Текст книги "Горячий пепел (сборник)"

Поселок Саньдоупин

К створу будущей плотины – поселку Саньдоупин – мне пришлось добираться катером. Пароходы там еще не останавливались – не было пристани. А шоссейную дорогу в район Трех Ущелий только начали прокладывать. Я ожидал увидеть кручи, которые так поражают, когда проезжаешь через Санься. Оказалось, однако, что на месте будущего гидроузла горы слегка расступаются, словно устав сжимать упругую струю Янцзы.

Весь прибрежный склон был разбит террасами полей. Розовели цветы гречихи. Буйвол тянул соху, запахивая желтую стерню сжатого риса. Среди полей были рассыпаны хутора-однодворки, окруженные бамбуковыми рощицами. В темных кронах апельсиновых деревьев золотились плоды. В суровый романтизм Трех Ущелий вклинивалась щедрая природа юга, возделанная и обжитая человеком.

Этот участок привлек строителей не только хорошим скальным основанием. Возле поселка Саньдоупин, между прибрежными кручами, есть некоторый простор, чтобы разместить хозяйство огромной стройки со всеми ее подсобными предприятиями.

Тут было удобнее перекрывать русло по частям: сначала отгородиться перемычками у правого берега, выполнить работы первой очереди, потом перебраться на левый.

Там лестница автоматизированных шлюзов поднимает идущие в Чунцин суда на высоту пятидесятиэтажного дома. Трудно поверить, что памятные для капитанов и рулевых города Ваньсянь, Ушань лежат где-то глубоко на дне; что упасть в воду в этих местах некогда означало наверняка погибнуть в одном из бесчисленных водоворотов…

А полвека назад мне было трудно поверить, что здесь раскинется море с белыми гребнями волн и криками чаек. И, словно шум прибоя, на его берегах всегда слышен доносящийся с гидроузла грохот падающей воды.

Тогда же слышались лишь голоса лодочников. Один запевал фальцетом, остальные дружно вторили, и джонка, словно движимая песней, скользила вниз по течению…

К привычным звукам речной жизни примешивался еще один: тарахтение дизелей на буровых установках возле створа. Мирный, успокаивающий душу звук – будто молотилка стучит на отдаленной риге. Но ведь именно этот звук первым пробуждает к новой жизни самую отдаленную глушь.

Помнится, я заметил тогда, как по крутой тропинке двое крестьян несли на бамбуковой жерди тяжелую втулку от буровой машины. Внизу, у реки, несколько круто наклонившихся вперед человеческих фигур шагали гуськом вдоль берега. Они бечевой тянули вверх джонку, груженную скарбом топографов: вешками, треногами, приборами в чехлах. А ведь здесь теперь сооружается гидроэлектростанция, которая станет давать больше энергии, чем заключено ее в мускулах всего трудоспособного населения Китая!

Вечерние тени легли на узкую улочку – единственную в поселке Саньдоупин. В сельской школе было полно ребятишек – готовить уроки дети приходили в класс. Каждая из четырех керосиновых ламп окружена плотным кольцом детских лиц. Увидят ли эти первоклассники такую лампу, когда, окончив школу, вступят в самостоятельную жизнь?

Ведь это здесь будет воздвигнута крупнейшая в мире ГЭС, которая зальет ярким светом необозримые просторы их родины. И трудно даже представить себе, сколько гостей станут приезжать в город, что вырастет на месте пока никому не известного поселка Саньдоупин. Люди будут стремиться сюда, чтобы посмотреть не чудо природы, не памятник старины, а величественный монумент современности. Гидроузел Санься, как исполинский мотор, еще быстрее двинет вперед экономическое развитие Китая.

Пять целей стройки века

Итак, полвека назад, я отправился из Пекина в захолустный городок Ичан. Там трудились мои земляки – специалисты из ленинградского института «Гидропроект», в их распоряжении был катер. На нем мы проплыли по Янцзы до ущелья Силин и высадились на расположенном посреди него островке Чжундао, что напротив поселка Саньдоупин.

