Текст книги "Девушка, которой нет"

Часть IV
Фея и спасение

Новой фазой борьбы неизбежно станет истребление рода человеческого, – Савинков, впервые посмотрев с любопытством, серьезно заметил, что таков и был завет Христа – окончательное переселение сынов человеческих в царство Божие.

Дмитрий Быков

Должен быть взрыв, не просто смена цивилизации, а нечто уму непостижимое. Если уж метафизично, то чтоб не отличить живых от мертвых, обыденную жизнь от Бездны… Чтоб умирали и воскресали на глазах. Чтоб с Богами на ушко шептались – ну, это все еще цветочки! Непостижимое должно войти! И веселие посереди! Надоел весь этот порядок: вот тебе царство живых, вот те мертвых, тут умри, тут родись. Все по порядку, законы всякие. Пусть потемнеет небо и глас Божий скажет: «Гуляйте, ребята, гуляй, Рассея, что хочешь, то и будет, гуляй, страна, где невозможное становится возможным! Свободу даю, конец демиургам и всем золотым снам!»

Юрий Мамлеев

Глава 1
Каждому трезвомыслящему чертовски необходим собственный ПЛАН СПАСЕНИЯ

Muse: «Blackout»

Paris-France-Transit: «Voices Of Jupiter»

После десятка оптимистических заявлений съемочные группы покинули Мраморный зал.

Президент прекрасно отыграл свою роль авторитетного, облеченного верховной властью, популярного государственного деятеля.

Теперь он растерянно разглядывал растерянные лица своих подчиненных. Бoльшая часть была из старой гвардии. Те выглядели совсем кисло. Вновь рекрутированные в команду еще елозили по стульям, еще рвались в бой. Все они единодушно зафиксировали головы в его сторону, ожидая четких указаний.

– Есть какая-нибудь статистика? – Президент задал вопрос всем присутствующим, прекрасно понимая – ответа не будет. Ни одно ведомство пока не обработало данных об исчезновении людей.

Первым откликнулся МИД:

– Мы обобщили то, что накапливается по линии информагентств. Аналитики в Штатах и Великобритании оценивают цикличность развития… эпидемии за последние двое суток. Сухие цифры – процент потери населения утром, днем, вечером. Ночью получается больше, чем совокупно в другое время суток. Цифры дутые – верить нельзя.

– И все-таки? – Президент сознавал – сейчас прозвучит самое главное. Кого-то деморализует, кого-то ввергнет в отчаяние.

– Около трех миллионов человек в сутки. Темпы растут. – МИД выглядел уверенно, будто собирается сказать что-то спасительное. Остальные пораженно молчали.

– А в России? – обратился Президент к министру, хотя эту цифру должен был озвучить его коллега из внутреннего ведомства.

– Рейтер[17]17
  Агентство Рейтер (англ. Reuters Group Plc) – одно из крупнейших в мире международных агентств новостей и финансовой информации, существует с середины XIX века.


[Закрыть] приводит цифру – сто пятьдесят тысяч за двое суток.

Несколько человек, как от боли или яркого света, прикрыли глаза.

– У меня список политиков, актеров, видных общественных деятелей, которые… э-э-э… пострадали, – начал было Шойгу. На удивленный взгляд «зачем МЧС такие данные» осекся, протянул листок, – там Онищенко и Грызлов…

– Что еще? – резко спросил Президент, давая понять, что сейчас необходимы осмысленные инициативы.

Экономразвитие сообщило о падении котировок акций, лихорадке курсов валют, о резком спаде деловой активности, намечающихся мероприятиях по распродаже недвижимости…

– Все ждут, – закончило оно.

«Самая идиотская позиция», – подумал Президент.

Сразу несколько министерств огласили любопытные факты повсеместного сокращения смертности:

– Сейчас точную оценку давать сложно, но почти на всех уровнях рапортуют об отсутствии летальных исходов. Есть покалеченные, есть травмированные, есть чудом выжившие, есть находящиеся в коме. Кстати, их количество растет.

«Смерти больше нет, братцы, – безмолвно резюмировал факты Президент. – Появились иные, менее хлопотные способы прерывания земного пути».

