Текст книги "Сикстинская мадонна"
Автор книги: Владимир Жуков
Жанр: Приключения: прочее, Приключения
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
Лязг засова, появился новый арестованный и весь в улыбке розой майскою расцвел:
– Кто шваброй капитана шарахнул по тыкве? Кто Нехапкину чердак поправил, признавайтесь?
– Я, – признался Шухов.
И вошедший:
– Молодец мужчина, – похвалил, – жаль не убил поганца.
После этого в глазах сидящих много выше кочегар поднялся. С уважением большим взглянули арестанты на него, и Шухов, раззадоренный, историй пару рассказал им из военной жизни. По душе пришлись сидящим байки. Дар рассказчика и тренинг частый, ежедневный, в экипаже дали превосходные плоды. И только смолк рассказчик, так со всех сторонок понеслось:
– Еще давай-ка, летчик, – и в тот вечер очень долго Шухов говорил и говорил, и было бесконечно то ему приятно.
Я одну подслушал байку тоже:
– …Замполитова жена блядюгой окончательной была на редкость. И фамилия была у мужа тоже редкая – Брешитебольше. О супруги похожденьях блядских не догадывался муж – полковник, потому что был лохом конкретным. Ну и вот, муж улетел однажды далеко, жена к себе солдата привела, а самолет вернулся, потому что на борту возникла после взлета неисправность сразу.
Муж вернулся, на звоночек давит, а в квартире голубки прижухли. Муж кричать давай: «Проснись Маруся!» И солдатик лишь услышал только бас полковника, знакомый, тут же обосрался сосунок, в кровати. Замполитша, делать что, смекнула, баба битая была, лихая. Со второго этажа солдата с одежонкою в окно спустила, да к постели, да в говне кататься, а потом уже к дверИ и в голос: «Коля милый, к нам залезли воры! Обосралась, муженек, со страха!»
Визг раздался вдруг за стенкой тонкий, явно девичий, и голос звонкий, полный трепета, тревоги полный, стал молить:
– Не надо бить, мне больно! Нет, пожалуйста, прошу, не бейте!
Вопль истошный да глухой тяжелый сокрушительный удар, и тихо. Мат похабный мусоров, их гомон. Ш-ш-ш по полу волоченье после, разумеется, девчонки тела.
Как-то сразу не до баек стало в темной камере на нарах жестких. Сжались грубые сердца мужские в кулачки, и до утра молчанье воцарилось в беспощадном смраде.
Кочегару не спалось. Он думал, под ворчание скрипевших досок, шевелившихся под ним: «Как чудно, что на нары угодил. Ведь сколько довелось всего того увидеть и узнать, чего не пишут в книгах!» Уколола мысль иглою больно: «Надо жизнью рисковать, поганых защищая мусоров, что лупят юных девочек вот так ночами? Как собаки что с простым народом, замордованным, забитым напрочь. Вот немытая она, Россия. Правду Лермонтов писал, бесспорно. И мундиры голубые те же, и подвластный им народ, бесправный. Испокон веков, видать, такая бестолковая держава наша. Думать надо хорошо, как дальше в этой жить стране и что в ней делать».
Потянулся кочегар на нарах. Позевал, потом, склоняясь в дрему, засыпая думать стал: «Ну как же там оно у буржуинов? Так же как у нас? Но где узнаешь правду. Кто за занавес железный пустит, термоядом не пробить который? Брехунов же, замполитов, слушать, идиотом надо быть полнейшим».
Перепутались, смешались мысли. И заснул как раз в момент тот Шухов, самолет его когда, взлетая, от бетона оторвал колеса. «Заменили кем?» – мелькнуло смутно в полуспящем, воспаленном мозге, и по теме сон приснился строго…
Стол хирурга. 85-й на столе большом лежит недвижно, шасси выпущены вверх, открытый спецотсек. Хирург, взяв скальпель длинный, им безжалостно обшивку режет. боже! Что это?! В руках жестоких окровавленное сердце бьется! Пригляделся кочегар, и в нем вдруг сам себя узнал. Проснулся, видит: заключенные вокруг вповалку спят-храпят, и гнусный запах душит, тот, к которому привыкнуть трудно…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ. ПОДАРОК СУДЬБЫ
Завершив возмездья акт, Василий, аккуратно проследив, хвоста что не сподобилось, пошел в хрущобу. На душе легко, светло и чисто от проделанной работы было. В вечер знаковый по всем расчетам пить не стал шпион «Анапы» много, так стаканчик лишь один, граненый, потребил, дурной привычке внемля. А к Дуняше не пошел, к подруге самой близкой, безотказной самой. Сердцем чувствовал: другие дамы обязательно придут на смену надоевшей ей за годы долги.
