Текст книги "Роковое глиссандо"

Глава 17. Павел

Прошел почти месяц с того момента, как Павел Весник оказался в больнице. Алина Набиева регулярно посещала его, и он, под действиями лекарств, имел состояние духа позитивное и даже временами бодрое. И хотя его настроение-зажигалка было направлено в первую очередь на соблазнение подруги Алины – врача Татьяны Плетневой – с дальнейшим манипулированием ею в целях своего скорейшего освобождения и рассказа о своих злоключениях любимой Анастасии, которая считает наверно, что он мертв, он вообщем-то даже кайфовал от такого негласного лидерства среди депрессивных пациентов. Частенько он увлекал мужчин игрой в карты – в «дурака» и «козла». Внимательно выслушивал их истории жизни, в чем никогда ранее в обычной жизни замечен не был. Во-первых, его не интересовали мужчины в принципе, а во-вторых, «грузиться» чужими проблемами ну никак не являлось особенностью его стиля поведения.

Сегодня он особенно находился «в ударе». На утреннем обходе сделал вид, что спит. Плетнева, во главе двух других врачей, после осмотра всех лечащихся громко произнесла:

– Тимошин, что ж вам такое чудное снится?

– А мне, Татьяна Васильевна, женщины обнаженные снятся… – слегка приоткрыв один глаз, ответил он, следя за ее реакцией.

Дама зарделась румянцем.

– Как вы себя чувствуете? – строго, едва справляясь с собой, ответила она.

– Ну… Как вам сказать… Мне б телочку! А лучше сразу двух!

На лица мужчин, окружающих единственную особу женского пола в палате, легла томная улыбка. Хотя желание из-за таблеток у них не совпадало с возможностями, все же каждый из них в прошлом имел надлежащий опыт овладения натурой противоположного пола, да и в будущем собирался продолжить данный вид упражнений.

– Значит, хорошо себя чувствуете… Так и запишем, – ехидно произнесла Плетнева. – Зайдите ко мне после обеда.

И уже, выходя, добавила коллегам:

– Думаю, можно уменьшить дозировку «циклодола».

Мужчины молча закивали в ответ и сделали пометки в своих папках.

* * *

Семейная жизнь врача Плетневой складывалась поначалу, как и у многих москвичек в перестроечное время по-студенчески «в залете». Один из двоих, с которыми она встречалась на тот момент, убедил в необходимости оформить отношения. Другой же упорно не хотел вникать в ее положение в прямом и переносном смыслах. По несчастью, именно этого второго она любила. А первого – просто терпела ради подпитки ревности у второго. От кого именно случилась беременность, девушка Таня сама не знала и уточнять не имела никакого желания. Зачатие для нее не носило преднамеренный характер, но теплилась надежда, что предложение сделает все-таки второй. Увы. Не случилось. Она «тянула до последнего» и расписалась с первым буквально за неделю до родов. И как-то неожиданно для нее материальный бюджет их семьи стал расти как на дрожжах. Муж открыл свое предприятие по кондитерской выпечке, и в данный момент уже являлся владельцем сети кафе «Танюша». И все бы ничего, да так и не сумела полюбить его жена. Редко улыбалась, иногда, чего греха таить, сама пила небольшие дозы «паксила», так с кислым высокомерным выражением лица все и ходила, пока… Пока среди ненавистных ею внутри себя душевнобольных не появился этот чудик – Весник. И понимала она, что жизнь у нее устоявшаяся, менять что либо – себе дороже. А вот поди ж ты… Влюбилась… Да и он, сорванец, все с шуткой-прибауткой, в краску не раз вгонял… Медсестры за спиной шушукаются, но боятся ее, разобрались что к чему – все угодить и ей, и ему получше стараются. Две недели бегал к ней в кабинет под разными предлогами, чтоб пообщаться, поговорить… Привыкла… Поддалась – настояла перед подругой Алечкой, что не сбежит никуда Весник-Тимошин, что лучше не травмировать его наличием личного охранника. И теперь настал момент, когда она решилась позволить себе эту слабость – наслаждение красивым мужчиной.

