Текст книги "Живой университет Японо-Руссии будущего. Часть 2"

«До – дух Японии» (сс. 121–136).

«О-миаи. ДОГОВОРНЫЕ БРАКИ В ЯПОНИИ» (сс. 191–195).

«Рёсайкэмбо. Хорошие жены и разумные матери» (сс. 205–214).

Женщина в экософски осмысливаемом сборнике – в центре внимания хотя бы по количеству текстов. Важнее другое. Прежде всего вспомним, что Богиня-Прародительница императора Японии и всего японского народа по преданию – Женщина-Мать АМАТЭРАСУ – в то время как почти везде в мире Прародителем считается Мужчина. Соответственно «в далеком прошлом Япония была матриархальным обществом» (с. 95), что означает исторически-логическую первичность-фундаментальность Женского начала еще и потому, что Женщина ближе-к-Природе. А Природа – всему основа. Из этого и вытекает вывод о первичности-фундаментальности Живой Природы и Женщины, в том числе по отношению к социуму. Поэтому неверно утверждение: «Характер отношений между мужчиной и женщиной в Японии менялся в соответствии с доминирующим в данный период социальным укладом общества и определяемым им положением женщины» (/1/, с. 95).

Это – цивилизационно-западный, агрессивно-потребительски-мужской, противоестественно-экофобный взгляд на историю, доверчиво распространенный японцами (и всем Востоком) на свою историю, что перевернуло изначально-сущностный, экофильно-естественный, Женски-Материнский тип эко-общения – в интересах формально правящего, агрессивно-мужского меньшинства. Но это делалось ради блага Природы-семьи-детей-матерей-иэ, во имя экофильных смыслов-целей-ценностей, но отнюдь не экофобных умыслов. А это – смысл Жизни-творчества Матери-Женщины, но не агрессивного мужчины типа Александра Македонского, ученика Аристотеля. Ныне, во имя сохранения Жизни-на-Земле необходимо возродить изначально-естественно-гармоничное общение между человеком и Природой, Женщиной и Мужчиной – во имя нашего совместного совершенствования и СоТворчества с-Жизнью, сняв фетишизацию агрессивно-потребительского начала, наиболее адекватным автором которого является молодой мужчина и мужчина вообще как существо вне (семьи, иэ). «Положение «мужчина вне и женщина внутри»… и сейчас наблюдается в японском обществе (мужчина занимается всеми делами внешнего окружения: политикой, работой, обязанность женщины – дом и семья)» (/1/, с. 96). Но при этом мужчина действовал все-таки в рамках Женской культуры, по интуитивной Женской логике. «В Японии много женщин, остающихся дома и с удовольствием выполняющих домашнюю работу» (с. 106), ибо это значимее, чем внешнее. Ведь роль-значимость внутреннего и внешнего на Востоке существенно различна: Женски-Матерински-внутреннее значимее внешнего-мужского. А на Западе наоборот: внешнее (для семьи) значимее внутреннего, что противоестественно. Особенно для нашей, экологически переломно-переходной эпохи, когда необходимо полное равноправие Женщин и Мужчин как Сотворцов Жизни.

«Японцев с самого детства приучали к этой (Женски-экофильной. – К.Ш.) системе и пониманию своего места в жесткой иерархии иэ» (с. 157). Здесь еще один парадокс, или тайна: Женски-нежная забота о следующих поколениях организуется жесткими методами. Но для Женски-материнского патриархата это понятно. И даже объяснимо: «В последние десятилетия японцы усердно работали по созданию условий для грандиозного экономического роста страны… В результате видоизменилась и японская семья, катастрофически выросло число малых семей (с одним-двумя детьми)» (сс. 156–157, 161–163). «Женски-материнский патриархат» ужесточается-криминализируется, теряет свои «Женски-материнские» черты, сближается с агрессивной формой патриархата антично-западного генеза. А потому «Японских женщин сегодня беспокоят ожидания, возлагаемые на них обществом» (с. 205) вестернизируемого типа. Особая опасность видится для следующего процесса. СОЦИАЛИЗАЦИЯ → АККУЛЬТУРАЦИЯ ДЕТЕЙ.

