Текст книги "Сети судьбы. Первая любовь – как первый блин…"

Глава 4

Несмотря на предупреждения, у всех карманы топорщились от конфет. Рты тоже были забиты так, что дышали все только носом…

Вспоминаешь те времена и думаешь, какие же мы были глупые, романтичные, амбициозные дураки!

С высоты жизненного опыта задаёшь себе вопрос: «Зачем всё это было надо?».

Как-то нашему курсу устроили экскурсию на кондитерскую фабрику.

У ворот в просторной клетке сидели три большие собаки, которых на ночь выпускали на территорию фабрики.

Виктор, глянув на псов, сразу дал мне совет, как вести себя, чтобы не быть покусанным и не бояться собак.

Он сказал, что нельзя им показывать свой страх. Надо всё время делать наступательные движения на собаку, даже если она касается брюк, вот-вот укусит. Стоит остановиться – всё! Набросится и покусает. А если продолжать наступать, то любая собака сдастся. Что и подтвердилось однажды, когда я служил в армии. Об этом потом! Теперь об экскурсии.

Повели нас сначала по складским помещениям, затем в карамельный цех, далее в цех, где делают обыкновенные квадратные ириски.

Студенты, как положено, сначала набили карманы и рты карамелью, потом соблазнились ирисками.

А ириски лежали на стеллажах стопками, но обратите внимание, какой формы. Это были круглые, похожие на коврики у порога, изделия с насечками, диаметром около пятидесяти сантиметров – заготовки. Те, кто хотел взять с собой, отламывали от них куски, которые помещались в карман.

Я не стал заморачиваться. Я просто сложил один «коврик» пополам, потом ещё пополам и получившийся треугольник обернул куском бумаги, оторвав его из большого рулона, стоявшего в этом цеху. Затем засунул огромную ириску под рубашку и двинулся дальше за группой. Хорошо, что нам выдали халаты, а то под рубашкой было бы заметно.

Предупредили, что с собой выносить ничего нельзя. А кушать можно – сколько душе угодно!

Потом нас провели в шоколадный цех, где можно было и жидкий шоколад попробовать (много не выпьешь – не водка!), и коньяка из чана отведать. Тут уж вся мужская половина группы задержалась. Женская – подошла к чану с ликёром.

Был в этом цеху и натуральный горький шоколад в плитах. Каждая – размером с небольшой посылочный ящик толщиной в пять сантиметров. Они тоже лежали стопками и ждали своей очереди в агрегат для измельчения.

Студенты пытались разломить эти куски, что давалось с большим трудом. Представьте, берёшь такую плиту и бьёшь со всех сил о край стеллажа. А ей хоть бы что!

Короче, после пробы коньяка из чана я завернул плиту целиком в бумагу и засунул, втянув живот до позвоночника, за пояс под рубашку, вынув треугольник ириски. А ириску засунул под мышку, под халат. Халат, естественно, расстегнул. Так и шел, держа одну руку прижавши и изображая, что достаю занозу из пальца другой рукой.

Несмотря на предупреждения, у всех карманы топорщились от конфет. Рты тоже были забиты так, что дышали все только носом. Ну, заставили бы всё вынуть, ну и ладно…

В конце экскурсии нас завели в цех по производству «лимонных долек», в мармеладный цех. А знаете, как их делают?

Сначала они выглядят колбасами, разных цветов. Потом эти колбасы, длиной около пятнадцати-двадцати сантиметров, разрезают вдоль, ну и потом поперёк на дольки. Здесь я тоже воспользовался бумагой из рулона и, соединив две полуколбаски разных цветов в одну целую, засунул в брючный карман.

При выходе из кондитерской фабрики нас никто и не думал проверять. Поэтому все очень сожалели, глядя на мои запасы, что боялись прихватить побольше.

А однажды сокурсник Ахмед мне говорит: «Слушай! У тебя на ходу мотороллер? Я знаю одно место, где лежит череп. Хочу дома сделать подставку, а может, и лампочку вставлю, и будет настольная лампа».

Короче, уговорил меня. В выходной, когда решили ехать, дождь зарядил на целый день. Противный, мелкий и частый.

Но раз решили, надо выполнять. Дело было осенью. Погода прохладная. Надели плащи и поехали.

