Текст книги "Охота на мышку"

22. Ты меня очень сильно разочаровала

Выхожу из школы, сажусь в Женину машину. Он с кем-то разговаривает по телефону.

– Да, понял… Понял. Хорошо. Я позже вам перезвоню.

Искоса глянув на меня, сбрасывает вызов и прячет гаджет в карман. Я устало откидываюсь на спинку сидения и прикрываю глаза.

– Как дела, Танечка? – ласково интересуется Женя, накрывая своей пятернёй мою ладонь. – Как прошли уроки?

Мысленно усмехаюсь, аккуратно вытаскивая свою кисть из-под его руки. Лучше тебе не знать этого, Колпышевский.

– Все нормально. Поехали домой.

– Я сказать тебе хотел… – мнётся он.

– Что?

– Если вдруг этот Сычев начнет снова к тебе приставать, ты сразу мне говори, хорошо? О любом его действии в твою сторону.

Распахиваю глаза, поворачиваю голову и удивлённо смотрю на своего пока ещё жениха. Что это на него нашло? Позднее зажигание? Он как будто почувствовал то, что сегодня в подвале случилось…

– Хорошо, – медленно киваю я.

Но, разумеется, ничего рассказывать ему не собираюсь. Это очень приятно, когда о тебе заботятся. Но в случае с Женей, боюсь, уже слишком поздно. Мне больше не нужна его забота. Да и вообще больше ничего от него не нужно.

Только вот сообщить ему об этом прямо я пока не могу. Хоть и понимаю, что рано или поздно мне придётся это сделать, но пока я не готова. Не поворачивается язык. Слишком страшно причинить боль, обидеть. Мне ведь придётся объяснить, что я разлюбила его, что не хочу больше никакой свадьбы. Это может разбить Жене сердце. Если так произойдёт, я, наверное, умру от угрызений совести.

Но я не хочу выходить замуж за человека, к которому не чувствую ничего, кроме раздражения и жалости. Я хочу, чтобы между мной и моим будущим мужем был ураган эмоций, страсть, безусловная любовь… Чтобы мы убить готовы были друг за друга. Как было у папы с мамой…

Может, это глупо. Ведь такая любовь случается крайне редко. Можно прождать её всю жизнь, но так и не дождаться. А жить надо сегодня, сейчас. Строить планы на будущее.

Да только я не хочу. Если бы не этот Сычев, то, может, и смогла бы выйти замуж за Женю. Родить ему детей. И жили бы мы тихо-мирно, работали бы, ссорились, мирились, ездили в отпуск на море два раза в год. Как большинство людей вокруг живут. Не мечтая о чем-то большем.

Но я вкусила запретный плод. Узнала, каково это, когда от одного только прикосновения тебя бьёт, словно электрическим током, а от поцелуя земля уходит из-под ног…

Ну почему это происходит именно с Сычевым?! Почему не с каким-то другим парнем, в которого я могла бы влюбиться? И не бояться, что эта любовь меня убьёт.

В Сычева влюбиться – всё равно, что подписать себе смертный приговор. Хотя порой мне кажется, что я уже… Меня и так штормит в разные стороны. До невозможности хочу снова остаться с ним наедине и одновременно боюсь этого больше всего на свете.

Интересно, куда его увела сегодня Людмила Ивановна? Что он там такого натворил? Может, это как-то связано с синяками на его лице. Наверное, принимал участие в какой-нибудь драке. Я даже не удивлюсь, если он сам её и учинил…

Снова вспоминаю все, что случилось в подвале. Меня всю на части рвёт от эмоций. Я чуть не отдалась ему там. Если бы он захотел, то мог бы… Мог сделать со мной всё, что угодно. Какая же я дура, что пошла туда! Но Сычев ничего не сделал. Я до последнего не верила, что он выпустит меня, не сотворив что-то непоправимое. Но Серёжа не перешел грань. Просил дать ему шанс…

Господи, ну о каком шансе он говорит?! Я ведь не сумасшедшая. Я ведь понимаю, что нужна ему только для одного. И пусть меня тянет к нему, как магнитом, ясно же, что из нас никогда не получится пара. То, что для меня совершенно неприемлемо, для него – в порядке вещей.