Вот уже несколько дней они обсуждали прочитанные книги, которые брались или в здешней больничной мини-библиотеке, куда кто чего мог – снес из дома, или привозила Татьяна на время. В последний раз она дала Павлу почитать роман Юлии Шиловой «Выигрывает тот, кто все продумал, или Наказание красотой». Неспроста, а с намеком. Героиня – певица Вера – живет в Праге можно сказать припеваючи: есть у нее все, что угодно. Любимая работа, авторитетный мужик, деньги. И только любви нет. Все, как у Татьяны! И вот Вера видит в зале мужчину, которого из сердца отпустить уже не в состоянии…

Весник, как и обещал, зашел во время «тихого часа». Положил книгу на край стола.

– Вот.

– Прочитал? – будучи наедине они переходили на «ты».

– Ага.

– Что скажешь? – сделала вид, что стеснительно прикрывает как бы случайно «разъехавшиеся» полы коротенького халатика, надетого прямо на голое тело.

Зная, что пациенты психиатрической клиники в течение курса лечения страдают от невозможности излить свое накапливающееся желание, она, тем не менее, специально «игралась» своим соблазнительным эффектом. В очаге грусти и убогости быта ее дорогая ухоженность и открытая сексапильность была сродни выросшей розы на свалке. Конечно, конкуренция существует везде, и в больнице работала милая молоденькая медсестричка, стройной фигуре которой иногда завидовала Татьяна. Но чистота той и ее наивная воспитанность не позволяли разрастись ревнивым мыслям Плетневой. Она частенько показывала «на людях», кто именно «в доме хозяйка». А однажды вызвала девушку и конкретно поговорила:

– Надеюсь, предупреждать вас не нужно, что в наше время получить работу в подобной ведущей клинике является невероятно сложно. Постарайтесь оградить себя от проблем в части возможных романов с мужчинами. Вот, к примеру, Арнольд Тимошин… Он же, как Фигаро! То тут, то там. Всех уболтает! Полагаю, к вам еще он не успел «подбить клинья»? А то, знаете, как бывает? Вы вроде ничего не замечаете, а слушок недобрый пойдет, потянется. Итог же – для мужчины очередная покоренная в коллекции, а для вас – потеря репутации на всю оставшуюся жизнь!

– Да, Татьяна Васильевна! Я прекрасно понимаю ваши опасения! – скромно залебезила медсестра. – Ни в коем случае я никому не даю поводов для романов.

Плетнева вызывающе пронзительно упулилась сильно накрашенными глазами в девушку, пытаясь угадать – врет та, или говорит правду. С едва сдерживаемым презрением «психиатриня» разрешила ей идти выполнять свои обязанности дальше.

– Арнольд, как тебе Шилова? Убедительна? Чувственна?

– Ты знаешь, я не увидел в романе ничего такого особенного. Легкое чтиво. Отдохнул, отложил и забыл… – осторожно, в общих фразах начал говорить он, как бы «пробивая» ситуацию: не потому ли ему было предложено прочитать книгу с главной героиней певицей, что Плетнева знала о его отношениях с Анастасией?

– А сюжет? Ведь как часто нам, женщинам, приходится мучиться проблемой выбора между настоящим чувством и обеспеченным существованием с нелюбимым мужем!

– Вижу, ты через это прошла… – потупив взор в сторону, ответил мужчина.

– Да, Арнольд! Я сейчас… Сейчас это все переживаю. Потому что мне кажется… Мне кажется…

– Что, Танюш? – нежно произнес собеседник, полностью отдавая себе отчет, что красота его «игры» голосом сознательна и имеет цель.

Именно поэтому не упустил момент мгновенно добавить:

– И когда ты уж перестанешь называть меня этим ужасным не моим именем?

– Мне кажется… Что я тебя люблю… Паша…

Весник, намеренно не отвечая взаимным признанием, присел на корточки перед женщиной и раздвинул все-таки призывные полы халатика.

– Милая… – он ласково водил руками по внутренней стороне ее бедер. – Я ужасно тебя хочу! Но ты же замужем… Я не могу позволить себе разрушать чужую семью!

– Нет, не говори так! – страстно в истоме наклонилась над ним Татьяна и прикоснулась губами к его губам.

Он встал, потянул ее тоже вверх и обнял, чувствуя, как между ног все поднялось и заныло от возбуждения.

– Девочка моя! Какая ты горячая! – он целовал ее лицо и медленно стал расстегивать халат.

