Текст книги "Троцкий. Мифы и личность"

С другой стороны, Сталин предупреждал об опасности продвижения Красной Армии в глубь Польши: «Тыл польских войск является однородным и национально спаянным. Отсюда его единство и стойкость. Его преобладающее настроение – «чувство отчизны» – передается по многочисленным нитям польскому фронту, создавая в частях национальную спайку и твердость. Отсюда стойкость польской армии. Конечно, тыл Польши неоднороден… в классовом отношении, но классовые конфликты еще не достигли такой силы, чтобы порвать чувство национального единства и заразить противоречиями разнородный в классовом отношении фронт. Если бы польские войска действовали в районе собственно Польши, с ними, без сомнения, трудно было бы бороться».

Троцкий явно не разделял в 1920 году подобных опасений. 16 июня он опубликовал статью «Горе не доводящим до конца», в которой осуждал медлительность в продвижении советских войск на запад.

В тот же день Ленин, Калинин, Чичерин, Раковский и Троцкий подписали воззвание ВЦИК и СНК РСФСР и Украинской ССР, в котором объявляли о стремлении освободить Польшу от капиталистического господства. Под влиянием такой установки Советское правительство стало тормозить мирные переговоры между Советской Россией и Польшей, которые начались при посредничестве Великобритании.

В эти дни Сталин продолжал выражать свое скептическое отношение к планам перенесения военных действий на территорию с преобладанием польского населения. 24 июня в беседе с корреспондентом УкрРОСТА он предупреждал о наличии у поляков больших резервов и помощи со стороны Антанты. Он объявлял «неуместным то бахвальство и вредное для дела самодовольство, которое оказалось у некоторых товарищей: одни из них не довольствуются успехами на фронте и кричат о «марше на Варшаву», другие, не довольствуясь обороной нашей Республики от вражеского нападения, горделиво заявляют, что они могут примириться лишь на «красной советской Варшаве».

Эти оценки Сталина оказались справедливыми. В Польше была объявлена мобилизация мужчин всех возрастов и начался набор в армию добровольцев. В течение июля в польскую армию пришли 573 тысячи мобилизованных и 160 тысяч добровольцев. 21 июля премьер-министр Великобритании Ллойд-Джордж заявил, что «Франция и Англия могут предоставить все необходимое для организации польских сил».

Все эти события были проигнорированы в Москве. Советская сторона тормозила мирные переговоры с поляками. 23 июля Главнокомандующий Республики С.С. Каменев отдал приказ овладеть Варшавой. При этом предполагалось, что победа в Польше вызовет развал капиталистической Европы. В тот же день 23 июля Ленин направил телеграмму Сталину: «Положение в Коминтерне превосходно. Зиновьев, Бухарин, а также и я думаем, что следовало бы поощрить революцию тотчас в Италии. Мое личное мнение, что для этого надо советизировать Венгрию, а может быть, также Чехию и Румынию».

4 августа Ллойд-Джордж потребовал немедленного прекращения наступления советских войск, угрожая возобновлением блокады и направлением британского флота к берегам России. Однако на заседании политбюро 5 августа, на котором был рассмотрен британский ультиматум, Троцкий заверил присутствовавших, что ^августа Красная Армия возьмет Варшаву.

14 августа последовал приказ Троцкого, открывавшийся словами: «Герои, на Варшаву! Герои! Вы нанесли атаковавшей нас белой Польше сокрушительный удар… Сейчас, как и в первый день войны, мы хотим мира. Но именно для этого нам необходимо отучить правительство польских банкротов играть с нами в прятки. Красные войска, вперед, герои, на Варшаву! Да здравствует победа! Да здравствует Рабоче-Крестьянская Красная Армия! Председатель Революционного военного совета Республики Троцкий».

В этот день 14 августа польские войска нанесли контрудар по двум армиям Западного фронта. Началось отступление Красной Армии по всему фронту. Троцкий винил в поражении Сталина. В своих воспоминаниях он обвинял в «катастрофе под Варшавой» «поведение командования южной группы советских войск с направлением на Львов… Главной политической фигурой в революционном военном совете этой группы был Сталин. Он хотел во что бы то ни стало войти во Львов, и в то время, как Смилга и Тухачевский войдут в Варшаву. Бывает у людей и такая амбиция!» Искажая действительный ход событий, Троцкий утверждал, что честолюбие Сталина сорвало удар во фланг польских армий под Варшавой.