“Дети готовятся занять свое место в обществе под влиянием культурных ценностей коллектива, в котором они живут, и, если они не воспримут эти ценности, то общество не признает в них своих полноправных членов» (с. 207). Сами японцы – вслед за Западом – называют этот процесс социализацией. Хотя на самом деле это скорее аккультурация.

Японки «хотят, чтобы их дочери были «изящными», и девочки тоже стараются быть женственными, как того ждет от них общество. Ученицы начальной школы читают больше книг, чем их сверстники-мальчики. Девочки читают волшебные сказки, биографии известных женщин или рассказы для молодых девушек и стараются подражать героиням прочитанного» (сс. 207–308). «Дети учатся тому, как должны вести себя мужчина и женщина и как строить межличностные отношения, беря пример со своих родителей» (с. 208), живущих еще со времен Хэйян и Токугава по Женским канонам. Хотя внешне это выглядит совсем иначе: «В Японии налицо сильная дискриминация женщин, или это лишь издержки особого внимания, придаваемого обществом традиционным семейным ценностям и поддержанию единства» (с. 212). Так ли это?

– Да, «это лишь издержки особого внимания, придаваемого обществом традиционным семейным ценностям и поддержанию единства»

«В западных странах больше, чем в Японии, женщины работают вне дома, но и число разводов там тоже больше, чем в Японии, где женщины традиционно остаются дома и занимаются воспитанием детей. Какое общество для вас предпочтительнее?» (с. 214).

– Общество будущего, которое должно осуществить эко-гармоничный синтез этих двух, а точнее: трех традиций, включая еще и традиции диа-синтеза традиций культурой России. Поэтому принцип ДО – это не просто «дух Японии», но нечто иное, а именно: ДО – Женски-исполнительский «дух Японии» (доосмысление очерка «До – дух Японии» (/1/ сс. 121–136).

Принцип до (дао – кит.) – это «сердцевина» японских традиций:

«Каждый вид традиционного творчества… проходит следующие стадии:

1. Создание и закрепление шаблона или модели…

2. Постоянное повторение шаблона или модели.

3. Овладение шаблоном или моделью до … степени мастерства.

4. Совершенствование шаблона или модели: красота совершенства.

5. Слияние с шаблоном или моделью и выход за их пределы» (/1/ с.127).

«Действия и движения повторяются тысячи раз и оттачиваются до автоматизма» (с. 128).

Вывод самих японцев: «общепринятые поведенческие стандарты все еще считаются более важными в Японии, чем оригинальность, новизна, свежесть мышления и т. п… Все это до минимума низвело критическое начало в японском менталитете, так как слишком многие люди отдавали предпочтение, особенно в образовании, внешним формам или правилам и стандартам в ущерб содержанию и оригинальности мышления… Большинство японцев сегодня… склонны слепо следовать канонам и оставаться на внешнем, формальном уровне познания, что, по мнению некоторых ведущих японских предпринимателей, стало ахиллесовой пятой японского бизнеса». (/1/, с. 130).

Это и есть женски-исполнительский тип творчества. Благодаря ему Япония добилась блестящих успехов. Но в то же время Японию ожидать полный крах в начинающуюся ныне инновационную эпоху, требующую нестандартно-творчески интеллигентно-Мужского мышления и Живой логики Творчества, снимающей претензии формальной логики (слепого) исполнительства на всеобщность. Необходимый сдвиг акцента на «выход за пределы» шаблонов, на «оригинальность, новизну, свежесть мышления и т. п.» меняет-креативизирует всю систему образования, начиная с университетов, в которых преподаватели сами стихийно-интуитивно «выходят за пределы» шаблонов, в т. ч. и посредством русской литературы, которая строится по существу средствами Живой логики Творчества. Именно эта группа молодых мужчин, преподавателей ВУЗов Японии в максимальной мере предуготовлена своим профессионально-педагогическим творчеством к высокой миссии выведения следующих поколений японцев, прежде всего мальчиков-юношей на инновационно-творческий уровень эко-гармоничного будущего Японо-Руссии и собственно Японии. Женски-исполнительский «дух» Японии должен быть дополнен мужским, творчески-инновационным. А дух самураев бусидо готов к этому в гораздо меньшей мере и даже может представлять некоторый тормоз для движения в направлении креативизации мира.