Закрываю глаза и заново проживаю его поцелуи. Внутри все дрожит от одних только воспоминаний. Он ведь сказал, что влюбился… Да не верю я. Врёт же! Влюбился он. Издевается просто! Хочет залезть в трусы, трахнуть практикантку, это, наверное, очень крутое достижение в его кругу.

Только почему мне так хорошо с ним? Почему я умираю каждый раз, когда он касается меня и целует? Это несправедливо!

Колпышевский привозит меня к моему подъезду, тянется поцеловать, но я холодно и уверенно останавливаю его:

– Простуда на губах. Ты забыл?

– Извини, – растроенно поджимает губы мой жених. – Танюш, может, вечером в кино сходим? Давно что-то уже не выбирались с тобой никуда.

– Давай в другой раз, Жень. Я что-то не очень хорошо себя чувствую сегодня.

– Только не вздумай, пожалуйста, разболеться. Ты ведь не забыла, что завтра мы едем за город, отмечать день рождения моего друга?

Чёрт… Забыла, конечно. Тяжело вздыхаю.

– Жень… Может, ты съездишь без меня? Я так устала, нет настроения совершенно.

– Таня, ты ведь мне обещала, – с укором произносит Женя, глядя на меня глазами побитой собаки. – Там все будут с девушками, а я что, один, как дурак, поеду?

Трижды чёрт.

– Хорошо. Постараюсь не разболеться…

Прихожу домой, не могу найти себе места. Ни на минуту не могу перестать думать о Сычеве. Всё прокручиваю в голове каждое мгновение сегодняшнего утра с ним.

Снова вспоминаю его ужасные синяки на лице, и сердце обливается кровью. Выходит, когда он звонил мне неделю назад и просил прийти в квартиру его друга, то уже был избит? Скорее всего. Наверное, мне стоило тогда пойти к нему. Зря я так испугалась. Сычев бы не тронул меня. Ведь сегодня же в подвале не тронул? Тогда бы я наверняка убедилась в его намерениях. Ну или была бы сейчас уже не девственницей…

А еще мне так и не дает покоя вопрос, что он там натворил, и куда его увела с урока Людмила Ивановна. Что за сумасшедший проблемный парень этот Сычев?

В голову приходит шальная мысль. А что если позвонить ему и спросить?

Я сразу отвергаю её, понимая, что не имею на это права. Ведь отказала ему сегодня, и он, кажется, наконец, понял. Своим звонком только всё испорчу, дам повод думать, что шанс всё-таки есть. Нельзя, нельзя…

Но под вечер, когда за окном уже темнеет, я всё-таки звоню. Трясущимися пальцами набираю номер, тороплюсь, пока отец не вернулся с работы. Сама себе поражаюсь, зачем делаю это, но звоню.

Несколько мучительно долгих гудков, я каждую секунду порываюсь сбросить вызов, но понимаю, что уже поздно, пропущенный всё равно высветится у Сычева.

– Да, – наконец раздаётся из трубки холодное.

– Серёжа, привет. Я хотела узнать, что там сегодня случилось, когда тебя забирала Людмила Ивановна.

– Да? Хочешь знать, как все прошло? Ну ты и лицемерная тварь, оказывается…

У меня будто что-то обрывается внутри. Пульс начинает стучать в висках. Его голос очень злой, буквально сочится презрением. Я ещё ни разу его таким не слышала.

– Что? – ошарашено переспрашиваю я, предварительно прочистив горло, но голос всё равно выходит слишком сиплым. – О чем это ты?

– О том, что ты меня очень сильно разочаровала, сука. Бойся ходить одна по тёмным улицам. Я тебе очень не советую. Лучше сиди дома и вообще никуда не выходи.

Я бросаю трубку. Меня всю колотит, сердце стучит, как отбойный молоток.

Телефон вздрагивает вибрацией в моих руках, на экране светится номер Сычева. В панике сбрасываю вызов, трясущимися пальцами отправляю его номер в черный список.

Глаза наполняются слезами. Господи, то, чего я так сильно боялась, всё-таки произошло. Я влюбилась в конченого психа, который собирается преследовать меня за отказ.

