Текст книги "Роковое глиссандо"

Глава 20. Лариса

Вернувшись, Лариса пережила еще один шок. Мало того, что она теперь являлась обвиняемой в убийстве любимого почти всей страной лица, так и вся квартира, где она жила, была хаотично перерыта. И собственно беспорядок в ее комнате – полбеды. Но разбитые вазы в комнате хозяйки – это, несомненно, приведет к конфликту. И к гадалке не ходи!

Ее депрессию снова почуял друг Женя, снова набравший ее номер.

– Как ты? Отпустили?

– Отпустили! Но я не просто в заднице, Женька! Я в полной заднице! Неужели так бывает, чтоб все сразу вот так обрушивалось на человека?

– Так… Я понял… Я сейчас к тебе приеду и расскажешь… Дождись… Через час я – у тебя!

– Фийу-фить… Мамай прошелся?.. Ну да ладно! Тоже мне проблема века, – пытался успокоить ее он, когда прибыл. – Тебя на понт взяли, а ты и раскисла! Никто тебя не посадит, не боись! Это у них такой метод для устрашения, чтоб ты им отдала это письмо злосчастное. Подумай, так ли оно тебе всерьез нужно? А то мож освободишься разом ото всех проблем?

– Да ты с ума сошел! Столько сражаться и вдруг сдаться? Да они по любому меня теперь накажут. Не посадят, так штраф припишут за сокрытие улики!

– Ну а может им письмо подбросить? Прислать по почте или оставить где в тайном месте и анонимно позвонить?

– Сериалов насмотрелся? Нет! Не катит! Лучше замолчи! Хреново, мочи нет! – наводила порядок в квартире Лариса.

– Да я ж шучу! Чего ты? Шуток не понимаешь? Подбодрить тебя приехал!

– Не до шуток мне. Не до шуток!

– Ну ладно, Лар! Не злись!

– Не злюсь. Из еды – только кофе. Если желаешь, вон ставь чайник на кухне.

– А я с собой привез пару бифштексов. Мамасик забацала.

– Ешь их сам. Спасибо. Аппетита нету.

– Ну… Я так не играю…

– Женя! Ситуация на самом деле невеселая! Не превращай все в фарс, прошу!

– Хорошо, хорошо… Только не парься так, словно тебе в понедельник на эшафот!

– Что-то не припомню, что у меня послезавтра инаугурация!

– Остра на язычок, остра! Сдаюсь!

– Жизнь научила! Если хочешь, включай телек. И спасибо, что приехал. Я одна не знаю, как бы все вынесла.

Когда Лариса закончила уборку, зашла в свою комнату и увидела, что Евгений заснул под Муз-ТВ. Она затушила звук на нет и прилегла рядом, отвернувшись. Но мозг никак не хотел слушать Ларисины приказы и дать девушке отдохнуть. Она ворочалась-ворочалась и заснула только под утро. Проспав пару часов, она была разбужена звонком будильника. Не смотря на плохое самочувствие Игнатова засобиралась на работу.

По традиции включив с утра ноутбук, она чуть не поперхнулась, прочитав новостные заголовки Яндекса: «Известного адвоката Набиева помирило с экс-женой нападение бывшего охранника», «Убит телохранитель четы Набиевых», «Как рублевские мужья избавляют жен от охранников»…

– Боже! Боже! Боже! Я пропала! Они помирились! А я? А как же я?

Она судорожно достала телефон и отстучала смс Набиеву: «Игорь Игнатович, это Лариса, журналист. Вы не забыли про меня? Вы обещали уточнить информацию о местонахождении Павла Весника».

Через несколько минут на телефоне отразился вызов с неизвестного номера.

Евгений сонно приподнялся:

– Я пропустил что-то любопытное?

– Алло, – осторожно ответила Лариса.

– Лариса Игнатова?

– Я.

– Это Игорь Набиев.

– Да. Здрасти.

