Текст книги "Сети судьбы. Первая любовь – как первый блин…"

Глава 3

Я заглянул в окно. В тамбуре целовалась молодая пара. Вдруг девушка повернулась в мою сторону. И лицо её исказила гримаса ужаса.

Вот почти и стемнело, подошел наш поезд. На наше счастье, в два вагона выстроились очереди из организованных групп молодёжи.

И пока руководитель одной из групп беседовал с проводницей, что-то объясняя ей и показывая пачку билетов, мы пролезли с толпой в вагон. Пока молодёжь рассаживалась кто куда, мы с Гошей прошли через весь вагон прямо в тамбур.

Вскоре поезд тронулся, мы успокоились. В тамбур вошли ещё несколько человек, «на перекур». Так, разговорившись с ребятами, угостившими нас куревом, мы узнали, что они студенты-технологи, следующие в Хабаровск на слёт молодёжи.

Прошло ещё какое-то время, студенты разошлись, и мы с Гошей остались в тамбуре вдвоём. Присели на корточки, обсуждая наше положение.

Дверь в тамбур отворилась, вошёл мужчина, сопровождающий группу студентов, и предложил нам занять свои места, т. к. сейчас будут проверять билеты.

Мы ответили, что не из его группы, после чего тот ушёл.

Заглянув через стекло, я увидел, как по вагону, от полки к полке, проверяя билеты, идут три контролёра: один мужчина и две женщины.

Мы с Гошей попытались открыть дверь в следующий вагон, но она была заперта. Ничего не оставалось, как дождаться контролёров и попытаться объяснить наше положение.

Я достал из заднего кармана брюк завёрнутые в газету наши два диплома, паспорта и направления на работу.

В вагон не спеша вошла первая проверяющая, которой я, показывая пачку документов, скороговоркой изложил, что мы два зубных врача, что ошиблись пунктом назначения, что остались без денег и иначе как «зайцами» нам до места не добраться.

Она промолчала и, шагнув к двери, ведущей в следующий вагон, стала ключом открывать её. В это время начали входить и другие проверяющие. Причём, вторая женщина-контролёр сразу направилась за первой. А мужчина, приостановившись, спросил, проверили у нас билеты или нет.

Мы закивали головами, а первая контролёрша, с которой я вёл разговор, подтвердила: «Да, всё в порядке».

Но то ли мы слишком усердно кивали, то ли времени на проверку маловато показалось, мужик произнёс: «Дайте-ка я тоже посмотрю».

Я повторил рассказ, но этот служака оказался не таким милостивым. И, хотя проверил наши паспорта, дипломы, направления, несмотря на просьбу первой женщины, дескать, пусть доедут хотя бы до Хабаровска, высадил нас на первом же полустанке, где, кроме фонарного столба, ничего не было.

Мы, дождавшись, когда проводница предпоследнего вагона, махнув флажком, скроется за дверью, вскочили на лесенки между вагонами, скорее инстинктивно, не представляя, как продолжим наше путешествие.

Пока поезд медленно набирал скорость, мы стояли между вагонов, держась за лестницы, ведущие на крышу поезда.

Затем полезли вверх. Раньше, в фильмах, когда показывали сцены с драками и погонями на крыше движущегося поезда, охватывали страх и восхищение смелостью героев.

А когда мы вылезли на крышу, она оказалось настолько широкая, настолько просторно было там, что все наши страхи пропали.

Мы уселись рядом, посередине, наслаждались тёплым летним ветром, дующим нам в лица.

Паровоз тянул длинный состав. Иногда, когда дорога поворачивала, в лицо нам с ветром бил песок. Приходилось поворачиваться спиной к передним вагонам.

Так мы ехали примерно часа два-три. Время было ночное и, поговорив, мы решили спуститься, пробраться в вагон, рассчитывая до утра полежать на пустых полках, если таковые имелись.

Я полез первым. Осторожно спустившись, встав на ступеньку у двери и держась за поручень, стал заглядывать в окно тамбура, чтоб проверить, есть ли там кто.

В тамбуре целовалась молодая пара. В какой-то момент в мою сторону посмотрела девушка. Её лицо исказила гримаса ужаса, и я тут же спрятался.

Когда спустя минуту я снова заглянул, в тамбуре уже никого не было. Я приоткрыл дверь, к счастью, она была незапертой, влез внутрь и подал сигнал Гоше, чтобы спускался спокойно.

Мы зашли в туалет и обомлели. Мы были похожи на негров из Сенегала или Нигерии. Наши лица оказались настолько чёрными, что этого словами не опишешь. Это надо видеть. И тогда мы поняли, что песок, бивший в лица на крыше, был не что иное, как угольная пыль из трубы паровоза.