Ретивые рапортовали о повышении боевой готовности, об отзыве из отпусков, об усилении контроля на режимных объектах, о создании рабочих групп во всех министерствах и ведомствах, заявлениях для общественности, о планах по выходу из кризиса, приказах, постановлениях…

«Готовят, готовят… – В голове у Президента запульсировало недовольство; он нахмурился и почти перестал слушать. – Неужели не понимают – я не должен давать наставлений, не обязан устраивать порки, публичные или кулуарные, и все время стимулировать инициативу. Все они привыкли к строгой иерархии задач, взаимоотношений и ответственности. Ни-ни – выйти за рамки! Мыслят исключительно в заданном направлении. Андроиды…»

– Это все? – спросил он.

В зале повисла тишина. Президент с наслаждением ее впитывал, демонстрируя накопленное раздражение. Начал говорить резко, без предисловий:

– Отрабатываемые вами действия подходят для военного или чрезвычайного положения. Вы по-прежнему стараетесь выполнять регламентированные государственные функции. Через несколько месяцев население планеты сократится вдвое, и ни одна государственная задача уже не будет актуальна. Давайте оставим планы по сохранению контроля над положением в стране нашим коллегам из США и Великобритании. Я думаю, они поделятся с нами наилучшими способами патрулирования улиц, умиротворения населения, печатания денег, введения комендантского часа и карантинов.

Неделя-две – и начнется пересмотр всех принципов существования цивилизации. Границы, сложившиеся взаимоотношения государств, транспортная, энергетическая инфраструктура – все начнет разваливаться. Изменится привычный ритм жизни. Люди перестанут ходить на работу, начнут совершать всевозможные отчаянные деструктивные поступки. Неустойчивая часть общества активно пустится во все тяжкие – кражи, взломы, угон автомобилей, погромы магазинов, драки, межнациональные стычки. Начнется повсеместная истерика, остановить которую можно только самыми жесткими мерами. Мы не имеем права на хаотические импровизации.

Президент посмотрел на внимающие лица подчиненных, укоряюще врезал взглядом по глазам.

«Ждут решения. Всегда ждут решения», – обреченно подумал он.

– Мы должны сказать, что были готовы к этому. Мы объясним, что происходит. Мы объявим начало переустройства нашего мира и обеспечим экспансию наших методов борьбы с новой чумой XXI века.

Он еще долго говорил, вспоминая лица великих сограждан, живших и живущих. В их изобретательности он нисколько не сомневался.

«Сейчас самое главное – внушить надежду. Любую. Банальный принцип антикризисного управления».

Поэтому закончил Президент немного пафосно, чего очень не любил:

– Россия потенциально готова экспортировать свой самый главный товар – Спасение. Готова.

Depeche Mode: «Little 15»

На следующее утро Саня в очередной раз убедился, что его напарник достоин самого высокого гонорара. Кратер выяснил, где провела ночь Фея, потом продемонстрировал феноменальную интуицию – узнав, что девушка выписалась из «Рэдиссона», нашел в Сети изображение со скрытой камеры в ближайшем «Макдональдсе».

Кораблев упал на стул перед ноутбуком. Кратер пододвинулся к Оле.

Саня прокусил губу; кровь текла по небритому подбородку. Он не отрывал взгляд от экрана. Кратер пояснил Оле:

– Зазноба там Кораблевская. Он ради нее все тропки ойкумены истоптал.

Помолчав, Кратер выдал ночную заготовку:

– Ольга, вы прекрасны, как итальянский язык.

– Всю ночь думали? – шепотом догадалась Оля.

Кратер кивнул.

– Вы усложняете мою задачу – с влюбленным человеком я не могу работать за деньги. Впрочем, выясняется, деньги оказались мусором никчемным… Как теперь рассчитывать таксу?

– Можно не работать. Отойти от дел, – робко предложил Кратер. – Со своей стороны я готов…

– Э, нет! Так я не могу. Только когда я обеспечена занятостью, чувствую себя в своей тарелке.

