Текст книги "Зов Атлантиды"

Глава 9
Запретная любовь

Финт Крут познакомился с Леонорой Карсби на далеком гавайском островке Лехуа летом одна тысяча девятьсот тридцать восьмого года. Леонора оказалась там в результате аварийной посадки – на своем «локхид-электра» она приземлилась на северном склоне образующего островок вулканического хребта и скатилась в естественный канал странной формы, который был известен под названием Замочная Скважина и пересекал этот клочок суши от края и до края. Финт же оказался там потому, что на этом необитаемом островке располагалась его зимняя резиденция, где он любил пить вино и слушать джаз, планируя очередной разбой.

Они были очень разными, но знакомство в экстремальной ситуации нередко заставляет сердца биться чаще и создает правдоподобную иллюзию любви с первого взгляда.

Леонора Карсби являлась не только богатой наследницей с Манхэттена, но и членом-учредителем организации женщин-пилотов «Девяносто девять», первым президентом которой была Амелия Эрхарт[16]16
  Амелия Эрхарт (1897–1937) – американский авиатор, одна из первых женщин-пилотов, первая женщина-пилот, которой удалось пересечь Атлантический океан.


[Закрыть]. Когда Эрхарт пропала без вести в Тихом океане, Леонора Карсби дала клятву завершить полет, начатый ее героической подругой.

В апреле одна тысяча девятьсот тридцать восьмого года она вылетела из Калифорнии со штурманом и увеличенными топливными баками. Шесть недель спустя Леонора Карсби прибыла в Замочную Скважину без того и другого, потеряв их на безжалостном серповидном хребте Лехуа. Сама она выжила чудом, защищенная только каплевидным фонарем кабины «локхида».

Юникс во время ежедневного обхода островка обнаружил богатую наследницу распростертой на плоском камне у самой кромки воды. Состояние ее оставляло желать лучшего: обезвоживание, сложный перелом ноги, горячка… Словом, девушка была при смерти.

Спрайт сообщил о находке, ожидая получить приказ на уничтожение, но что-то в женском лице на экране заинтересовало Финта. Он велел Юниксу ничего не предпринимать и дожидаться его самого.

Крут взял на себя труд побриться, завязать волосы хвостиком на затылке и надеть свежую кружевную рубашку, прежде чем подняться на лифте из пещеры на поверхность. Юникса он нашел сидящим на корточках рядом с самым прекрасным существом на свете. Даже с неестественно вывернутой ногой, покрытая кровью и ссадинами, она показалась Финту сногсшибательной красавицей.

Он стоял над Леонорой, солнце било ему в спину, отбрасывая густые тени на его лицо, и тут летчица открыла глаза, взглянула на Финта и произнесла всего два слова:

– Боже мой…

После этого она снова впала в беспамятство.

Незнакомка заинтриговала Финта. Он почувствовал, как сердце, долгие столетия покрытое коркой льда, начинает оттаивать. Кто эта женщина, свалившаяся с небес?

– Неси ее к нам, – приказал он спрайту. – Используй всю наличную магию, только бы исцелить ее.

Юникс, как всегда, выполнил приказ без возражений. Многие другие заместители засомневались бы, так ли уж благоразумно тратить остатки тающих магических активов банды на исцеление человека. Имелся у них один новичок, сохранивший примерно половину своей магии. Когда иссякнет и она, кто знает, когда им удастся пополнить запасы?

Но К’лякс не стал возражать или жаловаться, равно как и остальные, поскольку все знали, что Финт нытья не выносит и что нытики обычно оказываются в каком-нибудь крайне неуютном месте в ожидании будущего, наполненного жуткими мучениями.

Итак, Леонору Карсби перенесли в пещеру и принялись выхаживать. На ранних стадиях исцеления Финт не принимал в процессе активного участия, предпочитая появляться за мгновения до того, как Леонора очнется, дабы у нее создавалось впечатление, будто он постоянно находится рядом. Первое время девушка только спала, но через несколько недель ей стало намного лучше и она начала разговаривать, сначала неуверенно, но потом вопросы посыпались из нее так быстро, что Финт едва успевал на них отвечать.

– Кто ты?