– Ларочка, интересующий вас человек находится в психиатрической клинике на 8-го марта в мужском соответственно отделении под именем Арнольда Тимошина. Лечащий врач – Плетнева Татьяна Васильевна.

– Спасибо большое, Игорь Игнатович! Не знаю как вас и благодарить!

– О! Ничего не стоит. Единственно попрошу вас нигде обо мне не упоминать, потому что всякую причастность к нашей с вами прошлой беседе я буду отрицать. Поймите меня правильно.

– Я и не собиралась! Нема как рыба!

– Ну вот и отлично… – Мужчина немного помедлил. – Я желаю вам удачи. Моя жена более не будет общаться с известным нам с вами человеком. Можете быть спокойны на этот счет.

Лариса еще хотела что-то добавить, но разговор прервался.

– Добрые вести?

– По ходу да. Павел Весник жив! Только он в психушке на 8-го Марта.

– Если кто-то шибко башляет, чтобы он там находился, выцепить его оттуда будет весьма непросто.

– Нет, заинтересована была жена Набиева, но муж с ней помирился и дал мне понять, что Весник ей не нужен.

– Тю… Так это пара пустяков тогда! Если ты не против, я посоветуюсь сегодня с матушкой насчет этой больнички. Может у нее возникнут идеи. Вроде она более опытный чел!

– Да-да… Ну помчались уже… А то я в отель опоздаю…

Глава 21. Артур

Блефовать… Блефовать… Блефовать до последнего!.. После звонка продюсера Угрова Артур Попов предпринял нехилую изобретательность и усилия для того, чтобы надавить на эту чертову девку из Краснодара. Спрашивается, зачем ей это письмецо престарелого Ромэо? Идейная! Всю жизнь он ненавидел идейных людей! Их не купишь ничем, если вбили себе какую-нибудь чушь в башку! Этот сорт он различал сразу. Но сука Лариса взяла его тем, что у нее между ног дырка, а у него – палка.

Но ничего… Замену бабе найти в Москве? Раз плюнуть. Сайты проституток просто ломятся от предложений. И ведь жизнь как изменилась в последнее время! Безработица – это очень-очень хорошо! Все телки куда? Правильно – на панель! Вот выцепил себе одну сейчас, поимел ночку в отеле «Бега», и – в тренажерный зальчик на 12-м этаже. Милое дело: качаешь мышцы, а перед тобой поле со скачущими лошадьми расстилается из окна. Качаешь, и концентрируешься! Энергия зла дает силу. А Артур хочет сделать рывок. Тема с письмом должна дать ему денежную подкачку. И что там в этом письмеце – совсем не важно. Важно, что оно есть в принципе. И Угров клюнул на наживку. Ему захотелось его заполучить. Десятку зелени предложил. Для серьезных людей – это копейки. Но пойди их заработай!

Душ. Оранжевое полотенце. Пульт. Выкл плазмы. Карточка – из блока питания. Лифт. Картины с лошадьми. Номер. Телефон.

– Кис, чем порадуешь?

– О… Артурчик… Ты? Хотела тебе позвонить, но запиз… сь тут… Я отпустила ее до понедельника…

– Как отпустила? Ты ох… а совсем? Я ж тебе сказал: попрессуй в СИЗО! Она тут одна в Москве, без прописки, на х… никому не нужна. Париться насчет нее никто не будет.

– …Ты… Это… Не бзди… Я все устрою… Просто она шибко умная… Права свои знает… Если что, я звания и работы лишаться не хочу… Это так… На всякий случай…

– Бл… дь… Какие ж все… Я ж по-человечески тебя попросил! Сделаем тему – получишь ты свою трешку баксов! Не переживай!

– Артур, она ко мне в понедельник придет, и я ее уже не отпущу… А почему ты сказал «трешку»? Позавчера ты вроде «пятерку» обещал!

– Да! Было дело! Обещал! Но ты ж не справилась изначально! Ты не сделала то, о чем я тебя просил!

