Текст книги "Элита. Незаконченное дело"

– Мелена, я убеждена, что существует серийный убийца. Она произнесла это, но не смогла поверить собственным словам. Это не звучало надуманно, но было странно, что семнадцатилетняя девушка знает больше, чем полиция.

– Да, легко так думать, Меле, но полиция делает все, что может… Не знаю, у них больше дел.

БАНГ! Несколько подростков на велосипеде с тряпичной куклой чуть не сбили девочек.

– Эй, осторожнее, черт возьми! – закричала Мелена.

– Пошли вы, дуры, – кричал фальшивый Эллиот в красном балахоне.

Девушки проигнорировали это замечание. Для них в этом не было ничего нового, и они ускорили свой шаг, продолжив разговор.

– Мелена, я не хочу тебя обижать, но мне очень хочется, чтобы ты поняла. Мы в опасности… все мы.

– Ах, отлично, и тогда какого черта мы идем на вечеринку?

– Мы должны быть там, должны быть начеку. Если бы ты была убийцей, убивающим подростков, разве ты не использовала бы вечеринку в честь Хэллоуина как возможность для нанесения удара? Это как слэшер.

– Чего?

– Черт, дорогуша… Слэшер – это жанр подростковых фильмов ужасов… убийца, маска, секс ради секса…

Жанин не знала этого, но ее откровения были почти ясновидческими. Убийца только что опустил маску, скрыв тем самым свою личность, и ждал на тротуаре перед домом хозяйки. Ему нравился, хотя наверняка сказать сложно, парад богатеньких детей и ботанов, потому что никто не знал, кто есть кто. Личности скрывались за масками. Улица постепенно пустела, вечеринка начиналась, алкоголь лился рекой, а ночь опускалась на дом Ребеки.

Андреа приехала одна. На ней были светлый парик и белый джемпер. Это и беспроводной телефон составляли ее костюм.

Это не сексуально, зато знаково. Я решила не тратить ни копейки на костюм. Поэтому я пошла в гардероб. Нашла в интернете список советов и обнаружила, что самый дешевый и эффективный способ – это пойти в роли Дрю Бэрримор из фильма «Крик». Мы с Горкой посмотрели фильм, когда начали встречаться… Под конец я заснула, но посмотрела.

Она ждала Горку. Он опаздывал из-за своего отца. Она не хотела идти туда одна, потому что не хотела чувствовать себя не в своей тарелке… Вдруг она увидела, что кто-то наблюдает за ней с другой стороны улицы. Она не знала, что человек под маской – это тот самый человек, который убил Марио и Венди голыми руками. Для Андреа он был просто панком, который не хотел наряжаться так же, как она. Конечно, на нем были школьный пиджак и маска. Что это был за костюм?

Дрю Бэрримор посмотрела на свой телефон, настоящий, а не поддельный. Там не было никаких сообщений от Горки. Она начала паниковать и снова позвонила ему, но он был либо выключен, либо вне зоны доступа, и он также не ответил ни на одно из сообщений.

Тогда я начала бояться. Я знала, что с Горкой все в порядке, знала это. Я убеждена, что, если с ним когда-нибудь что-то случится, я почувствую это… внутри, как щипок где-то внутри меня. Может быть, это глупо, но я в это верю. Но, конечно, как бы я ни была уверена, это начинало казаться довольно странным.

Убийца в маске воспользовался тем, что на улице были только они, и подошел к девушке. Она заметила его и сказала:

– Ты не очень оригинален…

Он не ответил, он не мог рисковать и выдавать свой голос. Он подходил все ближе, ближе и ближе, пока не обогнал ее и не присоединился к вечеринке, как будто был гостем. Только это было не так. Он им не был.

– Прости, я оставил свой чертов телефон дома! – прокричал Горка в нескольких метрах от нее.

– Я убью тебя! – ответила она, притворяясь рассерженной.

– Нет, это я тебя убью, – сказал Горка, надевая маску и подбегая к ней с ножом, на этот раз пластмассовым. Андреа закричала, верная своей маскировке, и побежала к дому, преследуемая своим убийцей.