Они сидели в комнате переговоров, которую благодарные работники Пушкинского музея легко выделили им за сравнительно небольшую сумму. («Зачем и дальше народ развращать?» – думал Саня, когда протягивал упитанной женщине, почти главной в этом гостеприимном заведении, две купюры по пятьсот евро.)

Команда поедала завтрак, любезно предоставленный работниками музея. Саня поедал взглядом экран ноутбука, аренда которого стоила месячной зарплаты работника метрополитена.

Фея ела пирожок и смеялась. Смеялась! Открыв рот, выставив зубы, готовая вот-вот переломиться пополам от хохота. В прошлой жизни у нее редко-редко получалось улыбаться. Грустно и как-то безнадежно. На экране оживала другая Фея.

Саня повернулся к Оле, которая тихо приблизилась и с интересом изучала возлюбленную Кораблева.

– По коням!

Bonnie Tyler: «Total Eclipse Of The Heart»

Любовь с новой силой будоражила кровь и воображение. Захотелось вновь прикоснуться, вновь узнать, вспомнить руками это тело, увериться, что эта невозможная, ржущая Фея осталась такой же близкой, несмотря на изрядное количество дней разлуки и призрак смерти между ними.

Внезапно обнаружила себя незатейливая московская природа, тополиный пух, сочные пятна берез, упрямое шевеление клумб под выхлопами угарных газов. Все это волновалось, качалось, дрожало, улавливая прихотливые порывы московского ветерка – он испокон веку доносит сюда отголоски бескрайних просторов, где может набрать и потерять силу любая непогода.

Весь прошлый месяц столичный интерьер невидимкой бродил вслед за Саней, перетаптывался рядом, терпеливо ожидая, когда утихнут выстрелы, закончатся погони, перестанут наталкиваться друг на друга будни.

Сейчас ослепительно-оглушительный июльский день взорвался перед ним, ярким солнечным светом ударил по глазам, зашумел фонтанами, дохнул нагретым асфальтом.

Воздух требовалось вдыхать и вдыхать, чтобы трамбовать легкими тревогу и ожидание, которые разбухали внутри грудной клетки.

Всю дорогу спутники Сани молчали, разом поняв – неосторожным словом или движением можно спугнуть удачу. Наверное, поэтому, когда «скорая», взвизгнув тормозами, остановилась, вслед за Саней никто не пошел…

Ноги бежали к ресторану, сердце ухало, мысли скакали как горох, даже не пытаясь набрать тяжесть самого простенького словосочетания.

Его бы лихорадило еще сильнее, если бы по дороге сюда он не уговаривал разбушевавшиеся чувства доводом о неминуемом завершении долгого путешествия за край света. Рядом с Феей скитания Сани должны закончиться. Он нашел ее. Вырвал из лап забвения. Все станет как прежде. Цветное, объемное, уютное, легкое. Даже лучше. Каждая секунда обретет ценность. И никаких катастроф и концов света. Забег длиною в жизнь завершен.

«Иначе чего ради я несусь сюда?»

Лишь за несколько шагов до Феи Кораблев замер, не в силах ступить и шагу.

Из-за спин проголодавшихся он рассматривал парочку, которая не спешила уходить, – его любимая девушка и хмурый подросток.

Украдкой он вглядывался в родные черты. Сколько прошло с момента, как они расстались? Месяц? Вечность? Сейчас он интегрирует Фею в свою жизнь, перевоплотит, и мир изменится? Время зайдет на следующий, уже не столь непосильный вираж?

Она заметила его, перестала смеяться, чуть сгорбилась, отползла в себя. Но взгляда не оторвала. И он не оторвал. Так и смотрели. Среди гула голосов и уже не робких движений под столом – люди наполняли пластиковые стаканчики горячительным. Завсегдатаи «Макдональдса» шумно праздновали то, что мир наконец-то потерял опостылевшую устойчивость.

Именно из-за этого увязнувшего друг в друге взгляда все остальное как в тумане. Оцепенение невидимой прямой еще долго прорезало всеобщее бестолковое шевеление.

«Почему я не подготовился заранее? Слова, куда подевались все мои слова?..»

«Ну вот, я его вновь увидела. Кто, что я теперь?»