Сталин доказывал лживость этих обвинений, отмечая, что приказ о передислокации Первой Конной, сражавшейся у Львова, пришел слишком поздно. И все же обвинения, выдвинутые против него Троцким и другими, видимо, убедили руководство страны. Сталин был отозван с Юго-Западного фронта, а вскоре политбюро удовлетворило его просьбу об освобождении от обязанностей члена РВС этого фронта. Троцкий мог торжествовать по поводу поражения своего политического противника.

В октябре 1920 г. Советская Россия подписала мир с Польшей на гораздо менее выгодных условиях, чем те, что предлагались поляками в июле. Прекращение военных действий с Польшей позволило советскому командованию перебросить войска на юг, и вскоре Крым, оборонявшийся войсками Врангеля, был взят. Гражданская война была в основном завершена, если не считать затянувшихся до конца 1922 года боевых действий на Дальнем Востоке.

Большевистская партия отмечала 3-ю годовщину Октябрьской революции под знаком победы в Гражданской войне. Нет сомнения в том, что для торжества имелись все основания. Партия, которая едва избежала разгрома в 1917 году, оказалась способной удержать власть и превратиться в самую влиятельную политическую силу в России. Начав организацию государственного механизма и вооруженных сил чуть ли не с нуля, большевистское правительство сумело отразить многочисленные попытки своих противников свергнуть его и за три года взяло под свой контроль почти все земли бывшей Российской империи.

Совершенно очевидно, что, укрепляя свою власть, большевики прибегали к грубому и жестокому насилию. Однако теми же методами действовали белые. Причина поражения белых была в другом. Как признавали позже Деникин и другие враги Советской власти, белое движение не сумело выдвинуть какую-либо осмысленную и привлекательную программу решения острых экономических, социальных и политических проблем, породивших революции 1917 г. и Гражданскую войну. Не сумели белые добиться и морального сплочения антибольшевистских сил. Это проявлялось и в дезертирстве донских казаков, и в нежелании многих представителей буржуазно-интеллигентских слоев населения служить в белой армии.

Большевики же сумели заручиться поддержкой значительной части населения страны, в первую очередь наиболее динамичной его части – городских рабочих, а также деревенской бедноты. Когда же началась война с Польшей, то на поддержку Советского правительства выступили и многие другие патриотически настроенные люди. В условиях, когда подавляющая часть населения проявляла пассивность и нежелание участвовать в Гражданской войне, поддержка этих слоев населения оказалась решающей для победы большевиков. Они сумели сплотить народные массы под популярными лозунгами создания общества всеобщего равенства и изобилия для всех.

Победа Советской власти породила миф о победе «разутых и раздетых» бойцов Красной Армии над превосходящими полчищами интервентов из 14 держав и вооруженных Антантой войск белых генералов. При этом игнорировалось то обстоятельство, что «поход 14 держав», о необходимости которого не раз говорил Уинстон Черчилль, так и не состоялся, а интервенты сочли за благо удалиться из России до вступления в затяжную и кровопролитную борьбу. Не учитывалось и то обстоятельство, что западные державы, демонстрируя на словах свою поддержку белым армиям, на деле оказывали им мизерную, зачастую чисто символическую помощь, так как не желали ни прочной Советской республики, ни «великой, единой, неделимой России» и предпочитали поддерживать новые государства, образовавшиеся на окраинах развалившейся империи.

Боевые действия в Гражданскую войну по количеству личного состава армий и ее вооружений были на несколько порядков ниже того уровня, на котором находилась армия России в годы мировой войны, а поэтому победа Красной Армии над военными формированиями белых и национал-сепаратистских правительств не свидетельствовала о ее необыкновенных возможностях. Более того, война с Польшей показала, что в годы Гражданской войны у Советской страны не было сил, чтобы одолеть даже небольшое государственное образование, выделившееся из России, если оно получало достаточную помощь со стороны Западной Европы.

Однако миф о том, что «от тайги до британских морей Красная Армия всех сильней» на долгие годы поддерживал боевой дух советских людей. Естественно, что миф о всесилии Красной Армии распространялся и на ее руководителя. В той же песне про Красную Армию, пелось о том, что «Реввоеннсовет нас в бой ведет» и звучали слова: «С отрядом флотским, товарищ Троцкий нас поведет в последний бой!»