А, проснувшись же, путем привычным первым долгом поспешил на рынок, куртку новую под мышку сунув. До цветастой подошел клеенки, смотрит: грустные стоят подруги. Неуемная печаль на лицах, будто казни ждут тяжелой, скорой.
– Как вы, девочки? – Василий вывел Надю с Галею из мыслей жутких. – Приуныли почему, красавки? Я ж сказал вам, все прекрасно будет, и никто вас не обидит больше, не сболтнете, правда, сами если про меня и про общенье наше. Вот вам курточка и вот вам деньги, шантажисты, что отнять хотели. Нужно пользуйтесь, не нужно станет – возвратите, мне они пока что не нужны – лежать без дела будут.
Пораженные, стояли долго Надя с Галею, мешком как будто сильно их из-за угла пришибли. Первой вышла Фомина из комы:
– Нет. Вы курточку себе берите. Будет пусть она подарком нашим.
Головою покачал Василий:
– Разумеется, подарок царский. Денег, видимо, не мало стоит. Мне, советскому завхозу, как-то одевать такую вещь неловко. бог с ней, с курткой, продавайте лучше: пригодятся для работы деньги.
Удивились героини очень, а засланец им:
– Вы, бога ради, не подумайте, что я отказом сим своим хочу обидеть сильно. Вовсе нет, мне просто куртка эта в самом деле не нужна, девчонки, а приятное хотите сделать, так сегодня приходите в гости. Приглашаю вас к себе, обоих, нынче вечером. Ну, как согласны?
Отказаться не имели права Надя с Галею:
– Придем, конечно.
– Разумеется, – в ответ сказали.
– Вот и ладушки, – шпион Василий с адресочком протянул бумажку. – Посидим, поговорим душевно. Неженатый я. Детишек нету. Бобылем живу один, как мымра, и поэтому скучаю очень. А удачу нам велел отметить сам господь, вы тут со мной согласны?
– Разумеется, согласны, Коля.
– Не прийти мы не имеем права.
– Все. До встречи. Ожидать вас буду я с шести, а там, когда хотите приходите, как удобней будет
И подруг своих покинул Вася. Для порядка прикупил на рынке две дешевеньких метлы для сада, то бишь детского, да веник добрый.
Вслед ушедшему кивнув, Надежда так задумчиво сказала, тихо:
– Знаешь, Галя, наш спаситель вовсе не завхоз какой, простой, убогий – глазом невооруженным видно. Прибедняется чего, я только не пойму, хотя затылком чую: супермен и ко всему не бедный, не обычный простачок забитый.
– Нам-то что, скажи, с тобой, Надюша? Он – спаситель наш, и богу слава, что на жизненном пути попался. А не то б, еще вчера нас драли в дырки разные, как коз паршивых, и вдобавок вымогали б деньги. Кто бы не был Николай, одно мне. Хоть шпион американский даже…
– Цыть! Галина! – оборвала Надя. – Язычок укороти! Забыла, только что из-за чего страдали?
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ. НЕОЖИДАННАЯ ВВОДНАЯ
Балалайкин, только Шухов вышел, по команде позвонил начальству и торжественно:
– У нас вербовка! – доложил. – Скорее группу шлите!
И машина контрразведки тут же, драгоценную добычу чуя, напряглась, и из Москвы-столицы в Чу направились большие асы по ответственным делам шпионским. Главный – старший лейтенант Капустин Петр Кузьмич, похожий очень сильно на Дзержинского собою внешне. В малом звании хотя, однако по вербовкам спец в Союзе лучший. А погоны наживное дело, должность есть когда, то звезды будут.
С группой старший лейтенант Капустин прибыл в Чу в день тот же, к ночи ближе. Балалайкин обстановку асу всю подробно доложил и:
– Точно, – согласился контрразведчик, – это, без сомнения, у нас вербовка. Тут нет толики сомнений даже. Информация, какою Шухов непредвиденно стрельнул в пространство, сразу жирною приманкой стала для спецслужб. Зашевелились вон как. То что в Чу уже агентов уйма, сомневаться в том предельно глупо. При наплыве столь великом нужно их не удочкой ловить, а сетью. Ух! Улов предполагаю мощный!