Умывшись, мы пошли вдоль вагона искать свободные полки, но нашли только в одном месте, самые верхние, для багажа.

Ну и что?! Наоборот хорошо, меньше заметно. Забравшись наверх, мы уснули, отрубились. А проснулись оттого, что за ноги нас дёргал проводник. Он снова высадил безбилетников на какой-то остановке. Но у нас уже есть опыт! Дождавшись начала движения поезда, вскочили на лестницы и вылезли на крышу.

Вскоре начало светать. Стало веселее. Уже виднелись окрестности и крыши деревень вдалеке. И мы не расстраивались из-за произошедшего.

Единственное, уже «подсасывало» в животе и хотелось курить. В общей сложности, в дороге мы были, наверное, часов девять.

Когда поезд стал замедлять движение, а впереди показалась большая станция, мы спустились на лесенки между вагонов и, дождавшись почти полной остановки, спрыгнули на перрон.

Это был Хабаровск! Первым делом мы направились в здание вокзала, чтобы посмотреть расписание ночного поезда на Благовещенск. Выходя из вокзала, столкнулись с проводником, который ночью нас высадил у столба. Он сделал такое лицо! Глядел на нас, как на инопланетян. Интересно, что он подумал?

Утро было тёплое, дневная жара ещё не началась. Мы отправились в незнакомый город просто пошляться. Мне пришла в голову мысль продать часы. Остановив какого-то парня, я объяснил причину продажи, и тот согласился взять их за пять рублей. Первым делом купили на вырученные деньги пачку сигарет, затем – по булке. Прогуливаясь, оказались на какой-то улочке, похожей на деревенскую.

Одноэтажные частные домики за низкими заборчиками из частокола. Водяные колонки во дворах перед домами. Натянутые верёвки с развешанным бельём.

В одном дворе, где женщина полоскала бельё у колонки в тазу, мы и приостановились, попросив разрешения напиться.

Женщина приветливо кивнула и, подойдя, открыла калитку. Мы, жуя булки и запивая водой, чувствовали себя счастливыми! У нас ведь ещё и сигареты были!

А хозяйка вдруг предложила: «Что это, ребята, на вас рубашки грязные? Давайте я простирну! Они мигом высохнут на солнце на ветру». Мы, конечно, согласились. Сняли рубашки и заодно ополоснулись по пояс из колонки. День пролетел незаметно. Новый город, новые лица. Подходили мы и к Амуру, но купаться уже не хотелось.

Вечером стали подтягиваться к вокзалу, разведать обстановку, общую картину, прежде чем снова превратиться в «зайцев».

Поезд тронулся. Умудрённые опытом, когда проводники скрылись в вагонах, мы вскочили на лестницы и часть пути провели на крыше.

Часа через полтора-два спустились. Остаток ночного пути решили провести в тамбуре, а с рассветом перебраться на крышу вагона.

Постояли совсем немного в тамбуре, и опять пришлось оправдываться перед проводником.

На этот раз нас высадили в Биробиджане. Было около часа ночи. Через пятнадцать минут поезд тронулся, но мы не смогли запрыгнуть как обычно на лестницу между вагонами поезда, т. к. проводник долго не закрывал дверь, следя за нами.

Пришлось идти смотреть расписание ближайшего рейса до Благовещенска. К счастью, долго ждать не пришлось. Следующий поезд из Владивостока прибывал через час. А пока, гуляя по перрону, на оставшиеся от продажи часов деньги купили в ларьке по пирожку с мясом и пришли к выводу, что более вкусных пирожков нам в жизни не приходилось отведывать.

Подошёл поезд, и через 15 минут мы, как обычно, – представляете? Для нас это стало обычным делом! – вскочили на лестницы и… на крышу.

В вагон решили больше не лезть. Сидели на крыше поезда, вспоминали всё, что можно было вспомнить.

Когда стало светать, принялись внимательно следить: сбавляем ли скорость для остановки. Станций почти не было, но поезд нам попался какой-то не скоростной. Плёлся еле-еле. Издалека мы увидели городские строения и поэтому, когда поезд на медленном ходу стал въезжать в зону множества рельсовых развилок, ждать удобного момента, чтобы спрыгнуть.

Вот мы и в Благовещенске! Ура! Только день субботний, нерабочий. И нам опять надо ждать понедельника, где-то ночевать.