Пока жарился шашлык, соотечественники рассказали, что как раз на этом месте они предложили возвести двухкилометровую плотину высотой более двухсот метров. И сказали, что я стану первым в истории журналистом, который посетил место строительства крупнейшего гидротехнического сооружения на нашей планете.

Прошло, однако, целых сорок лет, прежде чем на берегах Янцзы в створе островка Чжундао появились строители. Грандиозный проект, о котором еще в 1919 году мечтал первый президент Китая Сунь Ятсен, пришлось отложить в долгий ящик.

Поборники «большого скачка» объявили, что революционный энтузиазм отметает любые технологические правила и нормы. Из-за этого пришлось отозвать на родину советских специалистов, дабы на них не ложилась вина за вопиющие нарушения техники безопасности. А затем последовала идеологическая размолвка между Пекином и Москвой, когда о советском опыте никто не решался даже упоминать.

Но, с тех пор как в конце 70-х в Китае начались реформы, нехватка электроэнергии стала главной помехой для возросших темпов экономического роста. В 1993 году официально началось строительство гидроузла Санься («Три ущелья»). Оно было завершено в 2008 году и обошлось в 22 миллиарда долларов.

Крупнейший в мире гидроузел должен разом решить целый комплекс экологических, экономических и социальных проблем Поднебесной.

Цель первая – устранить угрозу катастрофических наводнений в среднем и нижнем течении Янцзы. Подобные бедствия учащаются, а ущерб от них растет. Дело в том, что после роспуска народных коммун китайские земледельцы вновь стали единоличниками и перестали заботиться об ирригационных сооружениях общего пользования. Приходит в упадок система водохранилищ, каналов и плотин, созданных когда-то коллективным трудом.

К тому же предпринимательский ажиотаж толкает крестьян осваивать поймы, что увеличивает материальный ущерб при речных разливах. После сооружения гидроузла Санься 20 миллионов человек перестали жить в зоне повышенного риска. Водохранилище емкостью 39 миллиардов кубометров воды позволило регулировать сток Янцзы в оптимальном режиме.

Цель вторая. Гидроузел Санься позволил сделать решающий шаг к созданию единой общегосударственной энергосистемы, к централизованному распределению энергоресурсов страны, к объединению сетей Центрального, Западного и Восточного Китая.

За годы реформ Китай увеличил производство электроэнергии почти в восемь раз и вышел на второе место в мире. Однако при нынешних темпах экономического роста Китаю нужно было до 2010 года ввести в действие столько же мощностей по производству электричества, сколько их нынче имеют США. Когда все 26 турбогенераторов ГЭС Санься (мощностью по 700 тысяч киловатт каждый) вступят в строй, этот гидроузел сможет ежегодно вырабатывать 85 миллиардов киловатт-часов.

Цель третья. Улучшить условия судоходства на Янцзы. В бассейне Великой реки не только производится две пятых промышленной и сельскохозяйственной продукции Китая. По его водным путям совершается три четверти речных перевозок Поднебесной.

Цель четвертая. Улучшить энергетический баланс Китая, три четверти которого пока составляет самый «грязный» вид топлива – каменный уголь. ГЭС Санься станет давать самую «чистую» энергию, эквивалентную сжиганию 50 миллионов тонн каменного угля в год. Кроме того, смета стройки предусматривает ежегодно тратить полмиллиарда долларов на меры против загрязнения Янцзы. Прежде жители прибрежных городов и сел сливали нечистоты прямо в реку. Теперь впервые создаются очистные сооружения.

Цель пятая. «Водами Юга напоить Север». Эта метафора воплощает многовековую мечту Поднебесной. Три четверти водных ресурсов страны приходятся на бассейн Янцзы, и лишь четверть остается на бассейн Хуанхэ, где расположены две трети пахотных земель. Об этом ниже будет рассказано более подробно.

Рукопожатие рек

Кто не знает, что вода и огонь издавна живут во вражде. Один раз – было это очень давно – затеял дух воды схватку с духом огня, но был побежден.

Тогда, досадуя на свое поражение, дух этот со всего маху стукнулся о гору Бучжоу. А эта гора, что уходит кручами за облака, является одним из столбов, подпирающих небо.

