Текст книги "Любимцы Богини"

Глава VI

Бобылев занимался в пультовой выгородке, когда дежурный центрального поста, сообщил по «Каштану», что к нему пришли. Он закрыл выгородку на замок и через люк восьмого поднялся на надстройку. Свежело. Ветер уже срывал с верхушек волн гребешки, которые в наступающих сумерках выделялись какой-то отчетливой белизной. Василий всей грудью вдохнул налетевший плотной стеной прохладный воздух. Он любил штормовую погоду. У трапа никого не было. Спросил вахтенного:

– Кто вызывал?

Тот молча показал рукой в торец пирса. Там, в неясных очертаниях фигуры, появлялся и исчезал огонек сигареты. Не дойдя нескольких шагов до курившего, он услышал:

– Васька, черт, не узнаешь?

– Генка! Это ты! – узнал голос Василий. Конечно он. Генка Попов! Разве можно спутать с кем-то его постоянно охрипший голос, который в минуты отдыха, под аккомпанемент неразлучной гитары, всегда собирал вокруг себя многочисленную курсантскую аудиторию. И хотя Попов учился в параллельной роте, и не были они друзьями – общались друг с другом только по служебной надобности, крепко обнялись как старые знакомые.

– Как ты сюда попал, Ген!

– Лучше не спрашивай, сам не знаю как!

Действительно, как он мог оказаться здесь? В конце четвертого курса Попов женился на дочери преподавателя кафедры морской практики капитана 1 ранга Мигуна. Капитан 1 ранга Мигун для курсантов был образцом морского волка. Морская форма, всегда с иголочки, сидела на нем, как на офицере с плаката в комендатуре. Мужественное выражение лица и правильная осанка добавляли в этот образ необъяснимый шарм, что-то от адмирала П.С. Нахимова. Он знал это, и всячески поддерживал невидимую дистанцию между собой и окружающими простыми смертными. Не одно поколение курсантов, побывав на его первой лекции, на всю жизнь запомнило обидные слова: «Все Вы приехали в славное училище Дзержинского из глубинки, из самых отдаленных сел и деревень России!». Друг другу передавали содержание сценки, когда его презрительная фраза, вывела из себя деятельного начальника патруля, преследовавшего подвыпившего курсанта. Упустив добычу, пехотный офицер сбивчиво обратился к оказавшемуся на КПП дежурному по училищу капитану 1 ранга Мигуну, с просьбой пропустить его через турникет для преследования нарушителя. Тот, не удостоив вниманием капитана, уставился злым взглядом на его начищенные сапоги, словно не понимая, что здесь в царстве родных флотских ботинок делает чужеродная пехотная обувь, и презрительным тоном бросил сквозь зубы:

– Сапогами? И по паркету?

Ни для кого не было секретом, что заботливый отец Гениной жены, используя, свои старые связи, определил местом дальнейшей службы своего зятя, военную приемку одного из заводов города Ленинграда. Но, очевидно, что-то не срослось, и Генино место занял паренек с более серьезными связями.

Геннадий рассказал, как после кадрового краха ему судорожно искали приличное место. Друг тестя, кадровик в отделе кадров флота, предложил ему отправить своего зятя служить на Камчатку. Конечно, это не Северный Флот, но на худой конец не Приморье. В деньгах нужды не будет знать, все-таки двойной коэффициент. Пусть послужит годика два. А штамп в личном деле о прохождении службы на атомных подводных лодках никогда не помешает переводу Геннадия на хорошее место в Питере. Так и поступили. Генка попал на новейшую атомную подводную лодку, вершину творчества советских ученых и конструкторов. Днем, когда его лодка входила в бухту Петровского и швартовалась к соседнему пирсу, Василий целых полчаса простоял наверху, рассматривая ее. Не зря эту подводную лодку прозвали «батоном», корпус напоминал пухлую булку. Несмотря на смешное прозвище, от всех предшествующих советских подводных лодок она отличалась низкой шумностью. Не успев войти в состав флота, на ходовых испытаниях, лодки этого проекта без труда обнаруживали американские «Лос-Анджелесы».

Жена Ирина, как ее не уговаривали, с шестимесячной Настей на руках поехала вместе с мужем. Уж кому, как не ей, была известна, не редкая для молодых интересных мужиков страсть мужа – волочиться за первой попавшейся юбкой.