Потом Татьяна приспустила его фланелевые больничные штаны и в свою очередь опустилась на корточки.

– Боже! Я не могу это больше терпеть! Пожалуйста, отмени мне таблетки! – умоляюще посмотрел он на нее сверху вниз слегка прикрытыми глазами.

Татьяна встала и несильно толкнула его на диван. Он сел, а она оседлала его сверху и через минуту уже молча «кончила».

В дверь постучали. Женщина тихо прислонила палец к губам. Через пять минут вспотевший Павел вышел из кабинета и зашел в умывальную комнату напротив, чтобы немного прийти в себя под холодной водой. Плеснув ею себе в лицо, он резко закрыл кран и отвернулся. Вдруг вздрогнул. За спиной послышался звук хлюпающей воды. Весник вспомнил, как однажды так уже раз испугался, когда покинул на минутку Анастасию в одной из «Шоколадниц». Особенности сантехники, когда последние капли воды скопились и разом упали в раковину напоследок. Но сейчас этот звук будто взорвал его изнутри. Будто действие антидепрессантов на миг отменилось, и нервы оголились как никогда. Будто Анастасия Фордиани превратилась в невидимку и сама его нашла…

* * *

Врач Плетнева закрылась одна и впервые за много лет широко самодовольно улыбнулась.

Глава 18. Лариса

Проснувшись рано-рано, Лариса снова стала представлять, где может находиться автор найденного ею письма. Гипотетически же он мертв. Значит, Алина Набиева может сделать с ним все, что только заблагорассудится. Как противнице всякого рода насилия, Ларисе была страшна эта мысль. Ей нужно было во что бы то ни стало помочь Павлу Веснику! Единственная ниточка – адвокат. Девушка вспомнила его обещания все разузнать по собственным каналам и мысленно обратилась к богу, чтобы это скорее произошло. Она легко порхнула в тапочки, в очередной раз подумав, как ей везет в жизни: угрозы ее «друга» из «Коммерсанта» так и остались угрозами. Хозяйка квартиры уехала вчера на два дня на дачу, и Лариса чувствовала себя более раскованно, чем обычно. Она вскипятила чайник, налила себе кофе и просмотрела свежие новости. Мир сотрясался от жалости к девочкам группы «Pussy Riot», так эксцентрически бросившим перчатку вызова Президенту России Путину и оказавшимся за решеткой. В этом они переплюнули саму Мадонну, приехавшую в Москву и Питер, своим шоу легко «обобравшую» этих якобы нищих русских, как никто из других артистов мира. Про Анастасию Фордиани шумиха улеглась и потерялась на фоне двух самых ярких событий года.

Надев свои любимые единственные темно-синие джинсы и полупрозрачную блузку в крупный горох с распродажи, Лариса Игнатова подмигнула отражению в зеркале:

– Ну что? «Мир прогнется под нас»?

С пионерским настроением она шагнула за порог с тем, чтобы отправиться в отель, увидела, что на лестнице кто-то стоит, повернулась, поставила пакет с мусором рядом и стала запирать дверь на ключ.

– Лариса Юрьевна Игнатова? – послышался мужской голос сзади.

Девушка развернулась. К ней спускались двое молодых парней. Она робко бросила взгляд на дверь соседей, обычно часто с любопытством «высовывающих свой нос» не по делу. Но на площадке все оставалось глухо, как на кладбище. Для всех наступила суббота – выходной, когда можно отоспаться утром.

Один из двоих достал удостоверение и раскрыл его перед ней:

– Лейтенант полиции Чумаков. Ставлю вас в известность, что вы находитесь в розыске. Предлагаем вам добровольно проехать с нами в прокуратуру и дать показания следователю.

«Ну вот и началось… – подумала Лариса. – Рано радовалась. Сдал-таки Попов».

– Мне вообще-то смену принимать на работе! Может быть, я после работы бы подъехала? Почему я в розыске? Я же, как видите, ни от кого не скрываюсь и не прячусь!

– Мы не уполномочены отпустить вас. Сожалеем, но вам придется проехать с нами, хотите вы этого или не хотите.

– Ох! – сделав глупое лицо и капризные губки, вздохнула девушка. – Ну тогда дайте хоть мусор отнести, не с ним же ехать!