– Я сделала… Я в розыск ее объявила… Причем без повесток по местам ее прописки и фактического жительства. Но она все просекла, что ничего у нас против нее нет, и задержание незаконно. Моих ребят не испугалась, как я рассчитывала. Адвоката потребовала, диктофон достала. Че я б ей сказала? Где какое-то письмо, которое кроме нее и тебя, сам говоришь, вряд ли кто видел? А она потом – запись диктофона вышестоящим… Не… Я в такое вообще не подписываюсь…

– Что значит «не подписываешься»? Только что ты была согласна не отпустить ее в понедельник.

– А сейчас поняла, что это будет невозможно. Все, что смогу, – попробую задавить ее морально на допросе наводящими вопросами о том, что она единственная была в номере Фордиани этой. Но если сама не скажет про письмо, придется отпустить. Ты ж не хочешь фигурировать, как свидетель, который видел страницу…

– Не, не вариант… Но… Хорошая мысль… Со свидетелем… Найду кого-нибудь, кому она будто письмо показывала…

– Ну если так только… Хорошо… Я еще на работу ей позвонила… В администрацию… Сказала так невзначай, что ихняя горничная подозревается в убийстве… И в квартире мои ребята тайком обыск провели…

– Письмо конечно никакое не нашли?

– Не нашли… Но проблемы на работе и с квартирой ей обеспечены… Сама тебе принесет то, что ты хочешь… Не может же не понимать откуда ветер дует? И деваться же ей некуда в Москве?

– А вдруг в Краснодар слиняет?

– Так у нее подписка же! Враз вернут наши…

– А-а-а… Ну дай бог, дай бог…

– Стараюсь, Артурчик, для тебя, видишь? – игриво выпустила кольцо сигаретного дыма в своем кабинете следователь Сергеева.

– Вижу, Мариночка, вижу… Старайся! Отблагодарю! – усмехнулся редактор Попов.

Глава 22. Павел

– Че ты, Крен? – открыл глаза Весник.

– Выписывают меня, вот продукты кой-какие остались: сало, мандарины, чай, – тебе решил отдать, – с этими словами Андрей Кренов поставил на тумбочку пакет с едой.

– Скорый поезд к дому мчится… Полечу домой, как птица… Полечу, как птица, я… Жизнь начнется без таблеток, без врачей и без пипеток… Де-мо-би-ли-за-ци-я! – запел, импровизируя на ходу с текстом «Сектора Газа» Павел, вставая с постели и обнимая за плечо Андрея. – Спасибо, брат! Выберусь отсюда тоже – посидим пивка попьем на воле. Напиши номер телефона.

– Ага! Давай! Есть листок какой?

Павел полез в карманы, но ничего не нашел. Андрей тогда вытащил из-за пазухи старенького, советских времен еще пошива пиджака, ручку, наклонился над продуктами и оторвал клочок газеты, облегающей остатки сала. На белом поле нацарапал несколько цифр и подписал: «Крен, в любое время дня и ночи». И отдал товарищу по несчастью.

– Ну все, меня моя там заждалась уже. Будь!

Мужчины пожали друг другу руки, быстро обнялись на прощанье и бывший больной Кренов покинул палату. Павел машинально посмотрел на оставленную Андреем запись, сложил листок вдвое и отправил его в карман штанов. Потом замер. Опустил руку еще раз в карман, осторожно достал бумажку, расправил… Так и есть: «…сия Фордиани была похор…». Весник почувствовал, как к горлу подкатывает ком. Он судорожно сглотнул и сделал шаг к тумбочке. Достал сало и аккуратно стал его разворачивать, словно бы оно было тротилом, готовым в любую секунду взорваться… На него смотрели добрые глаза Насти… Любимые глаза… Так и есть… Это про нее…

Павел сделал вздох. Так, как будто мог задохнуться. Ему хотелось одного, чтобы эта статья с фото Анастасии в черной рамке оказалась ложной. Вот, как получилось с ним: все думают, что он умер, а он жив! Так и Настя сейчас где-нибудь наверняка же ждет его! Ждет, что он найдет ее! Она не могла умереть! Улыбнувшись этой надежде, он осторожно переложил сало в пакет, а сам присел с газетой на кровать, внимательно вчитываясь в шрифт «Комсомолки».