Месяц они прожили на Камчатке. Гена рассказал, что молодых семейных лейтенантов, из-за отсутствия квартир, поселили в матросском кубрике, в котором семьи жили, отгородившись от экипажа, навешенными на веревки простынями.

– Ты не сможешь понять, какой это кошмар! – с дрожью в голосе объяснял он Василию.

На этом их злоключения не закончились. Всем объявили, что корабль идет в средний ремонт в завод в Большом Камне. Квартиры обещали, но не сразу. Ирина, несмотря на суровый быт, категорически отказалась возвращаться в Питер. Генка не знал что делать! На помощь пришел отец Ирины. Через знакомых им предложили одну комнату в двухкомнатной квартире в Тихоокеанском, владелец которой уехал в Ленинград на годичные командирские классы. И хотя им досталась только одна комната, в другой уже жила аналогичная семья с грудным ребенком, Поповы были счастливы. Когда еще в Камне дадут квартиру?

– Ира в Техасе уже неделю! – доверительно сообщил Попов Василию. – Я отправил ее самолетом еще за три дня до перехода. А нам перед самым выходом в море выдали денежное довольствие.

– Завтра, – Геннадий показал рукой на соседний пирс, где виднелся силуэт рубки «батона», – сажаем заводских специалистов из Камня и на контрольный выход перед постановкой в завод. Суток на трое. А может, больше. Вась, может, ты отвезешь деньги Ирине, у нее сейчас ни копейки! Завтра суббота, короткий день. Туда и обратно. Помоги, будь другом!

Василию не хотелось ехать в Техас, но отказать он не смог. Человек просит о помощи!

– Хорошо! – сказал он. – Что ей передать?

– Я ей все написал, записка в пакете с деньгами. Подожди минут двадцать, принесу деньги!

Генка пришел через полчаса. Взяв пакет с написанным на нем крупными буквами адресом, Василий поинтересовался:

– А как ты меня нашел?

– Просто! Все знают, что ты единственный из нашего выпуска попал в эту дивизию. Прошелся по пирсам – повезло, что вы никуда не ушли! Ну, извини, у нас вечерний чай. Пойду, попью чайку, я твой должник, – добившись своего, поспешил уйти Гена. Через несколько минут его деловито идущая фигура, оставив озадаченного Василия с небольшим пакетом в руках, исчезла за домиком санпропускника.

Как ему не хотелось ехать в Тихоокеанский! Во-первых, не к кому. Придется ночевать в гостинице. Иванченко приглашал в гости, но к нему только что приехала семья. Не хотелось стеснять людей после двух месяцев разлуки. У химика, холостяка со стажем, имелась однокомнатная квартира. Но к нему тоже не сунешься. Начхим переживал бурный роман с очередной подругой, которая жила у него. Во-вторых, корабельная жизнь затягивает своим постоянством, и уже через две недели никуда не тянет. Просто лень.

Утром Василий сообщил о своей поездке комдиву-раз.

– Езжайте, дело нужное, заодно и сами проветритесь. Как никак, вы на корабле больше месяца без съезда. Тяжело! – посочувствовал Владимир Федорович.

Тихоокеанский встретил Бобылева оживленными толпами гуляющих жителей. С кораблей и баз приехала мужская часть населения поселка, повод для женской его половины потратить деньги с получки, которая была на этой неделе. Перед отъездом Василий также взял несколько купюр из тех, которые положил с первой флотской получки в сейф Владимира Федоровича на хранение. Не привык он ходить в гости с пустыми руками. Отстояв несколько очередей в универмаге, Василий вышел из него, неся пакет с бутылкой сухого болгарского вина, большой коробкой шоколадных конфет и маленькой тряпичной собачкой для малышки. Почему-то он решил купить собачку. Ни одна из кукол ему не понравилась. Немного поплутав среди старых четырехэтажных зданий, нашел нужный адрес. Поднялся на второй этаж обшарпанного подъезда. Звонка не было, вместо него торчали обрывки проводов. Постучал. Дверь долго не открывали. Наконец женский голос спросил:

– Вам кого?

– Попову Ирину можно?

– А кто ее спрашивает?

