Текст книги "Уральские россыпи"

10

В «Уралзолото» как-то сразу, в один год, поменялось всё руководство. «Старики» ушли на пенсию и, как это водилось в те годы – почти все одновременно. Вместе в двадцатых-тридцатых годах пришли по зову Партии в золотую промышленность, вместе в шестидесятые-семидесятые повыходили на пенсию. Наработались, конечно, «досыта». Самые трудные годы отработали. Создали золотодобычу в новой Стране на пустоте, на голом месте, и ушли отдыхать. Именно для страны создали, не для себя, не на своих собственных приисках да месторождениях работали. На государственных. И работали за одну зарплату. Порой, совсем мизерную.

Особенно, если сравнить с такими же заработками в других, тоже золотодобывающих странах. Впрочем, зарплаты этой на жизнь хватало, и на неплохую жизнь. По тем временам.

Проводили на заслуженный отдых и Владимира Павловича Смирнова. Не то, что и проводили – Смирнов отказался от пышных проводов, не захотел показной «шумихи», ушел скромно, тихо. Правда, на какое-то время еще остался в тресте, как консультант. Видимо, в помощь молодому Главному инженеру оставили Смирнова.

В трест пришли новые люди. Не сказать, что и новые. Свои, трестовские, уральские. Главным инженером треста назначили Компанейцева, работавшего до этого главным инженером Березовского рудника. Начальником производства стал Новак, главный инженер Невьянского прииска. Возглавил реорганизованный Комбинат Шабалин Пётр Харитонович, бывший Первый секретарь Североуральского горкома партии. Все свои, уральские.

Краснопёрову повезло, повезло по жизни, повезло в учёбе, как руководить производством – он застал в работе, в руководстве золотодобычи, эти заслуженные старые «кадры». Да, у них было чему поучиться! Прежде всего, искусству беречь, выращивать, воспитывать молодых инженеров. Особенно бережно относился к молодым специалистам Смирнов. Сам он прошёл нелёгкий путь от рабочего-слесаря до главного инженера одного из самых крупных золотодобывающих предприятий в стране.

Смирнов учил и своих подчинённых бережному отношению к молодым кадрам. Он, например, за малейшие ошибки мог учинить «разнос» молодому руководителю, но один-на-один, у себя в кабинете, или в цехе, но никогда при людях! А если кто-то при нём, из приехавших «вышестоящих» начальников, начинал «распекать» его подчинённого, он резко заступался за молодого специалиста, вставал на его защиту, переводил огонь критики, а иногда и «истеричного» крика, на себя.

– Ты меня критикуй! – говорил он разбушевавшему начальнику. – Кто здесь Главный, кто за всё в ответе? Я здесь за всё в ответе. Вот меня и ругай! А с ним я как-нибудь сам раз берусь! – ни с кем он не считался, никаких не боялся авторитетов.

Смирнов был человеком слова! Если сказал «да», ничего и никто уже не изменит его обещания. Никакие «непредвиденные обстоятельства». Ну, а уж если сказано кому-то «нет» – ходить больше никуда не надо, ничего не поможет. Нет, оно и есть нет!

Эту твердость сказанного Смирновым слова знали все работники прииска, когда он еще работал на прииске, вскоре это узнал и весь Трест.

Он и сам частенько страдал за эту свою «неуступчивость».

На работников золотой промышленности и в военные годы, и в мирное время была установлена строгая «бронь». От призыва в армию.

И вот, как-то Смирнов узнает, что маркшейдера одной из драг вдруг призвали в армию. Смирнов звонит в военкомат – нет начальства на месте. Тогда Смирнов отдаёт команду отделу кадров – никуда маркшейдера не отправлять!

На военном сборе естественно одного призывника не досчитываются.

– Кто таков, куда подевался, «дезертир»?

Конечно, военному начальству докладывают о приказе Смирнова.

«Да кто он такой, этот Смирнов, как посмел посягнуть на военный приказ? Призвать в армию его самого!» Понятно, что на Военкома ни Горком, да и никто из Советских начальников повлиять не может. Смирнову лично вручают повестку о призыве его в армию.