Ноги словно приросли к полу. Саня закрыл глаза, перерубив визуальную связь, готовую вырасти до толщины субботнего ленинского бревна.

Сощурился и двинулся сквозь толпу.

– Я не знаю, о чем говорить, – сказал он спустя вечность после того, как приблизился к ней. – Здравствуй.

– И я не знаю. Привет.

– Я нашел тебя. Извини. Очень долго искал.

«Разве расскажешь? О том, как Кратер колол мне эту прозрачную дрянь? О том, как предательски дрожали наши руки?»

– Сейчас мы заговорим фразами из «Москва слезам не верит».

– Давай уйдем. Развяжем языки. Мир встал на уши. Теперь каждому есть что сказать.

Фея кивнула:

– Я не одна.

– Я тоже не один.

Кораблев оценивающе посмотрел на Витька. Тот криво ухмыльнулся, помрачнел, однако эта болезненная детская ревность не представляла никакой угрозы.

– Не будет обижать нас? – Саня решился произнести слово, месяц назад расколовшееся на «я» и «ты».

– Нет. Он редко дразнится. Не злобно. Говорит, что я его Лазарь в юбке. Что у меня внутри гремят пустые банки. Что чувствовать я перестала. И не умела никогда.

Витек собрался вклиниться в обсуждение собственной персоны, но Кораблев не дал ему это сделать.

– М-да… На менестреля не похож, но, очевидно, способен заполнить паузу между словами.

«Влюбленных?» – срезонировали мысли Феи и Сани.

– Я рада тебя видеть, – уверенно сообщила Фея.

На крыше «скорой», салютуя победе сил любви над силами рока, закрутилась мигалка. Сирена, которую завел Толян, тронувшись с места, заревела как бегущий к пропасти бегемот. Клаксоны свадебного кортежа звучат иначе. Они возвещают о счастье.

Фею и Саню предупреждали о роке.

Дмитрий Маликов: «Дыши»

Вечером, когда они наконец-то остались одни, она рассказала о том, что мешает ей остаться вместе с ним:

– Я не могу чувствовать так, как раньше.

Они вновь лежали рядом, но прежней близости не было. Перед глазами словно стояла дверь, в которую завтра утром уйдет один из них. А другой навсегда навесит пудовый замок.

«Куда уходят чувства? Может, в ту серую мерцающую бездну, из которой меня вытащил Витек? Смерть после смерти?»

– Я не могу любить, – пыталась оправдываться Фея.

Кораблев подумал – именно такие слова становятся причиной цунами, землетрясений, истощающей неуверенности в прочности этого мира.

«Ведь это было так просто. Испытывать нежность. Дрожать от тревоги. Замирать от надежды. Быть уверенной, что происходящее с нами здесь и сейчас самое главное и в жизни, и после нее…»

– Мой цвет фиолетовый. У меня словно атрофировалось то, чем я раньше чувствовала. Железы какие-нибудь. Теперь почти любое ощущение я думаю, а не ощущаю. Представляю, что переживаю, сожалею, надеюсь… А на самом деле…

Фея не ответила ни на одно прикосновение Сани. Он стал ей неудобен. Отживший придаток несовершенной перестроившейся души.

– Плевать на любовь, – весело ответил Кораблев, продолжая внимательно высматривать в глазах Феи свою прежнюю Фею. – Давай сначала спасем этот мир.

Но оба думали только о том, как воскресить любовь, надеясь, что она не умерла вместе с их телами.

Bonnie Tyler: «Holding Out For A Hero»

Костя Шаман, вызвавшийся изложить План Спасения, более часа читал лекцию, меняя, как перчатки, богословские, паранормальные и другие темы. Звучавшие слова похмеляли лучше рассола:

– …должны происходить необъяснимые события, демонстрирующие ущербность любого постижения… как ни копай, у слов и явлений всегда отыщется тройное непостижимое дно… свое существование преступно связывать с обязательным объяснением происходящего вокруг… конструкция мира вторична, она зависит от способов реализации человеком своего права быть…

Костя остановился, обвел взглядом слипающиеся глаза присутствующих. Кораблев вскинул руки к потолку подвала:

– Шаманчик! Шаманушка! Мы опухли от твоих спичей. Попробуй без предисловий.

