Текст книги "Почему евреи не любят Сталина"

На сей раз благодаря капризу Сталина фортуна улыбнулась не Михайлову, Бубеннову и Шолохову, а Симонову. Но последний вряд ли мог чувствовать себя победителем, особенно если учесть, что его оппоненты отнюдь не сложили своего оружия.

Некто В. Орлов, бывший работник «Литературной газеты», писал 15 июня 1951 г. Маленкову:

«…B последнее время национальный состав многих редакций значительно улучшился, за что надо сказать сердечное спасибо Центральному комитету… Однако есть у нас еще редакции газет, где положение в этом смысле остается еще плачевным. Я имею в виду две московские газеты – “Труд” и “Литературная газета”. После прихода Симонова в редакцию последней начал осуществляться курс на отстранение русских людей от работы и на укрепление и расширение в ней… сионистского ядра… Правой рукой Симонова стал… некий Кривицкий (3. Ю. Кривицкий – редактор по разделу международной жизни. – Авт.) – его первый и постоянный советчик во всех делах. Решающее влияние в жизни редакции, кроме Кривицкого, получили всякого рода лацисы, черняки, подлящуки, розенцвейги и т. д. Таким образом, Симонов стал почти демонстративно проводить политику, как раз противоположную той, которая осуществлялась в этот момент в других редакциях. Крайне странно, что этот человек, называющий себя русским (вот уж, кажется, беспардонная ложь!)[247]247
  В воспоминаниях Симонова описан эпизод, когда его пригласили в Отдел пропаганды ЦК и предъявили аналогичное письмо, в котором он обвинялся в потворстве евреям в редакции «Литературной газеты». Причину таких симпатий автор доноса, конечно, видел в еврейском происхождении самого Симонова, что подтверждалось фантастической версией о его отце – шинкаре Симановиче. Доносу не поверили, но в конце января 1951 г. ЦК, придравшись к ряду опубликованных в «Литературной газете» статей, освободил от работы в редакции таких ведущих сотрудников, как А. А. Аграновский н Б. И. Розенцвейг («Знамя», 1944, № 4. С. 103, 104. РИХИГГНИ. Ф. 17. Оп. 119. Л. 216. Л. 1, 7, 8).


[Закрыть], так тяготеет ко всякого рода кривицким… почти открыто заявляет себя их патроном (достаточно вспомнить хотя бы его полемику с Шолоховым), а они, в свою очередь, видят в нем своего лидера и превозносят до небес… Из редакции “Литературной газеты” (про которую вот уж не скажешь: “здесь русский дух, здесь Русью пахнет!”) я перешел в “Труд” – и увы! Попал из огня да в полымя. Совсем еще недавно, в последние годы, в редакции было всего только 10 % русских людей. 90 % аппарата составляли всякого рода чершфельды, лившицы, мирингофы, литваки, коффы и т. д. Засилье этих людей во всех отделах массовой профсоюзной газеты было полным и абсолютным. Все это, несомненно, создавало благоприятнейшую почву для развития сионистских идей и сионистских элементов. Не случайно в редакции в последние годы был арестован ряд лиц – Литвак, Ильин (настоящая фамилия другая) и др. Почти нигде в редакции не было портретов руководителей партии и правительства. Как это ни чудовищно, но это факт. В настоящее время число русских людей в редакции увеличилось (примерно до 56 % состава работников), но по-прежнему хозяином положения остается тесно сплоченная между собой группа, действующая как по команде из одного центра и проводящая единую линию. В эту группу входят: Лившиц (заместитель секретаря), Ростовский (редактор отдела пропаганды), Мануильский (заместитель редактора), Вайнштейн (исполняющий обязанности редактора иностранного отдела), Кофф (заместитель редактора производственного отдела), Юдкин (заведующий отделом писем), Сегалов, Райский и многие, многие другие… Поистине дальше ехать некуда. Поистине наше руководство похоже на щедринское “дреманое око” которое одним глазом видит, а другим не видит, что вокруг него делается. Нельзя ли, чтобы “дреманое око” наконец пробудилось, нельзя ли, чтобы оно мягкую, я бы сказал, тюфячную линию в отношении этих людей заменило бы более острой и решительной».

