Текст книги "Театры Тольятти. Том 1"

Новые обороты «Колеса»

Собрание, посвященное перспективам развития театра «Колесо», на котором присутствовали наиболее значимые представители власти и бизнес-структур города, приняло решение о создании попечительского совета при театре.

На собрании обсуждалось, как разнообразить и сделать более интенсивной деятельность «Колеса»: чтобы театр стал духовным и эстетическим центром города, он для начала должен иметь более презентабельный эстетический вид. Помимо этого, попечительский совет создается для того, чтобы была возможность приглашать для участия в различных проектах известных режиссеров и актеров, укрепить и доукомплектовать труппу а также не утратить задуманные еще Глебом Дроздовым фестивали.

Без каких бы то ни было возражений председателем попечительского совета был избран председатель совета директоров ВАЗа Владимир Каданников, его заместителем – председатель правления НТБ Виталий Вавилин. Уже вчера главный дизайнер ВАЗа Михаил Демидовцев совершил обход здания театра, чтобы наметить предстоящий фронт работ. Как сказал главный режиссер «Колеса» Анатолий Морозов: «Начинается новый этап и новая жизнь театра».

ТО №97 (1002) 01.06.2004

Мой герой – порядочная сволочь

Недавние студенты одного из курсов театрального факультета решили отметить пятилетие своего выпуска: 27 июня в 18.00 на малой сцене театра «Колесо» зрители смогут увидеть спектакль «Мурлин Мурло», который еще совсем недавно стоял в репертуаре театра.

В 1999 году состоялся второй выпуск в истории «Колеса» – всего шесть человек. Сейчас из выпуска в театре работают Андрей Амшинский и Елена Родионова. Александр Иванов трудится в Москве, а Светлана Саягова – в Санкт-Петербурге. Евгений и Константин Ежковы в данный момент отошли от актерской профессии. О спектакле и своих однокурсниках рассказывает актер театра «Колесо» Андрей Амшинский.

С чистого листа

Амшинский: Я девять лет проработал в театре «Секрет», откуда по не зависящим от меня обстоятельствам пришлось уйти. Целый год я занимался всякой работой, в конце концов в 1996 году в октябре я просто стал работать монтировщиком в театре «Колесо». Я посмотрел спектакль, не помню точно – то ли «Плутни Скапена», то ли «Ночь ошибок» – знаю, что комедия с Касиловым в главной роли, и я просто спросил: не нужны монтировщики? Еще будучи в «Секрете», я всегда старался попадать на спектакли театра «Колесо», и как бы ни говорили, что… актеры плохие, хорошие ли там, я всегда говорил: там играют актеры, которые получили образование, они профессионалы и не нам их судить. Плохо ли они играют или хорошо – все равно надо у них учиться. Если плохо – надо учиться тому, как не надо играть, если хорошо – значит, надо учиться тому, как надо играть, как лучше работать, вот и все. И я первый месяц стоял за кулисами, смотрел на репетиции, на спектакли, смотрел, как играет Наталья Дроздова, как играет Князев, как играет Дмитриев, как репетирует Дроздов. Для меня это было просто недостижимо, я даже не думал, что поступлю учиться, потому что мне было почти тридцать лет, я уже был, в принципе, старик, и возрастной ценз для поступления уже закончился как для актера. Но впоследствии так получилось, что я работал монтировщиком, учился и даже подрабатывал на сцене, участвовал в спектаклях, выходил в массовках. Я понял одно: когда начинаешь учиться профессии, нужно просто забыть то, что было раньше, начинать с нуля, с чистого листа. Я был самым старшим на курсе, Ломоносов такой. Были какие-то этюды по мастерству актера, какие-то отрывки – мне почему-то всегда доставалось играть возрастные роли, ребята просили кого-нибудь сыграть – папу, дедушку, дядечку какого-нибудь. Не удалось мне выйти в герои-любовники, да я, собственно, и не переживаю.