– Это можно. Пойдемте.

Она скептически оглядела немногим старших ее мужчин и направилась из подъезда под конвоем.

«Хорошо хоть не в форме, зрелище б было еще то! – подумала Лариса. – Не зря я мусор прихватила! Очень символично получилось! Кесарю – кесарево, а мусорам – мусорово!».

Во дворе неподалеку стояла полицейская машина. Каждый шаг Ларисе давался усилием воли. Каждая секунда была на счету. «Как из этого выбраться? Как из этого выбраться?» – эта мысль неустанно пульсировала в голове. Оставив пакет около бачка, журналистка достала телефон.

– На работу-то я сообщить могу, что не выйду по уважительной причине?

– Звоните, – кивнул тот, который представился Чумаковым.

У другого, неизвестного ей, были маленькие «бегающие» глазки. Он то и дело ими «зыркал» – туда-сюда, чем придавал еще большую комичность данной ситуации.

Игнатова набрала номер «Марриотт Гранд» и сообщила администратору, что заболела и не сможет сегодня выйти на свою смену. Она прямо почувствовала, насколько сильно это не понравилось администратору. Иметь возможность болеть – не для российских граждан. Простой русский человек должен быть роботом, либо на свалке. Это Лариса за свою жизнь усвоила четко. Но сдаваться она не собиралась. Конечно, настолько экстремальная схватка с органами власти в ее жизни случилась впервые. И, тем не менее, девушка внутренне сжалась, держа удар. Сгруппировалась, летя по направлению кулака ударивших. И ждала момента, когда совсем упадет. С тем, чтобы встать, догнать и ударить в ответ. Уйти. Потом вернуться – и снова ударить. Чтоб уж до конца. Чтоб уж никто и не подумал ее тронуть снова. Этому правилу Ларису научил физрук в школе, когда увидел, как в раздевалке более сильная физически одноклассница дубасила ее за что-то. Правда тогда она не могла предвидеть, что принцип детских драк из разряда песочниц перейдет в такой серьезный масштаб. А физрук видимо предвидел…

* * *

В прокуратуре было тихо, как в склепе.

«Видимо, я тут одна преступница в Москве!» – мелькнуло в голове у Игнатовой.

Следователя не оказалось на месте, и Ларисе было предложено обождать. Краем уха, сидя на скамейке напротив кабинета с табличкой «Следователь Сергеева М. Н.», она услышала, как лейтенант Чумаков разговаривал по телефону:

– Ну ты где?.. Мы привезли ее!.. Давай едь уже!

Девушка готова была расплакаться от собственной слабости против двух мужланов и какой-то властной стервы, находившихся в сговоре из-за предателя Попова. Если бы она была уверена, что в стране есть правосудие, она отдала бы письмо Весника. Но такой уверенностью не обладала не только она, а и миллионы простых людей, то и дело митингующих последние годы. И Поповым двигало никак не желание разобраться в смерти Анастасии Фордиани и помочь Павлу, а нечто иное. Интересы редактора были ей неведомы, но интуитивно она чувствовала, что Артур играет в какую-то свою игру.

Звонок сотового в сумочке немного вывел ее из «плачевного» состояния. Кто бы ни был тот, кому она потребовалась, он позвонил вовремя: Ларисе необходимо как воздух было любое общение с миром извне. Абонентом оказался Женя Петров. Своим веселым голосом он внес струю позитива в настроение Игнатовой:

– Привет, подруга! Спишь еще, небось? Разбудил?

Девушка подняла голову и увидела, как по коридору стремительно приближается худосочная дама средних лет, внешне напоминающая Леру Кудрявцеву. Мгновенно подобравшись эмоционально, Лариса громко капризно ответила, словно разговаривала с Президентом Америки Обамой:

– Да что ты? Поспишь тут! Вот не поверишь – Лариса Игнатова находится в данный момент в уголовном розыске! Да! Бегала от правосудия по земному шару, никак не смогла спрятаться! Но наша доблестная полиция нашла преступницу и доставила в прокуратуру!

И она рассмеялась в тон Евгению. Нужно было ни в коем случае не показать, что ей страшно! И мало ли с кем она сейчас говорит! Нужно заставить следовательницу занервничать. Чай она не единственная в органах!

Петров мгновенно все понял:

– Ты это… Слышь? Держись там!