Шаман не обиделся. Он прошелся по комфортабельному бункеру мэрии, который сегодня стал их штабом. (После Пушкинского музея бригада ночевала сначала в ресторане «Седьмое небо» Останкинской телебашни, затем в диспетчерской ТЭЦ-21; теперь настал черед хором столичного градоначальника.)

– Подозреваю – теория вам неинтересна. К практике! – Шаман материализовал в руке посох и стал похож телом на побритого Ивана Грозного в исполнении Николая Черкасова, но с головой и улыбкой Михаила Жарова. Он стал отстукивать точки звучащих предложений: – Не действуют прежние механизмы смерти. Жизнь перестала быть совокупностью функций, оказывающих ей сопротивление. Люди разделились на тех, кто не исчезает, и тех, кто исчезает. Последних многократно больше. Население повсеместно сокращается. Рушатся социальные законы. Неразбериха в госуправлении. Экономика доживает последние дни. Раньше мы могли похвастаться удобной схемой: родился – помер – дальше тайна. Сейчас порог существования там, где мы забываем, кто мы есть. Все мы – и живые, и поимевшие индивидуальный опыт умирания – топчемся у этого порога в беспокойном ожидании, когда нас ужалит адекватная нам иллюзия… А пока мы демиурги, которые могут как угодно перекраивать эту реальность.

Пауза была долгой. Все усиленно думали, куда приложить собственное могущество.

– Слушай, а тебе не кажется, что такими заявлениями ты выступаешь против замыслов Господа нашего? – прервал шаманские фантазии Кораблев.

– Ну и что? Я свободен, как вошь в падающем лифте. С каждой секундой – все легче. Что хочу, то и делаю. Мне интересен сам процесс.

– Есть в нашей действительности что-нибудь незыблемое? – Кратер подозрительно оглядывал стены каземата.

– Есть. Ореховые вафли, шоколадный сыр и жареная картошка. Да, и еще – остров Искья, термальные источники Няньтань и горячие круассаны.

Шаман кивнул на край овального стола. Часть из того, что он перечислил, уже лежала там, словно заранее приготовленная.

Оля была более прагматична в своих расспросах:

– Не понимаю, как эти вещи появляются в реальном мире. Ну, воображу я комп. Из чего он возникнет? Из пустого места? Какой тайваньский производитель его состряпает?

Костя начал бурно размахивать руками:

– Фишка в том, что материя подчиняется человеку. Всегда подчинялась. Она хранит образ всех когда-либо созданных человеком вещей. Платона читали? – задал он вопрос и утихомирился, словно имя философа успокоило, как убойный транквилизатор. – При необходимости материя… – Шаман замер и мечтательно оглянулся; складывалось ощущение, что он повсюду видит материю, потревоженную столь горячими комментариями, – материя просто воплощает то, что максимально соответствует тому информационному коду, который промелькнул у демиурга в голове.

– То есть волшебная палочка – не сказка? – В отличие от других присутствующих Ольга не старалась быть язвительной.

– Скорее стилизованная действительность. Воссоздать то, что не существует в реальности, практически невозможно.

– Значит, дом Пашкова можно возвести на Юкатане или Дикси, а скатерть-самобранку – дудки?

– Значит. Наивные мои, сейчас происходит энергетический выброс такой силы, что мы можем сразиться с самим Господом Богом.

Adriano Celentano: «Aria Non Sei Piu Tu (Tita)»

Фея встала, вышла на середину мэрского бункера и торжественно заявила:

– Уважаемые мужчины и дама! Я окончательно разобралась в проблеме. Наша сложная задача решается на удивление элементарно. Как квалифицированный инфернальный боец я готова заключить договор, разработать техническое задание и помочь вам спасти человечество. Нужно лишь озаботиться соответствующим работе вознаграждением, что в складывающихся условиях довольно непросто.

Шаман вновь оживился:

– Вот именно так меня учили говорить на заседаниях Мосгордумы. Пылко, убедительно и – мимоходом – обязательно о деньгах. Обо всем сразу и предельно неконкретно…

Костя хоть и хохмил, но с любопытством наблюдал за девушкой.