Реквизитный коньяк

Корр.: Какие моменты больше всего запомнились со времен учебы?

Амшинский: Когда я начал учиться, я еще выпивал. Сейчас я не пью долгое время, более шести лет – наверное, благодаря Глебу Борисовичу Дроздову. И у меня был первый мой отрывок по мастерству актера, мы играли рассказ «Дипломат» по Чехову, по мизансцене мой герой должен был наливать герою Саши Иванова коньячок из фляжечки. Ну, естественно, там обычно делали чай – все, как положено. А Саша, он малопьющий молодой человек был, некурящий. Ну и я налил настоящего коньяка во фляжку и предупредил перед отрывком: «Саша, у меня будет настоящий коньяк». – «Да ладно! Че ты, шутишь?!» Когда налил, подносит, выпивает – точно, коньяк! Ну, я его как бы расколол, решил пошутить, он взял себя в руки, пришлось выпить. Из педагогов, в принципе, никто и не знал об этом. Это потом уже сказали, когда закончили учиться: «Вот, у нас такое было». Мы, во всяком случае, тогда немножко успокоились, потому что коньяк пошел на пользу, а то был мандраж какой-то, отрывок пошел, и вроде так развеселились и сделали все как положено. Саша Иванов и Елена Родионова закончили курс с красным дипломом. Хотели и меня вытянуть на красный диплом, но у меня было немного троечек. Ну, это так, не по основным предметам. Братья Ежковы, Женька с Костей – близнецы. Все четыре года путал их постоянно. Наталья Степановна Дроздова, все время перед тем как подойти спросить что-нибудь, интересовалась: «Ты Костик или Женя?» – «Женя». – «Так вот, послушай, Женя…» Были разные моменты. Например, когда играли «Снежную королеву», сделали так, что в сказке два министра – эффект появления с разных сторон. Женька вроде как исчезает в одной стороне и вдруг появляется с другой – моментально, тут же. Ну, интересно было. Спектакль «Мурлин Мурло» вышел из студенческого отрывка, который мы делали по мастерству актера. Света Саягова и Елена Родионова сделали маленький отрывочек, потом из этого отрывка мы сделали курсовую работу. Там уже участвовал я, участвовал Женя Ежков, и уже из этого Глеб Борисович решил делать спектакль. Когда мы сдавали курсовой, случился небольшой казус: мы играем, Лена Родионова складывает диван, который стоял на сцене, и он оказывается спинкой к зрителю, то есть стоит совсем наоборот. А я не вижу, что это произошло, и слышу, что в зале начинается какой-то истерический смех. Поворачиваю голову и понимаю, что все – можно отрывок заканчивать. Мне пришлось во время своего монолога этот диван ставить как надо: я вспомнил, что был монтировщиком, и начал прямо по ходу действия все это переставлять. Ничего, все было нормально, многим в зале даже было смешно. Саша Иванов ввелся уже после того, как Женя Ежков ушел из театра. Вообще, инициатива сыграть «Мурлин Мурло» 27-го числа – это Сашина идея: вспомнить студенческие годы, показать спектакль, пусть один раз, но просто покайфовать. Это был один из наших любимейших спектаклей – самый первый, дипломный…

Любимые роли и спектакли

Корр.: Некоторые поклонники ходили на спектакль по восемь-десять раз. Чем же он был примечателен, что пользовался таким успехом?