– Ей письмо от мужа.

За дверью затихли, потом он услышал шум уходящих шагов. Простояв минут пять, Василий собрался опять стучать, как услышал звук открываемого замка. Дверь распахнулась, дохнув на Василия кислым запахом детских пеленок. Перед ним стояла, недоверчиво глядя на него, молодая, коротко постриженная небольшого роста женщина в тапочках и шелковом китайском халате синего цвета.

– Вы Ирина? – спросил Василий. Честно говоря, жену Геннадия он никогда не видел.

– Ирина! Проходите, – немного подумав, ответила она. Очевидно, лейтенантская форма окончательно рассеяла ее сомнения относительно целей визита Василия. Закрыв дверь, она провела его на кухню.

– Вот вам, – Василий достал пакет с деньгами, – там же письмо.

– Спасибо, извините, я сейчас, – ответила Ирина и вышла с кухни.

Василий огляделся. Пеленки на веревке над плитой, подоконник, заставленный пустыми коробками из-под детского питания, старый холодильник «ЗиЛ», стандартный набор кухонной мебели. Немного посидев, достал из пакета вино и поставил на стол. Возле бутылки положил коробку с конфетами и собачку.

– Ой, какая симпатичная собачка! – услышал он. В дверном проеме стояла женщина с ребенком на руках, но это была не Ирина. «Наверное, это ее соседка», – догадался он.

– Здравствуйте! Василий! – протянув собачку малышу, представился Василий. Малыш собачку не взял, но с серьезным видом, показав на него пухлой ручкой, сказал:

– Тата!

– Это не папа, это дядя! – ласково поправила малыша, женщина. – Таня!

– Давайте я Вас покормлю! – раздался из-за спины Тани голос Ирины.

– Нет, нет, – начал отказываться Василий, – я пообедал! Ему было неудобно в обществе молодых мам, и он солгал. На самом деле Василий не обедал. Он едва успел на автобус в поселок.

– Нет, Вы обязательно с нами пообедаете, я сварила вкусный вермишелевый суп, – решительно сказала Ирина.

Она захлопотала возле стола, а Таня ушла, но вскоре вернулась без малыша.

– Димка у меня серьезный! Расставишь возле него игрушки, и он целый день может играть один.

– А чего же он собачку не взял, не понравилась?

– Наоборот, даже очень!

– Тогда отнесите ему! – Василий протянул лохматого песика Тане, пожалев, что не купил второго.

– Спасибо, – расплылась в улыбке молодая мама, – как он будет рад!

Наконец втроем сели за стол. Василий обратил внимание, на появившийся на столе графинчик с прозрачной жидкостью.

– Вино нам, а Вам что покрепче! – пояснила Ирина.

В разговоре за столом женщины не только рассказали о своем житье-бытье, но и вытянули все, что можно из гостя. Василий узнал, что живут они дружно. А когда нет мужей, даже еду готовят на всех. Два дня Ирина, два дня Таня.

Василий развлекал собеседниц анекдотами. Такой неприхотливой аудитории он давно не встречал. Даже старые бородатые анекдоты шли на ура. Чувствовалось, что в этой квартире давно не было гостей.

– Вот так и живем, – подытожила разговор Татьяна, – нянчимся с детьми, ждем мужей с моря. А в остальном – скука!

Посмотрев на часы, Василий понял, что пора уходить. Часы показывали двадцать минут шестого. Это означало, что через сорок минут в Петровск уйдет служебный автобус.

– Извините девушки, мне пора на автобус! – решил откланяться Василий.

– А во сколько автобус? – спросила Ирина.

Василий назвал время.

– Мы Вас никуда сейчас не отпустим, здесь идти до остановки пять минут! – капризно заявила она, скользнув взглядом по своим часикам. – Что Вы зря будете целых полчаса стоять на остановке!

Василий с трудом отсидел еще двадцать пять минут, но разговор уже не клеился. Он с радостью распрощался с дамами и поспешил на остановку. Без пяти пять Василий подошел к остановке, но знакомого силуэта дивизионного «ПаЗика» не обнаружил. Оказавшийся там пожилой мичман, увидев ищущий взгляд лейтенанта, догадался, что ему нужно:

– Вон он, уже на сопке.

