностей (на рубеже ХХ – XXI вв.); VI – транслирование отношений актуальных и потенциальных со-субъектов на всех стадии производственных процессов (замысел, разработка продукта, его реклама, распространение и мониторинг), сопряженное с вовлечением в пространство взаимодействий множества людей, реальных и виртуальных (с конца ХХ в.).

Эволюция взаимодействий субъектов совместной деятельности в ХХ в., сопряженная с изменением пространства деятельности, порождала разные эффекты, типичные для определенного типа пространства и этапа развития: I – стремление к рациональному использованию индивидуальных возможностей человека (как сокращение издержек производства, отражающее традиционный тип организации управления производством товаров); II – управление адаптацией человека к труду (как сокращение издержек производства); повышение эффективности деятельности работника вследствие определенности в трудовой деятельности (как становления профессии); III – использование эффектов аддитивности и усиление потенциала работника вследствие специализации (использование возможностей рационального механистического объединения отдельных функций людей и отдельных видов деятельности); IV – усиление потенциала специалиста и руководителя (посредством управления их профессиональным развитием); V – использование эффектов неаддитивности (расширение опыта использования спонтанно и целенаправленно возникающих эффектов – сработанности, психологической совместимости и т. п.); VI – целенаправленное использование ресурсов определенных видов, систематический поиск и привлечение новых ресурсов, актуализация потенциала людей в процессах их взаимодействия; изучение эффектов синергии (рост продуктивности работы субъектов вследствие эффектов развивающего обучения, управления карьерой, использования команд в управлении и т. п.); VII – эффекты оперативного становления и передачи другим лицам технологий доступа к определенным ресурсам (вследствие расширения мерности пространства деятельности отдельных субъектов, актуализации роли «виртуальных других», изменений в периодизации профессиональной карьеры и пр.); профессиональное и психологическое сопровождение процессов становления субъекта как профессионала и как личности.