– Чем занимаешься?

– Как ты меня нашел?

– Жив ли мой штурман Пьер?

– Когда я смогу продолжить путь?

Обычно Финт относился к вопросам так же, как к нытью, но на каждый вопрос Леоноры Карсби снисходительно улыбался и отвечал самым подробным образом.

«Почему? – недоумевал он. – Почему я терплю эту женщину, вместо того чтобы, как принято, бросить ее на съедение акулам? Я трачу на нее время и магию в непомерных количествах!»

Финт начал думать о лице Леоноры, когда не смотрел на нее. Плеск волн напоминал ему ее смех. Порой он был уверен, что слышит, как она зовет его, хотя находился на другом конце острова.

«Взрослей, дурак! – убеждал он себя. – Какой из тебя романтик?»

Но сердце не обманешь, и скоро Финт Крут понял, что любит Леонору Карсби. Он отменил два набега на федеральные хранилища золотых слитков, лишь бы остаться рядом с ней, устроил свой кабинет в ее комнате и работал, пока она спала.

Леонора Карсби тоже полюбила его. Знала, что он не человек, но все равно полюбила. Он рассказал ей обо всем, кроме насилия. Финт выдавал себя за революционера, скрывающегося от несправедливых властей, и она верила ему. А как же иначе? Для нее он был лихой герой, спасший ей жизнь, а Финт позаботился, чтобы его дружки не рассеяли эти иллюзии.

Когда Леонора достаточно окрепла, Финт на своем шаттле поднял ее на вершину Эвереста, и она расплакалась от восхищения. Они парили над вершиной в белоснежной дымке, и Финт задал вопрос, мучивший его уже два месяца.

– Дорогая, впервые посмотрев мне в глаза, ты сказала: «Боже мой…» Почему?

Леонора вытерла слезы.

– Финт, я умирала. Ты будешь смеяться… наверное, подумаешь, что я дурочка.

Крут взял ее за руку.

– Никогда так не подумаю. Никогда.

– Хорошо. Я скажу. Финт, я тогда решила, будто уже умерла, а ты – неистовый и прекрасный ангел, явившийся унести меня на небеса. Вот почему я произнесла эти слова.

Финт не стал смеяться и не счел ее глупой. В тот миг он понял, что эта прекрасная миниатюрная женщина – его любовь на всю жизнь и должна принадлежать только ему.

Поэтому, когда Леонора заговорила о возвращении в Нью-Йорк, где, по ее словам, Финт станет настоящей сенсацией, он проколол большой палец иглой, написал кровью руну рабства и приготовил себе ужин из корня мандрагоры с рисовым вином.

Венеция, Италия, настоящее время

Гигантский аморфобот нес Финта Крута к любимой, ожидавшей беглеца у подвального причала в их собственном доме в Венеции. Этот четырехэтажный палаццо возвели под руководством самого Финта в одна тысяча семьсот девяносто восьмом году из имитации самого высококачественного итальянского мрамора с добавлением разработанных волшебным народцем полимеров. Полученный материал поглощал напряжение, вызванное постепенным погружением города, без образования трещин. Путешествие заняло несколько часов. Все это время аморфобот поддерживал жизнь Финта и его товарищей, периодически всплывая на поверхность для пополнения запасов кислорода в клетках и делая капельные внутривенные вливания соляных растворов в качестве питания. Финт не терял времени даром и, подключившись к компьютеру в чреве аморфобота, проверял, все ли готово к осуществлению следующей фазы его плана.

Финту очень понравилось работать в такой защищенной среде, глядя на проносящийся мимо мир. Он ничем не рисковал и при этом контролировал ситуацию.

Безопасность…

Краем глаза сквозь мутный слой геля Финт заметил на физиономиях Бобба Лохби и Кола Чугги выражение, близкое к благоговению, очевидно вызванное эффектным способом их побега. Благоговение. Приятная штука.

По мере приближения к берегам Италии Финт почувствовал, как спокойное самодовольство оставляет его и под ложечку вползает змея тревоги.

«Леонора, как я скучал по тебе!..»

