Текст книги "Мир на краю пропасти. Предвоенные хроники"

Г е н е р а л Ж у к о в. Только тут возникает принципиальный вопрос. А кто должен принять решение, с чем мы столкнулись – с провокацией или с немецким нападением на СССР?

С т а л и н. Думаю, что у командующих приграничных военными округами достаточно опыта и квалификации, чтобы отличить провокацию от нападения противника. В крайнем случае свое решение они могут согласовать с Генеральным штабом.

Комментарий автора. Уже в 4 часа 20 минут в своем первом боевом донесении в Генштаб начальник штаба Западного фронта генерал Климовских без какого-либо указания сверху сообщал: «Приказано поднять войска и действовать побоевому».

Кроме того, по получении директивы № 1 командующий ПрибОВО генерал Кузнецов в 2 часа 25 минут издал соответствующую директиву для командования 8-й и 11-й армий, в которой дал достаточно ясное толкование того, как отличать провокацию от нападения.

Эти, как и многие другие факты, убедительно свидетельствуют о необоснованности созданного с подачи Хрущева пропагандистского мифа, что якобы Сталин до 6 часов 30 минут 22 июня не давал разрешения на ответные действия и на открытие огня, а фашистские войска тем временем вклинились в нашу территорию, ввели в дело свои танковые войска и начали стремительно развивать удары своих группировок.

М а р ш а л Б у д е н н ы й. Считаю, что пункт «в» директивы нуждается в доработке, тут записано: «Все части, расположенные в лагерях, привести в боевую готовность».

В боевую готовность надо приводить не только части, расположенные в лагерях, но и все части приграничных округов без исключения.

Г е н е р а л Ж у к о в. Согласен.

М а р ш а л Т и м о ш е н к о. У нас нет оснований считать, что уже в первый день войны немцы предпримут крупные сухопутные наступательные операции. Скорее всего, дело ограничится сравнительно небольшими приграничными стычками. Поэтому нет особого смысла нашим войскам занимать полевые сооружения и зарываться в землю. Вполне достаточно того, если они будут хорошо замаскированы и незаметны для авиации противника. В то же время необходимо срочно, не дожидаясь подъема приписного состава, привести в боевую готовность всю противовоздушную оборону.

С т а л и н. Больше замечаний по тексту директивы нет? Тогда поручим товарищам Тимошенко и Жукову подписать ее и срочно передать в приграничные округа.

Информация к размышлению

В 22 часа 20 минут Маленков, Жуков, Тимошенко, Буденный и Мехлис покинули кабинет Сталина. Около 23 часов Тимошенко и Жуков вернулись в свои кабинеты в Наркомате обороны. И только в 23 часа 45 минут текст директивы поступил в шифровальный отдел Генштаба. Такая задержка в отправке, по-видимому, была обусловлена тем обстоятельством, что в это время Жуков и Тимошенко продолжали обсуждать и редактировать текст директивы, внося в нее технические детали. Такая версия подтверждается мемуарами адмирала Кузнецова:

«Около 11 часов вечера зазвонил телефон. Я услышал голос маршала С.К. Тимошенко:

– Есть очень важные сведения. Зайдите ко мне…

Через несколько минут мы уже поднимались на второй этаж небольшого особняка, где временно находился кабинет С.К. Тимошенко.

Маршал, шагая по комнате, диктовал. Было все еще жарко. Генерал армии Г.К. Жуков сидел за столом и что-то писал. Перед ним лежало несколько заполненных листов большого блокнота для радиограмм. Видно, нарком обороны и начальник Генерального штаба работали довольно долго.

Семен Константинович заметил нас, остановился. Коротко, не называя источников, сказал, что считается возможным нападение Германии на нашу страну.

Жуков встал и показал нам телеграмму, которую он заготовил для пограничных округов. Помнится, она была пространной – на трех листах. В ней подробно излагалось, что следует предпринять войскам в случае нападения гитлеровской Германии.

Непосредственно флотов эта телеграмма не касалась. Пробежав текст телеграммы, я спросил:

– Разрешено ли в случае нападения применять оружие?

– Разрешено».

Информация к размышлению

Из мемуаров маршала Захарова.