«В XII–XIX веках в Японии у власти находилось сословие воинов, называемых по-японски буси, или самураи». Они приняли активное участие в японской буржуазной революции 1868 г. (Мэйдзи), сохранив огромное влияние на японское общество, и дух самураев (или бусидо) оставался важнейшим фактором в формировании японского национального характера… выработке определенных стереотипов поведения и мышления» (/1/, с. 49, 50).

Основными свойствами самурая, по бусидо, были преданность и честь. Преданность: «самурай Ямамото (период Эдо) утверждал, что «Бусидо означает непреклонное желание умереть»» (с. 54).

Но готовность умереть свойственна скорее не мужчине, но женщине, идущей на роды как на смерть. В этом смысле бусидо есть выражение мужского типа традиционно-Женской культуры Японии. «Лояльность, преданность по бусидо имели своим следствием также и характерное для японцев «перерабатывание», которое иногда приводило к летальному исходу» (с. 58). В «послевоенной Японии служащие были олицетворением духа бусидо, их даже называли «корпоративными воинами»» (с. 59). Вот здесь-то и таится тайна «движения» самурая в бюрократы: «Групповая структура… форма единения… наиболее важна для группы и жестко внедряется в жизнь» (/1/, с. 13. Выделено мною. – К. Ш.) бюрократией, которая в Японии – того же генеза, что и в России, США и во многих странах мира – по Максу Веберу. Но в Японии она имеет и свои, национально-женские основания – в бусидо, выход за пределы которых жестко необходим для Японии-России-мира. Для этого необходим учет следующей японской традиции.

Известно, что Япония вступила на путь интенсивного развития позже других, но достигла больших и быстрых успехов. За счёт чего? «Корни этой традиции можно отыскать в японских религиозных верованиях… в гармоничном сосуществовании двух старейших японских религий – синтоизма и буддизма» (/1/, с. 138). Однако, на наш взгляд, еще более фундаментальна японская традиция высочайшего художественно-эстетического развития детей. (См. «ЭСТЕТИЗМ ЯПОНСКОЙ КУЛЬТУРЫ» и др. очерки). «В результате долгой истории ийтоко-дори японцы способны в короткие сроки и без особых затруднений изменить свои взгляды, что делает японское общество в целом весьма рациональным» (/1/, с. 141) и хорошо управляемой «паразападной» социетальной системой. Это – «неотъемлемая часть культурной индивидуальности японцев. Ийтоко-дори стало одним из важнейших факторов подъема экономической мощи Японии, так как новые технологии и сопутствующие им ценностные системы легко приживались на японской национальной почве» (/1/, с. 141).

Эта традиция ведет к превращению японцев в талантливых учеников (и инфантильных «взрослых детей»), добивающихся более значительных успехов, нежели их зарубежные учителя. Однако гармоничное сосуществование синтоизма и буддизма, а затем еще и конфуцианства создало логическую проблему соотнесения этих систем мышления-поведения между собой. Принц Сётоку в VII в. решил ее по-японски образно: «синтоизм – это ствол, буддизм – ветви, а конфуцианство – листья» (/1/, с. 139).

Этот принцип и стал образным логико-методологическим основанием широкого потока зарубежных доверчивых заимствований при непонимании-игнорировании того, что подчас они – не просто «листья», но «листья ядовитые». «В результате разрушение окружающей среды в Японии приняло столь угрожающие масштабы, что многие критики стали предсказывать приближение серьезных экологических катастроф» (/1/, с. 140).

Наиболее очевидная из них – повышение уровня Мирового океана, а значит, затопление около ¼ территории Земли, включая уход под воду Токио. Жестко необходим смелый-решительный поворот на инновационную стратегию, а его может осуществить лишь высокотворчески-интеллигентная Мужская индивидуальность (аналог подлинной русской интеллигенции), осмысленно пользующаяся Живой логикой Творчества. Лишь с ее помощью можно будет различить обычные «листья» и «листья ядовитые», что сделать формальная логика совершенно не в состоянии. Нужна более совершенная, Живая логика, создаваемая на «почве» всех культур мира, но прежде всего – Востока и России. Традиционная культура Японии к этому достаточно хорошо предуготовлена. Нужен внешний, доброжелательный импульс. Его мы и пытаемся сформулировать, качественно меняя, в частности, и соотношение между обществом и личностью.