В те времена в магазинах было полно китайских товаров: рубашки, плащи, кеды, зонты – поэтому большинство населения ходило в одинаковой одежде. Рубашки «Дружба» – у всех. Светлые плащи – у всех! Кроме меня.

Почему-то отец купил мне чёрный плащ на прорезиненной подкладке, не китайский. И когда мы с друзьями шли толпой: все в светлых, а я в чёрном, то сами ребята говорили, что я «чёрная ворона среди белых голубей».

Продолжу о поездке за черепом.

Ехать надо было до села, не помню сейчас названия, километров сорок. Потом – свернуть с асфальта направо, на просёлочную дорогу. И ещё километров семь до цели.

А целью было поле, где Ахмед и спрятал найденный череп, когда их десятый «Б» класс работал здесь на уборке урожая картошки, года полтора назад.

И ведь запомнил, в какой стороне, в каких кустах. Помесивши грязь в поисках нужного куста, он радостно вскрикнул и поднял руку с черепом вверх.

Потом он, неожиданно для меня, вынул из внутреннего кармана полбутылки коньяка и, сославшись на мокрую и холодную погоду, предложил в целях профилактики сделать по глоточку. И мы сделали.

Через две секунды по телу стало разливаться тепло. Было ощущение, что оно пошло сначала вниз по главной «трубе», а затем стало распространяться в стороны по ответвлениям, к периферии – к рукам и ногам. Стало веселее! Даже моросящий дождь уже нравился! И мы двинули назад.

Вот и спрашивается, нужно это было нам? Сейчас спроси Ахмеда, цел ли этот череп, так он может и не вспомнить, что была такая поездка. Кстати, а коньяк у него оказался потому, что мальчик был из состоятельной, приправительственной семьи. И направление после окончания училища получил на практику тут же, в городе, а не как мы с Гошей, на Дальний Восток.

Но мы, кстати, не расстроились, т. к. нам представилась возможность посмотреть мир.

После практики в училищной поликлинике я заскакивал домой что-нибудь перехватить, потому что, уйдя на репетицию оркестра, я уже долго не появлялся дома.

Репетиции длились долго – надо было сыграться и в оркестровых инструментальных вещах, и для вокалистов отрепетировать.

А после репетиций мы отдавались джазу! Подбирали новые джазовые темы, импровизировали кто как мог, разумеется, для своего удовольствия. А потом я шёл провожать, уже в начале двенадцатого ночи, свою любимую девушку.

Потом в её подъезде, на верхней площадке, мы целовались часов до двух ночи. Нам не хотелось расставаться. Уже сделав шаг по ступеньке вниз, я возвращался в её объятия. И всё начиналось снова.

В конце концов я одной рукой приоткрывал дверь её квартиры, и только медленно закрывающаяся дверь прерывала наш последний поцелуй. Ну а потом я шел через весь город домой, ничего не боясь в столь поздний час, вдохновлённый любовью.

Как-то, уже подходя к дому, увидел двоих дерущихся на тротуаре. Но я был, как я уже говорил, настолько счастливым, что мне было море по колено, хотя так чаще характеризуют выпивших. Я не стал обходить их и пошёл прямо между ними.

Моё чувство, вернее, ощущение себя как какого-то божества остановило их, и они даже расступились, пропуская меня.

Чуть позже, оглянувшись, я увидел, что они снова сцепились. Хотел бы я посмотреть в тот момент на себя со стороны. Наверняка, нимб светился!

Как-то я пришёл к Светлане, когда дома у неё никого не было, она поставила пластинку с песней «Only you». Эта песня, мы одни… Представьте себе, если вы любили, в каком космосе парили наши чувства! Мы ни слова не проронили, а только смотрели в глаза друг другу.

А еще вспоминаются свидания не в кино, на последнем ряду, а у нее дома, когда мы садились вместе смотреть телевизор, а впереди (на первом ряду, если можно так выразиться) сидела её плохо видящая и плохо слышащая бабушка. Спрашивать, что мы смотрели, бесполезно.

Глава 5

Я знал, что по обычаю этого народа гость неприкосновенен. Но стоит покинуть дом и выйти за калитку… кинжал в бок.