В этот момент в палату санитарка ввела новенького и указала ему на свободную кровать выписанного Кренева:

– Располагайся.

Парень робко поздоровался с теми, кто находился в палате:

– Всем привет. Меня Женя зовут, если что.

– Меня – Петр… А меня – Игорь… – послышались голоса.

– А вас как звать-величать? – спросил парень у Павла, но Весник как будто бы его не слышал и продолжал молча сидеть над газетой.

– У него раздвоение личности, – тихо послышалась чья-то подсказка рядом. – Он говорит всем, что Павел, а на самом деле его зовут Арнольд.

– Ага… Ну что ж? Бывает… – сочувственно ответил Евгений и быстро отправил смс абоненту по имени Лариса: «Я его нашел».

Когда Евгений Петров поделился с матерью – опытной журналисткой – о расследовании Ларисы Игнатовой, она подсказала сыну блестящую идею: кому-то нужно лечь в больницу, где незаконно держали Павла Весника, и прояснить ситуацию изнутри, так сказать. А так как сделать этого было особо некому, то студент вызвался сам отправиться на некоторое время туда «полечиться». Мать «дернула» друзей-врачей в поликлинике, те выписали направление, и молодой человек благополучно оказался там, куда все обычно попадать боятся. По счастливому стечению обстоятельств долго искать Арнольда Тимошина не пришлось. Евгений исподволь наблюдал за ним и сделал вывод, что возможно этому типу действительно нужно было лечение в клинике закрытого типа. Странный сидит какой-то, на его приветствие не среагировал, вид подавленный. Вообщем, Евгений решил не форсировать события, а немного обвыкнуться, прежде чем войти в контакт с Павлом. Но неожиданно тот сам с ним заговорил:

– Зема, тебе телефоном разрешили пользоваться? Будь другом, дай, я звонок один сделаю!

Петров второпях удалил свое отправленное смс и протянул телефон Веснику:

– Держи.

С тех пор, как попал сюда, Павел много раз пытался дозвониться по зазубренному наизусть номеру Анастасии, прося мобильники у тех, кому их разрешали или кто сам тайно их прятал, общаясь смс с родными и близкими. Однако, ответ был неизменным: «Абонент находится вне зоны действия сети… Попробуйте позвонить позднее…». И вот теперь он снова услышал тоже самое. Разочарованно он вернул «нокию».

Евгений взял:

– Все нормально?

Павел ответил:

– Да… Спасибо…

Потом выжидательно взглянул на Петрова, вздрогнув от жужжания телефона. Тот понял и спокойно произнес:

– Это мне смс, не тебе. Извини.

Лариса написала, что безумно рада находке и завтра же придет Евгения проведать…

Глава 23. Лариса

В то воскресенье, когда Лариса в последний раз виделась с Петровым, она потеряла работу. Администратор холодно протянул ей трудовую книжку после того, как предложил написать заявление «по собственному»:

– Вы должны нас понять. Мы не можем держать человека, подозреваемого в убийстве! Таким образом, мы потеряем своих клиентов! Информация уже просочилась в прессу, и я устал давать комментарии, что Лариса Игнатова не чистится более у нас в штате. Возможно, если с вас снимут обвинения, мы примем вас снова, но пока что об этом говорить рано.

Высокий и слащавый на вид, мужчина явно хотел поскорее завершить формально необходимую процедуру увольнения. И хотя Лариса и гораздо лучше справлялась со своими обязанностями, чем другие горничные отеля, сей факт никак не умалил «работодателя мечты».

