Текст книги "Воcхождение Светлого"

– Госпожа Ян, это вам за мою мать.

Зрачки Чжао Юхэ расширились. Ян Иннин никогда нельзя было назвать глупой женщиной, она прекрасно поняла переданное ей послание.

Чжао Шэнь встал и скорбно приложил руку к сердцу, после чего вернулся на свое место в толпу.

Саму казнь Шэнь запомнил обрывками, словно кошмарный сон.

Вот министр наказаний зачитывает указ. Напряжение нарастает, тишина становится звенящей, некомфортной. И вот происходят разрядка.

Луч света опускается с неба, и голова Чжао Юхэ катится по земле. Раздаются испуганные ахи. Женщины и мужчины отворачивают лица.

– Кара небесная свершила свое дело, – подводит итог зычный голос евнуха.

Чжао Шэнь поднял голову в небо.

Мама, брат, я отомстил за вас. Теперь вы можете покоиться с миром. Остался только отец, но это уже моя работа. Ваши обидчики мертвы.

Пошатываясь, Чжао Шэнь вернулся в свой дворец. Едва он переступил порог комнаты, как Хэлюй радостно вскричал:

– Вы, наверное, счастливы, господин! Давайте праздновать!

Однако Шэнь опал на землю. Он ожидал испытать восторг, но вместо этого его охватила скорбь. Он почувствовал себя совершенно пустым, словно сосуд, который давно не видел воды, и успел запылиться.

Месть, которую он так долго ждал, не принесла ему удовольствия. И в эту минуту он мечтал о теплом объятии Чживэй.

Глава VII
Распоряжаясь армией, говори о выгоде, а не о вреде

На поиски Белого Дракона они не отправились, потому что Сюанцин внезапно упал. Чживэй бросилась к нему, но, убедившись, что он просто без сознания, спрятала тело Чжао Юхэ, чтобы он так и остался ненайденным.

Затем она вернулась к Сюанцину и легонько коснулась его шеи внешней стороной ладони: он горел.

Чживэй догадывалась, что сдерживать в себе такое могучее существо, как Дракон, должно быть непросто. Сюанцин еще неплохо держался для простого смертного, которому не повезло стать сосудом для Дракона. Она ласково убрала мокрые волосы с его лица, после чего, взяв за руку, вернулась вместе с ним в Тенистую Прогалину.

Устроив его на своей кровати, Чживэй отправилась смыть кровь Юхэ и переодеться, а потом зашла к Инь Гуйин, взяла жаропонижающий отвар, а с кухни – рисовую кашу. Она не могла отправить Сюанцина к Гуйин, потому что не знала, как много та поймет во время осмотра, а еще – чтобы избежать любых неожиданностей на случай, если проснется не Сюанцин.

Вернувшись, она увидела, что Сюанцин очнулся. Замерев в проходе, она пригляделась, чтобы понять, кто именно проснулся, но быстро поняла, что это был ее друг, Сюанцин. Подойдя к нему, Чживэй первым делом потрогала его лоб, однако лучше ему не стало, он лишь сильнее покраснел.

– Выпей и поешь.

Она протянула ему отвар с кашей. Сюанцин с явной неохотой приподнялся, но выполнил указание. Чживэй села рядом, сложив руки на груди, и разглядывала его.

– Каково это?

Всего на мгновение, но Чживэй почувствовала, каково это – ощущать Дракона внутри. Мощь его злобы могла бы разрушать города, не то что одного человека. Всего на мгновение, но Чживэй вспомнила те дни, когда не любила себя, голос ненависти к себе был так же громок в ее голове, заставляя опускать плечи и сдаваться перед трудностями. Поэтому она даже не представляла, как ему удавалось держаться на плаву.

Сюанцин пожал плечами, как бы вместо тысячи слов говоря простое «ужасно».

– Прости. За Чжао Юхэ, – он кивнул на свои руки, на которых уже побагровели кровавые брызги. – Я подвел тебя.

– Ты меня не подводил, – Чживэй поднялась, чтобы смочить ткань. – Но скажи, Дракон становится сильнее?