Вечеринка прошла на ура! Ребека и ее мать не пожалели денег. Они никогда их не жалели, поэтому украшения были просто умопомрачительными. Все было покрыто паутиной и неоновыми огнями, которые, если честно, не очень подходили к Хэллоуину, но придавали дому невероятную атмосферу. В сочетании с алкоголем все было просто превосходно.

Жанин то и дело пыталась обсудить с Меленой одну и ту же тему… Да, это была очень важная тема, но план Аманды заключался в том, чтобы ее дочь гуляла и хорошо проводила время, а не забивала себе голову разными идеями.

– Ты пойдешь со мной завтра в полицию?

И так далее, и так далее. Жанин прочитала письмо вслух, и Мария-Елена, хотя и старалась забыться в стакане рома с колой, в конце концов, вынуждена была согласиться.

– Да, зануда. Я пойду с тобой.

– Да? Правда? Ты, черт возьми, серьезно?

– Да, я серьезно! Но только если ты пообещаешь мне, что заткнешься и постараешься хорошо провести время.

– Договорились, Кэрри.

Жанин была довольна, поэтому она решила отложить выполнение задания Шерлока Холмса еще на некоторое время. Ее вечер прошел так: очень напряженно в течение некоторого времени, затем пауза, очень напряженно в стиле «моя жизнь на кону», затем пауза…

Вот уж кому было не очень хорошо, так это Пауле. Конечно, она знала, что по соседству проходит вечеринка. Шум стоял запредельный, и все вампиры и демоны устремились туда. Но даже если бы ее пригласили, даже если бы это была ее собственная вечеринка, она предпочла бы забраться в постель. Наблюдать за тем, как безмозглая молодежь и ее бывшие партнеры отрываются на вечеринках, было странно… это порождало в ней противоречия.

У каждого свой жизненный путь, понимаете? И это мой. Это одна из немногих вещей, которые мне ясны. Эй, не думайте, что у меня нет друзей. Конечно, я встречаюсь с ними иногда, или мы посылаем друг другу всякую ерунду в группе, но это происходит уже не так часто, как раньше… Я всегда говорю об абортах очень легко. То есть, нет, без повода я никогда не говорю об этом. Но если эта тема всплывает, если упоминаю или думаю о ней, я не преувеличиваю ее значимости. Имеет ли аборт значение? Да, имеет. Для меня это так. И я не говорю о жизни или смерти, нет, не о детях или эмбрионах, не о правах… Я говорю о том, что это символизирует для меня, только для меня, Паулы. Я (глупая я!) думала, что это просто случилось в моей жизни, что этот этап нужно просто пережить и забыть о нем. Но как я могу забыть то, у чего есть имя: Анна. Я дала ей имя, очеловечила ее, и это не может быть просто воспоминанием, понимаете? Когда я думаю о ней, в моей голове не возникает мыслей о том, кем она могла бы быть и не стала… она вызывает другие мысли, которые… боже, мне не следовало пить тот бокал красного вина. Не знаю, он стоял там, на кухонном столе, и я хотела почувствовать себя богемной, раз уже работаю. Наверное, это алкоголь заставляет меня думать о таких вещах. Но я замечаю, что эта глава в моей жизни не закончена. Но что такое конец, если не то, чем он является? Не знаю… Если бы я знала, то не стала бы бредить, надевать тапочки и выбегать на улицу, чтобы посмотреть, что происходит в доме той девочки-гопницы, которая недавно появилась в этом районе.

Дело не в том, что Андреа и Горка были той отталкивающей парой, которая не любит общаться с другими. Нет, ничего подобного. Но им очень нравилось общество друг друга, а еще больше – их близость. Они танцевали, пили, а когда поняли, что к чему, стали искать темный угол, где можно спрятаться от остальных. И они нашли его. В доме было полно укромных уголков, идеальных для поцелуев, но они искали чего-то большего… большего… лучшего.

Мы закрыли дверь. Думаю, это была комната для гостей. Мы купили кучу свечей, чтобы украсить комнату. Андреа сняла свою тунику, а я снял свой джемпер, от которого все очень чесалось.