Одним из главных творцов победы считался Троцкий. В его честь назывались фабрики и заводы. На географической карте вместо Гатчины появился город Троцк. Портреты Троцкого стали непременным украшением интерьеров официальных учреждений и праздничных манифестаций. Редкое выступление завершалось без здравиц в честь Троцкого, которые следовали вслед за приветствиями в адрес Ленина. Вскоре после завершения Гражданской войны в Устав Красной Армии была внесена политическая биография Троцкого, которая венчалась словами: «Тов. Троцкий – вождь и организатор Красной Армии. Стоя во главе Красной Армии, тов. Троцкий ведет ее к победе над всеми врагами Советской республики».

Возвеличивание Троцкого игнорировало то обстоятельство, что он не был единственным руководителем Красной Армии, осуществлявшим контроль за ее боевыми действиями. В отличие от Великой Отечественной войны, в ходе которой И.В. Сталин являлся одновременно председателем Государственного Комитета Обороны (ГКО), Верховным Главнокомандующим и народным комиссаром обороны, Л.Д. Троцкий не обладал подобной властью в годы Гражданской войны. Аналог ГКО – Совет рабочей и крестьянской обороны возглавлял В.И. Ленин. Троцкий был рядовым членом этого Совета. Главнокомандующими Советской республики были поочередно И.И. Вацетис и С.С. Каменев. Решения Совета рабочей и крестьянской обороны и главнокомандующего республики по многим важнейшим вопросам ведения военных действий принимались помимо Троцкого и нередко против его воли.

Следует также учесть, что характер Гражданской войны серьезно ограничивал возможности у центрального командования контролировать ход операций на местах. Именно этим обстоятельством объяснялись постоянные разъезды бронепоезда Троцкого по различным фронтам Гражданской войны. Хотя такие разъезды позволяли Троцкому быть в курсе дел одного из фронтов, он неизбежно упускал из виду то, что творилось на других фронтах республики. Слабые возможности централизованного контроля, маневренный характер боевых действий на чрезвычайно растянутых фронтах предоставляли командирам отдельных соединений и даже частей гораздо большую свободу действий, чем в ходе других войн XX века. Поэтому Гражданская война выдвинула немалое число командующих фронтов, командиров армий и дивизий, которые по праву считались творцами побед красных войск в эти годы, таких как Фрунзе, Котовский, Щорс, Блюхер, Фабрициус, Буденный, Пархоменко, Ковтюх, Киквидзе, Азии, Городовиков, Чапаев, Думенко, Миронов. (Последние двое были расстреляны по приказам Троцкого.)

Наконец, есть немало оснований считать, что несомненные заслуги Троцкого в создании Красной Армии и достижении ее побед сочетались с его крупными ошибками в управлении войсками. Хотя нет сомнений в том, что его курс на привлечение профессионалов из бывшей царской армии на службу в советские войска оправдал себя, Троцкий не сумел до конца учесть принципиальное отличие Гражданской войны от других войн, в которых принимала участие Россия в XX веке, а поэтому он игнорировал реальный опыт, накопленный «красными командирами» и всячески их третировал. Хотя его стремление поднять энтузиазм красных воинов пламенными речами производило неизгладимое впечатление на них, он явно увлекался театрализацией своих выездов на фронт, создававших зачастую лишь ненужную суету. Хотя его желание укрепить дисциплину жесткими приказами во многом оправдано в годы Гражданской войны, было очевидно, что он терял чувство меры в своих беспощадных карательных действиях. Сведения о том, что по распоряжениям Троцкого были уничтожены многие командиры, что его приказы служили обоснованием для расстрела людей, заключения их в концентрационные лагеря, превращения их в заложников, шокировали даже многих его коллег, отличавшихся не меньшей жесткостью, наносили ущерб образу Советской власти.