Призывнику почти сорок лет!

Смирнов докладывает вышестоящему начальству о его военном призыве, собирает «котомку» и, на второй за военным приказом день, сам становится в строй призывников! На радость и потехе «боевой молодежи».

Золотодобывающая отрасль в те годы входила в ведомство могущественного Берии. Ясно, что в тот же день состоялся звонок из областных органов городскому Военкому и Смирнова от военных сборов освободили.

Но само событие характерно именно для Смирнова – «Спросите с меня, а подчинённого не трогать!».

Со всеми у Смирнова свои отношения, и даже с Армией. Вот и военкому – «Берите, забирайте меня, но моих подчинённых не трожь! Раз законом предписано не трогать!» Но однажды именно эта его безкомпромисснность его и подвела. И подвела крепко. Даже – не подвела, «подставила»!

В те годы, когда «золотая» промышленность входила в состав «ведомства» Берии, на рассмотрение годового плана добычи золота в Трест приезжали из Москвы, из Главного управления, военные. Чекисты. Генералы. Ответственные за добычу золота в своём могущественном ведомстве.

Смирнов, главный инженер прииска, с главным геологом и главным маркшейдером представили расчеты плана добычи следующего года, развернули графические схемы горных работ и спокойно докладывали расчетные цифры добычи по «поквартальной» разбивке.

– А почему план по этой драге у вас в третьем квартале упал, по сравнению со вторым? – Вмешался в «доклад» один из генералов. – В конце года, вроде бы, наоборот, наращивать добычу золота надо!

– Ну, так вот же, вот схема дражного хода. Видите, здесь содержание меньше, на этом участке. А он, этот участок, отрабатывается именно в третьем квартале!

– Если содержание меньше, зачем его отрабатывать? Пропустите его, отработаете как-нибудь потом!

– Это как же мы его пропустим? «По воздуху» что ли перенесём драгу?

– А это ваши проблемы, хоть по воздуху, хоть «под землёй», а отрабатывайте в следующем году более богатые участки!

– Вы бы, товарищ генерал, прежде чем за рассмотрение графика горных работ браться, хотя бы слегка, хоть чуть-чуть, ну хотя бы поверхностно, что ли, поинтересовались бы, а что это такое – горные работы! – Смирнов аж кулаком по столу ударил от возмущения.

Господи, что тут началось!

Генерал выскочил из-за стола, убежал в кабинет Управляющего Трестом, вызвал начальника отдела кадров.

– Немедленно подготовьте приказ о снятии с работы Смирнова! Я отдаю его под суд!

Еле генерала успокоили.

Из отрасли Смирнова, конечно, не уволили, но восемь лет добывал он золото не на Урале, а в Бодайбо. Пользу Золотой Лене принёс он, конечно, немалую, но всё же на Урале все посчитали, что это для Смирнова была настоящая «ссылка». Хотя, многие считают, что может специально так подгадали в Главке – очень уж на Лене в те годы сложилась тяжелая обстановка с горными работами. Вот Смирнова и отправили на Лену для поправки дел.

Но под серьёзным предлогом «неповиновения»…

Возможно, такие накладки с генеральским вмешательством случались и на других предприятиях, но вскоре Золотую промышленность передали Министерству Финансов, а еще через короткое время – Министерству цветной металлургии.

Вот с тех пор золотодобычей в стране командовать стали не военные, и не финансисты, а специалисты – горняки, обогатители, геологи.

Смена руководства всегда влечет за собой изменение структуры предприятий. Вот и на этот раз – вскоре Тресты преобразовали в Горно-обогатительные комбинаты, начались структурные преобразования и на предприятиях золотодобычи. К Среднеуральскому прииску присоединили Салду и часть Невьянска – открытые разработки. Шахты оставили за прежним Невьянским прииском. Работы у Короткова с Красноперовым прибавилось, прииск вырос прямо таки до гигантских размеров.