Задумчиво она подходила к дому и не сразу заметила несколько машин с символикой центральных телеканалов. «Меня поджидают», – догадалась она, стремительно опустила с головы на лоб темные очки и свернула к первому попавшемуся подъезду. Сделав вид, что нажимает кнопки домофона и, постояв минуту, девушка скорехонько отравилась назад. Зайдя в ближайшее кафе, она заказала себе чашку кофе и постаралась успокоиться. Через час получила смс от хозяйки: «Деточка, я только что приехала домой и, боюсь, что нам придется с тобой расстаться. Ищи себе другое жилье». Лариса достала кошелек, пересчитала выплаченные расчетные и поняла, что даже при самом радужном варианте ее трудоустройства после завтрашней встречи у следователя кроме как на улице ближайший месяц до предполагаемой зарплаты ей жить будет негде. Отвергнув сразу вариант гостеприимства Жени Петрова, как удручающий тем, что она будет чувствовать обязанной ему личными тесными взаимоотношениями, на которые он все время намекает и которые от нее ждет, Лариса отправила смс маме с просьбой прислать хоть сколько-нибудь денег. Затем она решительно отправилась на Проспект Мира.

Интернет-кафе, расположенное неподалеку от радиального выхода метро было компактным и уютным. Натянув наушники и запустив энергетически взрывную песню «Скорость» группы «Комиссар», девушка уверенно зарегистрировалась на сайтах знакомств и разместила объявление на форуме проституток. Реакция мужчин, ищущих «клубничку», не замедлила проявиться. Телефон и электронная почта Ларисы ломились от сообщений и звонков. Игнатова чутко прислушивалась к каждому, с кем общалась, дабы не попасть впросак и встретиться с более-менее нормальными чистоплотными мужчинами. За вечер и ночь, вооружившись «хлоргексидином», презервативами и противозачаточным «фарматексом», забираясь несколько раз на заднее сидение авто и переночевав с одним из клиентов в отеле, Лариса насобирала 15 тысяч рублей. Имея в общей сложности на руках тридцатку, она поняла, что теперь все должно получиться «в ажуре». Вспомнила, как позабавил ее один воздыхатель. Написал: «Я хочу секса в толпе». Она ответила: «Групповым не занимаюсь». Парень: «Почему групповым? Я здесь один». Лариса: «Ты ж написал про толпу». Он: «Я имел в виду толпес, когда ты обнажишь свою грудь». Тут уж Лариса не вытерпела: «Выучи-ка ты для начала русский язык, милок, а потом и встретимся! То, о чем ты пытался мне сказать, называется «топлесс».

В немного сонном, но достаточно приподнятом настроении Лариса Игнатова примчалась в прокуратуру. Автомобили телеканалов поджидали ее теперь и здесь. «Ну что, малыш, вот она – слава?» – подтянув живот и расправив спину, девушка пошла «от бедра», как Анджелина Джоли в фильме «Турист». Кто-то ее узнал и подбежал с микрофоном:

– Лариса, скажите, зачем вы отравили Анастасию Фордиани?

Девушка, молча, таким же ровным шагом прошествовала далее и вошла в здание. Ее допрос длился больше двух часов. Вопросы следователя были однотипны и крутились в основном вокруг показаний некоего молодого журналиста из газеты «Коммерсант» Леонида Плужникова, который видел у Игнатовой некое письмо, адресованное Анастасии Фордиани. Лариса твердо отрицала и свое знакомство с означенным коллегой, и наличие письма. Более того, она потребовала от Сергеевой в присутствии назначенного ей адвоката некоторой проверки в «Марриотт Гранд». В документах следствия фигурировала бумага о наступившем времени смерти певицы посреди ночи. А Игнатова заступила на смену после своих выходных только к семи утра. На записи камеры слежения, установленной в коридоре, должна была храниться информация о часе входа горничной в комнату. Лариса удивилась сама себе: как могло случиться, что такое простое решение проблемы не пришло к ней раньше? Следователь Марина Николаевна Сергеева была вынуждена назначить дополнительное время следствия для уточнения данного факта.