Удар был так силен, что вышиб столб из гнезда. В небе образовалась дыра, землю избороздили глубокие трещины. Сверху хлынули потоки воды, снизу потекло жидкое пламя. Равнины оказались затопленными, в горах запылали леса.

Как раз незадолго до этой беды богиня Нюйва вылепила из желтой глины фигурки людей, от которых и пошел род человеческий. Что же будет теперь с ними? Неужели только что сотворенные существа должны погибнуть в схватке огня и воды?

Нюйва решила починить небо. Она залатала дыру, но поставить столб прямо ей не удалось. Небо осталось перекошенным в одну сторону, земля – в другую. С тех пор светила клонятся к западу, а воды текут на восток…

Легенда о Нюйва приходит на память, когда смотришь на физическую карту Китая. Вздыбленная на западе хребтами и плоскогорьями Центральной Азии, китайская земля постепенно понижается в сторону Тихого океана. Почти все реки текут по ней с запада на восток параллельно друг другу.

Мечта о том, чтобы взять в одну упряжку шесть голубых драконов, то есть связать искусственным водным путем главные речные бассейны, зародилась у китайцев еще в глубокой древности. Ее воплощение – Великий канал.

…Нос нашего катера разрезает мутно-зеленоватую, похожую цветом на нефрит воду. Пахнущая тиной и гниющим деревом, она совсем рядом – можно потянуться за борт и зачерпнуть ее рукой.

Небольшие буксирные катера – пока что единственные моторные суда на Великом китайском канале. На таком катере речная жизнь воспринимается в той же непосредственности, как на парусной лодке. О высокой пароходной палубе жалеешь, лишь когда дамбы скрывают от глаз лежащую за ними береговую равнину.

Там, за насыпью, густо стоит пшеница. Ярко-желтыми лоскутами пестреют посевы цветущей сурепицы. Женщины срывают с прямых, как прутья ивняка, веток первый урожай тутового листа. Но нам с воды видны лишь верхушки узловатых вязов да замшелые черепичные крыши с загнутыми кверху краями.

С нетерпением ждешь очередного горбатого мостика. Их изысканная красота напоминает о классической древности. Легкая, будто фарфоровая, арка вместе со своим отражением в воде выписывает полный круг. Вьющийся кое-где плющ подчеркивает белизну старого камня.

За такими мостиками канал обычно пересекает города или поселки. И тогда кажется, что заглядываешь с улицы в чужое окно. Каменные стены домов встают прямо из воды. Старухи на ступеньках бьют колотушками белье. Девочка с серебряными браслетиками на руках и ногах веером раздувает на пороге таганок.

К каждому дому прилепилось по нескольку лодок. В одной на корме жарят рыбу, в другой – уличный цирюльник поставил свой тазик и бреет клиенту голову.

Тесно, как в базарном ряду. Катера, буксирующие длинные караваны деревянных джонок, тщетно пытаются расчистить себе дорогу частыми гудками. Лодки идут сразу в несколько рядов, словно утиные выводки.

И у каждой свой спешный груз: то строительный камень, то капуста, то деревянные водочерпалки для оросительных каналов, похожие на огромных сороконожек.

Движется лодка с людьми в белых траурных балахонах. Поперек нее стоит гроб, своей формой и размерами сам сильно напоминающий джонку.

Кому ветер по пути, идут под парусом. Но чаще видишь, как муж и жена, положив руки на кормовое весло, исполняют свой бесконечный танец: три шага вперед, три назад. А лопасть кормила ворочается в воде, как рыбий хвост.

А вот доверху груженная углем джонка, у которой вместо мачты торчит короткий и тонкий бамбуковый шест. Не сразу замечаешь канат, тянущийся от него к прибрежной дамбе, где друг за другом неторопливо шагают трое людей. Слегка раскачиваясь из стороны в сторону, мерно переставляя ноги, они будто стараются как можно четче отпечатать на земле каждый свой след.

Люди, идущие бечевой. Почти двадцать пять веков отражала гладь канала их круто наклонившиеся вперед фигуры. Но пролетит еще несколько лет, и они станут казаться в Китае такой же картиной далекого прошлого, как у нас репинские бурлаки.

Развитие страны выдвинуло в число неотложных народнохозяйственных задач генеральную реконструкцию Великого китайского канала.