Оклады, правда, не изменились.

И всё же разницу между ушедшими старыми инженерами и новыми руководителями на приисках почувствовали сразу.

Не стало у подчиненных вот того чувства «защищённости», что была при «стариках». Особенно, как это было при Смирнове.

Новым, молодым, вновь назначенным начальникам надо же стало как-то утвердиться. Но они выбрали путь не поиска доверительных отношений, а путь «разносов», принародной критики всех – от мастера, до начальника драги. За малейшие проступки. Доставалось иногда и руководителям приисков и рудников, но те знали как и умели защититься. За руководителями приисков стояли Горкомы партии и в Трестах, в Комбинатах знали это.

А как и перед кем защитится начальник драги? Если при этом ещё и молчит его непосредственный начальник на прииске!

Был такой случай на тридцатой драге. Идет нормальная, плановая подготовка к зимнему сезону. Начальник драги является и начальником котельной на драге. Это так уточняется по инструкциям «Госгортехнадзора». Хотя ясно же – если ты начальник драги, а паровой котёл на драге, то кто же им, этим котлом, командует? Вроде единый механизм – золотодобывающая драга. Но инструкций по ней там наворочено – черт ногу сломает. За котлами контроль одной инспекции, за кранами другой.

А там ведь еще и горный контроль, Энергонадзор, Водная инспекция, Бассейновая инспекция, Санэпидемстанция, Рыбный надзор, Пожарный – ну и десяток еще других больших и малых инспекций и контролёров. И все норовят приехать и оставить свой след проверки. Да еще и с предписанием. Да еще нередко и со штрафом. В общем – успевай поворачиваться дражный начальник! Иногда столько штрафов понавыписывают, что у начальника и месячной зарплаты не хватает все штрафы покрыть!

Вот так случилось и на тридцатой. Начальник пригласил опытных сварщиков, с собственным «именным» клеймом сварочного шва и заменил «стяжные» заклёпы в топке парового котла. Для надёжности. Во время этих ремонтных работ на драге побывал инспектор «Котлонадзора», он осматривал на драге краны, но посмотрел и журнал ремонта котла. Замечаний не оставил. Всё на драге понравилось ему, и ремонт котла признал он своевременным. Но в инспекции его вдруг спросили:

– А начальник предупредил инспекцию, что будет делать ремонт котла?

– Да нет. А зачем? В журнале всё отмечено, я журнал смотрел, всё там нормально.

– Ну, как же так! Он же обязан нас предупредить до начала ремонта! По инструкции.

– А он предупредил в ходе ремонта! Что это меняет? До отопительного сезона еще больше двух месяцев. Успеет еще всё оформить. – Участковый инспектор был явно на стороне начальника драги. Участковые инспектора – они же «работяги».

И хорошо понимают своих подопечных – производственников!

На том всё вроде и затихло – ну отремонтировали котёл и молодцы! Не все еще и решаются на такой ремонт. Обычно приглашают специализированные организации, те «выгребают» из производственников приличные деньги, а тут сам по себе, тихо, спокойно сделал начальник добротный ремонт, молодец, честь ему и хвала. Для себя же сделал! Ему же самому спокойнее будет зимой работать!

Но в производственном отделе «Уралзолото» появился некий «специалист», из какой-то «науки» пришел, практики, «производства» пришел поднабраться, перед «диссертацией», ну – до всего-то ему, оказывается, дело!

Побывал он как-то в Районной инспекции и услышал эту историю с ремонтом котла. Ясно, как же мог пройти рьяный «служака» мимо такого удобного случая проявить свою «бдительность»!

Он и разразился на каком-то совещании черной критикой – «вот у нас на некоторых приисках какие начальники на драгах, всё им нипочем, уже и с инспекциями не считаются!».

«Рыба гниет с головы» – кричал на совещании по технике безопасности Комбината! Ясно для всех – набивал себе цену.

Все это видели, все это понимали. Но все как-то и смолчали по этому поводу. Подумаешь – событие!