С тех пор как Финт получил доступ к компьютеру, они писали друг другу, не пропустив ни дня, но Леонора наотрез отказалась участвовать в сеансах видеосвязи, и Финт, конечно, знал почему.

«Для меня ты всегда будешь красивой, любимая».

Аморфобот миновал весь Большой канал, огибая горы мусора и останки убитых дожей, и наконец остановился у единственных подводных ворот, оборудованных омнидатчиком. Бот мигнул датчику, датчик мигнул в ответ и, опознав своих, не стал расстреливать их из установленных в нишах колонн «нейтрино», а открыл ворота.

Финт подмигнул своей команде.

– Хвала богам, обошлось. Иногда ворота ведут себя не столь дружелюбно. – Обволакивающий зубы гель затруднял речь, но Финт счел данное замечание достойным затраченных усилий. Леонора согласилась бы с ним.

Команда ничего не ответила, ибо все ее члены вместе занимали пространства меньше, чем капитан в одиночку. Их притиснуло друг к другу, как соленые улитки в стаканчике.

Бот вытянулся и легко скользнул в узкий канал, ведший к подземному причалу. Темноту нарушали осветительные ленты, тоннель уходил все глубже под дом. Наконец бот осторожно выпустил Финта на наклонную площадку. Капитан поправил одежду, потуже завязал хвостик на затылке и медленно направился по пандусу к хрупкой фигурке, ожидавшей его.

– Усыпи остальных, – приказал он боту. – Мне нужно поговорить с женой.

Плазменный заряд распространился по боту, лишив пассажиров сознания. Юникс едва успел закатить глаза, прежде чем отключиться.

Финт неуверенно шагнул вперед, словно юный эльф перед первым свиданием.

– Леонора? Любимая, я вернулся к тебе, домой. Подойди и поцелуй меня.

Его жена, прихрамывая, выступила из полумрака, тяжело опираясь на трость с ручкой слоновой кости. Ревматизм скрючил ее пальцы, воспаленные суставы распухли, пышные кружева юбки не могли скрыть неестественный изгиб тела и истончившиеся до остроты конечности. Один глаз смотрел в пол, второй вовсе не открывался, потемневшее лицо избороздили глубокие старческие морщины.

– Финт. Красив, как всегда. До чего же чудесно видеть тебя на свободе. – Голос Леоноры вымученно скрипел, словно произносить слова для нее было болезненно.

– Теперь, когда ты дома, – произнесла она после паузы, длившейся, как показалось ему, целую вечность, – я могу позволить себе умереть.

У Финта замерло сердце. Потом забилось бешено, лоб будто сковало раскаленным докрасна обручем. Все подвиги, все свершения вдруг оказались напрасны.

– Ты не можешь умереть! – выдохнул он, яростно натирая большой палец, дабы разогреть руну. – Я люблю тебя. Ты нужна мне!

У Леоноры затрепетали веки.

– Я не могу умереть? – сказала она. – Но почему, Финт? Я слишком стара. Только надежда увидеть тебя поддерживала во мне жизнь, но мое время ушло безвозвратно. Я ни о чем не жалею, только о том, что никогда не поднимусь в небо. Я так хотела, но не могла… Почему?

«Моя власть над ней ослабевает. Старое заклинание выдохлось».

– Ты выбрала жизнь со мной, любимая. – Он бегом преодолел последние разделявшие их ступени. – Но я нашел секрет вечной молодости, скоро ты снова обретешь юность и сможешь летать, куда захочешь.

Финт почувствовал едва ощутимое давление, когда ее хрупкие пальцы сжали его руку.

– Ах, если бы это было так, любимый…

– Так и будет, – ответил Финт и повел жену к лифту. – А теперь ты должна отдохнуть. Мне предстоит многое сделать перед нашим отъездом.

Леонора послушно шла рядом, как всегда не в силах сопротивляться обаянию мужа.

– Узнаю своего Финта. Ты всегда меня спасаешь. Когда-нибудь и я спасу тебя.

– Ты и так спасаешь меня, – искренне произнес Финт. – Каждый день.

Сердце кольнуло чувство вины, ведь он знал, что никогда не позволит Леоноре снова подняться в воздух. Если она взлетит, то может улететь навсегда.