Амшинский: Это была визитная карточка нашего курса, так же как спектакль «Плутни Скапена» был визитной карточкой курса Касилова. Пьесу написал Николай Коляда, все считают его «чернушным» драматургом: там и мат-перемат, и все у нас кажется плохим, если читаешь пьесу первый раз. Если вчитываться, если вдумываться во все это, то возникает другая картина. И когда мы ставили этот спектакль, решили не углубляться в эту чернуху. Глеб Дроздов сразу определил: нужно все равно говорить о светлом, о жизненно важном, о добре, о любви. Пусть даже мой герой – он, по идее, сволочь хорошая: пьяница, мордует свою беременную жену почем зря, бьет любовницу Мурлин Мурло, мордует ее квартиранта. И в противовес ему – интеллигентный молодой человек, герой Саши Иванова, который говорит о светлом будущем, о добре, о надежде, о любви, что все будет хорошо, все будет замечательно. Но когда жизнь его ломает, то он оказывается большим подлецом, чем мой герой, который, каким бы ни был плохим, любит по-своему, и он остается, он рядом, и все равно он признается в любви Мурлин Мурло. И вроде бы безнадежная у него жизнь, а все равно какая-то светлая, щемящая нота надежды присутствует. Когда мы играли – мы всегда любили этот спектакль. Есть любимые спектакли, есть нелюбимые спектакли. Есть любимые роли, есть нелюбимые роли. От этого никуда не денешься: «Мурлин Мурло» – один из моих любимейших спектаклей. Конечно, мы играем спектакли, которые нам не нравятся, но это моя работа, это моя обязанность, и зритель в этом не виноват. В случае с «Мурлинкой» – я не знаю почему – зритель шел, зритель хотел смотреть. Вроде бы и слез много, вроде бы и ругани много, и драк много. На гастролях в Америке мы сделали этот спектакль совместно с американскими актерами. Нам говорили, что американцы не поймут этого спектакля, что наша жизнь им неинтересна. Но они подходили и говорили действительно со слезами на глазах: «Ребята, все это у нас есть, мы точно так же живем». Человеческие чувства и отношения – они везде одинаковы: есть предательство, есть любовь, есть безнадега, есть желание, есть страсть, только подходит к этому каждый по-разному.

Однажды после спектакля к Амшинскому подошла какая-то женщина. Наверное, поклонница за автографом, подумал Андрей. «Скажите, а вас за эту роль никогда не били? Вы такой подлец в „Мурлин Мурло“, что хочется набить вам морду!» Амшинский был счастлив: правда жизни и условность сцены причудливо смешались воедино – а значит, роль удалась!

ТО №112 (1017) 24.06.2004

Жизнь с человеческим мурлом

Спектакль по пьесе Николая Коляды Мурлин Мурло» актеры приурочили кпятилетию выпуска студии театра «Колесо» и посвятили памяти своего педагога и режиссера Глеба Дроздова.

Отрывок из этого спектакля на 2-м курсе поставил с ребятами Игорь Касилов, потом Глеб и Наталья Дроздовы в качестве педагогической работы сделали первый акт, наконец, 7 декабря 1997 года состоялась премьера спектакля. Несмотря на то что «Мурлин Мурло» был показан более 50 раз, полтора года назад он прекратил свое существование: часть актеров разъехались по другим городам и театрам, и с другим составом показалось нецелесообразным восстанавливать эту постановку.

Педагоги курса, Наталья Дроздова и Валерий Логутенко, перед началом спектакля сказали несколько теплых слов в адрес своих бывших учеников, а затем попросили помянуть их главного учителя, основателя театра Глеба Дроздова – но не минутой молчания, а как принято у артистов, аплодисментами.

Зрители на спектакль съехались из Самары, Москвы, Жигулевска и даже Югославии – актеры или друзья актеров, околотеатральная публика. Определенную самоотверженность проявили как те, кто был в тот вечер на сцене, так и те, кто находился в зрительном зале: июньская жара выжимала из людей все соки, программки спектакля мелькали по всему залу, заменяя страждущим веера. О чем же была эта давняя история, рассказанная пристрастному зрителю в душный вечер?

В ожидании землетрясения

Толстый боженька с огромной бородой сидит где-то в уголочке квартиры и разговаривает о том, о сем с Ольгой по прозвищу Мурлин Мурло. Ольга видела в детстве летающую тарелку и с тех пор она с завидной регулярностью наблюдает «мультики» и разговаривает с боженькой.