Но, господи, что тут, после этого его выступления, поднялось!

Комиссия на драгу за комиссией. Проверка за проверкой!

Сами себя «высекли»! Да еще и на общекомбинатовском совещании по технике безопасности потрясли этого начальника!

А там, на этом Комбинатовском совещании, руководители Областного Управления Госгортехнадзора участвуют!

Не выдержал сам Главный инспектор.

– Что вы несёте! Вы хоть сами разберитесь, что у вас делается. Мы проверили, нет там никаких нарушений. Что вы льёте «срам» сами на себя!

Повозмущались, а тому «принципиальному» специалисту – с него что, с него как с гуся вода, всё ему нипочем, всё ему неймется!

Посягнул этот производственный специалист однажды и на исовчан. Красноперов уехал на дальнюю гидравлику. Вдруг слышит «по рации» – его кто-то ищет.

– Что случилось? Красноперов на связи!

Начальник связи, главный диспетчер – все на линии.

– Георгий Александрович, тут тревога на прииске! Объявлена аварийная обстановка. На двадцать пятой драге объявлен «аврал». Вода «рвет плотину». Главный специалист из Комбината приехал и требует на двадцать пятую всю технику немедленно согнать, ликвидировать аварию.

– А что двадцать пятая говорит? Нашли Кузнецова?

– Кузнецов на линии. Всё говорит у него спокойно. Нет никакой аварийной ситуации.

– Синцова найдите.

– Я здесь, Георгий Александрович, я на линии.

– Что там у тебя происходит?

– Никто ничего не знает. Объявлен какой-то аврал. Хрущев объявил. – Да, знаменитая фамилия. Из серии любителей головоломки – «беги туда, не знаю куда». – Приехал из Свердловска, сидит в гостинице. Технику, говорит, «гоните» на двадцать пятую. Хочет посмотреть, сколько это займёт времени.

А техника в это время работает аж на сотой драге, почти за двести километров от двадцать пятой!

– Ничего себе «эксперимент»! Это же больше двухсот километров! Он что там, в своем уме? Специалист этот. Хрущев – он что, может он пьян? Он где, в гостинице?

– Да. Оттуда распоряжается. Поднял тревогу.

– Прошу начальника связи! Приказываю – отключите телефон Хрущеву! И не включайте, пока я не появлюсь в Управлении.

Георгий позвонил в Свердловск, Главному инженеру. Компанейцев не может ничего понять – кто приказал, какой перегон техники, какой аврал?

– Может у вас учение какое-то объявили? Свяжись-ка с Военкоматом. А я здесь, в области наведу справки.

Георгий созвонился со всеми, кто хоть как-то может объявлять аварийные обстоятельства. Позвонил в Горком, в отдел промышленности.

– Да кто вам что-то объявлять будет?! Проснись, Георгий!

Кто-то на прииске у тебя «бузит». Ты вот что, не вздумай сообщать в область! Не хватало нам еще всеобщей паники!

Георгий бросил все дела, вернулся на прииск. В приёмной его ждёт Хрущев. У него аж губы трясутся от негодования.

– Да как ты смел отменить мои распоряжения! Да я тебя…

– Ира. – Георгий повернулся к секретарю. – Хрущеву командировку не отмечать. Не было его здесь. Охрана! – повернулся Георгий к постовому. – Выгнать это «чучело» отсюда. Запомнить! И больше никогда не впускать!

Ушел куда-то снова «в науку» этот Хрущев. «Ушли». Еле-еле избавились.

…Георгий стоял на высоком отвале двадцать седьмой драги и показывал приехавшим на прииск Компанейцеву и Новаку, начальнику Производственного отдела «Уралзолото», работу землеройной техники на сооружении плотин и перемычек для захода драги на высокий увал речки Ис. Работал отряд землеройной техники. Мощные скреперы с ревом загружали вместительные ковши-бункера и тащили земляную породу на плотину. Каждый рейс двигал гребень плотины на несколько метров вверх, на увал.