Несколько сот тысяч человек приступили к земляным работам. Все сооружения канала строятся с таким расчетом, чтобы по нему могли курсировать суда водоизмещением до трех тысяч тонн. Проложенный, по сути дела, заново водный путь от Пекина до Ханчжоу станет прямее и короче. Протяженность его составит 1500 километров.

Севернее места своего пересечения с Янцзы канал проходит вдоль края озера Гаоюйху. Тут мы застали строительство целого гидротехнического комплекса: плотин, судоходного шлюза, насосной станции. Скоро здесь поднимется решетчатый лес арматуры, будут стучать бетономешалки, вспыхивать трескучие искры электросварки, реветь самосвалы.

А пока – земляные работы. Натруженные на полях руки, жилистые ноги в соломенных сандалиях – вот энергетика и транспорт стройки. Заступом, мотыгой, плетеными корзинами наращивают землекопы астрономические цифры своей программы, исчисляющейся по трассе миллиардами кубометров.

На дне котлована, на отвалах тут и там алеют переходящие вымпелы. Перед закатом звучит сигнал трубы, кашевары снимают деревянные крышки с котлов дымящегося риса. Но, прежде чем разойтись по баракам, землекопы долго толпятся возле фанерных щитов, оклеенных цветной бумагой. Пусть многие и неграмотны, но кому не ясны знаки, показывающие к концу трудового дня первенство бригад: самолет, паровоз, буйвол, улитка.

Южные ворота канала – это город Ханчжоу. Немного не доезжая до него, я увидел место, где будет сооружен крупный современный порт. Черты стройки вклинились в тихий сельский пейзаж. Колышки, обозначающие расположение будущих складов, подъездных путей, торчат среди рисовых полей и тутовых рощ.

Порта еще нет, но голоса сотен грузчиков не смолкают здесь с утра до позднего вечера. Деревянные лодки беспрерывно подвозят камень, песок, мешки с цементом. Джонки – эти ветераны Великого канала – без устали трудятся здесь, словно желая поторопить приход своей смены: пароходов, моторных барж, которые будут грузиться у механизированных причалов.

Тут пока тоже не видно машин. Единственная механизация – это деревянные, окованные жестью рельсы; по ним выкатывают на берег самодельные тележки с камнем.

Большинство работающих – крестьяне из соседних деревень. Но с какой пытливой жадностью присматриваются они ко всему, что происходит вокруг, стремятся постичь сложную жизнь человеческого муравейника, именуемого большой стройкой! Сколько энтузиастов, превозмогая усталость после напряженного трудового дня, собираются вечерами на курсы основ строительного дела, а в свободные минуты ходят по пятам за инженерами, ловя каждое их слово!

Вот бригадир Ли Синцюань. Этот круглолицый, пышущий здоровьем паренек в перепачканной глиной куртке и штанах, закатанных до колен, числился у себя в деревне в списках неграмотных. Правда, односельчане поражались его умению считать в уме. Может быть, именно поэтому, приехав на стройку, землекопы избрали Ли Синцюаня десятником. Тут-то и раскрылся его талант, призвание к строительному делу. На объекте все знают: достаточно дать этому крестьянскому пареньку чертеж, как он уже сам расставит людей, выдержит нужную крутизну откоса, высчитает количество вынутого грунта. Для таких, как Ли Синцюань, работа на стройке – радость познания.

На Великом канале

Смело шагнув в будущее, Китай по-новому показал миру и величие своего прошлого. Подобно Китайской стене, Великий канал является одним из наиболее грандиозных сооружений древности. Это самый ранний по времени и самый длинный искусственный водный путь в истории человечества.

Древнейший отрезок канала между реками Янцзы и Хуанхэ был прорыт еще в 485 году до н. э. Но строительство его главной части относится ко времени правления императора Суй Янди. Несколько миллионов землекопов, согнанных по его повелению, в 605–610 годах очистили старое русло, прорыли канал дальше за Хуайхэ, вначале к Лояну, потом – к Тяньцзиню, а на юг продолжили до Ханчжоу.