– Да, милый, я тоже тебя люблю! Знаю, не бросишь подругу в беде! Увидимся! – Лариса, улыбаясь, встала и гордо встретилась с пропитанным ненавистью взглядом Сергеевой, уже воссевшей на свой стул, как на трон.

Кладя телефон обратно, она заметила диктофон и сымпровизировала на ходу: медленно достала аппарат, вошла в кабинет, включила на запись, положила на стол и села напротив суровой блондинки со злыми глазами.

Та кивнула:

– Это что?

– Диктофон! – все еще улыбалась под воздействием энергии Евгения Лариса. – Вдруг вы от меня взятку хотите? Я ж без свидетелей!

– Уберите! Не положено!

– А как положено? Самовольно объявлять человека в розыск? Привозить в прокуратуру без единой повестки? Допрашивать без адвоката?

– Использование диктофона на допросе возможно только с разрешения вышестоящего начальства.

– Ну так я с удовольствием встречусь с вашим начальством! – вызывающим тоном, вставая, произнесла Лариса.

– Сегодня выходной.

– Меня как-то это мало волнует. Без диктофона или адвоката я не скажу вам ни слова.

– Желаете отправиться в СИЗО до понедельника?

– Если у вас веские основания для моего задержания, то желаю.

Следователь Сергеева достала сигарету и эпатажно закурила, вдруг предложив и Ларисе:

– Вы курите?

– Нет. Принципиально, – Лариса хранила твердость при любом заигрывании противника.

– Правильно… Я тоже никак не брошу… – она умело стряхнула пепел к уже выкуренным сигаретам ранее, взяла чистый лист бумаги и протянула Ларисе. – Пишите подписку о невыезде и заявление о том, что обязуетесь прийти на допрос в понедельник со своим адвокатом. Или нам пригласить своего?

Лариса не могла поверить своему счастью. Это была хоть маленькая, но победа. Не желая пускать «заговорщиков» на след Набиевых, она решила, что будет лучше, если адвокатом выступит кто-нибудь другой. А так как она находилась в стесненных средствах, то ей придется согласиться на государственную защиту.

Она молча достала ручку и склонилась над столом.

– Вас хотя бы интересует причина вашего задержания? – вальяжно спросила Сергеева, будучи уверена, что ее прессинг еще и не таких ломал.

– Абсолютно никак, – быстро ответила Игнатова, чем повергла-таки противницу в секундное замыкание.

– Хорошо, я зачитаю постановление просто потому, что обязана это сделать… – как будто равнодушно произнесла следователь. – Вы подозреваетесь в убийстве популярной певицы Анастасии Фордиани…

Ни один нерв не дрогнул на лице Ларисы. Она, молча, ровным почерком дописала и отдала бумаги. Забрала диктофон и встала. Скользнула взглядом по пустым полкам шкафа с одиноко стоящим диском фильма «Секс в большом городе» и вышла.

Лейтенант Чумаков, охраняющий выход из прокуратуры, удивленно воззрился на нее, словно на долгожданное пришествие Христа. Заикаясь, он спросил:

– Вы это… куда?

Лариса, ничего не замечая вокруг, упорно шла дальше.

– Стойте! – схватил он ее за руку. – Она что?.. Вас отпустила?.. Этого не может быть!

И он за руку потащил Ларису обратно, но Сергеева самолично явилась на шум и кивнула ему, давая понять, что все правильно. Только, когда тяжелая дверь хлопнула за спиной, Лариса вздохнула полной грудью воздух свободы и… заплакала.

Глава 19. Алина

На одиноких похоронах Арнольда Тимошина Алина Набиева даже слезу пустила. Как-никак служил верой и правдой. Но в общем-то смерть его случилась прямо как по заказу. Теперь Павел Весник целиком и полностью принадлежит ей и только ей. Или только так кажется? Вон как похорошела в последнее время ее подруга Танюшечка! Уж не под его ли чары подпала? Рассуждения женщины носили характер ревностных подозрений и догадок. Но пока что забирать любимого из больницы было рано. Лекарства и закрытый режим, по ее мнению, должны были выветрить из него дурь непослушания.