Он призадумался, после чего ответил:

– Или я слабее.

Взяв его руку в ладони, Чживэй принялась стирать с них кровь. Сюанцин сразу же напрягся.

– Если ты раздобудешь для него все части Белого Дракона… Ему будет невозможно противостоять. Не уверен, что даже бессмертные справятся с ним.

Делая еще несколько глотков каши, Сюанцин добавил:

– Есть два способа покончить с этим. Запечатать меня обратно в Пещеру, или в Тысячу Снежных Пиков…

– Почему там?

– В этих местах достаточно темной энергии, чтобы запереть нас.

– А второй способ?

– Второй способ – вырезать мое сердце.

Чживэй мгновенно разозлилась и кинула тряпкой в него.

– Отвратительно, как легко ты готов сдаться. Всегда есть третий вариант, Сюанцин. И мы найдем его.

– Если это будет единственный способ защитить тебя, то я пойду на это.

Чживэй лишь больше разозлилась. Быть может, кто-то на ее месте умилился бы такой преданности, но она хотела услышать другое, например, что они будут бороться, что он найдет способ.

– Не делай из меня хилячку, Сюанцин, – наконец, сказала она. – Мне не нужны такие жертвы.

– Я найду ответы, – тогда пообещал он и вдруг погрустнел. – Но что делать, если эти ответы мне не понравятся?

– Посадить цветы, – сказала Чживэй и продолжила в ответ на его вопросительный взгляд: – Сегодня – цветы, завтра – плоды. Тебе могут не понравиться ответы, однако твоя судьба в твоих руках. Можешь ненавидеть небеса за выданный тебе путь, а можешь творить его своими руками. И усилия сегодня определят твой успех завтра. Поэтому, Сюанцин, если ответы тебе не понравятся, посади цветы, съешь плоды – и потом решишь, что дальше.

– Мне больше нравятся вишневые деревья, – уголки губ Сюанцина слегка приподнялись.

– Не знала, что тебе нравятся вишни, – Чживэй улыбнулась, после чего словила непонятный взгляд Сюанцина, и уголки его губ опустились.

Молчание между ними затянулось, поэтому, наказав Сюанцину отдыхать, Чживэй отправилась прочь из комнаты, чтобы заняться лагерными делами. Теперь, когда у нее отобрали месть и Дракон был найден, пришло время сосредоточиться на императоре и подготовке к войне.

Она собиралась вернуться в Прогалину с триумфом, но вместо этого единственное, о чем она могла думать, – это Чжао Шэнь. Ей хотелось увидеть его сардоническую улыбку и теплый взгляд синих глаз и хотелось не задаваться вопросом: что, если все это время мстить нужно было ему, а не Чжао Юхэ? Ведь, как она сказала: Чжао Шэнь восхитительно великолепно умен.

На следующий день Чживэй проснулась рано, не настолько рано, конечно, как Лин Цзинь, которая, переполненная чувством ответственности, вставала за час до рассвета и приступала к обязанностям.

Вопреки неудачам прошлого дня, сегодня Чживэй была в предвкушении: беспокойства и подозрения вчерашнего дня она отложила на потом. Сегодня был большой день – первый день настоящей войны со светлыми. Первый военный совет.

Чживэй распахнула окно, вдохнула прекрасный лиственный аромат после дождя и, нарядившись, направилась вниз. Сегодня она выбрала насыщенные красные одежды, они придавали ей уверенности в себе. Теперь в элементах ее нарядов всегда присутствовал красный, Темные привыкли прятаться, сливаться с фоном, оставаться незаметными, но Чживэй собиралась показать им своим примером, что она не боится. А если она не боится, то и им не стоит.