Через неделю, за которую Лариса Игнатова успела снять себе однокомнатную квартиру в подмосковном городке Железнодорожном и найти работу курьером, с нее были сняты все обвинения.

И вот, наконец, она стоит перед старым-престарым каменным сплошным высоким забором психиатрической больницы и слушает, как бьется ее сердце. Сейчас она зайдет… Сейчас… Еще немного постоит и зайдет…

Глава 24. Последняя нота

– Жень, ну где он? – победно улыбалась своими очаровательными уголками губ Лариса в маленьком коридорчике для посетителей, две двери которого – одна наружу, другая внутрь мужского отделения – предусмотрительно запирались медсестрами на ключ.

– Привет, дорогая! Рад видеть тебя такую цветущую! Весник ушел на прогулку куда-то. Давай посидим, может будет проходить сейчас обратно… Значит, ты снова свободна и невиновна? Поздравляю!

– Женька, это просто чудо, что так все благополучно завершилось! Как я благодарна тебе за помощь, ты даже не представляешь! Если б не твоя поддержка, я не знаю, как бы мне удалось бороться со всеми напастями.

– Да ну чего там? Свои люди! Ты сама выстояла, справилась! Я только так… Бесплатные советы раздавать мастак!

– Нет, нет, нет! Я очень ценю все, что ты для меня сделал! И когда-нибудь отплачу тебе той же монетой…

– Лучше поцелуем!

– Ах ты, шалун! – переводила Лариса каждый раз в шутку намеки Евгения на близость. – Как тебе тут лежится-то?

– Ну как? Отдыхаю! Пузико, видишь, наел? Не жизнь, а малина!

В двери снаружи каждые пару минут кто-нибудь звонил, медсестры бежали из-за дверей внутрь открывать. Посетители и пациенты входили и выходили. Лариса интуитивно напряглась и сжалась, когда к Жене подошла красивая женщина небольшого роста в коротком облегающем халатике и высокомерно спросила:

– Весник на прогулке? Скажи, как придет, чтоб зашел ко мне.

– Наш лечащий врач Плетнева, – пояснил Евгений, когда она удалилась.

– Я так и поняла, – ответила Игнатова. – Слушай, я пойду, пожалуй. Завтра еще загляну. А тебе выход когда разрешат на улицу?

– Не знаю. Обещала скоро…

Лариса осторожно спускалась по обвалившимся от времени и погоды, потрескавшимся ступенькам двухэтажки. Еще отсюда она уловила в одиноком мужчине, сидящем вдалеке на давно некрашеной деревянной лавочке нечто, которое заставило сердце биться часто-часто. В облегающих стройные ножки фиолетовых лосинах и пестрой тунике сверху она выглядела стильно. А ее бурная сексуальная жизнь последних дней придавала ее образу шарм и призывность. Шаг… Еще… И снова… Вот она уже напротив… Поравнялась… Тоска во взгляде, который… Который брошен на нее… Изучающе… Нельзя!.. Нельзя пройти мимо… Пройти мимо, не заговорив…

– М-м-м… Э-э-э… А что вы тут делаете?

Как он встрепенулся! Всем телом как будто откликнулся!

– Я здесь случайно… – откашлялся, – Случайно… По прихоти одного человека…

Остановиться! Остановиться и подойти!… Как это сложно!.. Сердце!.. Тук!.. Тук!.. Тук!.. Сердце!..

– Меня Лариса зовут, – «Какая глупая наверно у меня улыбка».

– Меня Павел, – «Почему я улыбаюсь?».

Лариса достала прозрачный файл с листами бумаги:

– Это ваше?

– Кто вы? – недоуменно воззрился на свой почерк, а затем на странную девушку Павел Весник.

Лариса молчала. Так прошла минута или две. А может быть и вечность. Все стало неважно. У мужчины, держащего в руках свое признание в любви, скатилась по щеке слеза. Он часто заморгал, останавливая подкатившую влагу.

– Это я ее нашла в номере. И письмо… – тихо-тихо произнесла Лариса.