23. Потому что твоя дочь – шизанутая

– Привет, пап, – целую отца в щеку, отчаянно пытаясь спрятать от него заплаканные глаза. – Как прошел день?

Он смеряет меня хмурым настороженным взглядом:

– Как ты, дочь? Всё хорошо у тебя?

– Да, пап, – тихо отвечаю я. Чувствует он, что ли? – Голова болит. Я пойду в свою комнату, полежу, если ты не против. Сам поужинаешь, ладно?

– Ты не хочешь мне ничего рассказать?

Точно чувствует. Тяжело вздыхаю.

– Нет, папа. Всё нормально. Я пойду.

Сбегаю в спальню. Прячусь с головой под одеялом, утыкаюсь лицом в подушку и снова окунаюсь в свою боль. Меня всё ещё ломает от обиды. От ощущения дикой несправедливости. В голове на повторе звучит злобный голос Сычева.

Лицемерная тварь… Тварь, тварь, тварь…

Как он мог меня так назвать?! За что? За то, что я сначала отвергла его, а потом позвонила узнать, что случилось? Этот парень точно ненормальный! У него не всё в порядке с головой! А я ещё спускалась с ним в школьный подвал… Похоже, мне очень сильно повезло, что вышла оттуда, отделавшись лёгким испугом.

Не представляю, как в понедельник пойду в школу. Как буду вести уроки. Что если Сычев выполнит свои угрозы? Мне теперь ходить и оглядываться?

Ужасная ситуация. А ужаснее всего, что мне не столько страшно, сколько больно от его слов. Будто меня обманули. Предали. Будто обиду нанёс не просто какой-то неуравновешенный школьник с проблемами в психике, а мой очень близкий человек. Которому я поверила… Несмотря на всю абсурдность его поступков, всё-таки поверила.

В груди так и жжёт, и без конца хочется плакать.

Слышу, как дверь в мою комнату тихонько открывается и входит папа. Постель справа от меня проминается, а на мою спину поверх одеяла опускается тяжелая ладонь.

– Тань, давай поговорим.

– Папа, с каких пор ты входишь сюда без стука? – недовольно бурчу я из-под одеяла, торопливо стирая слёзы со щёк. – Я сплю.

– Мне так не хватает твоей мамы сейчас…

Чувствую болезненный укол в груди. Вмиг позабыв обо всех своих проблемах, откидываю одеяло в сторону и сажусь. Смотрю папе в глаза. В них такая тоска. Порывисто обнимаю его.

– У тебя что-то случилось, пап? Чем я могу помочь?

– Случилось, – грустно отвечает он. – Моя дочь отдаляется от меня с каждым днем всё больше, а я ничего не могу с этим поделать.

– Ну ты что, пап? Я не отдаляюсь. Я здесь, рядом. И всегда буду рядом.

– Я не об этом, Таня. Раньше ты всё рассказывала мне, у нас не было секретов. А теперь… Я уже не помню, когда мы последний раз говорили с тобой по душам. Ты постоянно сбегаешь в свою комнату, на все вопросы отвечаешь односложно. Мне кажется, ещё чуть-чуть, и ты станешь совсем чужой.

– Этого не будет, папа. Ты просто слишком опекаешь меня, душишь своей заботой. Мне нужно немного личного пространства, вот и всё. Это нормально.

– Вот и сейчас ты плакала, а мне говоришь, что всё нормально. А я должен с ума сходить от беспокойства за тебя. Что у тебя случилось?

Отстраняюсь и смотрю на отца, взволнованно закусив губу. На секунду вдруг остро захотелось всё ему рассказать. Но я знаю, что это очень плохая идея. Узнав, что меня обидели, папа развернёт такие военные действия, что мало не покажется никому. А потом ещё больше станет контролировать меня. И постоянно указывать, что я должна делать и как. Это мы уже не раз проходили, хватит с меня, не хочу.

– Папа, я девочка, мне может быть иногда грустно, – в итоге выдаю я. – У меня пмс, ты ведь знаешь, что это такое? Правда хочешь, чтобы я рассказывала тебе о подобных вещах?