– Порыбачим, полагаю, чудно, – подполковник оживился. – В жизни не видал ни одного шпиона, вот поймать бы привалило счастье.
Петр Кузьмич кивнул в ответ согласно и продолжил размышлять вслух дальше:
– То, что деза долетела быстро, сверхстремительно, вполне быть может подтверждением солидным факта в Чу наличия шпионской группы. С язычка на язычок не скачет информация за день какой-то через шарик весь земной разведкам. Тут работать и работать надо, рыть, копать, буравить рогом землю. Кстати, Шухов где сейчас тот самый, завербованный?
– Сейчас он должен на полеты выезжать ночные, самолет его идет на дальность. Вылет ровно в 23.
– Понятно. Заменить его, пока есть время, и ко мне сию минуту прямо.
Особист вопрос решил с заменой, но конфузия: пропал куда-то кочегар. Где не искали только, не могли его найти чекисты. И Капустин Петр Кузьмич худое вдруг почувствовал в пропаже этой. Ну-ка, Шухова уже увозят или держат где-нибудь агенты, непонятно чьи, которых уйма.
Но большой специалист недолго сидя нюни распускал. Вскочил он, походил по кабинету молча и резонную подал команду:
– Все вверх дном перевернуть еще раз и попробовать найти корейцев по приметам, дал какие Шухов!
И удача. Через час какой-то знали точно резидентов адрес, их простые имена, к картишкам склонность пагубную, крови группу и еще всего иного массу.
Разумеется, что ас столичный, не хотел брать резидентов сразу, попасти хотел, да вот, не вышло. Те, в наружке кто стоял у дома окруженного, о звуках странных, непонятных со двора идущих доложить не преминули вскоре.
Что ж, направили людей проверить аккуратно, там твориться что же. Те во двор вошли и двух засланцев без сомнений опознали сразу. Непонятное мыча чего-то и бессвязно лепеча, бродили по двору они, водя глазами, одуревшими, вокруг безумно.
Обыск многого не дал, однако сопричастность к шпионажу все же было выявить совсем не трудно по засечке на шкале «Спидолы», процарапанной Васюней мудро. И еще нашли блокнот, в котором, аккуратно на листочке было четко выведено цветом красным: «Самолет борт 85-й, лейтенант-силовичок Емелин, исключительно большой засранец». И еще приписка следом: «Шухов – скупердяй, свет не видал которых».
Поиск Шухова шел ходом полным. Напряженно тер висок ладонью, суперас – специалист столичный и при этом размышлял упорно: «Даже если и найдется Шухов, что-то новое добавит вряд ли. Остается лейтенант Емелин, сыр да бор из-за кого как раз весь».
Был тотчас в отдел особый вызван лейтенант. Когда вошел, то сразу ощутил тяжелый взгляд чекиста, на Дзержинского что был похожий. От луча колючих глаз вдруг стала в душу смутно заползать тревога, и недоброе почуял Леша. А чекист взял со стола два фото:
– Узнаете этих милых хлопцев? – показав ему, спросил, а тот же, побледнев, залепетал, дрожа весь:
– Узнаю. Да узнаю, конечно.
– Это значит, вы встречались с ними?
– Да, встречался.
– Сколько раз?
– Два раза.
– Вербовали вас они?
– Да что вы. Вербовали если б, я бы сразу сообщил о том в отдел особый. Я советский офицер, наверно.
– Хорошо. Зачем искали встречи, объясните, эти люди с вами?
Леша сник. Не мог сказать он слова, и Капустин потому прикрикнул:
– Это что еще такое, мальчик! Розой будешь мне краснеть китайской и молчать? Того у нас не выйдет! Тут секунда на счету любая!
И, вздохнув, на пол понуро глядя, тихо молвил силовик чекисту:
– Шантажировали эти двое.
– Ну и чем?
– Того не понял ясно, а выпытывать не стал особо, досконально, посчитал, не нужно что вникать. Они мне так сказали, вот цитирую вам слово в слово: «…речь о том, что приключилось с вами, полагаю, на аэродроме». Ну, а было что там, вам известно: малорадостный у штаба дайвинг, в туалете полковом, позорный, информация могла о коем, без сомнения, разрушить свадьбу. А того я как огня боялся.
– Денег требовали?
– Да, конечно. Аж две тысячи. Я дал одну им.
– Что ж одну?