Упрекая идеологическое начальство в «плохой» кадровой работе, автор письма вынудил Суслова и его подчиненных защищаться. В свое оправдание они представили Маленкову данные, свидетельствовавшие, что с апреля 1950-го по август 1951 г. из редакции газеты «Труд» было уволено более сорока работников. В число уволенных по политическим мотивам входили заместитель ответственного секретаря редакции Гершфельд, заместитель редактора по отделу культурно-массовой работа Хмельницкая, литературные работники Бойм, Берковский, Лельгант, корреспонденты Вайнтруб, Левин, Пицык, юрист Шаргородская и Кроник, инспектор по кадрам Эйдинова и др. Значительно сократилась общая численность евреев, работавших в редакции: с 50 % в начале 1950 г. до 20 % к осени 1951 г.[248]248
  Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 219.


[Закрыть]

Изложенные факты и цифры убедительно доказывали, что упреков в нерешительности и тем более в нерадивости идеологическое ведомство партии явно не заслуживало. Для Суслова и его команды не составляло особого трупа отразить подобного рода наскоки. Свой цековский хлеб они отрабатывали сполна. К тому же, в отличие от их критиков-радикалов, закатывавших истерики по каждому случаю «еврейского засилья» в той или иной газетной редакции и требовавших немедленных драконовских мер по «оздоровлению» обстановки, аппарат ЦК действовал методично и системно, избегая нервозной сумятицы и неразберихи в работе. Кадровому «регулированию» пропагандистской сферы Агитпроп, кроме того, придал всеобъемлющий характер. Под бдительным надзором находились не только создатели печатной продукции, но и те, кто доставлял ее потребителю.

В октябре 1950 г. Отдел пропаганды и агитации ЦК вплотную занялся Центральным управлением распространения и экспедирования печати («Союзпечать»), которое ежедневно доставляло населению СССР 4638 центральных и местных газет с разовым тиражом 28,6 млн экземпляров и 436 журналов тиражом 8,6 млн экземпляров[249]249
  Там же. С. 220.


[Закрыть].

Среди прочего, в ходе проверки выяснилось, что из восемнадцати начальников и заместителей начальников отделов и центральных контор «Союзпечати» десять оказались евреями. Отвечать за это пришлось начальнику «Союзпечати» Ф. Б. Рамсину, которого тут же убрали «за необеспечение руководства». Вместе с ним был уволен и начальник ленинградской конторы «Союзпечати» Млодик.

Тогда же развернулась проверка кадров и в главном информационном центре страны Телеграфном агентстве Советского Союза, которое давно уже находилось под бдительным оком Агитпропа и МГБ. В 1948–1949 гг. МГБ арестовало работников редакции иностранной информации Гуревича, Эмдина и Кайтера. Синхронно проводились и массовые увольнения евреев, составивших наибольшую часть из тех 66 человек, которых отчислили из ТАСС в 1949–1950 гг. В частности, тогда под тем или иным предлогом избавились от «бывшего троцкиста» С. Гуревича (брата арестованного А. Гуревича), работников редакции иностранной информации А. В. Любарского, Б. А. и А. М. Рабиновичей, сотрудников других подразделений – А. М. Тейтельбаума, Л. О. Лемперта, С. П. Мельцера, Н. Э. Шапиро, Д. Э. Шермана, Г. Ю. Шкаровского, В. А. Богорада, Г. Е. Кунина, управляющего делами Дрейпера, заведующего редакцией местной печати Баумштейна и др.[250]250
  Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 221.