И мы опять пошли слоняться по городу. И на Амур ходили. Ширина реки – метров триста, не меньше. На другом, холмистом, берегу никаких строений видно не было, но из-за холма торчала верхушка какой-то трубы, похожей на трубу ТЭЦ. Ну и мелкие силуэты людей на берегу, по движениям которых можно было предположить, будто они что-то стирают в реке.

Там был Китай.

Потом мы, гуляя, уже к вечеру забрели в парк. На открытой эстраде репетировал оркестр, состав которого был настолько странным, что мы, как музыканты, не знали, к какому разряду отнести его. Там играла одна труба, было ещё четыре духовых баса, один кларнет и баян. Казалось, они пытались сыграть что-то латинское, типа «О, голубка моя…».

А перед сценой была пустая большая танцевальная площадка. Зрителей, кроме нас, – никого. Мы посмеивались над необычностью состава и не заметили, как рядом оказался какой-то парень. Он, тоже посмеиваясь, спросил, откуда мы.

Каким-то образом парень понял, что мы приезжие. Рассказали ему, как добрались сюда и что теперь нам предстоит ночевать здесь, в парке, до понедельника. Бояться нам было нечего, денег нет – не ограбишь и не обворуешь.

Парень, подумав немного, предложил переночевать у него в общежитии. В его комнате четыре кровати, две из которых должны быть ночью свободны – соседи ушли на двое суток на смену.

Мы с Гошей, естественно, согласились.

Парень провёл нас через проходную, что-то объяснив вахтёру. В комнате действительно было четыре кровати, на одну из которых Геннадий, так звали нашего нового знакомого, сразу плюхнулся. Потом он угостил нас чаем, не помню сейчас с чем, но чем-то и накормил. За это по сей день, уже в течение пятидесяти трёх лет, я его с благодарностью вспоминаю.

На следующий день мы узнали, где находится областной здравотдел.

В общежитии у нас была возможность привести себя в порядок. Так что в понедельник с утра мы, умытые и побритые, вошли в здание областного здравотдела. Объяснили секретарше, кто мы, она зашла в кабинет своего начальника и спустя секунду пригласила нас.

Глава 4

Остаток ночи мы провели в камере. А утром нас вызвал начальник милиции. В его кабинете уже сидел руководитель геологов, на столе стояла бутылка спирта.

Заведующий областным здравотделом внешностью напоминал Н. Хрущёва. Невысокий, круглый, лысый.

Когда я, достав из заднего кармана завернутые в газету дипломы, паспорта и направления, развернул их и положил ему на стол, он кинулся к нам с объятиями. «Ребята, дорогие, мы вас так давно ждём!», – восклицал он. Затем позвал секретаршу, дал ей задание оформить молодых специалистов, выдать авансы и рассказать, что мы должны делать дальше.

Направили нас с Гошей в один район на север края, но в разные населённые пункты.

Его место было к югу от райцентра, а вот мне предстояло ехать ещё 50 километров по бездорожью на север. Туда два раза в неделю ходил автобус «пазик», заодно привозивший в деревню хлеб. Гошина деревня находилась у реки и была симпатичная, ухоженная на взгляд.

Но сначала мы прибыли в районный центр. Тоже – деревня, только домов больше. Разумеется, все – деревянные.

Поселились в «Доме охотника» – это такой вид отеля. В «номере», если можно так назвать большую комнату на шесть кроватей, расставленных по периметру в виде буквы П. В центре комнаты большой стол и шесть стульев вокруг.

Мы заняли две кровати справа от двери. Освоившись, решили наконец подумать, кому ехать за вещами в Комсомольск-на-Амуре.

Я взял две спички и, сломав предварительно одну, протянул Гоше. По условиям, за вещами поехать должен тот, кому достанется короткая.

Гоше выпало «счастье» проделать ещё раз этот длинный путь. А я остался ждать его в гостинице «Дом охотника».

Через день после того как Гоша уехал, прибыла группа геологов. Всем ребятам лет по тридцать. С огромными рюкзаками, к которым привязаны еще всякие инструменты и прибамбасы. Ну, вы знаете таких по фильмам. Когда видишь, что движется гора мешков до неба, а кто несёт эти мешки – не видно.

Так вот, они заняли все свободные кровати, включая и Гошину. Сказали, что остановились на два дня. Все грязные, и не просто небритые, а с бородами. Полдня они приводили себя в порядок. После мытья, переодевания и бритья их было не узнать. Все они вывалились за дверь и шумной толпой направились в центр.

Вернулись к вечеру с полными руками. Понанесли всякой еды, хлеба и спиртного – «Медовуху» и «Спирт питьевой» в пол-литровых бутылках. Никогда я раньше не предполагал, что в магазинах и ларьках может продаваться чистый спирт.