Немощность Леоноры потрясла и напугала Финта. Каким-то образом сам брак с эльфом замедлил процесс старения, но теперь она, похоже, не могла больше задерживать свой закат. И тогда Финт взял свой страх за жену, обернул его в ярость и обрушил на свою команду.

– Нам представилась историческая возможность, – кричал он собравшейся в библиотеке на втором этаже банде, – нанести удар в самое сердце нашего злейшего врага и обрести неиссякаемый источник магии! Если кто-нибудь из вас, тюремных крыс, сорвет осуществление этого плана, над разработкой которого я трудился долгие месяцы в одиночестве, на этой планете не найдется места, где вы сможете спрятаться от меня. Я найду вас и сдеру кожу с головы. Всем ясно?

Куда уж яснее. Традиционно угрозы Финта отличались расплывчатостью и витиеватостью, но, если он переходил к конкретике, все понимали: капитан действительно на грани.

– Отлично, отлично… – Крут перевел дух. – Квартирмейстер, все готово?

Квартирмейстер Рыдван Подметка сделал шаг вперед. Необычно высокий для гнома, он до недавнего времени служил офицером в отделе внутренних расследований ЛеППРКОНа. Будучи разжалован в рядовые по результатам проверки этичности методов его работы, Подметка оценил годы службы и решил превратить накопленные за десятилетия знания и опыт расследования уголовных преступлений в золото, к которому гномы испытывали непреодолимое, почти гипнотическое влечение. Он разместил объявление с предложением своих услуг в «Пьяном попугае», вскоре с ним связался Финт (естественно, анонимно), и только сейчас они встретились лицом к лицу.

– Все готово, капитан, – доложил Подметка четко, вытянувшись по стойке смирно. – Шаттл, угнанный из парка полиции Нижних Уровней, переоборудован в санитарный транспорт Атлантиды. Мне удалось изрядно сократить бюджет, и я позволил себе заказать для вас несколько новых комплектов парадной формы.

– Превосходная работа, квартирмейстер, – сказал Финт. – Твоя доля увеличилась на три процента. Инициатива окупается. Никогда не забывай об этом.

Он потер руки.

– Когда мы можем начать операцию?

– Когда прикажете, капитан. Санитарный транспорт стоит у причала и готов отчалить.

– Лазер?

– Модифицирован согласно требованиям. Помещается в кармане.

– Ты начинаешь мне нравиться, Подметка. Продолжай в том же духе, и скоро станешь равноправным партнером.

Рыдван едва заметно поклонился.

– Благодарю вас, сэр.

– Потери в процессе закупок?

– Не с нашей стороны, сэр.

– А другая сторона никого не волнует.

Финту нравилось, когда не обходилось без крови. Это придавало предприятию дополнительный вес.

– Итак, все мы знаем, что я – себялюбивый эльф, и это позволяло нам жить и процветать, за исключением нашего недавнего заключения на радость Совету. Если я получу желаемое, мы все станем несметно богаты. А хочу я получить источник магии достаточно сильный, чтобы вернуть моей жене молодость. Если же означенный источник попутно и ваши мечты осуществит, я только порадуюсь. До недавнего времени бесконечных источников не существовало, но теперь из Чистилища вернулись демоны вместе с могущественным колдуном. Это молодой демон со странным именем Номер Первый.

– Мелкий льстивый выскочка, – заметил Подметка. – Отказывался отдавать честь и носить униформу.

– Снимаю один процент доли за то, что перебил, – спокойным тоном произнес Финт. – Если повторится, отрублю руку.

Рыдван открыл было рот, чтобы извиниться, но, подумав, предпочел ограничиться еще одним кивком.

– Ты новичок. Скоро все поймешь. А если не поймешь, мастер Лохби, по крайней мере, поест досыта. Он обожает конечности.

Гном подтвердил это, щелкнув огромными зубами.

– Итак, продолжаем, без перерывов: теперь в Гавани имеется демон-чародей. Если мы захватим его, он обеспечит нам вечную защиту и вернет мне Леонору. Вопросы есть?

Бобб Лохби поднял палец.

– Да, мастер Лохби?