Мы только что отыграли концерт. Я, двое моих друзей и Светлана решили немного прогуляться. Сначала зашли ко мне домой, надо было оставить аккордеон, на котором я играл из-за отсутствия пианино.

В одном из переулков к нам начали приставать четверо местных, явно жаждущих крови. Они выражались с акцентом в адрес моей любимой. Я как чувствовал, когда дома оставлял аккордеон: что-то должно случиться. Поэтому положил в карман скальпель – инструмент медика.

Такие предчувствия у меня начались ещё в школе – всегда знал, что меня вызовут к доске, даже невзирая на то, что вызывали буквально вчера.

До последнего мы обменивались речами, пока один из аборигенов не схватил мою девушку за рукав, предложив ей остаться с ними. Я отбил его руку и, сказав своим товарищам, чтоб проводили её, схватил другой рукой этого «жаждущего» и со всех сил толкнул его на одного из его компании.

Было понятно, что всё только начинается. Мои ребята быстро, почти бегом, за руку уводили Светлану вдоль переулка, а я в это время врезал третьему. Четвёртый побежал было за моими друзьями, но почему-то вернулся.

Помахавши кулаками, они, используя численное преимущество, просто схватили меня и прижали к стене дома.

Один повис на одной моей руке, второй – на другой. Третий схватил меня за волосы и прижал к стене. Четвёртый отошёл на шаг, чтоб с разбега ударить меня ногой.

Вот тут и пригодился скальпель. Я, вывернув руку, достал его и медленно начал вдавливать в того, кто держал эту руку. Раздался крик, нападавший стал оседать, отпустив меня. Все как-то замерли на мгновение.

Подбежал мой приятель Миша и врезал тому, что намеревался ударить меня. Я оттолкнул второго, который держал другую руку, и мы, оглядываясь, догнали наших.

С того момента я всегда носил в кармане что-нибудь, что могло помочь мне в такой ситуации, ведь, как правило, подобные типы нападают сворой.

Город небольшой, поэтому те четверо, вернее, уже трое (четвёртый был в больнице), нашли нас, узнав, что мы студенты.

Пришли они вшестером к училищу и на перемене позвали меня. Мне ничего не оставалось, как пойти к ним на разговор. Они встали полукругом, а не окружили, как обычно, и главный, которого я раньше не видел, выслушал моё оправдание и причину, по которой я ранил их приятеля. Повернувшись к своим, спросил, так ли всё было, и после подтверждения типа ударил меня и, махнув им, удалился с ними. Почему «типа»? Потому что промахнулся, а может, специально не хотел ударить. Так, обозначил.

Позже, когда раненый выписался из больницы, он пришел ко мне в училище и пригласил на праздник к себе домой. У них обычай – резать барана, устраивать праздник по случаю выздоровления. Но я не рискнул идти на ночь в глухой аул, где он жил. Я, конечно, знал, что по обычаю этого народа гость неприкосновенен. Но стоит покинуть дом и выйти за калитку… кинжал в бок.

Через год или больше мы с этим типом встретились на озере, о чём я рассказывал в самом начале.

А ещё был другой случай, когда в больнице – оказался я!

Дело было днём, в парке.

Мы с моей девушкой гуляли по парку и уже направлялись домой, огибая полянку, на которой играли в футбол восемь человек, четыре на четыре. Они, увидев красавицу, шедшую со мной, стали предлагать разные непристойности.

Ну представьте, что я должен был чувствовать. Вот из-за таких моментов у меня и копилась злость к подобным ублюдкам, приведшая меня однажды в «казённый дом», как выразилась та цыганка.

Я, естественно, остановился с вопросом: «Кто это сказал?» Четверо направились ко мне, а остальные продолжили слегка пинать мяч, поглядывая в нашу сторону.

Понятное дело, что с голыми руками ловить мне тут было нечего, поэтому я вынул из кармана крошечный сувенирный перочинный ножичек и демонстративно открыл его.

Они остановились на полпути и, постояв несколько секунд, развернулись. Я тоже развернулся и направился к моей любимой, стоящей неподалёку.

В этот момент меня окликнули. Я повернул голову и тут же получил удар брошенным камнем прямо в висок. Камень был величиной с кулак и просто сбил меня с ног. Я вскочил, чтобы ринуться и посчитаться хоть с кем-нибудь, но компания разбежалась в разные стороны, и я растерялся – за кем гнаться.