– Ну хорошо. Скажи тогда хотя бы, как у вас с Женей дела? Вы не поссорились?

– Нет. С чего ты взял?

– Ты все вечера дома, что-то даже не припомню, когда последний раз вы куда-нибудь ходили вместе?

– Да просто… У меня учеба, практика, у него работа, – вздыхаю я. – Мы устаем. Но вот завтра мы поедем за город вместе, к его другу на день рождения.

– За город? – хмурится папа. – С ночевкой?

– Нет. Кажется, нет… То есть я не спрашивала.

На лице родителя появляется до боли знакомое снисходительное выражение «какая же ты у меня бестолковая, дочь».

– Ну а даже если и с ночевкой, что, нельзя? – начинаю злиться я. – Я же с твоим любимым Женечкой поеду!

– Что значит – с моим любимым? – возмущается отец. – Разве он не твой любимый парень? И жених?

– Я уже ничего не знаю, – нервно выдыхаю я, отворачиваясь.

– Тань… – Папа накрывает мою маленькую ладонь своей огромной и легонько сжимает. – Я понимаю, была бы мама, тебе было бы куда проще делиться с ней такими вещами…

– Папа, прекрати, – грубо перебиваю я его. – Ты ведёшь себя, как будто мне четырнадцать лет. Я уже большая девочка, и мне не нужны все эти разговоры.

– Какая разница, сколько тебе лет. Ты всегда будешь моей дочерью. И я всегда буду за тебя переживать. Что у вас случилось с Женей?

– Да ничего у нас не случилось, пап. Просто мне кажется, что я уже не хочу за него замуж…

Папины густые брови изумлённо ползут наверх.

– Почему? Он тебя чем-то обидел?

– Нет, – кручу я головой. – Дело во мне. Кажется, я его разлюбила.

– Почему? Он же такой хороший парень. Так любит тебя, заботится, пылинки сдувает.

– Ну и что…

Обнимаю себя за коленки и ложусь на них щекой.

Заботится он… Да, заботится. Почти всегда. В девяноста процентах случаев. Но меня уже давно не впечатляет эта его забота. Наоборот даже, раздражает. Душит.

Горько усмехаюсь. Ну да, конечно, забота меня душит. А вот когда оскорбляют, нагло лапают, пошлости всякие говорят – это другое дело. За это я и влюбиться могу, как оказалось. Господи, какая же дура…

– Может, ты просто переживаешь? – предполагает папа. – Волнуешься, потому что замужество – это ведь очень серьёзный шаг. Считай, на всю жизнь себя с человеком связываешь. Я читал, что сомнения у невесты – вполне нормальное явление. Такое часто встречается.

– Ты читал? – удивляюсь я.

– Да.

Складываю руки крест-накрест на груди.

– Папа, ты бы лучше своей личной жизнью занялся. Что-нибудь об этом почитал. Куда пропала Галя? Она мне нравилась.

– Таня, со своей личной жизнью я как-нибудь разберусь сам, – строго обрубает отец.

– Вот видишь, – обиженно отвечаю я, – от меня ты хочешь откровенности, а сам?

– Так ведь это ты мой ребёнок, а не я твой.

– Ну и что? Ты мой отец, и я тоже за тебя переживаю.

– У меня всё отлично, дочь, можешь не переживать.

– Ага, да, конечно.

– Давай лучше поговорим о тебе, – упрямо стоит на своём отец. – Почему ты разлюбила Женю?

Ну вот что он ко мне привязался? Сжимаю зубы, с шумом втягивая воздух через нос.

Потому что я встретила одного психа, папа. Который мне угрожает. С которым ни одна нормальная девушка в здравом уме не связалась бы… В общем, потому что твоя дочь – шизанутая. На всю голову. Как тебе такой ответ?

– Не знаю, пап. Просто я так чувствую и всё.

– Но ты ведь раньше любила его?

– Любила. Наверное. Или, может, думала, что люблю.

Отец с осуждением качает головой.

– Вы уже так давно вместе, Тань. Не торопись всё разрушать. Дай себе время подумать, убедиться, что чувства тебя не подводят. Женя ведь действительно очень хороший парень. Он очень за тебя переживает.