– А до этого Номера Первого трудно добраться?

– Прекрасный вопрос, мастер Лохби. Судя по всему, ты не так глуп, как кажешься. И ты прав. Обычно такую важную персону прячут, как последнего червя-вонючку на вечеринке гномов у илистого пруда, но в случае бедствия в море, когда медицинский персонал работает с предельным напряжением, столь могущественного колдуна направят в распоряжение медиков. Таким образом, наш демон окажется на борту подводной лодки «Ностремиус», представляющей собой плавучий госпиталь.

Лицо гнома расплылось в улыбке.

– А у нас есть поддельный санитарный транспорт.

– Вот именно, Бобб. Ты быстро схватываешь.

У Кола тоже возник вопрос.

– Если он и правда такой могучий… небось, лепы сразу кинутся за нами, чтобы его вернуть?

Именно этот вопрос и хотел услышать Финт. Он был в восторге от хода презентации.

– Позволь ответить тебе вопросом на вопрос, дабы заставить твой мозг работать, ибо я верю, что ты не просто тупой гоблин. Ты понимаешь, зачем я устроил столкновение космического зонда с тюремным шаттлом?

Кол, сосредоточившись, сморщил змеиную морду и рассеянно облизал глазные яблоки.

– Я думаю, ты устроил это, чтобы лепы решили, будто мы погибли.

– Правильно, мастер Чугга. Я организовал эту страшную катастрофу для того, чтобы все поверили в нашу гибель. – Финт пожал плечами. – Нисколько не жалею об этом. Мы находимся в состоянии войны с лепами, как ты их назвал. Следующая катастрофа, может, и вызовет у меня толику сожалений. Питаю, знаете ли, несколько трепетные чувства к больницам: ведь в одной из них я родился.

Гном поднял тот же самый палец.

– Э… капитан, ты пошутил?

Крут обаятельно улыбнулся.

– Конечно пошутил, мастер Лохби.

Бобб Лохби начал гоготать.

Атлантическая впадина, настоящее время

Артемис Фаул почувствовал, как щупальца гигантского кальмара стискивают его. Сферические присоски размером с блюдце, покрывая слизью поверхность, облепили скафандр. Расположенные кольцами внутри каждой присоски бритвенно острые хитиновые зубы отчаянно пытались вгрызться в защищенные скафандром конечности и туловище Артемиса.

«Два щупальца и восемь рук, насколько я помню, – подумал Артемис. – То есть две четверки. Умри! Умри!»

Артемис едва не захихикал – даже находясь в смертельных объятиях самого большого кальмара из всех когда-либо виденных людьми, он не мог избавиться от импульсивного поведения.

«Очень скоро я снова начну считать слова».

Когда острые присоски не смогли добраться до нежной плоти внутри скафандра, кальмар убрал от Артемиса огромную мантию.

Затем чудище принялось бить добычу одним из двух щупалец подлиннее, размахивая им, как булавой. На Артемиса обрушился сокрушительный удар, но скафандр выдержал.

– Раз, два, три, четыре, пять! – вызывающе закричал Артемис. – Надевай скафандр, будешь жив опять!

«Стихи с числительными. Возвращаемся на исходную позицию».

Щупальце еще три раза хлестнуло по скафандру, потом обвило корпус Артемиса толстыми кольцами и засунуло его шлем глубоко в лязгающий клюв кальмара. Фаулу всегда представлялось, что именно такой звук возникнет, если гигантский кальмар попытается раскусить шлем скафандра.

«Если выберусь отсюда, начну думать о девушках – как нормальный пятнадцатилетний подросток».

Через несколько минут, в течение которых у Артемиса несколько раз замирало сердце, кальмару, очевидно, надоело это занятие, и он отшвырнул Артемиса на кучу костей и прочего мусора, скопившегося на выступе подводной скалы.

Артемис, лежа на спине, наблюдал, как чудовище расправило мантийную полость, вобрав в себя сотни галлонов морской воды, затем сократило мантию и мгновенно скрылось в черной как смоль бездне поблизости.

Юноша почувствовал, что в сложившихся обстоятельствах вполне оправданно прибегнуть к вульгаризму.