К тому же пол-лица и всю белую рубашку залила кровь. Света достала из сумочки медицинскую маску, с которой собиралась на занятия, и приложила к ране. Так, прижавши маску к голове, мы вышли из парка. В трёх кварталах находилась горбольница. Мы добрались до неё, и меня сразу положили.

Помню, как лежал на столе в хирургии, мне сделали несколько уколов, чтобы обезболить. И ещё я услышал разговор двух хирургов, которые говорили, что надо сделать трепанацию черепа. А поскольку я был уже в курсе этой темы, особенно из практических занятий в прозекторской, с вырвавшимся матом спросил: «А зачем?»

Они, видимо, решив, что, и правда незачем, зашили меня и отправили на койку. Я сразу впал в полузабытьё. Когда проснулся, увидел, что лежу в коридоре у окна. И не только я. Больница переполнена, в палатах мест нет.

Снаружи под окном стояли два моих друга и радостно махали руками. Потом один ушёл, но вскоре пришла моя Света. Так, сменяясь, под окном всё время маячили лица моих друзей и сокурсников.

Вдоль коек суетливо бегала молодая полненькая медсестра. Я спросил, долго ли я спал. Она сказала, что три дня и что каждый день у моего окна появлялись и родители, и друзья, и Светочка.

Вставать мне не разрешали, т. к. было сотрясение мозга. Даже сидеть нельзя, хотя я порывался.

Приносили три раза в день полноценные обеды, но аппетита особого не было. Кроме того, вставать нельзя, а в туалет охота, особенно «по-маленькому». Я терпел, сколько мог. Но в конце концов позвал медсестру и попросил принести утку.

Под простынкой не заметил, как наполнил до краёв. Поставил утку осторожно под кровать и попросил ещё одну. Стал следить, чтоб не перелить через край, и наполнил вторую. Чувствую, что хочется ещё. Позвал, попросил третью. Нацедил почти до половины и снова позвал медсестру. Она подошла и спросила: «Что? Ещё одну, четвёртую?»

Я, улыбнувшись, сказал: «Унеси».

Провёл я в больнице 14 дней. Больше не выдержал, хотя меня собирались держать 21 день.

Через десятые руки узнал об одном из тех, кто был тогда в парке. Я хотел получить сатисфакцию. Но сколько ни пасли его у дома, так он и не появился. Потом кто-то сказал, что он уехал из города.

Глава 6

Весь асфальт был смыт. Вымытые, сверкающие на солнце здания, фонари и улица XVIII века, вымощенная сверкающим булыжником.

Июнь в наших краях всегда дождливый. Иногда как начнёт лить, так не меньше недели. Потом день перерыв, и снова…

Однажды мы как всегда были на репетиции в училище. Часов с девяти вечера пошёл дождь. Лил, видимо, приличный, т. к. было слышно в зале, где мы репетировали, несмотря на громкие звуки оркестра.

Репетиция закончилась, как и шум дождя, часов в одиннадцать – в начале двенадцатого. Выходим всем скопом на улицу и видим, что на проезжей части воды по щиколотку. Нам было по пути с приятелем Гошей, и мы пошли от училища в сторону дома.

Ещё издали увидели столпотворение у перекрёстка. А когда подошли поближе, офонарели! По проспекту шла бурная река, с волнами высотой местами, казалось, до метра.

Один мужик, здоровый такой, высокого роста, в длинной плащ-палатке, решил перейти поток. Сделал шаг и исчез в водовороте. Смотрим, метров через двадцать мелькнула его голова в свете фонарей и опять исчезла. Потом легковушка попробовала пересечь проспект. Въехала в воду и тут же перевернулась; и поплыла, кувыркаясь, по течению.

Позже подъехал военный грузовик, огромный, два солдата открыли задний борт и помогли желающим забраться в кузов. Мы не полезли, хотели посмотреть, как он преодолеет такую стихию. В общем, въехал грузовик в эту реку и медленно стал пересекать бурное течение. Вода билась о колёса, достигая кабины. А когда он добрался до середины, мы увидели, что вода подняла пласт асфальта размером примерно три на три метра и навалила его на переднюю часть кабины.