Спустя некоторое время они сели за стол и налили по первой. Постепенно громкость их разговоров и смеха становились всё мощнее.

А я ведь лежал на своей кровати и читал какую-то книжицу. Когда сосредоточиться стало невозможно (приходилось по пять раз перечитывать одну строчку, чтоб понять смысл), я сунул книгу под подушку, чем и привлёк внимание гостей.

Кто-то из них воскликнул, что забыли про ещё одного жильца. Меня позвали к столу. Налили четверть стакана спирта, пододвинули ко мне тарелку с хлебом, банку консервов «Китовое мясо» и подняли стаканы.

Надо отметить, что «Китовое мясо» было единственными мясными консервами в тех далёких краях. Оно продавалось в небольших, граммов по сто, железных баночках и очень походило на говядину: волокнистое, бурого цвета.

Тост был за знакомство со мной. Дальше следовали ещё тосты, ещё, пока двое геологов не заспорили о чём-то. А чем заканчивается спор, когда компания набралась? Правильно! Дракой! В которую был втянут и я.

Всё, что было на столе, оказалось на полу, вдобавок кто-то бросил в кого-то стул и попал в оконное стекло, которое, естественно, со звоном вылетело.

Потом пришли два милиционера и всех, в том числе меня, забрали в опорный пункт. Остаток ночи мы провели в камере. А утром нас разбудили, потому что всех вызвал к себе в кабинет начальник, у которого сидел уже старший руководитель группы геологов, а на столе у начальника стояла бутылка «Спирта питьевого» и красовались две открытые баночки консервов «Китовое мясо».

Мы чокнулись по очереди с начальником, и он всех отпустил, но с условием, что стекло будет вставлено за счёт геологов.

Я, благодаря всему произошедшему, стал самым близким другом этой команды – ничто так не скрепляет дружбу, как совместная выпивка! На следующий день они, попрощавшись со мной как лучшие друзья, уехали.

Через четыре дня Гоша прибыл с чемоданами. И мы разъехались по своим деревням.

Часть пятая. Приключения молодого специалиста

Глава 1

На забеленной наспех стене проступал розовый цвет. Недавно тут повздорили двое рабочих, и один из них топором зарубил другого.

Деревня называлась Глуховая. Представляла она собой одну длинную улицу. Вообразите: глинистая дорога, по обе стороны которой ютятся покосившиеся домики с кривыми невысокими заборчиками. Вокруг деревни – глухая тайга.

Местные жители любили рассказывать, как однажды медведь-шатун напал на женщину и, то таща, то бросая её при выстрелах местных охотников, скрылся в тайге. Зверь всё же поранил женщину до такой степени, что шансов на жизнь у неё не осталось.

Примечательна деревня была тем, что неподалёку протекала речка, на которой велись работы по добыче золота.

Плавучая драга – двухэтажное деревянное сооружение – двигалась по руслу реки со скоростью часовой стрелки. Глубина речки всего 30—50 сантиметров, поэтому драга оставляла за собой горы поднятого со дна грунта.

Правильнее было бы назвать не плавучей, а ползучей такую драгу.

Работала в деревне больничка, представляющая из себя два дома, соединённых в один и окружённых палисадником.

В одной комнате располагался кабинет врача. В другой – процедурный, в третьей – стационар на три койки. Персонал: врач-терапевт, медсестра – о-о-очень полная женщина, санитарка, и вот я появился.

Показали мне мой крошечный кабинетик, в котором были допотопная бормашина, полужёсткое кресло (походное), медицинский шкафчик с инструментами и тумбочка вместо стола, на которой можно было заполнять карты.

Потом медсестра повела меня показать моё жильё.

Это был дом с сенями, большой комнатой, в которой располагались четыре кровати. Нишу в виде полукомнаты занимала печь, которую надо было топить дровами.

В комнате уже жили три парня, лет по двадцать пять – двадцать восемь. Они показали мне свободную кровать, над которой на стене, забелённой наспех, проступал розовый цвет.

Я что-то сказал о качестве побелки, а ребята в ответ поведали мне жутковатую историю. Они рассказали, что совсем недавно тут повздорили двое рабочих, и один из них топором зарубил другого.

Так я познакомился со своими соседями, узнал кое-что о людях, о деревне, о тех, кто работает в деревне и на драге.

Эти мои соседи тоже не местные. Приехали сюда в надежде заработать денег. Один – сменный слесарь на драге, двое других – просто рабочие.