Недоуменно сдвигаю брови:

– А что это он за меня переживает?

– Ну, я имею в виду, что он… всегда очень внимателен к тебе. Старается угодить во всём.

– Ты уверен, что это хорошо?

– А разве плохо?

Не знаю. Я уже ничего не знаю.

– Пап, я тебя услышала. Давай закончим этот разговор, пожалуйста.

– Как скажешь, дочь.

– Я, наверное, лягу спать пораньше. Если ты не возражаешь.

– Ложись. Завтра во сколько вы за город уезжаете?

– Не знаю. Женя, наверное, позвонит с утра, скажет.

Папа снова смотрит на меня неодобрительно и качает головой. Опять начинаю злиться.

– Спокойной ночи, папа, – с нажимом произношу я и демонстративно забираюсь обратно под одеяло.

24. Можно ведь хоть иногда расслабиться?

О своём согласии поехать с Женей отмечать день рождения его друга я начинаю жалеть ещё до того, как села в машину. Колпышевский на взводе, возбуждённо рассказывает мне, сколько развлечений нас ждёт в месте, куда мы отправляемся. Мол, там есть и каток, и бассейн, и лыжная база, и баня. А всё, чего хочется мне – это вернуться домой и лечь спать. Потому что сегодня я провела ужасную бессонную ночь. Никак не могла перестать думать об угрозах Сычева. Вся извелась.

– Жень, давай только ненадолго поедем, хорошо? – жалобно прошу я, глядя на радостный профиль своего жениха. – Я себя плохо чувствую, всю ночь не спала.

– Танечка, там в домике будут комнаты, где можно поспать, не переживай, – отмахивается он.

– Я не хочу спать в домике, я хочу спать у себя дома, – с нажимом возражаю я.

На этот раз Женя удостаивает меня взглядом и недовольно поджимает губы. С некоторых пор эта его привычка стала ужасно раздражать.

– Что можно успеть за два часа? – недовольно интересуется он. – Я думал, мы с тобой проведем весь день вместе, будем наслаждаться отдыхом на природе.

Тихо втягиваю носом воздух, отвернувшись к окну, закатываю глаза, стараясь подавить растущее внутри раздражение. И тут же чувствую легкий укол вины.

Женя уже пару месяцев ждёт этой поездки. А я, как бесчувственная стерва, всё порчу.

– Хорошо, побудем подольше, – заставляю я себя уступить. – Только не сильно, ладно? Я и правда не очень хорошо себя чувствую.

– Ладно, – обиженно бурчит Женя.

И всю дальнейшую дорогу мы не разговариваем. Чему я только рада. Мне даже удаётся немного вздремнуть, откинув спинку своего сидения.

Приезжаем на очень симпатичную базу отдыха за городом. По всей её территории красуются мохнатые ели с пышными белыми шапками снега на пушистых ветках. А между ними разбросаны новенькие коттеджи из сруба. Большие и маленькие. Мы подъезжаем к самому огромному из них.

Женя паркует машину и заводит меня внутрь. Домик, если можно так назвать внушительных размеров двухэтажное строение с мансардой, изнутри выглядит очень мило и уютно. Практически весь первый этаж занимает большая столовая, в центре которой установлен длинный стол с различными угощениями и выпивкой. За ним расположилось довольно большое количество людей, никого из которых я не знаю. И по большей части это парни. Мы поздравляем именинника, Женя знакомит меня с кем-то из своих друзей, те в свою очередь кого-то представляют ему, а я всё больше жалею, что согласилась поехать сюда. В чужих компаниях всегда чувствую себя неуютно.

Присоединяемся к застолью, нам тут же приносят тарелки с приборами, пододвигают различные блюда. Мне не хочется есть, но из вежливости пробую какой-то салат.

Вокруг меня довольно весело. Все хохочут, наперебой произносят тосты, рассказывают какие-то общие истории. Колпышевский принимает активное участие во всём этом. Я, наверное, единственная сижу молчу. Испытывая постоянную неловкость.

– Танюш, давай я тебе налью вина? Выпей немного, расслабься, – заботливо предлагает мой жених.