– Сказал: потом другую, после росписи отдам, надежней до того секрет хранили чтобы. Страшно было, что сорваться может глупо так по идиотски свадьба.
– Разъебай ты! – подполковник рявкнул, – надо было сообщить мне сразу, идиот, мы б их поймали тут же!
Леша весь позеленел от этих слов, поистине обидных очень, но большой специалист:
– Потише, – особисту погрозил, – не надо так Емелина пугать, не нужно. С перепугу вдруг чего забудет, нам же мелочь дорога любая.
«Все, как с Шуховым, сначала было, – призадумался чекист московский. – Что Емелин все как есть напутал, это факт, он дурачок, Емелин. Информация о нем смешная и тем более еще невесте – не основа шантажа крутого. Так что, может, не отдай он денег, и ему б аванс корейцы дали. Вот же глупый человек, однако: потерял в один присест косую. Вот же методы пошли какие у врагов, поди пойми буржуев, без бутылки так не суйся даже. Но о том подумать время будет. Приземленнее сейчас задача».
Поглядел московский ас на Лешу и:
– Веселый вы, – сказал, – мужчина. Вот бумага вам, и вот вам ручка. Опишите обо всем подробно и начните, да, с того момента, как оружие упало ваше в туалет у полкового штаба. – И подумал про себя: «Вот будет сочинение – умрешь от смеха, что под грифом «Сов.секретно» жалко.
Все подробно описал Емелин, и домой ушел уже за полночь. Шел, тревога же в душе немая с каждым шагом и ударом пульса зло усиливалась. Ночкой тою лейтенант заснуть не мог, все думал о судьбе совсем такой дурацкой.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ. ОСВОБОЖДЕНИЕ
Ас московский и чекист военный наконец, когда одни остались, промочить-таки решили горло. И, бутылку коньяка закончив, до утра вздремнуть решили вместе в кабинете, на одном диване.
Телефон в семь зазвонил надрывно, и дремавших разбудил чекистов. То районный КГБ начальник торопился сообщить о том, что их не найден офицер пропавший:
– Нет нигде, перевернули напрочь все в округе – бесполезно только.
– Совершенно никаких зацепок? – недовольно ас спросил.
– Конкретных, совершенно никаких. Попался в КПЗ однофамилец, правда.
– Был он с паспортом?
– Пока не знаю. Собираюсь разбираться ехать. Не желаете и вы, со мною?
И, умыться позабыв, чекисты в чувадальский райотдел рванули и нашли там, в КПЗ, на нарах, кочегара, почивал который. Милицейский РОВД начальник подполковник Бейнетольковухо контрразведчикам его представил.
Балалайкин инженера только лишь увидел, как с цепи сорвался. Без намеков хоть каких-то малых на приличие развязно рявкнул.
– Вы имеете какое право в КПЗ держать военных наших? Сбились с ног, его ища, а вам же – не расти трава! Наверно, стали, подполковник, тяжелы погоны, уверяю легче станут скоро!
Подполковник Бейнетольковухо побледнел. Он КГБ хотя и был совсем не подчинен, однако понимал, что просто так рвать горло контрразведчики совсем не станут: что-то значимое знать случилось. Потому не оскорбился даже шеф милиции, а, как ребенок нашаливший, тихим стал и кротким:
– Ну чего вы, Александр Петрович, это гневаетесь так серьезно. Разберемся, и при вас накажем в безобразии виновных данном.
И покуда Бейнетольковухо разбирался, Балалайкин с асом к кочегару подошли:
– Ну как же умудрился ты попасть в ментовку? Для чего перед столичным гостем было нужно так конфузить глупо.
– Извините, Александр Петрович, я сказал вам, что пойду за справкой в чувадальский РОВД, о краже подтверждение чтоб взять ГОССТРАХу. Неужели вы про то забыли?
– Да, – вздохнул чекист, – забыл я, правда. Знать на пенсию пора настала.
– А чего же в КПЗ попал-то?
– Это следователь здесь, Нехапкин, исключительный козел, решил что, инсценировал я кражу просто, объегорить государство дабы и страховку получить в ГОССТРАХе.
– А чего же не сказал им, кто ты? Не представился чего военным?
– Так ведь вымолвить не дали слова, негодяи, так лупили жутко, до сих пор еще все тело ноет… Так они к тому ж девчонок били, малолетних, за стеною ночью… арестованные все слыхали…
– А вот это, брат, не наше дело, – Балалайкин, – ты того, не надо, лезть туда, куда тебя не просят.