А еще у Ольги есть любовник Михаил, который живет с семьей в соседней квартире. Он время от времени «похаживает» к непритязательной соседке, бьет ее от избытка чувств, но ведь и любит по-своему. Именно он и придумал своей блаженненькой подруге жизни это непритязательное прозвище – Мурлин Мурло: уж больно деваху боженька обидел, хоть она с ним и «вась-вась».

А еще у Ольги есть разбитная сеструха Инна. Ее муж лет десять назад то ли сбежал куда-то, то ли утонул в местной речке. Трудно бабе без мужика, хочется надежного плеча и ласкового слова. Да где они, мужики приличные?

И живет эта компания в городе, где розу ветров определяют по тому, дует ли ветер с птицефабрики или с коксового завода. Где пьяная резня под окнами и истошные крики в подъезде – в порядке вещей. Где жизнь не имеет смысла и хочется не просто сдохнуть, а с размахом – апокалипсически: все ждут не дождутся землетрясения, которое прекратит всю эту тошниловку в единый миг.

Но тут в городе появляется молодой специалист, и маманя Мурлин Мурло сдает ему угол в своей квартире. Алексей – так зовут молодого специалиста – полон светлых идей, благих намерений и радужных надежд. Он преисполнен любви к великой русской литературе, пишет книгу о Достоевском и мечтает с помощью этой книги сделать мир лучше и светлей. Причем весь мир.

Мурлинка влюбляется в приезжего, тот считает ее святой по причине радикальной юродивости, сестра Инна просит Алексея увезти ее в Ленинград, посмотреть Красную площадь, сосед Михаил лупцует юного умника – и из ревности, и так, для порядка. Словом, перед зрителем предстает обычная «чирнуха» и «парнуха».

Но нет, все переворачивается с ног на голову: спаситель человечества – трус, ничтожество и подлец, домашний деспот – любящий отец и преданный любовник; вдовушка-давалка – сторонница семейного уюта, а дура-Мурлинка – и вправду святая, на такую и сердиться-то грех, и грех осуждать какие бы ни было ее поступки…

Так смешно, что хочется плакать

Андрей Амшинский (Михаил) изображает обычную люмпенскую скотину, но в этих пьяных «ы-ыы, а-аа» актер доносит зрителю каждую свою мысль, каждое слово. Елена Родионова играет дурочку Ольгу (которая Мурлинка) с какой-то завораживающей пластикой – вся такая неуклюжая, непосредственная, с сумасбродными мечтами и наиглупейшими представлениями о жизни. Жалко ее до слез. Кстати, о слезах. Ее сестра Инна, которую играет актриса Светлана Саягова – бой-баба, душа компании, приметливая и острая на язык. И так в ее поведении и ее словах все выглядит смешно, что хочется плакать навзрыд. Наконец, Алексей, рафинированный герой Александра Иванова, один из тех мальчиков, которые рвутся переделывать мир и которых этот мир низводит ниже плинтуса – самый невыдающийся персонаж данного повествования. Все эти положительные (или псевдоположительные) герои – они традиционно выглядят бледнее «хозяев» никчемной жизни, а потому, быть может, несимпатичны зрителю изначально, еще до того, как раскроют свое гнилое интеллигентское нутро.

Как пишут в таких случаях, «зритель аплодировал стоя». Вначале букетами завалили Александра Иванова, но через несколько мгновений по равной толике внимания досталось каждому актеру. Больше тольяттинцы не увидят этот спектакль никогда. Всё.

ТО №117 (1022) 01.07.2004

Ненавижу пустую трату времени

Актрису Наталью Акимову знают в лицо, пожалуй, все жители Тольятти: ежедневно мы видим ее фотографии на рекламных щитах, на обложках изданий для домашнего чтения, ее необычную внешность используют многие коммерческие структуры города в рекламных целях. После окончания театральной студии актриса первый сезон работает в театре «Колесо».