По свидетельству летописцев, канал имел в ширину десять шагов. По берегам его были проложены дороги и посажены ивы.

В 1292 году, когда Лоян уже перестал быть столицей, Великий водный путь был выпрямлен, доведен до Пекина и с тех пор служит людям в нынешней своей трассе.

Есть старинное предание о том, что в Великом канале однажды не оказалось воды. Тогда, чтобы Сын Неба мог совершить очередной пышный выезд в южные провинции, пересохший ров доверху засыпали рисом и по нему волокли императорские лодки.

Так в народном воображении слились оба назначения канала. Сгоняя сотни тысяч людей на рытье канала, императоры, конечно, думали и о выездах. В те далекие времена передвигаться по пыльным дорогам, даже восседая в паланкине, было делом незавидным. Куда приятнее обозревать собственное государство, путешествуя по воде!

Но основная цель постройки Великого водного пути определялась его названием: «Река Податей». Ведь зерно для казны поступало в древние столицы Чанъань и Лоян, а позднее в Пекин главным образом из равнины, лежащей в низовьях Янцзы и Хуанхэ. В Янчжоу, городе, выросшем на перекрестке канала с Янцзы, мы встретили лодочника, который сам возил когда-то податное зерно ко двору Сына Неба.

С крепким, загорелым стариком Куньшанем мы встретились и разговорились на причале.

Каждый год, рассказывал он, на второй день второго лунного месяца (в начале марта) на берегах канала раздавался грохот гонгов. Это был сигнал к погрузке зерна, которое свозилось сюда в течение всей зимы. Неободранный рис ссыпали прямо в дощатые трюмы лодок.

В столицу ежегодно отправлялось восемнадцать флотов по пятьдесят три джонки в каждом. Когда в сумерки на мачтах загорались бумажные фонарики, казалось, нет конца этому каравану. Он растягивался больше чем на десять ли (ли – 500 метров).

Долог и труден был лежащий впереди путь. Проходило полгода, а то и больше, пока лодки не причаливали к императорским складам в восточном пригороде Пекина.

Слушая рассказ старика, нельзя было не восхищаться мудростью и упорством народа, который создал и столетиями пользовался сложным по профилю водным путем. Средний участок канала расположен на тридцать с лишним метров выше, чем его начало и конец.

И дело не только в том, что техника давних времен не знала шлюзов. Поражает, что водоразделом, высшей точкой канала, служат не горы, а река. И не обычная река, а Хуанхэ, поднятая дамбами над окружающей равниной, Хуанхэ, вода которой напоминает жидкую грязь. Дай ей свободно растечься по каналу, она сразу залила бы его.

Но древние строители не отступили перед этими трудностями. Местами они повели канал изгибами, как шоссе по горному склону, чтобы уменьшить угол падения дна.

Чтобы сократить силу встречного течения, они создавали подобия шлюзов: поперек канала, в пазы, оставленные в каменных стенках, опускались толстые бревна – четыре, шесть, восемь, смотря по напору воды.

Чтобы перетащить лодку через такой искусственный порог, ее зачаливали канатами. Десятки людей вручную накручивали их на скрипучие деревянные вороты.

Почти весь путь до Хуанхэ, поднимаясь против течения, джонки с зерном приходилось тянуть бечевой. Но труднее и опаснее всего было пересекать саму реку, куда караван добирался к июлю.

Через быструю Хуанхэ, готовую за несколько дней намыть мель там, где ее никогда не бывало, перебирались, цепляясь за дно. Бросали с челнока якорь, подтягивались, потом завозили второй и снова подтягивались. Так шаг за шагом передвигались к противоположному берегу.

Когда все лодки наконец собирались вместе, землекопы начинали разбирать паводкозащитную дамбу. Вместе с водой, бурно устремлявшейся на север, в сухое русло канала, должны были быстро проскочить и все восемнадцать флотов. Не заделай быстро прохода в дамбе, Хуанхэ размоет его и затопит огромные пространства.

Дальше, до самого Пекина, джонки шли вниз по течению, и можно было отдохнуть от трудов и пережитых страхов.

Такие рейсы лодочникам приходилось совершать из года в год. Но однажды, едва переправились через Хуанхэ, по лодкам прошел слух, что император свергнут.