[Закрыть]

Кадровому разгрому подверглось и Радиотелеграфное агентство Украины (РАТАУ). Началось с того, что 26 мая 1950 г. в «Правде» появилась статья «Плоды порочного руководства», в которой резко критиковался ответственный руководитель РАТАУ Л. И. Троскунов. Утверждалось, что при его попустительстве в Агентстве «свила себе гнездо» «группа дельцов», в которую входили «приближенная» Троскунова Ева Горелик и другие работники пресс-бюро, в том числе Штейнгроб, Литвак, Айзенберг, Липавский и др. Лев Израилевич Троскунов начинал свою журналистскую деятельность в Юзовке на Украине, где познакомился с Н. С. Хрущевым, давшим ему тогда рекомендацию для вступления в партию. В 1947 г., когда на короткое время первым секретарем ЦК КП(б) Украины был назначен Л. М. Каганович, Троскунов был ответственным редактором газеты «Правда Украины». В то время новый республиканский партийный лидер начал решительное наступление на украинский и еврейский национализм, и Троскунов был изгнан из газеты. Потом, когда его гонителя отозвали в Москву, он при содействии Хрущева получил назначение в РАТАУ. И вот снова наступили тяжелые времена. Однако, находясь уже в Москве, Хрущев не мог, естественно, защитить старого друга. Новое же руководство ЦК КП(б) Украины, оперативно отреагировав на статью в «Правде», 27 мая 1950 г. приняло решение отстранить Троскунова от руководства республиканским информационным агентством[251]251
  Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 221.


[Закрыть].

Нагнанная из редакций газет, журналов, потерявшая работу на радио, в высших учебных заведениях, еврейская интеллигенция в поисках средств к существованию устраивалась в различных общественных организациях, где кадровый контроль был слабее, чем в государственных структурах. Многие из них стали зарабатывать себе на жизнь чтением популярных лекций, в основном на внешнеполитические темы, в системе Всесоюзного общества по распространению политических и научных знаний. В 1949 г. лекторами этого общества были, например, журналист 3. С. Шейнис, его коллега Л. И. Элиович, уволенные из Всесоюзного радиокомитета, Э. Г. Кугаик, работавший в Совинформбюро при С. А. Лозовском редактором отдела печати Великобритании, и др. Однако в конце 1949 – начале 1950 г. в ЦК стали поступать многочисленные доносы о том, что «безродные космополиты» получают на лекционной ниве крупные заработки. Агитпроп оперативно отреагировал на эти «сигналы», организовав соответствующие проверки. В результате только в одном московском областном отделении Всесоюзного общества по распространению политических и научных знаний к началу 1951 г. были отстранены от работы 98 лекторов.

Нараставшие гонения на евреев обусловливались не только, а может быть, и не столько пресловутым «пятым пунктом» в анкете, но еще и тем обстоятельством, что они составляли значительную часть интеллектуального слоя общества, против которого, собственно, в основном и было направлено начавшееся после войны закручивание идеологических гаек. В качестве необходимого условия такой политики принимались меры к ужесточению цензуры, и прежде всего к кадровому «укреплению» аппарата Главлита, который тогдашний его начальник, официально именовавшийся уполномоченным Совета Министров СССР по охране военных и государственных тайн в печати, К. К. Омельченко с гордостью называл «последней инстанцией государственного контроля на идеологическом фронте»[252]252
  В 1949 г. Главлит изъял из библиотек множество книг арестованных еврейских литераторов (приказ Главлита от 6 июня 1949 г.), а также такие произведения, как книга Л. Дейча «Роль евреев в русском революционном движении» (М., 1925), и др.


[Закрыть].

Массированная атака на еврейские кадры в Главлите началась после того, как в сентябре 1950 г. в ЦК поступила анонимка от некоего «доброжелателя», негодовавшего по поводу того, что цензурное ведомство заполонили «прямые» евреи (Додзин, Пинсухович, Каминский, Тутанцев) и евреи «косвенные», то есть выдававшие себя за белорусов, украинцев, русских и т. д. (Демчинский, Муха и др.). Особенно нервировало доносителя то, что продолжал работать заместитель секретаря партбюро Главлита Додзин, в свое время цензуровавший материалы Еврейского антифашистского комитета, направлявшиеся за границу. В связи с чем задавался провокационный вопрос: «Уж не является ли Главлит замаскированным филиалом антифашистского еврейского комитета – окопавшегося шпионского гнезда предателей родины?»[253]253
  Еще раньше то же обвинение в утрате бдительности в отношении материалов ЕАК МГБ предъявило старшему цензору Главлита Я. М. Пайкину.


[Закрыть]

Конечно же такая информация не могла не обеспокоить надзиравшую инстанцию на Старой площади. В конце 1950 – начале 1951 г. в Главлит была направлена комиссия Отдела пропаганды и агитации ЦК. Как и следовало ожидать, помимо уже сообщенного компромата бдительным ревизорам удалось добыть и массу новых обличающих фактов. Они сочли неприемлемым, что начальником отдела иностранной литературы Главлита работает некая Добросельская, близкая знакомая бывшего редактора «Московских новостей» М. М. Бородина (Грузенберга), арестованного госбезопасностью, а руководителем группы по цензурированию англо-американской литературы является Болеславский, с 1913 по 1917 г. проживавший в США и состоявший в американской социалистической партии. Этот последний вместе с «разоблаченным бундовцем» Л. Я. Аронштамом передавал в ЕАК без предварительной цензуры еврейскую литературу, поступавшую из-за рубежа. Таким образом, было установлено нарушение постановления ЦК от 14 сентября 1946 г., запрещавшее подобную практику. В результате в открытом пользовании оказалась «Книга путешествий» «бундовца» Пинского, изданная в Нью-Йорке в 1938 г. А в 1949 г. цензор Гальперин (арестован МГБ в 1950 г.) санкционировал открытый доступ к венесуэльской троцкистской газете, издававшейся Рудольфом Тинтэрой. Но самыми подозрительными показались комиссии контакты, существовавшие до 1949 г. между Лозовским и такими сотрудниками Главлита, как заместитель начальника Балашов (работал помощником Лозовского в Совинформбюро) и старший цензор Эпштейн (арестован в 1950 г. как троцкист), который осуществлял контроль за печатной продукцией Высшей партийной школы при ЦК ВКП(б), где преподавал Лозовский.

В итоге начальника Главлита Омельченко обязали освободить от работы в его ведомстве Добросельскую, Б. Я. Штейна-Каменского, Балашова, Болеславского и некоторых других сотрудников.

Подверглась чистке и периферийная структура Главлита. 29 июля 1950 г., например, на заседании ЦК КП(б) Белоруссии была отстранена от должности начальник республиканского Главлита Дадиомова. Оказывается, в библиотеках Минска свободно выдавались книги «врагов народа» Бергельсона, Маркиша, Фефера, Гикало, Гололеда и др. К тому же на Дадиомову, брат которой был репрессирован как троцкист, донесли, что накануне выборов в Верховный Совет СССР она открыто возмущалась отсутствием евреев среди кандидатов в депутаты и говорила об этом как о результате антисемитских настроений, присущих некоторым белорусским руководителям.

Из двух господ, которым Главлит служил и которые его опекали – МГБ (контроль за неразглашением в средствах массовой информации государственных и военных тайн) и ЦК партии (по линии идеологии), – последний внес наибольший вклад в его кадровую перетряску. Причиной тому могло служить недовольство нерасторопностью и перестраховкой цензурной бюрократии, очень неуютно чувствовавшей себя в идеологической сфере, где отсутствовала четкая регламентация и порой нельзя было спрятаться за привычный параграф инструкции, тем более что ЦК осаждало немало охотников уличить чиновников Главлита в недостатке политической бдительности.

В августе 1952 г. в Агитпроп обратился, например, А. А. Фадеев, сетовавший на то, что в театрах и особенно на эстраде довольно широко исполнялись произведения тринадцати репрессированных авторов (Л. Шейнина, И. Маклярского, М. Улицкого, Л. Рознера и др.) и, если бы Главлит и Комитет по делам искусств проявили больше инициативы в запрещении публичного исполнения и издания того, что было создано этими и другими авторами, осужденными за «контрреволюционную деятельность», Управление по охране авторских прав[254]254
  Длительное время Всесоюзным управлением по охране авторских прав руководил Г. Хесин, который был арестован МГБ в 1950 г.


[Закрыть] прекратило бы отчисление соответствующих гонораров их родственникам.

Подобные упреки Агитпроп воспринимал как косвенную критику в свой адрес и опасался, как бы они не дошли до Сталина. Поэтому ужесточал цензуру повсюду – в издательствах, на радио, в театре и т. д.

Искусство

В те годы партийно-идеологическим ведомством особо опекался Большой театр, регулярно посещавшийся Сталиным[255]255
  17 мая 1945 г. Сталин подписал постановление Политбюро, которым отправлялся в отставку главный дирижер и художественный руководитель Большого театра А. М. Лазовский. Новым главным дирижером назначался Н. С. Голованов, о котором Сталин еще в 1944 г., по воспоминаниям профессора Московской консерватории Д. Р. Рогаль-Левицкого, говорил: «И все-таки Голованов настоящий антисемит… Вредный и убежденный антисемит» («Независимая газета», 1991,12 февраля).


[Закрыть] и его соратниками. Он считался главной витриной советской культуры. На 1951 г. выпадал 175-летний юбилей этого театра, и Отдел пропаганды и агитации внес свой вклад в его подготовку. В октябре 1950 г. он затребовал либретто оперы К. Сен-Санса «Самсон и Далила», премьера которой готовилась на сцене филиала Большого театра. После недолгой идеологической «экспертизы» в секторе искусств Агитпропа на свет появилось заключение, которое с высоты сегодняшнего дня кроме как курьезным не назовешь. А тогда нижеследующие слова партийного вердикта, преподносимые как истина в последней инстанции, призваны были вызвать священный трепет у читавшего их чиновничества: «В опере безусловно имеются мессианские, библейско-сионистские черты… Новый текст оперы, улучшенный в стилистическом отношении, идеологически по-прежнему остается весьма сомнительным. Больше того, основная тема гонимых и презираемых евреев, мстящих за свою судьбу, в некоторых случаях оказалась усиленной…

В новом тексте либретто резче, острее противопоставлены два лагеря – евреи и филистимляне. Так, например, Далила “повышена в ранге” и действует вместе с верховным жрецом филистимлян. Евреи, во главе с Самсоном, “снижены” во второй половине оперы до положения рабов. Но это только сильнее подчеркнуло мессианские мотивы, и слова еврейского старейшины, обращенные к евреям “как поучение толпящимся вокруг молодым”: "…Пусть око за око, зуб за зуб! Да будет так до срока дней!” (здесь и далее выделено в тексте. – Авт.), – приобретают совершенно определенный символический смысл. Можно привести еще целый ряд примеров из текста либретто, вызывающих аналогичные ассоциации: хор евреев «Настало наше время», проходящий лейтмотивом в финале первого акта, монолог Самсона, указывающего на «гриву назорея» – символ могущества древних евреев, или, например, такие «вещие» слова Самсона, обращенные к филистимлянам: «…Но тысячи нас и тьма нас и всех ты не сочтешь…» В тексте встречается большое количество слов-символов из Библии и древнееврейского эпоса, например: «земля Ханаанская», «Назореи», или в начале второй картины: «Празднуй, Израиль, солнце вновь засияло. Пал извечный твой враг…» Следует… указать, что замена в большинстве случаев многократно повторяющегося в старом тексте либретто слова «Израил» – «Адонаем» (!! – Авт.) не меняет дела, ибо Адонай – это только вариант древнееврейского слова господь, господин. Даже самый финал оперы вызывает большое возражение. Если в старом тексте Самсон обращался к богу и просил его дать силы разрушить храм, чтобы за него (бога) отомстить, то в новом тексте заключительные реплики Самсона приобретают опять-таки многозначительное, символическое значение: «Пришла, пришла пора отмщенья!» Все эти примеры… вызывают большое сомнение в целесообразности постановки этого произведения с таким текстом на сцене Большого театра. Постановка этой оперы, отдельные ее эпизоды могут сыграть отрицательную роль… стимула для разжигания сионистских настроений среди еврейского населения, особенно если учесть некоторые известные факты последних лет”».

После столь негативной оценки Комитет по делам искусств дал указание прекратить все работы над постановкой злополучной оперы[256]256
  Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 226.


[Закрыть]. Впрочем, это ведомство не могло позволить себе такую роскошь, как административный либерализм. Оно само и его деятельность по управлению учреждениями культуры подверглись тогда тщательной проверке со стороны Сусловского аппарата. Все началось с того, что с весны 1950 г. в ЦК ВКП(б) потоком пошли коллективные письма, главным образом из Московской государственной филармонии, в которых говорилось о наличии там «националистических тенденций» в подборе кадров. Подобные стенания в конце концов возымели действие, и в октябре 1950 г. Отдел пропаганды и агитации ЦК осуществил, говоря языком партийного канцеляриста, проверку представленных фактов с выездом на место. О том, какая «кадровая картина» предстала глазам агитпроповских чиновников, можно стоить, по записке, направленной ими 2 января 1951 г. Маленкову:

«…B Московской филармонии на протяжении длительного времени работает большая группа бывших антрепренеров, людей, связанных между собой круговой порукой, насаждающих несоветские методы работы. К ним относятся Галантер, Корнблит, Дрейзен, Ратнер, Михайлов-Либерман, Евелинов, Векслер, Эдемский, Мленарис, Брозио, Баркова, Шапиро и др. Многие из работников не заслуживают политического доверия. Так, например, у сотрудницы филармонии Брозио муж репрессирован, Барковой – муж расстрелян (ближайший помощник врага народа Ягоды), Полех – отец осужден в 1950 г., Танаевой – муж репрессирован, Фибих – семья репрессирована, Эдемского – два брата в Америке… Гринберг – отец и муж репрессированы, у Фурера – сестра в Америке. Подобные факты – не исключение… В течение ряда лет, особенно в военные и послевоенные годы, в столичной филармонии скапливались артисты и руководители различных разделов концертной работы преимущественно одной национальности. Из 312 штатных работников филармонии 111 евреев. Из 33 руководящих работников, организующих концерты, семнадцать – русских, четырнадцать – евреев, двое – других национальностей. Из 34 кассиров районных касс только пятнадцать – русских, из тринадцати администраторов – организаторов концертов только пять – русских»[257]257
  Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 22.


[Закрыть].

Критическим вниманием партийно-идеологического начальства не была обойдена и провинция. Из информации, представленной в ЦК Комитетом по делам искусств, следовало, что на периферии в «крупнейших концертных организациях руководящие должности занимают лица нерусской национальности: Молотовская филармония – директор Вейхман, Уральская – Винницкий, Воронежская – Иоффе, Хабаровская – Фрейд, Чкаловская – Вронский, Кемеровская – Лифшиц, Владимирская – Гуревич и т. д.»[258]258
  Там же.


[Закрыть].

Исследовано было также положение дел с кадрами в системе цирков, причем не поленились собрать статистику «в разрезе» «пятого пункта» по всей стране. Оказалось, что в советских цирках из 87 директоров, главных режиссеров и главных администраторов 44 – евреи, 38 – русские, 4 – украинцы и т. д. Только в Московском цирке на руководящих должностях находились: заместитель директора Файль, главный режиссер Местечкин, главный администратор Гуссо и др.[259]259
  Там же.


[Закрыть]

Не меньшая «засоренность» кадров была обнаружена Отделом пропаганды и агитации и в Союзе советских композиторов, в котором, как потом докладывали Суслову[260]260
  Записка заведующего сектором искусств П. Л. Тарасова и заместителя заведующего Отделом пропаганды и агитации В. С. Кружкова от 25 октября 1950 г.


[Закрыть], «на втором месте стоят лица не основной национальности» Союза ССР, а именно: 435 – русских, 239 евреев.

Наверное, нет области искусства, будь то театр, кино, балет, музыка, живопись, скульптура, цирк или эстрада, где бы ни проявили себя талантливые представители еврейской национальности, которые, наряду с представителями других национальностей Советского Союза, вносили заметный вклад в развитие культуры страны, становились ее действительно народными артистами и деятелями искусств.

Звание «Народный артист СССР» в большинстве случаев соответствовало мастерству и вкладу в искусство того, кто его удостаивался. Хотя были и исключения; когда это звание присваивалось по конъюнктурным соображениям. Народные артисты имелись в каждой союзной республике, они служили символом развития национальной культуры и символом «заботы партии и правительства», хотя их уровень иногда уступал столичным деятелям искусства.

Почетное звание для артистов «Народный артист Республики» существовало с 1920 г., и первой получила его выдающаяся драматическая актриса Мария Ермолова.

Высокое звание «Народный артист СССР» было утверждено 6 сентября 1936 г. В первом указе новое звание получили тринадцать артистов: К. С. Станиславский, В. И. Немирович-Данченко, В. И. Качалов, И. М. Москвин, Е. П. Корчагина-Александровская, М. М. Блюменталь-Тамарина, А. В. Нежданова, Б. В. Щукин, М. И. Литвиненко-Вольгемут, П. К. Саксаганский, А. А. Васадзе, А. А. Хорава, К. Байсеитова.

Среди удостоенных этого звания – два представителя украинского народа – певица М. И. Литвиненко-Вольгемут и драматический актер П. К. Саксаганский, два представителя Грузии – А. А. Васадзе и А. А. Хорава, казахская певица Куляш-Байсеитова.

Всего за 55 лет существования звания его получили 1010 человек. Последними, в декабре 1991 г., народными артистами СССР стали Алла Пугачева и Олег Янковский.

Среди народных артистов СССР представители многих народов нашей бывшей страны. По нашим данным, 102 артиста-еврея стали народными артистами СССР. Первым получил это знание еще до войны великий Соломон Михоэлс. Он, кстати, был единственным, кто работал в еврейском искусстве… Более девяноста человек были представители русского или интернационального искусства (это главным образом – в музыке).

В украинском театре играл Аркадий Гашинский, эстонским дирижером и сейчас работает Эри Клас, литовским – Саулюс Сондецкис. Лезгинским ансамблем танца руководил и танцевал в нем Танхо Исраилов, узбекской певицей была Тамара Ханум. Четырнадцать деятелей искусства – дети двух народов, и оба народа вправе их считать своими. Матери-еврейки у К. Кондрашина, А. Петрова, А. Шнитке (отец немец), Р. Быкова. А. Калягина, Т. Пельтцер, Э. Рязанова, И. Моисеева. Т. Ханум (отец – армянин).

Евреями были отцы И. Ойстраха, Е. Весника, М. Захарова, М. Козакова, Н. Сац. Возможно, еще у кого-нибудь из артистов один из родителей – еврей, однако по инерции прошлых лет это не афишируется. Танцовщику и балетмейстеру Михаилу Габовичу звание было присвоено в день его смерти, и указ в газетах опубликован не был. Вместо него появился некролог. Выдающемуся композитору Яну Френкелю звание народного было присвоено за несколько дней до его смерти, хотя документы на присвоение лежали в Министерстве культуры уже несколько лет. Такие документы подавались и на И. Дунаевского, М. Бернеса, А. Таирова, Ю. Глизер, которые не дождались заслуженного звания.

Четырнадцать народных артистов СССР – евреев стали Героями Социалистического Труда: Блантер Матвей Исаакович, Гилельс Эмиль Григорьевич, Годенко Михаил Семенович, Донской Марк Семенович, Зархи Александр Григорьевич, Кармен Роман Лазаревич, Надеждина Надежда Сергеевна, Плисецкая Майя Михайловна, Райзман Юлий Яковлевич, Райкин Аркадий Исаакович, Рейзен Марк Осипович, Сац Наталия Ильинична, Хейфиц Иосиф Ефимович, Юткевич Сергей Иосифович. Десять – удостоены звания лауреата Ленинской премии. Народными артистами стали тринадцать женщин.

10 января 1996 г. отмечалось 90 лет со дня рождения выдающегося дирижера Натана Григорьевича Рахлина. Среди корифеев дирижерского искусства Натан Рахлин занял навсегда свое прочное почетное место. Искусство его, талантливое и ярко самобытное, неизгладимо в сознании тех, кому его довелось слышать и переживать моменты наивысшего душевного подъема.