– Ты ведь знаешь, что я не пью, с чего бы вдруг начала сейчас? – зло отвечаю я.

– Да побудь ты хоть один день нормальной! – возмущенно шепчет он, наклонившись к моему уху. – Посмотри, отдыхают люди. Я бы тоже выпил, но мне нельзя, я за рулем.

– Что значит – нормальной? – недоуменно переспрашиваю я.

– Ну, как все, – пожимает плечами он. – Ты очень хорошая девушка, Таня, но можно ведь хоть иногда расслабиться? Выпить, повеселиться?

Удивленно хлопаю глазами. Вот уж не думала, что услышу от Колпышевского нечто подобное. Выходит, ошибся Сычев, это не жених мой зануда, а я сама?

– Ну хорошо, налей мне чуть-чуть, – растерянно соглашаюсь я.

Женя довольно улыбается, наполняя мой бокал.

Выпиваю, но настроение моё, вопреки ожиданиям жениха, не улучшается, наоборот, становится только хуже. Потому что компания, в которой я нахожусь, очень быстро напивается прямо на моих глазах. Голоса с каждой минутой становятся всё громче, шутки – развязнее, смех – неприятнее. Кто-то делает музыку на максимум, и вот она уже оглушительно орёт на весь дом. Все малочисленные девушки, сидящие за столом, дружно отправляются танцевать. Я одна с ними не иду. Впрочем, меня и не зовут.

Никто даже не собирается кататься на коньках или лыжах, не вспоминает про бассейн, баню. Только пьют и пьют. Несколько девушек танцуют, остальные разбредаются по дому с парнями, и все без конца бегают на улицу курить. Женя тоже постоянно выходит с ними, хоть сам и не курит. Просто за компанию.

А я так и сижу за столом, выжидая, когда пройдёт достаточно времени, чтобы попросить Колпышевского отвезти меня домой. До тех пор, пока ко мне не подсаживается какой-то пьяный парень с модной стрижкой и не начинает приставать с разговорами.

– Как тебя зовут, милашка? Ты сестричка Костяна, да?

Какого еще Костяна…

– Нет, я здесь со своим парнем, с Женей, – скупо отвечаю я, отодвигаясь от него на стуле как можно дальше, чтобы не дышать запахом перегара.

– Это тот, который длинный? Рядом с тобой сидел тут?

– Да.

Парень беспардонно двигается ближе, укладывает руку на спинку моего стула, словно приобнимая меня за плечи.

– А, так он Жека? – пьяно усмехается незнакомец. – Говорили, вроде, Костян. Ну, неважно. А я думал, ты сеструха его. Как тебя зовут-то? У тебя такие милые очёчки… – Тянется указательным пальцем к моим очкам.

Уворачиваюсь от его пальца, поспешно выдвигаю стул и выбираюсь из-за стола.

– Извини, мне нужно найти Женю.

Сбегаю в прихожую. Я действительно собираюсь найти Колпышевского. Мне не по себе среди такого количества незнакомых пьяных людей, большинство из которых мужчины.

Смеряю критическим взглядом шкаф, в который мы убирали верхнюю одежду, когда приехали сюда. Раньше там всё аккуратно висело на плечиках, теперь же дверцы открыты нараспашку, а куртки валяются как попало внизу разношерстным пёстрым ворохом. Кое-как отыскав в этом хаосе свою шубу, накидываю её на плечи и выскакиваю на крыльцо.

Лицо тут же обжигает морозным дуновением ветра. Неподалёку у лавочки курит компания парней, но Колпышевского среди них я не обнаруживаю. Подхожу ближе, спрашиваю, не видел ли кто его, но парни лишь пожимают плечами и предлагают мне сигарету. Очень настойчиво предлагают.

Кое-как отделавшись от них, возвращаюсь в дом.

Нахожу Женю на маленькой кухне в ещё одной компании пьяных парней.

– Ой, Танечка, – широко улыбается он, завидев меня, и протягивает ко мне руку. – Иди сюда.

Медленно офигеваю, потому что в другой его руке зажата банка пива.