Конечно, главные роли еще впереди, а пока персонажи Натальи Акимовой в программках спектаклей выглядят следующим образом: «музыканты», «люди в трактире», «девушки Ивановой деревни» и так далее. Но поклонников это не смущает: тайные воздыхатели непременно посмотрят спектакль, если в нем даже во второстепенной роли играет Наташа.

Сцена стала «полем боя»

Корр.: Вы раньше занимались танцами, карате. А каким образом попали в театр?

Акимова: Лет, наверное, с тринадцати я посещала и латиноамериканские танцы, и рок-н-ролл, и занималась в модельной студии Татьяны Опаркиной при ДК «СК», который тогда вообще был моим вторым домом. И так получилось, что на данном этапе вторым домом для меня является театр «Колесо». Я работала с фотографом Александром Шохиным – в силу того, что в модельном бизнесе необходимы реклама, портфолио и так далее, и он мне передал такую информацию, что в театре производится набор в школу-студию, и спросил, не хочу ли я попробовать. А я к тому времени была уже награждена титулом «Мисс Тольятти» и очень любила сцену: я участвовала во всяких конкурсах – была дипломанткой «Волжской жемчужины», сочиняла свои песни и выступала с ними, в танцевальных конкурсах сама осуществляла постановку танцев. И в общем-то сцена стала таким… моим «полем боя». И я подумала: а почему бы не попробовать? И вот я уже пришла подавать документы в ПТИС на специальность дизайнера, потому что, помимо всего прочего, я еще очень люблю конструировать одежду и не покупаю что-то на рынке, все, что я ношу, в чем хожу – это плод моей фантазии, только он делается чужими руками, но по моим эскизам. И почему-то я стою и думаю, что, наверное, неинтересен мне этот дизайн, пока это хобби – это мое, а когда это будет моей работой – боюсь, что я утрачу этот интерес. И я пришла в «Колесо»: помню, мы сдавали там басню, был экзамен по пластике – ну, как всегда в любом театральном вузе. Глеб Борисович Дроздов как-то меня отметил, сразу же я прошла на третий тур и вот волею судеб доучилась, сейчас работаю в театре «Колесо» – правда, при другом режиссере.

Интеллектом не впечатлил

Корр.: Каковы ваши отношения с поклонниками?

Акимова: Были такие безумно интересные случаи, когда у меня появился на «Зайчиках на стене» поклонник. Мальчишка несколько раз ходил на этот спектакль, и вот в очередной раз он сидит на первом ряду, я вижу его с букетом цветов. Я тогда не знала, что он – мой поклонник. Но мне все девчонки говорят: это, мол, твой. Я думаю: да ладно. И вот в конце спектакля он ко мне подходит и дает открыточку и букет цветов. А на открытке были такие интересные стишки, мне запомнились последние слова: «Карета с кучером влюбленным Вас ждет из выхода театра». Я думаю: вообще, так романтично, так интересно. Ну, мы с этим человеком единожды встречались, и как-то он меня не впечатлил глубиной своего интеллекта – не в обиду, конечно, ему сказано. Просто я такой творческо-экстремальный человек, спортивный, и я ненавижу пустую трату времени, это вообще самый мой большой враг, когда ты что-то делаешь и пролетаешь. А как я к этому отношусь? Глеб Борисович Дроздов постоянно говорил, что модельный бизнес и актерство – это вещи несовместимые. Потому что в модельном бизнесе ты правильно себя преподносишь, надо всегда быть красивой, а в актерской среде бывают роли, когда ты играешь старух. Ну, у меня тоже такой был случай, когда мне довелось играть старушку. Я нацепила, помню, скобки такие интересные, грим был удачный, все в черных тонах. Помню, тогда я удивила очень своих педагогов неодносторонностью своей внешности, но мне тоже эта роль очень нравилась. Те роли, в которых я как можно дальше отхожу от самой себя, мне очень дороги.