Все вопросительно посмотрели на Фею. Она не растерялась:

– Людям необходим фетиш. Увлекательный и отпугивающий. Доступный и недостижимый. Только так можно отвлечь их от иллюзий, которые рано или поздно перемелют нас в пыль на свету.

– Ну и загадку ты загадала, красна девица… – буркнул Кратер.

– Ничуть. При наших возможностях это дело двух-трех дней.

По совету давно умершей и потому еще более великой актрисы она длила и длила паузу.

Глава 2
Составив индивидуальный ПЛАН СПАСЕНИЯ, приступай к его реализации

Крематорий: «Мусорный ветер»

Президент заставил себя читать сводку, проглатывая, но не воспринимая фразы, цепляясь за отдельные факты. Эпидемия прогрессировала. Самый суровый удар приняли арабские страны (уже свыше двух миллионов пропавших). Темпы исчезновения людей нарастают в Китае, Штатах, Южной Америке, России.

Лучше всех сопротивляются западноевропейские государства (особенно Германия и Швейцария, Англия чуть отстает), Индия и Япония.

Данные об Африке не обрабатывались.

Политические институты работают скорее по инерции.

Бегство от бумажных денег в полном разгаре. Люди ринулись забирать вклады, продавать ценные бумаги. Тысячи банков на грани банкротства. Десятки тысяч обанкротились.

Люди спешат тратить бумагу. Многие потребительские товары, особенно алкоголь, сразу превратились в дефицит.

Цена барреля нефти сначала взвилась до двухсот долларов, стоимость тройской унции золота – до тысячи ста долларов. Через несколько дней то и другое рухнуло ниже исторических минимумов.

Неизбежно сокращение потребления и дальнейшее падение котировок.

Промышленный спад – многие заводы в разы сократили время работы.

Техногенных катастроф пока не произошло, но уже обозначены слабые места в цепочке производства, которые необходимо консервировать, выводить из эксплуатации, иначе аварии неизбежны.

Цены на недвижимость в Лондоне и Нью-Йорке ставят новые рекорды – две тысячи долларов за квадратный метр, тысяча шестьсот, тысяча сто…

Москва пока держится. Не сдает ни цента.

«Скоро можно будет раздавать бесплатно», – подумал глава государства, удивляясь упертости родных, вновь испеченных латифундистов.

Биржи пустеют.

Люди хлынули на побережья. Троекратно возросло количество отдыхающих – и сразу всплеск эпидемии. Расслабившиеся люди оказываются недолговечны как бабочки.

Политики и врачи убеждают относиться к происходящему не как к апокалипсису, концу света, а как к серьезному испытанию для человечества. Голос их неслышим в буре стенаний, укоров и раскаяний. Мода на проповеди и проповедников, плакальщиц и торжественные панихиды.

В отличие от Парижа и Буэнос-Айреса, в России не фиксируется серьезных правонарушений. Однако напряжение растет. Имеют место и брожение умов, и отдельные хулиганские выходки.

МВД предлагает поторопиться с введением комендантского часа.

В Москве как грибы растут конторы, предлагающие спасение от ужасной напасти. Методы разные – от заучивания цифр и иглоукалывания до закаливания и гипноза.

На полях сводки стояла пометка Шувалова, что в Кремлевской больнице тоже создан подобный центр, и приглашение на процедуры.

«Спасибо, дорогой, – подумал Президент, – мне уже не помочь. Сколько я еще протяну? Смогу ли победить чуму XXI века?»

По требованию Общественной палаты Грабовому изменили меру пресечения и освободили из-под стражи.

Государственным служащим приходится работать почти круглосуточно – тем больше соблазн зацепиться за какую-нибудь спасительную иллюзию.

Практически все политические движения делают резкие, порой агрессивные заявления в адрес властей.

Возросла сексуальная активность населения – МВД рапортует о многочисленных нарушениях общественного порядка со стороны молодежи.