– Жень, а как мы поедем домой? – сдержанно интересуюсь я, указывая взглядом на этот предмет.

– Да я всего-то пару глотков сделал, к вечеру всё выветрится уже, – небрежно заверяет он.

Мне хочется захныкать в голос. Я рассчитывала, что мы уже вот-вот уедем отсюда. Ждать до вечера, пока из Колпышевского выветрится алкоголь, в мои планы никак не входило. Отбираю у него банку с пивом, которая неожиданно оказывается очень легкой. Встряхиваю её, чтобы понять, как много жидкости осталось внутри. Почти пустая.

С укором смотрю Жене в глаза.

– Да ладно тебе, Тань, ну могу я хоть раз расслабиться, отдохнуть? – заискивающе тянет он.

А мне хочется его ударить.

– А вы че, домой собрались сегодня ехать? – развязно растягивая слова, встревает в наш разговор именинник, появившийся на пороге кухни. – Нафига? На втором этаже куча спален, я для чего такой дом арендовал? Оставайтесь, вечером будет баня, отдохнём нормально, завтра протрезвеете и поедете.

– Да я бы с удовольствием остался, дружище, но понимаешь, у нас папа очень строгий. Надо вернуть мою принцессу к нему до заката, – в тон ему пьяно отвечает Женя, по-хозяйски приобнимая меня за плечи.

Я вдруг понимаю, что язык у него уже прилично заплетается. Похоже, это далеко не первая банка пива. И когда только успел? Да ещё и вечером собрался садиться за руль!

– Можешь оставаться, если хочешь, – зло говорю я, скидывая с себя его руку. – Я поеду на такси.

Делаю шаг в сторону выхода из кухни, но Женя вдруг резко хватает меня за локоть и дёргает назад:

– С ума сошла? Петр Эдуардович меня убьёт!

– Не бойся, я ему не скажу, – цежу я, вырываясь из его захвата.

– Таня, ну будь ты человеком, дай мне нормально отдохнуть! – жалобно просит Колпышевский. – Отвезу я тебя вечером домой, не переживай!

– Как ты пьяный собрался вести машину?

– Вызовем трезвого водителя, да и всё!

– Да ты, Жека, оказывается, у нас каблук, – ржёт какой-то смуглый кучерявый парень, сидящий на подоконнике. В его руке тоже бутылка, только уже не пива, а чего-то, судя по всему, более крепкого.

– Сам ты каблук, – огрызается мой жених, вырывая эту бутылку из его рук. Делает из неё несколько крупных глотков, морщится. Хватает со стола дольку лимона, засовывает себе в рот, снова морщится.

Я ошеломленно наблюдаю за этой картиной.

Проглотив лимон, Колпышевский поворачивается ко мне и с непривычно решительным видом заявляет:

– Значит так. Я сказал, ты никуда не едешь. Будешь здесь со мной, пока я не наобщаюсь с друзьями. А потом я отвезу тебя домой.

– Нет уж, Женя. Я вызову такси и поеду сама, – холодно отвечаю я, доставая из кармана свой телефон.

– Я тебе сказал, ты никуда не поедешь! – неожиданно рявкает на меня жених, грубо вырывая сотовый из моей руки.

Я вздрагиваю от неожиданности и отшатываюсь назад.

Присутствующие на кухне парни начинают дружно гоготать над нами, подначивая:

– А Жека-то у нас мужик!

Колпышевский с довольным видом прячет мой телефон к себе в карман и, задрав подбородок вверх, указывает мне взглядом на выход:

– Давай иди. Пообщайся там с девчонками. Я тут с мужиками разговариваю!

Я ошалело хлопаю глазами. Позор какой. Так стыдно мне ещё ни разу в жизни, наверное, не было.

– Телефон верни, – глухо требую я, протягивая руку.

Но Женя хватает меня за плечи, разворачивает на сто восемьдесят градусов и толкает к выходу.

– Ты не слышала меня? Иди, я сказал!

По инерции делаю несколько шагов. За спиной раздается очередной взрыв мужского хохота.

Всё. Это предел.

Больше меня не нужно выгонять. С пылающим лицом сама спешу уйти оттуда как можно скорее.