– Спасибо, что вернули… – хрипло ответил мужчина с волосами, собранными в хвостик и татуировкой на руке «Настя».

– Искала вас, хотела сделать на эту тему сенсационный материал для газеты, но теперь поняла, что не смогу.

– Вы журналист?

– Да ну что вы! Я только учусь…

– У вас все получится! Вы обязательно им станете! Все у вас будет хорошо! Вот увидите! – со светлой печалью сказал Павел.

– Наверное, да… Как вы смотрите на то, чтобы покинуть данное заведение? Вам тут не надоело? – кивнула на больницу Лариса.

– Это невозможно.

– Это почему это?

– Потому что есть женщина, которой нужно, чтобы я стал послушным и вменяемым.

– Алина Набиева?

– О-у! Вы и это знаете?

– Она помирилась с мужем. Сейчас у них период «отмазки» от своих преступлений черты закона, но, не сомневаюсь, что жить они будут в своей Барвихе, а не на Колыме, долго и счастливо.

– Так стало быть я уже ей не нужен… Что же еще вам известно?

«Еще мне кажется, что у вас роман с вашим лечащим врачом!» – хотела съязвить Лариса, памятуя об его описанных многочисленных романах и романчиках чуть ли не с каждой встреченной.

– Еще мне кажется, что мне нужно представиться вашей дальней родственницей и поговорить с Татьяной Васильевной Плетневой.

Павел Весник остро и быстро взглянул на Ларису: «Знает наверняка или догадывается?».

– Я сам поговорю с ней. Думаю, если Алина более во мне не заинтересована, проблем с выпиской не возникнет.

– Дай бог! Дай бог! – протянула Лариса. – Вы проводите меня?

– Конечно! С радостью! – воскликнул мужчина, и они медленно вдвоем направились в сторону маленькой часовенки и контрольно-пропускного пункта.

* * *

– Отпустить тебя, потому что Алине Набиевой ты больше не нужен? Арнольд! Не смеши меня! Я, возможно, позволила тебе слишком много, чего не позволяла ни одному мужчине, кроме мужа. Но нашу дистанцию между врачом и пациентом это сократить никак не поможет. И не надейся! Я буду лечить тебя ровно столько, сколько посчитаю нужным! – грозно отчитывала Павла Татьяна Плетнева в своем кабинете тем же вечером.

Внезапно завибрировавший телефон заставил ее измениться в лице.

– Помолчи сейчас, – кивнула она Веснику.

А по сотовому ответила:

– Да дорогой!

Супруг Татьяны Васильевны слыл среди их круга знакомых человеком немногословным и деловым. За годы жизни она изучила его, как пять пальцев на своей руке. Но таким, как сейчас, разгневанным, он никогда еще не был.

– Какой роман? У меня роман? С кем? С моим пациентом? – Плетнева побледнела, потом покраснела, потом сурово расстреляла глазами Весника, потом постаралась перейти из защиты в нападение. – Кто сказал тебе подобную чушь? Лариса Игнатова? Я даже не знаю такой! В соцсетях тебя нашла?

Постепенно, слушая презрительные угрозы развестить и оставить ее без детей и денег, Плетнева по-настоящему испугалась:

– Ну что ты хочешь? Чтобы я отдала этого Павла Весника другому врачу? Хорошо! Я отдам! Я отдам его другому врачу! Когда? Завтра! Завтра же и отдам! Сейчас? Ну хорошо! Я прямо сейчас его и передам! Милый, только…

Плетнева не успела договорить, потому что связь мужем была прервана. Несколько секунд она собиралась с духом, а затем едко и язвительно-грубо спросила, осознав, что ее любовным утехам пришел конец:

– Ну и кто это такая – Лариса Игнатова? Какого черта она лезет, куда ее не просят?

– М-м-м… Это моя сестра… Троюродная… – еще не веря такому многообещающему повороту событий, робко ответил Павел.

Плетнева резко встала:

– Убирайся.