– Но время-то, только без пяти!

– А что ему ждать, набился полный и пошел. Вам в дивизию или на рейсовых автобусах, или на последнем служебном надо ехать.

– А во сколько последний?

– Как обычно, в двадцать один ноль, ноль!

Сказав мичману привычное спасибо, Василий попробовал сесть на проходящие автобусы. Все попытки не имели успеха. Водители заполненных автобусов на стоячие места не брали, и Василий смирился с мыслью о последнем автобусе в Петровск, решив погулять по поселку два с половиной часа!

Минут через сорок, захотелось куда-нибудь присесть. Ноги, за полтора месяца малоподвижной жизни на корабле, отвыкли от длительных прогулок. Как будто к ним привязали свинцовые водолазные стельки! Найдя первую попавшуюся скамейку, Василий сел. Уже наступили сумерки. Откуда-то слышались звуки музыки и женский смех. Все ясно, он в районе того самого кафе, которое видел с остановки, когда первый раз приехал в Тихоокеанский. Ему стало обидно за себя: «Сидишь как дурак на грязной скамейке, отмахиваешься от комаров и делаешь вид, что не замечаешь любопытные взгляды проходящих мимо жителей! Почему бы ни зайти в кафе и поужинать. Время до автобуса есть. А даже если бы его и не было? Что мешает переночевать в гостинице!».

Кафе не удивило своим интерьером. Все как обычно, типовой проект. В таких заведениях он был не раз. Раздевалка и туалеты на первом этаже, столовая и кухня на втором. Первым делом зашел в туалет. Умылся и причесался. Хотел подняться на второй этаж, но был остановлен девушкой-гардеробщицей:

– У нас с головными уборами в зал проходить нельзя!

Уговоры о том, что он ненадолго, только поужинать, не помогли. Пришлось сдавать фуражку в гардероб. Поднявшись на второй этаж, Василий оглядел зал. Почти все столики заняты женщинами в вечерних платьях и их спутниками в цивильных костюмах. Тихо.

– Ищите место? – спросила подошедшая официантка. – Пойдемте, я Вас посажу.

– Здесь! – она указала на свободный столик почти рядом с небольшой сценой, на которой стояли пюпитры и лежали электроинструменты.

«Местечко не очень», – догадался Василий, – «сейчас перерыв, а возьмутся лабухи за работу – оглохнешь». Словно угадав его мысли, официантка сказала:

– Это дежурный стол, других нет!

– Что будете заказывать, – спросила она, – второе, салаты, холодные напитки?

– Что на второе?

– Люля-кебаб, плов, пельмени, жаркое по-домашнему!

– Мне люля-кебаб, салат из капусты и напиток «Лимонный»! – уверенно сказал Василий, прекрасно осведомленный за пять курсантских лет о возможностях общепита. – По полной порции!

– Спиртное будете заказывать?

– Да, водки грамм сто.

Несмотря на свои недостатки, место у сцены имело и свои плюсы. С него просматривался весь зал. Женщин было больше, чем мужчин. Меньше половины из них пришли со своими мужьями или знакомыми. Большинство столиков занимали чисто женские компании. Василий уже почувствовал на себе их нескромные оценивающие взгляды. Мужчины, все как один были в строгих парах, и только их прически, короткие аккуратные или пышные и длинные выдавали в них военных или гражданских. Его внимание привлекли четыре женщины за стоящим в противоположной стороне зала столиком. Вернее, одна из них. Довольно хорошенькая. Короткая мальчишечья копна пепельных волос, чуть вздернутый носик. И выглядит гораздо моложе своих подруг. Тем всем за тридцать, а этой где-то около двадцати. В полумраке кафе конечно можно обознаться. Подойдешь поближе, а на ней грима на килограмм. И двадцать ей было лет тридцать назад. Василий рассуждал так от нечего делать. У него есть Лена, и больше для него никто не существует!