«Около 22 часов меня вызвали к аппарату Бодо на переговоры с командующим войсками округа. Он спрашивал, смогу ли я расшифровать телеграмму, если получу ее из Москвы. Командующему был дан ответ, что любая шифровка из Москвы будет прочитана. Вновь последовал вопрос: «Вторично спрашивают, подтвердите свой ответ, можете ли расшифровать шифровку из Москвы?» Меня это крайне удивило. Я ответил: «Вторично докладываю, что любую шифровку из Москвы могу расшифровать». Последовало указание: «Ожидайте поступления из Москвы шифровки особой важности. Военный совет уполномочивает вас немедленно расшифровать ее и отдать соответствующие распоряжения. Я и член Военного совета будем в Тирасполе поездом 9.00 22 июня. Черевиченко».

Немедленно после этого начальнику отдела было дано указание выделить опытного работника, способного быстро расшифровать телеграмму. Затем я вызвал к аппарату Бодо оперативного дежурного по Генеральному штабу и спросил, когда можно ожидать передачу шифровки особой важности. Дежурный ответил, что пока не знает. Оценив создавшееся положение, я около 23 часов решил вызвать командиров 14, 35 и 48-го стрелковых корпусов и начальника штаба 2-го кавалерийского корпуса.

Первым к аппарату СТ-35 подошел командир 14-го корпуса генерал-майор Д.Г. Егоров, вторым – командир 35-го корпуса тогда комбриг И.Ф. Дашичев, а затем – начальник штаба 2-го кавкорпуса полковник М.Д. Грецов. Командиру 48-го корпуса Р.Я. Малиновскому распоряжение передавалось по аппарату Морзе. Всем им были даны следующие указания: 1) штабы и войска поднять по боевой тревоге и вывести из населенных пунктов; 2) частям прикрытия занять свои районы; 3) установить связь с пограничными частями.

К этому времени в штабе по срочному вызову собрались начальники отделов и родов войск, командующий ВВС округа. Тут же присутствовал командир 2-го механизированного корпуса генерал-лейтенант Т.В. Новосельский, прибывший из Тирасполя. Я информировал их о том, что ожидается телеграмма особой важности и что мною отданы соответствующие приказания командирам соединений. Командиру 2-го мехкорпуса также было дано указание привести части корпуса в боевую готовность и вывести их в намеченные выжидательные районы.

Таким образом, непосредственно в приграничной полосе Одесского военного округа по боевой тревоге были подняты 7 стрелковых, 2 кавалерийские, 2 танковые и механизированная дивизии и 2 укрепленных района. Во втором эшелоне округа оставались 150-я стрелковая дивизия и дивизии 7-го стрелкового корпуса (на третий день войны этот корпус был передан в состав Юго-Западного фронта)».

21 июня 1941 года

Паневежис. Оперативная сводка № 1 штаба ПрибОВО «О группировке войск округа к 22 часам 21 июня 1941 года».

«Части и соединения Прибалтийского особого военного округа в пунктах постоянной дислокации занимаются боевой и политической подготовкой, выдвинув к государственной границе отдельные части и подразделения для наблюдения. Одновременно производится передислоцирование отдельных соединений в новые районы».

Информация к размышлению

Из мемуаров маршала Мерецкова.

«С.К. Тимошенко сказал тогда:

– Возможно, завтра начнется война! Вам надо быть в качестве представителя Главного командования в Ленинградском военном округе. Его войска вы хорошо знаете и сможете при необходимости помочь руководству округа. Главное – не поддаваться на провокации.

– Каковы мои полномочия в случае вооруженного нападения? – спросил я.

– Выдержка, прежде всего. Суметь отличить реальное нападение от местных инцидентов и не дать им перерасти в войну. Но будьте в боевой готовности. В случае нападения сами знаете, что делать».

0 часов 25 минут 22 июня 1941 года

Москва, Генштаб. Начата передача в приграничные округа директивы:

«Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Копия: народному комиссару Военно-морского флота.

1. В течение 22—23.06.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.

2. Задача наших войск – не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.

3. Приказываю: а) в течение ночи на 22.06.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;

б) перед рассветом 22.06.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;

в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно;

г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;

д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить. Тимошенко. Жуков».

0 часов 25 минут 22 июня 1941 года

Паневежис. Донесение начальника штаба ПрибОВО генерала Кленова в Генштаб РККА.

«Продолжается сосредоточение немецких войск в Восточной Пруссии. Также части вермахта выводятся к советско-германской границе. Закончено строительство понтонных мостов через реку Неман в ряде районов. Охрана границы с немецкой стороны возложена на полевые части вермахта. В Клайпедской области гражданскому населению предложено эвакуироваться в глубь от границы на 20 километров. В Сувалкинском уезде жители выселены на 5 километров от границы. 16 июня 1941 года в районе Сувалки был произведен учет лошадей, которые должны быть взяты в армию 20 июня».

Информация к размышлению

Из мемуаров маршала Захарова.

«Примерно во втором часу ночи 22 июня дежурный по узлу связи штаба доложил, что меня вызывает оперативный дежурный Генерального штаба. Произошел следующий разговор: «У аппарата ответственный дежурный Генштаба. Примите телеграмму особой важности и немедленно доложите ее Военному совету». Я ответил: «У аппарата генерал Захаров. Предупреждение понял. Прошу передавать». В телеграмме за подписью наркома обороны С.К. Тимошенко и начальника Генерального штаба Г.К. Жукова военным советам приграничных округов и наркому ВМФ сообщалось, что в течение 22—23.06.41 г. возможно нападение немцев в полосах Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов.

В телеграмме подчеркивалось, что нападение немцев может начаться с провокационных действий. Поэтому войскам ставилась задача не поддаваться ни на какие провокации, могущие вызвать крупные осложнения.

Одновременно приказывалось: все войска привести в боевую готовность; в ночь на 22 июня скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе; перед рассветом 22 июня рассредоточить по полевым аэродромам и тщательно замаскировать всю авиацию; привести в полную боевую готовность противовоздушную оборону; подготовить к затемнению города и объекты. Округа предупреждались, чтобы никаких других мер без особого распоряжения не предпринимать.

В настоящее время известно, что эти указания военным советам приграничных округов были переданы по распоряжению председателя Совета Народных Комиссаров СССР И.В. Сталина. Сделал он это не без основания. Учитывая незавершенность мероприятий по срочному усилению Вооруженных Сил, И.В. Сталин делал все для того, чтобы избежать преждевременного столкновения с немецко-фашистской армией, развернувшейся в полной боевой готовности у границ Советского Союза».

2 часа 25 минут 22 июня 1941 года

Рига. Директива командующего ПрибОВО генерала Кузнецова военным советам 8-й и 11-й армий.

«1. Возможно в течение 22—23.06.41 г. внезапное нападение немцев на наше расположение. Нападение может начаться внезапно провокационными действиями.

2. Задача наших частей – не поддаваться ни на какие провокационные действия немцев, могущие вызвать крупные осложнения.

Одновременно наши части должны быть в полной боевой готовности встретить внезапный удар немцев и разгромить противника.

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. В течение ночи на 22.06.41 г. скрытно занять оборону основной полосы. В предполье выдвинуть полевые караулы для охраны дзотов, а подразделения, назначенные для занятия предполья, иметь позади. Боевые патроны и снаряды выдать.

2. В случае провокационных действий немцев огня не открывать. При полетах над нашей территорией немецких самолетов не показываться и до тех пор, пока самолеты противника не начнут боевых действий, огня не открывать.

2. В случае перехода в наступление крупных сил противника разгромить его.

3. Крепко держать управление войсками в руках командиров.

4. Обстановку разъяснить начальствующему составу и красноармейцам.

5. Семьи начальствующего состава 10, 125, 33 и 128-й стрелковых дивизий перевозить в тыл только в случае перехода границы крупными силами противника.

6. В случае перехода крупных сил противника в наступление:

а) саперные батальоны управлений начальника строительства передать командирам дивизий на участках их местонахождения и использовать для усиления войск;

б) строительные батальоны, автотранспорт и механизмы управлений начальника строительства отвести на тыловые рубежи по планам армий.

1. Командующему 11-й армией немедленно выдвинуть штаб 126-й стрелковой дивизии и возможное количество пехоты и артиллерии ее в район Кальвария, куда будут продвигаться все части 126-й стрелковой дивизии.

2. Средства и силы противовоздушной обороны привести в боевую готовность номер один, подготовив полное затемнение городов и объектов.

3. Противотанковые мины и малозаметные препятствия ставить немедленно.

4. Исполнение сего и о нарушении границы доносить немедленно».

Комментарий автора. Как видно из директивы генерала Кузнецова, у него не было сомнений относительно того, как отличить нападение противника от возможных в это время провокаций.

Информация к размышлению

Из книги маршала Г.К. Жукова «Воспоминания и размышления».

«В 3 часа 07 минут мне позвонил по ВЧ командующий Черноморским флотом адмирал Ф.С. Октябрьский и сообщил:

– Система ВНОС флота докладывает о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов; флот находится в полной боевой готовности. Прошу указаний.

Я спросил адмирала:

– Ваше решение?

– Решение одно: встретить самолеты огнем противовоздушной обороны флота.

Переговорив с С.К. Тимошенко, я ответил адмиралу Ф.С. Октябрьскому:

– Действуйте и доложите своему наркому».

Комментарий автора. Как видно из этой цитаты, никакого дополнительного разрешения от Сталина на открытие огня по самолетам противника Жукову не понадобилось. А первый отпор немцам был дан в небе Севастополя еще в начале четвертого утра 22 июня.

Информация к размышлению

Из дневниковой записи командующего 2-й танковой группой генерала Гудериана.

«В роковой день 22 июня 1941 года в 2 часа 10 минут утра я поехал на командный пункт группы и поднялся на наблюдательную вышку южнее Богокулы, 15 километров северо-западнее Бреста. Я прибыл туда в 3 часа 10 минут, когда было темно. В 3 часа 15 минут (в 4 часа 15 минут московского времени. – Ю. Ж.) началась наша артиллерийская подготовка. В 3 часа 40 минут – первый налет наших пикирующих бомбардировщиков. В 4 часа 15 минут началась переправа через Буг передовых частей 17-й и 18-й танковых дивизий. В 4 часа 45 минут первые танки 18-й танковой дивизии форсировали реку.

Внезапность нападения была достигнута на всем фронте танковой группы. Западнее Брест-Литовска (Бреста) 24-м танковым корпусом были захвачены все мосты через Буг, оказавшиеся в полной исправности. Северо-западнее крепости в различных местах полным ходом шла наводка мостов. Однако вскоре противник оправился от первоначальной растерянности и начал оказывать упорное сопротивление. Особенно ожесточенно оборонялся гарнизон имеющей важное значение крепости Брест, который держался несколько дней, преградив железнодорожный путь и шоссейные дороги, ведущие через Западный Буг и Мухавец».

Информация к размышлению

Из дневника бывшего референта германского посольства в Москве Готтхольда Штарке.

«3 часа ночи 22 июня. Поступила шифрованная телеграмма о том, что послу поручается сообщить комиссару иностранных дел Молотову о начале военных действий. Одновременно было организовано уничтожение последних шифрованных материалов, и болгарский посланник назначается хранителем германских интересов. Германское посольство в Москве более не существует. Мы отрезаны от родины. В посольстве собираются посол, посланник и генерал-советник посольства. Хильгера вызывает секретариат Молотова, который готов сейчас же принять посла».

3 часа 10 минут 22 июня 1941 года

Телефонограмма УНКГБ по Львовской области в НКГБ УССР.

«Перешедший границу в районе Сокаля немецкий ефрейтор показал следующее: фамилия его Лисков Альфред Германович, 30 лет, рабочий, столяр мебельной фабрики в г. Кольберг (Бавария), где оставил жену, ребенка, мать и отца.

Ефрейтор служил в 221-м саперном полку 15-й дивизии. Полк расположен в селе Целенжа, что в 5 километрах севернее Сокаля. В армию призван из запаса в 1939 году.

Считает себя коммунистом, является членом Союза красных фронтовиков, говорит, что в Германии очень тяжелая жизнь для солдат и трудящихся.

Перед вечером его командир роты лейтенант Шульц отдал приказ и заявил, что сегодня ночью после артиллерийской подготовки их часть начнет переход Буга на плотах, лодках и понтонах.

Как сторонник советской власти, узнав об этом, решил бежать к нам и сообщить».

4 часа 10 минут 22 июня 1941 года

Запись в журнале боевых действий Западного фронта.

«04.10. Наша истребительная авиация ведет бой в районе Каролин (3 километра юго-западнее Гродно)».

4 часа 20 минут 22 июня 1941 года

Минск, штаб ЗапОВО. Боевое донесение № 1.

«Первое. 3-я армия – до 60 самолетов немцев бомбят Гродно. Наша авиация завязала воздушный бой.

Второе. 10-я армия – группа диверсантов перешла границу, из них 2 убито, 2 ранено, 3 захвачено в плен, один бежал.

Третье. 4-я армия – 4 часа 20 минут началась бомбежка

Бреста. Количество самолетов не выяснено. Четвертое. По всей границе по данным постов ВНОС – артиллерийская перестрелка. Пятое. Приказано поднять войска и действовать по-боевому. Начальник штаба Климовских».

Комментарий автора. Из боевого донесения ЗапОВО № 1 также видно, что приказ на начало боевых действий был принят командованием округа в 4 часа 20 минут без какого-либо предварительного разрешения от Сталина.

4 часа 45 минут 22 июня 1941 года

Гродно, штаб 3-й армии ЗапОВО. Боевое донесение № 1.

«Противник в 4.00 22.06.41 г. нарушил госграницу на участке от Сопоцкин до Августов, бомбит Гродно, в частности штаб армии. Проводная связь с частями нарушена, перешли на радио, две радиостанции уничтожены. Действуем в точном соответствии с директивой № 002140/сс по прикрытию госграницы.

Запасный командный пункт – лес Путрышки».

4 часа 45 минут 22 июня 1941 года

Москва, Генштаб. Генерал Жуков звонит на ближнюю дачу Сталина и требует у охраны, чтобы они срочно разбудили Сталина.

Г е н е р а л Ж у к о в. Товарищ Сталин, немцы бомбят наши города, на всей границе фронта противник открыл артиллерийский огонь.

С т а л и н. Что сейчас делает Тимошенко?

Г е н е р а л Ж у к о в. Он по ВЧ разговаривает с командующим Западным округом.

С т а л и н. Выезжаю в Кремль. Жду вас там.

4 часа 50 минут 22 июня 1941 года

Запись разговора по прямому проводу начальника штаба пограничных войск УССР с оперативным дежурным управления погранвойск СССР.

У аппарата полковник Рогатин.

«Докладываю имеющиеся данные отрядов 90, 98, 91, 92 и 97-го. Немцы после короткой артподготовки в районе Пархач перешли в наступление на участке 97-го погранотряда – 15-й заставы, произвели нападение. Нападение отбито. На остальных участках идет артстрельба и пулеметный огонь. В данное время с воздуха бомбят г. Владимир-Волынский и Любомль.

Все отряды и оперполки подняты по тревоге. Приняли оборону. Связались с частями Красной армии. Прошу срочно доложить. Хочу знать, будут ли какие указания. Сейчас все».

У аппарата подполковник Швец.

«Обстановка доложена заместителю наркома. Последний приказал: пограничникам отражать нападение всеми имеющимися средствами. Действовать совместно с частями Красной армии».

Комментарий автора. Таким образом, приказ погранвойскам отражать нападение немцев совместно с частями РККА всеми имеющимися средствами был отдан руководством НКВД уже в 4 часа 50 минут. При этом ни о каких провокациях со стороны немцев уже не было и речи. Разумеется, замнаркома НКВД не мог принять такое ответственное решение без согласования с Берией, который, скорее всего, уже обсуждал этот вопрос со Сталиным по телефону.

4 часа 55 минут 22 июня 1941 года

Москва, ближняя дача. Сталин по телефону звонит Молотову.

С т а л и н. Немцы бомбят наши города, похоже, что началась война. Погранвойскам отдан приказ отражать нападение немцев совместно с частями РККА всеми имеющимися средствами. Срочно вызывай к себе Шуленбурга и получи от него официальные разъяснения по поводу нападения немецких вооруженных сил на советскую территорию. После этого сразу же ко мне в кабинет.

Информация к размышлению

Из дневника бывшего референта германского посольства в Москве Готтхольда Штарке.

«5 часов 25 минут 22 июня. Граф фон дер Шуленбург направляется с Хильгером в Кремль, чтобы выполнить это последнее задание. Он вручил в связи с этим комиссару иностранных дел письмо, содержащее пожелания посла по поводу отъезда и выбор государства, которое в дальнейшем будет представлять интересы Германии. Между тем советник посольства фон Вальтер разбудил болгарского посла, чтобы доставить его в здание посольства».

5 часов 30 минут 22 июня 1941 года

Кремль, кабинет Молотова.

Ш у л е н б у р г. Сегодня ночью было получено несколько телеграмм из Берлина. Германское правительство поручило мне передать советскому правительству следующую ноту:

«Ввиду нетерпимой далее угрозы, создавшейся для германской восточной границы вследствие массированной концентрации и подготовки всех вооруженных сил Красной армии, германское правительство считает себя вынужденным немедленно принять военные контрмеры».

Соответствующая нота одновременно будет передана Деканозову в Берлине.

М о л о т о в. Что означает эта нота?

Ш у л е н б у р г. Это формальное объявление войны.

М о л о т о в. Никакой концентрации войск Красной армии на границе с Германией не производилось. Проходили обычные маневры, которые проводятся каждый год, и, если бы было заявлено, что почему-либо маневры по территории их проведения нежелательны, можно было бы обсудить этот вопрос.

От имени советского правительства должен заявить, что до последней минуты германское правительство не предъявляло никаких претензий к советскому правительству. Германия совершила нападение на СССР, несмотря на миролюбивую позицию Советского Союза, и тем самым фашистская Германия является нападающей стороной. В четыре часа утра германская армия произвела нападение на СССР без всякого повода и причины. Всякую попытку со стороны Германии найти повод к нападению на СССР считаю ложью или провокацией. Тем не менее факт нападения налицо.

Ш у л е н б у р г. Я ничего не могу добавить к уже сказанному.

Информация к размышлению

Из воспоминаний управделами Совнаркома СССР Я.Е. Чаадаева.

«Ранним утром 22 июня мельком видел в коридоре Сталина. Он прибыл на работу после кратковременного сна. Вид у него был усталый, утомленный, грустный. Его рябое лицо осунулось. В нем проглядывалось подавленное настроение. Проходя мимо меня, он легким движением руки ответил на мое приветствие».

5 часов 45 минут 22 июня 1941 года

Москва, Кремль, кабинет Сталина.

С т а л и н. Товарищ Молотов, что вам удалось выяснить в немецком посольстве?

М о л о т о в. Несколько минут тому назад германское правительство официально объявило нам войну.

С т а л и н. Как это ни печально, но наши прогнозы относительно сроков начала войны не оправдались. Немцы напали на СССР на несколько недель раньше, чем мы этого ожидали. Товарищ Жуков, доложите обстановку, сложившуюся к этому времени на наших границах.

Комментарий автора. Надо сказать, что теперь, когда рассекречен и опубликован целый ряд довоенных документов, стали видны явные следы правки, внесенной в текст жуковских мемуаров различного рода консультантами и цензорами, сделанной по настоянию идеологического отдела ЦК КПСС. Скажем, в «Воспоминаниях и размышлениях» напечатано:

«В 4 часа 30 минут утра мы с Тимошенко приехали в Кремль. Все вызванные члены Политбюро были уже в сборе. Меня и наркома пригласили в кабинет.

И.В. Сталин был бледен и сидел за столом, держа в руках не набитую табаком трубку.

Мы доложили обстановку. Сталин недоумевающе сказал:

– Не провокация ли это немецких генералов?

– Немцы бомбят наши города на Украине, в Белоруссии и Прибалтике. Какая же это провокация… – ответил Тимошенко.

– Если нужно организовать провокацию, – сказал Сталин, – то немецкие генералы бомбят и свои города… – И, подумав немного, продолжал: – Гитлер наверняка не знает об этом. Надо срочно позвонить в германское посольство, – обратился он к Молотову.

В посольстве ответили, что посол граф фон Шуленбург просит принять его для срочного сообщения».

Однако из журнала посещений кабинета Сталина следует, что Жуков вместе с Тимошенко, Молотовым, Берией и Мехлисом вошли в кабинет Сталина не в 4 часа 30 минут, а в 5 часов 45 минут. Следовательно, вошли они туда только после того, как Молотов вернулся со встречи с Шуленбургом, и поэтому Сталин к началу совещания уже знал о том, что Германия объявила нам войну. А значит, на этом утреннем совещании он не мог говорить ни о провокациях немецких генералов, ни о том, что Гитлер якобы не знает о налетах немецкой авиации на советские города, ни тем более посылать Молотова узнать о происходящих событиях в немецком посольстве.

Все это намеренное искажение фактов понадобилось идеологическому отделу ЦК КПСС для поддержания официальной версии причин катастрофы начального периода войны, чтобы опубликовать «свидетельство» Жукова о том, что якобы Сталин даже после того, как ему сообщили о бомбардировке немецкой авиацией наших городов, отказался верить в то, что уже началась война.

В результате согласно картине, нарисованной при посредничестве Главлита и ГлавПУРа, выходило, что вечером 21 июня Сталин санкционировал директиву, в которой черным по белому было написано, что в течение 22—23 июня возможно внезапное нападение немцев. А проснувшись утром и получив безусловные доказательства того, что ожидавшееся нападение Германии на СССР состоялось, Сталин якобы заявил: этого не может быть, все это провокации немецких генералов, о которых Гитлер даже понятия не имеет.

При этом, чтобы хоть как-то увязать последовательность описываемых событий по времени, «консультантам» из ГлавПУРа понадобилось, чтобы в мемуарах Жукова было бы на час смещено начало немецкого нападения на СССР. С тех пор не только в популярной, но и даже в научно-исторической литературе начали гулять сведения о том, что немцы напали на Советский Союз не в 4, а в 3 часа утра 22 июня.

Здесь надо еще учитывать, что в немецких мемуарах действительно указывается, что нападение на СССР началось 22 июня в 3 часа утра. Однако эти свидетельства немецких генералов, естественно, приведены по берлинскому времени, а 3 часа берлинского времени в 1941 году соответствовали 4 часам московского времени. Отсюда и идет вся эта путаница с моментом нападения Германии на СССР и иезуитская игра на этой путанице со стороны ГлавПУРа.

Г е н е р а л Ж у к о в. Сегодня в 4 часа утра немецкие части открыли огонь по нашим войскам, расположенным у границы, атаковав ее во многих местах, а самолеты люфтваффе подвергли бомбежке наши города – Брест, Гродно, Луцк, Дубно, Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие. Имеются убитые и раненые. Пограничные войска и поддерживающие их части ведут упорные бои на линии границы. Советской авиацией и подразделениями противовоздушной обороны сбито несколько немецких самолетов. Уже в 4 часа 20 минут командованием приграничных округов было приказано поднять войска и действовать по-боевому. Во многих местах нарушена связь с войсками. Принимаются меры по ее восстановлению.

Б е р и я. Все пограничные войска на западной границе были подняты по тревоге и буквально с первых минут войны отражают атаки немецких войск. В 4 часа 50 минут им был передан приказ отражать нападение немцев совместно с частями РККА всеми имеющимися средствами.

С т а л и н. Таким образом, и погранвойска, и дивизии Красной армии приграничных округов уже вступили в бой с фашистскими агрессорами. И какие же в этой связи шаги предлагает предпринять Генеральный штаб?

Г е н е р а л Ж у к о в. Необходимо немедленно обрушиться всеми имеющимися в приграничных округах силами на прорвавшиеся части противника и задержать их дальнейшее продвижение. Для этого в округа нужно срочно дать соответствующую директиву.

М а р ш а л Т и м о ш е н к о. Согласен, только в директиве нужно указать не задержать, а уничтожить вторгшихся на нашу землю фашистов.

С т а л и н. А вы уверены, что западная группировка Красной армии способна решить такую задачу еще до завершения мобилизации?

М а р ш а л Т и м о ш е н к о. Уверен, товарищ Сталин.

С т а л и н. Хорошо, тогда готовьте директиву № 2. Только при этом надо предусмотреть, чтобы до особого распоряжения наши наземные войска не переходили бы государственную границу. Иначе если мы слишком быстро выбьем немцев с нашей территории и перенесем военные действия на территорию противника, то Гитлер еще обвинит нас в том, что это СССР напал на Германию. Не надо давать ему повод для подобного рода заявлений.

Комментарий автора. К 22 июня в первом эшелоне войск прикрытия была сосредоточена 41 дивизия Красной армии, находившаяся в усиленных штатах мирного времени. Эти дивизии прикрытия могли бы уничтожить вторгшиеся силы противника только в случае, если силы вторжения были им соразмерны или меньшими по сравнению с имевшимися в распоряжении у советского командования силами. В действительности же силы вторжения значительно превосходили первый эшелон войск прикрытия. Не говоря уже о том, что немецкое командование имело возможность за счет концентрации своих сил на определенных локальных участках создавать их многократный перевес.

Информация к размышлению

Из дневника бывшего референта германского посольства в Москве Готтхольда Штарке.

«6 часов 10 минут 22 июня. Посол возвращается. Молотов принял к сведению заявление посла. О начале военных действий ему, разумеется, было уже известно. Между тем появился болгарский посол, который интересовался отдельными моментами, связанными с его полномочиями по представлению в дальнейшем интересов Германии. Кроме того, были проинформированы также итальянский посол и румынский посланник, так как они сами не получали еще никаких известий».