Он снял джемпер. Так было гораздо лучше, а я сняла свою тунику… Не то чтобы в доме было очень жарко, но белый ребристый джемпер был каким угодно, только не эротичным. Знаете, я не сняла парик… Чувствовала себя немного распутной, почему бы не сказать об этом. Ношение парика заставляет людей чувствовать себя сексуальными. Я чувствовала себя так, будто была кем-то другим… будто я была другой, той, которая собиралась целоваться со своим парнем, но не ревновала или что-то в этом роде, будто я была той, что пришла из другого измерения, чтобы целоваться с ним.

Она не сняла парик. Я не пытался его снять, потому что должен признать, что он меня немного возбуждал… Вы спросите: в чем смысл, Горка? Если ты не закончишь работу… Черт, никакого давления! Хорошо? Моя девушка спокойна.

Я понимала, что Горка медлит, и это было очень мило. Но я просто человек, и он мне нравится. Он очень сексуальный и лежит сейчас с полуобнаженной мной на кровати. Свет и тени от свечей подчеркивают его красивый пресс и…

– Мне нужно в туалет.

Он говорит мне, что хочет в туалет.

– Черт… Угу…

– Серьезно, я не хочу убегать. Подожди меня… но я выпил два бокала пива, и как только включаешь кран, трудно удержаться.

– Хорошо…

Он наклонился к ней, откинул ее искусственные волосы с лица и сладко поцеловал в губы.

– Любовь моя, поверь мне, я просто хочу быть здесь, в этой постели, с тобой… Я вернусь, хорошо? – Андреа улыбнулась и легла, пока он выходил и надевал халат.

Убийца в маске ходил по дому, и было очевидно, что это вызвало в нем какие-то чувства. Их невозможно было прочесть на его лице, ведь он тщательно скрыл его под маской. Что-то, должно быть, происходило в его голове. Может быть, он искал другую жертву, или просто собирал данные, чтобы выяснить кто будет его следующей целью, а может быть, его цель уже была ясна…

Он медленно поднялся по лестнице. Он никуда не спешил. Он дышал как человек, только что пробежавший марафон на выносливость в маске. Он открыл дверь и увидел двух красивых девушек, полностью обнаженных, целующихся, в то время как парень, одетый в костюм дьявольской куклы Чаки, снимал их на телефон. Он прошел мимо Кайетаны, которая была одета в костюм Джеки. О, один из лучших костюмов на вечеринке, и они столкнулись друг с другом. Но ни один из них не отреагировал, у обоих были другие мысли. Он попытался открыть дверь, но она была заперта. Конечно, мама Ребеки не собиралась позволять любому мальчишке забираться на ее атласные простыни с леопардовым принтом… Наконец он нашел свободную девушку. Кого он искал?

Андреа с удивлением обнаружила, что это был не убийца из «Крика», а менее гламурный, захудалый тип в школьной форме и черной маске. Она накинула простыню и спрыгнула с кровати.

– Опять ты? Что ты смотришь, а? Убирайся, мой парень скоро придет…

Человек в маске уставился на девушку, вздохнул, но ничего не сделал.

– Ты меня слышишь? Ты глухой? Убирайся к черту!

Убийца вытащил из рукава нож и бессовестно показал его.

– Да, нож, как страшно… У каждого внизу есть нож…

Произнося последнее предложение, она сама поняла, что, возможно, это не шутка и что она следует глупым шаблонам фильмов ужасов… Кровь Андреа похолодела, она не знала, что делать, но у нее не было времени. Убийца развернулся и ушел тем же путем, каким пришел.

Девушка широко раскрыла глаза и растерялась. Она не понимала ничего из того, что только что произошло, села на кровать и попыталась успокоиться. Все это было странно и нормально одновременно, ведь сегодня Хэллоуин. Но, возможно, это перешло грань между странным и жутким. Бац! Холодная рука легла ей на спину. Это был ее парень, который только что вошел в комнату с пустым мочевым пузырем и жаждал продолжить начатое.

– Что с тобой? Ты белая как лист… Я имею в виду, больше, чем обычно, маленькая Белоснежка.

Он начал целовать ее шею, но она все еще чувствовала себя неловко.

– Нет, я в порядке… просто… ничего, это не важно.