Она задернула шторы на окне, придавая очертаниям комнаты легкий полумрак. Нажала мимоходом на кнопку музыкального центра. Легкий шлейф чистых обертонов заполнил роскошное пространство. Кошачье покачивание бедрами у нее, казалось, было в крови. И вызывающая провокация мужских тел – тоже. Воздушно опустившись на широкую кровать, Алина схватила пульт и запустила эротическое видео на плазме. Как ей хотелось бы проделать все то, что там происходило, с Павлом!.. Чтобы и губками пухлыми облизать мужское достоинство… Женщина взяла указательный палец левой руки в рот… Чтобы и прогибаться под его тяжестью… Она приподняла комбинацию вверх и провела правой рукой по гладкому шоколадно-загорелому животу… Чтобы и раскрыть перед ним наконец кольцо своей женской тайны… Алина передвинула руку от живота немного ниже…

В момент достигнутого ею апогея она застонала и услышала звонок. Кто-то приехал, немного растревожив ее сказку. Удивлению ее не было предела, когда она спустилась в холл. Бывший супруг чинно беседовал с впустившим его «Зиданом», как в былые незабвенные времена.

– Вот так сюрприз! – ехидно улыбнулась Набиева, но осеклась под тяжелым взглядом гостя.

Поняла, что не с добрыми намерениями прибыл он. Но схватила попутно плюшевого мишку, сидевшего неподалеку, обняла его и, рассекая пелену отчуждения волной брызжущих флюидов, подплыла к подножию дивана.

– С чем пожаловали Игорь Батькович?

– Соскучился, – негромко поддался очаровательному флеру мужчина. – Думаю, дай-ка проведаю старых боевых друзей, не раз прикрывавших меня грудью.

Алина удивленно подняла глаза:

– Я, безусловно, само совершенство, и, несомненно, являлась лучшим образцом жены, но все же не припомню, чтобы мы с тобой участвовали в каких-то сражениях, и мне бы приходилось вытаскивать тебя с поля боя.

– А речь и не о тебе, Линуля.

Игорь сам придумал ей такое ласкательное имя и часто его использовал. Теперь оно звучало издевательски едко.

– Не обо мне? А о ком же? О ком же еще ты мог соскучиться в этом доме? Кто был дорог тебе больше, чем я? – наивно пожала плечами дама.

– У-у-у-у… Да… Ты была мне дорога… Слишком дорога… Настолько, что не заметил, когда ты перешла грань от маленькой хищницы к большой акульей хватке. А то удавил бы тебя вот этими руками! – взрываясь эмоциональным порывом, Игорь Набиев вскочил с места и стиснул обнаженную шею женщины двумя руками.

– Э-э!.. Полегче!.. Хозяин!.. – Иван Желнов, растерявшись, попытался вмешаться и разжать руки адвоката.

Но тот сам уже презрительно отпрянул и сел на прежнее место как ни в чем ни бывало.

Алина судорожно закашлялась и прошипела:

– «Зид», ты видел? Видел? Вызови полицию! Меня хотел убить мой бывший муж! Будешь свидетелем!

Охранник бросил настороженный взгляд на Набиева.

– И не дергайся! Посажу обоих, как «здрасти»! Даже не сомневайся! – жестко продиктовал юрист, незатейливо извлекая из кармана пистолет. – За что убили Арика? Кто такой Павел Весник? И где он?

– Ты че тут угрожаешь?.. Иван! Прекрати слушать его болтовню и звони в ноль два!.. Приперся тут! Раскомандовался! – женщина усиленно терла шею и попробовала встать.

Адвокат с силой выставил вперед левую руку и толкнул ее обратно на диван. Правой он направил пистолет на стопу жены, выстрелил, развернулся и мгновенно выпустил еще одну пулю в диван рядом с собой.

– Ай-я-яй… Какая незадача!.. Моя супруга хотела меня убить, но я сумел за себя постоять!.. – сделал испуганный тон он, перекрыв крик Алины, и развернул оружие на Желнова. – Стоять! Смир-р-рно! Медленно достаешь свой тэтэшник и бросаешь мне!

Ногой он задвинул под диван упавший агрегат и удовлетворенно заметил, как спесь его бывшей превратилась в ангельскую покорность.

– Я все скажу! Только вызови «скорую»! Пожалуйста! Мне очень больно! – простонала она.