Кроме того, нет оснований полагать, что Троцкий был автором каких-либо военно-стратегических планов, которые привели Красную Армию к грандиозным победам. Многие планы, успешно осуществленные Красной Армией в годы Гражданской войны, были разработаны военными специалистами высокого класса, такими генералами и офицерами царской армии, как А.И. Егоров, М.Д. Бонч-Бруевич, Д.М. Карбышев, Б.М. Шапошников, А.А. Брусилов и многие другие. План же разгрома Юденича в уличных боях в Петрограде, придуманный Троцким, был чрезвычайно рискованным и не был реализован. Его борьба против «партизанщины» на Южном фронте способствовала прорыву Деникина. Его приказы о марше на Варшаву оказались нереальными. Его планы прорыва красных войск в Советскую Венгрию или в Индию были откровенно авантюристичными.

По мнению одного из армейских работников В. Трифонова (отца известного писателя), «армию создавал не Троцкий, а мы, рядовые армейские работники. Там, где Троцкий пытался работать, там сейчас же начиналась путаница. Путанику не место в организме, а военное дело именно такой организм и есть».

Однако вера миллионов советских людей в непобедимость Красной Армии и ореол вождя этой армии работали на сохранение мифа о «красном Бонапарте». Желание верить в новые мифы революции отвечало настроениям тех лет. Уверенность, что «демон революции» приведет пролетарские армии к победе над мировой буржуазией вдохновляла миллионы советских людей. Многие красноармейцы или гражданские лица, бывшие свидетелями выступлений Троцкого, рассказывали с восхищением о своих впечатлениях. Даже те, кто никогда не видел и не слыхал предреввоенсовета, заражались теми эмоциями, которые испытали участники митингов.

Они верили, что Троцкий – такой же, как они, человек из народа. Об этом свидетельствует, в частности, полуанекдотическая история, которую привел Троцкий в своих мемуарах: «В «Архиве русской революции», издающемся в Берлине, автор-белогвардеец рассказывает следующий красочный эпизод: «Заехавший к нам повидаться казак, кем-то умышленно уязвленный тем, что он ныне служит и идет на бой под командой жида Троцкого, горячо и убежденно возразил: ничего подобного! Троцкий не жид. Троцкий боевой. Он наш – русский! Вот Ленин, тот коммунист, жид, а Троцкий наш – боевой – русский – наш!»

Писатель Исаак Бабель, видимо, не погрешил против истины, когда вложил в уста героя рассказа «Соль», красного казака, слова: «Между прочим, за Ленина не скажу, но Троцкий есть отчаянный сын тамбовского губернатора и вступился, хоть и другого звания, за трудящий класс». (Комментируя эти рассказы, Й. Недава писал: «В смысле национальной принадлежности Троцкого и Ленина, случалось, «путали», меняли местами в период Гражданской войны – но лишь в провинции, где не видели и не слышали лично ни того, ни другого. Видевшие и слышавшие – не ошибались».)

В то время как многие русские в красном лагере признавали Троцкого за «своего», было немало евреев, которые отрекались от Троцкого. В Одесской синагоге даже была проведена торжественная церемония отлучения Троцкого от иудейской веры и была зачитана соответствующая формула проклятия. Против Троцкого выступали те евреи, которые активно поддержали белое движение. Некоторые из них занимали посты в правительствах белых генералов. Около 200 тысяч евреев последовали за белыми в эмиграцию.

Многие соплеменники Троцкого в различных странах мира с гордостью видели в нем сына их народа, который стал одним из руководителей великой страны. Выражая характерные настроения многих евреев того времени, С. Раш писала в 1920 году в американской газете «Джуиш уорлд»: «О Троцком нельзя заключить иначе, как об образованном человеке, изучившем мировую экономику, как о сильном и энергичном вожде и мыслителе, который несомненно будет отмечен в истории, как один из числа великих людей, которыми наша раса облагодетельствовала мир… Россия… не будет страной утопии, но там будет создано правительство настолько совершенное, насколько таковое будут в силах создать из такого несовершенного людского материала те несомненно высоко одаренные духовно идеалисты-практики, которые теперь там строительствуют. А ведь один из этих вождей – Лев Троцкий!»