Итак. Япония – самая яркая восточная, и в то же время, по характеру своего индустриального развития – самая западная страна. Самой восточной Японию делает ее любовь к традициям и максимальное сохранение их. А самой западной – ее способность к сверхдинамичному индустриальному развитию. Это, механически-эклектичное совмещение двух несовместимых начал беспокоит японцев лишь как сугубо практическая, но никак не в качестве фундаментальной, к тому же глобальной проблемы. Однако сами японцы не видят проблемы несовместимости двух начал: эко-гармоничного Востока и дисгармонично-экофобно-катастрочиной цивилизации Запада. Тем более они не знают, как ее решить. Ибо в мире пока просто нет той логики-теории-мудрости, которая соединяет ныне разрозненно и внутренне противоречащие друг другу начала в одно бинарно-полисистемное Живое целое. А что же есть реально?

На эмпирически-практическом уровне и Восток, и Запад пользуются такими логиками, которые формально совмещаются: это интуитивная Женская логика японцев и потребительски-формальная, аристотелева логика Запада, доверчиво принимаемая миром, в том числе и Востоком за «нормально-естественную» и высшую, что, конечно же, ложно. Но вот в чем? – Сложная логическая проблема, ждущая своего решения.

Точнее говоря, в Индии и Китае имеются свои варианты Живой логики, но они действуют каждая в пределах своих национальных культур, а ведь ныне жестко необходима глобальная Живая логика как логическое основание глобального эко-синтеза этно-национальных культур, дающая перспективу качественного развития каждой из национальных культур. Необходимое знание и опыт решения проблемы имеется в России, представленной в данном случае Экософией культуры и Живой логикой Творчества. Они и позволяют создать Живую логику Японо-Руссии, пригодную и для решения внутренних проблем собственно Японии. Из них самая фундаментальная – Живая логика, созданная на эмпирическом материале традиционной культуры Японии. А для этого-то нужно выявить специфику интуитивной Женской логики японцев – в ее альтернативности формальной логике. Истоки ее можно вести из мифологии, являющейся для японцев Живой реалией культуры: Великая Богиня Аматэрасу воплощала в себе единство жизни-смерти, созидания-разрушения, добра-зла. Грань между крайностями тонка-хрупка, легко переходима в обе стороны. Отсюда можно вести традицию эстетизации не только Жизни (как в христианских культурах Запада), но и смерти. Интуитивная Женская логика японцев продолжает эту традицию.

В реальном историческом варианте эту традицию продолжил принц Сёкоку в VII в., придав ему образ ствола-ветвей-листьев, отнеся к «листьям» и заимствования у Запада. А поскольку «листья» цивилизации Запада ядовиты, несут миру эко-суицид, то и здесь, в логике наглядно осуществляется единство жизни-смерти, но уже в качественно ином, экофобно-катастрофичном контексте. А это создает фундаментальный перевес СМЕРТИ над жизнью, ибо цивилизация творит скорее смерть, чем жизнь, но это противоречие уже нетерпимо. Категорически. А поэтому необходима целая система логически осмысленного перехода от акцента-на-смерти к СоТворчеству-с-Жизнью – при уже ведущей роли Человека как духовно-творческой индивидуальности высшего уровня. В принципе такова наша Живая логика Творчества (и Экософия в целом). Япония тоже представляет хорошую «почву» для аналогичного процесса, если это делается с помощью российских аналогов (см. «Энциклопедию Живого знания», тт. 3, 13–16, 19).