Из их рассказов следовало, что на драге половина руководства – москвичи.

Глава 2

Григорий принёс пузырёк из-под лака для ногтей, наполненный золотым песком, и высыпал золото на лист бумаги.

В первые же дни работы в своём кабинете я услышал много предостережений и от пациентов и от медперсонала. Все рассказывали об одном и том же. Оказывается, перед моим появлением уже приезжали в Глуховую два зубных врача. И обоих посадили. Восемь лет каждый получил за то, что покупал у кого-то золото, добытое на драге.

Ну, я и не собирался покупать золото, даже в мыслях не появлялась такая тема.

Но буквально дней через десять случилось вот что. Пациентов не было, и я стоял, покуривая, у заборчика. Вдруг увидел, как, прыгая через ямы и колдобины, в мою сторону направлялся, можно сказать, шикарно одетый для всей этой местности молодой человек. В чёрном костюме, в светлой рубашке с галстуком, в блестящих мокасинах.

Казалось, он телепортировался случайно из одного времени в другое, из какого-нибудь концертного зала Москвы или Нью-Йорка – на эту ухабистую глинистую дорогу, пролегающую вдоль покосившихся заборов и ветхих домов.

Молодой человек поздоровался, ну и мы познакомились. Он сразу пригласил меня к себе в гости. Указал проход между домов напротив и объяснил, что нужно идти дальше по тропинке, которая и выведет меня к его дому.

После его визита ко мне подошла медсестра и сказала, чтоб я был поосторожнее с этим человеком, что это главный комсомольский работник, присланный из Москвы. Я, дождавшись конца своего рабочего дня, конечно, отправился к нему уже, так сказать, подготовленным, предупреждённым.

А как говорят в таких случаях, предупреждён – значит, вооружён.

Прошёл я между домов по хорошо протоптанной тропинке, ведущей в заросли.

Дальше никаких строений не было видно, казалось, дорога кончилась. Но я, пригибаясь и раздвигая кусты, пробирался всё дальше. Вдруг метров через двадцать пять кусты закончились, и на поляне открылся даже не дом, а целый коттедж, на сваях, темно-коричневого цвета, сверкающий в лучах заходящего солнца.

Большое расстояние от земли создавало впечатление, что он парит в воздухе. Ступени с перилами усиливали эффект.

Поднявшись к двери, я нажал «дизайнерскую» кнопку звонка. Григорий, так звали моего нового знакомого, открыл дверь и пригласил войти.

Паркетный пол сверкал, поэтому мне хотелось разуться. Но хозяин сказал, что это необязательно, и провёл в гостиную. Интерьер меня поразил: комната была обставлена дорогой импортной мебелью.

Григорий спросил, не буду ли я против рюмочки-другой коньячка. Я сказал, что принимаю предложение с удовольствием.

Так мы и сидели за разговорами ни о чём, опрокидывали одну за другой маленькие хрустальные ёмкости.

Я всё ждал подвоха, и вот! Случилось!

Он спросил, не хочу ли я, как стоматолог, приобрести для работы золотишка. А я-то! Под коньяком, да и шутить – только повод дай, говорю: «А как же! Грош цена тому стоматологу, который не имеет своего материала для коронок».

Он от радости чуть к потолку не воспарил. Сейчас, говорит, принесу, да и недорого отдам.

Приносит пузырёк из-под лака для ногтей, такой гранёный, наполненный чем-то жёлтым. Золотой песок он высыпал, чтоб лучше было видно, на лист бумаги формата А4.

В это же время кто-то беззвучно вошёл в дверь, что было заметно по колыханию воздуха. Я оглянулся и увидел… монстра! Это был громила двухметрового роста или выше! Лицо! Его лицо напоминало физиономию людоеда: маленькие глазки, огромные, чрезмерно развитые челюсти – приспособление для пожирания…

Я перевёл взгляд на Григория и заметил, что тот подмигнул этому «йети». Существо кивнуло и вышло. Дальше я спросил, есть ли у него, Григория, побольше того, чего он мне предложил. Коньяк сделал своё дело, я уже не стесняясь решил разыграть Гришу по полной. Он сказал, что сейчас больше нет, чтоб я взял пока то, что есть.

Но я настаивал на своём: мол, я с Кавказа, у меня там есть ряд знакомых, которые только и ждут предложений. Мол, я с такой мелочёвкой связываться не буду.

Как он ни просил, как ни уверял, что постепенно достанет необходимое мне количество золота, я не поддался. Пожелав ему поскорее набрать килограмм-полтора, удалился к своим ребятам в «гостиницу», отлив по пути в его кустах.