Широкая поддержка Троцкого евреями вне зависимости от их политических симпатий отчасти объяснялась антисемитскими погромами, которые творили антисоветские формирования. Позже в «Большой Советской Энциклопедии» утверждалось, что жертвами этих погромов стало только на Украине около 200 тысяч евреев. В статье «Большевизм и евреи» публицист А.С. Закс писал: «Все, кто сейчас борется с большевизмом (Польша во главе с Я. Падеревским, Украина во главе с Петлюрой), поощряют погромы. Большевизм, наоборот, противостоит погромам. Понятно, что Троцкий предпочтительнее для нас, чем Падеревский… Пусть радикальные евреи вроде Троцкого будут главами правительств – наши враги будут скрежетать зубами, покроются пеной от злости, но не посмеют тронуть нас». По мнению Закса, возвышение Троцкого свидетельствовало «о силе и молодости древнего еврейского народа. Если евреи выдвигают таких лидеров, как Троцкий, внушающих страх правительствам мировых держав, – значит, еврейский народ жив, не выродился и перед ним великое будущее».

Если Заксу Троцкий представлялся грозной дубинкой, отпугивавшей нынешних врагов евреев, то для некоторых он казался орудием отмщения «их мучителям, угнетателям, их вчерашним последователям и палачам». Знакомый Троцкого по Нью-Йорку Рувен Брайнин писал: «Собака заслужила палку».

Приход Троцкого и многих других лиц еврейской национальности к вершинам власти в России, революционные события в Баварии и Венгрии, в ходе которых у власти оказались евреи-коммунисты и евреи-социалисты совпали с активным движением за создание еврейского государства в Палестине. Эти события демонстрировали для многих евреев великий поворот в их многовековой истории к осуществлению извечных чаяний. После декларации Бальфура традиционное пожелание встретить Новый год в Иерусалиме казалось теперь уже не столь уже несбыточным. Ветхозаветные рассказы о торжестве еврейского народа над народами и государями, угнетавшими его, казалось, повторялись в победах Красной Армии под руководством еврея Троцкого. Воспитанные во многовековой религиозной традиции евреи истолковывали победы Советской власти в Гражданской войне не как успех идей Маркса и Ленина или достижений рабочего класса России и большевистской партии, а как торжество иудаизма, видя в российском коммунизме порождение древней иудейской традиции.

Эти настроения отразил писатель Элизер Штейнман, опубликовавший в Одессе брошюру на иврите под заглавием «Еврейский коммунист». Он приветствовал победу Советской власти, видя в этом торжество «красного иудаизма». Он писал: «Твердыня черного иудаизма пала – да здравствует красный иудаизм!» Автор восхищался Красной Армией, которая вошла в Одессу: «Мир вам, братья мои, бойцы Красной Армии! …Даже если подковы коней ваших растопчут меня, я прощу вас, прощу новому миру, чей порядок водворится через мою гибель, в чьих колесах свободы и я стану винтиком. Мир вам, братья мои, от древнего, неизвестного вам еврея», Штейман желал «в качестве еврейского коммуниста… провозгласить избавление Иерусалима с вершин Иудейских гор», видел «истоки коммунизма и революции в Торе и пророках» и верил «в слияние иудаизма и коммунизма в Святой земле».

Неумеренное восхищение Троцким, шумное возвеличивание его как символа мщения, грозы и молодости древнего народа вели к неправомерной идентификации его личности со всем еврейским народом, что давало пищу для антисемитской пропаганды. Если подобные настроения и не были широко распространены среди евреев, то все равно для многих белых было ясно, что большинство евреев скорее сочувствуют Советской власти, чем враждуют с ней. В.В. Шульгин замечал, что перед вступлением в Киев советских войск, когда начался исход из города его верхов и части средних слоев, евреев практически не было среди беглецов. Высокое же положение Троцкого, Свердлова, Зиновьева, Каменева в Советском правительстве, наличие многих тысяч евреев в государственном аппарате Советской республики, особенно в Красной Армии и ВЧК, лишний раз убеждали врагов Советской власти в том, что большевистская партия является орудием в руках евреев, а поэтому возлагали на них ответственность за все деяния этой партии и Советской власти.

Мифу о непобедимости Красной Армии и скором торжестве идей коммунизма на всей планете противостоял миф, созданный проигравшими в Гражданской войне и объяснявший причины их поражения. Белые эмигранты не желали признать, что их идейно-политическая альтернатива была отвергнута, что их генералы, офицеры и солдаты оказались неспособными разбить красноармейцев, что они не смогли проявить достаточной моральной и духовной выдержки, необходимой для победы. Поэтому они настойчиво говорили лишь об одной стороне Советской власти – красном терроре. Полностью умалчивая о вопиющих нарушениях закона, творимых в белом лагере, о зверствах «зеленых» и других всевозможных бандформирований, о миллионах жертв стихийной жестокости народа, белые говорили лишь об «ужасах ВЧК». Именно тогда родился миф о том, что советские власти во время Гражданской войны физически истребили всех представителей общественных сословий, включая дворян и купцов, а также подавляющую часть интеллигенции.