Совет проходил в павильоне Радости и Долголетия: обширный павильон, который мог вместить наибольшее число Темных. В отличие от привычных залов со строгой иерархией, где выделялось сиденье на возвышении для главы семьи, фракции или империи, здесь в центре располагались сидячие места с небольшим чайным столиком по правую руку. Центральная часть пустовала, чтобы все участники Совета могли видеть друг друга без помех, а за стульями рассаживались Темные, которые хотели знать, о чем говорил Совет. Они могли вмешиваться, высказываться и задавать вопросы, однако финальное решение зависело от участников Совета. Четверка друзей располагались так: во главе Лин Цзинь, по левую руку от нее Сяо До, по правую Чживэй, рядом с Чживэй устроился Сюанцин. Напротив них сидел Совет: Инь Гуйин, Бянь Чжан, Цао Цао, Инь Вэньтэй, Инь Лянъюй, Инь Цзиньхуа.

Лин Цзинь уже, разумеется, была здесь, в молчаливом ожидании, пока соберутся остальные, Сяо До развалился рядом в вальяжной позе. Чживэй пружинистым шагом, прошла к своему месту, лишь на мгновение обернувшись на Сюанцина, что следовал за ней.

Ей не нравилось присутствие Дракона на совещании, но исключить Сюанцина из Совета и не вызвать при этом подозрений Чживэй не могла. А еще она не хотела, чтобы Сюанцин чувствовал себя более обособленным, чем он был уже.

Когда все собрались и расселись, лидеры фракции, Совет, Темные, Лин Цзинь поднялась со своего места. На фоне Чживэй Лин Цзинь выглядела генеральшей, словно они поменялись ролями. Чживэй выбрала привлекательное ханьфу, а Лин Цзинь была одета в строгие военные одежды. Прическа Чживэй сегодня была замысловатой, а волосы Лин Цзинь собраны в строгий с иголочки хвост с серебряным украшением. Она выглядела одновременно хрупкой и сильной.

В зале яблоку было негде упасть, но едва Лин Цзинь поднялась, тишину не нарушил ни единый вздох. Все замерли в благоговейном трепете перед лидером. Чживэй невольно подумалось: вот он, признак величия – уважение, которое внушала Лин Цзинь своей справедливой и трудолюбивой натурой, нельзя было недооценить. Все Темные знали, что их интересы Лин Цзинь держала ближе всего к сердцу.

– Дорогие друзья, приветствую вас на первом Совете этого лета! Многое изменилось в нашей жизни за последние месяцы… Для начала позвольте формально представить вам новые лица Совета: Лю Чживэй и Инь Сюанцин!

Чживэй задела приставка Инь к имени Сюанцина. Все было согласно традициям Тенистой Прогалины, однако что-то в этом было неправильно.

– Лю Чживэй – Темная, что связалась с нами много лун назад. Ей явилось два пророчества: первое касалось нас, свободных Темных из Тенистой Прогалины и как нас найти, а второе – ей суждено освободить Дракона Легендарного Цзиньлуна…

Лин Цзинь опустила, что Лю Чживэй, что связалась с ними, и Лю Чживэй, что сидела перед ними, – два разных человека. Эту часть они давно договорились держать при себе, чтобы не усложнять и без того непростую историю. К тому же они негласно решили, что если Чживэй не погибла, освобождая Дракона, то, возможно, пророчество Чживэй было не совсем точным. В конце концов, обе девушки уже действительно умерли.

– Поприветствуем нашего генерала – Лю Чживэй!

Чживэй поднялась, давая в очередной раз себя разглядеть, после чего опустилась на свое место. Она испытывала искреннюю благодарность к своей предшественнице: едва та узнала о пророчестве, как начала изучать фехтование и укреплять свое тело. Не раз она задумывалась, не стоило ли в пророчестве для Чживэй указать, что семья погибнет? Или все-таки был шанс ее спасти, и Чживэй его упустила?

Некоторые вопросы действительно никогда не получат ответа. В этом и есть красота жизни.

– …Инь Сюанцин – единственный, кто выжил в Черной пещере. Он защищал наши спины на протяжении всего пути и поэтому нарекается Защитником Совета. Поднимись.

Сюанцин поднялся. Он смотрел прямо перед собой, не проявляя интереса к происходящему вокруг него. Чживэй знала, что все поговаривали, как сложно с ним сблизиться, поскольку он искал любую лазейку, чтобы увернуться от дружеского разговора и уединиться. Однако и это Чживэй уже тоже давно поняла, в нем не было излишней скромности, его не смущало внимание – он просто не любил шумные места и большие скопления людей.