Впервые за много столетий рис не довезли до столицы, сгрузили по дороге. С тех пор никто уже больше не отправлял по Великому каналу податное зерно к императорскому двору.

Хуанхэ вдобавок к тому вновь изменила русло, и каналу стало не хватать воды.

Старинный водный путь потерял общегосударственное значение. Он распался на отдельные, обособленные участки, по которым ходили лишь деревянные лодки да небольшие моторные катера.

И вот жизнь снова омолодила это выдающееся сооружение древности. В наши дни нужда в подобном пути неизмеримо возросла. Развивается индустрия, идет огромное строительство. Кровь в организме страны обращается все быстрее.

Водный транспорт – самый удобный и дешевый. Но главный поток промышленных перевозок движется сейчас в Китае не по широте, а по меридиану. Железнодорожные линии Пекин – Шанхай и Пекин – Гуанчжоу не в силах справиться с нарастающей лавиной грузов.

Почти все угольные районы в Китае сосредоточены на севере. Великий канал – единственный водный путь, который мог бы помочь перенапряженным железным дорогам доставлять на юг этот самый громоздкий из грузов.

У Реки Податей, по которой много веков текло на север зерно, началась новая история. Теперь по каналу стали главным образом перевозить уголь, «хлеб промышленности».

Стародавний канал переживает второе рождение. Правда, теперь в Китае его чаще называют не «Великим», а просто каналом Пекин– Ханчжоу. И не потому, что хотят «развенчать» древность.

Страна думает о водном пути, еще более великом: от Пекина и вплоть до крайнего юга, до города Гуанчжоу.

Эти два великих канала – старый и новый – соединят главные реки Северного, Центрального и Южного Китая: Хуанхэ, Янцзы и Чжуцзян, а также Хайхэ, Хуайхэ, Цяньтаньцзян. Они сомкнут эти шесть бассейнов в широчайшую сеть водного транспорта, охватывающую одиннадцать провинций – больше половины страны, – причем самую населенную и освоенную ее часть. Они сделают Пекин портом всех трех морей, омывающих Китай.

Когда знакомишься с проектом канала Пекин – Гуанчжоу, прежде всего возникают вопросы: а каковы водоразделы между речными бассейнами? легко ли будет преодолеть их, особенно на гористом юге?

И тут, как это нередко бывает в Китае, раньше, чем мы обратимся за справкой к географии, ответ дает история.

Древний император Циньшихуан прославился тем, что начал строить Великую Китайскую стену. Однако гораздо меньше людей знают, что по его же повелению в 214 году до н. э. был проложен канал, соединивший Янцзы и Чжуцзян. Неподалеку от города Гуйлин притоки этих рек расположены близко друг к другу, и разница в их уровнях невелика.

Для императора Циньшихуана, впервые объединившего Китай, такой водный путь имел прежде всего военное значение. Надо было подвозить рис и стрелы для воинов, которые расширяли его владения на юге.

Канал, получивший название «Линцюй», служит людям вот уже более двух тысячелетий. Караваны деревянных лодок поднимаются от дельты реки Чжуцзян до этого канала, потом спускаются к озеру Дунтинху, а оттуда по Янцзы доходят до Уханя.

Стало быть, в южной своей части канал уже существует. Предстоит лишь улучшить, усовершенствовать то, что досталось от предков. Но, если даже гористый юг дает ответ в виде готового решения, найденного еще в глубокой древности, что же говорить о севере?

Взглянем еще раз на физическую карту. К востоку от линии Пекин – Ухань она сплошь покрыта зеленой краской. Между Янцзы, Хуайхэ и Хуанхэ тут нет ни высоких гор, ни значительных возвышенностей.

Если прежде отсутствие высоких водоразделов между великими реками усугубляло стихийные бедствия, то теперь оно же благоприятствует соединению речных бассейнов. Значит, проложить водный путь от Уханя к Чжэнчжоу и Пекину также не представит особых трудностей.

А эта северная часть канала Пекин – Гуанчжоу послужит не только для перевозки грузов. Она будет прежде всего важна как путь, по которому с юга на север станут транспортировать… воду.