Береза не покачнулась

Корр.: Чем вы занимаетесь помимо театра? Слышал, в этом году «благодаря» одному из увлечений вы сломали ногу на горнолыжной трассе.

Акимова: У нас предстояли гастроли в Санкт-Петербург с «Ящерицей». Я к этому тщательно готовилась: не вылезала из тренажерных залов, плавала и вообще была просто в замечательном настроении. И наша экстремальная команда предложила мне поехать в город Магнитогорск, покататься на горных лыжах. Я с лыжами дружу, в силу того что в школе у нас постоянно были какие-то спартакиады, я занимала даже какие-то места, но горные лыжи – этим я не совсем владею. И решила попробовать. Ну и вот, в городе Магнитогорске случилась трагедия (смеется). Акимова Наташа «влепилась» в березу. Береза не покачнулась. Я думаю, она покачнулась от двух других людей, которые тоже где-то там затерялись. В общем-то, нас не предупредили о том, что эта трасса является трассой красной маркировки – это так называемая трасса для профессионалов. Искусственный снег плюс солнце, которое пекло в этот день, оно дало образование такой корочки. Причем бортиков там никаких не было, то есть если ты куда-то выезжаешь за пределы горы, то просто вылетаешь в березняк. То же самое произошло и со мной. Я доехала почти до конца горки, оставалось буквально два-три метра – не смогла справиться с управлением, уже ехала на корточках, на карачках, пыталась всячески развернуться, но не смогла. В связи с этим – перелом таза в двух местах, до сих пор прохожу курс реабилитации, в силу того что коленка до конца не сгибается и немножко я потеряла все те функции, которые есть у нормального человека. То есть не могу пяткой достать до ягодицы. Хотя кто-то спрашивает: «А че, надо?!» Я нахожусь в психологическом оптимизме, поэтому, наверное, все сейчас идет своим чередом, все нормально.

«Playboy» он и есть «Playboy»

Корр.: Несколько лет назад в журнале «Playboy» видел пару ваших фотографий. Нет ли желания на страницах нашей газеты такую фотографию разместить? Каково ваше отношение к подобным съемкам?

Акимова: Важную роль сыграло доверие к фотографу, потому что мы с ним знакомы лет пять-шесть, стали хорошими друзьями, я даже хочу, чтобы Александр Шохин стал моим крестным. Ну, отношение к таким съемкам немного поменялось. Да, лет в шестнадцать-семнадцать я хотела запечатлеть себя, а сейчас мне кажется, что надо отходить на более интеллектуальный план и не этим брать, не только этим. В общем-то, в газете я бы не хотела опубликовать такую фотографию, потому что это другой уровень. «Playboy» он и есть «Playboy», туда и отправляют фотографии понятно с чем, а «ТО» – это «ТО». Какое-то, наверное, стеснение уже появилось, в силу того что все-таки взрослеет человек. Раньше как-то относилась: да подумаешь! Люди увидят – хорошо. А сейчас уже нет: люди увидят – это плохо.

Поворот на 180 градусов

Корр.: Поделитесь планами на ближайшее будущее.

Акимова: В силу того что у меня было мало ролей, все какая-то массовка, танцевальные номера – даже сам режиссер мне сказал, что он хочет раскрыть во мне какие-то внутренние стороны. Если будут какие-то интересные, хорошие роли, то с театром будем на ты. А вообще-то я планирую получить второе высшее образование по специальности «Финансы и кредит», то есть абсолютно на 180 градусов поворачиваю. Я очень любопытная, так хочется всесторонне развиться, то есть и эта сфера деятельности меня тоже привлекает, и у меня есть такие качества, которые в театре, к сожалению, не пригождаются, это не сосем ценится – это и дисциплина, и ответственность, и исполнительность, и аккуратность, и старательность. Думаю, в сфере банковского дела, может быть, что-то получится. И я, конечно, хочу продолжать работу в рекламном бизнесе – это интересно всегда, пока молодая.

ТО №123 (1028) 08.07.2004