Бульдозеры расталкивали привезенную породу по гребню строящейся плотины. Работы продвигались прямо на глазах, и от того казались грандиозными. Рёв работающих двигателей усиливал картину созидания. Комбинатовские начальники смотрели на возникающие на их глазах гидросооружения с восхищением.

– Да. Эта картина впечатляет. Знаешь, куда везти «начальство» – пошутил Компанейцев.

– Да не впечатления для, Евгений Анатольевич, – засмеялся Георгий. – Только пользы ради. Приехали мы сюда, чтобы вы увидели, что начинаем мы отрабатывать увалы! Столько споров, шуму было по этим увалам. И вот, наконец, всё просчитано, на бумаге нарисовано, проекты отработки утверждены – техника работает! Так сказать – планы будущего в действии! Вот, убедитесь своими глазами. А сейчас поедем на тридцать третью, так там вообще чудо увидите. Со стороны реки Туры отвесная скала, а на вершине скалы – драга! Она, конечно, не на скале, но со стороны реки именно так смотрится. Люди приезжают фотографироваться на этом фоне со всех окрестных городов и сёл.

Еще бы, такая картинка. И этот вид будет не долго, только вот сейчас, когда драга отрабатывает границу этого Туринского увала! Вот люди и успевают «запечатлеться»!

Поехали на тридцать третью, подивились необычным видом.

Драга как будто действительно стояла на самой вершине огромной, совершенно отвесной скалы. Вид впечатляющий.

– А на этой стороне реки увал огромный, с большими запасами. Но мощная вскрыша. Россыпь погребена метров на пятнадцать-двадцать. Здесь мы предлагаем поставить шагающий экскаватор. ЭШ-10/60. Готовится проект. Скоро привезём вам на утверждение. Нам с этим проектом самим не справиться – экскаватор стоит более полутора миллиона рублей. Нужна помощь Комбината.

– И что, много золота?

– Если сделаем «вскрышу» – содержание золота в песках станет самым высоким на прииске. И добывать будем более трети сегодняшней добычи всего прииска.

– Да. Это стоящее дело. Приезжайте с расчетами, посмотрим. Сначала производственники пусть посмотрят. Приедете вот, к Николаю Викторовичу. А по результатам рассмотрения в производственном отделе – соберём Техсовет. Рассмотрим ваши предложения на техсовете. А вообще, посмотри и посчитай внимательно, Георгий Александрович, где мы можем еще применить эти экскаваторы. Просит у нас купить экскаватор и Жлудов, Южно-Заозерский прииск. Созвонитесь, объедините тему и все такие россыпи вместе и рассмотрим. А?

– Нет, Евгений Анатольевич. Вместе не получится. У нас уже всё практически готово, а на новых россыпях одно изыскание сколько займет времени! Нет, рассматривать надо каждую россыпь, каждое месторождение в отдельности. Вместе никак не получится.

– Ну хорошо. Везите свои предложения. Там посмотрим.

– Евгений Анатольевич! Сегодня пятница. Вы здесь у нас на прииске славно поработали. Сейчас домой, в Свердловск собрались?

– Конечно. А куда же ещё?

– Впереди два дня отдыха. Куда вам спешить! Успеете ещё належатся на диване, да и телевизор насмотритесь. У нас в этом году удалась редкостная кедровая шишка. Прямо невиданный урожай шишки этой, кедровой. А кедрачи какие! Двадцать – двадцать пять метров высотой дерево, это рост средний, не самый высокий. Предлагаю – сегодня ночуете еще ночь в нашей гостинице, а завтра утром выезжаем в кедровый лес. Выезд рано, часа в четыре, пока-то доберёмся до кедрачей этих – выезжаем в кедровник, набираем по мешку шишек и вечером, или на следующее утро, как получится по времени, вы возвращаетесь в свой Свердловск. А на обратной дороге из леса, еще и грибов наберёте, тут их у нас «немеряно»! Соглашайтесь! Вы, Евгений Анатольевич с Николаем Викторовичем, да еще у нас здесь ждет вас у производственников Жуков, Сергей Александрович. Да таким составом вы знаете сколько мы набьём этой шишки!