– Я знаю, что многие из вас растеряны сейчас, изменения происходят слишком стремительно, однако я бы хотела поделиться с вами всеми знаниями, что мы недавно обрели. Когда-то давно наш Легендарный Прародитель Цзиньлун был предан Светлым братом Легендарным Прародителем Гуанмином.

Лин Цзинь пересказала легенду, которую недавно поведал им Бо Миньчжун. Темные ахали и недовольно перешептывались, не решаясь перебить своего лидера. Чживэй с удовольствием смотрела, как тут и там красные глаза загорались яростью. Ненависть к врагу – та эмоция, которую Чживэй хотела в них разбудить. Она желала напомнить, против какого унижения и несправедливости они сражаются.

Госпожа Гуйин, которая все недовольно опускала взгляд и теребила платок в руках, рывком поднялась с места.

– Судьба была благосклонна ко мне: большую часть своей жизни я прожила свободной. Меня интересовали лечебные свойства ароматов и трав – мне дали возможность этим заниматься. Ни в чем и никогда я не чувствовала себя ущемленной. И все это благодаря восхитительному лидеру Лин Чжу. Тенистая Прогалина открылась ему, словно сами Небеса были на нашей стороне, не скрывая своих необычных свойств: невозможность найти Прогалину, не будучи приглашенным в нее; пять ворот фэн-шуй, чья абсолютная гармония позволяет перемещаться по всей стране; исцеляющие источники, помогающие излечивать Темных от любого внешнего вреда.

Раньше Тенистую Прогалину и деревней нельзя было назвать. Десяток домов и Павильон Исцеляющих Источников. И мы строили ее, чтобы у каждого Темного появился дом. Целью этого дома было обеспечить безопасность и уют каждому Темному. И я не могу описать радость, когда все мои соратники обрели свой очаг.

Однако меня беспокоит злость и агрессия, что поселились в наших сердцах. Будущая война злит – все развивается слишком быстро. Пришлые руководят нами, учитель с белыми волосами… Я думаю, одобрил бы Лин Чжу наш путь? Мы – свободные Темные – можем расти и развиваться в Тенистой Прогалине. Они никогда не найдут нас. Мы можем взрастить следующее поколение в любви.

Гуйин замолчала: пожилые Темные тут и там одобрительно заворчали. В Прогалине сложился определенный порядок, и менять его казалось кощунственным неуважением к истинному лидеру Лин Чжу. Почувствовав себя увереннее, Гуйин повернулась к Лин Цзинь.

– Милая, я знаю, как дороги мы тебе. Ты – истинная дочь своего отца, и я уверена, ты не позволишь потерять нам больше братьев и сестер.

Чживэй мысленно усмехнулась. Госпожа Гуйин не постеснялась воспользоваться преимуществом возраста и даже не побрезговала столь открытой манипуляцией. Каждый, кто хоть немного знал Лин Цзинь, знал и то, как ей важно соответствовать образу отца. Впрочем, госпожа Гуйин точно недооценила своего лидера, если думала, что на нее можно повлиять снисходительным тоном. Лин Цзинь уважительна, но всегда принимала решения, не поддаваясь чужому давлению.

Однако Чживэй молчала: она хотела, чтобы высказались все.

– Позвольте мне не согласится с вами, госпожа Гуйин, – Инь Вэньтай изящно поднялся, а Чживэй невольно залюбовалась его внешностью: аккуратные и выразительные черные брови, тонкие губы. – Вы утверждаете, что нас никогда не найдут. Однако осмелюсь напомнить вам свою историю. Я родился в небольшой деревеньке, и моим матери и отцу хватило сострадания сохранить мне жизнь. Меня поселили в домике у водяной мельницы, куда не заходил никто, кроме моего отца. Я взрослел и ответственно воспринимал указания не покидать стен. Однако, когда я достиг возраста семи лет, кто-то из деревенских заподозрил неладное. Бедная душа доложил светлым. Пришла Проверка – вся деревня была сожжена в наказ окружающим.

Нет ничего ужаснее, чем видеть, как разоряют твой дом, убивают родителей, сжигают дома. Мы можем убедить себя, что защищены здесь – но никогда, пока не изменится миропорядок, мы не будем по-настоящему в безопасности.

Инь Вэньтай рассказал не всю историю, Чживэй знала продолжение. Он – единственный, кого оставили в живых. Светлые повезли его, чтобы отчитаться о хорошо проделанной работе. Однако в дороге что-то пошло не так, светлые перессорились и выместили злость на Вэньтае. Подумав, что он погиб, его просто сбросили с повозки на обочину. Там его и нашел Лин Чжу.

Самое большое разочарование Вэньтая было о том, что он так и не узнал имен отца и матери, чтобы воздать им уважение в день поминовения.

Следующей поднялась Инь Лянъюй, и ее прелестное круглое лицо вызывало желание позаботиться о ней, однако не стоило обманываться, место в Совете получают только Темные, обладающие исключительной силой.

– Я глубоко уважаю госпожу Гуйин и господина Вэньтая, но я считаю важным напомнить: у нас мало одежды, мало одеял, мало еды. Да, сейчас разгар лета – и у нас тепло. Но осень скоро вступит в свои владения, а за ней и зима. И мы не готовились принимать такое количество гостей: нам хватит риса только до первого месяца осени. Овощи закончатся и того раньше. И нет, я не думаю только о еде! – Лянъюй сердито сдвинула брови, что только добавило ей очарования. – Многие из нас знают, насколько потерянно себя ощущаешь сразу после неволи. Невозможно мечтать о свободе, когда переживаешь о еде, сне и нечем прикрыться. Поэтому неважно, досточтимые господа хотят воевать или оставаться здесь, в первую очередь стоит позаботиться о повседневном комфорте наших новых друзей. Вот мое мнение.

Цзиньхуа поддерживающе пожала руку подруге и тоже поднялась.

– Порой зло может прятаться под невинной личиной, – произнесла она. – Убивать нелегко. Сколько бы мы ни готовились, здесь, в тепличных условиях, мне довелось увидеть, как оно бывает на самом деле. Быть может, вы посчитаете нас молодыми девушками и оттого наивными, но я думаю, что не каждый может убить другого, скорее умрет сам. Если мы бросим всех без разбору воевать, то может случиться, что потеряем много благородных друзей.

Истории Цзиньхуа и Лянъюй были не менее трагичным, чем у большинства Темных в зале. Лянъюй была служанкой в обеспеченной семье, и для развлечения ее заставляли есть землю до тех пор, пока она однажды не сбежала. Бродила по лесам, пока не наткнулась на одного из свободных Темных. Цзиньхуа в то же время держали в клетке и возили из города в город на фестивали в качестве развлечения для толпы.

Цао Цао хлопнул по столику, это было так неожиданно, что многие вздрогнули и перевели на него взгляд. Ему, возможно, недоставало элегантности его друга, Вэньтая, но он обладал мужественной красотой: широкие плечи и упрямый подбородок.

– Против мерзких белых я готов выступать хоть завтра! Они безжалостные убийцы, что не пожалеют и ребенка. И Цзиньхуа права! Не обязательно всех отправлять на войну, возьмем тех, кто готов, и свергнем их императора! Светлые растеряются под нашим напором, а мы победим! Если бы госпожа Чживэй не отдала Персик Бессмертия императору, то было бы проще его убить, но и так – Учитель скажет, как расправиться с бессмертными, и мы справимся!

Все взгляды устремились на Чживэй, но она и не подумала подниматься.

– Светлые не растеряются, – медленно заговорила она, словно бы разжевывала что-то маленьким детям. – Их иерархия выстраивалась тысячелетиями. Император умрет – но его место пустовать не будет.

Персик Бессмертия выиграл нам время. Не верни я его – все Темные оказались бы в заложниках у озлобленных врагов. Их бы пытали, убивали. И никто сильнее, чем я, не хотел бы обладать столь невероятной силой, что давал Персик. Однако бессмертие дает не только преимущество, но накладывает и новые обязательства, которых мы не знаем.

Я могла вернуть Персик Бессмертия двумя способами: сдать его, признав силу Императора, или вернуть обманом, сделав вид, что сила все еще на его стороне, усыпив его бдительность.

И я сделала второе. Теперь у нас союзник среди принцев империи Чжао.

Эта новость потрясла Темных. Возмущенный ропот заполнил зал.

– Мы против! Сначала белый в Прогалине… Теперь еще и принц!

Многие начали высказывать недовольство, и Лин Цзинь поднялась. Она подождала, когда все умолкли, и заговорила:

– С этим принцем я разделила не одну чашку риса. Я понимаю ваши сомнения, но я… – Чживэй заметила, что ей сложно сказать «доверяю ему».

Однако договорить ей и не удалось. Вдруг поднялся Бянь Чжан, махнув рукой, чтобы Лин Цзинь села.

– Друзья! Вы меня знаете. Я Бянь Чжан, ближайший друг Лин Чжу, его доверенное лицо, – послышался одобрительный шум. Темные были готовы слушать его. – Сотни лет нас угнетают, нас преследуют. Сотни лет мы как призраки. Мы вроде бы живем, но нас не существует.

Благодаря главнокомандующей Лю нас стало больше, однако мы все еще стараемся ютиться на ничтожном клочке земли! А ведь если вспомнить старые легенды о Легендарном Цзиньлуне, то мы жили свободно, земли Темных были обширны и никто не смел покушаться на них. А теперь мы просто жалки! Нам не хватает еды, а мы все пытаемся найти надежду, что белые оставят нас в покое! Но нас теперь много, мы обретаем силу, с нами придется считаться. Мы вернем себе земли, мы вернем себе уважение!

– Про уважение словно от сердца оторвали, – язвительно усмехнулся Сяо До, который до этой поры молчал, но ему не понравилось, как Бянь Чжан прервал Лин Цзинь.

Всего пара слов – а раздражение вспыхнуло во всем зале, словно свеча, упавшая в сено.

Голос Бянь Чжана окреп и стал громче.

– Морозные горы! Поистине место расцвета нашего народа! Питая энергию из снега, мы не уничтожаем, а создаем! Тот превращается в воду и пар, земли начинают плодоносить, а не мерзнуть! Нам нужно отвоевать Морозные горы!

– Там, где снег, холодно, – возразила Лянъюй. – Нам нечем будет обогреться. Если же мы растопим весь снег, то белые найдут нас в мгновение ока!

– И как быть с Темными, которых мы только спасли оттуда? Бессердечно будет вернуть их обратно! – гаркнул Цао Цао.

– Бянь Чжан, при всем уважении, ты говоришь ерунду! – Гуйин бросила недовольный взгляд на друга.

– Мы не можем прятаться здесь вечно, Инь Гуйин, это все сказки напуганных стариков.

Никто не смотрел на Чживэй, которая прикрыла довольную улыбку кулаком. Дождавшись, когда ссора достигнет своего пика, она стремительно поднялась с места. Невозможно было не заметить ее, как красные одежды огнем метнулись, привлекая к себе внимание.

– Послушайте и меня теперь, – Чживэй вышла в центр, чтобы обратиться к каждому из Темных. – Светлые теперь наверняка знают о существовании свободных Темных. Они знают, что мы их ненавидим. И они злы, что мы выставили их дураками. Они будут нас искать.

Услышьте меня, друзья. На этом Совете мы говорим не о нас, мы говорим о всей судьбе нашего народа. Она зависит от нас, от наших выборов, от наших действий. Или наши потомки будут благодарны нам, а наши предки обретут покой, или наши потомки будут отвечать за наше бездействие, а предки не будут похоронены с должным им уважением.

Все пророчества сводятся к одному – время пришло. Легендарный Цзиньлун оставил нам в подарок Дракона, и он на свободе, готовый в любой момент отозваться на наш зов помощи.

Мы знаем все цели нашего Врага – уничтожать и пытать нас. И единственное, что мы можем сделать, – сопротивляться до последнего, чтобы больше ни один ребенок не оказался в услужении белых негодяев. Мы – их надежда.

Я напомню вам: я отправилась в лагерь Дайян, чтобы спасти бедных детей, однако светлые не пожалели даже обычных детей, используя их в своих целях и убивая.

Наших же детей они убивают сотнями. Где-то прямо сейчас плачет очередной малыш, которого бьют только за его цвет глаз. Малышу ломают косточки, пока мы прячемся и рассуждаем о собственном уюте. Малыш кричит, чтобы ему пришли на помощь, а мы говорим – у нас недостаточно риса.

Он ни разу не ел яблоко. Приз в наших шутливых играх!

Чживэй выдержала паузу, обвела собравшихся взглядом, чтобы оценить эффект, произведенный ее словами. Все притихли, и, довольная их реакцией, Чживэй завершила Совет объединяющей фразой:

– Мы с вами все оказались здесь неслучайно. Неслучайно мне пришло озарение связаться с вами. Неслучаен каждый из вас, что сидит здесь. Потому что именно это и есть тот день, когда мы – гордые потомки Цзиньлуна – объединились, чтобы ни один ребенок больше никогда не был убит.

На долю секунду ее охватил леденящий страх, словно внезапный порыв ветра возвестил о том, что она претворила свое предназначение, но в следующее мгновение это ощущение ушло и позабылось.

* * *

Когда все разошлись, Лин Цзинь наклонилась к сидящей подруге и сказала:

– Не думала, что ты воспользуешься так ловко похищенными детьми.

– Я же сказала, что это «удачно», – улыбнулась Чживэй. – Не пугайся так, дорогая подруга. Даже я не радуюсь пыткам детей. Я всего лишь напомнила всем о суровой реальности.

Чживэй положила подбородок на руку и посмотрела в глаза Лин Цзинь, что опустилась на сиденье рядом.

– Лин Цзинь, ты справедливая, честная, неподкупная, сострадательная… Ты была бы восхитительной главной героиней истории.

– Что?

– Благородная и совестливая воительница спасает мир, – продолжила Чживэй и вдруг улыбнулась. – Знаешь, возможно, ты и есть главная героиня империи Чжао. И тебе повезло: у тебя есть верный и веселый друг, а еще подруга вроде меня.

– Вроде тебя?

– Я не боюсь запачкать руки. И за твою чистую душу я готова запачкать руки по локоть.

Лин Цзинь вдруг погрустнела.

– Я не хочу этого для тебя, Чживэй. И, боюсь, то, что ты называешь моим благородством, является обыкновенной трусостью. Поэтому, пожалуйста, не совращай свою душу для меня.

Чживэй тронули ее слова.

– Спасибо, дорогая подруга.

В едином порыве они обнялись. И Чживэй вдруг подумала, что не чувствовала в себе той же нежности, что ощущала с Мэйцзюнь или Чжией. Однако было нечто другое, намного более глубокое. Лин Цзинь не нуждалась в ее защите. Нет, она была ей ровней. И, наверное, поэтому с ней она проводила лучшее время.

– Время обниматься? – Сяо До вернулся в зал, и голос его прозвучал с чрезмерным энтузиазмом.

Секунду спустя Чживэй почувствовала тепло друга, а потом прямо в ухо он ей закричал:

– Сюанцин! Не стой столбом!

– Я оглохну! Дурак!

Чживэй толкнула Сяо До, но тот только крепче сжал их в объятиях.

– Наденешь повязку и будешь самой пугающей Темной во всей Империи. Я уже боюсь!

– Кто надевает повязку на ухо? – возразила Лин Цзинь.

– Грозные воительницы?

– Не слышала о таком, – ответила Чживэй. – Зато слышала, что всяким болтунам вставляют кляп.

– Сюанцин, спаси!

Сяо До разорвал объятия и спрятался за друга, но с тем же успехом он мог просто спрятаться за воздухом. Сюанцин сделал шаг в сторону, и Лин Цзинь с Чживэй схватили Сяо До за руки.

– Предатель!

Вскоре они уже гонялись друг за другом совсем как дети, на секунду выкинув из головы, что сегодня день, когда война официально началась.