Ответственность же за эти бесчинства возлагалась на «инородцев», и, в первую очередь, на евреев, занявших различные государственные посты в Советской России. Для таких суждений были определенные основания. В своем перечне руководства киевской ЧК, рьяно уничтожавшей «классовых врагов», Шульгин обратил внимание на преобладание в ее составе евреев. Многие запомнили, что в карательных отрядах, осуществлявших «расказачивание», было также немало евреев. Напоминали и о том, что приказы с угрозами в адрес донских казаков и циркуляр о «расказачивании» подписали евреи Троцкий и Свердлов. Заявления же ряда евреев о необходимости «отомстить» за погромы служили доказательствами коллективной вины евреев за «красный террор». Демоническая же фигура Троцкого, подписывавшего один за другим приказы о расстрелах, лишь усугубляла представление о целенаправленном истреблении русских людей, осуществлявшемся евреями.

По мнению Д.С. Пасманика, белая армия «была загипнотизирована Троцким и Нахамкинсом, что привело ее к отождествлению всего большевизма с еврейством, следствием чего были погромы». Он же писал: «Особую ненависть у белогвардейцев и петлюровцев вызывало имя Троцкого; почти каждый погром сопровождался лозунгом: «Это вам за Троцкого».

Многие видные деятели еврейского народа видели в деятельности Троцкого и других евреев-коммунистов источник чрезвычайной опасности для своих соплеменников. Сионистский лидер А. Ахимеир писал: «Коммунисты еврейского происхождения виноваты в погромах больше Деникина и Петлюры… За кресло военного министра для Троцкого русское еврейство дорого заплатило». Утверждая, что «Троцкие и Урицкие затмевают» всех в Советском правительстве по степени участия в организации террора, историк СМ. Дубнов писал: «Как-нибудь мы выберемся живыми из этого кровавого междуцарствия, но нам никогда не простят участия в большевистском терроре… еврейских спекулянтов на революции… Антисемитизм глубоко укоренится во всех частях русского общества. Почва для культурного антисемитизма готова». Главный раввин Москвы Яков Мозес так объяснил Троцкому одну из причин того, что на любом руководящем посту тот не мог не стать символом репрессий и жестокости: «Троцкие делают революцию, а Бронштейны расплачиваются по счетам».

Отечественное объединение русских евреев за границей опубликовало в 1923 г. обращение «К евреям всех стран!», в котором говорилось: «Непомерно рьяное участие евреев-большевиков в угнетении и разрушении России – грех, который в себе самом носит уже возмездие, ибо какое может быть большее несчастье для народа, чем видеть своих сынов беспутными, – не только вменяется нам в вину, но и толкуется как проявление нашей силы, как еврейское засилье. Советская власть отождествляется с еврейской властью, и лютая ненависть к большевикам обращается в такую же ненависть к евреям. Вряд ли в России остался еще такой слой населения, в который не проникла бы эта не знающая границ ненависть к нам. И не только в России. Все, положительно все страны и народы заливаются волнами юдофобии, нагоняемыми бурями, опрокинувшей Русскую державу. Никогда еще над головой еврейского народа не скоплялось столько грозовых туч».

«Грозовые тучи» принесли горе еврейскому народу не вследствие мести русских людей за деяния Троцкого или других евреев-комиссаров, а в результате разгула юдофобии за пределами России. Эти «волны юдофобии» были порождены мифом о «красном терроре», который был взят на вооружение во многих странах мира. Стремление остановить повторение ужасов Советской власти, о которых наперебой твердили все белоэмигранты и петлюровцы, стало благодатной почвой для появления массовых антисемитских и антикоммунистических политических движений в странах Западной Европы. Парадоксальным образом мифологизированная фигура Троцкого, желание многих евреев увидеть в нем вождя «красного иудаизма», громящего своих извечных врагов, дали жизнь самой страшной угрозе для еврейского народа за многие века его существования. Лозунг освобождения России от еврейской власти стал также прикрытием для подготовки нападения на Советскую страну.