– Вау! – выдохнул он. – Эта тварь, пожалуй, самая страшная из всего того, что когда-либо пыталось меня убить.

Немного погодя частота пульса у Артемиса упала почти до нормы, мигающий индикатор датчика работы сердца на скафандре погас, и Фаул вновь обрел способность передвигаться, не рискуя подвергнуться приступу тошноты.

– Я сменил дислокацию, – произнес он на случай, если телефон Жеребкинса, прикрепленный к шлему над щитком, пережил объятия кальмара. – Попробую взять какие-нибудь ориентиры, чтобы вы получили возможность спасти меня.

– Сменил дислокацию? – переспросил Жеребкинс, чей голос передавался еле заметной вибрацией шлема и поэтому, казалось, звучал со всех сторон. – Мягко сказано. Попробуем тебя догнать.

– Постарайся найти какие-нибудь ориентиры, – раздался другой голос, принадлежавший Дворецки. – Мы используем их для триангуляции с сигналом телефона Жеребкинса и точно определим твое местоположение.

План был, мягко говоря, отчаянный, но Артемис понимал: лучше заниматься хоть чем-нибудь, нежели просто сидеть и ждать, когда кончится воздух.

– Кстати, сколько у меня воздуха?

На этот технический вопрос ответил, конечно, Жеребкинс.

– Скафандр оборудован жабрами, они извлекают кислород прямо из океана. Ты десять раз помереть успеешь, а он дышать не перестанет. Впрочем, смерть тебе не грозит.

Юноша перевернулся и встал на четвереньки. Тело не вполне слушалось, поскольку еще не отошло от шока, вызванного нападением головоногого, скафандр же работал идеально (впоследствии он получит отраслевую награду именно за то, как функционировал в данных обстоятельствах).

«Сделай пять шагов, – приказал себе Артемис. – Именно пять. Ни в коем случае не останавливайся… за шаг до пяти».

Артемис сделал пять неуверенных шагов, каждый раз проверяя поверхность выступа, перед тем как поставить ногу, и стараясь не свалиться в пропасть. Скорее всего, падение он переживет, но ни малейшего желания карабкаться по скале обратно на полку он не испытывал.

– Я нахожусь на длинном плоском козырьке, на краю пропасти, – произнес он негромко, опасаясь потревожить каких-нибудь чувствительных к вибрации морских обитателей, например акул.

Судя по всему, кальмар сбросил его в некое подобие логова. Спать здесь чудовище не спало, но явно питалось и собирало приглянувшиеся вещи. Артемис разглядел несколько скелетов, включая гигантские ребра кашалота, принятые им сначала за шпангоуты потерпевшего крушение корабля. В куче попадались небольшие лодки, огромные бронзовые винты, сверкающие глыбы кварца, блестящие камни, ящики разных размеров и даже помятый оранжевый батискаф с оскалившимися скелетами внутри.

Артемис торопливо отошел от несчастного аппарата, хотя разум подсказывал, что скелеты не могут причинить ему вреда.

«Прошу прощения, но на данном этапе я не очень доверяю своему рассудку».

Фаула удивило отсутствие среди этого хлама предметов, изготовленных волшебным народцем, хотя Атлантида находилась буквально за перевалом. Но чуть погодя он убедился в обратном. Буквально в десяти метрах от него над поверхностью выступа плавал небольшой зализанный кубик компьютера с легко узнаваемой маркировкой.

«Нет, погоди, не плавает. Висит внутри геля».

Артемис осторожно дотронулся до вещества, никакой реакции не последовало, только искорка проскочила с легким шипением. Тогда он смело сунул руку до плеча внутрь и схватил кубик за угол. Благодаря мощи сервомоторов он легко извлек компьютер из геля.

«Наверное, обломки зонда», – подумал он и громко произнес:

– Кое-что нашел. Возможно, относится к делу. Жеребкинс, ты видишь?

Ответа не последовало.

«Надо вернуться на корабль или спуститься в воронку, оставшуюся после столкновения. Все равно куда, лишь бы подальше от гигантского кальмара, жаждущего содрать с меня мясо и высосать костный мозг».

