Текст книги "Попаданки и повелители змей"

Мы были на одной волне, настроенные на один лад, как два инструмента, которым суждено играть вместе.

Дополнять друг друга, усиливать, раскрывать звучание.

Мы одновременно пришли к пику. Я сжала мощные плечи нага, и вся превратилась в ощущения. Волна неги прокатилась по всему телу, мышцы расслабились и внизу живота разлилось приятное тепло.

Рельгор позволил мне все прочувствовать, но не расстался с моим телом. А когда я немного пришла в себя, и смогла сделать вдох, продолжил…

Я словно прыгала на тарзанке. Сердце замирало, дыхание останавливалось, тело становилось слабым и ватным. Это было неуправляемо, мощно, жарко. А затем сердце начинало биться заново: быстро, сильно, восторженно. Тело наливалось энергией, желанием, жаждой жизни… Я будто обновлялась изнутри. Ощущала, что становлюсь легкой как перышко, свободной как солнце в небе и невероятно расслабленной…

А затем наше сладкое безумие начиналось заново.

Мы потеряли счет времени, забыли о том, что мы, в общем-то, в ловушке. Забыли о том, где мы и кто мы. Мы словно были единым целым. Неделимым, невозможным без одной половинки.

Я такого еще не испытывала. Никогда. Даже с мужем, отцом моего ребенка.

Не знаю, что сыграло свою роль. Связь с нари, ужас, который каждый из нас испытал, думая, что другой сгинул, адреналин, что еще бурлил в крови от близости киллеров. А может все вместе слилось в дикий, безумный коктейль страсти.

Но мы соединялись друг с другом будто в последний раз. Будто завтра уже не наступит. А сегодня вот-вот закончится. И нужно насладиться жизнью так, чтобы потом уже ни о чем не жалеть. Кроме того, что это не повторить.

Толчки Рельгора с каждым разом становились все более быстрыми, настойчивыми, сильными. Он уже не сдерживал мощь оборотня и мне это безумно нравилось. Я чувствовала – насколько силен, вынослив этот мужчина и это заводило еще сильнее.

Кажется, я и сама перехватывала его мощь, его регенерацию. Изгибалась в разных позах, снова и снова отдаваясь нагу со всем пылом. Я и не думала, что способна на такое.

Мои стоны и рычание Рельгора осыпались от стен эхом и наши выдохи, когда мы оба приходили к пику одновременно заполняли пространство.

Они слышались отовсюду и от этого каждая моя клетка начинала вибрировать. Я почти чувствовала, как электричество бежит по моим нервам, разнося по телу ощущение полного блаженства… нирваны…

Чудилось – сейчас пещера взорвется, обрушится от нашей страсти. Энергия секса, возбуждения, жажды обладать наводнила грот до предела. Казалась осязаемой, плотной, густой… Насыщенной.

Когда я обмякла на полу, буквально растеклась по нему счастливой лужицей, Рельгор обратился и уложил меня на свои кольца. Теплые, как ни удивительно. Совсем не такой температуры, как змеи. Ведь последние обычно той же температуры, что и окружение.

Наг словно нежил, укачивал меня на своих кольцах, как ребенка. Ощущение было невероятным, неописуемым и восхитительным. Казалось – подо мной живой матрас. Он подстраивается под тело, течет и массирует одновременно.

Рельгор склонился надо мной и улыбнулся. Так улыбаются завоеватели, которые, наконец-то, овладели желанными землями, и все преклонили перед ними колено, признавая своими повелителями. Так улыбаются влюбленные, стоя вдвоем у алтаря и понимая, что больше никто и ничто не нарушит их уединение. Они официально и законно принадлежат друг другу.

Так улыбаются родители, глядя на первую улыбку своего чада. Это нельзя описать словами. Можно лишь чувствовать. Эту щемящую нежность, теплую, как южное море, ласковую, как материнские руки…

– Я никому не отдам тебя, нари. Помни это. Чтобы ни произошло. Помни. Ты моя. Только моя.

В голосе нага впервые в разговоре со мной прорезались подобные нотки. Собственнические, почти шовинистские. И феминистка с Земли внутри меня отреагировала.

– Ты не очень-то раскатывай губу, чешуйчатый… Я еще ничего не сказала. Не сказала, что готова быть твоей… Кстати, кем? Стелла говорила, теперь высокородные наги могут жениться на нари, даже если она низкого происхождения или вообще другой расы.

– Я ввел эти законы! – в голосе Рельгора слышалась гордость.