Итак, Восток развивает свою культуру из гармонично-экофильной бинарной системы Природа-индивид, в которой Живая Природа является основанием, а культура представляет собой «следы» – штрихи на ее теле; и внешне это выглядит формально так же, как и предметно-цивилизационное основание формальной логики. Поэтому-то японцы и не видят противоречия между своей, родной культурой-логикой и заимствованиями у Запада. Но мы-то это противоречие видим, а оно к тому же резко и крайне опасно обострилось и фундаментализировалось, а потому требует незамедлительного разрешения, т. е. создания Японского варианта Живой логики, существующая специфика которой – в ее Женскости. А это ведет к взаимодополнению Женской Восточной и Западной, потребительски-агрессивно-мужской, формальной логик.

Если это делается средствами Живой логики Творчества (Российского генеза).

Но в чем же формальная логика была предпочтительнее интуитивных логик Востока на прошедшем этапе исторического развития человека? Каковы открытия античности-Запада, давшие им решающее преимущество перед Востоком и принимаемые нами в качестве основания для глобального эко-синтеза логик?

1. Формальная логика построена как система логического основания качественно нового, предметно-потребительски ориентированного типа культуры – цивилизации, целенаправленно, хотя и не как целое, творимое уже самим человеком (мужчиной) и даже в борьбе-с-природой.

2. Если Восток все, включая неживые предметы, считает живым, то греки открыли логику предметно-неживого, благодаря которой стало возможным ускоренное развитие человека, но это же создает шанс решающим образом манипулировать и людьми, и тем более – остальной природой, расширяя зону быстро растущей технически-экономической власти «большого» человека над природой и себе подобными.

3. Главное: за всем этим скрывается открытие греками специфичной (агрессивно) младомужской личности, способной смелее-решительнее-быстрее решать проблемы, но в то же и навязывать свою волю-логику другим-природе. Ныне эти позитивные свойства теряют свою позитивную экофильность, ибо качественно изменилась общая ситуация в мире: его нужно сделать Творимо-Живым. В этом – смысл нашей концепции, в контексте которой решается заявленная в начале работы проблема гармоничного регулирования климата Земли.

V. Переосмысление глоссария образов японской культуры в словарь экософии японо-руссии

Замысел данного Словаря – на основе «фотографии» художественно-образного поверхностого «среза» японской культуры (приведенного в книге «Япония. Как ее понять. Очерки современной японской культуры») построить теорию, или Экософски-понятийно осмысленный НОРМАТИВНЫЙ ПРОГНОЗ японской культуры в рамках субкультуры ЯПОНО-РУССИИ будущего. Это своеобразие подхода предполагает выявление ТАЙН и парадоксов японской культуры и формулирование-решение их уже как ОСТРЫХ ПРОБЛЕМ Японии-Руссии. Само осознание этой, бинарно-проблемной ситуации – первая логическая тайна-парадокс, движение к разрешению которой – повышение духовно-творческого потенциала японцев с помощью русских, и наш, уже двоной творческий потеницал сможетт решить остальные, концептуально-содержательные проблемы и более успешно раскрывать и решать последующие проблемы. Достигается это благодаря не только новому концептуальному содержанию, но еще и структуре бинарных Живых знания-логики. «Ключевые» проблемы в этом осознании того, что есть японская культура в ее национальной специфике в рамках уже глобальной «семьи культур» будущего:

1) РАДОСТНАЯ тайна: современная японская культура имеет поистине глобальное значение, но если ее рассматривать в глобальном же контексте, в рамках глобального нормативного прогноза «семьи культур», а ее – как равную-среди-равных, несущую свою, особую функцию.

2) Позитивная тайна-парадокс: понимание-решение названных тайн – в синтезе культур Востока и Запада классической русской культурой, в бинарности Японо-Руссии, в совмещении восточных оснований и западных реалий при устремлении к гармоничного синтезу без унификации.

3) Опасная тайна: японцы пользуются отравленными средствами-оружием антично-западного генеза, не подозревая об этом. Тайна сия столь глубока, что и Запад не подозревает о наличии и глубине этой тайны (хотя и пользуется ею в своих корыстных интересах), игнорируя возможности и даже жесткую необходимость ее раскрытия-решения.