Подполковник Бейнетольковухо покраснел, и тут в дверях без стука появился капитан Нехапкин и к начальнику, а тот:
– Пошел вон, – прошипел охрипшей коброй, – быстро!
Тот опешил, но вопросов шефу задавать не стал, собрался выйти от греха из кабинета шустро. Но не тут оно, однако, было. Шухов, чувствуя, что эдак может от возмездия уйти Нехапкин, в плоский зад ногой вдогонку вдарил мусорка и тот упал по ходу лбом открыв дверь кабинета резко. Ну а Шухов:
– Вот вам тоже способ массажа, – внес ясность, – только это, не китайский, а сугубо русский. Как эффект? Что ощущает попа?
Подполковник Бейнетольковухо ни словца не проронил в защиту подчиненного, и тот, поднявшись, кабинет спеша покинул молча. А чекистам же Нехапкин нужен был как пятая нога собаке, как седьмое колесо в телеге. И с душою, бесконечно легкой, чувадальский РОВД оставил кочегар. С ним шли чекисты рядом: справа ас, и Балалайкин слева.
Шухов сразу опознал шпионов, что представлены немедля были. И недолгих разговоров после отдыхать пошел домой к супруге, для ГОССТРАХа позабыв о справке.
Шел по ДОСу кочегар и думал о случившемся вчера, и грустно становилось на душе да скверно. Пошутил чуть про себя: «На дальность в измерение сходил другое». А когда про малолеток вспомнил, тех, в милиции которых били, мимо урны у подъезда плюнул.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ. СЛАДКИЙ ТРЕУГОЛЬНИК
Но вернемся к героиням нашим. В 19, обещали как и, в тот же день пошли к шпиону дамы. С нетерпением большим Василий ожидал своих подруг и встретил их, в улыбке расплываясь доброй. Хорошо так человеку было.
Стол накрытый ожидал подружек. С не завхозовским совсем размахом сервирован был, уж так хотелось перед дамами блеснуть шпиону.
Сели женщины за стол, а Вася – за шампанское. Открыл с хлопочком изумительным бутылку ловко и сказал без суматохи лишней:
– За любовь хочу, подруги, просто! – и заливисто хрусталь бокалов переливно зазвенел в хрущебе.
Дальше было что, совсем не трудно угадать, легко представить можно. Галя, Надя и шпион Василий в треугольнике сплелись любовном.
Так нарушил Симоненко Коля наставленья Куманька и бросил наконец-то Кулакову Дуню. Ну и правильно, о людях думать и в спецслужбах не мешает вовсе.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ. ПОСЛЕДНЕЕ ДЕЛО ФОМКИ И АРБУЗА
Два домушника, Арбуз и Фомка, отдыхали дел опасных после. Возле Чу они сидели речки под развесистой плакучей ивой на песке и расслаблялись мирно. «Кармадоном» запивая водку и закусывая брынзой местной, разговаривали тихо, мирно. В даль небесную взглянув, вор Фомка покривился:
– Не люблю я в ДОСе хаты чистить.
– Почему?
– А стыдно. Зарабатывают деньги люди, в небе синем головой рискуя. Царь небесный за таких накажет.
– Так ты в церковку сходи, покайся, – зло в ответ съязвил Арбуз, – авось и за раскаянье простит начальник, правит бал какой сейчас на небе.
– Может быть. Но той хаверы после, что последняя была, замочек на которой открывали хлипкий, плохо стало на душе чего-то, и предчувствия дурные душат, даже водочка, какая вволю, их никак из головы не гонит. В ДОС я больше не пойду работать ни за что, ни за какие бабки!
– И не надо. Есть другие темы, нам по гроб доски работы хватит.
– Это так. Но я хотел бы малость отдохнуть… Дрожать ладони стали и потеть… Давай общак поделим…
– Ну, давай, невмоготу совсем коль.
И глядел пока на небо Фомка, разбирая облаков курьезы, незаметно вор Арбуз подсыпал порошка щепоть коллеге в водку. Через пОлчаса не стало Фомки. Он лежал на берегу, как будто мирно спал хорошей пьянки после.
А Арбуз, не торопясь особо, снедь доел, допил коньяк хороший и тащить лишь только труп собрался до воды, машин услышал рокот. Что за ним, почуял вор душою. Поглядел на белый свет с тоскою, на стремительные воды речки и в нее, перекрестившись, прыгнул.