Артемис тут же пожалел о словах «высосать костный мозг» – воображение нарисовало слишком натуралистичную картинку, и его едва не вырвало.

«Я даже не знаю, куда идти, – подумал юноша. – Вся эта операция противоречит здравому смыслу. Велик ли шанс отыскать улику на дне океана?»

Как впоследствии оказалось, ключевую улику он по иронии судьбы в этот момент держал в руках.

Фаул повертел головой в надежде выхватить из темноты лучом встроенного в шлем прожектора нечто способное навести на нужную мысль. Однако кроме почти прозрачной рыбы, толкавшей вперед свое раздутое тело кургузыми плавниками и фильтрующей планктон через круглые ноздри, ничего не попадалось.

«Хоть бы что-нибудь произошло!» – подумал Артемис с легким привкусом отчаяния. Он вдруг осознал, что стоит на дне океана на глубине шесть миль и не представляет дальнейшего порядка действий, и это его отнюдь не обнадежило. Фаул-младший всегда прекрасно справлялся с давлением, но давление это обычно имело интеллектуальную природу (такое, например, испытывает шахматист в конце утомительного матча), а не физическую и не грозило раздробить кости и выдавить из легких весь воздух, до последнего пузырька. Реальное давление воды.

Однако кое-что уже происходило: кальмар вернулся и тащил в своих щупальцах нечто похожее на носовой конус космического зонда.

«Интересно, зачем он ему понадобился? – подумал Артемис. – Работает почти как инструментом».

Но для чего? Какой орех решил расколоть морской гигант?

– Меня! – выпалил Артемис вслух. – Орех – это я!

Юноша мог поклясться, что кальмар подмигнул ему, прежде чем опустить пятитонный обломок космического корабля на кусочек мяса в голубой скорлупе.

– Я – орех! – снова крикнул Артемис, надо сказать, с оттенком истерики в голосе.

Он попятился по выступу. Двигатели скафандра лишь самую малость добавляли ему скорости. Но этих метров в секунду оказалось достаточно, чтобы почувствовать ударную волну, но не сам удар. Нос зонда вонзился в скалу, как тесак в мягкое мясо, выбив клинообразный провал, трещина от которого побежала у Артемиса прямо между подошвами.

«Вот и проку от той гениальности, – с горечью подумал Артемис. – Один широкий жест, и ты превращаешься в корм для рыб».

Кальмар выдернул орудие из скалы и высоко поднял его, накачивая мантийную полость водой для следующего удара. Юноша оказался в буквальном смысле приперт к стене. Деваться было некуда, и он представлял собой легкую мишень.

– Дворецки! – крикнул Артемис чисто по привычке.

Он, конечно, не рассчитывал, что его телохранитель вдруг материализуется рядом с ним, но даже сумей гигант добраться сюда, его ждала бы только гибель.

Кальмар прикрыл один огромный глаз, тщательно прицеливаясь.

«А эти твари куда разумнее, чем полагают ученые, – подумал Артемис. – Жаль, не удастся написать об этом статью».

Носовой конус начал опускаться, сжимая воду и расталкивая ее в стороны. Металл закрыл поле зрения Артемиса, и юноша вдруг осознал, что именно этот нос уже два раза едва не раздавил его: сначала на льду, теперь под водой.

«А на третий раз он меня все-таки раздавит».

Но вышло снова «почти». На внутреннем экране шлема запульсировал оранжевый круг, означавший, как надеялся Артемис, восстановление электромагнитной связи между ним и кораблем.

Так и оказалось. Фаул почувствовал легкое подергивание, а затем мощный рывок оторвал его от выступа и поволок вверх к нависшему над скалой кораблю наемников. Луч фонаря его шлема высветил магнитную пластину на брюхе корабля. Внизу гигантский кальмар отшвырнул импровизированный молоток и бросился в погоню.

«Вероятно, ближе к пластине моя скорость снизится», – с надеждой подумал Артемис.

Скорость не снизилась, но столкновение с кораблем всяко вышло менее болезненным, чем потенциальный удар вооруженного гигантского кальмара.