4) ГЛОБАЛЬНАЯ, крайне опасная тайна-проблема нового уровня: искусственно создаваемого нами, совместными усилиями ПОТОПА можно избежать в совместном нашем СоТворчестве Жизни. Таковы краткие выводы из экософского осмысления Глоссария, полагаемые в то же время в качестве замысла, или того угла зрения, под которым и будут осмысливаться следующие ниже образы современной японской культуры. Это практически означает, по крайней мере для начала, ее рассмотрение с позиций, или в контексте классической русской культуры; что в итоге и приводит к созданию качественно новой, профессиональной субкультуры Японо-Руссии с ее особой, Женски-Мужской, или Родительской Живой логикой Творчества Жизни и Экософией Живого знания, имеющих реальными историческими основаниями японскую художественную традицию и классическую русскую культуру и, хотя и в существенно меньшей мере, – антично-западную традицию – в качестве антитезиса их обеих. Соответственно создаваемый нами Словарь Японо-Руссии имеет три основания-части: японскую, русскую и западную; и эта, общая структура должна – в идеале – составлять тройственную структуру каждого из основных понятий Японо-Руссии. Подавляющее большинство образов Глоссария составляют краткое содержание современной японской культуры, но она испытала влияние и западной цивилизации, ее формальной логики, рацио-философии и науки. Выделить эти, еле уловимые влияния – трудная логическая задача. Еще логически труднее четко различить японскую культуру и западную цивилизацию, чтобы затем соединить японскую художественную традицию и классическую русскую культуру в целостную, органически-Живую, хотя и двойную систему понятий Японо-Руссии. Ранее проделанный опыт нескольких монографий позволяет надеяться на то, что и эта многомерная задача будет решена. Это решение проблемы видится при выходе за пределы востоковедения на уровень ВостокоТворчества Жизни.

А в рамках ее Творчества можно различить 4 основных варианта: Детского Творчества, Женского Творчества, Интеллигентно-Мужского и потребительски-агрессивного Творчества и Творчества Умудренных поколений. Восточная культура в целом и особенно японская художественная культура есть результат и основа для построения стратегии развития Детского и Женского типов Творчества; западная цивилизация – потребительски-агрессивного типа Творчества, а на долю России «выпадает» доля быть сферой Творчества Интеллигентно-Мужского и умудренных поколений. Такая, личностно-творческая типологизация культур позволяет понять сильные стороны и перспективы культур Японии и России. А затем и ПОСТРОИТЬ НОРМАТИВНЫЙ ПРОГНОЗ ИХ ВЗАИМОТВОРЧЕСТВА в рамках Японо-Руссии. Здесь и наша общая тайна и столь же общее, двойное ЧУДО: тайна – в том, что наши силы-перспективы чудесным образом взаимодополняемы, а ЧУДО – в том, что у обеих наших культур есть то, что перспективно главным образом при объединении наших культур во имя стремительного развития каждой из них в рамках двойного целого, НО без их слияния в одно-одноцветное («однополо» – мужское) целое. Получиться в итоге должно Русское чудо в Японии и Японское чудо – в России, т. е. нечто небывалое, но подобное самой естественной био-социальной, а ныне еще и сотворческой системе – семьи, где каждый член семьи (в т. ч. «Семьи культур») должен быть одновременно и самим собой, и подсистемой двойного-многостороннего, саморазвивающегося Живого целого. Это – нетривиально-инновационно сложная, прежде всего – логически-теоретическая задача, вполне решаемая по аналогии как одна из задач Живой логики и Экософии Японо-Руссии. Непосредственное условие-начало решения этой задачи – различение-распределение образов и понятий Глоссария, кратко представляющего современную японскую культуру как

1) традиционно-Детски(инфантильно) – Женскую, глубоко внутренне «закрытую»,

2) ультрасовременную, западную, американски-агрессивно-потребительскую цивилизацию и

3) потенциально эко-гармонично, «по-русски» синтезирующую культуру Творчества Жизни по рубрикам:

I. традиционно-японские образы, доосмысливаемые в понятия Экософии Японо-Руссии,

II. заимствованные у Запада и потенциально-мужские, позитивно по-японски переосмысливаемые и

III. собственно Экософски Японо-Русские, создаваемые на основе синтеза на-равных образов и понятий культур Японии и России.

Долгие гласные звуки выделены знаком: