Текст книги "Мир на краю пропасти. Предвоенные хроники"

Из высказываний Гендерсона, сделанных им в ходе обмена мнениями, можно было понять, что он не одобряет отношения Англии к Польше и не придает никакого значения переговорам с Россией. Кроме того, он крайне обеспокоен возможностью военного конфликта, который может вспыхнуть летом этого года, ибо понимает большую ответственность, которая лежит на нем как после Великобритании.

Р и б б е н т р о п. Это уже не первый пробный шар, который Лондон запускает на предмет возможности организации секретных англо-германских переговоров. Скоро в Англию отправляется уполномоченный по четырехлетнему плану «Вольтат». Надо будет дать ему задание прощупать ситуацию в Лондоне, на каких условиях англичане рассчитывают договориться с нами.

В а й ц з е к к е р. Но разве вопрос о войне с Польшей не решен фюрером уже окончательно?

Р и б б е н т р о п. Трудно ответить на этот вопрос однозначно; конечно, фюрер полон решимости хорошенько проучить поляков. Но при этом для нас очень важно локализовать германо-польскую войну только пределами Польши, а в ходе переговоров с Лондоном можно будет прощупать, действительно ли Чемберлен готов объявить Германии войну в случае нашего нападения на Польшу, или же его гарантии Варшаве являются обычным политическим блефом.

Кроме того, нельзя исключить, что Лондон пойдет на попятную и согласится решить проблему Данцига по мюнхенскому сценарию. Во всяком случае, нам нужно быть готовыми и к такому мирному разрешению польского вопроса.

16 июня 1939 года

Москва. Беседа Молотова с послами Великобритании и Франции в СССР Сидсом и Наджиаром.

М о л о т о в. Ознакомившись с англо-французскими предложениями, врученными нам 15 июня, советское правительство пришло к заключению, что не может согласиться с содержащимися там формулировками.

Это решение обусловлено тем, что Англия и Франция попрежнему не соглашаются на наше предложение о гарантировании Эстонии, Латвии и Финляндии, поэтому СССР не может участвовать в гарантировании пяти стран, как это предлагают наши партнеры. В этой связи мы предлагаем весь вопрос о тройственном гарантировании восьми стран отклонить и считать его не назревшим.

22 июня 1939 года

Москва, Кремль, кабинет Сталина.

М о л о т о в. Вчера послы Англии и Франции вручили нам свои очередные предложения по трехстороннему договору. Как ни печально, но и эти их предложения опять пытаются обойти главный вопрос переговоров о гарантиях Прибалтийским государствам. Это уже переходит всякие границы приличия. Прямо не знаю, что делать в такой ситуации.

С т а л и н. Надо набраться терпения и в очередной раз отклонить англо-французские предложения как неприемлемые для нас. Пусть весь мир видит, что Запад не желает заключить с нами равноправное соглашение.

24 июня 1939 года

Париж. Письмо временного поверенного в делах США во Франции Вильсона государственному секретарю США Хэллу.

«Сэр, у меня сложилось впечатление, что, возможно, готовится второй Мюнхен, на этот раз за счет Польши. Позиция Даладье и официальная позиция французского правительства остаются, конечно, прежними: Франция поддержит Польшу, если последняя окажет сопротивление агрессии, направленной против жизненных интересов Польши. Более того, возможно, что Германия постарается урегулировать вопрос о Данциге настолько грубо, что лишит французов и англичан возможности пытаться заниматься дальнейшим «умиротворением».

Тем не менее у меня все больше создается впечатление, что многие влиятельные лица, которые были активными во Франции и Англии в сентябре прошлого года, опять поднимают голову, решив, что снова необходимо избежать того, чтобы помериться силой с Германией, и что в случае необходимости Данциг должен будет разделить судьбу Судетской области.

Время от времени можно слышать разговоры французов о том, что Франция не должна позволить втянуть себя в войну из-за Данцига. Несколько недель назад мнений подобного рода не высказывалось. Высказываются критические замечания о том, что Польша намеревается втянуть Францию в войну.

Существует мнение, очевидно весьма распространенное, что в конечном счете нынешний статус Данцига и польского коридора является неразумным и воевать, чтобы навсегда сохранить этот статус, не стоит.

Возможно, англо-французские переговоры с Советским Союзом закончатся провалом. Провал попытки достичь соглашения с Советским Союзом предоставил бы умиротворителям дополнительный аргумент, а именно: что Франция и Англия не могут вступить в войну из-за Польши, если не включится Советский Союз.

Устойчивое мнение, существующее во влиятельных кругах, о том, что в конечном счете Франция должна отказаться от Центральной и Восточной Европы в пользу Германии в надежде, что в конце концов Германия окажется в состоянии войны с Советским Союзом и что Франция сможет остаться в безопасности за линией Мажино. Правда, это мнение было поколеблено событиями в Чехословакии 15 марта этого года. Однако оно продолжает существовать».

24 июня 1939 года

Лондон. Телеграмма Майского Молотову.

«Тяньцзиньский конфликт начался в июне 1939 года. Японское правительство, осуществляя постоянный нажим на Англию, Францию и США с целью вынудить их признать японские захваты в Китае, установило 14 июня 1939 года блокаду английских концессий в Тяньцзине. Отряды японской полиции заняли все входы в концессию и пропускали англичан только после унизительного обыска и опроса. Вся деловая жизнь на территории этих концессий замерла.

Поводом для блокады концессий послужило требование японцев о выдаче концессионными властями четырех китайцев, обвиненных японцами в убийстве одного их ставленника. В ответ на просьбу английского посла в Токио Крейги снять блокаду с английских концессий в Тяньцзине японский министр иностранных дел Арита заявил, что японское правительство будет продолжать прежнюю политику до тех пор, пока Англия не пойдет на сотрудничество с Японией в Китае.

Позиция английского правительства в отношении событий в Тяньцзине становится все более капитулянтской. О принятии каких-либо репрессивных мер против японцев перестали говорить. Если не произойдут какие-либо новые события, которые вынудят британское правительство к более решительным действиям, есть много оснований ожидать, что ликвидация тяньцзиньской блокады пойдет мюнхенским путем».

24 июня 1939 года

Токио. Сообщение советского разведчика Рихарда Зорге.

«Переговоры между Германией, Италией и Японией о военном пакте продолжаются. Последние японские предложения, по сообщению германского посла Отта и помощника военного атташе Шолля, содержат следующие пункты:

1. В случае войны между Германией и СССР Япония автоматически включается в войну против СССР.

2. В случае войны Италии и Германии с Англией, Францией и СССР Япония также автоматически присоединяется к Германии и Италии.

3. В том случае, если Германия и Италия начнут войну только против Франции и Англии (Советский Союз не будет втянут в войну), Япония по-прежнему будет считать себя союзником Германии и Италии, но военные действия начнет против Англии и Франции только в зависимости от общей обстановки. Но если интересы тройственного союза потребуют этого, то Япония присоединится к войне немедленно.

Эта последняя оговорка сделана с учетом позиции СССР, который, видимо, будет втянут в европейскую войну, а также ввиду неясной позиции США. Активные военные действия Японии будут ограничены: во втором и третьем случаях Япония не выступит дальше Сингапура. Согласно первому пункту, все японские силы будут брошены против СССР».

25 июня 1939 года

Париж. Сообщение советского полпреда во Франции Сурица.

«Вчера на приеме у генерала Гамелена. Последний просил передать вам, что, согласно сведениям, поступающим от военных агентов, в частности от военного агента в Берлине, экстремистские элементы в Германии толкают Гитлера на немедленное выступление против Польши. Военные мероприятия последних дней (маневры на линии Зигфрида и сосредоточение крупных сил в Словакии и Данциге) придают этой информации особую вескость и правдоподобность.

Для генерала Гамелена не подлежит также сомнению, что и японские мероприятия на Дальнем Востоке не случайно совпали с военными приготовлениями Берлина. Он, как солдат, не вмешивается в наши переговоры, но не может не выразить недоумения по поводу их затяжки».

27 июня 1939 года

Москва. Сообщение ТАСС.

«По данным, полученным из штаба монгольско-советских войск в МНР, 26 июня японская авиация численностью около 60 истребителей вновь нарушила границу в районе озера Буир-Нур. На территории МНР в районе Монголрыба завязался воздушный бой, в котором приняли участие 50 советскомонгольских самолетов.

Бой продолжался около двух часов, носил упорный характер и окончился разгромом японской авиации, которая бежала с поля боя, преследуемая советско-монгольскими истребителями до района Ганьчжур.

В бою уничтожено 25 японских истребителей. После боя не возвратились 3 советско-монгольских истребителя, розыски которых продолжаются».

28 июня 1939 года

Хельсинки. Сообщение советского полпреда в Финляндии Деревянского.

«Начальник Генерального штаба германской армии генерал Гальдер приезжает в Хельсинки завтра, 29 июня. Посещение Гальдером в сопровождении пяти военных германских офицеров Выборга и Перкеярви, затем Кеми и Рованиеми довольно ясно демонстрирует цель его визита».

Информация к размышлению

Из мемуаров К.А. Мерецкова. Конец июня 1939 года.

«После ухода Куусинена Сталин еще раз вернулся к вопросу о Ленинграде. Положение на финляндской границе тревожное. Ленинград находился под угрозой обстрела. Переговоры о заключении военного союза с Англией и Францией пока не приносят успеха. Германия готова ринуться на своих соседей в любую сторону, в том числе на Польшу и СССР. Финляндия легко может стать плацдармом антисоветских действий для каждой из двух главных буржуазно-империалистических группировок – немецкой и англо-франко-американской. Не исключено, что они вообще начнут сговариваться о совместном выступлении против СССР. А Финляндия может оказаться здесь разменной монетой в чужой игре, превратившись в науськиваемого на нас застрельщика большой войны.

Разведка сообщает, что ускоренное строительство укреплений и дорог на финляндской стороне границы продолжается. Имеются различные варианты наших ответных действий в случае удара Финляндии по Мурманску и Ленинграду. В этой связи на меня возлагается обязанность подготовить докладную записку. В ней следует изложить план прикрытия границы от агрессии и контрудара по вооруженным силам Финляндии в случае военной провокации с их стороны.

И.В. Сталин подчеркнул, что еще этим летом можно ждать серьезных акций со стороны Германии. Какими бы они ни были, это неизбежно затронет либо прямо, либо косвенно и нас и Финляндию. Поэтому следует торопиться. Через две-три недели я должен был доложить свой план в Москве. Независимо от этого, попутно на всякий случай форсировать подготовку войск в условиях, приближенных к боевым. Ускорить и развернувшееся в ЛВО военное строительство. Все приготовления держать в тайне, чтобы не сеять паники среди населения. Жданова держать в курсе дела. Мероприятия маскировать, осуществлять по частям и проводить как обычные учения, никак не подчеркивая, что мы вот-вот можем быть втянуты в большую войну.

Во второй половине июля я был снова вызван в Москву. Мой доклад слушали И.В. Сталин и К.Е. Ворошилов. Предложенный план прикрытия границы и контрудара по Финляндии в случае ее нападения на СССР одобрили, посоветовав контрудар осуществить в максимально сжатые сроки».

28 июня 1939 года

Лондон—Берлин. Телефонный разговор немецкого посла в Англии Дирксена с Вайцзеккером.

Д и р к с е н. В настроениях среди правящих кругов Англии отмечается стремление договориться с Германией. При этом правительство Англии использует англо-франко-советские переговоры в Москве только как прикрытие для будущих более серьезных переговоров с Германией. Растет убеждение, что создание неагрессивного фронта должно служить лишь основанием и предпосылкой для конструктивной политики в отношении Германии.

Англичане считают, что новые союзники и рост военного потенциала дадут английскому правительству возможность вести переговоры с Германией о немецких требованиях в отношении колоний и по другим вопросам с более прочных позиций, чем в Мюнхене или в марте этого года.

Отражением этой тенденции являлась речь Галифакса 8 июня в палате лордов, в которой Галифакс заявил о постоянном стремлении Англии к взаимопониманию с Германией. Эту речь следует расценивать как попытку постепенно подготовить общественное мнение внутри страны к конструктивной политике в отношении Германии.

В а й ц з е к к е р. Проявляемая в английских кругах склонность начать с нами переговоры по актуальным вопросам обнаруживается время от времени и здесь, у Гендерсона. Правда, фактические инициативные предложения, которые Гендерсон делает при этом, все еще нельзя считать конструктивными. В этой связи вам надлежит всячески содействовать проведению англо-германских политических переговоров.

28 июня 1939 года

Москва. Сообщение посла Франции в СССР Наджиара в Париж.

«Отклонение Молотовым англо-французского варианта трехстороннего договора связано с тем, что правительство СССР не уверено в незыблемости новой политики Чемберлена по противодействию агрессии. В Москве считают, что у британского премьер-министра нет решимости твердо стоять до конца и что в решающий момент он захочет воспользоваться некоторой неясностью формулировок статей договора, чтобы сменить политику противодействия агрессии на прежнюю политику умиротворения агрессоров».

28 июня 1939 года

Москва, Кремль, кабинет Сталина.

С т а л и н. Что-то я давно уже не слышал новых предложений Лондона и Парижа по поводу трехстороннего договора. Как там с этим вопросом обстоят дела на нашем дипломатическом фронте?

М о л о т о в. После того как мы отклонили очередное предложение Запада, наступило затишье. Думаю, что такая ситуация вполне устраивает Чемберлена.

С т а л и н. Значит, нужно взорвать это затишье. Тут товарищ Жданов подготовил очень подходящую для этих целей статью, в которой формулируется наш главный контрдовод позиции, занятой нашими будущими союзниками. Поскольку Англия и Франция отказываются включить в договор гарантии Прибалтийским государствам, на том основании, что эти государства выступают против таких гарантий, то возникает резонный вопрос: а как же они настаивают на даче советских гарантий Польше и Румынии, хотя эти страны тоже выступают против того, чтобы СССР давал им такие гарантии?

М о л о т о в. В ходе переговоров мы уже выдвигали такой аргумент, однако это не произвело на наших партнеров практически никакого впечатления. Они его просто проигнорировали.

С т а л и н. А на сей раз они проигнорировать нашу позицию не смогут, поскольку мы публично обвиним их в сознательном срыве переговоров. Завтра «Правда» опубликует статью товарища Жданова.

29 июня 1939 года

Берлин, кабинет Гитлера.

Р и б б е н т р о п. Из Москвы Шуленбург сообщает, что торговые переговоры с Москвой, проходившие 17 и 25 июня, фактически завершились провалом, поскольку советские требования слишком высоки, а Кремль продолжал настаивать на их принятии.

Г и т л е р. А как обстоят дела с выяснением вопроса о нормализации германо-советских политических отношений?

Р и б б е н т р о п. С тех пор как Молотов еще в мае за явил Шуленбургу, что для успеха советско-германских экономических переговоров должна быть создана соответствующая политическая база, никаких разъяснений или подвижек в этом вопросе со стороны Москвы так и не произошло.

Г и т л е р. В таком случае до сведения русских необходимо довести, что из их отношения мы поняли, что продолжение контактов они ставят в зависимость от того, устраивают ли их основы экономических переговоров, как было определено в январе. Поскольку эти основы не удовлетворяют нас, мы в настоящее время не заинтересованы в возобновлении экономических переговоров с русскими.

30 июня 1939 года

Лондон, кабинет Чемберлена.

Г а л и ф а к с. Русские пошли на публикацию некоторых подробностей наших переговоров, обвинив нас в их сознательном затягивании и даже их срыве. Боюсь, что после этого оппозиция вновь активизирует свою деятельность в этом вопросе, и у нас возникнут большие проблемы.

Ч е м б е р л е н. Это все крайне неприятно, но Сталин буквально припер нас к стенке, и теперь деваться нам уже некуда. Дайте указания Стрэнгу и Сидсу, чтобы они подготовили проект договора, который мог бы удовлетворить Советы. Только в этом случае страны, которым мы даем гарантии, должны быть перечислены не в самом тексте договора, а в секретном приложении к нему.

Наша главная цель в переговорах с СССР заключается в том, чтобы предотвратить установление Россией каких-либо связей с Германией.

2 июля 1939 года

Москва, Кремль, кабинет Сталина.

М о л о т о в. Лед сдвинулся. Вчера английский и французский послы как ужаленные явились к нам с новыми предложениями по договору. Правда, еще остаются не согласованными некоторые, хотя и существенные детали формулировок, но самое главное, что принципиально вопрос с гарантиями Прибалтийским странам решен.

С т а л и н. Очень хорошо. Только боюсь, что до конца переговоров еще далеко. Прежде всего нужно добиться, чтобы все подписанты одинаково понимали, что такое «косвенная агрессия», причем это понимание обязательно должно быть отражено в тексте договора.

А далее будет необходимо переходить к главному вопросу переговоров – заключению военной конвенции. И на этом этапе нас ждут самые большие трудности, прежде всего связанные с позицией Польши.

А как там наши дела обстоят в Монголии?

В о р о ш и л о в. В боях с 22 по 28 июня японская авиация потеряла около 90 самолетов. Наши потери составили 38 самолетов. Тем не менее события на монгольской границе приобретают весьма опасный характер. Военные действия показали, что комкор Фекленко не справляется со своими обязанностями, и в этой связи начальник Генштаба товарищ Шапошников ставит вопрос о его замене.

С т а л и н. Кого вы рекомендуете на замену Фекленко?

В о р о ш и л о в. Предлагаем на эту должность назначить командующего Белорусским особым округом, комдива Георгия Константиновича Жукова.

С т а л и н. Договорились, оформляйте назначение Жукова.

Особо нужно обратить внимание на то, что военная провокация японцев в Монголии, по всей видимости, была организована по согласованию с Германией и Италией. Причем целью этих действий Японии было стремление помешать заключению англо-франко-советского соглашения. И здесь важно понимать, что наша победа в Монголии будет иметь громадное значение для срыва агрессивных замыслов Гитлера в Европе.

13 июля 1939 года

Берлин. Письмо министра иностранных дел Германии Риббентропа министру иностранных дел Франции Бонне.

«Германское и французское правительства в декабре 1938 года подписали заявление, в котором они торжественно признают существующие между Германией и Францией границы как окончательные и в котором они выражают стремление приложить все свои силы к тому, чтобы обеспечить развитие мирных и добрососедских отношений между обеими странами.

Германия никогда не вмешивалась в сферу жизненных интересов Франции, равным образом должна со всей решительностью отвергнуть раз и навсегда вмешательство Франции в сферу германских жизненных интересов. Формирование отношений Германии со своими восточными соседями ни в коей мере не затрагивает французские интересы, а является исконным делом германской политики. Поэтому имперское правительство не считает возможным обсуждать с французским правительством вопросы германо-польских отношений или тем более признать за французским правительством право влиять на решение вопросов, связанных с определением будущей судьбы германского города Данцига».

14 июля 1939 года

Таллин. Телеграмма полпреда СССР в Эстонии Никитина.

«Согласно полученным сведениям, немецкий крейсер, возможно, останется на более продолжительное время в Таллине. Сейчас немецкие офицеры заняты осмотром укреплений на островах Аэгна и Найссар, которые расположены против Таллинской бухты».

14 июля 1939 года

Сообщение ТАСС.

«На рассвете 8 июля японо-маньчжурские части, подкрепленные свежими резервами, прибывшими из Маньчжурии, а также крупными силами танков, тяжелой артиллерии и авиации, вновь нарушили границу МНР к востоку от реки Халхин-Гол в районе Номон-Кан-Бурд-Обо, перейдя в наступление.

Начиная с 8 июля и до 12 июля включительно к востоку от реки Халхин-Гол происходили бои, переходившие в рукопашные схватки.

Решительной контратакой монголо-советских наземных войск, поддержанных бомбардировочной, штурмовой авиацией, все атаки японо-маньчжур были успешно отражены. Местность к востоку от реки Халхин-Гол прочно удерживается советско-монгольскими войсками.

За период боев с 6 по 12 июля включительно японо-маньчжуры потеряли убитыми, по данным советско-монгольского штаба, около 2000 человек и свыше 3500 человек ранеными. За этот период монголо-советскими войсками захвачены 254 пленных, 4 орудия, 4 танка, 15 бронемашин, 70 пулеметов и другое оружие.

В боях против монголо-советских войск участвовали: две пехотные японские дивизии, 23-я и 7-я, а также 1-я мотомехбригада, до 100 танков с мотострелковым полком, 1-й отдельный полк полевой тяжелой артиллерии и до 6—7 японо-маньчжурских кавполков.

За период с 28 мая по 12 июля сбито японских самолетов всего 199 штук. Советско-монгольская авиация потеряла за тот же период 52 самолета».

18 июля 1939 года

Москва, Наркомат иностранных дел, кабинет Молотова. Беседа Молотова с заведующим департаментом Центральной Европы МИД Великобритании Стрэнгом.

М о л о т о в. Наша принципиальная позиция состоит в том, что договор будет лишен всякого смысла и практического значения, если он не будет дополнен военной конвенцией, в которой должны будут быть прописаны основные военные обязательства сторон.

С т р э н г. Но ведь трехсторонний договор, работа над текстом которого к настоящему времени подходит к успешному завершению, имеет громадное политическое значение. Сам факт его подписания тремя крупнейшими европейскими державами может заставить Гитлера отказаться от его агрессивных намерений.

М о л о т о в. Я с вами согласен, что факт подписания трехстороннего договора мог бы явиться сдерживающим фактором, способствующим мирному развитию событий в Европе. Именно поэтому советская сторона предлагает, чтобы все статьи договора были бы парафированы. В таком случае ничто не помешает нам объявить, что три правительства достигли договоренности по вопросу о политическом договоре. Однако пока военная конвенция не будет заключена, нельзя считать, что имеется полновесный договор.

В этой связи от имени советского правительства предлагаю как можно быстрее собрать в Москве совещание военных экспертов трех стран, с целью выработки и подписания военной конвенции. После чего мы сможем торжественно подписать и сам договор.

С т р э н г. Однако это совершенно новая постановка вопроса.

М о л о т о в. Не могу с вами согласиться, это постановка далеко не новая, впервые советская сторона заявила о необходимости обсудить и зафиксировать в договоре размеры и формы военной помощи, оказываемой каждым из этих государств, еще 17 апреля сего года.

19 июля 1939 года

Берлин. Сообщение временного поверенного в делах СССР в Германии Астахова.

«Основным моментом, интересующим германскую верхушку, является вопрос об исходе наших переговоров с Англией и Францией. Не решаясь по понятным соображениям на какиелибо активные демарши по линии заигрывания с нами здесь, немцы косвенно не упускают случая дать понять, что они готовы изменить политику в отношении нас и остановка, мол, за нами.

Подчеркнуто вежливое обращение на приемах, отсутствие придирок по линии практических и оперативных вопросов, полная остановка антисоветской кампании в прессе, где, как и в речах, даже перестал упоминаться «большевизм», а в отношении СССР как государства и его руководителей взят небывало корректный тон, все это довольно характерно для теперешней тактики в отношении нас».

19 июля 1939 года

Париж. Телеграмма министра иностранных дел Франции Бонне послу Франции в Великобритании Корбену.

«В настоящее время британское правительство своими колебаниями накануне решающей фазы переговоров рискует подорвать не только судьбу соглашения, но и консолидацию позиций нашей дипломатии в Центральной Европе. Последствия провала, вызванного чрезмерно категоричной позицией Лондона, были бы таковы, что французское правительство вынуждено в самом срочном порядке обратить на них внимание английского правительства, с тем чтобы оно взвесило всю ответственность, которую мы взяли бы на себя, подвергаясь риску разрыва или длительной приостановки переговоров.

Мы не можем в случае окончательного отказа Молотова согласиться с нашими формулировками пойти на риск разрыва с Москвой, а будем вынуждены еще раз уступить требованию русских. Со своей стороны французское правительство, не колеблясь, предпочитает трудности, которые могут возникнуть в результате принятия предложенного русскими определения косвенной агрессии, той опасности, которая последовала бы за окончательным или даже временным провалом переговоров.

Предложенная Молотовым редакция статьи 1, как нам кажется, не слишком уж сильно отличается по ее сути и применению от предложенной нами редакции. Поскольку в ней сохранены понятия независимости и нейтралитета третьих стран, то мы всегда будем способны по-своему интерпретировать, и никакие ссылки на этот текст не смогут заставить нас при случае солидаризироваться с противозаконным вмешательством СССР во внутренние дела какой-либо третьей страны.

Прошу вас самым серьезным и настоятельным образом обратить внимание лорда Галифакса на вышеизложенные замечания».

18—20 июля 1939 года

Лондон. Запись бесед сотрудника ведомства по четырехлетнему плану Германии Вольтата с Вильсоном, Боллом и Хадсоном.

В о л ь т а т. По моему мнению, после моего визита, состоявшегося в начале июня, атмосфера в отношениях между Берлином и Лондоном значительно ухудшилась. Во всей политике Англии, в том числе и в ее переговорах с Россией, находит выражение ее стремление объединить все силы против Германии. Поэтому Берлин рассматривает фактическую политику Англии как новую попытку окружения. Напротив, в речах Галифакса и Чемберлена периодически заявляется о готовности Лондона к переговорам с Германией.

В и л ь с о н. Мы оба придерживаемся интересов наших правительств, которые заключаются в том, чтобы современная цивилизация не оказалась ввергнутой в величайший кризис вследствие военного столкновения.

В сентябре 1938 года в Мюнхене могло сложиться впечатление, что Англия не готова к борьбе. Вследствие этого возникла необходимость довести до сознания населения всю серьезность положения. В первую очередь нажим на правительство оказала оппозиция, поскольку сочла, что причиной поведения Англии в Мюнхене была недостаточная готовность Англии в области вооружений.

В настоящее время положение совершенно иное. Английская авиация и военно-морской флот были чрезвычайно усилены. В наши дни в военном отношении Англия находится в состоянии полной готовности, в Лондоне достаточно, так сказать, лишь нажать кнопку, и военная промышленность заработает на полную мощность.

Английские обязательства и гарантии тоже нужно рассматривать с учетом того, что после 15 марта Англия вынуждена серьезно относиться к делу. Дело сводилось к процессу укрепления английских позиций, что к настоящему времени закончено. Не вызывает сомнений, что боевой дух и готовность населения к войне с Германией поднялись значительно выше, чем это получает отражение в спокойной позиции, занятой правительством.

Я придерживаюсь мнения, что переговоры следует проводить тайно. Пока переговоры должны проходить только между Англией и Германией; Францию и Италию следует привлечь лишь позднее. В ходе переговоров следовало бы установить контакт между самыми высокопоставленными лицами. Однако не следует допускать, чтобы о переговорах узнали те лица, которые в принципе враждебно относятся к установлению взаимопонимания между Англией и Германией.

Все же английское правительство не хотело бы, чтобы у Берлина создалось впечатление, будто Англия при всех обстоятельствах стремится к переговорам. Если никакое иное решение станет невозможно, то Великобритания готова и к военному столкновению и встретит его исполненной решимости. Поэтому чрезвычайно важно, чтобы не возникло ложного впечатления ни о готовности Англии к миру, ни о ее готовности к войне.

Тем не менее мы верим, что фюрер стремится избежать возникновения войны из-за вопроса о Данциге. Поэтому когда великогерманская политика начнет приближаться к выполнению своих последних требований в том, что касается ее территориальных претензий, то фюрер мог бы вместе с Англией найти такое решение, которое позволило бы ему войти в историю в качестве одного из величайших государственных деятелей и которое привело бы к повороту в мировом общественном мнении.

С учетом вышесказанного позвольте мне изложить наши предложения по мирному выходу из кризиса.

А. Политические вопросы.

1. Прежде всего необходимо сделать совместное германо-английское заявление о том, что обе страны не будут прибегать к нападению с применением силы как к средству международной политики. При этом речь должна идти не о пакте о ненападении между обеими странами, а о совместном провозглашении политического принципа, в соответствии с которым обе страны отказываются от использования нападения с применением силы как средства политики.

2. Такое заявление сделало бы беспредметными гарантии Англии по отношению к Польше и Румынии, так как, сделав такое заявление, Германия уже гарантировала бы не совершить нападения на эти государства, а поэтому эти государства не могли бы уже больше считать, что Германия угрожает их национальному существованию.

3. Далее должно будет последовать заявление о взаимном невмешательстве Германии по отношению к Британскому содружеству наций и Великобритании по отношению к Великой Германии.

4. Подчеркну, что в данном случае речь идет не только о границах государств и владений, но и о территориях, являющихся сферами особых интересов и экономического влияния. Что касается Германии, то для нее это, в частности, распространяется на Восточную и Юго-Восточную Европу.

2. Колониальный вопрос и мандаты. Германо-английское заявление о принципиальном пересмотре соответствующих положений Версальского договора. Поскольку и другие государства, помимо Великобритании, имеют подмандатные территории, в числе которых находятся большие германские колонии, заявление английской стороны послужило бы исходным пунктом для того, чтобы поднять вопрос о колониях в целом.