Официантка принесла заказ. Василий решил сразу же расплатиться. Женщина долго отказывалась, ссылаясь на то, что это можно сделать в конце вечера, но все же уступила настойчивости клиента. Сзади ударил по ушам грохот электронной музыки. Это пришли музыканты. Похоже, что вечер в кафе начался. Через полчаса уже ничто не напоминало ту благопристойную и чопорную обстановку, которую он застал, поднявшись на второй этаж. В воздухе гуляли запахи спиртного, сигаретного дыма, женских духов и разгоряченных человеческих тел. Василий, как и предполагал – оглох от звуков инструментов так называемого вокально-инструментального ансамбля, усиленных огромными колонками. Перед ним, иногда даже задевая столик, в ритме быстрой музыки, дергаясь телами, с десяток мужчин и женщин изображали какой-то непонятный первобытный танец. В ушах стояло: «Ра-ра, Распути́н!». Наконец стали исполнять медленную музыку, и громкий топот сменили заглушаемые музыкой шарканье ног и воркование партнеров. Почти все столики опустели. Их обитатели заполнили пространство перед сценой. В поле зрения Василия опять попала девушка с пепельными волосами. Она сидела одна. Несколько раз к ней подходил высокий сутулый брюнет лет тридцати, с жестким неприятным выражением лица. Судя по прическе – гражданский. Он что-то оживленно говорил ей. Она молчала, всегда отвечая отрицательным поворотом головы. Василий посмотрел на часы. Еще полтора часа. Объявили белый танец.

Загадочная незнакомка встала из-за стола и направилась к его столику.

– Можно, Вас? – наклонившись к нему, спросила она.

– Конечно! – ответил он.

– Давайте знакомиться! Василий! А как Вас зовут? – спросил Василий, с первым шагом танца. Он чувствовал себя неуклюже оттого, что девушка первой выбрала его, и старался перехватить инициативу.

– Наташа! – ответила девушка, наклонив голову к нему так, что Василий почувствовал кожей лица теплоту ее тела и щекотливое прикосновение волос. Дурманящий аромат неизвестных духов закружил его.

– Красивое имя. Нескромный вопрос! Почему Вы не пригласили на танец своего друга?

– У меня нет друга.

– А с кем Вы тогда только что разговаривали?

– Это один из постоянных посетителей этого кафе, он женат и к тому же мне неприятен.

– Вы часто бываете в кафе?

– Нет, я здесь первый раз.

– А как Вы узнали о постоянном посетителе? – с иронией спросил Василий.

– Вы мне не верите! О нем рассказали подруги моей сестры, с которыми я пришла в кафе. У меня в Тихоокеанском нет знакомых. Вот она и попросила их взять меня с собой. Чтобы я не сидела дома одна.

– Так Вы не из Тихоокеанского?

– Нет.

– А сестра?

– Живет здесь. Она замужем за офицером.

Чтобы не показаться занудливым, Василий решил сменить тему разговора.

– Вот Вы говорили, что с женатыми не танцуете! Я тоже женат. У меня трое детей. Один в Саратове и два в Пензе! А Вы пошли со мной танцевать! – решил пошутить Василий.

– Врете вы все. Любая девушка скажет, что нет у Вас никаких детей, и Вы никогда не были женаты, – ответила она с грустной улыбкой.

– А как Вы догадались?

– Это несложно. Только для этого нужно быть женщиной. Можно Вас попросить?

– Можно! О чем угодно!

– Пригласите меня на следующий медленный танец!

– С радостью!

Музыка замолкла и Василий, поблагодарив девушку, проводил ее за свой столик. Подруги Наташи уже сидели на своих местах, с интересом рассматривая его.

Вместо медленного танца следующим был быстрый. Опять перед глазами замелькали руки и ноги, а по ушам ударило что-то из «Бони-М». Но Василий не замечал этого. Он думал о предложении Наташи. Странная девушка. Совсем не похожа на тех девиц, которые приходят в кафе, чтобы снять мужика. Что же ей от него нужно?

– Здорово, литеха! – внезапно услышал он над ухом чей-то сиплый голос. Бесцеремонно подвинув его стол, за него уселся «Сутулый». Тот самый, который приставал к Наташе.

– Ты, наверное, новенький? – усевшись, спросил он. Василий не ответил, но весь напрягся под холодным и цепким взглядом незваного гостя.

– Мазу в этой рыгаловке держу я! Что скажу – то и будет. Девочка эта моя. Если не хочешь неприятностей – держись от нее подальше.

Не дожидаясь ответа «Сутулый» с невозмутимым выражением лица встал и медленно пошел к своему столику в другую половину зала. Василий обратил внимание, что он шел по прямой. Попадающиеся на его пути пары, мужчины и женщины безропотно уступали ему дорогу.

«Да, – вздохнул Василий, – может, и правду сказал!». Но сколько их таких уже было за пять лет курсантской жизни. Василий взглядом оценил соперника: «На голову выше и потяжелей его килограмм на тридцать. Мужик! Ну и что! Если хорошо приложусь – завалю. Из принципа не уступлю!».

Когда объявили медленный танец, Василий, не колеблясь, пригласил Наташу. Реакция «Сутулого» последовала незамедлительно. Проводив Наташу после окончания танца, Василий услышал:

– Выйдем, поговорим!

Он был готов к такому повороту событий, поэтому спокойно ответил, заслонившему ему дорогу «сутулому»:

– Выйдем!

Спускаясь по лестнице, Василий обдумал план действий. Никакого разговора не будет! «Сутулый» попытается ударить первым. Если пропустить его в туалет вперед, ударить он сможет только развернувшись. Вот здесь у него будет время поймать его.

Однако события развивались по другому сценарию. «Сутулый», открыв дверь, прошел в помещение туалета. Василий поспешил за ним. Дальше произошло то, чего он не ожидал. Он потерял сознание, а когда очнулся, понял что лежит на полу. Василий попытался встать, но опять потерял сознание. Очнувшись, ничего не увидел, так как глаза и все лицо были залиты чем-то липким и теплым. «Кровь!» – догадался он и одновременно вслед за тупыми ударами почувствовал резкую боль в грудной клетке и пояснице. Василий инстинктивно сжался в комок, обхватив руками голову. Удары не прекращались, пока кто-то не закричал:

– Филат! Заканчивай, сейчас дверь выломают!

– Ну ладно, пусть живет сука!

Василий еще долго не мог прийти в себя, слышал какие-то голоса, пока не почувствовал что его поднимают. Холодная вода привела в чувство, и он понял, что голова его в умывальнике, а сзади кто-то поддерживает его:

– Зря ты с ними связался, они ведь не таких как ты «под орех» отделывали!

Вместе с сознанием к Василию вернулась способность передвигаться.

– Мне пора! Ты давай тут сам. Если что, проси чтобы скорую из госпиталя вызывали! – Василий услышал удаляющиеся шаги. Какой-то неизвестный добряк как мог, помог ему. С трудом, подняв голову, он посмотрел в зеркало. Лицо – сплошная распухшая маска. Глаз почти не видно. Бесформенный разбитый нос еще кровоточит. Ссадина во весь лоб, бурая от крови рубашка. Посмотрел вниз – брюки тоже в крови и грязи. В такие переплеты он не попадал. Очевидно, его ждали. Когда он вошел в туалет, ударили, сбили с ног, а потом лежачего добивали ногами. По голосам, предположительно – человека три.

Василий кое-как оттер себя. Посмотрел на часы. Они шли. На автобус он уже опоздал. В гостиницу в таком виде не пустят, вызовут патруль. Что делать? Идти на трассу? Может, кто-нибудь подберет. Деньги-то есть! Василий открыл дверь туалета.

– Да кто же тебя так милый, – всплеснула руками девушка гардеробщица, отдавая ему фуражку.

– Как будто не знаешь! – зло подумал Василий. Проходящие мимо посетители кафе убыстряли шаг, опасливо косясь на его обезображенное лицо.

– А эти! Ну, которые меня! Где? – с трудом раскрывая распухший рот, спросил Василий.

– Наверху! Веселятся! Ты иди домой. После драки кулаками не машут. Приведешь себя в порядок, отлежишься и поговоришь с ними, – ответила гардеробщица, подтолкнув Василия в спину по направлению к двери.

Дверь со скрипом закрылась. Василий сошел с освещенных цементных порожков в темноту. Можно передохнуть. Здесь его никто не увидит.

Опять заскрипела дверь кафе и в освещенный квадрат крыльца выбежала девушка. Остановившись, она стала вглядываться в темноту, словно пытаясь кого-то увидеть. Несмотря на то, что в глазах все расплывалось, он узнал ее: «Наташка!». Василий сделал шаг назад за выступ стены. На порожек вышли еще две женщины.

– Ну что? – спросила одна из них Наташу.

– Его нигде нет! – взволнованным голосом ответила она. – Что с ним теперь будет?

– Да ничего с ним не сделается! До свадьбы заживет! – успокоила ее подруга.

– Ты ничего не понимаешь. Ему здорово попадет из-за меня! Я только хотела, чтобы этот длинный отстал!

Девушка всхлипнула и заплакала. Женщины обняли ее за плечи, и увели в открытую дверь.

Внутри все перевернулось. Наверное, в нем взыграла горячая кровь, никогда не прощавших обид лихих предков с пограничной окраины. Безрассудное желание отомстить «Сутулому» и его друзьям, овладело им. Он вспомнил слова гардеробщицы: «После драки кулаками не машут!»

«Машут и еще как!» – повторялось в голове. Василий затаился за выступом стены здания.

Начали выходить первые посетители. Медленно потянулись минуты. Наконец, произошло то, к чему он готовился. На крыльце появились «Сутулый» и его друзья. Напрягшись всем телом, Василий ждал, когда его обидчик сойдет с порожков. Нога «Сутулого» еще не успела опуститься на землю, когда Василий, вынырнув из темноты, нанес ему точно в голову короткий прямой удар. Противник провалился куда-то вперед, а Василий, сделав полшага назад, достал левой его друга, коренастого крепыша, еще не понявшего, что же произошло, и добавил всем корпусом правой в челюсть. Крепыш осел. Второй приятель «Сутулого», сообразив, что происходит, отскочил в сторону, метра на три. Кто-то открыл дверь кафе и Василий понял, что пора уходить. Забежав за угол здания, он быстрым шагом двинулся наугад в глубь поселка, желая уйти как можно дальше и таким образом обезопасить себя от возможного преследования пришедших в себя «Сутулого» и его дружков. К его удивлению за ним никто не побежал. Только в спину, не приняв на свой счет, он услышал пронзительный женский крик:

– Убили! Убили Толика!

Лейтенант долго бродил в темноте по улицам поселка, избегая освещенных улиц, и сторонясь редких прохожих. Ноги сами вывели его на трассу в районе универмага. Автобусов не было, а из нескольких легковушек остановилась только одна. Да и та рванула с места, как только водитель присмотрелся к тому, кто его остановил. В отчаянии Василий пошел пешком вдоль обочины, решив к утру дойти до Петровска.

Уже на выезде из поселка, на вершине сопки его ослепил свет фар встречной машины. Плавно затормозив, она остановилась рядом.

– Давайте его в машину, – услышал он.

Две темные фигуры схватили его за руки, и повели к заду машины, где подтолкнули к металлической лестнице внутрь покрытого брезентом кузова.

«Нарвался на комендантский патруль», – догадался Василий. Поэтому и не сопротивлялся. Все равно им ничего не докажешь. А если докажешь, то что? Куда ему в таком виде? В кузове, в темноте, на поперечных скамейках, сидели несколько человек. Они направили его в самую глубь, к кабине. Там уже сидел, кто-то, одетый в штатское. Привыкнув к темноте, Василий разглядел сидящих у входа, матросов комендантской роты. Из их разговоров он узнал, что они свою работу уже выполнили и машина идет на гарнизонную гауптвахту. Минут через десять, в брезентовый проем ударил яркий свет прожектора. Машина остановилась. Василий услышал лязг открываемых ворот. Машина дернулась и, наконец, окончательно остановилась.

– Выходи! – громко крикнул кто-то. Василий понял, что команда относится к нему и тому, кто сидел с ним рядом. Пробравшись к выходу, Василий спрыгнул вниз. Свет прожекторов опять ослепил его.

– Следуйте за мной, – приказал откуда-то появившийся то ли офицер, то ли прапорщик.

Василий пошел за ним и, пройдя в какую-то узкую дверь, очутился в каморке с низким потолком. То, что происходило дальше, он запомнил смутно. Сказались перенесенные побои и сильнейший психологический стресс. В памяти осталось только то, что он расписался за изъятые у него личные вещи.

Разбудила сильная головная боль. Василий открыл глаза. Сначала не понял, где он находится. Поднявшись, увидел, что лежит на голых деревянных досках. От них несло трудноописуемым, каким-то невообразимо-мерзким тюремным запахом. Тусклый желтый свет, подвешенной под потолком лампы, освещал четырехугольник грязно-серых бетонных стен и выкрашенную в зеленый цвет металлическую дверь со смотровым очком. Губа!

Кроме головы болело все тело. Василий ощупал себя. До ребер невозможно дотронуться. И носа тоже. Не дай Бог, сломали сволочи! На голове вместо волос сплошная корка запекшейся крови.

Но сильнее физических страданий, были моральные. Как он до этого докатился? Что ему было нужно в этом кабаке? Зачем связался с этой курносой сучкой? Почему так просто позволил отделать себя «Сутулому» и его корешам? Какой позор!

Рядом еще кто-то лежал. По всем признакам, это был вчерашний сосед по машине. Он тоже проснулся.

– Привет! – лежащий протянул ему руку. – Славка! Василий назвал себя.

– Ну, у тебя и вид. На тебе что, Мохаммед Али удары отрабатывал, – опять спросил Славка. Не получив ответа, сообщил:

– Бывает и хуже. Вчера какой-то вояка Филата уложил. Говорят, одним ударом. Этот точно Мохаммед Али. Развелось их!

Василий ничего не понял из сказанного: «Причем здесь известный американский боксер и какой-то Филат?». Но спрашивать не стал. Настолько заторможенным и тошнотворным было его состояние.

Между тем сосед не унимался. Очевидно, ему нужно было выговориться, независимо от того, слушают его или нет. Из его рассказа Василий узнал, что Филат, это главарь всей малолетней шпаны поселка. Сидел за разбой, но вышел досрочно. Говорят, благодаря стараниям мамочки, не последнего человека в аппарате административного образования. Выйдя на волю, Филат не успокоился. Редкий субботний или воскресный вечер заканчивался тем, чтобы местная шпана под его руководством не избила и не ограбила кого-нибудь из посетителей кафе. Дошло до того, что некоторые из них вынуждены, были платить обнаглевшим бандитам за право входа в это заведение. И управы на них никакой не было. К слову, говоря, сам Филат был серьезным бойцом, никого не боялся, и один мог разделаться с компанией из трех-четырех здоровых, слегка подвыпивших мужиков.

– Голыми руками отправил на тот свет! – по лицу Славы пробежала ядовитая улыбка.

О чем он говорит? Этого Филата одним ударом насмерть?

– Кастетом что ли? – полюбопытствовал Василий.

– Я тоже так сначала подумал. Каким здоровяком нужно быть, чтобы убить голыми руками! Только кореш его, Валет, говорит, что без всякого кастета.

Славка разнервничался:

– Ему за дело! А мне за что? Иду к подруге, никому не мешаю, а тут эти архаровцы всех хватают. Облаву объявили! Свиньи!

Он зло сплюнул в угол:

– Надоело здесь!

Слава встал, отряхиваясь, подошел к двери, и забарабанил по железу:

– Караульный!!! В гальюн хочу!

За дверью послышались шаги, затем негромкий разговор, из которого все же можно было уловить желанную фразу:

– Выводи, минут на пять, не больше!

Загремело железо открываемой двери, и в проеме показалась фигура конвоира, старшего матроса, с узкоглазым, явно не русским лицом:

– На выход!

Слава, не дожидаясь матроса, копавшегося с застрявшим в замке ключом, уверенно пошел по коридору, соединяющему камеры с выходом. Василий поспешил за ним. Мелькнула дежурка, с дремавшим в кресле старшим лейтенантом в зеленой форме. Переступив порог открытой Славой двери, он на секунду потерял сознание, вдохнув первую порцию свежего, уличного воздуха. А, опомнившись, почувствовал приход сил и интереса к жизни. Уже рассвело, слышался гул где-то работающего транспорта и голоса людей. Он находился на огороженном с четырех сторон забором с металлическими воротами и фасадами одноэтажных строений, размеченном для строевых занятий асфальтированном плацу. Поверх забора и крыш зданий сверкала металлом спираль колючей проволоки, соединяя между собой стоявшие в углах периметра этого комплекса вышки с прожекторами. На одной из них, ближайшей к воротам, застыла фигурка автоматчика.