– Не вопрос, Линуля! Не вопрос! – Набиев достал свободной рукой сотовый телефон. – Только в другой последовательности, детка, действуем! Сначала ты, малыш, отвечаешь на три моих вопроса, а потом уже я звоню в полицию и «скорую».

– А-а-а-а… – снова застонала Алина, но продолжила, – Никто твоего Арика и пальцем не тронул! Сам утонул!

– Умничка! Давай дальше! Смелее! Я люблю подробности!

– Мы просто похоронили его под другим именем.

– Так… Уже лучше… Зачем похоронили под другим именем?.. Я жду… Не заставляй меня нервничать… Я сегодня немножко недобр, извини, кисунь… И могу снова случайно сделать моей девочке бо-бо…

Алина захныкала и заторопилась:

– Он спасал Пашу… Па-аша бросился с моста, чтобы умереть…

– Из-за безнадежной любви к тебе, моя ласточка, надеюсь? – не удержался от язвительного замечания экс-муж.

«Ласточка» подняла на него замутненные влагой глаза:

– Какая же ты сволочь! Ненавижу тебя!

– О! Моя мадонна! А я наоборот тебя просто обожаю! Внимательно слушаю дальше рассказ про некоего Пашу… Где сей объект? Почему его нет сейчас с нами? Или он все-таки того… Ну… Самоубивься, бедолажка?..

– Он в больнице, шеф! – неожиданно встрял в разговор Желнов.

– Не-ет! Молчи! Прошу! – завопила женщина.

– Цыц! – рыкнул на нее Набиев.

– Она уложила его в психушку к подружке своей Плетневой, чтоб не сбежал и еще раз с моста… Спасает его, можно сказать… Любит…

– Вона как? – протянул словно бы поначалу уважительно Игорь. – А что ж ты-то не утонул вместо Арика? Нашли крайнего… Арнольдика значит подставили, а сами – в шоколаде… Экие вы молодцы…

– Виноват, Игорь Игнатич! Я должен был утонуть вместо Арнольда!

– Ну а раз должен был, так и… тони! – с этими словами адвокат выпустил три пули подряд прямо в сердце «Зидана».

Телохранитель, словно бы мешок с картошкой, тяжело рухнул на ковер. Алина Набиева закричала и потеряла сознание. Мужчина нагнулся, достал из-под дивана пистолет охранника, подошел к нему и выстрелил оттуда несколько раз по месту на диване, где раньше сидел. Затем – себе в левую кисть. Сжав зубы от боли, осторожно протер оружие и вставил его в ладонь Ивана.

– Алло! – с одышкой захрипел в «трубу». – Это полиция? Говорит адвокат Набиев. На нас с женой напал бывший охранник, и в перестрелке, защищаясь, я его убил. Сам я ранен, моя супруга – тоже…

Продиктовав адрес, Игорь опустился на диван рядом с Алиной:

– Линуля! – затормошил он ее. – Очнись! Очнись, говорю! Слышишь?

Женщина еле заметно задышала чаще, захлюпала носом и приоткрыла глаза.

– Вот и славненько! Девочка моя проснулась! Как насчет по вискарику?

Алина вспомнила, что произошло, да и нога дала о себе знать:

– Скотина! – прошептала она.

– Хуже! – ответил адвокат. – Сейчас приедет полиция и «скорая». Тебе придется давать показания.

Мужчина осторожно приобнял ее за плечи истекающей кровью рукой.

– Отвали! – попыталась отодвинуться Набиева.

– Нет, зай, не пыхти, а пойми – мы нужны друг другу! У тебя два выхода сейчас – либо ты даешь показания в мою пользу, и мы начнем все с нуля, либо я тебя посажу. Ну не нужна ты никому, кроме меня! Есть ли смысл тратить жизнь на тех, которые никогда тебя не полюбят, не обнимут, не приласкают и не назовут Линулей? Неужели ты так ничего и не поняла? – бывший муж все теснее прижимал к себе бывшую жену и под конец стал целовать ее мокрое лицо со спутанными волосами, постепенно бережно дойдя и до губ. Коричневый медведь сжался между телами и боковиной дивана, и тоненьким дребезжащим голоском запел: «Я любь-лю-у ти-и-бя! Я любь-лю-у ти-и-бя!».

За окном послышался вой сирены…