Но хорошо, что грузовик был огромный. Он протаранил этот пласт и благополучно пересёк реку. На следующий день, подойдя к проспекту, я увидел булыжную мостовую. Буквально весь асфальт был смыт. Такой интересный вид получился – вымытые, сверкающие на солнце здания, фонари и улица XVIII века, вымощенная чистейшим и тоже сверкающим булыжником. Говорят, был казус – к дому охотника течением прибило утонувшего дикого кабана, их много водится в горах.

Часть третья. К Чёрному морю!

Глава 1

Мы кувыркались метров пятнадцать. Я продолжал держаться за руль, а мотороллер лёжа пытался ехать вокруг меня.

Когда закончился первый курс в училище, мой отец купил б/у мотороллер «Тула».

Он был похож на утюг, тёмно-зелёного цвета, тяжёлый. Иногда развивал скорость до ста километров в час.

Частенько он ломался. Как-то заклинило коробку передач. Я снял её, притащил домой и на полу, на газетах, разобрал по винтику, ища причину. Оказалось, открутилась гайка и застряла между шестерен.

Разбирая, клал все шестерёнки, болты и прочее по порядку на газету, чтоб потом, в обратном порядке, всё правильно собрать.

И что вы думаете?! Когда я закончил, то увидел, что на краю газеты лежит шестерёнка в масле, для которой и места-то не было уже. Я не рискнул разбирать всё снова, т. к. не имел представления, в каком месте она должна находиться.

В итоге, поставив коробку на мотороллер, я завёл его и осторожно попробовал проехать, проверить переключение скоростей. Всё работало как часы! Вот и думай, сколько металла могли бы сэкономить на заводе, не ставя такую шестерёнку.

Катался я на своём агрегате часто, возил маму на рынок. Раньше шлемы не нужны были, пассажир сзади мог сидеть хоть задом наперёд. Вот мама и все другие пассажирки ездили на мотоциклах, сидя боком.

Еду как-то от своего друга-дагестанца Миши летом, вижу, что рядом с припарковавшейся у тротуара машиной на проезжей части стоит и разговаривает с водителем мужик лет сорока. Я взял чуть левее, но увидел, что мужик, махнув рукой водителю, не взглянув на дорогу, стал переходить на другую сторону улицы.

Тогда я взял правее, потому что он уже дошёл до осевой линии разметки. И тут, когда я почти поравнялся с припаркованной машиной, мужик глянул в мою сторону и ринулся назад. Короче, прямо под колесо.

Мы с мотороллером – то я сверху, то он – кувыркались метров пятнадцать. Уже остановившись, на боку, я продолжал держаться за руль, а мотороллер лёжа пытался ехать вокруг меня.

Я встал, поднял мотик и увидел, что мужик тоже встал. И, конечно, тут как тут гаишники! Записали данные, а мужика увезли в больницу. Я ходил к нему узнать, как его здоровье. Он просил прощения, говорил, что сам виноват.

В общем, гаишники меня не наказали. Плохо было то, что крышка коробки передач слегка треснула, и из трещины подкапывало масло. Приходилось подливать, что я и делал при каждой заправке.

Через год мой школьный друг Юрий, с которым мы сидели за одной партой и который тоже поступил в медучилище на зубного техника, купил (с помощью родителей) такой же мотороллер, только обновлённого образца.

Крыло чуть изящнее, светло-голубого цвета, и назывался он «Турист».

Глава 2

Представьте: выходит деревенский мужик из-за угла дома, а из-за другого угла – огромные лохматые звери, пять кавказских овчарок.

Лето только начиналось, и мы – четыре друга: я, Миша, Юра и Илья – решили отправиться в путешествие к Чёрному морю.

Все родители были не против, хотя и волновались. А вот Мишу-дагестанца, который заикался раньше и которого вылечил наш студент-гипнотизёр, мама не пускала, и мы не думали, что Мишка решится пойти против воли матери. Однако он попросил нас обязательно заехать за ним.

Привязав небольшие чемоданчики, свёрнутую палатку «памирку», большую чугунную сковороду к багажникам, мы рано утром, часов в пять, встретились в условленном месте и подъехали к Мишкиному дому. Он уже ждал нас на углу. Сказал, что договорился с мамой.

Кстати, отмечу: в моей памяти его мама осталась в связи с тем, что угощала нас пирожками с крапивой. Не знаю, дагестанское ли это блюдо, но вкус ни с чем не сравнить! Деликатес!

Теперь о путешествии. У нас была карта, и мы долго думали, каким путём ехать к Чёрному морю. Причём был конкретный план. Мы направлялись туда, куда много лет меня с сестрой возили родители – примерно семь километров от Туапсе в сторону Сочи.

Там у меня были уже местные знакомые, которые работали каждый год в пионерском лагере. Один из них служил сторожем, другие были поварами, кто в библиотеке и т. д.

В общем, пункт назначения имелся, осталось доехать.

У нас был выбор: либо катить длинным путём по асфальтированным дорогам через Новороссийск, либо коротким через перевал. Мы решили ехать через перевал. А это – почти семьсот километров против примерно тысячи с лишним через Новороссийск.

При выезде из города заглянули на заправку, чтобы залить бензинчика в новый Юркин «Турист». После заправки, проехав километров пять, новый мотороллер заглох. Заклинило двигатель. Оказалось, Юра забыл подлить пятьдесят граммов масла в бензобак.

Стали ждать, когда мотор остынет. Потом я ослабил болт в своей коробке передач, чтобы набрать пятьдесят граммов масла для Юркиного «Туриста».

Мне было не жалко, всё равно крышка коробки в моём мотороллере треснута и масло, подкапывая, постепенно вытекало. В общем, доехав до следующей заправки, мы приобрели литровую банку масла, чтоб подливать по необходимости и мне, и ему.

Сложность нашего путешествия заключалась ещё и в том, что на новом мотороллере нельзя было развивать скорость больше шестидесяти километров в час. Такие условия обкатки. А у меня, наоборот, – при скорости 50—60 км/час мотороллер глох. А если ехал километров 70 и больше, работал как часы!

В городе, чтоб не заглох, приходилось двигаться на пониженных скоростях, на больших оборотах. Так мы и терпели прихоти наших «железных коней». Пока ехали по асфальту, получали неописуемое удовольствие! Тёплый летний ветерок в лицо, ощущение дальнего путешествия со всей неизведанностью впереди!

Добрались сначала до Пятигорска, совершенно не устав. Съели там мороженого, пять минут перекурили и тронулись дальше.

Следующим пунктом был курортный город Минеральные Воды, до которого мы как на крыльях долетели. Затем, часа два с небольшим, добирались до Невинномысска. Там мы, конечно, отдохнули уже не пять минут. Зашли в столовую, перекусили котлетами с картофельным пюре и запили компотом из сухофруктов.

Нам этот городок показался каким-то пыльным и не очень красивым, хотя был и зелёным.

Решили двинуть дальше, до Армавира. Доехав до Армавира, свернули влево, на перевал.

Дорога была просёлочная, погода стояла жаркая, поэтому пыль от нас висела в воздухе такая, что заднему не было видно не только едущего впереди, но и самой дороги. Слой пыли лежал толщиной примерно 4—5 сантиметров. Наши мотороллеры буквально плыли в пыли. Да ещё и солнце палило

Естественно, в горле у всех пересохло, воду, которую брали, давно выпили.

Наконец мы увидели домик в поле. Кругом же – поля, сухие, наверное, такие же, как в Ростовской области – «сальские степи».

Сделав приличный полукруг по дороге, подъехали к домику. Остановились, спешились и стали громко звать хозяина, чтобы попросить воды. Кстати, перед домом был колодец.

А теперь представьте! Выходит деревенский мужик из-за правого угла дома, а из-за левого угла – огромные лохматые звери – пять кавказских овчарок.

Мы дар речи потеряли. Он нас так спокойно спрашивает: «Что, хлопцы, хотели?» А мы и сказать не можем. Кое-как, справившись с оцепенением и видя спокойствие собак, попросили воды. Он набрал ведро, и мы, напившись, пополнили ещё и свои походные фляги. Заодно уточнили, правильно ли едем.