Обычно водолаза мгновенно втягивали внутрь, но на сей раз Элфи сочла более рациональным оставить Артемиса снаружи и попытаться увеличить расстояние между ними и гигантским спрутом. Впоследствии Артемис признал правильность данного решения, но в тот момент не удержался от крика.

Он обернулся и увидел массивную голову устремившегося в погоню кальмара с вращающимися, будто скакалки, щупальцами, только эти скакалки, усеянные присосками с острыми как бритва зубами, вполне могли раздавить бронетранспортер, не говоря уже об их способности манипулировать инструментами.

– Элфи! – закричал Артемис. – Если ты слышишь меня… Быстрее!

Она явно его услышала.

Элфи опустила корабль почти на самое дно оставшейся после крушения воронки и, только убедившись по приборам в отсутствии кальмара, перевернула магнитную пластину, переместив Артемиса, все еще прижимавшего к груди волшебную коробочку, в воздушный шлюз.

– Эй, посмотрите! – воскликнул Мульч, когда из переходной камеры слилась вода. – Это орех! – Он, завывая, забегал кругами по отсеку. – Я орех, я орех! – Гном остановился и хохотнул. – Я чуть не лопнул от смеха.

Дворецки поспешил к Артемису.

– Рытвинг, не приставай. Он только что сражался с гигантским кальмаром.

Но это не произвело на Мульча ни малейшего впечатления.

– Помню, как-то раз я закусил одним из них. Причем крупным, а не мелочью вроде нашего.

Дворецки помог Артемису снять шлем.

– Переломы есть? Можешь пошевелить пальцами на руках и ногах? Назови столицу Пакистана.

Артемис откашлялся и вытянул шею.

– Переломов нет. Пальцы шевелятся, а столица Пакистана – Исламабад, примечательный самим фактом строительства именно в качестве столицы.

– Хорошо, Артемис, – сказал Дворецки. – С тобой все в порядке. Не стану просить сосчитать до пяти.

– Я предпочел бы считать пятерками, если ты не против. Жеребкинс, поздравляю. Ты создал чрезвычайно прочный телефон с превосходной программой слежения.

Элфи выдвинула водяные закрылки, дабы понизить скорость корабля.

– Что-нибудь нашел?

Артемис протянул ей системный блок.

– Обломки после крушения зонда. Эту штуку покрывал какой-то гель. Интересная структура, напичканная кристаллами. Твоя работа, Жеребкинс?

Кентавр, цокая копытами, подошел к нему и взял металлическую коробку.

– Перед вами сердце аморфобота, – с гордостью сказал он. – Эти малыши идеальные фуражиры. Способны поглощать все, что угодно, включая друг друга.

– Может, они и Финта с его ребятами поглотили? – наполовину в шутку предположила Джульетта.

Артемис уже собирался объяснить привычным снисходительным тоном невозможность подобного исхода, когда вдруг до него дошла не только возможность, но и вероятность данного развития событий.

– Они не запрограммированы на спасательные операции, – заявил Жеребкинс.

Элфи нахмурилась.

– Если ты еще раз скажешь, мол, эти аморфоботы не запрограммированы на то-то и то-то, я лично побрею тебе круп, пока ты спишь.

Артемис подполз к стальной скамейке.

– То есть вы, господа, всю дорогу знали о существовании этих аморфоботов?

– Конечно знали. Они напали на нас в Исландии. Помнишь?

– Нет, я лежал без сознания.

– Верно. Кажется, лет сто прошло с тех пор.

– Значит, я зря сражался с кальмаром?

– Вовсе не зря. Я бы установил соединение только через несколько минут, и то не факт. – Жеребкинс набрал на телефоне код для отключения от скафандра. – А теперь проверим его мозги.

Кентавр подключил телефон к мозгу аморфобота и при виде засветившегося экрана пришел в восторг. Выполнив несколько тестов, он без труда обнаружил скрытую программу.

– Есть над чем подумать. Боту задали новые параметры миссии, причем через блок управления орбитой. И в данный момент он довольно трогательно приказывает гелю убить нас. Вот почему мы не обнаружили никакого внешнего вмешательства. Его просто не было. Имелась простая шпионская программа – несколько строк кода. Ее легко уничтожить.