– Совсем?

– К себе в палату! – разъяренная женщина едва сдержала себя, чтоб не добавить какое-нибудь оскорбительное словечко вроде «придурок», или «чудовище», или «скотина», или «сволочь».

На следующий же день сменивший Татьяну Плетневу новый лечащий врач Павла Весника не нашел никаких показаний к дальнейшему пребыванию пациента в психиатрической клинике.

– Лариса, я не могу этому поверить! Я свободен! Меня выписали! Спасибо вам! – взволнованно позвонил поблагодарить Ларису Павел.

– Да? – обрадовалась девушка. – Не ожидала, что могу быть ураганом, срывающим двери с петель! И куда вы теперь? Вам нужно восстановить паспорт на свое имя! Доказать, что вы живой!

– Честно говоря, я и сам пока не знаю. И соображать не могу – слишком пьян от произошедшего.

– Тогда – ко мне! – серьезно и твердо сказала Игнатова.

– К тебе? – тоже очень серьезно переспросил Весник, будто размышляя, не обидит ли он очередную, явно влюбленную в него «дурочку», и перейдя на «ты». – А ты сейчас где?

– Я на Новокузнецкой.

– Если подождешь меня, то через час я подъеду.

– Подожду.

Лариса ходила с тыльной стороны метро туда-сюда. Через мутное толстенное стекло огромного окна были видны выпрыгивающие с эскалатора люди. Она хотела увидеть Павла здесь, чтобы потом подбежать к нему сзади и закрыть как в детстве глаза: «Угадай, кто это!». Но так и просмотрела… Случайно встретила его взгляд, когда он озирался по сторонам у тумбы с афишами. И подойти сзади уже не получилось. Лариса шла и любовалась им: «Красавчик!». Прогулявшись до входа на Третьяковскую, они зашли перекусить в «Макдональдс». А потом взялись за руки и нырнули в подземку.

Едва добравшись до квартиры, обнялись, и Павел поцеловал ее. Он ненасытно терзал ее губы и нежно и властно одновременно. И Лариса сначала ласково, а затем все более страстно, готовно откликнулась на эти терзания. Не включая свет в прихожей, она спустила сумку с плеча на пол и провела руками по груди мужчины, легко расправляясь с пуговицами на рубашке. Потом взяла за руку и увела в комнату. Мягкий ковер на полу словно просил: «Упадите на меня, ребята!». И они упали. И тысячу раз падали в своей голове, продолжая целоваться.

Лариса стонала и ждала, когда Павел расправится с ней своим удовольствием, но ничегошеньки не происходило. Тогда она отстранилась и мягко спросила:

– Что-то не так?

Весник, грустно вздыхая, ответил:

– Пройдет со временем! Последствия таблеток.

И склонился в поцелуях над Ларисиным животом.

– М-м-м… Я конечно очень тебя хочу… Но… Тогда я лучше подожду тебя… Это некоторое время…

– Как скажешь, моя принцесса! Как скажешь, моя девочка! Моя последняя нота! – улыбнулся немного веселее Павел. – Знаешь, однажды один бедный пианист не знал, как привлечь к своему таланту внимание и решил объявить концерт «Тишина». Зрители собрались и увидели, что на рояле нет клавиш. Пианист долго беззвучно стучал пальцами. И его признали гениальным. Так и я сейчас чувствую, что у меня больше нет клавиш… И я наслаждаюсь тишиной…

Когда Лариса уснула у него на плече, Весник тихонечко нажал на вызов абонента «Настя». Телефон по-прежнему был недоступен. Тогда он набрал несколько букв: «П… Р… О… С… Т… И», – и отправил смс. И хотя ответа с того света быть никак не могло, он знал, что сейчас Анастасия Фордиани посмотрела на него сверху и простила. И словно в подтверждение тому кран на кухне пыхнул накопленными каплями воды. Павел повернулся к Ларисе, устало обнял ее своими широкими огромными руками, как медведь в берлоге, и уснул.