Постепенно мы стали уставать, чаще останавливаться на перекур, болтать о том о сём. Да ещё раза три мой мотороллер глох, т. к. скорость была небольшая. Приходилось реанимировать: то прерыватель зажигания сбоку на коробке передач регулировать, то свечу выкручивать, проверять.

А свеча – то залитая маслом (что чаще всего было), то искра слабая. Короче говоря, нажарившись на раскалённых сиденьях, помаявшись с вынужденными остановками, решили устроить себе ночлег у первых встречных деревьев или кустов. Кругом же голое чистое поле, возможно, с уже убранным урожаем каких-нибудь овощей.

Вот наконец встретился островок с пятью деревьями сбоку от дороги. За всё время нам не попалось ни одной машины, ни навстречу, ни в обгон.

Мы поставили палатку под деревьями в теньке и расслабились. Вода и еда у нас были, так что всё выходило, как мы и продумали.

Утром, проснувшись не рано, напившись заваренного на костерке чаю, не спеша завелись и двинулись в путь к конечной цели. Но, как обычно, в очередной раз мой мотороллер заглох. Заклинило коробку передач. То есть на нейтральной скорости колёса крутились, а при включённой любой скорости – с места не сдвинешь.

Пришлось верёвку, которая у нас была как необходимый инвентарь путешественников, использовать в качестве буксирного троса. Потому что разбирать коробку в поле, в пыли, куда-то сливать масло у нас не было возможности.

Я прицепил свой мотороллер к Юркиному, и мы тихонько поехали. Пока дорога была ровная, двигались со скоростью около тридцати пяти-сорока километров в час. Трос был метров шесть-семь длиной.

Но вскоре появился подъём, крутой и длинный. Пришлось сойти и толкать, ещё в помощь тянущему «Туристу», с которого тоже слезли и толкали, помогая мотору.

Пока вылезали на верх этого перевала, ругали на чём свет стоит мой мотороллер. Взобравшись наконец, сделали приличный перекур и решили продолжить путь. Ну! Вниз – не вверх!

Все заняли свои места. У Юры-однокурсника сзади сидел Илья, а у меня – Миша-дагестанец.

Кстати, Миша работал слесарем в гараже кинофикации, у отца Ильи. Заскакивая наперёд, скажу, что в его «конторе» я раза четыре перекрашивал свой мотороллер. А что? Десять-пятнадцать минут работы с пульверизатором – и мотик другого цвета. Он был у меня и белым, и красным, и комбинированным – низ белый, верх синий. Миша-дагестанец предлагал покрасить и в зебру и в леопарда, но решили не привлекать внимания ГАИ.

Вниз мы поехали с огромным облегчением! Не спеша, спускались с этой вершины по пологому и очень длинному, в несколько километров, склону, в конце которого увидели небольшие строения. Это оказались мастерские по ремонту сельхозтехники. Радости нашей не было конца!

Мы на ровном и сухом месте сняли коробку передач с моего мотороллера, разобрали её и увидели, что между шестерёнок застряла гайка с главного вала, у неё была сорвана резьба. На валу резьба оказалась нормальная, без повреждений. Мы попросили у мужиков в мастерской такую гайку, привернули её и, собрав всё на место, залив масло, которое нам дали просто так, с воодушевлением двинулись в путь.

Оставалось уже не так долго ехать до цели – Чёрного моря! Мы, ещё не видя моря, уже чувствовали его запах, смешанный с запахом нефти. Если кому приходилось подъезжать к Туапсе, он поймёт! Это что-то! А уж когда между гор замечаешь само море, то скрывающееся за серпантином дороги, то появляющееся снова, возникает какое-то особое ощущение невообразимого счастья!

Мы уже выехали на асфальтированную дорогу и катили по серпантину, приближаясь к цели! Оставалось около одного километра, меньше, метров 600—500, как что-то стукнуло в сиденье изнутри, снизу, со стороны мотора. И… мотороллер заглох!!! По инерции (был уклон дороги), мы докатили до ворот нашего пункта назначения и, встретившись со знакомым сторожем и его женой-библиотекаршей, затащили наши «машины» в сарай.

Два дня я не подходил к мотороллеру, обиделся на него. Но потом полез искать причину. Оказалось, выбило свечу из головки цилиндра, и она ударила в сиденье. То есть у свечи сорвалась резьба.