«Хорошо хоть не задерживают. Изолировать людей сейчас фактически означает уничтожать их. Уже не до СПИДа. Люди инстинктивно стараются размножаться, как кролики…»

Президент дочитал до конца. Сухие факты. Никаких предложений.

«Все эти Армагеддоны, Вендетты, Максы Безумные – нас хорошо готовили к катастрофам и их последствиям. Предполагали – будут метеориты, пожары, наводнения, холод, жара, радиация, теракты. Никому в голову не пришла простая проблема – ежедневно нас становится на несколько миллионов меньше. Ни болезней, ни следов насилия, ничего бренного… А задача еще проще – сохранить цивилизацию, построенную для обслуживания миллиардов, тогда, когда счет оставшихся в живых пойдет на тысячи».

Он захлопнул папку.

«В любом случае, выживает сильнейший».

И попросил соединить с Бараком Обамой.

The Prodigy: «Firestater»

На входе в здание «Федерация» Москва-Сити дежурили вечно напряженные охранники. Общим числом три. Толян резко затормозил у огромных стеклянных дверей. Чувствительные фотоэлементы сработали еще до появления из машины полусонной компании. Охранники сморгнули и изобразили бдительность на тусклых каменных лицах. Вывалившиеся из «скорой» личности явно производили впечатление – одеждой, небритостью, решительными гримасами и огромной коробкой из-под ксерокса в руках.

Последними из «скорой» вышли Фея и Оля. Обе в черных халатах, в черных беретах с красным крестом (даже в одинаковом одеянии они отличались как монокль и рогатка – рыжая нимфа, вышагивающая словно по подиуму, и безжалостная валькирия в мини).

Когда четверо социопатов в сопровождении гламурных медсестер вошли в вестибюль, охранники приняли угрожающие позы.

– Спокойно, мальчики, – издалека предупредила Фея, возглавившая делегацию.

Прибывшие стали не спеша доставать корочки. Кто во что горазд: прокуратура, ФСБ, Счетная палата.

Скептически осмотрев ксивы, главный охранник спросил:

– Вам куда?

– На последний. Там, наверное, какой-нибудь ТЭК-суперТЭК или нефть-супернефть окопался.

Охранники почти испуганно переглянулись. Тут же постарались охладить опасения на квадратных лицах до более пристойного недоумения, однако по физиономиям явно читалось – «нестандартная ситуация».

– Не паникуйте, братцы, – обнадежил их Шаман. – Нам теперь везде назначено. Ждут с нетерпением.

Саня и Кратер вышли вперед и опустили к экипированным ногам стражей тяжеленную коробку. Те уже бормотали что-то по рации. Фея подошла к коробке, откинула крышку. Под ней оказались залежи небрежно сваленных пачек, состоявших из купюр достоинством по 5000 рублей каждая.

Через минуту в холле появился лощеный хмырь с чуть более оживленным лицом и кобурой под мышкой. Он сразу затараторил о том, что представляет компанию «трам-пам-пам» и просит разъяснить…

Фея резко перебила – холодно, безапелляционно:

– Сегодня нам понадобится весь ваш этаж. Все сотрудники, за исключением бэк-офиса, могут быть свободны. – И ткнула ему в лицо книжечкой с надписью «Администрация Президента».

– Кто вы такие? – заскрипел зубами хмырь. – Что вы себе позволяете?! На двадцать четвертом этаже работает крупный промышленный холдинг. У вас есть ордер, постановление?

Лицо Феи нахмурилось многосложным: «Мы такими холдингами за завтраком перекусываем. Как утолим аппетит, оставшихся ломаем о колено. Ага!» Криво улыбнувшись, она откинула край халатика. Открылась завораживающая картина – трусики, чулки, подвязки, из-под которых она доставала небрежно сложенные бумаги с гербовыми печатями:

– Вот вам ордер, – откинула другой край, – вот вам постановление, – сунула руку в лифчик, демонстративно там покопалась, качнув спелой грудью, норовившей выглянуть из ненадежного укрытия, – вот вам решение суда. А это, – брезгливо склонила голову набок в сторону коробки, – компенсация за простой, моральный ущерб и арендная плата на неделю вперед.