Понесла вода большая вора, потащила за собою, только на поверхности держись и малость, чуть подруливай, такое было беспокойное в реке теченье…
Ас московский Петр Кузьмич Капустин, с опергруппою подъехав к месту, тоже бросился к воде, но поздно. Убегавший испарился, так и не нашли его чекисты после.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ. ПОДВЕДЕНИЕ ПЕРВЫХ ИТОГОВ И НЕПРИЯТНЫЙ ВЕЧЕР
Носом в Чу рыл землю ас московский, над задачею корпел тяжелой, хоть простой на первый взгляд, но странной. Ничего не накопал особо, кроме первых результатов, только и они великолепны были: два шпиона, потерявших память, но живых, и к ним в придачу третий, мертвый, правда, и еще четвертый, пусть и без вести пропавший, что же. Мурых, всех их переловишь разве?
Благодарностей начальства кучу получили, как чекист московский, так и тот переполох поднял кто, подполковник Балалайкин то есть. Довелось-таки увидеть все же настоящих четырех шпионов. Ненормальных, пусть, двоих. Пусть мертвым третий был, и пусть четвертый спину показал, ныряя в воду, только все равно сиял чекист, успевший все ж мечту осуществить, какую жизнь носил в себе, лелеял, холил. А действительно, поди попробуй настоящего узрей шпиона, особистом прозябая в части, где задача лишь одна – не спиться.
Оттого простил легко Алеше подполковник, и потерю денег невозвратную, и также глупость несусветную его такую. Вместе радовался с ним Емелин за прощение, и свадьбы скорой с нетерпеньем ожидал блаженно.
Шухов был вполне доволен тоже. Он и справку получил, как надо для ГОССТРАХа, и потом, тыщонка ну совсем была никак не лишней молодой семье, военной, дружной. Посиделки ж в КПЗ предстали жизни ценностью, ну где еще бы ипостась совсем другую жизни кочегару обнаружить было? Малолеток страшный визг лишь только стал бардачить в голове частенько, в сны врываясь, спать мешая очень.
Разумеется, не мог успех свой Балалайкин не отметить с асом, и его перед отлетом самым, пригласил к себе в квартиру в гости вечерком, где был как раз и Леша.
Петр Кузьмич пришел с букетом славным, но с одним, не как с двумя когда-то наш герой при встрече с тещей первой. Подарил его хозяйке дома, поздоровался со всеми, ну и две бутылки коньяка в коробках иностранного на стол поставил, непростого, а в Москве какого в партбуфетах не отыщешь даже.
– За чекистов! – первым тостом было, Балалайкин произнес который.
По стандарту шло застолье, только неожиданно заметил Леша, что глазами пожирает прямо беззастенчиво его Елену гость столичный, что с нее не сводит, завороженный как будто, взгляда. Тут жених заволновался очень. Под столом пожал невесты руку, а она, все понимая ясно, успокоила тепло глазами: «Не волнуйся, дорогой! Не надо!»
В полночь, был когда закончен ужин, и когда столичный ас покинул Балалайкиных квартиру, Леше постелили на диване в зале. Разумеется, заснуть не вышло. Все ворочался, все думал, думал. И за полночь далеко, услышав в коридоре Лены поступь, встал да и к двери посеменил тихонько, на носочках, и шепнул чуть слышно:
– Лена, Леночка! – к нему невеста подошла, обняв ее Алеша стал нашептывать, спеша на ушко. – Сердцем чувствую беду большую. Я боюсь, что нас судьба с тобою может глупо разлучить, – заплакал, как ребенок, и взмолился. – Лена, переспим давай с тобой сегодня, обозначить чтоб начало жизни, – прошептал, дрожа, – обратно фортель чую выкинет судьба со мною.
Но, вздохнув, ему на это дева отвечала несказанно грустно:
– Ты настаиваешь если, Леша, соглашусь я, представляла, правда, нашу первую иначе ночку… И потом еще, вдруг больно станет? Заору как? Вот стыдоба будет?
С тем не мог не согласиться парень и, прижавшись до щеки невесты, постоял так повздыхал немного и отправился назад, но только до утра не мог заснуть. А утром закемарил чуть, так сон приснился: душит старший лейтенант Капустин и орет: «Ты не достоин Лены, стратегический говнокупалец! Ты оружие в дерьме, паскуда, утопил, не офицер ты, жопа! Твой удел в говне, растяпа, плавать!»
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