Андреа попыталась снова сосредоточиться на происходящем. Свечи, полумрак, пресс ее парня… было несложно увлечься, и ее инцидент с парнем в маске стал размытым воспоминанием об этом Хэллоуине. Девушка, как обычно, тоже попыталась взять инициативу в свои руки… сначала ненавязчиво, вроде касания одежды, потом более дерзко – она засунула руку Горке в штаны. Горка позволил себе многое… но остановился. Да, все очень странно. Он хотел, но пообещал себе, что не будет спешить…

Хотя, если подумать, именно я задавал темп, именно я мог определить, что медленно, а что не медленно. Она засовывает руку мне в трусы. Это происходит быстро или медленно? Я позволяю ей. Пока мне не кажется, что это слишком быстро, и я убираю руку, ласкаю ее спину и снова целую с еще большим желанием…

На этот раз Андреа не беспокоили отказы парня, нет. Она сделала кое-что еще хуже. Все еще улыбаясь, слегка отстранилась от него и сняла брюки, которые украла у своей сестры для наряда Королевы Крика. Она прислонилась к спинке кровати и протянула:

– Любовь моя, я понимаю, что ты хочешь соблюдать свой идеальный темп. Но у меня тоже есть свой… Так что, раз я подстраиваюсь под твой, думаю, ты не будешь возражать, если я покажу тебе свой.

Несколько свечей. Двуспальная кровать и девушка в хлопчатобумажном белье, включая носки, прислонившаяся к изголовью. Она чувствовала себя немного зажатой, но ей хотелось пойти дальше. А поскольку правила игры, которые установил Горка, были строгими, она решила создать свои собственные. Может быть, она увлажнила пальцы, а может быть, просто поцеловала их, чтобы ее парень увидел, но она начала трогать себя за белые трусики. Это не был комплект нижнего белья, как тогда в загородном доме, но для эротичности образа многое и не нужно. Горка стоял перед ней неподвижно, между ними был метр девяносто матраса, но ему не нужно было подходить очень близко, чтобы ее тело отреагировало. И, да ладно, так и было. Его пенис пытался высунуться из штанов, как будто искал лучшее место, чтобы стать еще одним зрителем. И не думайте, что Горка пытался его сдерживать. Нет, он облегчил ему возможность увидеть все, что он хотел. Тишина. Между ними больше не было слов. Андреа немного стеснялась встретить взгляд своего парня, но не могла оторваться от него. Она дышала через рот и время от времени сглатывала слюну, когда прикасалась к себе. Это было самое романтическое зрелище. Они не касались друг друга телами, но касались взглядами и чувствами. Как будто они были друг другом. Горка больше не мог этого выносить… Он потерял рассудок и даже не знал, что такое границы, что правильно, а что нет, поэтому он придвинулся ближе, поднес свободную руку к ее ноге и поднялся вверх, лаская ее мягкую кожу. Сначала голень, потом колено, потом бедро, и когда его проворные пальцы попытались дотянуться… пуф! Кто-то потянулся к выключателю и включил свет. Романтика полностью исчезла, и энергосберегающие лампочки – слава богу, они заряжаются немного дольше – показывали, как эти два подростка трогают друг друга за гениталии. Мягкое стало жестким, а прекрасное – вульгарным и грубым.

– Ну, это то, что я предчувствовала.

Он не мог в это поверить. За несколько секунд до этого он участвовал в лучшей порносцене в своей жизни, а затем наблюдал, как любовь всей его жизни одевается. Дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Ребека, сменившая костюм Беллы на героиню из «Убить Билла».

– Черт, ребята, займетесь этим дома… О…

Смена костюма студентки из Лас Энсинас как нельзя лучше подытожила то, что произошло между ними в тот вечер.

У Паулы был дар, очень редкий: дар всегда проявлять себя в самых худших ситуациях. Она не пошла на вечеринку, которая уже заканчивалась, и в этом не было никакого смысла. У нее не было ни приглашения, ни друзей, которых можно было бы поприветствовать. Она видела все издалека, как случайная соседка, предупрежденная шумом и криками о том, что подростковая вечеринка подходит к концу. Вдалеке она увидела драку. Это Самуэль ударил Нано, и да, та девушка, что была в парике Марии-Антуанетты, должно быть, Карла.

Какой ход… Видеть Самуэля было странно. Очень странно. Я чувствовала, что сердце крутится, словно центрифуга, но не чувствовала любви. Нет. Я чувствовала много странных вещей, а то, что он, как обычно, был окружен неприятностями, дало мне толчок, необходимый для того, чтобы убраться оттуда к черту. И я не имею в виду вечеринку. Я была на правильном пути. Я все время твердила себе, что я дура…

Но Паула не была дурой. Иногда она была легкомысленной, иногда – несерьезной, но дурой она точно не была. И если бы судьба случайно поменяла роли, и она была бы, например, девушкой Самуэля, она бы не стала мириться с этим. В предыдущий год ее любовь была очень сильной, но одной любви недостаточно, и в глубине души у них было не только мало общего. Самуэль был в петле тьмы, которая поглотила его полностью. Самуэль был хорошим парнем, но удача отвернулась от него.

Запах тостов и кофе пропитал дом Мелены. Можно было сказать, что завтрак имел такой интенсивный запах, что именно он заставил ее открыть глаза. Она надела халат, знаменитый халат, который она всегда носила и который, скажем прямо, стирала очень редко, и спустилась вниз на кухню.

Моя мама так серьезно относилась к моему счастью, что казалось, будто она принимает таблетки. Знаете фильм с Николь Кидман? Черт, я не могу вспомнить название. Одна из тех американских цыпочек, которые устраивают барбекю и живут так, будто они в пятидесятых, и все делают по правилам: еда, присмотр за детьми, увековечивание гетеропатриархата… Ну, такой была моя мама. Красивая, опрятная, накладывающая томатную пасту, которую она сама приготовила, на тосты… Мне было чертовски не по себе. Затем – череда вопросов, будто бы я снова в начальной школе.

«Ты хорошо провела время?»

«Были ли там твои друзья?»

«Как долго ты там была?»

«Что? Тебе понравился мальчик? Ты с кем-нибудь целовалась?»

«Что? Что?»

Черт возьми, какая надоедливая мать, ребята. Я сказала ей правду, что, мол, да, я хорошо провела время. Что выпила не так много, как хотелось бы, но алкоголь быстро закончился. Что никого не видела, только трех-четырех человек из класса и больше никого, что самый оригинальный костюм был у Поло и Кайетаны. Что никто не понимал, кто я, потому что я выглядела как девушка, в которую бросили банкой кетчупа… И что один уродливый парень спросил меня: «У тебя менструация?» Что я ни с кем не целовалась, что это далеко не входит в мои планы, что я никому не нравлюсь… И что ее идея о том, чтобы я встречалась с Жанин, была худшей, что только можно было представить.

– Любовь моя, Жанин милая, она хорошая девочка. Я доверяю ей, она мне нравится.

– Да, она очень милая, но она заноза в заднице, мама. Она убеждена, что в школе есть убийца, который нападает на ребят… и да ладно, она не ошибается. Она считает, что человек, убивший Венди, убил и Марио. Подожди.

– Но разве тот мальчик не покончил с собой? – спросила мать, кроша ломтик ветчины на мелкие кусочки.

– Конечно. Но она так не думает.

– О, она детектив!

– Она получила письмо от Марио, мама.

– Мертвого?

– Нет, он отправил его ей за несколько дней до своей смерти.

Аманда следила за этой историей так, словно это была самая смешная сплетня. Стало не до смеха, когда ее дочь сказала, что в то утро она немного опоздает в кофейню, потому что собирается в полицейский участок.

– Любовь моя, я думаю, это здорово, что ты хочешь помочь своей подруге. Правда, история с письмом, Марио и всем остальным немного притянута за уши, но я не знаю… является ли полицейский участок идеальным местом, чтобы провести утро.

Мелена не могла не согласиться с ней.

– Конечно, мне не хочется идти. Мне лень идти, но что поделать?

Они не смогли продолжить разговор, потому что в дверь постучала Жанин. Она была впервые внутри дома Мелены и ее матери.

– Он очень… очень красивый. Он меньше, чем тот, что был у вас раньше, и, конечно, менее показной. Меньше – значит больше.