Она двинулась вперед, уже не замечая лощеного хмыря, вылупившегося на коробку с выражением «еще более нестандартная ситуация».

– В этих документах не вписано название нашей фирмы! – Хмырь затряс бумажками вслед удаляющейся группе.

Фея, не поворачиваясь, ласково пояснила:

– Впишите сами. Не читали «Трех мушкетеров»? Кардинальская грамота, пустые строчки. Не забудьте предупредить сотрудников о свалившемся на них счастье. Надеюсь, мы встретимся с вами очень нескоро.

С бешеным остервенением хмырь яростно зашептал по рации мантры; охранники постреливали глазами в нутро коробки. Никто не препятствовал проходу странной компании к лифтам.

– Я больше не могу разговаривать с этими неандертальцами, – вздохнула Фея, когда ее понесло вверх. – Нет у меня времени. У любого чуда должна быть достойная инфраструктура, которую мне предстоит готовить. Друзья мои, разберитесь самостоятельно с оставшимися бастионами обороны. Лаской, лестью, устрашением. Поясните, что к чему. Супер-пупер-операция архигосударственного значения.

Когда двери лифта открылись, Кораблев и Кратер были вооружены. Толя мирно и беззащитно, но эффектно моргал глазами.

В то утро несколько человек таки получили по морде. Впрочем, их переживания хорошо компенсировались достойными наличными платежами.

Ozzy Osbourne: «Dreamer»

К шести вечера офис на последнем этаже «Федерации» жужжал как улей. Воистину, и без чудес Фея наладила производственный процесс. В чудесах она оказалась более способной, чем остальные демиурги – работа на Викентия Сергеевича не прошла даром.

Саня и Кратер вновь рассматривали Москву с высоты птичьего полета. Шаман украдкой потягивал пиво. Толян точил карандаши в приборе, больше похожем на многофункциональный кухонный комбайн. Мужчины чувствовали себя натуральными бездельниками по сравнению с Феей, на мгновение навестившей их.

– Как у тебя получилось? Все работает.

Фея сохранила на лице предельно деловую маску:

– В три смены. Все нанятые получили хороший аванс. Вы не возражаете?

Присутствующим пришлось сделать серьезные лица, чтобы не прыснуть в кулачок. В принципе, они могли размножить и разбросать по шикарному офису, в котором уже трудились более тридцати человек, лозунг последних суток: «Деньги для нас не проблема».

– И что дальше? – спросил Кораблев. Несколько минут назад участники боевой группы единогласно избрали его генеральным директором новой компании «Наше Небо». – Когда ты планируешь блицкриг?

– Спасение человечества откладывается на три дня, – моментально ответила Фея. – Нужно подготовить договоры, рекламу, концепцию развития. Права на ошибку у нас нет. Вы подумали о моем гонораре?

Мужчины заерзали в своих шикарных кожаных креслах.

– Да, – неуверенно ответил Саня.

– Ну и?

– Возьми мое сердце… Возьми мою душу… – негромко пропел Кратер.

– Понятненько. Вариантов нет. У вас есть три дня, чтобы определиться.

Фея стремительно вышла из огромного кабинета. Свой черный халатик она так и не сняла. Можно только догадываться, какое количество сотрудников «Нашего Неба» трудились сейчас в предынфарктном экстазе, наблюдая за ее перемещениями по офису.

Только Оля, которую заставили переодеться в гражданское и назвали громкой должностью «менеджер проекта», с ненавистью взирала на свою более успешную конкурентку по покорению сердец демиургов.

– У меня голова опухла. Ничего не могу придумать. Любое достойное вознаграждение в нынешних условиях стало до неприличия недостойным, – посетовал Саня.

– Инфляция чудес угробит РТС, – заржал Шаман.

Gerard Presgurvic: «Les Rois De Monde (Romeo & Juliette)»

Накрывая тенью целые кварталы, над Москвой плыли гигантские дирижабли. Они казались застывшими в летнем безоблачном небе. Восемь разноцветных сигарообразных пятен заплетали над городом 8-образную петлю. На тугих боках пестрели надписи о вреде курения, защите правопорядка и охране окружающей среды.