Выехали действительно рано, на вездеходе. Приготовились основательно – ремни, для обхвата ствола, «кошки», для подъёма на высокие деревья, мешки, специальные «захваты», чтобы закрепиться и удерживаться на любой высоте ствола, шесты с ремённым креплением, чтобы сбивать шишки с дальних кедровых веток. В общем, снарядились профессионально, как заправские «шишкари-заготовители»!

На вездеходе пробрались по лесу довольно далеко. Кедры растут с большим интервалом дерево от дерева, растут метрах в десяти-пятнадцати друг от друга. Автомашина проходит сквозь лес легко, кедры высоки, их кроны ветвисты, закрывают от солнца всё, что находится внизу, под стволами. А потому внизу растительность слабая – только кедровые корни, извиваясь по поверхности, связываются в толстые «узлы» и именно они мешают свободному проезду.

По краям леса кедры уже все обиты, без шишек. Вдоль всего кедровника то и дело попадаются целые бригады заготовителей. Они из леса увозят не шишки, они увозят готовые, «лущеные» орехи. На поляне устанавливаются специальные воротки, с перфорированными «бочками», грохота, огромные сита, всё это для обивки, «лущения» шишек и просеивание ореха сквозь сита.

Работают бригадами. Кто-то обивает деревья и мешками несёт на «становище» собранные шишки. Другие, это уже специалисты – наиболее опытные «шишкари», заготовители с большим стажем такой работы – обрабатывают шишки на своих самодельных «промприборах» и получают готовые орехи. Ссыпают их в специальную тару и везут на продажу. До пятидесяти тысяч рублей зарабатывают за осенний сезон наиболее опытные и удачливые бригады!

Чтобы добраться до нетронутых кедров надо пробираться далеко вглубь леса. И пробрались. Довольно далеко, в лес, в горы. Но, наконец, и сильный мотор вездехода становился бессильным, остановились на крутом подъеме, развернулись, выбрали ровную площадку, устроили «привал».

Володя с двумя друзьями, приехавшие специально лазить по деревьям и обивать ветви кедра, быстро разобрали свои снасти и полезли на нетронутые никем кедры. Остальные члены кедровой экспедиции собирали в мешки выпавшие шишки. Кедры богатые. С одного кедра собирали по полмешка, не меньше. Задача стояла – собрать на каждого приехавшего члена экспедиции по мешку ореховых шишек, затем пообедать, отдохнуть, и возвращаться домой.

Работали дружно, часа через три-четыре задачу по сбору шишек выполнили. Посидели, отдохнули. Молодёжь быстро развернули скатерть-самобранку, накрыли «поляну», костёр жечь не стали, поели, что привезли с собой, немного выпили, разошлись по кустам отдыхать.

Георгий вытянулся под большим кедром, вытянул натруженные ноги – хорошо!

«Неужели так и уеду, не забравшись ни на одно дерево! Нет.

Вот, кедр, солидный, не тронутый, а дай-ка я потрясу его. Пока все дремлют на отдыхе!».

Георгий быстро натянул на ботинки «когти-шипы», крепко стянул крепёжными ремнями ботинки, привязал к поясу шест, для обивки кедровых веток.

Зашевелился Володя.

– Вы это куда, Георгий Александрович?

– Лежи, отдыхай. Дерево, вроде, не очень высокое, полезу, посбиваю шишки немного. На дорогу. Чтобы погрызть чего в пути.

А то ведь всё упаковано. А себе в дорогу ничего и не оставили.

Лежи. Я быстро.

– Дерево-то, метров двадцать высоты. Опасно, Георгий Александрович!

– Не надо! Не записывай меня в «старики». Я еще вам, молодым, сто очков дам вперёд! Отдыхай. Я быстро.