Ни Аманда, ни Мария-Елена не могли понять, имело ли последнее предложение двойной смысл. Они догадались, что это не так. Девушка была одета официально и сдержанно. Она сжала свою сумочку, как хорошая девочка, и на предложение хозяйки дома присесть угоститься соком, ответила отказом.

Я не хотела сока, я хотела побыстрее убраться оттуда. Я приняла решение, очень трудное решение. Мы собирались пойти в полицейский участок, чтобы объяснить мою теорию. Но Мелена все испортила. Ее мама сказала, что это немного сумасшедшая идея, но она поняла, что я переживаю из-за смерти своих друзей, и хотела помочь. Мадам экс-мисс, они не были моими друзьями, какую часть истории вы не поняли? Она не возражала против того, чтобы мы пошли, но требовала, чтобы она пошла с нами. Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет… и да. Тут ничего не поделаешь. Я попыталась сказать ей, что это что-то вроде… нашего совместного секрета, параллельно бросая в Мелену ненавидящие взгляды за предательство. Я была немного возмущена. Знаю, что у нас нет большого доверия, но, черт возьми, я открылась и рассказала ей о своем дерьме, а она рассказала об этом своей матери… Я не желаю, чтобы у нее снова выпали волосы, потому что у нее и так были очень плохие времена, могу за это поручиться, но так ведь не поступают. Ну, я не злопамятная и через некоторое время смирилась с этим… Но меня ничуть не смутило, что мне пришлось ехать в полицейский участок с бывшей Мисс, превратившейся в версию походной официантки. Но у нее была машина… Это уже что-то.

Бывшая Мисс, как называла ее Жанин, ворвалась в полицейский участок, как будто она управляла городом. Она была женщиной с характером и целеустремленной натурой. Это чувствовалось издалека. Ей достаточно было сказать, что у нее есть важная информация об убийствах, чтобы ее и двух девушек поместили в одну комнату. Через некоторое время появился инспектор Рамос, который вел дело Венди. Делом Марио никто не занимался, потому что это было самоубийство, там нечем было заняться…

Все страхи Жанин реализовалсь в этой маленькой непроветриваемой комнате. Один за другим. Она вцепилась в холодный металлический стул, словно собиралась улететь, как пилоты, которые видят приближающуюся опасность и поднимаются в воздух. Рамос внимательно слушал речь девушки… отрывистую речь, потому что Аманда жаждала быть в центре внимания и постоянно перебивала девушку. В одни моменты казалось, что она на стороне Жанин, в другие – что она ее дискредитирует. Поэтому было трудно понять ее позицию, хотя на самом деле все было просто: она хотела сделать все, что могла, даже если это мешало намерениям девушки. Рамос упомянул о ее доносе на Марио, и Жанин пошла вразнос.

Я начала плакать. Я не чувствовала, что правосудие на моей стороне. То есть я знала, что они не собираются давать мне медаль, но чувствовала себя… плохо, как будто они сомневались во мне и моей теории. Я понимала, что они считали это бессмыслицей, что есть люди, которые каждый день совершают самоубийство, есть люди, которые каждый день исчезают. Но меня беспокоило то, что казалось, будто все сомневаются во мне. Инспектор сказал, что хочет оставить письмо у себя. Я отказалась, а он воспринял это как оскорбление. Предложила ему сделать ксерокопию. «Мы не можем проанализировать ксерокопию, девочка». И это «девочка» ранило до глубины души. Правосудие, закон, полиция… все не так в этой стране. Я чувствовала себя загнанной в угол. Мелена положила руку мне на ногу в качестве ласкового жеста или чтобы успокоить, не знаю. Я больше не умела читать жесты других. Я видела только кучку глупцов, сомневающихся в том, что для меня было очевидно. Я встала, ударилась головой о стол и извергла из себя множество комментариев, похожих на насмешки. Я чувствовала себя хорошо… хотя это чувство было недолгим. Я сказала им, что они кучка некомпетентных глупцов, что они слепы. Что им не удалось раскрыть дело Марины и что это дело так же пройдет мимо, без позора и славы, и что они – фашисты, которые хотят только есть из общего котелка. Скрывать было нечего. Другого пути не было.