– Так кто я по-твоему? А, одержимый моим телом собственник?

Наг усмехнулся:

– Хорошо сказала. Мне нравится. Все в тему.

– Ты давай не увиливай от ответа… Понимаю, что увиливать – это прямо в крови у вас, нагов…

– Альва. Ты не должна никому говорить, что ты – моя нари, – лицо Рельгора вдруг посуровело, скулы заострились. – Ни одному живому существу. До тех пор, пока мы не одержим верх над мятежниками.

– Если бы женщины с Земли выдавали тайны своих подруг и приятелей… На моей планете осталось бы мало живых и дружащих существ…

– Я понимаю. Знаю, что ты честна и порядочна, – брови Рельгора сошлись на переносице и я впервые увидела на гладкой глянцевой коже нага морщинку. – Но ты должна поклясться мне. Я не должен был говорить тебе, что ты моя нари, пока мятеж не подавлен и виновные не обезврежены. Я поставил тебя под удар. Не напрямую и не сейчас… Но если ты случайно проговоришься… Прости… – голос нага сорвался на хрип, глаза болезненно сверкнули. – Я не должен был взваливать на тебя этот груз сохранности тайны… Но я не мог иначе… Не мог вынести, что ты думаешь обо мне так…

Он осекся, отвел взгляд в сторону и замолчал, играя желваками. Шея и скулы Рельгора натянулись лентами.

Я взяла лицо нага руками и заставила посмотреть на себя:

– Я никому ничего не скажу… – пообещала еще раз. Уже без прежнего ерничества. – Но ты не ответил на вопрос. Кто я для тебя и какие у тебя на меня планы. Это важно…

– Я… Ты… Альва. Разве ты не знаешь, что значит для нага его нари? Зачем задаешь такие вопросы? Разве Эманор и Стелла не рассказали тебе?

– Я хочу услышать от тебя. Полностью, ничего не додумывая…

– Моя недоверчивая маленькая нари, – наг ласково коснулся моей щеки тыльной стороной ладони и от этой маленькой ласки словно разряды побежали по моим мышцам. Казалось, я только проснулась и сладко потягиваюсь… в свое удовольствие, не спеша, получая полное наслаждение процессом…

Внезапно Рельгор дернулся, и я поняла, что с ним связались телепатически. А потом и сама смогла подключиться к беседе. Понятия не имею как.

«Адельтах Рельгор. Мы создали безопасные коридоры от вас к замковым комнатам. Если уточните – куда вы хотите прыгнуть, укрепим один гораздо сильнее. Мятежники объявили о вашей пропаже. О том, что, возможно, прыгнув в взрывающийся зевв, вы там так и сгинули… Вам необходимо срочно вернуться. И выйти перед народом. На площади Согласия собрался народ и главари мятежников подогревают всех…»

Ренсвилл говорил спокойно, почти безэмоционально. Но энергия его сообщения казалась какой-то слишком прерывистой, сильной и одновременно неоднородной. Сама поражаюсь, как я все это поняла. Однако по лицу Рельгора стало ясно – время не терпит.

– Открой мне вход на скрытую комнату возле балкона. Сразу же приготовь доспехи и одежду. Со мной будет Альва, та самая девушка. Ее нужно сразу же переправить в замок Эманора дель Марх. Ты должен лично проследить, чтобы она добралась в целости и сохранности.

Рельгор осторожно поставил меня на ноги, поднялся и я поняла – время романтических откровений, признаний и обещаний закончено. Передо мной опять был император: суровый, справедливый и в меру жесткий. Правитель, а не мужчина, который на все готов ради минутки со своей женщиной.

Нехорошее предчувствие резануло по нервам. В точности такое же, как в момент, когда зеввы начали схлопываться. Еще сегодня утром. Я суматошно огляделась. Что происходит? Почему мне настолько не по себе?

Рельгор выглядел спокойным и уверенным. Его горячие пальцы поглаживали мою руку, словно наг ощутил мое состояние.

Однако чем больше он казался непобедимой скалой: невозмутимой и несокрушимой, тем сильнее меня колбасило.

Словно именно убежденность Рельгора в нашей безопасности или в чем-то еще, я тогда еще не знала в чем именно, и стала самым худшим его просчетом.

– А-а-а… с нами ничего не случится? – тихо спросила я.

– Не бойся, все будет хорошо… нари…

Голос Рельгора опять изменился. Он снова наполнился какой-то теплой, как кашемировый плед нежностью и страстью, жаркой, словно огонь в камине…

Я изучала лицо нага… Красивое, немного хищное и одновременно благородное. Они с Эманором были похожи. Но черты лейдере были менее крупными, резкими. Более мягкими, что ли…

Но именно эта жесткость, мужественность и нравилась мне в лице Рельгора. Он казался именно мужчиной, тогда, как Эманор больше напоминал мне юношу, не смотря на свой солидный возраст – две тысячи с лишним лет.

– Мне как-то не по себе… – выдавила я.

– Доверься мне, – последовал ответ.

«Все готово, адельтах Рельгор» – прилетело по мысленной связи.

– Мы идем! – отозвался повелитель Гардавии.

– Ждем, адельтах, – ответил Ренсвилл.

Рельгор взял меня за руку, и посмотрел так, словно хотел запомнить и эту минуту, и эти ощущения. Он буквально ласкал меня взглядом, нежил… А затем резко отвернулся и потянул меня в зевв…

Я дернулась назад, будто страшилась вновь оказаться в пространственном коридоре, который взрывается и меняется прямо со мной в чреве.

Однако пальцы Рельгора держали крепко. Меня утянуло в зевв, и я до боли сжала веки, страшась того, что случится.

Сердце отстукивало какой-то странный рваный ритм. Ладони и стопы стали влажными. Я боялась даже чуть приоткрыть веки. Дрожала от нервозности и нетерпения.

Внезапно меня словно потащило куда-то. Мощная рука Рельгора тянула в одну сторону, а зевв – в другую. Я ощущала себя канатом, который перетягивают соревнования ради.

Натянутым до предела, до какого-то критического значения. После которого… Не знаю, что после…

Было страшно, больно и одновременно как-то странно.

Я не понимала, куда двинуться. За Рельгором или в другую сторону.

Но почему? Откуда это странное чувство «мне не туда».

Я ведь собиралась остаться со своим адельтахом. Или нет?

Ощущения резко изменились. Будто где-то там я оставила нечто очень дорогое, бесценное. И вот чрево зевва напомнило мне об этом…

Я не открывала глаз, но увидела картину…

…Раннее утро в доме. Ленты света ложатся на бежевый ламинат. За окнами – лето. Зеленеет трава, колосится укроп. Вдалеке раскинулся город. А я… в своем маленьком убежище…

– Мама! Мама! – Матвей уже встал, такой смешной, шестилетний мальчуган с почти налысо бритой головой. Чтобы не было жарко.

Он подбегает, обнимает и с минуту я, прикрывая глаза, наслаждаюсь нашим единением.

Наслаждаюсь тем, что я мама…

…Другой дом… Чуть больше, с темным ламинатом и коричневыми обоями на стенах. Я отряхиваю снег с сапог. Ставлю их в рядок с остальными. Маленькими, большими, средними.

Вешаю серый пуховик на крючок.

– Бабушка! Бабушка! – встречает меня за порогом двери в коридор внучка. Я приседаю, обнимаю малышку. Она прижимается, щекоча розовыми бантиками на смешных косичках…

И я замираю опять, проникаясь этим ощущением. Блаженной нежности и нежного блаженства.

Они зовут, кричат откуда-то издалека. И я ухожу от Рельгора. Двигаюсь в другую сторону.

Однако почти сразу перед глазами возникает лицо адельтаха… Испуганное, встревоженное, и совершенно не такое суровое, как недавно. На меня смотрит мужчина, а не повелитель Гардавии. Существо, у которого отнимают нечто важное. Без чего и жить-то не хочется. Без чего утро уже не утро, а удовольствия жизни пресные и глупые.

– Ты моя… – повторяет он, срываясь на хрип. – Ты моя… Нари… не покидай меня…

Зевв двоится и троится, затягивая меня сразу в несколько коридоров.

Прошлое, будущее и настоящее смешиваются, скачут перед глазами.

Я вырываю руку из пальцев Рельгора и замираю, плывя по течению…

Я думала – меня сразу вышвырнет куда-то. Потому что зевв засасывал водоворотом, с немыслимой, непреодолимой силой.

Но я вдруг ощутила полное отсутствие движения. Я словно застыла между мирами, оставалась на месте. И только слышала, как вокруг зовут голоса.

– Мама…

– Бабушка…

– Нари…

Они отдавались эхом со стен пещеры.

А я… я совершенно растерялась. Но внезапно эмоции взяли верх. Накатили, как штормовые волны на покатый морской берег. И также схлынули, оставив одно желание и одно стремление.

Меня будто сильно толкнули в спину… и я полетела вперед… Пока еще не зная куда…

* * *

Рельгор

Поначалу все шло нормально. Зевв выглядел безопасным и принял Рельгора с его нари с распростертыми объятиями.

Но затем что-то случилось.

Альву начало тянуть назад, в ее измерение. С какой-то мощной, непреодолимой силой. Той, что мощнее магии. Сильнее воли и чьих-то просьб… Той, которую никто не в силах перебороть… Даже такой сильный оборотень, как Рельгор.

Сработала привязка нари к ее близким на Земле.

В прошлый раз Альва ушла нормально и впервые эта аурная связь начала так работать.

А это значит, что дома у нари не все хорошо. Что-то стряслось с ее родственниками. И они остро нуждались в землянке. Очень остро.

Но даже понимая это, осуждая самого себя за черствость, эгоизм, бесчувственность, адельтах не смог ее отпустить. Продолжал изо всех сил тащить Альву за собой.

Рельгор вцепился в руку нари понимая, что если она останется на Земле… Колхар и его приспешники! Он рванет туда же! Он не сможет и дальше делить себя надвое – между троном и нари. И все полетит к черту. Позволить границе между мирами встать между ними с Альвой казалось болезненно невозможным. Рельгор понимал, что это будет шаг к их гибели. Мятежники все поймут и придут в то самое место, где адельтах беззащитен, а нари – тем более. И она станет разменной монетой. А он – заложником положения.

Но остаться без Альвы, отпустить ее, оказалось выше сил императора. Разумные доводы спасовали, уползли словно побитые хищники после столкновения с более мощным, сильным и властным зверем. Инстинктом пары.

Рельгор рычал и удерживал нари.

Напряжение в его теле и в душе достигло предела.

Тонкая рука Альвы выскальзывала из пальцев адельтаха, дергая нервы с корнем.

Рельгор цеплялся, тянул, но ничего не выходило.

Кажется, в семье Альвы стряслось нечто, и впрямь, изрядное, и ее присутствие остро требовалось на Земле.

Поэтому Рельгор все-таки отпустил нари. И тело его словно заполнил холод. Осколки льда текли по венам болью. Сердце тяжелым камнем давило на грудь. На плечи будто сотни валунов навалились.

Рельгор ступил на пол потайной комнаты, темно-шоколадного цвета и стоял неподвижно, как статуя.

Один.

Без движения.

Без желания что-то делать.

Ноги будто вросли в пол.

Все мысли о том, что он скажет мятежникам и как поведет дальше свою игру, испарились.

Нари…. Нари… нари… Ты нужна мне, как дыхание, как завтрашний день… вот что мелькало в голове Рельгора.

Но вместо Альвы к нему приблизился Ренсвилл и заглянул в лицо.

– Адельтах? Вы в порядке? Где девушка? Что случилось?

Рельгор не мог это выговорить. Сказать, что она осталась на Земле, с родными и покинула его. Нет, язык не поворачивался.

Он продолжал стоять и смотреть на генерала.

Резкий толчок в спину привел Рельгора в чувство. Он крутанулся на пятках. Скорее потому, что так надо, сработал инстинкт. Потому что мысли адельтаха были очень далеко… А затем нари оказалась в его руках.

Адельтах знал, что сейчас не время и не стоит рисковать. Но схватил Альву и поцеловал.

Все было в этом поцелуе. И ужас от мысли, что уже потерял ее, который скручивает внутренности в узлы боли и сковывает по рукам и ногам. Почище любых кандалов и магии. И радость, такая, что хочется вскинуть голову и выкрикнуть победный вопль в небо. Словно уже проиграл битву, а потом подоспели союзники и врага смели, повергли, смяли. Потому что она все же вернулась. И едкое, как красный перец во рту, сомнение: на Земле ее ждут, но знает ли Альва об этом? Действительно, ли она выбрала адельтаха или просто не разобралась – что происходит? Вина, словно острый металлический штырь, что вонзается в спину из дивана, когда ты расслабился и решил отдохнуть. До крови рвет кожу и мышцы.

Адельтах сразу вспомнил как надо дышать и каково это ощущать мощь магии, которая струится по ауре. В голове мгновенно сложились слова и предложения, которые он собирался использовать в своей речи. Даже акценты расставились.

Мышцы налились такой силой, что казалось, он способен перевернуть свой дворец, трижды перевернуть и затем переместить его без помощи колдовства.

Чудилось – он сейчас может все. Буквально. И без исключений.

Альва не сопротивлялась. Казалась ошарашенной и растерянной. Но обнимала Рельгора за шею и прижималась к нему.

Ренсвилл смущенно отвернулся.

– Значит, ты со мной? – спросил Рельгор шепотом, продолжая прижимать землянку, будто она вот-вот могла растаять, как дымка над утренним городом.

– С тобой. Хотя мне и страшно от твоей озабоченности, – усмехнулась она.

Рельгор выдохнул с облегчением. И только потом окончательно вспомнил про Ренсвилла, свои прямые обязанности. А еще про доспех и набедренную повязку, которые лежали на стуле неподалеку.

Альва отстранилась и повернулась к генералу.

– Меня проводят в дом Эманора дель Марх или в общежитие АО?

– Я распорядился отправить тебя к Эманору и Стелле, – отозвался вместо Ренсвилла Рельгор. Словно не мог позволить отдать даже эти крохи общения другому.

Особенно теперь, когда нари едва не исчезла из его жизни и когда им предстояла разлука, длительность которой он не мог предсказать.

Ренсвилл только кивнул.

– Проводи Альву и убедись, что с ней все в порядке. Только потом возвращайся! – приказал император.

– Да, адельтах.

Ренсвилл сделал приглашающий жест, и они с Альвой исчезли в недрах зевва.

Рельгор развел плечи, выдохнул и принялся облачаться.

Когда адельтах вышел на балкон, площадь взрывалась от криков, обсуждений и споров. Но, едва подданные увидели повелителя, а мятежные аристократы на балконах обнаружили, что их план вновь провалился, в воздухе повисла ватная тишина.

Еще более напряженная, чем в прошлый раз. Звенящая натянутой до предела струной. Говорящая больше, чем тысячи возмущений, прошений и докладов.

Рельгор позволил всем себя хорошо рассмотреть. Дал понять – это не иллюзия, не обман зрения. И не эффектный магический грим, каким тоже иной раз пользовались разные оборотни, чтобы выглядеть, как близкие родственники. Он был намного дешевле иллюзорной магии и давал неплохой результат…

Рельгор прочистил горло и поднял руки, призывая всех, кто рад его возвращению, приветствовать адельтаха. И не ошибся.

Простолюдины принялись восторженно кричать.

«Адельтах найдар! Адельтах найдар! Адельтах найдар!»

Эта фраза проносилась по площади, эхом отражалась от зданий и возвращалась к императору с утроенной громкостью.

Слава императору. Нечто подобное означала эта фраза.

Вскоре ее подхватили и знатные кланы. Кто-то искренне, кто-то не очень. Рельгор отлично слышал по голосам – кто, в самом деле, рад его возвращению, кто разочарован, кто раздосадован, а кто напуган до колик в печенках.

Еще одно подтверждение наблюдений Ренсвилла.

Все те же и там же. Знатные предатели, которые было уже начали делить власть между собой. Опять промахнулись.

Рельгор некоторое время слушал приветствие и затем вновь поднял вверх руки и опустил.

Все звуки стихли. В ватной тишине было слышно, как восторженно дышат кричавшие во все легкие простолюдины.

Рельгор улыбнулся. Вначале им. Преданным и верным.

Затем аристократам, которые, действительно, обрадовались его возвращению, и потом остальным – с таким выражением лица, что некоторые попятились. А весь клан юль Мейнтров: от совсем еще юного последнего отпрыска одной из ветвей – Йолдиса до старшего Лавринда замер, будто окаменел. Казалось на Рельгора смотрят статуи с живыми глазами. Характерными для юль Мейтров – темными, как ночь, констрастирующими с золотистыми волосами.

Заметив на себе внимание адельтаха, а затем и всех вокруг, включая простолюдинов и худородных нагов, которые ненавидели его клан, Лавринд вышел вперед, вместе с женой – Отайрой. Когда-то она была первой красавицей при дворе императора. И теперь еще притягивала взгляды. Серебристо-серые глаза, смуглая кожа, округлое скуластое лицо и мелкие черты… Все это, как и достаточно пышная для нагини фигура, напоминали, что Отайра когда-то родилась в клане сей Нартов.

Однако родственники почти отреклись от нее сравнительно недавно по непонятным причинам. Даже отказали в приглашении на бал. И теперь Рельгор отлично понимал почему.

Он смотрел на предводителя мятежников, в его глаза и ждал, что же тот скажет. Лавринд явно не просто так показал, что хочет взять слово.

Площадь стихла. Все ждали шага императора. Если разрешит юль Мейнтрам говорить раньше себя – значит напуган или готов пойти на переговоры. Если перебьет или сделает вид, что не понимает желания Лавринда высказаться – значит, уверен в себе.

Напряжение можно было буквально черпать половником. Все вокруг замерло, наблюдая за дуэлью силы воли… Император против выходца из клана, некогда тоже правившего в Гардавии…

Неплохая партия…

Но Рельгор пошел другим путем.

– Приветствую подданных, и всех, кто рад меня видеть. Сочувствую тем, кто снова надеялся, что я пропал или погиб. Не надейтесь. Этого не случится. Я не Ненталь. Все уроки усвоены. Все предосторожности предприняты. Но, кажется, Лавринд юль Мейнтр очень хочет мне что-то сказать. Что ж… послушаем…

Взгляды метались от императорского балкона к ложе юль Мейнтров.

Лавринд сглотнул и явно заглотил наживку. Раз император разрешает ему говорить и даже слова просить не требуется, значит Рельгор в себе уверен. Это подкосило твердость предводителя мятежников. Он оглянулся на свой клан. Но никто не пожелал прийти на помощь. Когда речь о критической ситуации – каждому дорога его голова. А остальные – так, мячики для игры.

Лавринд попятился, но Отайра подтолкнула его назад.

Мол, не смей позорить меня. И так уже из-за тебя натерпелась проблем с родными.

Рельгор усмехнулся.

Отайра не виновата. Лавринд так и не встретил свою пару, но к жене когда-то пылал страстью. Да и сама Отайра когда-то была без ума от супруга.

Но потом их союз хорошо пошатнули постоянные интрижки мужа с худородными и инорасцами. Он насиловал, держал взаперти, как сексуальных рабынь, находил все новые развлечения.

Но Отайра не ушла от супруга. Ей нравилось быть частью одного из самых мощных кланов в Гардавии. Это был тот самый случай, когда женская романтичность и любовь к мужчине уступили место карьеризму и жажде власти.

И вот теперь она не жалела мужа – толкала его на вертел внимания императора. Потому что не стеснялась им пожертвовать. Потому что больше его не любила.

– Почему адельтах стал так надолго исчезать? Разве не самое время держать страну в узде? Постоянно держать руку на пульсе нашей державы? Именно сейчас, когда мятеж опять поднял голову?

Рельгор усмехнулся. Заготовленная речь, чтобы уронить императора в глазах подданных сейчас звучала не так уверенно. Адельтах усмехнулся:

– Я проверяю верность народа и аристократов. И многое вижу. Я исчезаю только для вас. И наблюдаю за всем, что творится.

Лавринд снова сделал шаг назад и опять оказался возвращен толчком жены на старое место.

– А разве не задача аристократов, особенно таких родовитых, как ты, убеждать народ и знатных нагов, что у императора все под контролем? Или ты считаешь иначе?

Прямой вопрос и почти вызов.

Лавринд все же отошел от парапета балкона, не взирая на усилия жены. Будто защищался.

– Мы не против! И всегда рады поддержать законного повелителя. Но мы не знали где вы и живы ли.

– Я выживу. Не сомневайтесь.

Вот и все, что сказал адельтах.

И юль Мейнр сглотнул, наткнулся спиной на кого-то из родственников и вклинился в общую толпу.

Теперь все молчали. И Рельгор завершил очередную психическую атаку.

– Мы с Ренсвиллом отлично поняли – что задумали мятежники. Поэтому я специально сделал из себя наживку. Они клюнули. Напали в Академии, когда я проведывал свою спасительницу. В конце концов, именно из-за меня и моего народа Альва очутилась в этом мире. И за спасение моей жизни заслуживает, по крайней мере, моего участия в ее судьбе. Так вот. Мы знали планы мятежников, которые выдали свои каналы связи после предыдущего моего выступления. Занервничали и потеряли бдительность, осторожность.

Вскоре расследование будет завершено, а виновные казнены. А пока я объявляю, что участницы на отбор все еще принимаются.

С этими словами Рельгор ушел с балкона, оставив мятежников паниковать и пытаться выяснить – какие же каналы связи вычислил Ренсвилл.

«Я проверяю каждый их канал общения. Адельтах. Я почти у цели. Источник близко. А подключенные к нему сети практически все вычислены».

Ренсвилл времени зря не терял. Но Рельгора, в первую очередь, интересовало другое. Поэтому он сходу спросил: «Они пронюхали что-то на счет Альвы?»