И действительно, Георгий легко вскарабкался по стволу кедра к его вершине. Шипы глубоко входили в толстую кору ствола, когти прочно удерживали ногу на дереве. Кора толстая, а полностью ствол руками не обхватить. Георгий пальцами рук крепко цеплялся за изгибы коры и, быстро перебирая руками, прямо таки взлетел к вершине. Подтянул к себе шест, обил шишки с ветвей, спустился на самую низкую ветку, толстая, толще бедра ноги крупного человека. Сел на ветке, свесил ноги, поглядел вниз, на землю.

И тут только вспомнил, что он не взял с собой ремень, для обхвата дерева! Спускаться на пальцах тяжело, невозможно, пальцы просто не выдержат! Внизу, под веткой, ствол изгибался довольно крутым «горбом», начнёшь спускаться, повиснешь под этим горбом почти горизонтально! Тут ведь никакие руки не выдержат!

«Да, попал ты, Георгий»! – подумал он, лихорадочно выбирая варианты спуска на землю.

Внизу, метрах в трёх от ветки, на которой сидел, Георгий увидел сухой, обломанный сук. Метра полтора в длину. Но толстый.

Толще даже той ветки, на которой Георгий сидел. Прикинул, что от этого «сучка» до земли метров десять, не больше. Но и до «сучка» долететь надо, тоже метра два с лишним до «сучка» этого!

Ничего, зацепишься. Обязан зацепиться!

«Если что, падай, прыгай на этот «сучок». – Сам себя «инструктировал» Георгий. – «Иначе улетишь вниз, на обвитую корнями землю. Разобьешься»!

Вспомнил рассказ чей-то. Недавно поехали сын с отцом вот так же за шишками, сын и сорвался с дерева. Спасти не удалось.

Георгий еще раз посмотрел вниз, на землю. Оказывается, никто уже не спит, вся «экспедиция» собралась под кедром, смотрят на него.

– Александрыч, – кричит Володя, он всё понял – сиди, не трогайся, я сейчас тебе ремень быстро доставлю! Сиди! Не спускайся!

– Ничего не надо! Я сам спущусь. Вот отдохну немного, и спущусь. Вы шишки все собрали?

– Да собрали, собрали, сиди, я сейчас, я быстро!

– Не надо! Я спускаюсь! Помешаешь только…

Размял немного пальцы, спустил ноги, воткнул шипы в дерево и отпустил ветку. Быстро, удерживаясь пальцами за ствол, полез вниз.

Но коварный «горб» оказался коварнее, чем ожидал Георгий. Вот уже пролез «горбину» почти горизонтальный изгиб, уже вот он, вертикальный участок! И Георгий почувствовал, как левая рука отрывается от ствола. «Сейчас упаду! Полечу вниз! Это же больше десяти метров!». И тут же мысль «аналитическая».

«Если оторвусь руками, шипы ноги задержат, я полечу вниз головой! Отталкивайся ногами! Прыгай на сухой сучок! Только в этом спасение! Прыгай!».

На сучок упал грудью. Крепко ухватился руками. «Не свалиться!». Полежал на сучке, обдумывать ситуацию некогда, сучок опасно покачивается, как бы не обломился!

«Вниз!». Снова обхватил руками ствол, протянув руки как можно дальше, округлее, побольше обхватиться, прижаться поближе к стволу, к коре!

«Нет! Так долго не продержаться. Давай, пошел, вниз, работай пальцами, кистями. Вперёд!».

Руки не выдержали где-то в метре от земли. Георгий снова оттолкнулся от ствола ногами, удачно приземлился рядом с «узловатыми» корнями.

«Да, попал бы на этот «узел», мог и ноги переломать»!

Компанейцев с Жуковым отошли в сторону, боялись смотреть на эту «дурацкую» борьбу Красноперова с кедром. Когда тот спрыгнул, Компанейцев повернулся к Георгию.

– Живой? Слава Богу. Давай, труби большой сбор, поехали обратно. А то ведь ты еще чем-нибудь обязательно постараешься нас «угостить»!